Содержание к диссертации
Введение
Глава I. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ АНАЛИЗА КУЛЬТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА РОССИИ 22
1.1. Становление представлений о пространстве социальной жизни в истории философии и культуры 22
1.2. Сущность культурного пространства 39
1.3. Социокультурный анализ духовности 56
1.4. Особенности архаической онтологии культурного пространства 79
1.5. Экзистенциально-аксиологический фактор российского культурного пространства91
Глава II. ИДЕЯ ДУХОВНОГО ИЗМЕРЕНИЯ КУЛЬТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА РОССИИ 105
2.1. Единство духовного измерения культурного пространства русской этнической культуры: становление представлений 105
2.2. Проблема отчуждения индивида от духовности 135
2.3. Философско-религиозный аспект феномена культурного пространства России 15 5
Глава III. ИСТОРИЧЕСКАЯ ДИНАМИКА И КОНСТАНТЫ КУЛЬТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА РОССИИ 177
3.1. Культурное пространство дореволюционной России в гуманитарном дискурсе 177
3.2. Формирование культурного пространства в структуре советского периода государственности 190
3.3. Культурное пространство в условиях переходного периода российского общества 220
3.4. Проблемы обновления культурного пространства
России в современном мире 236
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 247
Литература 250
Приложения 284
- Становление представлений о пространстве социальной жизни в истории философии и культуры
- Единство духовного измерения культурного пространства русской этнической культуры: становление представлений
- Культурное пространство дореволюционной России в гуманитарном дискурсе
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Глубокая трансформация всей социокультурной системы России в последние два десятилетия привела к острому кризису идентичности. В его основе лежит кризис духовности и экзистенциальных ценностей. Преодоление кризиса невозможно без восстановления самоидентичности русского и других народов России, определения места российской социокультурной системы в постиндустриальном мире.
Кризисное состояние ценностных оснований российской государственности и общества актуализирует проблему поиска архетипических основ духовной культуры России, их эволюции в ходе исторического развития, влияния на современные социокультурные процессы. Эти процессы разворачиваются не в пустоте, а образуют определенное пространство как форму, организующую их протекание. Мы, россияне, обладаем интуицией России как пространства - пространства т изменчивого и в то же время устойчивого, самотождественного, пространства, за которое приходится бороться и которое необходимо постоянно «обустраивать». Это пространство - не только территория, очерченная государственными границами: оно объемно и многомерно. Знание изначальных истоков культурного пространства России помогает нам лучше понять системообразующий фактор его структурирования и определить процесс зарождения гуманистического в человеке, а также увидеть всю сложность и противоречивость функционирования всех социальных институтов общества, наметить путь преодоления старых и новых проблем.
Современные нивелирующие глобализационные изменения в России начинают постепенно сдавать свои позиции и выстраиваются в мозаичное динамично развивающееся культурное пространство. Для того, чтобы разобраться в текущей ситуации, необходимо обратиться к фундаментальным основам российской духовности, понять истоки зарождения и становления, уяснить ее место в культурном пространстве современного общества. Важно при этом понять, что формирование культурного пространства России изначально определялось культом Земли.
Вплоть до начала прошлого столетия Россия представляла преимущественно аграрное общество. В этой связи, культ Матери Земли, земледелия и аграрных отношений определял формирование духовного измерения культурного пространства России и ее морально-нравственные императивы. В соединении с универсальными христианскими (православными) ценностями это детерминировало развитие всех сфер жизни российского социума. Однако неприятие этих основ и игнорирование архетипических и ментальных факторов российского культурного пространства неизбежно привело к неудачам постсоветских реформ и социальной инженерии. Все это незамедлительно отразилось на организационной форме воспроизводства социальности и всех процессах функционирования и саморазвития современного общества.
Отличительной чертой культурного пространства России является неоднородность ее этнокультурно-территориальных реалий, выражающихся, в частности, в особенностях региональной геополитики, основанной не только на локальном духовном или социокультурном компонентах, но и на сельском и городском субстрате, а чаще всего - на их диалектическом единстве, концентрирующем особенности территориальных групп и сообществ.
Данная работа является одной из первых попыток систематического синтезирования в единую концепцию традиционных философских представлений о духовности, а также о пространственном бытии с новыми концептуальными метасмысловыми построениями, объясняющими особенности формирования современных реалий российской культуры.
В этом качестве работа представляет один из аспектов теоретического осмысления материала, посвященного проблеме формирования культурного пространства в условиях трансформации российского общества, мучительно ищущего свою социокультурную идентичность и стремящегося создать эффективную систему социальной организации, выраженной через триаду: духовность - политика - способ хозяйствования. Духовно-нравственные ценности, лежащие в основе аграрных отношений, в российской философии и культурологии пока еще не нашли должного к себе внимания и не участвуют в формировании обоснованной политики по реформированию социальной действительности.
В философской традиции вопрос о культурном пространстве как интегративной категории поставлен, но окончательно не разрешен. Изучение культурного пространства требует системного рассмотрения всех аспектов культуры в единстве и целостности, ибо без осознания реалий политической и производственной культуры в сельскохозяйственном секторе экономики не может происходить дальнейшее развитие нашего общества, его выход из кризиса. В философии и культурологии осмысление аграрных отношений в систематическом виде отсутствует.
В связи с этим философы, культурологи, социологи, политологи оказались не готовы к осмыслению процесса формирования культурного пространства России. Разработка проблем, связанных с аграрным спектром жизни народов бывшего СССР, имеет не только исключительную практическую, но и научную значимость. Именно земледелие произвело величайшие трансформации в экономической, социальной, политической и духовной сферах общества, изменив характер производства, распределения, обмена и потребления, сформировав условия для развития имущественной, социальной и культурной дифференциации, что в значительной степени, повлияло на формирование политической системы и культурного пространства общества.
Проблема культурного пространства смыкается с еще одной важной гуманитарной темой - темой этнокультурной идентичности во всех важных для этноса горизонтах и перспективах его жизнедеятельности (в том числе, и пространственных).
В этом контексте предикат «большое» в словосочетании «большое пространство» отсылает к одной из глубинных черт русского национального самосознания, о которой писал Н.А. Бердяев: «Необъятные пространства, которые со всех сторон окружают и теснят русского человека, - не внешний, материальный, а внутренний, духовный фактор его жизни. Эти необъятные русские пространства находятся и внутри русской души и имеют над ней огромную власть»1. Сейчас, когда пространства эти на наших глазах весьма заметно сокращаются и перекраиваются, когда переустройство политического, экономического, культурного, да и жизненного пространства России стало важнейшей темой общественного сознания и социально-практического действия, по-новому зазвучала проблема культурного пространства.
Актуальность данного исследования заключается и в необходимости всестороннего философского, культур-философского рассмотрения понятия «духовность» как важнейшего системообразующего элемента культурного пространства и понятия «земледельческая культура» и их роли в системе социогуманитарного знания. Настоящее исследование актуализируется также «і и отсутствием в современной российской философии и культурологии четкого однозначного решения вопроса о роли светской и православной духовности в формировании истоков культурного пространства России.
Степень разработанности проблемы. Анализу культурного пространства России в контексте трансформационных процессов современного социума посвящено очень мало специальных монографических работ. Необходимость рассмотрения этой тематики связана с тем, что развитие культурного пространства России в его важнейшем - духовном измерении является наименее изученным процессом. Поэтому осмысление ключевого понятия «культурное пространство» связано с рассмотрением двух других - «духовность» и «пространство» с целью выяснения их смыслового и метасмыслового значения в истории философской и культурологической мысли.
Тема пространства всегда находила место в философии, начиная с античности: ей уделяли внимание Левкипп, Демокрит, Аристотель, Эпикур, Лукреций и другие мыслители. Далее пространственная проблематика привлекала Г.В. Лейбница, И. Ньютона, Ш. Монтескье, Ж.Ж. Руссо, П. Гольбаха и других исследователей. Эволюция понятийного базиса математики и теоретической физики во второй половине XIX столетия способствовала становлению в рамках этих дисциплин реляционных представлений о пространстве и времени, что позволило в XX веке говорить о социальном пространстве. В XX в. вопросы пространства человеческого бытия были подняты в трудах В.И. Вернадского, Ф. Броделя, П.А. Сорокина, П. Бурдье, М. Хайдеггера и П.А. Флоренского, который в пространственных реалиях видел живую «энергию слова», выраженную в абстрактном, метрическом и физиологическом пространстве.
Современная отечественная исследовательская традиция изучения категории «пространство» выглядит разнообразно, поэтому целесообразно выделить различные подходы к анализу пространства:
- философский - представлен работами A.M. Анисимова, Г.П. Кибасовой, Ю.М. Лотмана, Л.Ф. Матрониной, И.А. Петровой, В.К. Потемкина, Н.Н. Седовой, А.Л. Симонова и других;
- культурологический - А.В. Бабаевой, А.Н. Быстровой, Г.Д. Гачева, А.Я. Гуревича, А.Г. Дружинина, Ю.А. Жданова, С.Н. Иконниковой, А.С. Кармина, А.Н. Лоя, С.Я. Сущего и других;
- социологический - Г.В. Зборовского, З.Т. Голенковой, СВ. Крупницкого, В.В. Курашовой, А.В. Куликовой, В.Е. Обухова, Ф.С. Файзуллина, А.Ф. Филиппова и других;
- политологический - Э.А. Азроянца, И.Л. Андреева, Н.Ю. Замятиной, М.В. Ильина и других;
- экономический - О.В. Иншакова, В.В. Кашицына, Ю.М. Осипова, Б.В. Ракитского, Г.Я. Ракитской и других;
- географический - А.Д. Арманда, В.А. Бокова, Г.В. Иоффе, Ю.Г. Липеца, СП. Литенковой, B.C. Преображенского, и других;
- урбанистический - А.С Ахиезера, Л.Б. Когана, Ю.С. Попкова, Э.В. Сайко и других;
- экологический - В.Е. Комарова, Е.В. Листавиной, В.Д. Панкова, В.Г. Раскина и других.
Большинство исследователей исходят из того, что социальное пространство создается в ходе человеческой деятельности; вводится понятие «культурный ландшафт»; фиксируется иерархический способ организации социального пространства. Однако культурное пространство как модус социального пространства еще не стал предметом специального изучения.
Важнейшим составляющим элементом культурного пространства является духовность. В философско-культурологической литературе это сложное понятие принято рассматривать либо в рационалистическом «ключе», когда ему дается четкое определение (B.C. Барулин, В.В. Журавлев, СФ. Анисимов, А.К. Уледов), либо в русской религиозно-философской традиции, основывающейся на признании божественной сущности выражаемого им феномена (Н.А. Бердяев, И.О. Лосский, В.В. Розанов, B.C. Соловьев, Н.Ф. Федоров, П.А. Флоренский, СЛ. Франк).
Советский период ознаменован тем, что понятие «духовность» исследовалось, с одной стороны, с «потребительских» позиций (Г.Э. Бурбулис, Ю.П. Вяземский, П.М. Ершов, В.Е. Кемеров, П.В. Симонов, И.В. Силуянова), с другой стороны - с ценностной точки зрения (Л.П. Буева, Р.Л. Лившиц, В.Г. Федотова), тогда как в народном сознании всегда бытийствовал онтологический вариант восприятия духовности. В предлагаемой нами трактовке основ духовности особо пристальное внимание уделено духовному измерению культурного пространства, которое присуще русскому народу и русской душе в лице крестьянства, его образа жизни и мировосприятия.
Влияние духовности на хозяйственную жизнь посвящены работы М. Вебера, В. Зомбарта и С.Н. Булгакова, которые рассматривали религиозность как важнейший компонент национального духа разных народов, признавая, что каждое из христианских направлений, будь то католицизм, протестантизм или православие, оказывают свое влияние на развитие аграрных отношений. Продолжателями идей М. Вебера стали современные исследователи модернизации, такие как А. Абдель-Малек, Р. Бендикс, Ш. Эйзенштадт, А. Турен, П. Козловски и другие. Идеи «философии хозяйства» С.Н. Булгакова в настоящий момент продолжают В.Г. Белолипецкий, И.К. Быстряков, Е.С. Зотова, С.Г. Кара-Мурза, В.К. Королев, Ю.М. Осипов, А.И. Субетто, Е.С. Троицкий, Ю.В. Яковец, М.Р. Элоян и другие в коллективных трудах ЦОН МГУ, альманаха ЦОН МГУ и СКНЦ ВШ РГУ.
Особое значение для нас имели современные концепции аграрного развития, в частности, концепция «моральной экономики крестьянства» Дж. Скотта, идеи «классиков крестьяноведения» А.В. Чаянова, Ф. Знанецкого, А. Кребера, Р. Редфилда, О. Вольфа, а также современных ученых: А.В. Гордона, В.П. Данилова, Г.А. Родионовой, Е.В. Серовой, Т. Шанина и др., в которых исследуются особенности крестьянской экономики, крестьянской психологии, крестьянской культуры, фундаментальные социальные права крестьян. Однако эти работы в основном написаны в историческом ключе. Крестьянским вопросом занимались и классики марксизма-ленинизма, но работы К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина носят откровенно идеологический характер.
Вопросами взаимодействия экономики, политики, культуры под тем или иным углом зрения занимаются Б.С. Ерасов, В.Н. Коновалов, В.А. Красильщиков, В.П. Макаренко, Н. Моисеев, С.А. Никольский, А.С. Панарин, П.Ф. Парамонов, О.А. Платонов, Г.И. Шмелев и другие.
Следует отметить работы западных экономистов, философов, политологов, в которых раскрываются различные формы взаимодействия культурных, экономических и политических механизмов регулирования и их обусловленность духовными ценностями. Это Ф. Бродель, Д. Быокенен, К. Поппер, Ж. де Пюимеж, А.Дж. Тойнби, Ф. Хайек. Но их исследования не выходят за рамки морали капитализма, где просматривается концепция модерна, позволяющая плавно отказаться от традиционализма.
Основополагающее значение для нашего исследования становления русского культурного пространства имеет концепция Б.А. Рыбакова, в которой показана роль славянской мифологии в этом процессе. Специфика « мифологического мышления достаточно глубоко разработана в трудах Н.С. Автономова, А.В. Гулыги, А.Ф. Еремеева, А.Ф. Лосева, Н.А. Николаевой, В.А. Сафронова и других. Что касается исследования природы мифологического мышления древних славян, то оно, как правило, ведется с позиций конкретно-научного подхода (исторического, щ филологического и т.д.), а не философских позиций (Е.В. Аничков, И.К. Белькевич, Е.Г. Кагаров, В.Л. Комарович, М.И. Касторский, Г.А. Глинка, А.С. Кайсаров и другие). Нам также близка исследовательская работа Л.А. Шумихиной, где показано, что русская духовность берет свое начало из пространственного понятия «лес». Фактически эта работа является развитием идей В.О. Ключевского об основных стихиях русской природы (леса, степи и реки) и их влиянии на строение жизни и понятия русского человека.
Исследование духовности предполагает обращение к анализу тех знаковых систем (в том числе естественного языка), в которых она репрезентирует себя. В этой связи необходимо обратиться к философии языка и идеям М.М. Бахтина, С.Н. Булгакова, А.А. Потебни, П.А. Флоренского, ряда зарубежных авторов (Х.-Г. Гадамера, В. Гумбольдта), а также современных исследователей - В.В. Иванова, В.В. Колесова, Ю.В. Левина, В.Н. Топорова, Б.А. Успенского и других.
Хочется отметить труды фольклористов, в которых реконструировано народное понимание развития культурного пространства России (Руси). Это М.К. Азадовский, Н.П. Андреев, Е.В. Барсов, Г.С. Виноградов, А.А. Крупп и другие. В своей работе мы провели философский анализ русского былинного творчества и русской народной сказки в связи с исследуемой проблемой, опираясь на труды фольклористов и историков культуры А.Н. Афанасьева, Д.М. Балашова, А.Н. Веселовского, Б.П. Вышеславцева, Н.Г. Ончукова, В.Я. Проппа, Е.Н. Трубецкого, И.Я. Фроянова, Ю.И. Юдина и других. Привлеченный в работе материал, связанный с отечественной теорией смеховой культуры, разработан в трудах М.М. Бахтина, а специфика отечественной смеховой культуры показана в работах А.А. Белкина, Д.С. Лихачева, A.M. Панченко, П.А. Флоренского и ряда других авторов.
Духовность Руси (России), формирование ее культурного пространства тесно связано с принятием христианства, выразившемся в дальнейшем в русском православии. Это направление получило осмысление в трудах Е.Е. Голубинского, А.В. Карташева, Ю.М. Лотмана, Г.П. Федотова, И.Н. Экономцева и других. Феномен кенотипической святости рассмотрен в исследованиях А.И. Клибанова, И.М. Татареева и С.С. Аверинцева и других исследователей. Особенности древнерусской иконописи рассмотрены в работах религиозных мыслителей XIX в., таких как Ф.И. Буслаев, Е.Н. Трубецкой, П.А. Флоренский, но их изложение отличается от интерпретаций М.В. Алпатова, В.Г. Брюсова, М.М. Дунаева, Н.В. Лазарева, Б.А. Успенского и ряда других исследователей. Сопоставив различные точки зрения, мы высказали свое видение смысловой нагрузки русской иконописи и не только ее одной.
Таким образом, рассмотрение особенностей русской духовности в исследовательской литературе в основном сконцентрировано на анализе ее существования в религиозной, этической, языковой, мифологической «і формах. Несмотря на богатый исследовательский материал, проблема роли аграрных отношений в формировании духовного измерения культурного пространства России на монографическом уровне еще не изучалась и в упомянутых работах вышеуказанных авторов затронута и проанализирована лишь в отдельных аспектах, что дает возможность провести более глубокое и систематическое исследование данной темы.
Объектом исследования выступает культурное пространство России в контексте трансформационных процессов современного социума.
Предметом исследования является специфика становления духовного измерения культурного пространства России и пути его совершенствования в современных условиях.
Гипотеза исследования. Категория «культурное пространство» отражает многомерность (онтологическую, гносеологическую, праксиологическую) человеческого бытия, что позволяет исследовать его как целостность, сочетающую в себе все виды пространств общественной жизни (политическое, экономическое, информационное, образовательное, географическое, правовое и т.д.). Однако все они вырастают из одного корня - аграрных отношений, складывающихся в процессе земледелия и землепользования как истока русской культуры.
Духовное измерение культурного пространства является «иммунной» « системой общества, фундаментом универсалий человеческого бытия, соединяющем агробиосферу, социосферу и космосферу в конкретно-историческую целостность, объясняющую формирование современных культурных мифов по созданию нации.
В таком сочетании макроистория человечества представляет собой диалектическое единство природного и социокультурного, которое взаимосвязано духовным измерением культурного пространства. Выявление параметров духовного измерения культурного пространства России открывает новые возможности для исследования не только отечественной истории, но и философии хозяйства как дисциплины, учитывающей бытийственный аспект пространственных отношений
культурноантропологической и природной составляющих.
Цель и задачи исследования. Основная цель диссертационного исследования состоит в том, чтобы провести теоретическое осмысление процесса формирования духовности как системообразующего элемента культурного пространства России и его изменения в условиях трансформации современного общества. Достижение указанной цели требует решения ряда задач:
- выявить сущность и измерения культурного пространства;
- проанализировать социокультурные факторы, определяющие мотивы поведения и смысловые установки людей в процессе взаимодействия с землей;
- рассмотреть смыслообразующие и системообразующие детерминанты генезиса и развития культурного пространства России;
- эксплицировать на этой основе сущность идентификации
• самосознания российского крестьянства, его морально-нравственные и культурные качества;
- проследить диалектику взаимовлияния социокультурной сферы на развитие российской духовности и «духовной единицы» локального пространства;
• - выявить с позиций теории и истории культуры причины неудач постсоветского реформирования России;
- исследовать характер влияния модернизации и постмодернизации на трансформацию культурного пространства России;
- показать основу оптимального функционирования всего культурного пространства современного российского общества.
Теоретико-методологические основы исследования. Диссертационная работа основывается на органическом сочетании философских и социокультурных методов изучения социальных феноменов и процессов, в « ходе исследования использованы также ряд теоретических концептов, сформировавшихся в отечественной культурологии и обществоведении.
В диссертации используется сравнительно-исторический метод. С его помощью удается выяснить глобальные действия исследуемых явлений, механизм формирования культурного пространства, его «отражение» в развитии общественного и государственного устройства.
Диалектический метод использован для выявления действительных противоречий, факторов и предпосылок, обусловливающих процессы формирования культурного пространства России в реальных условиях окружающего мира.
Мы исходим из того, что взаимоотношения между духовными,
• социальными, экономическими и политическими феноменами и процессами носят причинно-следственный и функциональный характер, что предполагает применение при их изучении историко-генетического и функционального методов. В качестве методов исследования используются также системный анализ и семиотический подход.
Научная новизна диссертационного исследования определяется следующими положениями:
-выявлена сущность культурного пространства, которое выражает диалектическое единство духовной, политической и экономической сфер
• отношений, где земледелие и землепользование выступают необходимой составной частью, участвующей в процессе освоения, осмысления и преобразования реальности мира;
-вскрыты социокультурные механизмы формирования духовности как важнейшего измерения культурного пространства;
- обоснованы основные типы менталитета, отражающие специфический образ жизни людей, ориентирующихся на сельское и городское восприятие мира;
-показано, что причины неудач российских реформ связаны с непониманием законов функционирования единого культурного пространства России;
-раскрыто устойчивое духовное «ядро» как фактор преобразования общества, формирующее оптимальное функционирование социальных институтов;
-определены смыслообразующие и системообразующие факторы, формирующие специфику культурного пространства России.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Культура разворачивается не только во времени, но и в пространстве, создавая свои пространственные формообразования. Пространство, создаваемое всем богатством и разнообразием видов человеческой деятельности и ее результатов, есть культурное пространство. Культурное пространство есть форма существования культуры в единстве ее материально-вещественных и духовно-смысловых результатов и образцов, оно выражает протяжённость их распространения, степень воздействия на сознание и поведение людей, глубину усвоения, принятия ими ценностно- смыслового содержания культуры. Эти три момента и составляют измерения культурного пространства. Культурное пространство очерчивается распространением, взаимосогласованием и взаимовлиянием духовных регулятивов деятельности людей на реально протекающие в обществе процессы. Поэтому духовное измерение является важнейшим изо всех измеренй культурного пространства. Именно оно придает импульс, определяет направление развития социума от его изначальных до высших ступеней развития.
Культурное пространство - это не только территория распространения культурных артефактов, но и система значений, в пределах и под влиянием которых осуществляется человеческая деятельность и общение. Если система значений изменяется, искажается, наконец, просто не востребуется, то культурное пространство также претерпевает изменения вплоть до исчезновения.
2. Параллельно практическому освоению пространства происходит и его психологическое «присвоение» посредством включения представлений о нем в культурную картину мира. Пространственная картина мира описывается не только в терминах базовых пространственных оппозиций, выражающих конкретные значения взаимного расположения вещей в пространстве (верх/низ, право/лево, центр/периферия, замкнутость/разомкнутость, прямизна/кривизна, великость/малость, здесь/там/нигде), но включает в себя первичные интуиции, архетипические образы, которые на дорефлексивном уровне предопределяют тот или иной способ восприятия пространства. Помимо архетипического слоя и слоя осознанных пространственных представлений, в пространственной картине мира необходимо выделить и слой, в котором закрепляются цели, ценности и смыслы существования данной культуры. Осмысление пространства с помощью синтеза % мифопоэтических, религиозных, обыденных, естественнонаучных понятий и философских категорий, а также литургическое освящение его (т.е. придание высшего смысла организованной человеческой деятельности) лежит в основе духовности любой культуры.
3. Формирование российского культурного пространства детерминировалось взаимодействием земельных отношений с властью. Земледелие и землепользование определяли миропонимание и существование российского народа. Земледелие как важнейший вид деятельности формировал такие социально-психологические черты, как общинность, артельность, взаимопомощь, сакральное отношение к государству и государю, представление о справедливости как уравнительности и др. Эти черты, подкрепленные православием, способствовали формированию своеобразного культурного пространства России.
Духовное измерение культурного пространства есть метасмысл сосуществования единства противоположностей системообразующих сфер отношений наличного бытия, которые в реальном мире слиты и лишь в мысли разделены, т.е. существуют в единстве, а понимаются порознь.
Менталитет российского народа и его традиции базируются на понятиях «духовность», «православие», «земледельческая культура», являясь необходимыми составляющими преобразования и создания новых условий человеческого бытия в процессе идентификации окружающего мира и системообразующих сфер социума.
4. Формирование значений и смыслов культурного пространства России прослеживается средствами семиотического анализа базовых для менталитета земледельца понятий - «поле», «земля», «дом», «двор», «село», «свет», «мир», «власть», «волость», «община», «господарь», «государь», «смерд» и др. Изменение значений указанных слов происходило по мере отделения «власти» от «земли» и «рода», превращения власти в отвлеченную силу государства. Потеря изначального смысла «власти» совпало с формированием городского образа жизни, оторванного от земли и аграрных отношений.
5. Механизм отчуждения индивида от духовности состоит в утрате личностного единения человека с природой и Богом. Примером преодоления этого отчуждения является исихазм - «молчание мыслью», когда сознание начинает работать в режиме создающегося пространства вместо ориентирующегося. Особенность русского исихазма состоит в его пространственности: возможности полного и необратимого перевоплощения внутреннего состояния верующего. Отчуждение от духовности происходит не только на индивидуальном, но и на общественном уровне.
6. Культурное пространство России отражает диалектическое единство духовной, политической и экономической сфер отношений и определяется ц сущностью метасмыслов русской культуры. Специфика русского духовного измерения культурного пространства состоит в передаче благодати Божьей не силой насилия, а силой «перевоплощения» и «воскрешения», что, в частности, проявляется в изображении Георгия Победоносца, поражающего Ящера. Метасмысловая нагрузка культурного пространства России отображена в гербе Российской Федерации и трактуется как сознательная жертва с залогом восстановления и перевоплощения через «слово» в новое духовное и социальное качество с полным разрывом между изначальным состоянием и духовно изменившимся субъектом.
7. В основе российской духовности лежит бинарно-дуалистическое творческое начало человека, дающее ему возможность создавать мир умозрения и преобразовывать его в мысль, а затем в предмет, явление, окружающую действительность через освоение простора и превращения его в культурное пространство посредством триады: духовность, политика, способ хозяйствования.
Российское культурное пространство имеет свои исторические формы существования и всегда проявляется в той или иной форме как стадии своего развития, порой принимая самые неожиданные проявления в социуме.
8. Духовное измерение культурного пространства России формировалось на базе социальной структуры крестьянской общины. Разрушение этой общины привело к трансформационным изменениям культурного пространства России.
В условиях трансформации российского социума произошла сегментация культурного пространства и распад социальных связей.
Воссоздание культурного пространства возможно на основе синтеза традиционных и общечеловеческих ценностей.
9. Нестабильность государственных и общественных институтов России во многом детерминирована нерешенными проблемами в аграрно-земельных отношениях регионов и кризисом духовности. Парадигма обновления Ц культурного пространства России в современных условиях состоит в процессе десегментации культурного пространства. В данном контексте Россия может рассматриваться не как отдельная цивилизация и не как обычное государство, а как уникальный по характеру образования и специфике взаимодействия частей культурный феномен, способный противостоять мировому глобализму.
Научно-практическая значимость исследования. Диссертация может быть использована в научных и учебно-педагогических целях, дополняя соответствующие разделы по культурологии, истории культуры России, россиеведению. Ее выводы могут также применяться в курсах социальной философии и философии хозяйства.
Отдельные разделы и выводы диссертации позволяют разработать научно-обоснованную программу взвешенной аграрной политики России, которая, в свою очередь, может послужить основой начала выхода из затянувшегося кризиса и вывести российское общество и государство в число мировых лидеров.
Результаты исследования использовались при обсуждении законов о земле, принятых законодательным собранием Краснодарского края, материалы этого обсуждения были направлены в Государственную Думу Российской Федерации.
« На основе проведенного исследования разработаны спецкурсы
«Социокультурное пространство Южного Федерального округа» и «Государственная символика России», которые читаются на факультете переподготовки судейского корпуса ЮФО в Северо-Кавказском филиале
Российской Академии Правосудия (г. Краснодар).
Научно-теоретические результаты могут быть применены специалистами на практике в культурных, правовых, политических, экономических сферах деятельности, а также при прогнозировании и моделировании кризисных ситуаций в аграрных регионах и способов выхода из них.
Апробация работы. Содержание диссертации обсуждалось на совместном заседании кафедры теории культуры, этики и эстетики и кафедры исторической культурологии факультета философии и культурологии Ростовского госуниверситета. Отдельные положения работы рассматривались в форме докладов, статей и тезисов на международной научно-практической конференции «Новые способы мотивации труда и производства» (г.Анапа, 1997г.); на международной научной конференции «Информационное общество: культурологические аспекты и проблемы» (Краснодар - Новороссийск, 1997 г.); на международной юбилейной научной конференции «Российское обществовидение: вызов XXI веку» (г. Москва, 2000 г.); на III Российском философском конгрессе «Рационализм и культура на пороге III тысячелетия» (г. Ростов-на-Дону, 2002 г.); на международной научной конференции «Глобальная экономика: сущность, механизмы, перспективы» (г. Москва, 2002 г.); на международной научной конференции «Типологические характеристики России: социум, хозяйство, культура» (г. Москва, 2002 г.); на международной научной конференции «Экономический Постмодерн - как итог и как начало» (г. Москва, 2003 г.); на международной научной конференции «Россия и Постмодерн: социум, экономика, культура» (г. Москва, 2003 г.); на международной научной конференции «Глобальное и национальное в экономике» (г. Москва, 2004 г.); V Международной Кондратьевской конференции «Закономерности и перспективы трансформации общества» (г. Санкт-Петербург, 2004 г.), на II Международном Малом университетском форуме «Россия - великая держава (вызов современности и поиски проективного россиеведения)» (г. Москва, 2005 г.) и на других конференциях в городах Анапа, Краснодар, Туапсе. Содержание исследования отражено в 29 публикациях.
Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, состоящих из двенадцати параграфов, заключения, списка литературы и приложения.
Становление представлений о пространстве социальной жизни в истории философии и культуры
В современной философии при определении категории «пространство» можно выделить две концепции: субстанциональную и реляционную. Согласно субстанциональному подходу, пространство является пустым вместилищем тел. Такой взгляд на пространство сложился в ньютоновской механике и до сих пор применяется и в ней, и в повседневной жизни. Мы говорим: «пространство этой комнаты», «пространство дома», «мировое пространство», подразумевая при этом, что внутри комнаты, дома, мира можно размещать различные вещи и наблюдать различные процессы, которые протекают в них, независимо от их пространства.
Другая традиция в понимании пространства сложилась в философии Г. Лейбница, согласно монадологии которого пространство создается благодаря взаимодействиям между монадами. Отсюда и рождается понимание пространства не просто как вместилища тел, а как того, что не безразлично к тем процессам, которые протекают в нем. Именно этот, реляционный подход к определению пространства позволяет применять предикат «социальный», «исторический», «культурный», «политический», «экономический» к термину «пространство». Именно такой поход позволяет обнаружить то новое пространственное качество, которое создается благодаря деятельности людей. Как же формировались представления об особом пространстве социальной жизни в истории философии?
В этом плане история философской мысли позволяет показать, что экспликация сущности пространства всегда имела определенные затруднения, так как трактовки философского понятия «пространство» во многом зависят от физической картины мира. Тогда как пространство выражает сосуществование и условия существования одновременно располагающихся объектов и субъектов, не исключая и того, что пространство есть форма существования материи. В этом случае человек содержит в себе все структурные уровни материи и многообразие пространственных характеристик. Он есть физическое тело (физическое пространство), он также еще и представитель животного мира (биологическое пространство), а в рамках биологического человек носитель генетического пространства, социального, культурного и ряда других, в том числе и духовного пространства.
Таким образом, философский уровень освоения окружающей человека
действительности дает методологическую базу классификации пространства и с помощью указанной категории обеспечивает возможность анализа природных, социальных и психических процессов. Терминологически понятие «пространство» является фундаментальным и базовым в структуре мироздания, включая в себя традиционную трактовку - сосуществование, которую со временем в гуманитарных науках потеснило понятие «время» после занятия доминирующих позиций герменевтическим подходом. В естественных науках понятие «пространство» трактуется как «вписываемый» в систему феномен, а также как территория, под которой подразумевается определенная часть поверхности земного шара. Это позволяет рассматривать пространство как жизненную среду обитания (существования) человека, в которой он старается через определенные приемы жизнедеятельности обрести свое «место». Такое своеобразное положение равновесия дает возможность индивиду ориентироваться как в культурном и социальном, так и в географическом пространстве.
Исследование проблемы пространства является задачей не только онтологической, но и мировоззренческой. Пространство имеет свою специфику, которая заключается в обладании им такими свойствами, как обратимость и способность из «точки», «места» разворачиваться сразу, одновременно во всех направлениях культурного, социального и природного мира. «Пространство есть... форма внешнего созерцания (формальное созерцание), а не действительный предмет, который можно было бы созерцать внешне»2. Это своего рода идеальные представления человека, определяющие специфику человеческого взаимоотношения с окружающим миром, вычленяющие его из природной жизни. Пространственные представления у каждого человека свои и открываются ему заново. «Пространство может быть схвачено лишь в обращении к миру» , - отмечал Мартин Хайдеггер. Он также указывал на то, что онтология всегда пытается рассмотреть Бытие мира с позиции его пространственности.
Пространственная структура - это одно из универсальных средств и методов построения, социокультурного моделирования окружающей 2 Кант И. Собр. соч. в 6 т. -М., 1969. Т. 3. -С. 407.
3 Хайдеггер М. Бытие и время. -М, 1997. -С. 111,113. действительности во всем ее многообразии настолько, насколько это удается сделать каждому отдельно взятому индивиду. «Пространство... есть некая строго обособленная от чувственной сиюминутной действительности духовная сущность», которую человек всегда пытается применять во взаимодействии с окружающим его миром. Пространственные компоненты всегда присутствовали в развитии философских взглядов в качестве составной части научного познания, их «корни» можно найти в философии Древнего Востока, Греции и Рима. Так, в частности, в Античной философии пространство воспринимается как первофеномен бытия, в котором, по мнению Демокрита, пространство есть пустота и, одновременно, не имеющее границ вместилище вещей. Здесь пространство абсолютно и не зависит от времени и материи.
Другое понимание пространства дал Платон. Оно у него - некое состояние становления, которое вечно, нерушимо, содержит в себе вес рождающееся, но при этом воспринимается вне ощущения при помощи «крайней сомнительной причастности» к умозаключению, в которое поверить почти невозможно (49а; 5lab; 52 а-б; 52-Ь; 52-е) из-за того, что оно находится между чувственным миром и миром идей. Таким образом, Платон, пытаясь обосновать онтологический статус объектов геометрии, ввел в античную науку геометрическое пространство.
Единство духовного измерения культурного пространства русской этнической культуры: становление представлений
Корни социально-философских и мировоззренческих проблем аграрных отношений современной России уходят в далекое прошлое ранневизантийского государства. По этой причине есть необходимость обратиться к рассмотрению правления византийского императора Юстиниана I как наиболее динамичному в социально-философском и политическом плане. Период правления Юстиниана I похож на времена Солона, когда закладывались основы правовых отношений античного полиса как правового государства. В тот же временной промежуток шла борьба за сохранение единого пространства путем использования государства в роли объединяющего фактора между гражданином и индивидом, между обществом и государством. Юстинианово время знаменательно тем, что оно является рубежом полисного устройства общества. В этот период полис как социально-политическая система перестал существовать. И вновь встал вопрос о едином духовном пространстве как объединяющей силе, роль которой стала играть христианская религия вместе с окончательно оформившимся Римским правом и отдельными элементами экономических отношений.
Но у этих двух периодов есть и существенное различие. Оно заключается в том, что древние греки пытались бороться с явлением и последствиями кризиса античного полиса для восстановления его функций, для нормализации жизнедеятельности, а также для сохранения единого духовного пространства, которое к тому времени уже было разрушено частной собственностью на землю. Все остальные предпринимали попытки борьбы уже с образами и понятиями того кризиса, с которым боролись в Древней Греции, не воспринимая его глубинных основ.
В качестве первичного источника для нашего анализа выбран Византийский земледельческий закон. «Византийский юридический памятник, известный под названием Земледельческого закона принадлежит к числу наиболее популярных в Византии и сопредельных странах источников по истории права и социально-экономических отношений. В нем наиболее полно отразились правовые нормы, которые бытовали в крестьянских общинах в период существования византийского государства и после падения Византии в Балканских странах и, по всей вероятности, в Древней Руси. Адекватно отражая социально-экономические и политические отношения в крестьянском обществе, закон давал ответ на наиболее типичные конфликтные ситуации, возникающие в этой среде. Об этом свидетельствует большое число сохранившихся рукописей памятника Х-XVIII вв., на греческом (свыше 120), славянских (сербском и древнерусском) и румынских языках. Списки Земельного закона хранятся как за рубежом (по преимуществу), так и в собраниях» нашей страны . Он давно привлекает внимание исследователей аграрной истории.
Аграрному вопросу посвящены работы наших ученых (В.Г. Васильевского, В.О. Ключевского, В.И. Вернадского, Н.И. Вавилова, А.В. Чаянова, Н.П. Лихачева, Б.А. Рыбакова, М.Я. Сюзюмова и др.), а также ученых других стран (Цакариэ фон Лингенталя, Ф. Дэльгера, В. Эмбернера, Ж. Малафосса, П. Лемерля, X. Кэпштейна, Г.А. Острогорского,
« Д.С. Радойдича, Г. Кронца, В. Джордеску, Д. Гиниса, И. Караяннопулоса,
Н. Пантазопулоса) и др.
В первой главе Земледельческого закона написано: «Земледельцу, обрабатывающему свое поле, предписано соблюдать справедливость и не нарушать границ соседнего участка. Нарушение границ и уменьшение доли соседа влечет за собой наказание. Если это сделано во время распашки нови, виновный карается потерей своей пашни (vscooiv). Если же нарушение произошло во время посева, то виновный карается более сурово: он теряет и
Византийский земледельческий закон / Под ред. И.П. Медведева. -Л., 1984. -С. 5. посев, и пашню, и урожаи» . Но этот перевод поверхностен и не отражает истинного значения слов в этой главе. «Точное значение встречающегося в этой главе, а также и в некоторых других главах закона греческого термина vsaiog, или ve&co, раскрывается в византийской сельскохозяйственной энциклопедии Хв. Геопоники... Он применяется в тех случаях, когда речь идет об обработке почвы тощей, глинистой, ранее не вспаханной или заброшенной»130. Это коренным образом меняет сказанное в этой главе. В ней отражен элемент миграции аграрного населения из сельской местности в город. Законодательный материал подтверждает процесс имущественной дифференциации ранневизантийского плебса, в нем все меньше оставалось благополучных плебеев. Здесь вырисовывается и борьба с крупным землевладением, с нарастающим процессом феодализации. В подтверждение сказанному сошлемся на главу 18: «Если не имеющий средств для обработки своего поля земледелец убежит и уйдет в чужие края, то пусть ответственные перед казной за подати, собирают с него плоды и да не будет позволено возвращающемуся назад земледельцу взыскивать с них что бы то ни было» . Здесь фиксируется, что если хозяин земли отсутствует, то его фискальные обязанности ложатся на лиц, ответственных перед государством за это, что дает им право полновластно распоряжаться землей до появления хозяина. Главы 19, 20 сообщают: «Если земледелец, убежав со своего поля, станет платить ежегодно казенные экстраординарные налоги, то пусть « собирающие плоды и пользующиеся его полем понесут ответственность в двойном размере». «Рубящий чужой лес и возделывающий и засевающий землю без ведома хозяина, пусть ничего не получает из приплода» .
В этих главах отмечаются обнищание аграрного населения, что дает неограниченные возможности для обогащения ростовщиков. В главе 6 мы находим положение о пресечении случаев самосуда сельских жителей: «Если Византийский земледельческий закон / Под ред. И.П. Медведева. -Л., 1984. -С. 141. земледелец, имея тяжбу о поле, придет против воли сеятеля и самовольно пожнет, то если имел право, да не получит ничего из этого: если же он обратился в суд без всякого на то основания, пусть отдает в двойном количестве сжатый урожай» .
В главах 17, 67 говорится о поощрительных действих государства по отношению к плебеям. Так, глава 17 гласит: «Если земледелец станет производить работы в заросшей кустарником земле другого земледельца, то три года будет пользоваться ее плодами и отдаст ее снова хозяину ее» ; в главе 67 сказано: «Если лица, взявшие поля с целью получения процентов (с долга), окажутся пользующимися доходами с них более семи лет, то пусть судья произведет расчет, начиная от семилетия и выше и пусть половину всего дохода отнесет на счет капитала». «Другими словами, при этом договоре, если кто-либо введен во владение землей, он удерживает ее до тех пор, пока ему не выплачен долг процентами в виде плодов»136.
Из вышеизложенного мы видим, что государственная политика по отношению к аграрному населению была весьма лояльной и направленной на то, чтобы прекратить или хотя бы предотвратить, в крайнем случае, сдержать развал колонских хозяйств. Иначе говоря, была сделана попытка оградить их от всякого рода злоупотреблений со стороны сборщиков налогов, администрации. В то же время эта политика пресекала попытки земледельцев оставить землю необработанной. Такое вмешательство Ф государства вызвано объективными причинами - массовым обнищанием сельских жителей, миграцией с земли, нарастающим упадком, т. е. уменьшением среднего слоя граждан. Мы знаем о наличии в Византии весьма значительных масс крестьянства, объединенных в общины, свободных колонов и мелких собственников, большая часть которых жила на территории, принадлежащей полису, т. е. на землях, примыкавших к городу
Культурное пространство дореволюционной России в гуманитарном дискурсе
В рассмотрении настоящего раздела исследовательской работы обратимся к определению «культура», высказанному американским социологом Эдгаром Шайном. В свое время он писал о том, что культура -это совокупность решений, которые находит в ходе своего эволюционного развития отдельно взятый народ или группа народов, изучающая жизнь. Это сумма решений позволяет им приспособиться к внешним воздействиям и к внутренней интеграции211.
В указанном определении, которое не всеми принято в научных кругах, раскрывается способ превращения культуры в сферу капиталистического предпринимательства, где культура становится синонимом рынка. А отношение спроса и предложения являются истинными критериями культуры, при которых рыночная цена полностью вытесняет эстетические и этические нормы и оценки. Культура утрачивает роль лидера в общественных отношениях и превращается в рыночный механизм обогащения, указывая на переход культуры в цивилизацию. Динамику такого перехода из одного состояния в другое, мы рассмотрим на примере аграрного кризиса России конца XIX - начала XX вв.
Анализируя эмпирический материал дореволюционного (конца XIX в.) и революционного периодов русского аграрного кризиса, мы наталкиваемся на единодушное признание того, что кризис был создан самим крестьянством. Но относительно его природы мнения разнятся. Социалистические и радикальные партии видели причину развала крестьянского хозяйства в малоземелье и поэтому требовали передачи земель «нетрудового пользования» в руки крестьян. Консервативные течения усматривали 211 Schein. Е. Organizational Culture and Leadership. -Jossey-Bass, San Francisco, 1985. -p. 28; причину застоя в самом крестьянине, в его отношении к труду, указывая на пьянство и лень. Другая часть политических деятелей усматривала «корень зла» в крестьянской общине, указывая, что община становится непреодолимым препятствием для дальнейшего развития капиталистических отношений и прогрессивного развития России. Научные круги того времени , видели причину кризиса в проявившем себя аграрном перенаселении, в несоответствии роста производства сельскохозяйственной продукции и численности сельского населения. Все указанные взгляды по проблеме аграрного кризиса содержат долю истины, но все они недостаточны для полного объяснения природы происходящего явления, так как не учитывают главного - дуалистичности « интересов государства. За экономико-правовой неустроенностью аграрного вопроса кроется социально-политическое несогласие государства, его чиновничье-бюрократического аппарата с теми процессами, которые протекали в сельской среде. В частности, государство не устраивало то, что крестьянское, а вместе с ним и помещичье (классическое) хозяйство в условиях феодальных отношений и много позже являлось замкнутым, самодостаточным и, что немаловажно, самоорганизующимся динамично развивающимся живым организмом, ставящим своего владельца в независимое положение по отношению к окружающему его миру, а никак не товарно-денежным предприятием, как того хотелось бы государству в лице # его бюрократического аппарата. Поэтому постоянное стремление русского государства к осуществлению тотального господства и контроля над своим собственным населением выразилось в борьбе государства с теми дворянами, которые свое хозяйство вели по замкнутому типу и тем самым являлись уже частью общества, а не государственной структурой. Эта борьба с феодалами и крестьянством закончилась реформой 1861 г. с надеждой для государства на то, что крестьянские хозяйства, высвободившиеся из-под помещичьей опеки, станут включаться в товарно-денежные отношения, так как их специально принудили к денежному выкупу земли. Но этого не произошло, так как незначительная часть крестьян ушла в города на промыслы, организуя артели, братчины, другая, более значительная, организовалась в общины и лишь третья, совсем незначительная часть зажиточного крестьянства организовала свое хозяйство по капиталистическому типу. Поставленная государством цель реформы не была достигнута. В период первой революционной ситуации 1905 -1906 гг. крестьянский кризис в России был искусственно вызван и искусственно раздувался бюрократическим аппаратом императорского правления, являясь защитной реакцией со стороны государства по отношению к крестьянству и его общественной структуре - общине.
Другими словами, в начале XX столетия государство в лице бюрократического аппарата императорской России пришло к выводу, что борьба государства с собственным народом в лице крестьянства в ближайшее время может быть полностью проиграна, так как община эволюционным путем ломает все государственные начинания и его институты, формируя при этом свои собственные формы правления обществом и государством. Общество (крестьянство) к тому времени почти полностью разрушило государственное социокультурное пространство и на его месте выстроило (восстановило) свое духовное пространство на основе крестьянской составляющей, изменяя не только социокультурное пространство, построенное еще Петром I, но и ломая всю бюрократическую структуру государственного устройства в целом, создавая (возрождая) единое духовное начало. Это вызвало панический страх и самые решительные меры со стороны государства по уничтожению очага угрозы - общины.
Отсюда становится ясно огромное значение для государства реформы П.А. Столыпина. Ее главной официальной задачей «было приведение в движение иммобильных общинных земель. До сих пор вся эта огромная площадь, составлявшая около трети всего земельного фонда страны, была искусственно (по отношению к государству - Е.З.) изъята из свободного экономического оборота» . Неофициальной задачей было разрушение крестьянской общины и приведение крестьян к подчинению единой государственной администрации: «крестьяне будут вырваны из своего... (культурного - Е.З.) и мировоззренческого круга, в который до сих пор власти было трудно проникнуть» . Попытки разрушения общины « предпринимались и ранее, но постоянные методичные удары государство стало наносить по ней с 60-х годов XVIII столетия: начал это Павел I, затем продолжил Александр I и завершил «благие намерения» Николай II как наиболее радеющий за народ. Из всех предпринятых правительственных попыток разрушить общину реформа Столыпина оказалась наиболее эффективной, но и она не решила до конца поставленной задачи.
Стоит отметить и тот факт, что многие русские ученые и организаторы сельского хозяйства высказывались против прямого копирования западных форм отношений, делая ударение на национальной самобытности. Это И.С. Аксаков, В.В Берви-Флеровский и В.И. Вернадский, А.И. Герцен и Д.И Менделеев и Н.Д. Чернышевский и ряд других выдающихся деятелей России, которые отмечали необходимость сохранения общинных форм отношений и предупреждали о страшной беде, которая может произойти после разрушения общины - социального института села.