Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Ментальность в языковом пространстве национальной культуры 23
1.1. Ментальность как антропологическая проекция национально-культурной специфики 25
1.2. Феномен национально-культурной ментальности в контексте лингвокультурологического знания 38
1.3. Концепт как текст национальной культуры и смысловая единица ментальности 46
1.4. Фразеология как смысловая и образно-символическая среда национально-культурной ментальности 63
Выводы по главе i 79
Глава II. Аксиологические и поведенческие модусы ментальности в национальной фразеологии (сравнительный анализ базовых ментальных концептосфер в русском и английском языках) 81
2.1. Аксиологические доминанты ментальной концептосферы в русском и английском языковом пространстве 81
2.2. Специфика бинарных оппозиций «мы–они» в поведенческих проявлениях русской и английской ментальности 119
2.3. «Ментальные сценарии» жизненных стратегий русских и англичан в структуре национальной фразеологии 131
Выводы по главе II 178
Заключение 181
Список литературы
- Концепт как текст национальной культуры и смысловая единица ментальности
- Фразеология как смысловая и образно-символическая среда национально-культурной ментальности
- Специфика бинарных оппозиций «мы–они» в поведенческих проявлениях русской и английской ментальности
- «Ментальные сценарии» жизненных стратегий русских и англичан в структуре национальной фразеологии
Введение к работе
Актуальность темы исследования определяется, во-первых, расширением пространства и форм межкультурных коммуникаций и активным взаимодействием различных национальных лингвокультур, что стимулирует культурологические исследования по выявлению национально-специфических черт, значимых для конструктивного взаимодействия. Существенным условием взаимо-развивающегося межкультурного диалога является понимание национально-культурных особенностей представителя другой культуры, специфики его эмоционального склада, картины мира, жизненных ценностей и приоритетов.
Ключевой категорией, целостно фиксирующей всю совокупность национально-культурных особенностей, является ментальность — интегрированная характеристика субъекта культуры, фиксирующая характерный для культурного сообщества тип мышления и психический склад, специфическую картину мира и образы национального «я». Ментальные матрицы выступают фундаментом культурной системы — «психофизическим» носителем культуры (А. А. Пе-липенко), определяя ее ценностные доминанты и «смысловые сценарии», стереотипы восприятия мира, мышления и поведения. Ментальное свое образие обнаруживается в языковой картине мира и структуре самосознания культурного сообщества, в типичных поведенческих стратегиях и формах коммуникации. Ментальность — важнейший идентификационный ресурс нации, разрушение которого ведет к расколу социума и экзистенциальному вакууму, сопровождается аномией — утратой способности культуры выполнять ценностно-нормативные функции. В культурно-антропологическом измерении деформация ментального базиса становится причиной глобального кризиса идентичности, который, в свою очередь, сопровождается расширением социальной базы девиаций, патологий и трансгрессий. В этом контексте особую значимость приобретает проблема понимания и учета специфики национально-культурной ментальности. Культурные процессы последних двух десятилетий показывают, что деформация основ национально-культурной ментальности влечет за собой усиление кризисно-катастрофических явлений в обществе, а в крайних случаях ведет к сбою всей цивилизационной программы (Р. М. Рупова). Понимание ментальных особенностей может стать условием выхода из духовного кризиса общества, основанием для корректировки моделей экономических и политических преобразований.
Во-вторых, актуальность данного исследования определяется интенсивным развитием в системе гуманитарного знания лингвокультурологических исследований концептосферы национального языка как символической и смысловой основы национальной культуры, «дома бытия» духа народа (О. А. Корнилов). Языковая концептуализация ментальных оснований культуры осуществляется с помощью лингвоконцептов — оязыковленных ментальных «единиц сознания», смысловых «ячеек культуры», которые участвуют в формировании ценностной «картины мира», символической маркировке «своих» и «чужих», формировании стандартов коммуникации внутри «своего» и «чужого» культурного пространства. В этой связи особую актуальность представляет сравнительный
анализ смыслового наполнения базовых концептов в различных культурно-языковых средах, фиксирующих сущность и специфику национальной менталь-ности.
Таким образом, актуальность исследования феномена ментальности в рамках лингвокультурологической методологии определяется: во-первых, отсутствием в системе гуманитарного знания исследований национальной менталь-ности как целостного феномена, представленного в образно-символических структурах национальной фразеологии, — в многочисленных исследованиях концептосферы ментальности, выполненных в рамках лингвокультурологиче-ской методологии, рассматриваются лишь отдельные концепты, фиксирующие элементы ментального своеобразия вне связи с целым; во-вторых, гносеологическими и культуротворческими энергиями национально-культурной мен-тальности, выполняющей важнейшие функции в культурогенезе и динамике культуры.
Цель исследования — охарактеризовать сущность и определить специфику нацио нально-культурной ментальности на основе анализа смыслового и образно-символического содержания ее базовых концептов (на материале фразеологии русского и английского языков).
Для достижения этой цели в диссертации поставлены и решены следу ющие задачи:
-
Обосновать ментальность как антропологическое выражение национальной культуры в единстве ее ценностно-нормативных оснований и поведенческих стратегий.
-
Определить специфику и возможности лингвокультурологической методологии исследования национально-культурной ментальности.
-
Охарактеризовать онтологический статус и гносеологические возможности концептосферы ментальности.
-
Обосновать концепт как «банк» культурных тезаурусов, определяющих ценностные ориентации и поведенческие сценарии субъекта культуры.
-
Отразить специфику национально-культурной ментальности в смыс ловом пространстве фразеологизмов.
-
Осуществить анализ базовых концептов, определяющих смысловое ядро и специфику национальной ментальности (на материале фразеологии русского и английского языков).
-
Выявить общее и специфическое в поведенческих проявлениях национальной ментальности в русской и английской культурах.
Объект исследования — национально-культурная ментальность в языковом пространстве.
Предмет исследования — концептосфера ментальности во фразеологическом фонде русского и английского языков.
Степень разработанности проблемы
Категория ментальности (или «менталитета») была введена в научный обиход во франкоязычной школе «Анналов» (М. Блок, Ж. Дюби, Ж. Лефевр, Л. Февр). Общетеоретические аспекты изучения стереотипов и черт националь-
ного характера, составляющих основу ментальности, представлены в трудах философов и психологов: Э. Дюркгейма, М. Хайдеггера, К. Юнга, З. Фрейда, Э. Фромма, Л. Февра, а также в работах, анализиру ющих мифологическую составляющую культуры (А. А. Потебня, А. Ф. Лосев, В. Н. Топоров). Методология изучения ментальных матриц была положена в основу антропологических исследований «примитивных» культур (Л. Леви-Брюль). Исследование менталь-ности в контексте этнического своеобразия и национально-культурной специфики предпринято в фундаментальных работах зарубежных культурологов и антропологов: К. Леви-Стросса, Ж. Дюби, Ф. Грауса, А. Дюпрона, Р. Рейнхардта, Г. Телленбаха, а также в трудах отечественных гуманитариев: А. Я. Гуревича, И. Г. Дубова, В. П. Большакова, С. В. Вальцева, Г. Д. Гачева, Т. С. Корнеевой, Л. Н. Пушкарева, Е. Я. Таршис, Н. С. Южалиной.
В отечественной гуманитарной мысли феномен ментальности получил различные интерпретации в контексте исследования: отечественных духовных традиций и картин мира (В. П. Большаков); специфики русской идеи (О. М. Здравомыслова); ценностно-мотивационной структуры личности в русской культуре (Н. М. Лебедева); «этнического фундамента России» (Л. О. Рыбаковский); трудностей и перспектив экономических реформ России (И. В. Грошев); отношений между Россией и Западом (В. Ф. Шаповалов, Г. Г. Дилигенский, С. Н. Бурин). Системно-структурный анализ ментально-сти использован в работах П. В. Алексеева, А. В. Панина, В. Н. Сагатовского, А. И. Субетто, Е. В. Ушаковой. В философско-культурологическом контексте исследованы: механизмы формирования социальной идентичности (Н. Л. Иванова) и этнических стереотипов (Т. Г. Стефаненко); динамика ментальности, обусловленная внутрикультурным конфликтом и детерминирующая изменение картины мира и смещение акцентов в структуре ценностных ориентаций (С. В. Лурье); закономерности и условия деформации ментальных матриц в условиях «культурной аномии», их перехода в «дезинтегрированное» состояние, которому сопутствует трансформация модальных ценностей и стереотипов поведения (З. В. Сикевич). В ряде работ представлена характеристика факторов модификации ментальности, включая внешние воздействия (природно-климатическая специфика, особенности ландшафта, природные катаклизмы, характер внешних угроз, сформировавшиеся психологические стереотипы и модели общения), а также влияние «внутренних» сил и условий (этнических особенностей, национальных традиций, религии, искусства).
Значительный пласт исследований связан с трактовкой языка как формы бытия культуры, способа сохранения национальных особенностей и средства презентации культурно-этнических доминант, детерминирующих ментальные матрицы, национальные стереотипы и мировоззренческие модели (работы Л. Вайсгербера, В. фон Гумбольдта, Э. Сепира, исследования отечественных лингвистов А. Н. Афанасьева, Ф. И. Буслаева, А. А. Потебни). В развитие линг-вокультурологической методологии внесли свой вклад: а) работы по общей культурологии (Н. Г. Багдасарьян, О. В. Жукова, С. Н. Иконникова, И. В. Малыгина, А. Я. Флиер) и семиотике (Ю. М. Лотман, Н. Б. Мечковская, Ю. С. Степанов); б) труды по философии и культурологии языка (С. С. Аверинцев, М. М. Бахтин,
С. Н. Булгаков, В. В. Бибихин, Е. М. Верещагин, М. Л. Гаспаров, М. Н. Громов, А. Ф. Замалеев, В. В. Колесов, А. Ф. Лосев, Д. С. Лихачев, А. А. Потебня, П. А. Флоренский); в) «филологической герменевтике» (Г. И. Богин, Г. П. Гай-денко, Ю. Б. Борев, А. В. Лашкевич); г) исследования, осуществленные на стыке лингвокультурологии, концептологии, лингвоперсонологии и теории дискурса (С. А. Аскольдов, В. И. Карасик, Ю. С. Степанов, И. А. Стернин). Изучению концептов культуры в их ментально-антропологическом измерении посвящены монографические работы Н. Э. Агарковой, Н. Ф. Алефиренко, С. Г. Воркачева, В. И. Карасика, В. В. Колесова, В. В. Красных, Н. Н. Панченко, Ю. С. Степанова. В рамках антропологической парадигмы охарактеризованы этноспецифиче-ские принципы организации языковой картины мира и показана роль фразеологических единиц (Ю. Д. Апресян, А. Вежбицкая, О. А. Корнилов, С. М. Толстая). На основе лингвокультурологической методологии в исследованиях последних лет дана характеристика ключевых для понимания специфики национальной культуры концептов: «правда–истина» (Ю. С. Степанов, Т. В. Булыгина, А. Д. Шмелев, Н. Д. Арутюнова, В. Г. Гак, А. В. Пузырев), «человек» (И. С. Куликов, Д. В. Салмин), «любовь» (Л. Н. Чурилин). На материале русского и английского языков выявлена специфика концептов «богатство» и «бедность» (В. В. Куцый), охарактеризованы функционально-семантическое поле и ассоциативно-сленговая символика концепта «деньги» (Е. А. Редкозубова), смысловые нагрузки концептов «еда» (О. Г. Савельева), «обман» (Н. Н. Панченко) и т. д.
Анализ литературы философско-культурологической и лингвистической направленности свидетельствует о фундаментальной проработке проблем, связанных с изучением языковых картин мира как мировоззренческих оснований национальных культур, характеристикой содержания и специфики отдельных черт ментальности. Накоплен значительный материал по сравнительному анализу смысловых полей, ключевых для понимания специфики культуры концептов. В то же время отсутствуют лингвокультурологические исследования национально-культурной ментальности как целостного феномена, представленного в образно-символической системе национальной фразеологии. В настоящей работе данный аспект рассматривается в компаративистской парадигме, на основе которой осуществляется сравнительный анализ общего и специфического в нацио нальных ментальностях русской и британской культур. Кроме того, решение поставленных в работе задач потребовало вторичной интерпретации в рамках лингвокультурологической методологии результатов многочисленных лингвистических и лингвокультурологических исследований отдельных черт русской и английской ментальностей на основе анализа национальных фразеологий.
Гипотеза исследования представляет собой совокупность следу ющих предположений:
-
Смысловые и образно-символические доминанты национальной фразеологии детерминируются ментальными особенностями языковых сообществ, которые, в свою очередь, обеспечивают устойчивость ментальных матриц в ее пространственно-временных координатах.
-
Лежащие в основе ментальности аксиологические матрицы и поведенческие программы в концентрированном виде представлены в национальной
фразеологии, базовые концепты которой характеризуются выраженностью оценочных функций, многообразием коннотативных смыслов, доминированием образности и метафоричности.
3. Изучение образно-символической, смысловой и ассоциативной составляющих базовых ментальных концептов позволит определить аксиологические доминанты культуры, выражающие ее духовное ядро, охарактеризовать типичные для культурного сообщества «ментальные сценарии» жизненных стратегий.
Теоретико-методологическая основа исследования концептосферы нацио нально-культурной ментальности: а) опирается на понимание культуры как саморазвивающейся системы надприродной активности человека, «психофизическим» носителем которой выступает ментальная сфера человеческого индивидуума, а структурной единицей — производимый ею смысл (А. А. Пелипенко); теорию языка как «эргона» и «энергейи» (В. фон Гумбольдт, Л. Вайсгербер, Э. Сепир и Б. Уорф); трактовку культуротворческих функций национальной концептосферы (Д. С. Лихачев, Ю. С. Степанов); концепцию «языкового мировидения» и языковую картину мира, значимым элементом которой является фразеология (Н. Ф. Алефиренко, Ю. Д. Апресян, Ю. Н. Караулов, О. А. Корнилов); б) выстраивается на базе мировоззренческих универсалий культуры, аккумулирующих исторически накопленный социальный опыт, с помощью которого человек оценивает, осмысливает и переживает мир, фиксирующих и определяющих наиболее общие представления субъекта об основных компонентах и сторонах человеческой жизни: о месте человека в мире, социальных отношениях, духовной жизни и ценностях (В. С. Степин); в) учитывает результаты лингвокультурологических исследований роли языка в формировании национальной картины мира, идеи и принципы структурной и когнитивной лингвистики; г) включает принципы единства ментального и лингвокультурного пространства как базовых репрезентантов культуры (Д. Б. Гудков, В. И. Карасик, В. В. Красных). Концептосфера ментальности рассматривается в качестве когнитивной схемы — универсальной единицы анализа, обеспечивающей интерпретацию, категоризацию и понимание явлений и объектов реальности. Характеристика смысловых полей концептосфе-ры национальной ментальности, репрезентированных на фразеологическом уровне, осуществлялась с опорой на механизмы взаимосвязи когнитивных и языковых структур и закономерности влияния языковой картины мира на культурную динамику (Ю. Д. Апресян, В. И. Карасик, И. А. Стернин); теорию семантических универсалий (А. Вежбицкая); трактовку фраземы как национально-специфического лингвокультурного символа, способного накапливать, структурировать и хранить в языковой памяти значимую культурную информацию о культурном этосе и ментальных матрицах (В. Л. Архангельский, В. А. Маслова, В. Н. Телия). Основу лингвокультурологической методологии составили выполненные на стыке философии, культурологии, лингвистики, психологии исследовательские парадигмы интерпретации языковых концептов, утверждающие онтологическую методологию понимания текста культуры как событийного континуума, а также семиологические трактовки текста как пространства кодов (В. И. Карасик, Ю. Н. Караулов, В. В. Колесов,
Д. С. Лихачев, Ю. С. Степанов, В. Н. Топоров). Трактовка ключевых для диссертации категорий «концептосфера» и «концепт» производилась с учетом результатов исследования данных феноменов, выполненных Д. С. Лихачевым, Ю. С. Степановым, В. В. Колесовым. Анализ концептосферы ментальности на материале национальной фразеологии включал: а) обоснование ключевых концептов, составляющих смысловые и поведенческие кирпичи ментальных матриц; б) содержательное наполнение на материале национальной фразеологии полученной «концептуальной схемы» смысловыми и поведенческими реалиями. Концепты отечественной ментальности выступают точкой отсчета, относительно которой смысловые параметры концептов английского языка рассматриваются как совпадающие или специфические.
Организация и методика исследования. Работа над диссертацией осуществлялась в период с 2012 по 2015 год. На первом этапе (2012–2013 гг.) были обоснованы концепция и программа исследования, определены его цели, задачи, понятийный аппарат, методологические основания, сформулированы гипотезы, проведен анализ степени изученности проблемы. Основная идея исследования состояла в анализе национальных фразеологизмов, обеспечивающих максимально полную языковую объективацию базовых характеристик ментальности, в характеристике ключевых языковых средств и способов объективации национально-культурной ментальности. На втором этапе (2013–2014 гг.) проходили сбор и анализ теоретического и эмпирического материала, формулировка предварительных выводов, а также их апробация в серии публикаций посредством участия в научно-практических конференциях. Предварительно были определены основные классификационные признаки базовых категорий, составляющих концептосферу ментальности: ментальная черта — ключевые концепты — смысловые поля (или лексемы-репрезентанты концепта); разработана категориальная матрица ментальности, в состав которой были включены пять макроконцептов, относящихся к группе культурных универсалий и фиксирующих ядро национальной ментальности: справедливость, свобода, счастье, любовь, дружба. При их отборе был использован частотный принцип — включались категории, чаще всего используемые в философско-культурологической характеристике национальной ментальности. Анализ ментальности в языковом пространстве фразеологии осуществлялся путем отбора и анализа базовых концептов, имеющих статус культурных универсалий и фиксирующих смысловые и поведенческие характеристики национальной ментальности. Лингвокульту-рологическая характеристика концептосферы ментальности выстраивалась на основе модели структуры концепта, включающей центральную ядерную зону, периферию, а также символический и метафорический ряды. По результатам анализа концептосферы ментальности были сформулированы базовые оппозиции, фиксирующие общие поля и специфику русской и английской менталь-ностей. На третьем этапе (2015 г.) были подведены основные итоги диссертационного исследования, сформулированы выводы и выносимые на защиту положения.
Междисциплинарный характер исследования обусловил применение различных методов исследования. Автором использовались: системный, сравнительно-
типологический анализ; описательный метод, позволяющий сопоставить ментальные матрицы и выявить общее и специфичное; метод компонентного анализа образно-символического состава концептосферы ментальности на материале фразеологии, позволяющий эксплицировать лексическое значение базовых концептов в виде набора минимальных семантических признаков (дифференциальных сем); метод структурно-семантического моделирования, анализирующий историко-этимологические корни фразем и осуществляющий интерпретацию их актуальной семантики, генетически связанной с ментальными концептами; метод контекстуального анализа, который используется в процессе изучения дискурсивной реализации фразеологической семантики в условиях того или иного контекста; наблюдение над прототипическими речевыми и поведенческими реакциями участников межкультурной коммуникации — носителей русского и английского языкового сознания. Информационной основой исследования паремиологического представления концептов в английском и русском языках послужили: словари пословиц и поговорок В. И. Даля, В. П. Жукова, В. И. Зимина, Большой англо-русский фразеологический словарь А. В. Кунина, Оксфордский словарь английских пословиц, словарь Р. Фергюс-сон и др.; интернет-ресурсы, среди которых основным является «Национальный корпус русского языка». Материалом исследования послужила авторская картотека, составленная методом сплошной выборки ментальных концептов из 24 фразеографических источников и насчитывающая около 3500 фразем русского и английского языков.
На защиту выносятся:
-
Трактовка ментальности в лингвокультурологическом контексте как интегрированной характеристики субъекта культуры, определяющей: а) экзистенциальные матрицы культурной системы, которые находят свое выражение в смысловых полях базовых концептов, соответствующих культурным универсалиям; б) критерии и основания национально-культурной идентичности; в) модели самоопределения общности «мы» и характер образов «они»; г) специ фические для субъекта культуры поведенческие сценарии и жизненные стратегии.
-
Характеристика национальной фразеологии как лингвокультурного феномена, отражающего и формирующего ментальные матрицы культуры. Ментальность осуществляет свою языковую объективацию во фразеологическом поле культуры, следовательно, характеристика содержания и специфики ментальных матриц предполагает изучение национальной фразеологии, которая отражает структуру и иерархию ценностных доминант национальной культуры и фиксирует своеобразие аксиологических доминант и поведенческих стратегий ментальности. Ассоциативно-образные и смысловые поля фразеологизмов выступают ключевым источником формирования национального характера, ценностно-ориентационным «банком» гуманитарной культуры. Фразеология не только отражает культурную специфику, но и воспроизводит ментальное своеобразие субъекта культуры, фиксируя вектор активности «от текста — к действительности». Образно-символическая составляющая фразеологии, объективируясь в ментальных проявлениях субъекта культуры,
обеспечивает воспроизводимость и устойчивость ментальных матриц, поэтому анализ фразеологического материала позволяет выявить национально-культурную специфику ментальных концептов, концентрирующих результаты культурного опыта народа и типичные для культуры смыслы, формиру ющих картину мира носителей языка.
-
Трактовка концепта как языковой проекции мировоззренческих универсалий культуры и «банка» ментальных тезаурусов, фиксиру ющего и хранящего специфические для культурного сообщества ценностные ориентации, модели восприятия мира, «поведенческие сценарии» и жизненные стратегии.
-
Обоснование концептосферы ментальности и сравнительная характеристика смыслового наполнения составляющих ее концептов в русской и английской фразеологии. Концептосферу ментальности составляют относящиеся к группе «культурных универсалий» базовые макроконцепты: свобода, справедливость, счастье, любовь, дружба, которые концентрируют результаты культурного опыта народа и формируют специ фическую картину мира носителей языка, фиксируют этос национальной культуры, типичные модели смысла и жизненные стратегии ее субъекта.
-
Обоснование оппозиции «мы–они» как ключевого поведенческого сценария национальной ментальности, фиксирующего идентификационные образы национального «я» русских и англичан; смысловую и эмоционально-символическую нагрузку образов (соответствующих концептов) «свои»–«чужие». Для русской ментальности характерны: а) выраженная антиномичность (двойственность, противоречивость, бинарность, амбивалентность, эмоциональная неустойчивость) как в самоидентификации, так и в восприятии «другого»; б) доминирующая роль образа «чужого», выполняющего компенсаторные функции, обусловленные слабостью внутренних ресурсов консолидации общности «мы». В структуре английской ментальности более выраженной является самодостаточность внутренних критериев солидарности и в значительно меньшей степени представлена негативная символика образа «другого» — противо положностью «своему» здесь выступает «странность» (в географическом, культурном, духовном смысле).
6. Классификация ментальных поведенческих стратегий русских и ан
гличан и характеристика их языковых презентаций: 1) синкретизм, целост
ность мировосприятия русских — и рационализм, материа лизм, прагматизм,
утилитаризм англичан; 2) катастрофизм, эсхатологизм отечественного нацио
нального самосознания — и английский оптимизм; 3) социальность, собор
ность бытия, общинный характер форм жизненного устройства русских —
и автономность, независимость, индивидуализм как атрибуты английской
ментальности; 4) «русский максимализм» (в восприятии и оценке событий
и других людей) — и английская умеренность и сдержанность в суждениях
и мнениях, политкорректность и толерантность; 5) мировоззренческая и пси
хологическая противоречивость россиян (биполярность, инверсия, дихотомия,
антиномичность, разорванность, устремленность к противоположным полю
сам) — и английская холодность и тотальный самоконтроль; 6) этатирован-
ность русского сознания, его патернализм — и либерализм, рационализм в от-
ношении к власти у англичан; 7) резонансность ментальных структур в русской культуре, обеспечивающая совесть, сочувствие, сострадание, — и дистанци-рованность носителей англосаксонского менталитета. Общее ментальное пространство русских и англичан обеспечивают консерватизм и имперская доминанта самосознания (мессианизм), лежащие в основе поведенческих стратегий.
Научная новизна исследования: 1) реализован комплексный междисциплинарный подход к изучению национально-культурной ментальности путем анализа базовых концептов с последующим выявлением ее аксиологических и поведенческих модусов, объединяющий различные методы в рамках линг-вокультурологической методологии; 2) разработана лингвокультурологическая концепция национально-культурной ментальности как системы когнитивных признаков и источника формирования банка фразеологических смыслов, репрезентированных на фразеологическом уровне; 3) выявлена специфика и возможности культурологической методологии анализа концептосферы менталь-ности в структуре национальной фразеологии, позволяющей охарактеризовать онтологический статус концептов, а также их экзистенциально-аксиологические и коммуникативно-поведенческие презентации, составляющие «сценарный план» концепта; 4) обоснованы базовые концепты ментальных матриц как организующие элементы сознания и поведения субъекта культуры, отражающие и определяющие специфику национально-культурного этоса, особенности мировосприятия и мировоззрения субъекта национальной культуры, а также его поведенческие стереотипы и сценарии; 5) путем анализа в составе национальной фразеологии ключевых концептов, отражающих ядро ментальных матриц, выявлены смысловые поля, стоящие за когнитивными слоями наименований концептов в языковой картине мира; 6) обоснован онтологический статус концептосферы национально-культурной ментальности, ее способность определять ценностные ориентации и поведенческие сценарии субъекта культуры; 7) раскрыты механизмы взаимовлияния поведенческих сценариев ментально-сти и фразеологических концептов, обеспечивающие устойчивость черт национального характера и повторяемость образно-символической составляющей национальной фразеологии.
Теоретическая значимость работы: 1) охарактеризованы возможности лингвокультурологической методологии анализа ментальности как внеязыково-го источника формирования репертуара фразеологических смыслов и образно-символической составляющей национальной фразеологии; 2) обоснован антро-поцентрированный характер лингвокультурологии, проблемно-тематическое поле которой формируется в смысловом пространстве «культура–язык–личность»; 3) определены смысловые поля и особенности антропоцентрической фразеологии русской и английской речи, сходства и различия антропоцентрической организации фразеологизмов русского и английского языков; 4) выявлены образно-символические средства концептуализации ментальных характеристик в языковом пространстве фразеологии, связанные с метонимическим и метафорическим переносами смыслов; 5) обоснована ядерная зона кон-цептосферы национальной ментальности, включающая языковые единицы, отража ющие специфику мировидения и оценку окружающей действительно-
сти; 6) охарактеризованы экзистенциально-аксиологический и коммуникативно-поведенческий уровни содержания концептов, составляющих ядро менталь-ности и фиксирующих ее национально-культурное своеобразие; 7) на основе лингвокультурологической методологии осуществлен вторичный анализ результатов многочисленных исследований концептов русской и английской культур, смысловые поля которых интерпретируются в качестве языковой основы национальных ментальностей; 8) на базе компаративистской парадигмы осуществлен лингвокультурологический анализ ключевых макроконцептов в структуре русской и английской фразеологии, дана характеристика концептосферы универсальных и уникальных образов антропоцентрических фразеологизмов русского и английского языков; 9) анализ ключевых концептов в структуре национальной фразеологии позволил выявить поведенческие презентации языковых экспликаций, обнаруживающие себя в структуре семи базовых оппозиций; 10) по результатам сравнительного анализа паремиологического фонда русского и английского языков, с одной стороны, выявлены дихотомические характеристики русской и английской ментальности, блокирующие процесс взаимопонимания и диалога, с другой стороны, определены общие поля смыслов ключевых концептов, входящих в ядро национальной ментальности, расширяющие пространство диалога русской и британской культур.
Практическая значимость результатов исследования. Анализ частотно номинируемых фразеологическим фондом языка смысловых пластов фразеологизмов позволил охарактеризовать ценностные доминанты, составляющие основу культуры народа, а также раскрыть духовно-нравственную основу национальных ментальных матриц. На основе лингвокультурологической методологии выявлена специфика смыслового наполнения концептов, лежащих в основе ментальных матриц. Проанализирован значительный массив фразеологического материала, отража ющего общие и специфические черты русской и английской ментальности. Предложена трактовка национальных концепто-сфер, и осуществлена характеристика специфического и общего в ментальных матрицах русской и британской культур, которая может стать основанием для выстраивания конструктивного межкультурного диалога. Результаты диссертационного исследования вносят вклад в сравнительное изучение национальных ментальностей, позволяют наметить перспективные направления лингвокульту-рологических исследований, направленных на изучение эксплицируемых в языковой картине особенностей национальной ментальности. Сопоставительные исследования фразеологизмов разных языков на основе обобщения многочисленных исследований русской и английской языковых картин мира помогают расширить представление об исторически сложившихся и укоренившихся образах поведения носителей английского и русского менталитетов, способствуя тем самым межкультурному пониманию и диалогу. Результаты диссертации могут использоваться: а) в расширении проблемно-тематического поля вузовских курсов по культурологии, лингвистике, теории межкультурной коммуникации, лингвокультурной концептологии; б) разработке спецкурсов по проблемам межкультурной коммуникации, фразеологии и лингвокультурологии; выявленная специфика ментальных концептов в русской и британской фразеологии мо-
жет быть использована в качестве иллюстративного материала в спецсеминарах по проблемам связи языка и культуры; в) формировании лингвокультурологи-ческой компетенции специалистов, работающих в сфере политической и межкультурной коммуникации; г) совершенствовании методологического аппарата кросс-культурных исследований.
Апробация результатов исследования осуществлялась по следу ющим направлениям: а) выступления на научных конференциях: Социальная психология сегодня: наука и практика: VIII Межвузов. науч.-практ. конф. — СПб., 2013; Рек лама и PR в России: современное состояние и перспективы развития: XII Всерос. науч.-практ. конф. — СПб., 2015; Современные проблемы социальной психологии и социальной работы: X Межвуз. науч.-практ. конф. — СПб., 2015; Электронные средства массовой информации: вчера, сегодня, завтра: IX Всерос. науч.-практ. конф. — СПб., 2015; б) опубликование теоретических положений и выводов исследования (всего опубликовано 8 работ); 4 статьи опуб ликованы в рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ для публикации основных научных результатов диссертаций; в) основные положения диссертации докладывались и обсуждались на заседаниях кафедры философии и культурологии СПбГУП.
Структура диссертации: введение, две главы, включающие 7 параграфов, заключение, список литературы.
Концепт как текст национальной культуры и смысловая единица ментальности
Общетеоретические аспекты проблемы ментальности в той или иной мере представлены в трудах философов и психологов: И. Канта, Э. Дюркгей-ма, Г. Лебона, М. Хайдеггера, К. Г. Юнга, З. Фрейда, Э. Фромма, Л. Февра и др. Специальные исследования в изучении ментальности осуществлены: Л. Леви-Брюлем, К. Леви-Строссом, Ж. Дюби, Ж. Ле Гоффом, Дж. Лакоффом и др. Глубокое исследование ментальности наблюдаем в трудах А. Я. Гуреви-ча, И. Г. Дубова, Л. Н. Пушкарева. Особенно хочется отметить исследования ментальности, культуры и языка, которыми занимались А. Вежбицкая, Дж. Серл, Дж. Остин. Большое значение изучению концептов придают Д. С. Лихачев, Ю. С. Степанов, Е. С. Кубрякова, Н. А. Красавский, В. И. Карасик, С. Г. Воркачев.
Значительный методологический потенциал в изучении феномена кон-цептосферы содержат исследования в областях: философии и культурологии языка (С. С. Аверинцев, М. М. Бахтин, С. Н. Булгаков, В. В. Бибихин, Е. М. Верещагин, М. Л. Гаспаров, М. Н. Громов, А. Ф. Замалеев, В. В. Колесов, А. Ф. Лосев, А. А. Потебня, В. С. Соловьев, П. А. Флоренский, Г. Г. Шпет, В. Ф. Эрн); теории дискурса, концептологии, лингвоперсонологии (С. А. Асколь-дов, А. П. Бабушкин, В. И. Карасик, А. В. Олянич, Ю. С. Степанов, И. А. Стернин, Г. В. Токарев); «филологической герменевтики» (Г. И. Богин, Г. П. Гайденко, Ю. Б. Борев, А. В. Лашкевич); комплексные исследовательские парадигмы понимания и интерпретации языковых концептов и концептосфер, синтезирующие онтологические подходы к тексту культуры как событийному континууму и семиологические трактовки текста как пространства кодов, выполненные на стыке философии, культурологии, лингвистики, психологии (Ю. Д. Апресян, Н. Д. Арутюнов, С. А. Аскольдов, Е. Н. Демидова, В. А. Зве-гинцев, В. И. Карасик, Ю. Н. Караулов, В. Г. Костомаров, В. В. Колесов, Д. С. Лихачев, Ю. С. Степанов, Е. Ф. Тарасов, В. Н. Топоров, О. Н. Трубачев, А. А. Уфимцева, Д. Н. Шмелев).
Проблема воплощения культурной информации в языковом знаке исследовалась в разных направлениях: в лингвострановедении (В. Г. Костомаров, Е. М. Верещагин и др.), когнитивной лингвистике (Д. О. Добровольский, А. Н. Баранов), фразеологической семантике (В. М. Мокиенко, С. Г. Шулеж-кова, Г. В. Токарев, В. И. Зимин).
Лингвокультурологический подход впервые был заявлен в работах В. Н. Телия и ее школы (М. Л. Ковшова, В. В. Красных, И. В. Зыкова, Д. Б. Гудков, И. В. Захарченко и др.). Материалом для исследования паремиологиче-ского представления концептов в английском и русском языках послужили словари пословиц и поговорок В. И. Даля, В. П. Жукова, В. И. Зимина, А. В. Кунина (Англо-русский фразеологический словарь), Оксфордский словарь английских пословиц, словарь Р. Фергюссона и др.
Впервые термин «ментальность» встречается в работе американского философа Ральфа Эмерсона, который оперирует им для толкования «метафизического значения души как первоисточника ценностей и истин»1. Однако с течением времени данное понятие претерпело немало изменений. В парадигме философско-культурологических и лингвистических исследований мен-тальность понимается разными авторами как: «национальный характер» (Н. А. Бердяев, И. А. Ильин, Г. Шпет); «народный дух» (В. Вундт); «душевный строй» (Г. Лебон); «социальный характер» (Э. Фромм); «образ» или «картина мира» (А. Я. Гуревич, В. Б. Касевич, Ж. Ле Гофф); «семантическое поле культуры» (В. В. Налимов); «национальный Космо-Психо-Логос» (Г. Д. Га-чев); совокупность «коллективных» или «социальных представлений» (Э. Дюркгейм, Л. Леви-Брюль, С. Московичи); «духовность» (Г. В. Платонов, А. Д. Косичев, Л. А. Шумилина В. С. Барулин); «духовное бытие» (С. Л. Франк); «духовный мир» (Д. Бом); «общественный разум» (Я. В. Рейзема) и «предустановленная гармония» (Г. В. Лейбниц); «фонд знаний» (А. Шюц); «совокупность типичных проявлений в категориях родного языка своеобразного восприятия внешнего и внутреннего мира, специфическое проявление национального характера, интеллекта, духовных и волевых качеств того или иного культурно-языкового сообщества» (М. К. Голованивская). Говоря о типах ментальности, авторы выделяют: чувственную и идеациональную (П. А. Сорокин); этническую (М. И. Воловикова, Р. А. Додонов, Л. Г. Почебут, Е. Н. Резников, А. Н. Татарко); городскую, провинциальную (Г. В. Акопов, Т. В. Иванова); политическую (В. Ф. Петренко); дописьменную, письменную и медиаментальность (В. А. Шкуратов) и т. д.
Множество подходов к пониманию сущности и структуры ментально-сти определяет сложность и многоаспектность данного феномена культуры. При культурфилософском анализе социальной действительности, процессов культуры все чаще используются понятия «менталитет» и «ментальность». Если использовать понятие «цивилизация» для обозначения конкретного общества с его общими и специфическими чертами, а понятие «культура» — для характеристики общих и специфических черт деятельности людей в этом конкретном обществе, то понятия «менталитет» и «ментальность» в данном контексте будут выражать духовный мир этого общества и его индивида1.
Ментальность можно определить как систему стереотипов поведения, чувственно-эмоциональных реакций и мышления, сформированную под влиянием географических и социокультурных факторов. В литературе понятие «ментальность» имеет разнообразное толкование: национальный характер (Н. О. Лосский), социальные представления (С. Московичи), система норм поведения (И. Г. Дубов), критериальная основа личностного и общественного сознания (Б. С. Гершунский), социальное мышление (К. А. Абульха-нова-Славская), ценностные ориентации и социальные установки (Д. В. Оборина), мотивы и предпочтения (В. А. Соснин) и др.
Фразеология как смысловая и образно-символическая среда национально-культурной ментальности
Степанова, именно эта особенность позволяет определять концепт как «сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека… то, посредством чего человек входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее»2. Концепты не только мыслятся, но и переживаются; становятся предметом эмоций, столкновений, симпатий и антипатий. «Универсальные концепты» культуры представлены в виде этических терминов и логических операторов: добро– зло, хорошо–плохо и пр. «В свою очередь автохтонные концепты могут быть не только внутриязыковыми, моноглоссными, они могут быть абстрагированы от лексических единиц двух и более языков, образующих культурный суперэтнос, — быть полиглоссными. Как, например, “предельные понятия” западной и восточной лингвокультур»3.
Метафизические концепты, или базовые концепты культуры (душа, истина, свобода, счастье, любовь и пр.), являются ментальными сущностями высокой либо предельной степени абстрактности. Они обращены к духовным ценностям, смысл которых распознается через символ — знак, предполагающий использование своего образного предметного содержания для выражения содержания абстрактного. Поэтому такие концепты легче «синоними-зируются», образуя «концептуализированную область», в которой «устанавливаются семантические ассоциации между метафизическими смыслами и явлениями предметного мира, отраженными в слове, где сопрягаются духовная и материальная культуры»4.
Важность концепта в системе культуры определяется его динамично-субъектной связанностью с культурным генезисом. Концепт является «носителем культурной памяти народа», через который происходит манифестация наиболее важных и сложных структурных образований культуры1. Считывание культурного кода происходит также благодаря концептосфере. Через культурные концепты происходит регенерация и самовоспроизведение новых фрактальных множеств общекультурного дискурса, принадлежащих как теоретическому, так и практическому измерениям культуры. Концептосфера обеспечивает континуальную культурную непрерывность.
Если предположить, что любой язык эквивалентен определенной системе концептов, при помощи которых носители воспринимают, структурируют, классифицируют и интерпретируют информацию, поступающую из окружающего мира, то вся совокупность концептов нации представляет собой национальное языковое сознание. Чем богаче культура нации, ее фольклор, литература, наука, изобразительное искусство, исторический опыт, религия, тем богаче концептосфера народа. Вся информация об окружающем мире содержится в нашем сознании в виде концептов, т. е. картина мира определенного человека представляет собой их совокупность, через призму которых он ее воспринимает.
В языковом воплощении ментальности концепты делятся на универсальные (мир, свобода, жизнь, любовь, смерть, вечность), отражающие общечеловеческие ценности сквозь призму этноязыкового сознания, и этнокультурные (дача — у русских, фазенда — у латиноамериканцев, заграда, хата или халупа — у чехов, letnisko, willa — у поляков и др.). При этом общекультурные концепты также содержат (скрытые) этнокультурные смыслы2.
В системе культурологического знания очевиден гносеологический ресурс и онтологический статус концептосферы ментальности, который определяется природой языка, выполняющего не только функцию познания человека мира, но творения реальности. «Слово — это семиотический знак, символ, семиотическая формула того или иного мифопоэтического образа, который предстает перед нами только в слове. Мир (или различные миры) представляется человеку через призму его культуры и, в частности, языка, являющегося неотъемлемым элементом культуры. Совершая какие-либо операции над словом или именем, мы… воздействуем и на соответствующий предмет, подчиняя его своей воле»1. С одной стороны, концепт и концепто-сфера понимаются в качестве кирпичиков ментальности. С другой стороны, специфика и смысл национально-культурной ментальности обнаруживаются через концептосферу ее основных составляющих. Через понимание основных концептов, лежащих в основе ментальности, можно понять стоящего за образами слов человека той или иной культуры. То, как человек воспринимает свободу, любовь, истину, говорит о его внутренних качествах, о мотивах его поведения. Например, русские верят в судьбу (понимание концепта «судьба»), поэтому предстают как фаталисты, а французы, наоборот, как материалисты. Осмысляя категорию «свобода», русский человек в нее не верит, а француз же чересчур свободолюбив. «Душа» для русского человека — это нечто сокровенное, интимное, живое. Она никогда не может быть объединена с умом. У французов — она объединена с умом на уровне первоосновы.
Основные концепты языковой картины мира англичан, такие как “Englishness”, “Britishness”, “insular nation”, “land of tradition”, “nature”, “fair play” и другие, формировались на протяжении столетий и продолжают оказывать существенное влияние на образ «себя» в языковом сознании англичан. Через понимание категории «природа» заметно выражена их ностальгия по утерянному сельскому раю, идеализированному представлению о деревне. Английское загородное поместье символизирует стремление британцев к уединению. Консерватизм, заложенный в концепт “Englishness”, иллюстрирует стабильность, безмятежность, порядок, соблюдение традиций. Домены «государство», «монархия», «правительство», «истеблишмент», входящие в концепт «страна традиций», доказывают ориентированность англичан на установленные порядки внутри государства.
Специфика бинарных оппозиций «мы–они» в поведенческих проявлениях русской и английской ментальности
С течением времени восприятие данного концепта менялось. Изначально в древнерусском и старославянском языке любовь имела религиозно-философское осмысление. В русской языковой картине мира концепт «любовь» тесно граничит с концептом «дружба», поскольку оба включают понятие межличностных отношений. А само понятие «друг» для русского человека значит намного больше, чем, например, для англичанина. В некоторых своих значениях дружба является частью концепта «любовь». Разумеется, английский концепт «любовь» также не исключает дружбы, любви к родственнику. Но если для русского человека это «милый друг», близкий сердцу, то для англичанина это скорее сосед (neighbor). В ментально-культурном пространстве русского языка существует целая система специфичных ценностей, которые «сопрягаются» с концептом «любовь». К ним в первую очередь относятся такие концепты, как «вера» и «надежда». Общий структурный принцип («круговорот общения»), сходство содержания объединяет концепты «вера», «надежда», «любовь» в некое символичное целое для русского человека. Вера и надежда — две христианские ценности, связующим звеном между которыми служит любовь.
С. Г. Воркачев определяет любовь как концепт духовной культуры (наряду с такими концептами, как «совесть», «вера», «судьба», «свобода»). Являясь предельной категорией, которая граничит с бытием и небытием, любовь — телеономная категория, т. е. понятие, формирующее смысл жизни человека2. Любовь, как «универсалия культуры субъективного ряда»3, фиксирует отношение к объекту как к чему-то безусловно ценному.
В пословичном фонде русского языка концепт «любовь» отображает индивидуализированность выбора объекта, абсолютное принятие любящим личности любимого. Часто объект любви выражается через лексическую единицу — «милый». В русской ментальности «милый» — это душевно близкий, родной, милый сердцу человек. И ценят такого человека не по внешним данным, а за внутреннее содержание. Для русского человека отношение проявляется через благожелание, нежность, заботу, уважение к личности любимого, снисходительность к его слабостям и недостаткам, сострадание и жертвенность, преданность и готовность прощать.
С. Г. Воркачев отметил, что любовь в русском сознании связана со страданием, с разлукой, которой она проверяется и которая также является ее непременным атрибутом. Исторически сложившейся, специфичной чертой характера русского человека является терпение. Поэтому и любовь воспринимается через безграничное терпение. Характерным примером могут служить пословицы, отражающие готовность терпеть ради любви абсолютно все, вплоть до побоев («Кого люблю, того и бью»).
В русском восприятии любовь полна противоречий. Негативное отношение проявляется через богатство, деньги, которые не должны никоим образом отражаться на данном чувстве (что в принципе сходно с английским пониманием любви). Однако в то же время «с деньгами мил — без денег постыл». Разлука, ссоры, козни — негативные оценки концепта «любовь». Но через эти же категории любовь можно проверить. Одновременно любовь может ослепить и тут же — все увидеть, распознать («У любви нет глаз» — «Любовь не глядит, а все видит»), без нее плохо и с ней нехорошо («Не мил свет, когда милого нет» — «Где любовь, там и напасть»).
В целом, в отличие от английского национально-культурного понимания концепта «любовь», категория любви в русском национально-культурном пространстве преимущественно олицетворяет любовь духовную. Специфичными признаками концепта «любовь» выступают: интенсивность данного чувства, жертвенность, нередко с преобладанием негативных эмоций1. Несмотря на общность ассоциативных образов и символов любви (огонь, кольцо, сердце, весна, сад), общее восприятие для разных культур является сугубо специфичным.
Являясь универсальным явлением в человеческой жизни вообще, с точки зрения совокупности существенных признаков, наполняющих понятие «любовь», оно универсально. Но «языковые интерпретации этого понятия отличны в сравниваемых языках, так как коннотативные и ассоциативные признаки, вычлененные конкретным языковым сознанием, своеобразны и базируются на ментальных образах, свойственных только данному культурному социуму»1. Расхождения в лингвокультурологических интерпретациях «любви» прослеживаются в структурных типах его описания, в коннотатив-ных признаках и в образно-ассоциативных переосмыслениях, связанных с этим понятием.
Ассоциативные положительные связи в русской фразеологии: кольцо, друг, солнышко, мука (двойное толкование), весна, огонь, доброта, сердце. Негативные ассоциации: преграда, вьюга, пустота, жалость, скука, золото (в значении «богатство», «деньги»), «цветок без солнца» (метафорическое сравнение), «ссоры да розни», «козни», ссора, разлука, горе, напасть. Негативные ассоциации бинарных концептов: несчастная любовь, горе.
Ассоциативные положительные связи английского концепта: дети, дар, свобода, доверие, дружба, старая любовь, добродетель, сад. Негативные ассоциации: золото (богатство), страх (переживание), рынок, закон, знание, ревность, брак (двойное толкование). Бинарный концепт: ненависть.
«Ментальные сценарии» жизненных стратегий русских и англичан в структуре национальной фразеологии
Поскольку у англичан ярко выражено чувство превосходства, они могут позволить себе проявить снисходительность к носителям другой культуры. В «Очерке английского коммуникативного поведения» авторы приводят следующий пример «английского сострадания: «С иностранцами англичане обычно очень вежливы, готовы опекать их. К русской девушке, оказавшейся в Лондонском аэропорту Хитроу без пенни в кармане, в течение двух часов, на протяжении которых она ждала своего опаздывающего знакомого, видя ее растерянность, подошли несколько англичан и ссудили ее деньгами»2. Притом, что девушка не просила ни у кого помощи и денег, англичане сочли необходимым помочь ей. Авторы объясняют это тем, что девушка была иностранка. Однако, если бы это была английская девушка, а не иностранка, ей бы никто помогать не стал. В английском сознании укоренилось мнение, что человек сам должен позаботиться о себе.
То понимание сострадания и милосердия же, свойственное русской культуре, противоречит в корне взглядам англичан. Для них это почти что неприемлемо: Pity and compassion spoil business (Сожаление и сострадание вредят бизнесу). навидели, чем жалели). Не отрицается лишь тот факт, что сострадание — это особая форма проявления любви: Pity is akin to love (Жалость сродни любви). Подводя итоги, следует отметить, что смысл дуальной характеристики ментальных составляющих состоит в том, чтобы увидеть отличительные особенности в структуре ментальных матриц, которые во многом определяют ценностно-нормативный пласт культуры, основания национально-культурной идентичности, мировидение, понимание специфичных концептов, основные коммуникативные стратегии и социально-культурные отношения.
Однако в структуре полюсов каждой оппозиции русская ментальность периодически меняет свой знак, обнаруживая тяготение к противоположному полюсу. Здесь ключевую роль играет биполярность национального мира, которая проявляется, как уже было выше сказано, в мировоззренческой и психологической противоречивости, антиномичности, разорванности, устремленности к противоположным полюсам. Поэтому отечественная история, наряду с коллективизмом, соборностью, солидарностью и ответственностью, обнаруживает периоды торжества индивидуализма, гедонистического утверждения «я». Можно сказать, что оба эти полюса находятся в постоянном соперничестве между собой, и окончательной победы более сущностного для русской культуры вектора социальности пока нет (как известно, в эпоху СССР коллективизм был объявлен добродетелью, но с приходом капитализма добродетелью стал индивидуализм со всеми вытекающими жизненными приоритетами).
Такая же ситуация обнаруживается в системе оппозиций: рациональное — синтетическое восприятие мира. Это хорошо видно на примере образа Петербурга: с одной стороны, заложенный Петром рационализм, культ научного знания — получили в академической газете своего яркого адепта. Благодаря этому культ научного знания навязывался петербуржцам и постепенно стал неотъемлемой чертой петербургской ментальности. С другой стороны, в символике Санкт-Петербурга доминирует тема хаоса, бездны, зла, не 173 бытия, проходя сквозь творчество многих русских писателей и поэтов1. З. Гиппиус: «…твое дыханье смерть и тленье, А воды — горькая полынь». Или строки О. Мандельштама: «Помоги, Господь, эту ночь прожить: Я за жизнь боюсь — за Твою рабу. В Петербурге жить — словно спать в гробу». Санкт-Петербург — это искусственное творение, созданное вне природной логики (город на болоте, без почвы, город как факт и результат насилия над природой и здравым смыслом, с самого начала в идее города многие усматривали нечто изначально безумное). В самосознании города присутствует Хаос, смерть, миф о конце, потопе как его эсхатологическая направленность, Это видно в его легендах о неминуемом конце (вроде бы видение, посетившее заточенную в монастырь монахиню Евдокию Федоровну, бывшую жену Петра и мать царевича Алексея, сообщило: «Петербург не устоит. Быти ему пусту». После того все последующие века — бесконечные предсказания гибели, потопа).
Подобного рода противоречие обнаруживается в системе оппозиций этатизм (патернализм) — либерализм, маятник периодически меняет прописку, перемещаясь от почитания власти до ее революционного свержения2. «Детско-отеческое» отношение к власти периодически сменяется всплесками «революционной» агрессии3.
Наряду с оппозиционными параметрами обнаруживаются общие для русской и английской ментальности смысловые поля. В частности, к ним можно отнести консерватизм и доминирование имперского сознания.
Консерватизм. Многовековые традиции англичан во многом заложили основу их консерватизма. До сих пор в Англии используется своя традиционная система измерения, левосторонне движение, чаепитие в 5 часов
На эту тему см. публикации А. П. Маркова: Психологические мотивы культурной оппозиции // Две столи (five o clock). Железный характер англичан позволил им сохранить традиции парламентаризма, неписаную конституцию, прецедентное право и свободную прессу. Английское общество может позволить себе обращаться к здравому смыслу, а не к силе. Именно на нем и основаны государственные институты. А задача правительства — в защите граждан, а не в управлении. Контроль со стороны государства не требуется.
Консерватизм англичан — прежде всего приверженность многовековым традициям, которые прививаются с малолетства. Нарушить общественный порядок, попытаться пройти вне очереди, образовать толпу — не может даже прийти в голову рядовому англичанину.