Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 .Философско-методологическое осмысление феномена одиночества 12
1. История становления проблемы одиночества 12
1.1. Античный мудрец 12
1.2. Святой человек 21
1.3. Рождение личности 30
1.4. Романтическая концепция одиночества 40
2. Современные концепции одиночества 51
2.1. Философские подходы 52
2.2. Психологический подход 62
2.3. Социологический подход 69
2.4. Культурологическая концепция одиночества 72
Глава 2. Феномен одиночества в русской культуре XX века 80
1. Экзистенциальная ситуация одиночества в культуре России начала XX века 80
1.1. Тема одиночества в русской литературной традиции 87
1.2. Образы одиночества в русской поэзии начала XX века 90
2. Проблема одиночества в советской и постсоветской культуре 111
2.1. Репрезентация «борьбы с одиночеством» в советском искусстве 111
2.2. Тенденции к коллективности в советской повседневности 117
2.3. Постсоветская действительность как результат крушения совестких идеалов 128
Заключение 134
Использованная литература и источники 137
- Святой человек
- Тема одиночества в русской литературной традиции
- Тенденции к коллективности в советской повседневности
Введение к работе
Актуальность темы исследования
Сложные и противоречивые коллизии XX века выдвинули на первый план целый спектр социальных и экзистенциальных проблем, к числу которых, несомненно, принадлежит проблема одиночества. Действительно, в традиционных культурах индивид оставался включенным в систему жестких социальных связей, которые, с одной стороны, не давали возможности автономии личности, но с другой стороны, препятствовали распространению феноменов отчуждения и одиночества. В эпоху становления буржуазных отношений стал активно развиваться процесс формирования «атомарного индивида». Атомарность привела к разрыву системообразующих связей в системах человек-человек, человек-культура, человек-общество. Тем самым подверглись деструкции сами основания бытия человека в мире, что привело к оформлению как целого ряда новых экзистенциалов человеческого бытия, так и форм их социального проявления.
К числу последних принадлежат такие явления социальной действительности, как появление и распространение массовых форм культуры, деградация институтов брака и семьи, аномия, всеобщая апатия и равнодушие, тяготение политических режимов к тотальным формам контроля над всеми сферами социальной жизни и индивидуальной активности. Все они принадлежат к числу заметных сторон жизни современного человека, и потому их исследование остается на настоящий момент своевременным и актуальным. Настоящая работа представляет собой попытку философского и культурологического анализа феномена одиночества.
Одиночество — сложный социально-духовный феномен, затрагивающий саму суть человеческого бытия. Оно представляет собой такое явление, экзистенциальный смысл которого, казалось бы, отчетливо представляется даже обыденному сознанию. Однако за подобной ясностью скрывается сложное и противоречивое философское содержание. Неслучайно, что в современной науке нет единой точки зрения на природу и сущность одиночества, а также на причины его появления.
Актуальность представленного исследования усиливается еще и тем, что широкое распространение негативных проявлений одиночества приводит к утрате идентичности человека, размыванию его ценностной мотивации, а значит, препятствует выстраиванию стратегий личностного и культурного развития. В перспективе становится невозможным духовное творчество, направленное на формирование новых состояний социума, более соответствующих чаяниям и представлениям людей о достойном будущем. Другими словами, феномен одиночества имеет отношение не только к экзистенциальной, но и культурно-исторической динамике личности и общества.
Изучение совокупности многочисленных проявлений одиночества, порождающих его причин, представляют собой междисциплинарную научную задачу. Ни одна из гуманитарных наук сама по себе не располагает всеми понятийными и научными средствами, которые необходимы для освещения этого феномена. Культурологический аспект изучения проблемы одиночества предполагает методологическую целостность, поскольку обращается к разнородному научному опыту (философия, социология, психология, история, искусствоведение). Рассмотрение одиночества в таком направлении представляется перспективным в исследованиях феномена человека. Оно вполне сочетается с тем, что было достигнуто ранее в области изучения этой проблемы и вместе с тем позволяет системно и целенаправленно подходить ко многим важным аспектам изучения человека, его жизнедеятельности, культуры. Однако до настоящего времени ни сам феномен одиночества, ни способ его бытия в культуре недостаточно изучены.
Состояние научной разработанности темы
Концептуальные положения изучения одиночества складываются в начале XX века, хотя и в античной философии встречаются высказывания о нем. Платон и Аристотель, считая одиночество негативным явлением, предлагают способы преодоления его в наслаждении благом дружбы и любви. В работах мыслителей Нового времени, Б. Паскаля, Г. Торо, Ф. Ницше предпринимается попытка рассмотрения противоречивой сущности одиночества и выделения его созидательного начала.
Большое внимание проблеме одиночества уделяется в философии экзистенциализма. Его сторонники Л. Шестов, Н. Бердяев М. Бубер, А. Камю, Ж-П. Сартр считают, что одиночество является неотъемлемым элементом существования человека. Представители феноменологической мысли Э. Гуссерль, А. Шюц, У. Садлер, П. Бергер и Т. Лукман обращают внимание на выявление содержательной стороны одиночества, рассматривая его как переживание.
Одиночество как психологический феномен изучается в трудах 3. Фрейда, Дж. Зилбурга, Г. Салливана, Ф. Фромм-Рейхман, В. Франкла, Э. Фромма. Указанных авторов интересуют, прежде всего, вопросы одиночества как внутреннего специфического чувства и ощущения какой-то утраченности внутренним миром личности, вопросы длительности протекания одиночества и причины его возникновения. Утверждая, что человеку свойственна потребность в общении, они склоны считать одиночество патологией, ведущей к деградации личности.
Социологи Д. Рисмен, К. Баумен, Ф. Слейтер, У. Уорд и другие рассматривают проблему одиночества, главным образом, как потерю индивидом социальной связи. Они проводят многочисленные конкретные социологические исследования одиночества среди различных групп населения, акцентируя внимание на объективные внешние факторы одиночества и проблемы его измерения.
При изучении одиночества философы, социологи, социальные психологи, антропологи выделяют по меньшей три толкования: одиночество - это область эмоционального переживания; одиночество - это сложное состояние, овладевающее личностью целиком - чувствами, мыслями, поступками; одиночество - форма сознания. Вопрос об определении одиночества обсуждается в течение почти целого столетия, но так и не нашел своего единого решения. Это связано, прежде всего, с тем, что существуют две точки зрения относительно направленности одиночества: одни ученые признают негативную направленность, а другие, напротив - позитивную. Позитивная служит совершенствованию личности, проявлению ее самосознания, а негативная — разрушению личности. Поскольку одиночество очень противоречивый и многоликий феномен, то трудно дать ему универсальное и однозначное определение.
К настоящему времени в науке достаточно обстоятельно разработана проблема причин данного феномена. Э. Фромм обосновывает идею о том, что неудовлетворенность высших потребностей (потребность в уважении, в признании и в самореализации) является причиной одиночества. Другие исследователи усматривают причину одиночества в ускорении темпов жизни, в наличии условий, когда человек остается один в толпе (Д. Рисмен, Э. Тоффлер); в утрате ценностей и смысла жизни (Ф. Франки). Нередко причиной одиночества называется трансформация общения в современном мире. Оно все больше становится деловым, утилитарно-функциональным и лишается теплоты, искренности, солидарности между людьми. Указываются и другие причины, что вполне объяснимо. Изменения социальной, экономической, политической, духовной жизни социума вносят коррективы в жизнь каждого человека и общности людей. Меняется уровень жизни, возраст человека, характер деятельности, социальное окружение, культурная среда - все это может способствовать возникновению одиночества.
Следом за причинами усиленно разрабатывается и вопрос о видах одиночества. Выделяются, как правило, такие виды одиночества, как внутреннее и внешнее, духовное и эмоциональное, личностное и социальное.
В России проблема одиночества становится предметом научного исследования сравнительно недавно. «Многие годы и десятилетия без особых доказательств мы принимали тезис о том, что одиночество — это неизбежный спутник отчуждения — присущ только западному миру, тогда как у нас в силу гуманистического характера социалистического общества одиночества быть не может»1. Лишь в 1980-е годы возникают первые попытки анализировать проблему одиночества, но, главным образом, в каком-либо эмпирическом контексте — в связи с космосом, НТР, экстремальными условиями. Этому посвящены работы И. П. Волкова, В. И. Лебедева, Л. П. Гримака. В большинстве случаев они трактуют одиночество как состояние, угрожающее здоровью человека, приводящее к различным психозам и депрессиям и связанное с вынужденной изоляцией человека.
Исследуя проблемы самосознания и общения людей, И. С. Кон, А. Н. Леонтьев, Н. Е. Покровский, М. С. Каган рассматривают одиночество как сложный феномен, выделяя его объективные и субъективные стороны. Объективная сторона одиночества — это реальные общественные отношения, принимающие в определенных условиях деформированный характер. Субъективная - проявляется в психологическом состоянии личности, осознающей в социальных связях враждебное начало. Историко-культурные и ментальные характеристики одиночества находят свое отражение в трудах Т. А. Акиндиновой, В. М. Диановой, Д. Ю. Дорофеева, И. И. Евлампиева, О. В. Журавлева, С. Н. Иконниковой, Е. Г. Соколова, Ю. Н. Солонина, Б. В. Маркова, М. С. Уварова, Э. П. Юровской.
Следует подчеркнуть, что в 90-х годах XX века интерес к проблеме одиночества в отечественной науке значительно возрос: в это время появляются отдельные статьи, брошюры, книги, диссертации, посвященные данной проблеме. Авторы изучают феномен одиночества с философских, нравственных, психологических и иных позиций.1
Цель и основные задачи диссертации — провести философско-культурологическое исследование феномена одиночества, раскрывающее его многоликую природу и содержание как важного, противоречивого духовного состояния человека и социального явления.
В соответствии с данной целью поставлены следующие задачи:
показать важное место проблемы одиночества в истории социально-философской мысли;
систематизировать теоретико-методологические концепции одиночества;
раскрыть понятие и сущность феномена одиночества, его положительные и отрицательные стороны;
осуществить философско-культурологический анализ проблемы одиночества на примере русской ментальносте.
Объект исследования. Сознание как феномен человеческого существования проявляет себя в многообразии своих форм. Часть таких форм сознания человек приобретает в результате как объективного (антропогенез), так субъективного (становление индивидуальности) развития. Другие формы сознания имманентны человеку и обусловлены его сущностными признаками. Несомненно, таким экзистенциальным свойством является социальность. Однако человек не может быть полностью растворён в обществе, поэтому ему присущи и оппозиционные социальности, но так же имманентные формы существования, которые обуславливают соответствующие формы сознания. К числу таких форм сознания принадлежит одиночество, которое и выбрано в качестве объекта настоящего исследования.
Предмет исследования. Проблема одиночества имеет ярко выраженную особенность, обусловленную культурной спецификой. Ввиду важности объективного научного изучения изменений, охватывающих все сферы жизнедеятельности современного российского общества, предметом данной диссертационной работы выбран феномен одиночества в русской культуре XX века.
Теоретическую и методологическую базу исследования составляют труды видных отечественных и зарубежных философов, культурологов, социологов, социальных психологов. В качестве методологических оснований исследования проблемы одиночества автор использует единство исторического и логического подходов к изучению рассматриваемого явления, сочетание анализа и синтеза, единство индивидуального и + социального, системный метод. Анализ одиночества проводится с использованием метода сравнительного анализа.
Научная новизна диссертационной работы предопределяется самим выбором в качестве предмета исследования проблемы одиночества, ранее редко попадавшая в сферу научного интереса культурологии, и состоит в следующем:
проведен культурологический анализ основных текстов, посвященных проблеме одиночества;
впервые рассмотрена проблема одиночества в контексте русской ментальности;
показана специфика проявления одиночества в различных формах социальной практики;
содержательно обогащена категория одиночества и ряд сопряженных с ней понятий, таких как уединение, автономия и независимость личности и др.;
в ходе анализа продемонстрирована противоречивость феномена одиночества, отражены его негативные и позитивные стороны;
произведена попытка систематизации имеющихся в научной литературе взглядов на одиночество и выработки целостной культурологической концепции.
Теоретическая и практическая значимость диссертации состоит в прояснении и расширении концептуального поля, фиксирующего культурные, социальные и экзистенциальные аспекты одиночества, что может быть использовано как при составлении программ социометрических исследований, так и для коррекции негативных эффектов, связанных с одиночеством. Выводы, полученные в исследовании, могут быть использованы при подготовке спецкурсов по различным гуманитарным дисциплинам.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Одиночество есть имманентная человеку форма сознания, более того акт и продукт самосознания. Человек как личность начинается с рефлексии над собственным одиночеством. Именно в одиночестве развивается процесс самопознания и нарастает потребность обретения идентичности человека.
2. Одиночество есть социальное явление. В человеке как существе, исторически развивавшемся в больших группах, филогенетически закрепилась потребность к постоянному общению с себе подобными, потребность связи с окружающим миром.
3. Одиночество — сложный и противоречивый феномен. Его противоречивость заключается, прежде всего, в том, что человек испытывает две противоположные потребности: с одной стороны, это потребность в общении и стремление избежать своего одиночества, с другой стороны, потребность в уединении, обособлении, добровольном стремлении к одиночеству.
4. Одиночество имеет культурную ценность. Одиночество ценно, поскольку потенциально предполагает момент творения. Во-первых, в момент своего одиночества человек творит самого себя, во-вторых, он творит культуру: систему идеалов и ценностей, наконец, создает произведения искусства.
Смысловое пространство одиночества находится в постоянном развитии, отражая на каждом историческом этапе в своем содержании интегральные знания о мире и о себе. По мере усложнения жизненного мира человека, проникновения в познание своего субъективного мира, проблема одиночества перерастает из сугубо личной в общепризнанный факт человеческого бытия.
Распространение социального одиночества связано с кризисными моментами в развитии общества на всех этапах становления его истории. Кризис культуры в значительной мере влияет на духовное состояние отдельной личности и общества в целом, в этом случае сущность одиночества проявляется в утрате социальным объектом чувства человеческой общности и солидарности.
-Г 7. Для целостного осмысления одиночества необходим комплексный подход, интегрирующий знания и методы различных наук. Философско- культурологический анализ одиночества предполагает изучение феномена во всей полноте его философских, культурно-исторических, социально- психологических, личностных и ситуативных характеристик.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, содержащих четыре параграфа, заключения и списка использованных источников и литературы, включающего 258 наименований.
Святой человек
После исследования проблемы одиночества в античной философии следует обратиться к средневековой интерпретации одиночества, поскольку в эпоху средневековья возникает новое понимание данной проблемы. Прежде чем перейти к христианской концепции одиночества, обратимся к отношению исследуемой проблемы в Ветхом Завете, «...человек одинокий, и другого нет; ни сына, ни брата нет у него; а всем трудам его нет конца, и глаз его не насыщается богатством...»1 Одиночество сравнивается с извечным человеческим состоянием. Свидетельства такого понимания одиночества можно найти и в обращенных к богу псалмах царя Давида: «...Но Ты, Господи, не удаляйся от меня; сила моя! Поспеши на помощь мне; Избавь от меча душу мою и от псов одинокую мою», «призри на меня, и помилуй, ибо я одинок и угнетен...» . Из приведенного высказывания следует, что согласно Ветхому Завету, человеческое состояние вне веры и без веры в Бога есть одиночество.
1 Библия. Священное Писание Ветхого и Нового Завета. СПб., 2000. - С. 604.
2 Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. М., 1990. - С.312. Христианство создает самобытную концепцию одиночества, сочетающую опыт античного философского понимания экзистенциальной проблемы одиночества и ветхозаветное отношение к одиночеству. Все люди, несмотря на постоянное, ежедневное общение, пребывают в глубоком и неизбывном одиночестве в своей душевной жизни. Поэтому, с точки зрения А.С. Гагарина, христианство предоставляет уникальный опыт одинокого богочеловека — Иисуса Христа, и предлагает каждому человеку, пребывающему в поиске божественных истин, следовать его примеру и от рождения до смерти накапливать в своей жизни опыт религиозного одиночества1. Имея в виду одиночество субъективного, особого и своеобразного человеческого религиозного опыта, следует понимать, что такое одиночество означает не оторванность человека от Бога, а только необходимую и исходную форму человеческого опыта. Ведь именно к одинокой самости человека, живущего «один-на-один с собой», обращается Бог. Согласно утверждению русского религиозного мыслителя И. Ильина, «...человек конститутивно, то есть по самому устройству существа своего - одинок. Человек, всю жизнь бегущий от своего конститутивного одиночества, - остается по-прежнему одиноким и однажды с ужасом убедится в этом. Неприятие этого одиночества — есть признак малодушия. Приятие его — есть проявление духовного мужества и силы, есть условие религиозной зрелости, источник самостоятельности и целостного религиозного характера» . По мнению философа, религиозное одиночество есть всегда, но его необходимо осознать, принять и дать ему верное наполнение. Поскольку настоящее обращение к Богу требует от человека душевной сосредоточенности и внутреннего объединения, то человеку нужно освобождаться от «... внешнего, наседающего на него мирового множества (впечатлений, воздействий, вещей и людей) и внутренне сосредотачиваться на том, от чего он ожидает религиозного восприятия... А это есть уход души в одиночество ее религиозного опыта»1. Таким образом, одиночество в этом смысле предстает мотивирующим фактором, облегчающим человеку путь к той или иной религиозной вере. Религиозный опыт одиночества индивидуализирует сознание, а дистанцированность от других представляет собой заботу о душе, ее очищение. Между тем, религия не только индивидуализирует и дистанцирует, но и является мощной силой солидаризации людей. Как полагает Ф.Теннис, «религиозное интегральное существо есть... форма выражения изначального единства и равенства всего народа в целом, народ как семья, удерживающая память о своих родственных связях благодаря общему культу и местам поклонения».2 В таком понимании религиозное одиночества есть предпосылка восхождения социума к более высоким уровням своего единства, общности духа.
Идея религиозного одиночества была актуальна и привлекательна в первые периоды становления христианства - периоды гонений, вынужденной изоляции и маргинальности, которая превращалась в культуво-знаковую дистанцированность, превращавшую одиночество мучеников в одиночество высшей ценности. Собственно, признание необходимости религиозного одиночества можно проследить в средневековых философско-теологических трактатах, в частности в трудах Блаженного Аврелия Августина.
Христианская парадигма взаимоотношений человека, мира и Бога, включавшая в себя преодоление в вере субстанционального одиночества находит отражение в философии отца церкви, африканского епископа Аврелия Августина. Средневековый мыслитель рассматривает связь души и тела человека как изначально отравленную первородным грехом и потому склонную к противопоставлению человека всему остальному миру. «Господи, Боже мой! Хочу начать с того, чего я не знаю и не постигаю, откуда я пришел сюда, в эту смертную жизнь или жизненную смерть, откуда, говорю, пришел я сюда»3
Тема одиночества в русской литературной традиции
Необходимо подчеркнуть, что одиночество не новая тема для русской литературной традиции. Концепция одиночества входит в русскую культуру вместе с развитием индивидуалистической идеологии, примерно в первой трети XIX века, когда идея личности приобретает большое значение в общественном и художественном сознании того времени, более того меняется само отношение к личности.
Если поколение 1810-1820-х гг. мыслит личность в гармонии с обществом и, опираясь на идею гражданственности, ограничивает свободу личности интересами государства, нации, то после декабристского восстания и последовавших за ним изменений в политике обнаруживается иллюзорность такого подхода. Между самодержавным николаевским режимом и свободной, мыслящей -личностью неизбежно устанавливаются отношения антагонизма. В этих условиях личная свобода и независимость все острее осознаются единственными реальными ценностями.
Между тем, передовому сознанию эпохи мало одной лишь свободы, потому это ценность субъективная, обрекающая человека на одиночество. Поэтому, возникает потребность найти более высокие надличностные идеалы и ценности, оправдать свое индивидуальное существование возвышенной целью. Пока такой цели нет, нет и нравственной основы для действия, а свобода оборачивается «бременем», обрекающим человека на бездействие, хандру, тоску и апатию. Объективная историческая невозможность найти возвышенные надличностные идеалы, удовлетворяющие полностью все требования передовой личности, в том числе и принцип свободы, приводит человека к осознанию трагичности и бесплодности своего существования, к ощущению ненужности и чуждости, одиночеству. В итоге - появляются «лишние люди».
Образ «лишнего человека» - одинокого, отвергнутого обществом или сам отвергшего это общество, достаточно хорошо отражен в русской литературе XIX века, в произведениях Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Гончарова, Достоевского. «Лишний» человек — это человек, выбившийся из своей среды, переросший ее своим духовным опытом. Подчас накопленный опыт души перерастает всякий границы, что теряется вкус к жизни, смысл, ценность жизни. Таким образом, сущность образа «лишнего человека» заключается в том, что в своем развитии идет дальше большинства, развиваясь в личность, что в условиях обезличенной действительности николаевской России было одним, по мнению Герцена, из самых трагических положений в мире.
В социально-этическом плане - противостояния личности и общества -проблема одиночества решается впервые в поэзии этого периода, в частности в творчестве А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова1. Лирический герой их произведений, поэт, принадлежит образам «сильных» личностей, «облеченных божественным перстом». «Он миру чужд был. Все в нем было тайной...», «Он не был создан для людей». Поэт, наделенный пророческим даром и творческим потенциалом, обречен на одиночество в толпе, поскольку «душа поэта» тоскует в «забавах мира, людской чуждается молвы».
Продолжая идеи великого учителя, Лермонтов в своем стихотворении «Пророк» начинает с того, чем закончил Пушкин в одноименном произведении: с исполнения поэтом-пророком своей миссии. («Глаголом жечь сердца людей»). Выполнив предназначение, лермонтовский пророк покидает людей. Он уединяется в пустыне и молится о спасении грешного мира, символизированного «шумным градом». «Самолюбивая» и надменная улыбка отмечает уста людей, когда они видят «угрюмого, худого и бледного» отшельника. Они не желают поверить в его божественное призвание, в то что «бог гласит его устами» и презирают поэта-пророка. Поэтому, он бежит от суеты мира. Но его стремление к одиночеству и молчанию является не только бегством, но связан с сознательным погружением в себя. На его пророческие речи в пустыне «радостно» откликаются природа и небо. В этом смысле слово «пустыня» символизирует топос одинокого существования в духовных заботах.
В творчестве Ф. И. Тютчева тема одиночества пронизана предчувствием экзистенциального мироощущения. Образ бытия у поэта формирует пространство, которое бесконечно и беспредельно, поскольку границы земли и космоса отсутствуют (стихотворения «Проблеск», «Летний вечер», «Видение»). Тютчевский мир - это бездна: «Имы плывем, пылающей бездной/Со всех сторон окружены». («Как океан объемлет шар земной...»). Более того, мир — это хаос (О, бурь заснувших не буди/ Под ними хаос шевелится!). Однако, несмотря на враждебность мира, природы по отношению к человеку «... Счастлив, кто посетил сей мир/В его минуты роковые». Тем не менее, человек заброшен в эту бездну пространства и времени. Он остро переживает" «точечность» своей жизни перед неумолимыми законами бытия. «Могучий вихрь людей метет; на камень жизни роковой/ Природою заброшен; И мы, в борьбе, природой целой,/ Покинуты на нас самих». Таким образом, лирическому герою Тютчева открывается «онтологическое» одиночество: человек один на один со временем, беспредельностью бытия, судьбой («Сижу задумчив и один...»). Однако надо отметить, что тютчевский человек смятен перед окружающим безднами мировых пространств, но метафизического страха перед ними не испытывает. Несмотря на мотивы враждебности и отчужденности природы от человека, есть и надежда на всепрощение и всемогущество природы, поскольку все же человек - ее «верный сын: моего к тебе пристрастья/ Я скрыть не в силах Мать-Земля». Исходя из этого, можно заключить, что, остро ощущая свою временность и онтологическую беспомощность перед абсурдностью мирового устройства, прозревая и переживая катастрофическое сознание грядущего века, в конечных ответах на глобальные бытийственные вопросы поэт остается в пределах этического и философского пространства своего века. В его мировосприятии находятся выходы из сложных «роковых» ситуаций, что не характерно для трагического пессимистического мироощущения будущего века.
Итак, изучая тему одиночества в литературе XIX века, можно выявить, что в разработке этой темы и проблемы преобладают этический и социальный мотивы, выражавшие трагедию лишнего человека; неразрешимое противостояние «поэта и толпы» - в пушкинском и лермонтовском варианте, тютчевском переживании «роковой страсти» от столкновения с жестокостью и абсурдностью мира. В XX столетия тема одиночества приобретает иное звучание, поскольку творцов интересует, главным образом, не социальные и этические аспекты проблемы, а именно экзистенциальный план одиночества. С конца 1880-х гг. в художественном и общественном мышлении наблюдается поворот к философии субъективизма, к коллизиям индивидуалистического сознания, к метафизическим раздумьям смысле человеческого бытия. , «Жизнечувствие современное тем и отличается от жизнечувствия классического, что пищей последнему служат проблемы моральные, тогда как пища первого - проблемы метафизические»
Тенденции к коллективности в советской повседневности
Идеологические ориентации на унификацию, равенство, дарующее всеобщее счастье, внедряются в мировоззрение людей путем жесткого нормирования повседневной жизни и установки жесткого контроля. Это внедрение хорошо прослеживается в процессе трансформации быта и такой нормы повседневной жизни, как «дом». По мнению Ф. Тенниса, дом представляется первичной основой и моделью любой формы целого:подобно разделившемуся дому, и даже если последний был менее совершенен, то в нем все же должны мыслиться наличествующие зачатки всех тех органов и функций, которыми обладает совершенный. Изучая дом, мы изучаем общность, как, изучая органическую клетку, мы изучаем саму жизнь»1.
В русском языке слово «дом» имеет множество смыслов. Им можно охарактеризовать архитектурное строение практически любого назначения; систему хорошо организованного хозяйства и родовых связей; место, где духовная атмосфера наиболее комфортна для конкретной личности социальности. Как правило, ощущение своей уместности, уместности не только как чувство внутреннего психологического комфорта, но и как умение быть адекватным внешним условиям и структурам, позволяет человеку определить место или людей как свой дом.
Исходя из этого понимания, можно предположить, что «бездомность» становится характерным признаком для существования для многих не уместными и не угодными времени новому политическому режиму. Пророчества поэта XIX века Ф. И. Тютчева полностью реализуются — («Человек, как сирота бездомный, - Стоит теперь и немощен и гол, - Лицом к лицу пред этой бездной темной...»). Бездомность становится синонимом отчужденности и одиночества. «Это состояние можно определить как невиданное по своим масштабам слияние социальной и космической бездомности, миро- и жизнебоязни в жизнеощущении беспримерного одиночества»2. Дом без памяти, лишенный укорененности, выталкивает человека на поиски корней, исторических или метафизических. Идея бездомности и сиротства человека становится сквозной в произведениях многих авторов 1930-х годов. У М. А. Булгакова главный герой романа «Мастер и Маргарита» - поэт Иван Бездомный. Все ведущие герои А. П. Платонова - сироты земного шара: и девочка Настя из «Котлована», и мальчик Саша из «Чевенгура», и Яков Титыч — «пожилой круглый сирота». Все взрослые на пороге разрыва с близкими, и только во сне они встречаются плача и тоскуя. Сиротство и одиночество, с точки зрения писателя, есть признак нарушенной цельности мира, признак его распада и разъединения, его обезбоженности.
О бездомности, отчужденности и одиночестве, распространяющимся в сетях слепой коллективности пишет и Евгений Замятин в своем антиутопическом романе «МЫ»1. Действие романа происходит в далеком будущем, в Едином Государстве, в котором отдается предпочтение всему общему, коллективному: «Мы — от Бога, а Я - от диавола». В этом обществе предельно преувеличена социальная функция человека: здесь нет семьи, нет дома, как места обладающего особой культурной и душевной атмосферой. В антиутопическом городе исчезают свойства дома, отразившеся в пословице «Мой дом - моя крепость». Особняки в этом городе невозможны, как невозможно существование индивидуальностей, личностей. Жизнь «нумеров» (людей) протекает в комнатах многоэтажных домов, с прозрачными стенами, напоминающими клетки-камеры, за обитателями которых ведется неусыпное наблюдение. Здесь нет места для уединения человека, нет места одиночеству, здесь не терпят и свободное, самостоятельное проявление своей индивидуальной воли. Примечательно, что Е. Замятин, рисуя образ нежелательного будущего в своем произведении, не сгущает краски, а воплощает то, что действительно предполагалось реализовать как вполне серьезный научно-передовой идеал устроения общества. В частности, этому вопросы посвящены теоретические разработки «механизированного коллективизма» А. Гастева.2
Итак, в сознании русского городского человека еще в начале XX столетия понятие «дом» ассоциируется с индивидуальным жилищем, наличие которого считается нормой повседневной жизни, а понятие «быт» чаще всего связывается с представлениями о частной жизни. События октября 1917 года расшатывают эти устойчивые представления-нормы. В 1920-е годы при негативной оценке домашней, частной жизни широкое распространение получает толкование быта как «общественное хозяйство и потребление — человеческая солидарность — вместо семейного круга»1. И хотя октябрьский переворот не претендовал на разрушение до основания семейно-домашнего быта, но силой исторических обстоятельств ( война, разруха; «жилищный передел», и др.) частная форма уклада жизни была загнана в «коммунальную квартиру».
Образ «коммуналки» становится символом советского общества -мира без социальной дистанции. Она представляет собой тип жилища, находящегося в распоряжении сразу нескольких граждан, некое сообщество людей, вынужденных проживать вместе по непонятному принципу. Исследуя повседневную жизнь советского города, Н. Б. Лебина утверждает, что скученность в коммуналках порождает своеобразную зону особого напряжения, способствует усилению стрессов и повышенной агрессии . Этот факт находит свое подтверждение в художественной и мемуарной литературе. В частности, у И. Ильфа и Е. Петрова в описаниях быта коммунальной квартиры - «Вороньей слободки» в «Золотом теленке». Ярким свидетельством этому является выдержка из воспоминаний известного артиста Р. Быкова. «Люди в нашей квартире делились в нашей квартире по самым разным плоскостям и направлениям...по всем линиям и плоскостям, разделявшим нас на разные категории, сосредоточивались переплетения больших и малых конфликтов, и жильцы могли дружить как владельцы индивидуальных счетчиков и сталкиваться на почве хранения дров. Многоплановость взаимоотношений порождала вечное брожение умов. Конфликт практически не мог быть единичным. Он тут же замыкался на всю цепь конфликтных ситуаций. Происходила цепная реакция, носившая характер пулеметной очереди, и разобраться где свои, где чужие, было невозможно. Начинал действовать закон: «все со всеми против всех» и «все до одного против», при этом вся штука в том состояла, что «одним» у нас практически никто оставаться не мог».1 Исходя из этого высказывания, следует что коллективизм, возникающий в коммунальных квартирах на почве всеобщей нужды, приводит к нивелированию любых личностных различий и способствует формированию особого социалистического конформизма, свойственного стае. Повседневность коммуналок лишает живущих в ней людей того маленького кусочка скрытой личной жизни, к которой так тянется человек, лишает его право на уединение, загоняя одиночество индивидуума в потаенные глубины его «Я».