Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I Концептуальные модели социокультурной динамики и их культурные репрезентации 16
1.1. Эволюционистская и постэволюционистская модели представлений о динамике культуры 16
1.2. Репрезентации эволюционистской модели в истории культуры 56
1.3. Культурные репрезентации постэволюционистской модели 81
ГЛАВА II. Постэволюционизм в современных исследованиях культуры 114
2.1. Культурфилософия постэволюционизма 112
2.2. Постэволюционизм в социально-ориентированных исследованиях культурной динамики 150
Заключение 179
Список литературы 187
- Репрезентации эволюционистской модели в истории культуры
- Культурные репрезентации постэволюционистской модели
- Культурфилософия постэволюционизма
- Постэволюционизм в социально-ориентированных исследованиях культурной динамики
Введение к работе
Актуальность темы исследования обусловлена тем, что теория культурной динамики является одним из важнейших проблемных полей современной культурологии. Начиная с Нового времени, идея прогресса и поступательного развития являлась основанием для построения большинства теоретических концепций истории культуры. При этом в качестве научной методологии этот подход оформился только в конце XIX века в классическом эволюционизме. Однако в конце ХХ века в понимании культурной динамики начала набирать силу другая тенденция, связанная с пересмотром эволюционизма в науках о культуре. Эта новая тенденция была связана со смещением акцентов в теории эволюции культуры и с поиском новых объяснительных моделей. Вместе с тем, эти теории динамики, формирование которых началось в последние десятилетия ХХ века, не являются абсолютным отказом от эволюционной проблематики. Эти новые исследовательские стратегии, которые мы обозначаем здесь как постэволюционизм, исходят из пересмотра эволюционистских концепций и стремятся найти те формы объяснения культурной динамики, которые бы расширяли проблемное поле и познавательные возможности старого эволюционизма. Понятие «постэволюционизм» мы используем в качестве операционального обозначения тех концепций культурной динамики, в которых большое внимание уделено прерывности исторического процесса, спонтанности изменений и переходным процессам в культуре. К таким теориям постэволюционистского типа относятся, например, синергетика, клиодинамика, теория постиндустриального общества, постмодернизм, селекционизм и многие другие. Мы используем термин «постэволюционизм» как компромиссный, но точно отражающий сущность исследуемых теорий, которые сформировались уже после того, как появились классический эволюционизм и неоэволюционизм. Кроме того, постэволюционизм коннотативно связан с такими течениями, как постмодернизм, постпозитивизм и тому подобными, в которых так же идёт переосмысление и уточнение старых концепций, включение в их проблемное поле новых феноменов, ранее считавшихся непознаваемыми и беспорядочными. Настоящее исследование показывает, что постэволюционистские концепции не отрицают эволюционизм, а стремятся дополнить его так, чтобы можно было успешно сочетать достоинства обеих теорий для анализа всей сложной картины исторического развития культуры. Постэволюционизм практически не разработан системно как стратегия исследования культуры, и настоящее диссертационное исследование призвано устранить пробел в изучении и в разработке основных элементов данной методологии.
Используя условный термин «постэволюционизм», мы пытаемся про-3
следить, зафиксировать, обобщить и систематизировать уже сложившиеся тенденции в современных науках о культуре, в которых внимание сфокусировано на нелинейных аспектах культурной динамики.
Такая теория также необходима вследствие высокого уровня вызовов, которые встают сегодня перед человечеством, перед отдельными странами и регионами, перед каждым человеком как субъектом культуры. Типологизация и систематизация новых подходов к культурной динамике актуальна для анализа сегодняшней культурной реальности, которая во многом нелинейна. Постэволюционистские концепции могут дополнить методологический аппарат эволюционизма инструментарием для анализа кризисных и переходных процессов в современном обществе.
Степень научной разработанности проблемы
К исследованию культурной динамики с философской и с культурологической точек зрения обращались многие мыслители и учёные.
Философские идеи прогрессивного развития культуры была разработана в трудах И.Г. Гердера, Н. Кондорсе, О. Конта, Ш. Сен-Пьера, А. Сен-Симона, А.Р.Ж. Тюрго и других. Разработкой классической теории эволюции культуры занимались И.Я. Бахофен, Д.Ф. Мак-Леннан, Л.Г. Морган, Г. Спенсер, Э.Б. Тайлор, Дж.Дж. Фрэзер, Ф. Энгельс. Становление эволюционизма как комплексной методологии исследования культуры связано с именами Р.Л. Карнейро, Д. Лаббока, Д. Ленски, Ж. Ленски, М. Салинза, Э. Смита, Д. Стюарда, Л.Э. Уайта, М. Харриса, Г. Чайлда и других. Среди современных российских авторов стоит отметить имена А.А. Болдачева, Н.С. Злобина, А.П. Назаретяна, А.Я. Флиера.
Системно обоснованные нелинейные интерпретации исторической динамики культуры до середины ХХ века были сравнительно редкими или носили маргинальный характер. В последние десятилетия нелинейные подходы к истории культуры становятся гораздо более распространёнными. Приверженность к такому подходу обнаруживается в работах многих современных мыслителей. Однако, над проблемой непредсказуемости размышляли ещё Г. Гегель и Ф. Энгельс. Разработка концепций нелинейной культурной динамики была продолжена в философии жизни такими мыслителями, как А. Бергсон, А.А. Блок, Г. Зиммель, Ф. Ницше, Ж. Сорель, О. Шпенглер. Культурные репрезентации нелинейности и спонтанности становились предметом внимания таких классиков гуманитарной науки, как Э. Левинас, Ж.-Л. Нанси, Ж.-П. Сартр, А. Тойнби, З. Фрейд, М. Фуко.
Категория нелинейности и теория нелинейной динамики разрабатывались в трудах И.А. Бесковой, В.Г. Буданова, С.П. Капицы, Е.Н. Князевой, А.В. Коротаева, С.П. Курдюмова, Г.Г. Малинецкого, И.П. Меркулова, Н.Н. Моисеева, А.П. Назаретяна, И. Пригожина, Я.И. Свирского, В.С. Стё-
пина, Г. Хакена, С.Э. Шноля и других.
В рамках современных гуманитарно-ориентированных подходов изучением и концептуализацией нелинейной динамики культуры занимались философы постмодернистского направления: Р. Барт, Ж. Бодрийяр, Ф. Гват-тари, Ф. Гиренок, Б. Гройс, Ж. Делёз, Ж. Деррида, Ч. Дженкс, М. Кастельс, Ю. Кристева, Ж.Ф. Лиотар, М. Фуко, У. Эко, М.Н. Эпштейн. Близкие к постмодернизму концепции культурной динамики развиты в трудах постпозитивистов (Т.С. Кун, И. Лакатос, К.Р. Поппер, П. Фейерабенд), в семиотике (Ю.М. Лотман), в постпроцессуализме (К. Фланнери, С. Хатсон, Я. Ходдер), в философских эссе Б.Н. Стругацкого, в трудах В.В. Бычкова, С.С. Хоруже-го.
Среди социально-ориентированных направлений исследований нелинейной культурной динамики можно назвать синергетику (В.Г. Буданов, Г.Г. Малинецкий, Н.Н. Моисеев, А.П. Назаретян, В.С. Стёпин), поздний структурный функционализм (Ф. Абрамс, Э. Гидденс, А. Турен, П. Штомпка, Н. Элиас) селекционизм (У. Бакли, Т.Р. Бёрнс, Р. Даннел, У. Дарем, Д. Деннет, Т. Диц, Р. Докинз, Б. Каллен, Л.С. Клейна, Т. Криппен, Д. Ленгтон, Д. Ло-прито, М. О`Брайена), клиодинамику и мир-системный анализ (И. Валлер-стайн, Л.С. Васильев, С.П. Капица, Р. Коллинз, А.В. Коротаев, Н.А. Крадин, Н.С. Розов, С.А. Нефёдов).
Исследованием современной культуры в рамках концепции постиндустриального общества занимались многие зарубежные учёные: З. Бауман, Д. Белл, Ж. Бодрийяр, М. Кастельс, Э. Тоффлер.
Проблеме проявления спонтанности в культуре и нелинейности современной культуры посвящены работы таких современных российских исследователей, как И.А. Акимова, А.И. Арнольдов, О.Н. Астафьева, А.С. Ахиезер, Н.Г. Багдасарьян, Е.А. Власова, Л.Н. Воеводиной, Г.В. Гриненко, Н.Л. Коган, А.В. Костина, А.П. Краснопольская, И.В. Малыгина, В.М. Ме-жуев, Л.И. Миклина, И.Е. Моторина, А.П. Назаретян, В.Ф. Петренко, В.А. Ремизов, М.Я. Сараф, Т.Н. Суминовой, В.А. Тихонова, Н.А. Хренов, В.В. Чижиков, В.М. Чижиков, Е.Н. Шапинская, И.Г. Яковенко.
Обзор источников по данной проблематике даёт основания предполагать, что, несмотря на отдельные разработки, системное рассмотрение современных концепций нелинейной культурной динамики ранее не предпринималось.
Объект исследования: социокультурная динамика.
Предмет исследования: нелинейные процессы в социокультурной динамике и их трактовка в теориях постэволюционистского типа.
Цель исследования. Обобщение и систематизация теорий культурной динамики, анализирующих спонтанные изменения и бифуркационные, пе-
реходные процессы в динамике культуры.
Реализация данной цели предполагает решение следующих задач исследования:
рассмотреть эволюционистскую и постэволюционистскую модели динамики культуры;
типологизировать исторические формы эволюционистской модели социокультурной динамики;
выявить генезис постэволюционистской модели в истории культуры;
выявить основные особенности философских теорий культурной динамики постэволюционистского типа;
охарактеризовать и классифицировать социально-ориентированные
теории социокультурной динамики постэволюционистского типа.
Теоретико-методологические основы исследования обусловлены предметом, целью и задачами исследования. Основополагающими для исследования стали работы по теории социальной и культурной динамики П. Штомпки (природа и механизмы социальных изменений), А.Я. Флиера (теория культурогенеза), Ю.М. Лотмана («Культура и взрыв»), идеи Л.С. Клейна о парадигме «третьего эволюционизма» и механизмах динамики материальной культуры, теория нелинейной эволюции А.В. Коротаева.
Важным методологическим основанием диссертации явились синерге-тические концепции В.Г. Буданова, СП. Курдюмова, ГГ. Малинецкого и Н.Н. Моисеева. Для методологии исследования также являются значимыми работы А.П. Назаретяна, из которых вынесено представление о скачкообразном характере культурной динамики и законе избыточного разнообразия. Исследование опирается на представление о постнеклассической научной рациональности, сформированное в трудах В.С. Стёпина. Значительное влияние на позицию диссертанта оказали работы К.Р. Поппера, посвящённые исследованию научного творчества и критике историцизма.
Важными для исследования являются идеи постмодернистов Ж. Делё-за и Ф. Гваттари о двух типах культурных систем и моделях их развития -корневой и ризоматической. Важную роль сыграла концепция интертекстуальности постструктуралистов Ю. Кристевой и У. Эко, а также теория текучей современности З. Баумана. Диалогическая теория М.М. Бахтина и В.С. Библера помогла осмыслить эволюционизм и постэволюционизм как ком-племментарные, а не антагонистические теории.
Среди трудов российских исследователей, которые повлияли на методологическую и теоретическую основу диссертации, необходимо назвать работы В.Б. Власовой, Л.Н. Воеводиной, Г.В. Гриненко, Е.В. Дзякович, И.В. Малыгиной, Т.Н. Суминовой, А.А. Пелипенко, М.А. Полетаевой, В.М. Чи-
жикова, М.М. Шибаевой, И.Г. Яковенко.
Методы исследования
В диссертации использованы различные методы исследования в соответствии со спектром поставленных целей и задач. Сложность и многоплановость затрагиваемых проблем потребовали обращения к различным методам исследования. В работе использованы компаративный анализ, структурно-функциональный анализ, метод типологии, генетический анализ и другие.
Научная новизна исследования состоит в следующем:
-
На основе рассмотрения эволюционистской и постэволюционистской моделей была предложена трёхуровневая классификация представлений о культурной динамике (процессы – направленность процессов – модель упорядоченности/неупорядоченности), дифференцированы и охарактеризованы модели культурной динамики. Выявлены и описаны функции, выполняемые в культуре каждой моделью. Используются понятия «постэволюционизм» и «постэволюционистская модель», призванные обобщить различные представления о нелинейной культурной динамике и теории переходных процессов в культуре. Проведён анализ различных форм представлений о культурной динамике. Эволюционистская модель как линейное упорядочивание событий и постэволюционистская – как нелинейное были проанализированы и интерпретированы как универсальные функции сознания субъекта культуры.
-
Проанализированы исторические формы эволюционистской модели. Генезис её элементов прослежен от космогонических мифов, в которых хаос упорядочивается в космос, и от циклического восприятия времени, в котором содержится общее представление об упорядоченности историко-культурного процесса. В зороастризме и авраамичесих религиях появляется представление о линейной направленности и необратимости исторического процесса. Для Нового времени характерна идея прогрессивного развития культуры. В середине XIX века формируется теория эволюции культуры. На конец ХХ века приходится формирование универсального эволюционизма. В работе показано, что эволюционистская модель нацелена, прежде всего, на осмысление динамики культурных систем на больших исторических промежутках и на прогнозирование развития культуры в стабильном состоянии. В этом безусловная ценность эволюционизма. Но для анализа кризисных состояний эволюционизм обращается к категории нелинейности. Также показано, что взгляды многих эволюционистов включали в себя элементы нелинейности.
-
Рассмотрены элементы нелинейных представлений о культурной динамике, проанализировано их маргинальное положение в различных
культурных системах. Показано, что постэволюционистская модель наилучшим образом применима для понимания кризисных и переходных состояний культурных систем, для анализа микродинамики культуры. Сделан вывод о взаимодополнительности эволюционистской и постэволюционистской моделей для комплексного осмысления культурной динамики.
-
Выявлены и исследованы философские основания постэволюционистской стратегии исследования культурной динамики, заложенные представителями философии жизни. Проанализированы представления о культурной динамике в современной постэволюционистской философии культуры. В работе к ней отнесены прежде всего взгляды постмодернистов, постпозитивистов, постпроцессуалистов и близких к ним мыслителей.
-
В работе проанализированы сложившиеся в социальных науках стратегии исследования переходных процессов культурной динамики, такие как синергетика, клиодинамика и мир-системный анализ, теория постиндустриального общества, поздний структурный функционализм, селекцио-низм. На основании обобщения результатов этих исследований сделан вывод о становлении в современных науках о культуре постэволюционизма как комплексной стратегии исследования культурной динамики. Проанализированы основные характеристики этой исследовательской стратегии.
Теоретическая значимость исследования заключается в расширении и углублении представлений о культурной динамике на основе анализа нелинейных культурных процессов. Материалы и результаты диссертационного исследования могут оказаться небезынтересными как для специалистов в области теоретической и прикладной культурологии, так и для специалистов смежных отраслей знания, занимающихся проблемами и тенденциями культурной динамики и прогнозирования. Ряд положений, сформулированных в диссертации, может быть использован в качестве концептуальной основы для дальнейшего изучения конкретных социокультурных микро- и макропроцессов, для дальнейшей разработки теории культурной динамики.
Практическая значимость диссертации заключается в возможности использования результатов исследования в научно-исследовательской деятельности. Материалы диссертационной работы могут быть использованы в качестве вспомогательных материалов при освоении гуманитарных специальностей бакалаврами, магистрами и аспирантами в рамках таких учебных дисциплин, как «Философия культуры», «Русская философия культуры», «Русская эстетическая мысль», «Исторические ментальности», «Методология и методы культурологии», «Массовая культура и постмодерн», «Философия», «Социология», «Обряды и мифы народов мира», «Миф в системе культуры», «Методология изучения историко-культурного процесса», «Методы изучения культуры», «Социальная и культурная антропология», «Эсте-
тика», «История культуры», «Теория культуры», «История культурологических учений», «Социология культуры», «Культурология», а также при разработке учебных программ и спецкурсов по теоретическим и прикладным дисциплинам, затрагивающих различные аспекты социокультурной динамики. Кроме того, результаты исследования могут быть использованы в качестве концептуальных и методологических оснований прогнозирования развития культуры, для проектирования культурной среды, как теоретическая основа проведения культурной политики.
Соответствие паспорту научной специальности
Диссертационное исследование, посвящённое анализу постэволюционизма как стратегии исследования культурной динамики, соответствует п. 2.1. «Философия или теория культуры как специфический вид знания о культуре», п. 2.3. «Культурология (научное знание о культуре) и культурфи-лософия (философское знание о культуре)», п. 2.4. «Предыстория философии культуры», п. 2.5. «История культуры и история культурологии», п. 2.7. «Представления о культуре в Древности, Античности и Средневековье», п. 2.8. ««Открытие культуры». Эпоха Возрождения. Классическая концепция культуры. Гармония культуры и природы. Методология культурологических исследований. Роль исторических методов в исследовании культуры», п. 2.9. «Становление теории культуры», п. 2.10. «Естественное и искусственное в обществе», п. 2.11. «Культурно-исторический процесс», п. 2.23. «Психоаналитическая и неофрейдистская философия культуры», п. 2.25. «Структуралистская и постструктуралистская философия культуры», п. 2.26. «Постмодернистская философия культуры» паспорта специальности 24.00.01 «Теория и история культуры» (философские науки).
Основные положения, выносимые на защиту
1. Субъект культуры воспринимает культурную динамику либо как упорядоченную, либо как неупорядоченную. Поэтому существуют две основных модели представлений о динамике культуры: эволюционистская, или направленная модель и постэволюционистская, или нелинейная модель. Для эволюционистской модели характерно представление о том, что история не хаотична, но в ней существует некий порядок, открыв который, можно интерпретировать исторические события и делать предсказания о будущем. То есть эволюционистский взгляд на историю состоит в том, что у неё есть направленность. Постэволюционистская модель - характеризуется тем, что она отрицает наличие какой-либо закономерности, связывающей события жёсткими причинно-следственными связями, и, соответственно, отрицает направленность исторического процесса и возможность предсказания будущего. Постэволюционистская модель это представление о том, что история есть набор случайностей, которые в разной степени влияют друг на дру-
га, и исход взаимодействия всех причин никогда не может быть предсказан заранее. Какую форму будут иметь представления о прошлом и будущем культуры, как будут проинтерпретированы события, каково понятие о переменах – всё это определяется моделями представлений о культурной динамике, которые поэтому занимают важное место в картине мира. Эволюционистская и постэволюционистская модели выполняют определённые функции в любой социокультурной системе.
2. На протяжении большей части истории культуры доминировали
представления об упорядоченности и направленности историко-культурного
процесса. В каждую из исторических эпох эти представления в той или иной
форме задавали горизонты познания исторического бытия культуры и
структурировали представления о мире культуры. Они были выражены в
космогонических и эсхатологических мифах древних религий, в представле
нии о направленности истории от сотворения мира к Страшному суду в ав-
раамических религиях, в утопических проектах и представлениях о прогрес
се в эпоху модерна. Также они выражены в эволюционистских теориях, как
в отдельных научных дисциплинах, в том числе в форме эволюционизма и
неоэволюционизма в науках о культуре, так и в научной картине мира в це
лом (универсальный эволюционизм).
3. Элементы представлений о неупорядоченности культурной динами
ки занимали маргинальное положение в истории идей и в истории культуры.
Они никогда не становились основой идеологии большинства в какой-либо
культуре, и были элементом культуры меньшинств. Среди таких историче
ских форм постэволюционизма следует назвать хтонические образы древних
и современных мифов; античные учения и практика софистов, киников и
скептиков; доктрины следования ситуации, непознаваемому закону природы
и общества (учение у-вэй, доктрина laissez-faire); образы Другого как того,
чьё поведение не поддаётся предсказанию; дискурсы о свободе, плюрализме,
релятивизме, индивидуализме, антиномизме, о роли личности в истории; ре
волюционные теории и практики.
4. Постэволюционизм развивается в рамках таких культурологических
и культурфилософских направлений, как философия жизни, постмодернизм,
постпозитивизм, постпроцессуализм, синергетика, клиодинамика, мир-
системный анализ, постиндустриальная теория культуры, поздний струк
турный функционализм, селекционизм. Во многом их возникновение обу
словлено расхождением между социокультурным эволюционизмом, в кото
ром продолжает доминировать ламарковская концепция эволюции как на
правленного развития, и современной естественнонаучной теорией эволю
ции, в которой развитие природы рассматривается как ненаправленый про
цесс, в котором имеют место случайности и негенеалогические взаимодей-
10
ствия. Исходя из этого расхождения, современные постэволюционисты берут многие концепции из биологической теории эволюции и адаптируют их к динамике культуры.
5. Основными чертами постэволюционистских стратегий исследования культурной динамики являются: многофакторность культурной динамики, особая роль малых факторов, антиномизм, чередование линейной и нелинейной динамики, скачкообразность и катастрофизм в развитии культуры, вероятностная причинность, запрещающая точное прогнозирование, отрицание прогресса культуры в целом, понимание стадий развития в качестве синхронных универсалий культуры, представление о перманентности кризисно-революционного состояния в культуре, экзогенный характер культурных изменений, представление об изменчивости закономерностей культурной динамики, учение о естественном отборе спонтанно возникших культурных новаций как основе культурогенеза.
Апробация результатов исследования
-
Основные положения исследования отражены в семи публикациях автора, в их числе три - в издании, рекомендованном ВАК при Министерстве образования и науки РФ.
-
Материалы и результаты исследования прошли апробацию в виде докладов и выступлений на круглых столах и конференциях различного уровня, в том числе: круглый стол «Система ценностей как основа духовного развития» (г. Москва, ФГБОУ ВПО МГУКИ, 05.04.2013), Межрегиональный круглый стол «Культура vs. Свобода» (г. Москва, ФГБОУ ВПО МГУКИ, 24.05.2013), Международная научная конференция «Мультикуль-турализм: история, теория, культурные практики» (г. Москва, ФГБОУ ВПО МГУКИ, 03.06.2013), IV Московский форум культуры «Культура как стратегический ресурс России в XXI веке. Региональная культурная политика» (г. Москва, ФГБОУ ВПО МГУКИ, 20.06.2013 – 21.06.2013), II Всероссийская научно-практическая конференция «Гуманитарные и общественные науки: проблемы реализации творческого потенциала молодёжи» (г. Хабаровск, ФГБОУ ВПО ХГИИК, 27.03.2014), Межрегиональный круглый стол «Несвоевременность философии?» (г. Москва, ФГБОУ ВПО МГУКИ, 28.03.2014), Всероссийская научная конференция с международным участием «Социальная полезность» культуры и культурологии: критерии нового века» (г. Москва, ФГБОУ ВО МГИК, 29.04.2015).
-
Результаты диссертационного исследования получили внедрение в учебный процесс кафедры теории культуры, этики и эстетики Московского государственного института культуры при разработке лекционных курсов «Философия культуры», «Русская философия культуры», «Русская эстетическая мысль», «Исторические ментальности», «Методология и методы
культурологии», «Обряды и мифы народов мира», «Миф в системе культуры», «Методология изучения историко-культурного процесса», «Методы изучения культуры», «Социальная и культурная антропология», «Эстетика», «История культуры», «Теория культуры», «Эстетика и теория искусства», «История культурологических учений», «Социология культуры», а также при разработке учебных программ и спецкурсов по теоретическим и прикладным дисциплинам, затрагивающим различные аспекты социокультурной динамики.
4. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры теории культуры, этики и эстетики Московского государственного института культуры (протокол № 11 от 23 апреля 2015 г.).
Структура диссертационной работы включает введение, две главы, первая из которых состоит из трёх параграфов, вторая – из двух, заключение и список использованной литературы.
Репрезентации эволюционистской модели в истории культуры
Если рассматривать культуру как психологическую реальность, то к ней можно применить некоторые положения философии сознания. Э. Гуссерль, как и его учитель Франц Брентано, считал, что «всякий акт человеческого сознания интенционален, т.е. направлен на что-нибудь… Принцип интенциональности сознания говорит о том, что всякий акт сознания направлен на какой-то объект; при этом важно то, что объект на который направлен тот или иной акт сознания сам является составной частью этого акта, не в качестве… физического… объекта, а в качестве объекта интенционального»1. Для философии сознания А. Бергсона характерно убеждение в темпоральной сущности сознания. Все ощущения, мысли и чувства человека, по Бергсону, разворачиваются во времени. Именно темпоральная реальность человеческого бытия является первичной, а категория пространства является вторичной и производной. При этом, А. Бергсон понимает субъективное время как длительность, то есть как синтез прошлого и настоящего, в котором актуальное восприятие времени переживается в соединении с памятью о прошлом
Проецируя эти положения на культуру, понимаемую как интерсубъективная и идеациональная реальность, мы должны заключить, что культура является также интенциональной и темпоральной реальностью. Её интенциональность проявляется в том, что субъект культуры не просто живёт в мире смыслов, но его сознание и бессознательное всегда направлены на определённую совокупность смыслов, символов, образов или понятий.
Смыслы существуют только в сознании субъекта культуры, и, поэтому, они также существуют во времени как процессы, а не являются пространственными статичными объектами. И если «главную роль в обеспечении единства сознания играет его временная природа, непрерывное взаимодействие в нём прошлого и настоящего, фактически организующее в единое целое взаимопроникающие состояния и слои сознания»3, то культура всегда находится в контексте своего прошлого, своей культурной памяти4. Рефлексируя над этой памятью, культура также создаёт тот или иной образ будущего. Таким образом, сознание и бессознательное субъекта культуры всегда направлены не на объективные пространственные объекты, а на символические процессы, разворачивающиеся во времени, на культурную память и на образы будущего. Бытие в культуре динамично и связано с постоянным переживанием и интерпретацией времени и динамики культуры. Так что представления о динамике составляют важнейшую часть картины мира и непосредственно задействованы в функционировании жизненного мира субъекта культуры. Поэтому, любой текст культуры не существует вне определённого представления о культурной динамике, пусть даже такое представление и не высказывается явно.
Поскольку любые феномены внешнего и внутреннего мира воспринимаются субъектом культуры через посредство смыслов и символов культуры, то можно сказать, что этот субъект никогда не выходит за границы культуры и всё воспринимает как символы, то есть, как культуру. Поэтому модели восприятия динамики всегда являются моделями восприятия динамики культуры. И хотя представления о динамике природных (некультурных) явлений обладают определённой спецификой, но, чаще всего, динамика развития природы объясняется с помощью той же самой модели, что и динамика культуры. Представления о природе, чаще всего, являются некоторой проекцией представлений об обществе в той или иной культуре. Поэтому мы не будем в настоящем исследовании жёстко противопоставлять представления о динамике природных и культурных процессов и будем исследовать, главным образом, модели динамики культуры, понимая, что эти же модели используются для интерпретации событий мира природы (тем более, что во многих мифологических картинах мира природа и общество не противопоставлены, и природные явления воспринимаются как часть искусственной деятельности богов или духов).
Проблемам культурной динамики посвящено большое количество культурологической и культурфилософской литературы. Исследователи выделяют различные типы и уровни процессов, происходящих в культуре, предлагают различные концепции движущих сил культурных изменений. Так А.Я. Флиер и М.А. Полетаева выделяют в качестве основных культурных процессов культурогенез, саморазвитие (эволюцию), прогресс, культурную дифференциацию, инноватику, диффузию, процессы межкультурной коммуникации, отбора, гомеостаза, революции, локализации, кризиса и деструкции5. А.И. Кравченко, в качестве основных форм культурных процессов, называет зарождение культуры, открытия и изобретения, заимствования и диффузию, реформы и революции, «культурные лаги», трансмиссии, аккумуляции, интеграции и другие6. Существует много других типологий социокультурных процессов7. Фактически любой акт функционирования культуры можно считать культурным процессом, так как он разворачивается во времени. Поэтому в культуре потенциально можно выделить гораздо большее число типов процессов.
Культурные процессы являются единицами теории динамики культуры. Из них как из кирпичиков складывается наше представление о культультурно-историческом процессе. Вне зависимости от точки зрения, мы пользуемся этими концепциями для понимания культурной динамики, так что они являются, во многом, методологически инструментальными и универсальными. Однако, понимание направленности культурно исторического процесса уже сопряжено с той или иной точкой зрения. Концепция культурно-исторического процесса – это определённое представление об отношениях культурных процессов между собой, а также о влиянии на них природных процессов. (Представление об историческом процессе тесно связано с концепцией времени, и, хотя они не тождественны полностью, но обычно представление о направленности исторического развития и представление о направленности времени совпадают в одной и той же культуре. Модели восприятия времени раскрывают то, как события располагаются относительно друг друга, а модели восприятия динамики объясняют то, как происходят изменения и как одни события приводят к другим. В целом, модель восприятия времени – несколько более широкое понятие, включающее в себя модели понимания динамики, развития, исторического процесса и так далее.
Культурные репрезентации постэволюционистской модели
Наиболее влиятельная в для последующих форм культурологического эволюционизма теория эволюции разрабатывается Гербертом Спенсером. Он распространяет понятие эволюции на все формы материи и описывает её как усложнение, происходящее путём разделения функций между элементами эволюционирующей системы. Соответственно, общество и культура эволюционируют от простого однородного состояния, в котором каждый член общества является универсалом и носителем небольшого числа смыслов культуры и навыков трудовой деятельности. Постепенно происходит разделение первобытного общества на различные социальные группы, которые внутренне усложняют свою духовную и материальную культуру, но, одновременно устанавливают коммуникативные связи с другими частями общества. Так общество и культура эволюционируют от несвязанной, простой и однородной первобытной культуры к сложноорганизованномым дифференцированным и интегрированным цивилизованным обществам, причём развитие культуры по этому пути может быть разделено на стадии. Такая теория культурной динамики послужила моделью для других версий культурологического эволюционизма у Л.Г. Моргана, Э.Б. Тайлора, Д.Д. Фрэзера, Л.Э. Уайта, Р.Л. Карнейро и многих других.
Одновременно с концепцией Спенсера формируется марксистская теория исторического материализма, которая пришла к сходным результатам с помощью гегелевской диалектики. Однако в марксизме была применена логика развития «по спирали», через преодоление кризисов. Таким образом, культурная эволюция в марксизме шла рывками. Новой была идея того, что поздние эволюционные стадии воспроизводят черты более ранних.
Итак, в XIX веке идея прогресса становятся общим местом в философском взгляде на культуру, а также заявляет себя в научном, художественном и обыденном. Оптимизм, свойственный и просвещенческому и романтическому движению, базировался на вере в разум человека и возможность влиять на действительность. Особо подчёркивалась роль в этом процессе науки и техники. Эти идеи были выражены прежде всего в позиции социологов того периода. «Сен-Симон и Огюст Конт сосредоточились на прогрессе разума. Они утверждали, что типичные стили мышления, изменяясь, проходят три стадии: теологическую, метафизическую и позитивную. Последняя стадия, собственно, и является стадией науки эмпирического, ориентированного на факты знания, способного объяснить, предсказать и дать практические рекомендации… «Позитивная» наука рассматривалась как венец достижений человеческой мысли. По гипотезе Герберта Спенсера, прогресс в природе, равно как и в обществе, подчиняется всеобщему принципу эволюции. С его точки зрения, ведущим изменением в обеих областях является принцип структурной и функциональной дифференциации… Карлу Марксу принадлежит создание утопической картины коммунистического будущего, которое, по его мнению, достижимо исключительно благодаря освободительной борьбе эксплуатируемых классов с использованием возможностей, предоставляемых ростом производительных сил... Движение к бесклассовому, коммунистическому обществу должно пройти через ряд социальных революций. Макс Вебер… обратил внимание на всепроникаюшую тенденцию к рационализации общественной жизни и социальной организации… Он считал данную тенденцию основным направлением, в котором движется общество. Эмиль Дюркгейм… указал на растущее разделение труда и сопровождающую этот процесс интеграцию общества через «органическую солидарность», которая зиждется на взаимовыгодном, взаимодополняющем вкладе всех членов общества»76. Сходные теории развивались в культурологии, археологии, антропологии, религиоведении и многих других социальных и гуманитарных науках. Но пример социологии здесь показателен в плане выражения общенаучной атмосферы середины - второй половины XIX века. Эволюционизм показывает себя как общий метод, но уже тогда обнажается
Появляются научные критические анализы современности. Историософская рефлексия в России XIX – начала ХХ веков воспроизводила и интерпретировала те же формы эволюционистской модели, которые были концептуализированы в западной философии. Однако, в русской мысли о культуре мы находим не просто представления о том, что культурно-исторический процесс направляется определёнными закономерносттями, согласно которым интерпретируется прошлое и будущее российской и мировой культуры, но также и призыв к активному творческому преобразованию культуры на основании выявленных эволюционных закономерностей77. Русские философы культуры, в абсолютном большинстве, неявно исходили из предпосылок существования единого плана мирового эволюционного развития культуры, от которого можно отклониться, и исполнению которого можно и нужно содействовать. Специфика отражения эволюционистской модели в русской культуре состоит не в констатации факта культурной эволюции (которая происходит «с железной необходимостью» как писал К. Маркс), а в учении о включении в делание культурной динамики, в сотворчество с эволюцией78. Таким образом, для русской культуры в интерпретации динамики характерна ориентация на практическую реализацию утопии, которая предполагается как возможная. Такое понимание характерно для славянофильства, западничества, символизма, почвенничества, русского анархизма, символизма и, в особенности, для русского космизма, авангарда, марксизма и религиозной философии.
Культурфилософия постэволюционизма
Античность породила немало культурных репрезентаций элементов постэволюционистской модели. И в греческой античности также эти модели достаточно близко подошли к порогу философского языка, где они могли бы встроиться в философскую картину мира. Возможно, повышенное внимание греков к хаотическим явлениям частично объясняется высоким уровнем детерриторизованности самой древнегреческой культуры, происходящей от нестабильной морской «среды обитания» греческого общества, большой доли иностранцев-Других, игравших значительную роль в греческом полисе, положения на перепутье торговых путей и, в целом, коммерческого характера древнегреческой цивилизации, а также от фрактальной географии Греции и других средиземноморских побережий110.
Конечно, античное мироощущение опиралось на онтологическо-эстетический идеал гармонически устроенного космоса. Этим идеалом оживлялось большинство натурфилософских концепций раннего периода развития философии. И хотя в качестве первоначал бытия греческие мыслители выделяли в основном достаточно нестабильные стихии, которые должны были бы передавать миру свою нестабильность, но, по-видимому, уже в этих ранних версиях присутствует учение о некоем высшем законе, обуславливающем все изменения. Так, хотя Гераклит «признавал, что в непрерывном изменении материальных элементов и их сочетаний нет ничего постоянного», но постоянным был сам закон этих перемен – Логос111. Этот закон привносил высшую гармонию в стихийность первоначала, точно также как в более абстрактной платоновской картине мира идеи привносили гармонию и закон в хтонический мир материи.
Софисты поставили под сомнение такую идеалистическую картину реальности. Они начали традицию понимания культуры как системы искусственных установлений. Человеческие установления носят условный характер, они могут быть какими угодно и не подлежат обязательному исполнению, в отличие от природных процессов, которые определены с необходимостью. Фактически утверждая, что «человек есть мера всех вещей», софисты утверждали возможность людей самим творить свою историю, независимо от «космической гармонии», само существование сомнительно с точки зрения софистов. Эта линия рефлексии была продолжена в кинической философии с её радикальной спонтанностью чувств, индивидуализмом и критикой культуры.
В античной культуре софисты и киники не только выразили тенденцию переоценки ценностей, но и тенденцию отказа от идеи Логоса как меры всего сущего и закономерности всех изменений. Отказ от этой идеи, как непроверяемой и основанной на суевериях, самым последовательным образом был проведён в философии скептиков и, особенно, в учении основателя скептицизма Пиррона. Пиррон учил абсолютному агностицизму и в его философии содержится призыв к отказу от бинарных оппозиций. Он считал. Что различия между оппозициями «смерть-жизнь», «добро-зло», «истина-ложь» и так далее, введены людьми, но по сути всё одно, всё одинаково непознаваемо, поэтому следует воздерживаться от каких-либо суждений. Учение Пиррона разрушает и одну из самых фундаментальных оппозиций античной картины мира – оппозицию «Космос/Логос/Идея – Хаос/материя». Если ничего определённого сказать о мире нельзя, если о мире ничего неизвестно, то может произойти что угодно, потому что нельзя познать закон, предсказывающий будущее.
Скептицизм не создаёт никакой определённой картины мира, которая могла бы быть названа постэволюционистской или, в данном случае, «постциклической-постЛогической». В какой-то мере эта задача была решена последователем Гераклита и софиста Продика Кратилом. Кратил также не считал возможным высказывать что-либо определённое об окружающем мире, но, в отличие от софистов, киников и скептиков, в его учении содержалось позитивное представление о мире, а не только критика идеализма. Кратил фактически лишь отбросил из дуалистического учения Гераклита о мире рационально-идеальную часть оппозиции – Логос, - и оставил одну хтоническо-иррациональную и текучую материю, которую нельзя никак определить, которой не управляет никакой закон и которая постоянно меняется.
Софизм, скептицизм и кинизм так или иначе ещё появлялись в истории культуры после античности и эти поздние их формы также могут быть определены как культурные репрезентации постэволюционистской модели. Ближе всего к пороку осмысления хаотического характера культурных изменений подошли Пиррон и Кратил, причём в учении первого выражена негативная сторона, а в учении второго – позитивная сторона постэволюционистской модели. И эти радикальные, и более умеренные версии античных репрезентаций постэволюционисткой модели никогда не становилось доминирующими формами мировоззрения в какой-либо культуре и носили всегда маргинальный характер.
Итак, постэволюционизм в истории форм саморефлексии культуры проявляется в виде антиномизма112 (то есть отрицания закономерностей исторического развития и признания торжества случая в мире), в рефлексии хтонического начала, а отсюда в образах Другого как того, чьё поведение невозможно предсказать; в идее индетерминизма индивидуального поведения как противоположности детерминизму социальных или природных, или культурных факторов. С этим связан также культурный атомизм как учение об индивидуальной независимости каждого участника коммуникаций в культуре. Отсюда же с постэволюционистской моделью имеют отношения образы и представления о свободе в культуре, которые на концептуальном уровне разрабатывалась с античности применительно к
Самым известным антиномистом, занимавшимся проблемами общественной и культурной динамики был Карл Поппер. Он считал, что «ход человеческой истории предсказать невозможно… теоретическая история невозможна; иначе говоря, невозможна историческая социальная наука, похожая на теоретическую физику. Невозможна теория исторического развития, на которой можно было бы заниматься историческим предсказанием» - Поппер К. Злиденність історицизму. – К.: АБРИС, 1994. – С. 25. индивидууму. Со времени позднесредневековых дискуссий о человеке в поздней схоластике, философии гуманизма, в теории либерализма применительно к обществу разрабатывались представления о юридической и социальной свободе человека как члена общества. Современная культура постмодерна обращается к концептуализации свободы человека как субъекта культуры113.
Индетерминизм первоначально выразился в трудах теологов схоластов как учение о свободе человеческой и божественной воли, затем нашёл своё выражение в естественных науках (например, в «колонне» Эйлера), в этике у Канта и неокантианцев (в частности у Виндельбанда и Риккерта). В интерпретации человека в рамках гуманитарных наук индетерминизм выразился наиболее ярко в культурфилософских трудах экзистенциалистов, особенно у Бердяева и Сартра. С возникновением и развитием в науке постнеклассической рациональности, идея индетерминизма отразилась в синергетике и постмодернизме. Сама по себе эта идея является важной частью постэволюционистской модели и постэволюционизма как методологии исследования культурной динамики, в каких бы формах он не выражался. Ведь отрицание детерминизма – это убеждение в том, что, следуя определённой модели и экстраполируя её результаты на все возможные случаи, мы не сможем добиться успехов ни в предсказании будущих состояний культуры ни в интерпретации её истории. Все виды детерминизма в объяснении культуры были слишком грубы и заявляли, что для понимания динамических процессов в культуре достаточно учесть самые влиятельные и явные факторы, а незначительными в количественном отношении или скрытыми можно и пренебречь. Применение такого метода неизбежно ведёт к тому, что поступательное развитие какой-то части культуры, (которое также постулируется исходя не из реальной истории, а из частной теории), переносится на всю культуру как на целостность.
Постэволюционизм в социально-ориентированных исследованиях культурной динамики
Эти положения культурфилосорфии Бергсона были восприняты А.Дж. Тойнби в его теории цивилизаций. В частности Тойнби принимает учение Бергсона о спонтанном и мистическом характере культурного творчества, которое является толчком к развитию для любой локальной цивилизации или высшей религии149. Тойнби также критикует детерминистский подход в историческом исследовании (в частности теорию цивилизаций О. Шпенглера). Он, в духе английской традиции эмпиризма, полагает, что даже если предыдущие события и прошлые наблюдения показали нам, что развитие культуры шло по одному определённому закону, это не означает, что это развитие будет и впредь идти по этому пути. Это означает, что сами законы культурной динамики являются только индуктивными обобщениями, и нет ничего, что должно заставить нас предполагать их неизменность в будущем150. Кроме этого, учение Тойнби о возникновении и развитии цивилизаций благодаря ответу на внешние вызовы, то есть благодаря преодолению вновь и вновь возникающих кризисов, во многом сходно с дарвинистским учением о естественном отборе. Тойнби предполагает, что цивилизация может и не преодолеть какого-то кризиса и не пройти весь путь своего развития, но также не является предопределённой гибель цивилизации по прохождении определённых стадий развития и, благодаря удачному стечению обстоятельств, может успешно отвечать на новые вызовы бесконечно долго. Но на этом постэволюционистские элементы в учении Тойнби заканчиваются, его историософия является в той же мере эволюционистской как и историософия Бергсона.
Наиболее полное отражение постэволюционистский взгляд на культурную динамику получил в постмодернизме и родственных ему направлениях, таких как постструктурализм, постфеминизм, постпроцессуализм и многих других. В целом постмодернизм является направлением в гуманитарной науке и культуре, которое полностью аналогично по своим чертам постнекласической картине мира в естествознании и в социальных науках. «В постмодернистском мировидении наблюдается множество параллелей с синергетической картиной мира»151.
Направление это достаточно обширно и разнообразно, поэтому мы рассмотрим только самые примечательные примеры концепций нелинейной культурной динамики, которые были развиты в рамках постмодернистской культурфилософии.
Налицо в постмодернистской историософии тенденция обращения к такой форме культурной динамики как кризис. Особенно полное выражение эта тенденция получает в катастрофизме Жана Бодрийара, который сосредотачивается на исследовании современных культурных кризисов. Он приходит к выводу, что эволюция современного дискурса дошла до своего крайнего предела в самоутверждении своей имманентности и монизма. Культура в лице философии (или точнее в истории философии) искала выход из бинарной картины мира и стремилась нивелировать все оппозиции. Философией, - а в культуре происходили параллельные процессы, - был найден выход в монизме и объявлении неких феноменов всеобъемлющими и универсальными реальностями. Всё было объявлено пронизанным сексуальностью, политикой, социальностью, классовой борьбой, знанием, властью, желанием, экономикой и даже самой реальностью реального. Все эти категории, так или иначе, оказывались тождественными друг другу и представляли собой тотальность бытия. Такое снятие бинарных оппозиций привело к самоуничтожению этих категорий - власть, секс, капитал, желание, реальность и так далее обесценились, распылись, потеряли свои референты и стали симулякрами152. Современность у Бодрийара предстаёт как постапокалиптическое время после свершившейся гибели культуры153; это реальность, где не осталось места реальному и в которой бытием обладает лишь небытие симулякра, подделки. Однако в так понятом небытии оказываются заключены интересные практические возможности для решения извечных вопросов культуры. Например, рассматривая тему классовой борьбы Бодрийар пишет, что её реальной истории «принадлежат только те моменты, когда угнетённый класс сражался, отрицая себя самого «как такового», исходя из того единственного факта, что он ничто. Маркс сказал ему, что однажды надо будет перестать существовать, но это всё ещё политическая перспектива. Когда сам класс или часть класса желает действовать в качестве радикального не-класса, в качестве несуществования класса, то есть мгновенно разыграть свою собственную смерть в эксплозивной структуре капитала, когда он выбирает внезапную имплозию, тогда возникают июнь 48-го, коммуна или май 68-го. Секрет пустоты здесь в неизмеримой силе имплозии (вопреки нашему воображаемому революционного взрыва) – вспомните Латинский квартал 3-го мая пополудни»154. Дело в том, что вместе с бытием и референциальностью желание, язык, класс или культура теряют ещё и свой логос, то есть те свои субстанциальные качества, которые жёстко определяли их судьбу. Теперь же, обратившись не просто в свою негативность, но в негативность как таковою, культура не детерминирована каким-то одним вектором развития. Мир симулякров и симуляции не может подчиняться более структурам направляющим его развитие, и хотя такой мир не открыт к свободе, но он лишён и власти, он производит не-власть, не-определённость.
Несмотря на то, что здесь Бодрийар говорит, прежде всего о современном культурном кризисе, из его изложения155 понятно, что эта ситуация относится к любому моменту истории культуры: история никогда не имеет ни смысла ни цели, но только в современном мире это становится очевидным для всех. Культура во все времена не основана ни на чём, и поэтому вынуждена изобретать симулякры реальности. Но отрываясь от реальности, общество рискует своим существованием и в своих иллюзиях подходит к краю своего развития. За этим следует катастрофа, которая заставляет всю систему смыслов культуры рушиться, а вместе с ними разрушается и материальное тело культуры. Только такая всеобщая катастрофа может заставить людей сворачивать со своего пути развития и начинать воплощать альтернативные проекты реальности. Естественно, что при таком слепом движении от кризиса к кризису никакое направленное развитие невозможно, а идея такого развития является просто очередным спасительным симулякром. (К этому представлению Бодрийара близки историософские взгляды М. Фуко, также рассматривавшего историю как серию разрывов между эпохами в динамике культуры. Главное отличие его историософии в том, что он гораздо большее значение придаёт содержанию культурных эпох, а не самим фактам катастроф и разрывов во фрагментарной истории культуры.)