Содержание к диссертации
Введение.
Глава 1. Феномен отстраненного самонаблюдения и его отражение в культуре
Отстраненное самонаблюдение в художественной литературе
Отстраненное самонаблюдение и измененные состояния сознания
Отстраненное самонаблюдение и духовные практики востока
Проблема бессознантельного отстраненного наблюдения
Отстраненное самонаблюдение и детерминированность человеческого поведения
Моделирование отстраненного самонаблюдения как психологического процесса
Отстраненное самонаблюдение и проблема количества уровней рефлексии
Глава 2. «Отстраненность» самонаблюдения как психологическая и философско-антропологическая проблема
Отстраненность самонаблюдения и социальная практика
Объяснение отстраненпости самонаблюдения в рамках эстетики трагического
Отстранненое самонаблюдение как наблюдение, ориентированное на прошлое
2.4. Отсранеиность самонаблюдение как результат замедления процесса
самоузнавания
2.5. Язык и речевая деятельность как факторы увеличения остраненности наблюдения
и самонаблюдения
Глава 3. Отстраненное самонаблюдение как причина специфических культурных коллизий
Отстраненное самонаблюдение и проблематика цельности личности
Проблема самонаблюдения арефлексивной личности
Взаимодействие самонаблюдения и внешних наблюдателей
Интсриоризация наблюдателя как культурно-психологическая тенденция
Заключение Список литературы
Введение к работе
Актуальность проблемы.
Среди всех аспектов человеческой природы, ставшими предметом исследования в гуманитарной мысли наиболее темным и сложным для какого бы то ни было анализа является тема самосознания.
В отличии от очень многих других аспектов сознательной деятельности человека, самосознание не может быть исследовано без привлечения данных интроспекции (самонаблюдения), и именно это делает исследование самосознания чрезвычайно трудным. Между тем, не может быть никакого сомнения, что самосознания является ключевым феноменом как для изучения сознания, так и для изучения человеческой природы и человеческой культуры вообще.
На наш взгляд, наука и философия в наибольшей степени получают импульс к развитию даже не тогда, когда им удается выработать новый метод исследования, а тогда, когда удается открыть новый предмет и объект познавательной деятельности. Открытие нового предмета исследования может привести к появлению новой науки или нового раздела знания, поскольку наиболее традиционная и наиболее эффективная классификация наук связана с объектами исследования. Именно поэтому, выход гуманитарной мысли из кризиса должен лежит на пути открытия либо конструирования новых феноменов, исследования которых уже само собой повлечет за собой обновление методической и концептуальной базы гуманитарного знания.
Таким образом, изучение человеческого сознания и самосознания не может обойтись без открытия новых феноменов сознания, являющихся показательными для самосознания и изучение которых может дать по крайней мере косвенные данные как о самом самосознании, так и о его
функционировании его в качестве фактора культуры.
В свете вышесказанного на наш взгляд становится ясным, изучение
человека должно возвратиться к изучению (^-"«бесстрастной»,
«созерцательной» компоненты человеческой личности, или иными словами к изучению человека как субъекта наблюдения. В рамках западной традиции концепт отстраненного наблюдения является дискредитированным и преодоленным благодаря идущей со времен Ницше критики, вполне резонно разоблачающей мнимость любой конструируемой в культуре бесстрастности. Однако знакомство с восточными практиками духовного совершенствования должно заставить вернуться к рассмотрению данного дискредитированного концепта, признав за ним определенную долю как психологической достоверности, так и общекультурной значимости.
Наиболее острым случаем ощущения человеком в себе созерцательного начала является раздвоение личности вследствие интенсивного самонаблюдения. Это раздвоение личности приводит к тому, что человек ощущает, что наблюдает за самим собой как бы со стороны и как за посторонним человеком. Данный феномен и станет основным объектом нашего исследования.
Степень научной разработанности проблемы.
До настоящего времени феномен отстраненного самонаблюдения не был предметом какой-либо науки. Как сказал Г.П. Щедровицкий «... до сих пор почти не было попыток описать рефлексию, или тем более построить ее модель в рамках собственно научного, а не философского анализа деятельности мышления»1. Теоретически данный феномен должен был бы быть объектом исследования со стороны психологии. Однако, существует ряд особых причин, почему психология XX века не смогла изучить данный феномен. Как на
1 Щедровицкий Г.П. Избранные труды. М., 1995. С.487
Западе, так и в России психология в значительной степени отвернулась от
феноменов сознания в собственном смысле, слова, и во всяком случае
идеология психологической науке часто была построена на дискредитации
отстраненного созерцания как ключевого феномена в пространстве сознания.
На западе исходным импульсом для такого движения стал фрейдизм,
благодаря котором акцент в психологических исследованиях был перенесен с
сознания на подсознание. В России психологическая наука формировалась под
влиянием марксистской парадигмы, и в следствии этого сознание объявлялось
детерминированным общественной практикой. Советско-российская
психология, во главе со своим классиком С.Л. Рубинштейном представляет
собой идеологическое движение, прямо враждебное выделению
созерцательного начала в человеке - выделению как научно-познавательной
операции, и как действию по практическому самоусовершенствованию. В этом
вопросе рубинштейнианство было неявным преемником определенных
тенденций в русской досоветской философии, часто одержимой пафосом
человеческой цельности и «полнокровности жизни». Многие русские
мыслители испытывали острую неприязнь к созерцательному началу и
симпатию к деятельному. Маски и термины, которые используются при этом
для фиксации двух этих категорий чрезвычайно разнообразны. Так, многие
философские работы XIX - XX вв. посвящены агрессивному
противопоставлению неравнодушного и равнодушного мышления. Последнее воплощается отвлеченным теоретизмом, а лучший образец теоретизма -немецкий трансцендентальный идеализм. Такова «Критика отвлеченных начал» Вл. Соловьева. Такова книга Бахтина «К философии поступка», вся посвященная противопоставлению «участливого мышления», «эмоционально-волевого понимания бытия» и «теоретического мышления». Заложенные в этих книгах «антисозерцательные» тенденции нашли в рубенштейнианской психологии свое крайнее воплощение, ибо последняя провозгласила полное отсутствие феномена созерцания и как философский тезис, и, одновременно, как научно установленный факт.
В отношении дихотомии «созерцательность - деятельность» С. Л. Рубинштейн определился более, чем однозначно: «В качестве субъекта познания (специальной теоретической сознательной деятельности) человек выступает вторично, первично он - субъект действия, практической деятельности» . Рубинштейн протестует против концепции гносеологического субъекта как ни чем не связанного с объектом наблюдателя. Он вообще против традиционного для классической западной философии разделения ситуации познания на субъект и объект.. О том, чтобы человек мог отстраненно наблюдать свою деятельность не могло быть и речи, поскольку Рубиншейн отказывался рассматривать само понятие субъекта в отрыве от деятельности.
Аналогичного мнения придерживался и другой классик советской психологии - А.Н. Леонтьев, который писал, что субъект реализуется в деятельности, а личность образуется из интеграции разных «деятельностей» человека.3 Вообще, обращения к психологической науке для уяснения механизма «внутреннего соглядатая» по всей видимости заведомо обречены на провал. Игнорирование или прямое шельмование созерцающей компоненты человеческой личности является доминирующим тоном всей российской рубинштейнианской психологии. Тогда, когда рубинштейнианство не наталкивается прямо на факт бинарности сознания, оно пытается либо отрицать его, либо понижать эвристическую ценность данной категории. Характернейший пример этого подхода представляет психолог Брушлинский, опубликовавший серию статей под общим заголовком «Проблема субъекта в психологической науке»4. Позиция Брушлинского проста: психический субъект есть сам человек как таковой, как телесно-душевная целостность. Соответственно из этого подхода вытекает критика тех психологов, кто обособленно рассматривает отдельные психические функции или кто выделяет
2 Рубинштейн С.Л. Проблемы обшей психологии. М., 1976. С. 331
3 Леонтьев А.Н. Деятельность, сознание, личность. М., 1975. С.179
4 Брушлинский В. Проблема субъекта в психологической науке. Статьи первая-третьяУ/Психологлческий
журнал, 1991, №6; 1992, №6; 1993, №6
человеческую психику в качестве обособленной системы.
Если отечественные психологи классической школы все-таки имеют дело с созерцательным началом в человеке, они пытаются понизить его в статусе. Примером этого является онтогенетическая теория сознания А. Новохатько5. В его определении самосознание есть способность человека смотреть на себя как бы глазами другого человека - а значит любого другого человека, т.е. собственно, человечества, рода, коллектива - а значит самосознание есть сознательное отношение к практике, оценка практических действий с точки зрения результатов наблюдения.
В качестве единственного исключения в российской, а возможно и
мировой психологической литературе стоит отметить во многих отношениях
замечательную книгу Федора Горбова «Я - второе Я», в которой собрано
огромное количество материала по раздвоению личности как из клинической
практики, так из художественной литературы. По мнению Горбова, в любом
человеке живіт две личности, но в нормальном состоянии они существуют
согласовано, а чрезвычайных ситуациях два человеческих «Я»
расфокусируются, создавая различные эффекты расщепления личности. Для исследования этого феномена Горбов изобретает даже специальную науку -«янусологию» - от имени двуликого римского Бога Януса. Правда, Горбов не выделял в отдельный феномен случаи, когда одно человеческое я является действующим, а второе - наблюдающим; примеров именно таких коллизий в книге Горбова собрано немало, но они перемешаны с иными случаями расщепления, например, когда человек раздирается противоположными желаниями, или чувствует несоответствие своей «истинной сути» и показной маски. Тем не менее, именно Горбов вводит для фиксации экстремальных случаев появления «внутреннего соглядатая» специальный психиатрический термин- «кинестезия диссеканс», от латинского disecans - рассекающая, проникающая между. Кинестезия диссеканс возникает как эффект действия
Новохатько Л.Г. Проблема соотношения образа и самосознания //Вопросы психологии, 1992, №1
некоторых психотомиметических препаратов, и при нем «нормальная двойственность сознания как функция системы «я - второе я» (самосознание, самоконтроль, взгляд на себя со стороны) легко получает определение «раздвоение личности»6.
Если говорить о западной психологии, то наиболее частое упоминания о феномене отстраненного самонаблюдения можно найти в книге Р.Лэнда «Расколотое Я». Однако в данной книге мы имеем только случаи описания данного феномена как частного случая шизофрении, без попытки его выделения, и без попытки проведения аналогии между сходными нормальными и патологическими тенденциями сознания. О степени неразработанности вопроса в психологии свидетельствует тот факт, что Рэнд был вынужден прибегать к архаическим терминам «душа и тело» для описания двух сторон - наблюдателя и наблюдаемого - в процессе наблюдения человеком за самим собой.
Периодически тема отстраненного самонаблюдения возникает в отчете опытах с различными наркотическими веществами - мескалином, ЛСД, иными психотомиметиками, которые по всей видимости, обостряют отстраненное самонаблюдение. С этой точки зрения упоминания об интересующем нас феномене можно найти в трудах С.Грофа, О.Хаксли, в российской психологии — в книгах Ф.Горбова и Г Столярова7. Однако это именно упоминания — без формирования каких либо специальных концепций и без фиксации феномена.
Не интересующий науку, феномен «внутреннего наблюдателя» широко используется в медитативных практиках мировых религий и является основой медитативной системы Гурджиева-Успенского. Однако труды Гурджиева нельзя считать научными, и к тому же они базируются на достаточно и спорной теории множественности человеческих «Я», конкурирующих между собой в рамках человеческого сознания. Тем не менее, теория Гурджиева-
6 Горбов Ф.Д- Я - второе Я. М.; Воронеж, 2000. С. 199
7 Столяров Г.В. Лекарственные психозы и пснхотомнметические средства. М., 1964. С.26
Успенского можно считать практически единственной достаточно подробной разработкой темы отстраненного самонаблюдения в гуманитарной мысли.
И все же, кажется, ни одна из систем познания не исследовала его специально. Зато этот феномен не то, что бы часто, но очень интересно описывается в художественной литературе.
Предметом исследования является во-первых человеческое сознание, во-вторых способы описания состояний человеческого сознания в различных парадигмах культуры, в третьих ряд различных культурных коллизий, возникших под влиянием осмысления некоторых состояний сознания, в частности, состояний так называемого отстраненного созерцания. В дискурсах самого разного характера часто присутствуют претензии на то, чтобы «отстраниться», встать в положение «вне ситуации», «над схваткой» и так далее. В претензиях такого рода можно увидеть прямое подражание индивидуальной, «психической» созерцательности, и сам факт такого подражания указывает на определенный — и достаточно высокий — престиж созерцательской позиции, которую пытаются распространять с индивидуумов на целые социальные институты («беспристрастность суда», «беспристрастность научного анализа», «беспристрастность прессы», «независимость экспертизы»), и которую эти институты пытаются миметически изобразить для достижения самых разных социальных и познавательных целей. Сложнейшим вопросом в этой связи становится разделение созерцания как психологического, индивидуального феномена - и как некой культурной, методологической или даже социальной позы, предполагающей имитацию индивидуального созерцания с помощью надындивидуального культурного материала. Поэтому в данном исследовании мы лишь по касательной будем исследовать собственно индивидуальное созерцание - это вопрос психологии, а также многочисленных психических «техник» и «практик» - от аутотренинга до буддистских медитаций. С другой стороны, мы совершенно не будем рассматривать те «техники», с помощью которых общество пытается обеспечить отстраненную беспристрастность
своих институтов - для этого существует целый ряд специализированных методологий (правовые и политические теории - для беспристрастных органов власти, методология познания - для беспристрастной науки и т.д.). Нашим предметом будет являться культурная сфера, находящаяся точно посередине между психологией и социальной методологией. Эта сфера, где психологические представления об индивидуальной созерцательности превращаются в некую общую идеологию созерцания, которая, в свою очередь, может служить концептуальной базой для выработки «созерцательских» социальных методологий.
Объектом исследования в области индивидуального сознания будет являться отстраненное самонаблюдение, понимаемое как способность человека наблюдать за самим собой как бы со стороны («как за посторонним человеком»). Речь идет о гипостазировании функции самонаблюдения, когда она превращается как бы в особый субъект «внутри» человеческого сознания; этот субъект часто называют внутренним наблюдателем. В области изучения культуры объектом нашего исследования будут латентно бытующие в культуре концепции созерцания и самонадлюдения, идущие от интуитивных представлений о рефлексивности индивидуально-психологической, но уже поднявшихся до такой степени общности, когда принципиально не решаемым становится вопрос о том, кто является субъектом созерцания - реальный человек, социальный институт или какая-то иная комбинированная культурная фикция.
Цели и задачи исследования.
Целью настоящего исследования является междисциплинарное осмысление феномена отстраненного самонаблюдения, причин его происхождения в единстве гносеологических, социально-психологических, икультурно-исторических и психофизиологических аспектов.
Задачами нашего исследования будут являться:
Фиксация феномена отстраненного самонаблюдения как психологического явления и трансисторической межкультурной темы.
Сравнительный анализ способов описания феномена отстраненного самонаблюдения в различных парадигмах культуры.
Анализ мотивировок, которые побуждают индивида в культуре обратить внимания на свою способность к отстраненному самонаблюдения, и таким образом приводят к экспликации этого феномена и его фиксации средствами культурных дискурсов
Объяснение отстраненности самонаблюдения
Фиксация культурных коллизии, возникших под непосредственными влиянием отстраненного самонаблюдения. В частности нашим нами будет проанализирован процесс возникновения в культуре образа «созерцателя» - образа антропоморфного, но одинаково легко приложимого к сущностям индивидуальным, субиндивидуальным, и коллективным. С другой стороны, мы попытаемся отследить некоторые последствия, к которым в различных дискурсах приводит концептуальная ориентация на этот образ.
Методология исследования
Базовой гипотезой, принятой при выполнении данного исследования взято представление о единстве человеческого сознания, в следствии чего сходные описания человеческого сознания принимаются за описания сходных по фактуре феноменов. Основываясь на данной гипотезе автор счел возможным сделать важнейшим методом данного исследования метод сравнительного анализа источников. Данный метод позволяет конструировать свойства изучаемого феномена на основе структурных и прочих сходств, находимых при его описании. Частью данного сравнительного анализа является контент-анализ - формализованный метод исследования содержания социальной информации посредством выявления устойчиво повторяющихся смысловых единиц текста: названий, понятий, имен, суждений и т.д.
Во второй части диссертации автор обратился к методу спекулятивного (умозрительного) моделирования, необходимого для изучения функционирования человеческого сознания.
Как частные методы при решении конкретных задач используются феноменологический и герменевтический методы, позволяющие выявить специфику проявлений феномена отстраненного самонаблюдения в разных дискурсах.
При изучении феномена отстраненного созерцания автор пользовался следующими методологическими принципами:
Принцип объективности. Происходящие в сознании процессы рассматриваются как объективные и общие для всех людей.
Принцип причинности. Необычные психические феномены, в т.ч. отстраненное самонаблюдение детерминировано социальными и историко-культурными факторами. Учет принципа причинности при исследовании культурно-психологических явлений позволяет взглянуть на этот феномен, как бы в динамике, т.к. под воздействием различных причин.
Системный подход. Психологические феномены включены в контекст конкретного общества. Формы их проявления зависят от социальных и прочих отношений. Изучение отстраненного самонаблюдения не может быть основано на изучении каких-то его отдельных проявлений: культурных, психологических, социальных, гносеологических и т.д., но должны изучаться в комплексе, т.е. системно.
Научная новизна выполненного исследования заключается:
Выделении отстраненного самонаблюдения как отдельного феномена.
Обоснования идеи отстраненного самонаблюдения на материале художественной литературы, психологии и религиоведения;
Исследование эвристических возможностей использования понятия отстраненного самонаблюдения для анализа некоторых коллизий в этике,
теории познания и философской антропологии.
Обоснования возможности исследования темы отстраненности применительно к субъекту, несмотря на то, что традиционный для европейской философии концепт бесстрастного субъекта познания является в XX веке преодоленным и дискредитированным.
Разработка на основе идеи отстраненного самонаблюдения концепции интериоризации наблюдателя как культурно- психологической тенденции.
Практическая значимость работы
Материалы настоящей работы могут быть использованы при разработке курсов лекций по культурологии, религиоведению, философии, социологии и психологии, в частности психологии религии. Анализ феномена отстраненного самонаблюдения на материале художественной литературы может быть рассмотрен как вклад диссертанта в литературоведение.