Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Текст и действительность: актуальные подходы и традиционные смыслы .14
1.1. Текст как эпистемологическое понятие и культурное событие 14
1.2. Герменевтическая реальность и этико-онтологические смыслы текста ...41
1.3. Текст в перспективе христианского богословия 54
Глава II. Герменевтический статус и личностные практики понимания литературно-художественного текста 60
2.1. Авторские смыслы в текстах литературных произведений 60
2.2. Эстетическое переживание и герменевтика литературно-художественного текста 68
2.3. Педагогическое достоинство литературно-художественного текста и герменевтическая культура личности 91
Заключение 101
Библиография
- Герменевтическая реальность и этико-онтологические смыслы текста
- Текст в перспективе христианского богословия
- Эстетическое переживание и герменевтика литературно-художественного текста
- Педагогическое достоинство литературно-художественного текста и герменевтическая культура личности
Введение к работе
Актуальность исследования. Литературно-художественный текст
является одним из наиболее долговременных событий мировой культуры, доверие к которому весьма осложнено в ситуации нашего времени – в эпоху конфликта различных гуманитарных парадигм. Усилиями исследователей постмодернистского направления, «высвобождавших» событие текста от господства интерпретаций, широко распространенным стало представление о его смысловой реальности как исключительно изменчивой, возможной на границах различных интерпретаций, за которыми нет «территорий» постоянных смыслов. Само это представление в постмодернистских исследованиях становится не более чем воображаемой границей выявления и преобразования встречных, несводимых текстовых смыслов. Практики постмодернистской смысловой деконструкции – разрушения без созидания, «индукции без конца и заключения», или «критики без реализма» (К.Дж. Ванхузер) – оставляют открытым вопрос о единстве текста и действительности. Деконструкция есть особая, отрицающая себя самое теория и практика интерпретации текста как некоторой радикальной открытости; здесь исчезающе малозначительны основы реалистического, ответственного отношения к текстам как культурным событиям, которые предлагается понимать как некие коммуникативные частности «индивидуализированного общества» (З. Бауман). В мириадах этих частностей фрагментируется, становится коммуникативно спонтанным литературно-художественный текст, традиционно сплачивавший в некотором событийном единстве различные культурные смыслы.
Для постмодернизма оказываются неактуальными и теоретически
недоступными метафизические уровни смысла текста как культурной
реальности. Разработка проблемы текста в новой познавательной ситуации – в
перспективе после постмодернизма – обусловливает особый интерес к
«глубинной герменевтике» (А.М. Руткевич), возвратному пониманию
историчности текста, по исторически транзитной культурной оси «вера и культура» (Г.В. Флоровский). Это понимание сопряжено с необходимостью уточнения личностного горизонта индивидуально-смысловых коммуникаций и, шире, герменевтической культуры личности, которая, как представляется, с наибольшей обстоятельностью дают себя знать в литературно-художественном тексте, в его созидании и различных способах его интерпретации.
Степень научной разработанности проблемы. Традиция осмысления
литературно-художественных текстов в личностной герменевтико-смысловой
перспективе c различной степенью точности и интенсивности проявилась на
протяжении всей истории европейских культур. В исследовательской ситуации
после постмодернизма наиболее заметными в этой истории становятся усилия,
предпринятые на изломах эпох. В ситуации христианского культурно-
религиозного поворота возрастает внимание к тому, что находится в области
«внутренней формы» слова, «по ту сторону» риторики, литературных центонов
и интерпретаций (как это показывает в своей церковной герменевтике св.
Августин Блаженный). Внимание к личностной подлинности литературно-
художественных текстов усиливается по мере истории европейского романа и
литературно-философской критики, развития теории интерпретации
(Ф. Шлейермахер, А. Бек, Новалис и мн. др.), текстологического «диалога идей» – вплоть до фундаментальных трудов в области лингвокультурной онтологии (Ф.И. Буслаев, А.А. Потебня) и философской герменевтики (В. Дильтей, М.М. Бахтин, Г.Г. Шпет, М. Хайдеггер, Г.-Г. Гадамер, П. Рикёр, Э. Левинас, Поль де Ман и др.). Смысловая реальность литературно-художественных текстов исторически предварительно прояснена семиотически, в «пепельной среде» (Г.Г. Шпет) изживших себя теорий обезличивающего понимания и, вместе с тем, событийно-органически, вопреки «мертвым точкам» всякого «рокового теоретизма» (М.М. Бахтин).
Ближайшие теоретические контексты диссертационного исследования образуют актуальные труды зарубежных исследователей в области теории и
практики интерпретации гуманитарных и, специально, литературно-
художественных текстов Э. Ауэрбаха, К.Дж. Ванхузера, Г.-Г. Гадамера,
Ж. Делёза, Ж. Дерриды, Й. Ратцингера, П. Рикёра, Р. Слесинского, П. Сцонди,
В. Татаркевича, М. Фуко, Э. Штайгера, У. Эко и др. и работы отечественных
ученых – С.С. Аверинцева, Н.С. Автономовой, М.М. Бахтина, В.В. Бибихина,
Г.И. Богина, С.Г. Бочарова, В.Г. Кузнецова, А.Ф. Лосева, Ю.М. Лотмана,
В.С. Малахова, В.Л. Махлина, А.В. Михайлова, П.А. Ольхова,
Л.В. Пумпянского, В.П. Римского, В.П. Шестакова, В.Б. Шкловского,
Г.Г. Шпета, Т.Г. Щедриной, Б.М. Эйхенбаума, Е.Г. Эткинда, Р. Якобсона и др.
Особую группу исследований герменевтико-ориентированного характера
образуют работы зарубежных и отечественных исследователей в области
философии языка и философии диалога, социальной и культурной
антропологии, теории и практики коммуникации (в т. ч. онтологии
коммуникативной личности и этики коммуникации, глубинного общения),
психологии сознания и культурно-исторической психологии, педагогики
сотрудничества и культурно-исторической психологии Л. Витгенштейна,
Ф. Соссюра, М. Бубера, Р. Барта, Кл. Гирца, Ю. Хабермаса, К.-О. Апеля,
Э. Сепира, Э. Левинаса, Р. Бенедикт, Л. Силлард, М.М. Бахтина,
П.А. Флоренского, В.С. Библера, М.К. Петрова, Л.С. Выготского,
С.Л. Рубинштейна, Г.С. Батищева, В.П. Зинченко, Л.В. Щербы, С.И. Гессена, Ш.А. Амонашвили, А.А. Бодалева, И.С. Болдоновой и др.
Широта и прочность традиции доверия к смысловой реальности литературно-художественных текстов в течение тысячелетий европейской текстоцентричной истории культуры обеспечивалась особым отношением к сакральному слову как вполне определенному источнику герменевтической культуры личности. Это отношение развилось на протяжении тысячелетней истории христианской мысли в богословской экзегезе и герменевтико-богословских исканиях западноевропейских и восточных, византийских интеллектуалов. Современное богословское исследование стало диалогичным и
литературоцентричным – подобно тому, как исследование литературно-
художественных текстов исторически не может обойтись, по слову
М.М. Бахтина, без уточнения высшего или «лазеечного» нададресата речевой
действительности, частью которой являются эти тексты. В связи с этим при
выполнении диссертационного исследования были проанализированы
богословские сочинения, давно ставшие частью истории европейской и мировой литературы; при этом особое внимание уделялось «Добротолюбию» – сотницам прп. Максима Исповедника, трудам свт. Феофана Затворника и др. Исследовательски значимыми являются также работы Брюса Мецгера, С.Р. Абрамова, архиеп. Аверкия (Таушева), А.А. Алексеева, А.В. Айрапова, П.В. Басинского, прот. Георгия Ореханова, схиархимандрита Иоанна (Маслова), С.А. Чурсанова и др.
Объектом диссертационного исследования являются герменевтически
актуальные литературно-художественные тексты, значимость которых
удостоверена отечественной образовательной традицией.
Предмет исследования – смысловые характеристики литературно-художественных текстов, актуализируемые в перспективе формирования герменевтической культуры личности.
Цель представленного диссертационного исследования состоит в выявлении смысловых возможностей литературно-художественного текста в парадигмальных ситуациях формирования герменевтической культуры личности.
Основными задачами исследования, обеспечивающими достижение поставленной цели, являются:
1) анализ текста как культурного события, исторически ограниченного в
контексте постмодернистских теоретических инициатив;
2) рассмотрение герменевтической реальности и этико-онтологических
смыслов текста, с учетом рисков диалогического понимания текстовой
реальности;
3) уточнение возможных подходов к пониманию текстовой реальности в
перспективе христианского философско-богословского диалога;
4) выявление особенностей и перспектив понимания текстовой
действительности литературных произведений;
5) аналитическое описание эстетического переживания текста как
литературного произведения и герменевтических условий возможности
литературно-художественных текстов;
6) характеристика педагогического достоинства литературно-
художественного текста и герменевтической культуры его личностного
понимания.
Теоретико-методологическую базу исследования составили труды
зарубежных и отечественных мыслителей, представителей различных
герменевтически ориентированных направлений философской и конкретно-
научной традиции. При этом особое внимание уделялось актуальным теоретико-
методологическим разработкам в области истории философской герменевтики
(фундаментальные труды Ф. Шлейермахера, В. Дильтея, М. Хайдеггера, Г.-
Г. Гадамера, П. Рикера, Г.Г. Шпета, М.М. Бахтина и др.), культуры глубинного
общения и межличностной коммуникации (труды Г.С. Батищева,
А.М. Руткевича, Ю.С. Болдонова и др.), герменевтической интерпретации
педагогического знания (труды С.И. Гессена, Ю.Б. Гиппенрейтера,
Ю.В. Сенько, М.Н. Фроловской, И.А. Зимней, А.Ф. Закирова и др.).
В исследовании применялись актуальные методы историко-философского и культурологического анализа, которые позволили уточнить герменевтические характеристики литературно-художественных текстов. В силу специфики предмета исследования в диссертационном исследовании использовалась методология case studies, которая позволяла учитывать проблемно-тематические аспекты анализа текстов в их личностной перспективе, в связи с формированием герменевтической культуры личности.
В ходе данной работы над диссертацией были получены следующие, содержащие элементы новизны, научные результаты:
выполнено описание текста как эпистемологического и культурного события в контексте постмодернистских методологических инициатив, их возможных альтернатив в ситуации после постмодернизма, что позволило уточнить содержание герменевтический понятий «понимание», «познание», «предпонимание», «герменевтический круг»;
рассмотрена герменевтическая реальность и этико-онтологические смыслы текста с учетом рисков диалогического понимания текстовой реальности, в связи с чем выявлен ответный (конкретно-диалогический) характер образующих ее высказываний;
уточнены возможные подходы к пониманию текстовой реальности в перспективе христианского философско-богословского диалога, в которых предполагается, что единство веры и знания является условием единства текста и действительности;
выявлены особенности и перспективы понимания текстовой действительности литературных произведений как авторского смыслополагания и поиска ответных смыслов, которые обеспечивают единство литературного произведения как целостной личностно-речевой реальности;
выполнен анализ эстетического переживания текста как литературного произведения и герменевтических условий возможности литературно-художественных текстов в личностной перспективе возобновления, преобразования или передачи онтологии и этики смысла текстовой реальности;
охарактеризованы педагогическое достоинство литературно-художественного текста и герменевтическая культура его личностного понимания, ведущие к выявлению и уточнению сверхличных целей, которые обеспечивают телеологический горизонт личностного речевого общения.
Новизна проведенного исследования нашла отражение в представленных ниже основных положениях, вынесенных на защиту:
1. Процесс понимания текстовой действительности может быть
охарактеризован как при помощи категорий, обозначающих отдельные
элементы герменевтической практики (предпонимания как изначальной
дорефлексивной целевой установки; процесса познания; реконструкции как
операции поиска и возобновления смысла понимаемого; эмпатии как операции
эмоционально-смысловой идентификации; герменевтического круга и
связанного с ним собственно понимания, возникающего в результате
незавершимого взаимодействия вышеперечисленных элементов
герменевтической практики), так и констеллятивно (событийно) – в контексте актуальных постмодернистских методологических инициатив.
-
Признание смысловой реальности текста после постмодернизма, в ситуации деконструкции каких бы то ни было концептуальных иллюзий, и постановка под вопрос этико-онтологических пределов этой реальности предполагают возрастание экзистенциальных рисков герменевтической методологии как теории и практики понимания текстов. Для гуманитарных и социальных наук в тех актуальных герменевтических горизонтах, которые недоступны для деконструкции, требуется совершить некоторый экзистенциальный выбор – в пользу подлинности речевого общения, признания его в качестве высказывания ответного или, иначе, конкретно-диалогического характера. Условием этого общения становится особого рода герменевтическое доверие к собеседнику и его высказываниям, которые предстают в виде текстов и не являются пустыми в смысловом отношении.
-
Переживаемое в личном герменевтическом опыте единство веры и знания является условием единства текста и действительности. В перспективе христианского богословия и богословско-философского диалога о началах герменевтики, наметившегося в исследованиях последнего времени, это означает развитую этико-онтологическую установку доверия к возможности личностного общения; августиновский принцип «выбирать толкование, воспитывающее в людях любовь к Богу и к ближнему» позволяет «тексту
сказать свое слово», тем самым приводя читателя к самопознанию.
Герменевтический подход исключает всякого рода теоретический
изоляционизм; интерпретативные структуры здесь этикизируются как структуры «добрососедства»; оказывается возможным сформулировать «золотое правило» герменевтики – «относиться к текстам, к людям и к Богу с любовью и уважением» (К.Дж. Ванхузер).
4. Литературное произведение – целостная гуманитарная реальность,
которая не может быть безличной в своем основании; смыслы текста как
литературного произведения не могут не быть авторскими во всей полноте
общего и историчного существования литературы как понимания,
определяющегося на своих онтологических и этических границах, – своего
рода творческого зеркала, предваряющего и направляющего путь
человеческого познания к последнему зеркалу божественной Личности –
«зеркалу абсолютного сочувствия» (М.М. Бахтин).
5. Эстетическое переживание текста как литературного произведения и
выявление герменевтических условий возможности литературно-
художественных текстов исследуются на перепутье различных философско-
герменевтических практик; при этом актуальными оказываются анализ
миметических ресурсов, архитектоники стиля и установки на «обратное»
видение – личностную перспективу возобновления, преобразования или
передачи онтологии и этики смысла текстовой реальности.
6. Понимание педагогического достоинства литературно-
художественного текста предполагает выявление и уточнение сверхличных
целей, которые образуют ближайший телеологический горизонт личностного
речевого общения. Попытки устранить этот горизонт обедняют общение и
ведут к замещению телеологии идеологией, герменевтической культуры
личности – как условия сохранения и совершенствования педагогического
достоинства литературно-художественного текста – навыками внеличного
общения.
Теоретическая и практическая значимость представленной работы заключается в выявлении потенциала литературно-художественного текста при формировании герменевтической культуры личности и определении условий и средств эффективного использования этого потенциала в социально актуальных культурно-образовательных процессах.
Материалы исследования могут быть использованы при разработке прикладных программ герменевтико-методологического характера в области гуманитарного и социального образования, подготовке учебных пособий по теории и истории понимания, философской и литературно-богословской герменевтике, а также спецкурсов по различным аспектам теории и истории культуры.
Личный вклад автора диссертационного исследования состоит в анализе
смысловых характеристик текстовой действительности и литературно-
художественного текста, актуальных для формирования герменевтической
культуры личности в контексте постмодернистских методологических
инициатив и их возможных альтернатив в ситуации после постмодернизма, в
перспективе понимания литературного произведения как целостной личностно-
речевой реальности. В практическом отношении была уточнена роль
герменевтики в проблематизации нравственности и личностно
ориентированного понимания в литературном наследии церковных писателей – святителя Тихона Задонского и прп. Максима Исповедника; охарактеризована также возможность обращения к литературно-художественному тексту как средству формирования исторической памяти народа.
Апробация результатов исследования. Результаты исследования были изложены и обсуждены на международных и всероссийских научно-практических конференциях, посвященных герменевтической и иной философской проблематике:
- VI Международном форуме «Задонские Свято-Тихоновские
образовательные чтения» (доклад «Проблема нравственности и
взаимопонимания в литературном наследии святителя Тихона Задонского»), ЛГПУ, г. Липецк, 2010 г.;
VIII Международном форуме «Задонские Свято-Тихоновские образовательные чтения» (доклад «Роль герменевтики в адекватном постижении нравственных высказываний»), ЛГПУ, г. Липецк, 2012 г.;
XLV Международной научно-практической конференции «В мире науки и искусства: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии» (доклад «Художественный текст как средство формирования герменевтической культуры личности. На примерах текстов из художественной литературы»), г. Новосибирск, февраль, 2015 г.;
XLIII Международной научно-практической конференции «Инновации в науке» (доклад «Герменевтическая методология как фактор совершенствования и развития культуры»), г. Новосибирск, март 2015 г.;
XXIII Международной научно-практической конференции «Наука вчера, сегодня, завтра» (доклад «Герменевтика духовной брани»), г. Новосибирск, апрель 2015 г.;
XII Всероссийской конференции «Проблемы российского самосознания: историческая память народа» (доклад «Художественный текст как средство формирования и сохранения исторической памяти народа»), Институт философии Российской академии наук, г. Москва, апрель 2015 г.;
- IV Международной научно-практической конференции «Евангелие в
контексте современной культуры», посвященной 200-летию митрополита
Московского и Коломенского Макария (Булгакова) и 140-летию НИУ «БелГУ»
(доклад «Герменевтика любви (опыт анализа Первой сотницы
прп. Максима Исповедника)»), г. Белгород, 19-20 мая 2016 г.
По теме диссертационного исследования опубликована глава в коллективной монографии и 19 научных статей общим объемом 8,96 п.л. (7 статей в журналах, рекомендуемых ВАК; 12 статей в изданиях РИНЦ).
Диссертация прошла обсуждение на кафедре философии и теологии
социально-теологического факультета НИУ «БелГУ» и рекомендована к защите. Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих шесть параграфов, заключения и библиографического списка.
Герменевтическая реальность и этико-онтологические смыслы текста
Герменевтика как искусство и философия понимания. Герменевтика в современной методологии научного знания фигурирует, прежде всего, как учение о понимании, о способах интерпретации текстов и достижения взаимопонимания между людьми. Прояснение основ и процедур понимания относится к числу древнейших философских проблем. Она занимала умы философов задолго до того, как появился сам термин «герменевтика». Во всех философских практиках древних цивилизаций развивалось то или иное учение о проникновении в смысл получаемого нового знания и о средствах его усвоения человеком (методики познания и медитации мифологических и религиозных школ древней Индии, Китая, Египта, Вавилона и др.). Герменевтика возникла в древнегреческой философии и филологии как искусство понимания изречений жрецов, оракулов и т.п. Наименование данной сферы философского знания, как отмечается в ряде источников, восходит к имени бога Гермеса, который считался вестником богов и истолкователем их предначертаний. У греческих авторов термин «герменевтика» и его производные относились как к самой речи («говорить ясно»), так и к ее объяснению, истолкованию; использовались в качестве технических терминов, обозначения способности человека выражать свою мысль в словах; был связан со словесным изложением законов, переводческой деятельностью, посвящен преимущественно логике высказывания. В христианской святоотеческой традиции, записанной на греческом языке, термин «герменевтика» чаще использовался и употребляется в настоящее время в значении «толковать» или «комментировать» Священное Писание (Лк.24, 27)12.
Для данного исследования принципиально важно отметить, что герменевтика связана с древней практикой применения самых разнообразных приемов толкования текстов Библии (библейской герменевтикой). Исторически, библейские герменевтические методологии разрабатывались и применялись в среде еврейского народа, проживавшего в Палестине, Египте, Вавилоне, Ассирии и на других территориях древнего мира еще задолго до образования эллинского государства. В общественной жизнедеятельности евреев той эпохи иудейская религия занимала центральное место. Так, в книгах Библии (Ветхого Завета), описывалась история израильского народа, излагались нравственные и пророческие наставления, прописывались буквально правила поведения и даже личной гигиены для израильтян, что в условиях странствования этого народа по Аравийской пустыне и пребывания в плену на чужих территориях (рабство в Египте, Вавилоне т.д.) имело жизненно важное значение. Поэтому, после неоднократного разрушения Иерусалимского храма Вавилонскими и Римскими правителями у евреев возникла необходимость строить «синагоги» (места для богослужения), в которых иудеи и практиковались в толковании книг Библии. Методы таких толкований применялись евреями и на территориях, расположенных далеко за пределами древнееврейского царства. Например, в Египте в III в. до н.э. был предпринят перевод Библии с иудейского на греческий язык, распространенный среди цивилизованных людей эпохи древнеримской империи, известный в истории как «Септуагинта». В свою очередь, практика переводов и толкования Библии способствовала впоследствии возникновению крупных богословских школ христианской направленности, влияние которых широко распространилось в эпоху Вселенских соборов и Средневековья и различным образом дает себя знать и в новейшей истории христианства.
Понимание, как некая исходная категория, проблематизирующая поле герменевтических исследований текстов разного происхождения, применяется в различных философских практиках – во-первых, для указания на познавательную способность, которая предстает в познавательной деятельности рассудка и сложным образом, в единстве некоторого эпистемологического события связывается с деятельностью разума (в т.ч. и в неподрасчетных рассудку областях); во-вторых, для характеристики процедур толкования различных смыслов текстов, тех знаках, символов, слов, предложений, которые организуют текст и делают его культурным событием; в-третьих, для уточнения экзистенциальных начал человеческого существования, реальность которого всегда проективно, является «усмотрением возможностей существования», как «понимающее бытие возможностей»13. В силу смысловой многоплановости ключевой герменевтической категории, многие понятия, образующие тот или иной герменевтический проект (в том числе «познание», «интерпретация», «предпонимание», «смысл», «истина» и др.) имеют различные перспективы применения. С. Тулмин в своей книге «Человеческое понимание» задавался вопросом «в какой шкале можно дать оценку нашим собственным понятиям и суждениям?»
Текст в перспективе христианского богословия
Этот художественный текст так же живо впечатляет и воспроизводит в душе читателя знакомые образы русской природы и связанные с этими образами соответствующие желания и эмоции.
К вышеприведенным примерам, демонстрирующим возможности специфического стиля художественного языка доставлять необходимый смысл авторского высказывания, в сравнении с обыденным языком, можно добавить и еще один пример из поэтического наследия С.А. Есенина: «Я теперь скупее стал в желаньях, Жизнь моя, иль ты приснилась мне? Словно я весенней гулкой ранью Проскакал на розовом коне»127.
В приведенном отрывке стихотворения С.А. Есенина мы не воспринимаем две последние строки как сообщение о том, что кто-то в весеннее утро скакал на коне розового цвета. Иначе говоря, последние две строки служат эмоциональным усилением первых двух, которые в обычной речи звучат вполне понятно. И если логика поэтического языка отличается от логики обычного языка, языка науки и позволяет расширять смысл употребляемых слов, то, естественно, возникает желание понять это явление и ответить на вопрос: в чем существо этих различий?
Дело в том, что две последние строки, взятые изолированно, выражают эмоции сожаления, однако без указания повода, который остается неопределенным. При сочетании же этих строк с первыми двумя неопределенность исчезает. Специфический стиль языка художественного текста решает важнейшую проблему отображения и усвоения читателем авторской смысловой картины мира. Именно художественный стиль языка произведения искусства позволяет видеть за логическими структурами текста историческую правду жизни, которую пережил и захотел выразить художник, и которую обычным языком и запланированными культурными мероприятиями невозможно выразить точно и глубоко таким образом, чтобы читатель узнал, принял и надолго ее запомнил.
Как полагает Ю.М. Лотман, искусство «есть некоторый вторичный язык, а произведение искусства – как текст на этом языке»128, способный помогать многим людям адекватно понимать окружающую их действительность. Художественный язык выступает как герменевтическое средство адекватного понимания произведения искусства. Читатель, который при помощи художественного языка адекватно постигает смысл художественного текста, соответственно и доносит его для других слушателей также адекватно возможно и другими синтаксическим и логическими конструкциями, иными значениями и высказываниями. Он может транслировать понятый им смысл вероятно даже и более талантливо, чем сам автор художественного произведения потому, что надолго запомнил и усвоил содержание, которое запечатлел в его памяти литературно-художественный текст.
М.М. Бахтин в свое статье «Проблема речевых жанров» пишет: «Всякий стиль неразрывно связан с высказыванием и с типическими формами высказываний, то есть речевыми жанрами. Всякое высказывание – устное и письменное, первичное и вторичное и в любой сфере речевого общения – индивидуально и потому может отразить индивидуальность говорящего (или пишущего), то есть обладать индивидуальным стилем. Но все жанры одинаково благоприятны для такого отражения индивидуальности говорящего в языке высказывания, то есть для индивидуального стиля129. Наиболее благоприятны жанры художественной литературы: здесь индивидуальный стиль прямо входит в само задание высказывания, является одной из ведущих целей его (но и в пределах художественной литературы разные жанры представляют разные
Обратная перспектива. Литературно-художественный текст – это один из элементов в искусстве, материальный инструмент, с помощью которого автор выражает пережитый и осмысленный им художественный образ, а читатель воспринимает его по наиболее ярким уже собственным впечатлениям избирательно. Кроме того, один и тот же зрительный образ (признак) может быть стимулирован различными чувственными данными (художественными текстами). В таком диалоге между автором и читателем восприятие художественного текста основывается на деятельности визуального мышления у последнего, продуктом которой является создание новых художественных образов, визуальных форм, несущих определенную смысловую нагрузку. В каждой форме такого видения, кристаллизуется новое содержание мира в сознании у читателя. Различные способы наглядного представления не являются тождественными, но подобно всему живому подвержены развитию. По утверждению о. Павла Флоренского, «реальное видение предметов, в том числе воспринимаемого художественного текста, существенно отличается от того видения, которое навязано человеку общественной культурной нормой. Независимо от того, что воспринимает читатель и в прямой и в обратной перспективе, все это – выражения не натурального, а символичного мира. Эти выражения (символы) указывают на разные стороны вещи, на разные меры восприятия, различные интерпретации художественного образа, отраженного от различных сторон одного и того же познаваемого объекта или явления»131. зависимости от установок и ожидания системы предметных значений и визуальных задач у читателя происходит опознание предмета художественного образа, сравнение его с другими образами этого же предмета, связанные с его прежними эстетическими переживаниями. Обычно человек в своей повседневной жизни не замечает ни мотивов, ни целей своей деятельности, также как и не замечает отдельные составляющие ее элементы-операции.
Между тем, изменения мотивов и целей восприятия художественного текста приводят к изменению воспринимаемого художественного образа, его смысловой ориентации, искажению и даже замене другим художественным образом.
Проанализировав несколько примеров художественных текстов с точки зрения их герменевтического потенциала, в которых литературные герои достигают взаимопонимания благодаря своему жизненному опыту, не зная и не подозревая о существовании каких-либо герменевтических приемов, можно сделать следующий вывод: относительно адекватное понимание взаимодействующих субъектов в процессах их общения зависит не только от широты и глубины их ментальности и их жизненного опыта, но и от внешних условий, в которых приходится действовать взаимодействующим субъектам. Эти условия нередко бывают весьма непростыми, к тому же, как правило, возникающими непредсказуемо, неожиданно. Но их посильное разрешение есть одно из существенных условий формирования герменевтической культуры личности (ее герменевтических способностей). И художественные тексты в этом плане играют весьма важную роль.
Эстетическое переживание и герменевтика литературно-художественного текста
Этот художественный текст так же живо впечатляет и воспроизводит в душе читателя знакомые образы русской природы и связанные с этими образами соответствующие желания и эмоции.
К вышеприведенным примерам, демонстрирующим возможности специфического стиля художественного языка доставлять необходимый смысл авторского высказывания, в сравнении с обыденным языком, можно добавить и еще один пример из поэтического наследия С.А. Есенина: «Я теперь скупее стал в желаньях, Жизнь моя, иль ты приснилась мне? Словно я весенней гулкой ранью Проскакал на розовом коне»127.
В приведенном отрывке стихотворения С.А. Есенина мы не воспринимаем две последние строки как сообщение о том, что кто-то в весеннее утро скакал на коне розового цвета. Иначе говоря, последние две строки служат эмоциональным усилением первых двух, которые в обычной речи звучат вполне понятно. И если логика поэтического языка отличается от логики обычного языка, языка науки и позволяет расширять смысл употребляемых слов, то, естественно, возникает желание понять это явление и ответить на вопрос: в чем существо этих различий?
Дело в том, что две последние строки, взятые изолированно, выражают эмоции сожаления, однако без указания повода, который остается неопределенным. При сочетании же этих строк с первыми двумя неопределенность исчезает. Специфический стиль языка художественного текста решает важнейшую проблему отображения и усвоения читателем авторской смысловой картины мира. Именно художественный стиль языка произведения искусства позволяет видеть за логическими структурами текста историческую правду жизни, которую пережил и захотел выразить художник, и которую обычным языком и запланированными культурными мероприятиями невозможно выразить точно и глубоко таким образом, чтобы читатель узнал, принял и надолго ее запомнил.
Как полагает Ю.М. Лотман, искусство «есть некоторый вторичный язык, а произведение искусства – как текст на этом языке»128, способный помогать многим людям адекватно понимать окружающую их действительность. Художественный язык выступает как герменевтическое средство адекватного понимания произведения искусства. Читатель, который при помощи художественного языка адекватно постигает смысл художественного текста, соответственно и доносит его для других слушателей также адекватно возможно и другими синтаксическим и логическими конструкциями, иными значениями и высказываниями. Он может транслировать понятый им смысл вероятно даже и более талантливо, чем сам автор художественного произведения потому, что надолго запомнил и усвоил содержание, которое запечатлел в его памяти литературно-художественный текст.
М.М. Бахтин в свое статье «Проблема речевых жанров» пишет: «Всякий стиль неразрывно связан с высказыванием и с типическими формами высказываний, то есть речевыми жанрами. Всякое высказывание – устное и письменное, первичное и вторичное и в любой сфере речевого общения – индивидуально и потому может отразить индивидуальность говорящего (или пишущего), то есть обладать индивидуальным стилем. Но все жанры одинаково благоприятны для такого отражения индивидуальности говорящего в языке высказывания, то есть для индивидуального стиля129. Наиболее благоприятны жанры художественной литературы: здесь индивидуальный стиль прямо входит в само задание высказывания, является одной из ведущих целей его (но и в пределах художественной литературы разные жанры представляют разные
Обратная перспектива. Литературно-художественный текст – это один из элементов в искусстве, материальный инструмент, с помощью которого автор выражает пережитый и осмысленный им художественный образ, а читатель воспринимает его по наиболее ярким уже собственным впечатлениям избирательно. Кроме того, один и тот же зрительный образ (признак) может быть стимулирован различными чувственными данными (художественными текстами). В таком диалоге между автором и читателем восприятие художественного текста основывается на деятельности визуального мышления у последнего, продуктом которой является создание новых художественных образов, визуальных форм, несущих определенную смысловую нагрузку. В каждой форме такого видения, кристаллизуется новое содержание мира в сознании у читателя. Различные способы наглядного представления не являются тождественными, но подобно всему живому подвержены развитию. По утверждению о. Павла Флоренского, «реальное видение предметов, в том числе воспринимаемого художественного текста, существенно отличается от того видения, которое навязано человеку общественной культурной нормой. Независимо от того, что воспринимает читатель и в прямой и в обратной перспективе, все это – выражения не натурального, а символичного мира. Эти выражения (символы) указывают на разные стороны вещи, на разные меры восприятия, различные интерпретации художественного образа, отраженного от различных сторон одного и того же познаваемого объекта или явления»131.
Педагогическое достоинство литературно-художественного текста и герменевтическая культура личности
«Природа искусства, замечает он, – отражательно – выражательная. Искусство – образное освоение действительности, здесь превалирует индивидуальное, единичное. Оно отражает общее, но это общее (типичное) представляется в конкретных, живых образах143. А узнаваемые живые образы, прекрасно выраженные специфичной структурой и эмоциональной окрашенностью художественного текста, позволяют читателю сравнительно легко и адекватно уточнять и усваивать его внутренний смысл. Иными словами, художественный текст полезен тем, что адекватно передавая историческую правду жизни читателю, имеет кратчайший доступ в сознание реципиента. Более того, художественный текст способен заставить читателя прислушиваться к чужому мнению, способен вызвать у него желание учиться видеть иное смысловое понимание мира и обсуждаемого предмета (чего так не хватает практике межличностного общения), способен разбудить и оживить сознание своего читателя.
А это значит, что адекватное восприятие мира, воспитанное художественным текстом при помощи живых узнаваемых образов и связанных с ними ясных смысловых конструкций, может развиваться в прекрасную герменевтическую способность, которая, бесспорно, будет востребована читателем в его жизнедеятельности.
Другим примером герменевтической способности, формирующейся у читателя художественного текста, является логическое, индуктивное и дедуктивное мышление. Дело в том, что литературное произведение показывает читателю общую смысловую картину, ее части, внутренние связи сюжетов, мотивы поступков героев. Сама подача художественного текста позволяет видеть одновременно описываемые события в разном времени и в разных местах, последовательно и постепенно раскрывать и уточнять необходимый смысл. Такая способность разностороннего и критического постижения смысла исторических событий в результате применения художественного текста, как средства формирования герменевтической культуры личности, еще более будет востребована в жизни человека для решения различных практически важных задач.
Наконец, еще одной герменевтической способностью, формирующейся при помощи художественных текстов, является творческое мышление, которое позволяет решать как обычные житейские, так и сложные научные задачи. Разнообразные прочтения одного и того же художественного текста, во время которых осуществляется личностная интерпретация и получение личностных знаний подобны, по словам российского психолога В.В. Знакова, стеклам очков: «в адекватном понимании они играют роль линзы, с помощью которой мы лучше видим окружающее»144.
От того, что каждый раз, во время очередной своей «встречи» с художественным текстом читатель мысленно преобразует выраженный в актуальном сознании фрагмент действительности, выходит, так сказать, за его естественные пределы, он приобретает герменевтическую возможность правдивого и адекватно осмысленного видения действительности Литературно-художественный текст обладает кратчайшим доступом к смысловой природе сознания человека через процессы обучения, совершенствования и традиции. Эти явления из социальной жизни указывают на то, каким образом человек осуществляет сознательный выбор своего окружения, у которого можно чему-то научиться, ставит для себя цели быть мастером в выбранной им профессии и добивается своим трудом такого состояния, когда он способен оставить полезный для общества «след» от своей прожитой жизни.
Герменевтическая практика как фактор развития культуры имеет возможность и призвана менять в действительности настроение и самоопределение человека к его свободному и сознательному выбору самосовершенствования с целью направления его деятельности в дальнейшей жизни на созидание, но не на разрушение как в духовном смысле, так и в материальном.
Одним из результатов применения развитой герменевтической практики как фактора совершенствования и развития культуры должно стать снятие противоположности и напряженности борьбы в обществе между людьми из различных социальных групп, неодинаковой культурной направленности, неравного уровня культурного развития.
Современное состояние научных представлений о герменевтической теории и практике, а также предпринятый автором анализ основных признаков культурности человека на примерах художественных текстов позволяют уточнить возможность введения в научный оборот понятия «герменевтическая культура личности», способного взаимность различных смысловых характеристик литературного произведения в исторически конкретных литературно-художественных текстах. Герменевтическая культура личности – это определенный уровень постоянно развивающихся диалогических способностей человека, уточнение которого позволяет прояснить историчность различных парадигмальных измерений литературно-художественных текстов, актуализовать ближайшие перспективы их понимания в теоретической ситуации после постмодернизма и практической ситуации образовательного возобновления их личностных предпосылок.