Идея Святой Руси в русской средневековой культуре Бедаев Александр Иванович

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Формирование идеи Святой Руси в древнерусской культуре 16

1.1. Основные проблемы и дискуссии в изучении идеи Святой Руси...16

1.2. Предпосылки и истоки формирования идеи Святой Руси 30

1.3. Святая Русь: смыслы и содержание идеи 49

Глава II. Развитие идей Святой Руси и Третьего Рима в культурно историческом пространстве XI–XVII вв 79

2.1. Взаимосвязь идей Святой Руси и Третьего Рима в культуре домосковского и Московского периодов 79

2.2. Идеи Святой Руси и Третьего Рима в символическом пространстве средневековой культуры 93

2.3. Эсхатологические аспекты идей Святой Руси и Третьего Рима: в домосковский период и после падения Константинополя 109

Глава III. Социально-политические аспекты идей Святой Руси и Третьего Рима в контексте средневековой культуры 126

3.1. Идея духовного и государственного единства в культуре средневековой Руси 126

3.2. Образ Царя и его взаимосвязь с идеями Святой Руси и Третьего Рима 145

Заключение 159

Список литературы

• Предпосылки и истоки формирования идеи Святой Руси
• Святая Русь: смыслы и содержание идеи
• Идеи Святой Руси и Третьего Рима в символическом пространстве средневековой культуры
• Образ Царя и его взаимосвязь с идеями Святой Руси и Третьего Рима

Введение к работе

Актуальность исследования. Идея Святой Руси как в метафорическом,
так и в символическом плане имманентно связана с историей средневековой
культуры России. Ее изучение во многом дает ключ к пониманию специфики
становления российского самосознания и самоидентификации, которые весьма
актуальны для анализа истории Отечества и современной эпохи. Несмотря на
то, что эта идея часто упоминается в фольклоре, литературе, истории религии,
произведениях искусства, многие ее аспекты остаются малоизученными, не
получая специального рассмотрения. Это обусловливает актуальность изучения
идеи Святой Руси, прежде всего, в контексте теории и истории культуры
России, а также с позиции дальнейшего социогуманитарного

междисциплинарного дискурса.

В настоящее время не утихают споры историков, культурологов и
философов относительно характера и роли русской культуры в общемировой
истории. Современное российское общество на протяжении последней четверти
века снова ставит вопрос о существе национальной идеи России, поиске ее
истоков. В этих условиях отмечается особый интерес ученых к событиям и их
оценкам в русской истории и культуре. Проблемы культуры, изучение ее
ценностей и смыслов привлекают к себе все большее внимание исследователей,
так как связаны с мировоззренческими, этическими, духовными,

политическими и практическими аспектами. Тема святости в большей или меньшей степени становилась предметом изучения ученых в разное время, оставаясь преимущественно темой богословов.

Неудивительно, что выражение «Святая Русь» вызывает прежде всего (а порой и только) ассоциации с историей религии, остальные же аспекты затронутой темы зачастую ускользают из поля зрения ученых. Поэтому возникает необходимость изучения темы Святой Руси с учетом анализа исторических и геополитических условий становления русской культуры, общего идейного фона утверждения и распространения христианства на Руси, оценки роли мифологических языческих представлений. Такое исследование позволило бы выявить семиотическое поле данного феномена, определить его взаимосвязь с определяющей для культуры России идеей «Москва – Третий Рим», тем самым способствуя пониманию особенностей средневековой культуры и ментальности, ставших фундаментом для последующего развития отечественной культуры.

Степень научной разработанности проблемы. Вопросы изучения идеи
Святой Руси в различном контексте затрагивались еще в XIX – начале XX в.
светскими и религиозными мыслителями, философами, писателями и
публицистами – А.С. Хомяковым, И.В. Киреевским, К.Н. Леонтьевым, Ф.М.
Достоевским, В.С. Соловьевым, Н.А. Бердяевым, С. Булгаковым,

П. Флоренским и др. Данная проблема не стала темой специального научного исследования, она рассматривалась наряду с другими в рамках религиозно-философского и художественного творчества, что создавало определенную неясность в ее освещении.

В советскую эпоху тема Святой Руси не находилась в центре внимания отечественных ученых, хотя необходимые для ее изучения эмпирическая и отчасти теоретическая базы были сформированы уже тогда. XIX и XX века оказались своего рода подготовительным этапом к комплексному ее изучению, которое приходится на настоящее время. Повышение научного интереса к теме Святой Руси относится к 80-м гг. ХХ в. в связи с датой тысячелетия Крещения Руси. Тема Святой Руси начинает разрабатываться такими исследователями, как В.К. Зелинский, Ф. Кэмпфер, Б.В. Раушенбах¹ и др. Вопрос относительно времени происхождения и содержания идеи Святой Руси так или иначе поднимали в своих исследованиях А.В. Карташев², Д.С. Лихачев³, Б.А. Рыбаков⁴, Д.М. Шаховской⁵, С.С. Аверинцев⁶, В.Я. Петрухин⁷ и др.

Использование методов герменевтического и семиотического анализа позволило пристальнее взглянуть на проблему генезиса и содержания идеи Святой Руси. Таким образом, изучение рассматриваемой темы вышло на совершенно иной качественный уровень. Тема Святой Руси включает в себя многие аспекты, поэтому, говоря о степени ее изученности, следует учитывать и те работы, которые касались ее косвенно, ведь без них исследование этой проблемы не могло быть вполне успешным. Учитывая данную особенность темы, обозначим и смежные, и прямо относящиеся к ней вопросы, а также степень их рассмотрения.

Вопросам русского национального и культурного самосознания посвящены работы К.Н. Леонтьева⁸, Л.А. Тихомирова⁹, Б.Н. Флори и В.А. Кучкина¹⁰, Л.В. Тимошенко¹¹, Ю.Ю. Булычева¹², Н.И. Толстого¹³ и др. Проблемы национальной

¹ Тысячелетие введения христианства на Руси. 988–1988 / ред. колл.: Е. Громова,
Н. Куренная, Ю. Ритчик. М., 1993.

² Карташёв А.В. Русское христианство. Судьбы Святой Руси // Церковь. История. Россия:
статьи и выступления. М., 1996. С. 134–154.

³ Лихачёв Д.С. Крещение Руси и государство Русь // Новый мир. 1988. № 6. С. 249–258.

⁴ Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М., 1987; Язычество древних славян. М., 1994.

⁵ Шаховской Д. Генезис и постоянство «Святой Руси» Тысячелетие введения христианства
на Руси. 988–1988. М., 1993. С. 144–153.

⁶ Аверинцев С.С. Византия и Русь: два типа духовности // Новый мир. 1988. № 7. С. 210–
220; № 9. С. 227–239.

⁷ Петрухин В.Я. Древняя Русь: Народ. Князья. Религия // Из истории русской культуры. М.,
2000. Т. I: Древняя Русь; Начало этнокультурной истории Руси IX–XI веков. Смоленск; М.,
1995.

⁸ Леонтьев К.Н. Славянофильство и грядущие судьбы России. М., 2010.

⁹ Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1988.

¹⁰ Кучкин В.А., Флоря Б.Н. Княжеская власть в представлениях тверских книжников XIV–
XV вв. // Римско-константинопольское наследие на Руси: идея власти и политическая
практика // От Рима к Третьему Риму: IX международный семинар исторических
исследований. М., 1995. С. 186–202.

¹¹ Тимошенко Л.В. Князь В.-К. Острожский и «единоверная» Московская Русь (к проблеме
взаимоотношений православных религиозных культур Восточной Европы) // Православие
Украины и Московской Руси в XV–XVII веках: общее и различное. М., 2012. С. 82–109.

¹² Булычев Ю.Ю. Христианская философия нации и проблемы русского культурного
самосознания. СПб., 2006; Россия как предмет культурно-исторического познания. Введение в
проблему российской культурно-исторической самобытности. СПб., 2005.

самоидентификации русского народа исследуют М.В. Дмитриев, О.Б. Неменский, И.В. Ведюшкина, так или иначе касаясь темы Святой Руси¹⁴. Культур-философские аспекты проблемы формирования и сущности русской духовной традиции, ментальности, национальной идеи рассматриваются в работах М.Н. Громова¹⁵, В.М. Межуева¹⁶, С.А. Нижникова¹⁷, Г.П. Кибасовой¹⁸, Ф.Е. Ажимова¹⁹ и др.

Проблемы религиозной культуры и духовности средневековой эпохи были подняты в работах Г.П. Федотова²⁰, П.А. Флоренского²¹, делавшего основной упор на мистическое понимание духовности, М. Элиаде²² и А.Ф. Лосева²³, изучавших мифологемы, которые вошли в христианство.

Изучение образов Нового Иерусалима, Нового Царьграда, Нового Рима и Нового Киева как составной идеи Святой Руси нашли отражение в исследованиях А.Л. Баталова и Т.Н. Вятчаниной²⁴, Н.В. Синицыной²⁵, М.Б. Плюхановой²⁶, опирающихся на богатый источниковый материал, представленный памятниками русской средневековой архитектуры и

¹³ Толстой Н.И. Этническое самопознание и самосознание Нестора Летописца, автора
«Повести Временных лет» // Из истории русской культуры. М., 2000. Т. I: Древняя Русь.
С. 440–447.

¹⁴ Дмитриев М.В. Конфессиональный фактор в формировании представлений о «русском» в
культуре Московской Руси // Религиозные и этнические традиции в формировании
национальных идентичностей в Европе. Средние века – новое время. M., 2008. С. 218–240;
Неменский О.Б. Русская идентичность в Речи Посполитой в конце XVI – первой половине
XVII в. (по материалам полемической литературы) // Религиозные и этнические традиции в
формировании национальных идентичностей в Европе. Средние века – новое время. M.,
2008. С. 180–197; Ведюшкина И.В. О некоторых особенностях древнерусского самосознания
// Религиозные и этнические традиции в формировании национальных идентичностей в
Европе. Средние века – новое время. M., 2008. С. 282–293.

¹⁵ Громов М.Н. Структура и типология русской средневековой философии. М., 1997.

¹⁶ Межуев В.М. Идея культуры: очерки по философии культуры. М., 2006.

¹⁷ Нижников С.А. Метафизика веры в русской философии. М., 2012.

¹⁸ Кибасова Г.П. Этническое пространство России: социально-философский анализ.
Волгоград, 2004.

¹⁹ Ажимов Ф.Е. Философия: история или теория? Заметки о специфике истории философии
// Вопросы философии. 2014. № 9. С. 27–32.

²⁰ Федотов Г.П. Собр. соч.: в 12 т. / примеч. С.С. Бычков. М., 2001. Т. 10: Русская
религиозность. Ч. I. Христианство Киевской Руси. X–XIII вв.

²¹ Флоренский Павел, священник. Философия культа (Опыт православной антроподицеи).
М., 2014.

²² Элиаде М. Аспекты мифа. М., 2014; Элиаде М. Избранные сочинения: Миф о вечном
возвращении; Образы и символы; Священное и мирское. М., 2000; Космос и история: избр.
раб. М., 1987.

²³ Лосев А.Ф. Диалектика мифа. М., 2001.

²⁴ Баталов А.Л., Вятчанина Т.Н. Об идейном значении и интерпретации иерусалимского
образца в русской архитектуре XVI–XVII вв. // Архитектурное наследство. М., 1988. № 36.
С. 22–42; Вятчанина Т.Н. Духовно-религиозное сознание и формообразование в храмовом
зодчестве Московской Руси (конца XIV–XVII вв.). М., 2009.

²⁵ Синицына Н.В. Третий Рим. Истоки и эволюция русской средневековой концепции (XV–
XVI вв.). М., 1998.

²⁶ Плюханова М.Б. Сюжеты и символы Московского царства. СПб, 1995.

письменности.

Применение методов герменевтического и семиотического анализа нашло отражение в исследованиях Ю.М. Лотмана²⁷, посвященных изучению русских средневековых географических представлений, а также Н.В. Топорова²⁸, занимавшегося проблемами изучения древнерусских текстов. В работах Н.А. Барской²⁹, Г.К. Вагнера и Т.Ф. Владышевской³⁰ икона предстает в виде цельной системы, расставляющей в строгой иерархической последовательности различные элементы бытия и отражающие при этом собственные, национально окрашенные черты социальных отношений и культурных предпочтений русского народа. В связи с изучением вопроса о кенотическом типе русской святости можно назвать исследования В.М. Живова³¹, С.А. Иванова³², И. Ковалевского³³ и др.

Эсхатологическая тематика, так или иначе связанная с идеей Святой Руси, затрагивалась в трудах А.И. Алексеева³⁴, А.А. Романовой³⁵, В.А. Сахарова³⁶, В.В. Милькова³⁷ и др.

Идея святости образа правителя и царской власти рассматривалась Г.Г. Литавриным³⁸, М.Н. Виролайнен³⁹, А.М. Величко⁴⁰, В.И. Петренко⁴¹, Н.И. Лисовым⁴², В. Водовым и М. Чернявским⁴³, А.В. Чернецовым и Е.Б. Емченко⁴⁴

²⁷ Лотман Ю.М. О понятии географического пространства в русских средневековых текстах
// Семиосфера. СПб., 2010. С. 297.

²⁸ Топоров Н.В. Святость и святые в русской духовной культуре. М., 1995. Т. 1: Первый век
христианства на Руси.

²⁹ Барская Н.А. Сюжеты и образы древнерусской живописи. М., 1993.

³⁰ Вагнер Г.К., Владышевская Т.Ф. Искусство Древней Руси. М., 1993.

³¹ Живов В.М. Особенности рецепции византийской культуры в Древней Руси // Из истории
русской культуры. М., 2000. Т. I: Древняя Русь. С. 586–617.

³² Иванов С.А. Блаженные похабы: культурная история юродства. М., 2005.

³³ Ковалевский И. Юродство о Христе и Христа ради юродивые Восточной и Русской
Церкви. М., 1902.

³⁴ Алексеев А.И. Под знаком конца времён: очерки русской религиозности конца XIV –
начала XVI вв. СПб., 2002.

³⁵ Романова А.А. Эсхатологические ожидания XV в. и записи в пасхалии // Российское
государство в XIV–XVII вв. СПб., 2002. С. 217–241.

³⁶ Сахаров В.А. Эсхатологические сочинения и сказания в древнерусской письменности и
влияние их на народные духовные стихи. Тула, 1879.

³⁷ Мильков В.В. Осмысление истории в Древней Руси. СПб., 2000.

³⁸ Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь (IX – начало XII в.). СПб., 2000.

³⁹ Виролайнен М.Н. Исторические метаморфозы русской словесности. СПб., 2007.

⁴⁰ Величко А.М. Византийская симфония. М., 2013; Величко А.М. Церковь и император в
византийской и русской истории: историко-правовые очерки. СПб., 2006.

⁴¹ Петренко В.И. Власть в церкви. Развитие власти в русской православной церкви.
Черкассы, 2012.

⁴² Лисовой Н.Н. «Святой Диоклетиан»: святость власти и Империи в римско-
константинопольско-московской парадигме // Проблема святых и святости в истории России
/ отв. ред. А.Н. Сахаров, П. Каталано. М., 2006. С. 208–216.

⁴³ Водов В. Замечания о значении титула ‘царь’ применительно к русским князьям в эпоху
до середины XV века // Из истории русской культуры / сост. А.Ф. Литвина, Ф.Б. Успенский.
М., 2002. Т. II. Кн. 1: Киевская и Московская Русь. С. 506–543; Чернявский М. Хан или

и др. Так, М.Н. Виролайнен возводит религиозный смысл власти правителя у славян к роли варяжского элемента на Руси; А.М. Величко, В.И. Петренко, Н.Н. Лисовой – к византийскому влиянию; а Б.А. Успенский⁴⁵ – к образу Христа. Развитие темы сопряжено также и с вопросом соотношения светской и духовной власти на Руси. Так, если для В.В. Шмидта⁴⁶ в отношениях sacerdotium et imperium в XVII в. действия патриарха Никона были направлены на нормализацию нарушенного здесь равновесия, то для А.М. Панченко⁴⁷ действия Никона – уже «гиперпапизм».

Проблема духовного и государственного единства Древней Руси была поднята в работах А.С. Хорошева⁴⁸, Н.Н. Воронина⁴⁹, Д.С. Лихачева⁵⁰, И.Н. Данилевского⁵¹, А.А. Горского⁵² и др.

Несмотря на то, что значительная часть вопросов, связанных с анализом средневековой культуры и идеи Святой Руси, уже детально прорабатывалась, остается ряд дискуссионных проблем, требующих дальнейшего изучения, чему и будет посвящено данное исследование. В работе рассмотрены вопросы об источниках, генезисе, содержании идеи Святой Руси, ее трансформировании в концепцию Третьего Рима, а также дана оценка ее роли для истории российской государственности.

Объектом исследования является: культура средневековой Руси.

Предметом исследования является: идея Святой Руси, как

социокультурный феномен, формирующийся в русской средневековой культуре.

Цель научного исследования – комплексный анализ идеи Святой Руси в русской средневековой культуре, истоков формирования, сущности, смыслов и

василевс: один из аспектов русской средневековой политической теории // Из истории русской культуры / сост. А.Ф. Литвина, Ф.Б. Успенский. М., 2002. Т. II. Кн. 1: Киевская и Московская Русь. С. 442–456.

⁴⁴ Чернецов А.В. Представление русских книжников XVI в. о власти русских князей и
византийских императоров Римско-константинопольское наследие на Руси: идея власти и
политическая практика // От Рима к Третьему Риму: IX международный семинар
исторических исследований. М., 1995. С. 266–271; Емченко Е.Б. «Священство» и «царство»
на Стоглавом соборе // Римско-константинопольское наследие на Руси: идея власти и
политическая практика // От Рима к Третьему Риму: IX международный семинар
исторических исследований. М., 1995. С. 303–317.

⁴⁵ Успенский Б.А. Царь и император: Помазание на царство и семантика монарших титулов.
М., 2000.

⁴⁶ Шмидт В.В. Борьба за Кормчую: государство, общество, Церковь в эпоху Патриарха
Никона // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2009. № 1. С. 34–50.

⁴⁷ Панченко А.М. Русская культура в канун петровских реформ // Из истории русской
культуры. М., 1996. Т. III: XVII – начало XVIII в. С. 11–247.

⁴⁸ Хорошев А.С. Политическая история русской канонизации (IX–XVI вв.). М., 1986.

⁴⁹ Воронин Н.Н. Андрей Боголюбский. М., 2007.

⁵⁰ Лихачёв Д.С. Национальное самосознание Древней Руси. М.; Л., 1945.

⁵¹ Данилевский И.Н. Повесть временных лет: герменевтические основы источниковедения
летописных текстов. М., 2004.

⁵² Горский А.А. «Всего еси исполнена земля русская…»: Личности и ментальность русского
средневековья: очерки. М., 2001.

генезиса.

Задачи исследования:

на основе историографического анализа систематизировать основные дискуссионные проблемы в изучении идеи Святой Руси и подходы к их решению;

охарактеризовать исторический фон и истоки становления идеи Святой Руси в контексте средневековой культуры, конкретизировать временные и хронологические рамки ее формирования и развития;

выявить основные смыслы и сущность, символическое значение идеи Святой Руси с учетом ее исторического развития от раннего к позднему средневековью;

установить взаимосвязь и генезис идей Святой Руси и Москвы -Третьего Рима в культурно-историческом пространстве XI-XVII вв.;

показать формы выражения духовного и государственного единства в идеях Святой Руси и «Москва - Третий Рим» в русской средневековой культуре;

раскрыть сакральный и светский аспекты образа Царя в контексте идей Святой Руси и Третьего Рима, определить его роль в культурном своеобразии эпохи.

Хронологические рамки исследования обусловлены особенностями генезиса идеи Святой Руси. Нижняя граница исследования определена XI в., так как именно в это время появляются письменные источники и архитектурные памятники, где впервые обнаруживается идея Святой Руси. Однако в силу особенностей настоящей темы считаем необходимым обращаться и к более раннему пласту славянской культуры - дохристианскому. Вместе с тем, рассматривая идею Святой Руси как христианскую, основной акцент сделаем на времени, следующем за принятием Русью христианства. Верхняя граница исследования - вторая половина XVII в., время Церковного раскола, когда идея Святой Руси в большей степени фольклоризируется, а в политической сфере окончательно перекрывается идеей «Москва - Третий Рим».

Территориальные рамки настоящего исследования определены границами русских земель, входивших в означенный период в состав Киевской, а затем Московской Руси.

Методология и методы диссертационного исследования.

Методологической основой работы является совокупность общенаучных, исторических методов научного анализа, а также семиотический подход к анализу средневековой культуры, разработанный Ю.М. Лотманом и позволяющий выявить символическое пространство и смыслы комплексного социокультурного феномена идеи Святой Руси. Анализ истоков идеи Святой Руси и ее генезиса проведен на основе применения конкретно-исторического и логического анализа, много факторного подхода, позволивших выявить исторической фон, сущность и различные аспекты и смыслы изучаемого предмета. Для структурирования научных подходов к изучаемой теме был применен классификационный метод как средство установления связи между изучаемыми элементами системы. Метод классификации был использован для составления типологии источников, документов и памятников изучаемой эпохи,

их систематизации и отбора.

Применение проблемно-хронологического подхода позволило проследить становление и развитие идеи Святой Руси от Киевского к Московскому периоду, установить временные рамки формирования этих идей и их трансформации под влиянием конкретно-исторических условий.

Важное в методологическом отношении влияние на исследование оказали труды Н.В. Топорова, С.С. Аверинцева, Б.А. Успенского, И.Н. Данилевского, в которых рассматриваются семиотические контексты средневековых историко-культурных текстов. Обращение к исследованиям М.В. Дмитриева и О.Б. Неменского позволило шире взглянуть на проблему самоидентификации русских книжников. Труды Д.М. Шаховского, Дм. Стремоухова и Н.В. Синицыной позволили провести параллели между идеями Святой Руси и Третьего Рима. С целью достижения наибольшей глубины в исследовании мифологического типа сознания применялся подход, используемый А.Ф. Лосевым и М. Элиаде, что позволило полнее изучить мифологические конструкты, лежащие в основе идей Святой Руси и Третьего Рима. Исследования Д.С. Лихачева, А.М. Величко, Б.А. Успенского и В.И. Петренко легли в основу изучения социальных категорий идей Святой Руси и Третьего Рима.

Основными принципами написания работы стали историзм, предполагающий рассмотрение объекта изучения как развивающегося во времени; принцип детерминизма, предполагающий выявление причинно-следственных связей, предпосылок, факторов, истоков изучаемых объектов; принцип системности, связанный с пониманием объекта изучения - идеи Святой Руси - как части более общей системы категорий, паттернов культуры.

Синхронический и диахронический методы, метод концептуальной трансдукции, конкретно-исторический анализ применены для изучения средневековой эпохи от начала ее становления до эпохи секуляризации; метанаучный и метаисторический подходы использованы для выявления этапов становления идеи Святой Руси; методы герменевтического анализа применены при работе с первоисточниками, отражающими становление и генезис идеи Святой Руси.

Источниковая база исследования включает в себя три основные группы:

Письменные источники средневековой эпохи:

летописи («Повесть временных лет», «Новгородская 1-я летопись старшего и младшего изводов», «Ипатьевская летопись» и др.);

жития («Житие святых страстотерпцев благоверных князей Бориса и Глеба», «Житие Александра Невского», «Киево-Печерский Патерик»);

повести («Повесть о разорении Рязани Батыем», «Повесть Симеона Суздальца», «Повесть о белом клобуке»);

послания («Письмо патриарха константинопольского Антония Василию I», «Послание монаха псковского Елеазарова монастыря Филофея дьяку М.Г. Мисюрю Мунехину», послания митрополита Никифора Владимиру Мономаху («О вере», «О посте») и др.);

поучения, слова и другая учительная литература («Проглас» Константина Философа, «Слово о Законе и Благодати», «Слово о погибели Земли Русской» и др.);

космогонические произведения («Христианская топография Козьмы Индикоплова», «Шестодневец»);

апокрифы («Сказание о Макарии Римском», «Житие и подвиги преподобного отца нашего Агапия чудотворца», «Хождение Богородицы по мукам»).

Фольклорные источники: русские духовные стихи, реконструируемые славянские верования о Матери-земле на основе песен и здравиц иных народов - украинского, литовского и др.

Объекты материальной культуры: памятники храмовой архитектуры и иконописи исследуемого периода и др.

Научная новизна исследования:

1. На основе историографического анализа систематизированы основные дискуссионные проблемы изучения идеи Святой Руси, подходы к их решению, дана характеристика и раскрыт их эвристический потенциал.

2. Охарактеризован исторический фон и предпосылки для становления идеи Святой Руси в домосковский период, конкретизированы временные и хронологические рамки ее формирования и развития.

3. Выявлены основные смыслы и сущность, символическое значение идеи Святой Руси как основы культурного самосознания эпохи средневековья с учетом ее исторического развития в Киевский и Московский периоды.

4. Прослежен генезис и установлена историческая взаимосвязь идеи
Святой Руси с идеей «Москва - Третий Рим».

5. Показано значение идеи Святой Руси и идеи «Москва - Третий Рим» для формирования идейно-политического единства русской государственности.

6. Раскрыты сакральный и светский аспекты образа Царя в контексте идей Святой Руси и Третьего Рима, определена его роль в культурном своеобразии эпохи.

Положения, выносимые на защиту:

1. Историографический анализ научных дискуссий, посвященных проблемам духовной жизни средневековой Руси, а также религиозных и исторических источников позволяет выделить основные трактовки Святой Руси как мифологемы (впоследствии - идеи) и как социокультурного феномена. Эвристический характер изучения проблемы Святой Руси проявился в следующих основных дискуссионных вопросах: определение хронологических рамок формирования и развития идеи Святой Руси; проблема выявления ее истоков и предпосылок; проблема понимания Святой Руси как Русской земли; соотношение идеи Святой Руси и идеи «Москва - Третий Рим»; интерпретация смыслов идеи Святой Руси.

2. Анализ исторического фона показывает, что идея Святой Руси начинает формироваться уже в домосковский период и в дальнейшем продолжает играть основополагающую роль в русской средневековой культуре. В ходе своего становления она придает необходимую устойчивость культуре

как форма самоописания и культурного самосознания. Ее идейные предпосылки укоренены как в христианском мировоззрении (идея святости, духовной миссии, жертвенности и др.), так и в дохристианской языческой культуре (идея неразрывности духовного и реального миров; образ священной земли-матери и др.).

3. Идея Святой Руси в контексте средневековой культуры раскрывается в
следующих основных смыслах:

в социально-политическом аспекте - как маркирующая граница «своего» и «чужого»: Русь как христианская страна, утверждающая свою идентичность через оппозицию другим народам и культурам, а также через связь с наследием Византии;

в религиозно-мистическом аспекте - Русь как страна, обладающая особой святостью через страдание русского народа, через духовные подвиги её святых, строительство новых храмов, написание икон, движущаяся к конечной цели - спасению народов;

в ценностном и этическом аспекте - Русь как хранитель и сосредоточие духовных ценностей и добродетелей;

в эсхатологическом аспекте и в значении исторической миссии -Русь как страна, своей святостью и духовно-ориентированным укладом жизни сдерживающая библейский «конец времен»;

в символическом пространстве - идея Святой Руси нашла проявление в различных формах искусства (храмовая архитектура, иконопись и др.), обладая мощнейшим идейным зарядом, способным, по словам Ю. Лотмана, пронизывать по вертикали весь срез культуры.

4. Основные смыслы идеи Святой Руси формируются в культуре Киевского периода, приобретая идейно-политический статус в Московский период. В домосковский период идея Святой Руси имеет выраженный религиозно-мистический характер, являя собой своеобразный эйдос русской культуры. В эпоху Московской Руси, формально начиная с Флорентийской унии 1439 г., начинается идейно-политическое оформление идеи Святой Руси как воплощения Православного Царства. С этого периода Московская Русь наследует духовную миссию Рима и Константинополя. Идея построения Царства, живущего по Божьим законам, возникшая в эпоху Киевской Руси как результат принятия христианской традиции, в культуре Московской Руси воплощается в религиозном и политическом аспектах, приобретая тенденцию к идейно-политическому оформлению. К XV в. происходит не смена, а сужение сакрального, духовно значимого культурного пространства, Православной земли, где России отводилась основная роль после падения Византии.

5. Идея Святой Руси как единства православного царства в средневековой культуре воплощалась в двух основных смыслах: идейно-политическом и духовно-сакральном. В идейно-политическом смысле она выражалась в Киевский период в идее «единого сердца» русских земель, в период политической раздробленности - в идее «единой Русской земли», в Московский период - в констатации Филофеем факта объединения русских земель

московским князем. В духовно-сакральном и эсхатологическом плане идея Святой Руси имеет осевое значение и связывается с восстановлением утраченного человечеством богоподобия и выполнением миссии спасения народов до библейского «конца времен».

6. В средневековой христианской культуре Руси образ Царя,
заимствованный из Византии, являл собой воплощение своего метафизического
образца – Бога. Царь земной являл собой живую икону Христа – Небесного
Царя, выступая хранителем последнего Царства. Семиотическое поле идеи
Третьего Рима наделяет русского правителя рядом черт, придающих ему
сакральный образ. Вместе с тем при декларации особого статуса царя в
православном мире в XVII в. происходит разделение церковно-

государственного единства, выражаемого понятием «симфонии». Образ правителя обретает не только сакральную, но и светскую значимость, что отражает культурное своеобразие эпохи.

Теоретическая значимость работы заключается в систематизации дискуссионных проблем, связанных с изучением феномена Святой Руси и основных подходов к их решению, в уточнении понятия «Святая Русь», а также хронологических рамок и истоков его формирования, выявлении основных смыслов, генезиса и трансформации идеи в Киевский и Московский периоды средневековья. Исследование выявляет основные аспекты взаимосвязи идеи Святой Руси и идеи «Москва – Третий Рим»: их определяющую роль для формирования национального самосознания; становление в условиях противостояния окружающим народам и религиям; существенную общность символического наполнения; связь с идеей последнего царства и сдерживания «конца времен»; идею духовного и государственного единства; сакрализацию образа царя. Теоретические выводы диссертации могут найти развитие в исследованиях по средневековой истории Руси, разработке проблем средневековой культуры, истории менталитета и истоков национального самосознания.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования содержащихся в ней материалов, выводов и обобщений в процессе обучения студентов в рамках курсов по истории России, теории культуры, истории русской философии, культурологии, а также при создании спецкурсов, подготовке учебных программ и методических пособий. Результаты исследования могут найти применение в воспитательной работе с молодежью по направлениям, связанным с формированием патриотизма, уважения к культуре отечества, пониманием ее смыслов и ценностей.

Степень достоверности и апробация результатов. Степень

достоверности работы обусловлена комплексным изучением проблемы,
достоверностью фактических данных и применяемых методов.

Основополагающие методологические положения согласуются с

опубликованными работами по данной и смежным ей темам.

Основные результаты диссертационного исследования были представлены в 12 научных публикациях, в том числе в 4 журналах, входящих в перечень ВАК РФ. Основные положения диссертации были изложены на следующих

конференциях: III Международная заочная научно-практическая конференция «Тенденции изменения категорий философии и культурологии в процессе ценностной трансформации общества» (Краснодар, 16 апреля 2012 г.), IV и XI Международные научно-практические конференции «Культура. Духовность. Общество» (Новосибирск, 30 апреля 2013 г. и 16 мая 2014 г.), XLVI, XLVII и XLIX-L Международные научно-практические конференции «Актуальные вопросы общественных наук: социология, политология, философия, история» (Новосибирск, февраль, март, июнь 2015 г.).

Структура и объем диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, восьми параграфов, заключения и библиографического списка.

Предпосылки и истоки формирования идеи Святой Руси

Наше исследование необходимо начать с рассмотрения сложившихся к настоящему времени научных дискуссий и подходов к изучению поднимаемой темы. Это позволит создать ясное представление о том, с какими проблемами неизбежно сталкивается исследователь, обращающийся к теме Святой Руси, какие на сегодняшний день существуют возможные варианты их решения, а кроме того – и логику настоящей работы.

В современной отечественной науке вопросы, связанные с возникновением идей Святой Руси и Москвы – Третьего Рима продолжают волновать исследователей. По этому поводу высказывается множество предположений и оценок, порой диаметрально противоположных друг другу. Эта амбивалентность в оценке означенных концептов может быть объяснена исключительно с позиций дискурсивного мышления. В самом деле, генезис идей Святая Руси и Москвы – Третьего Рима вызывает определённые трудности, связанные с источниковой базой, используемой исследователями и с теми методологическими установками, которые представляются тому или иному учёному предпочтительными.

В нашей работе мы будем использовать понятие текста культуры как знаковой системы, прежде всего, опираясь на подход Ю.М. Лотмана1. Как от-1 мечают разные мыслители, содержательное наполнение идеи Святой Руси происходило постепенно и в известной мере спонтанно2. Здесь, скорее, можно говорить о социокультурном явлении, нежели о строго выверенной формуле.

Идея Святой Руси, как правило, представлена дискурсивно, в первую очередь в смысле своего исторического бытия в смысловом континууме, что предполагает отсутствие противопоставления, дифференциации мыслимо и чувственно воспринимаемых аспектов действительности, а в виде формы русского культурного самосознания это отсутствие должно восприниматься не иначе как дискретно, то есть опять же в смысловом континууме. Эта своеобразная реальность изначально потенциально присутствует в ней. Можно сказать, что её актуализация в историческом континууме делает её лишь проявлением религиозного понимания святости.

Относительно достаточно оформленного концепта «Москва – Третий Рим», высказываемые учёными мнения, демонстрируют сложность и неоднозначность в его понимании. Исследуя историю идей Святой Руси и Москвы – Третьего Рима, учёные сталкиваются с целым рядом проблем. Обозначим некоторые из них.

Первой проблемой, с которой сталкивается исследователь при изучении феномена Святой Руси, является, на наш взгляд, проблема установления времени его происхождения.

Долгое время считалось, что первым, употребившим понятие Святой Руси, в русской средневековой литературе был опальный князь А. Курбский в своей переписке с Иваном Грозным. Однако, согласно последним исследованиям историков, первое упоминание Святой Руси в русской литературе встречается уже у Максима Грека3. А.В. Карташёв говорит об упоминании этого выражения в произведениях русского фольклора, относящегося к более раннему времени4. А.В. Лепахин в своей статье «Иконичный образ святости» отмечает употребление понятия «Святая Русь» в русских средневековых служебниках, относящихся к возможно более раннему времени, нежели XVI в. трижды5. Кроме того, тот же исследователь относит употребление понятия «Святая Русь» к русским духовным стихам времён монгольской Руси (например, «Туры златорогие», «Александр Невский», «Михаил и Фёдор черниговские»). Возникновение выражения «Святая Русь» Н.С. Трубецкой относит к периоду монголо-татарского ига, когда «началась идеализация русского прошлого, не того недавнего удельного прошлого, теневые стороны которого, приведшие к поражению, были слишком очевидны, а прошлого более далёкого»6. Тогда, по словам мыслителя и появилось представление о местных богатырях отдельных удельных княжеств, как о богатырях святорусс-ских, как общерусских героях. Такие же исследователи как Д.С. Лихачёв и В.М. Сторчак утверждают, что образ Святой Руси попадает в русский фольклор только с XVII7 в. Однако Ю.М. Лотман замечает: «История языка тяготеет к анонимности»8. Надо полагать, что это последнее, справедливо отмеченное исследователем, обстоятельство создаёт дополнительные трудности в определении времени происхождения тех или иных словесных конструкций. Так что, если даже само понятие Святой Руси и употребляется впервые в сочинениях Максима Грека и Андрея Курбского, то есть в XVI в., трудно себе представить что это выражение, прочно вошедшее в русский фольклор XVII в., имело своим источником труды учёного монаха или князя-перебежчика. Скорее всего образ Святой Руси имел всё-таки более раннее происхождение. В.Н. Топоров усматривает в качестве предпосылок генезиса идеи Святой Руси языческое наследие Руси9. Как видим, мнения учёных сильно расходятся.

Более глубокие теоретические исследования по древнерусской мысли и миропонимания средневековой Руси появляются лишь в XIX в. В это же время, начиная с П.Я. Чаадаева, начинают формироваться и ставшие затем типичными клише о «невегласии» русской мысли10. Однако, в XIX и ХХ вв. исторической наукой были сделаны значительные открытия в области русской культуры, в том числе и духовной. С М.В. Безобразовой начинается изучение собственно русской средневековой философской мысли. Успехи отечественной медиевистики, фольклористики, исторической лингвистики, литературоведения, текстологии и искусствоведения позволили развиться таким направлениям науки как философская и историческая герменевтика и семиотика культуры. Труды Д.С. Лихачёва, А.Я. Гуревича, С.С. Аверинцева, Ю.М. Лот-мана, Б.А. Успенского, В.В. Бычкова и других исследователей позволяют в настоящее время гораздо пристальнее взглянуть на достижения русской духовной культуры эпохи Средневековья. Однако, вместе с тем, как замечает исследователь древнерусской мысли М.Н. Громов, вплоть до настоящего времени существенного продвижения в изучении данной области не наблюда-лось11. Вместе с тем, в последнее время наметилась положительная тенденция активной публикации первоисточников по древней русской истории и культуре с параллельными комментариями специалистов. Это последнее обстоятельство должно заставить учёных серьёзнее отнестись к теме русского духовного наследия. Следует, правда, сразу оговориться, что значительную часть источников в данном случае должны играть источники не только письменного или вербального, но и невербального порядка: «творения архитектуры, живописи, пластики, певческого искусства и др.», как замечает М.Н. Гро-мов12.

Святая Русь: смыслы и содержание идеи

О Святой Руси можно говорить как об определённом тексте культуры и выделять отдельные аспекты, рассматривая их в контексте различных исторических эпох, например, с эпохой Московского царства, и проводя параллельный анализ идеи Москвы – Третьего Рима. В этом случае движение мысли происходит, прежде всего, в аналитическом ключе. Однако, возможен и иной взгляд на изучаемый феномен. В настоящей части работы мы попытаемся рассмотреть идею Святой Руси с позиции её символики и символичности, двигаясь в ключе создания обобщающего представления об этом феномене. Это позволит нам рассмотреть дальнейшую судьбу идеи Святой Руси и её влияние на последующую русскую культур-философскую мысль.

«Символ как способ мышления и восприятия настолько привычен для средневековых авторов, что они практически не ощущают необходимости предупреждать читателей о своих семантических и дидактических намерениях или в обязательном порядке объяснять употребляемые слова» – замечает М. Пастуро246. Ему вторит У. Эко: «…человек Средневековья жил в семиотически насыщенном мире, полном смысловых отсылок и высших смыслов, проявлений Бога в вещах»247. И, хотя оба исследователя имеют в виду культуру средневекового Запада, то же самое можно сказать о культуре средневековой Руси. Семиотическая насыщенность русской средневековой культуры в научном мире не подвергается сомнению. Среди исследователей, затрагивающих данный вопрос, можно назвать П.А. Флоренского, Б.А. Успенского, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, М.Б. Плюханову, И.Н. Данилевского, М.Н. Виролайнен и др. Однако в различные эпохи символ, понимаемый как мыслительный образ, то есть тождественный самому себе, являющийся пределом диалектической мысли, может быть различным. Так, в Средние века Бог, Святость и Царство Небесное вовсе не были тождественны тому значению, которое мы в настоящее время вкладываем в понятия Истины, Добра и Красоты. Всё это – символы, предельные, конечные в бытийном восхождении, символизирующие свою внеположность иным предельным онтологическим символам – своим противоположностям или иным образом не тождественным им объектам. Символ может рассматриваться в двояком смысле: с одной стороны – как мыслительный образ, оформляющийся через противопоставление иным; с другой – как указание на какой-либо объект – денотат (противопоставление в этом случае содержится имплицитно). Так, Святость, Царство Небесное являются эйдосами или символами, внеположными всему остальному – профанному миру (с позиции диалектической логики) и, в то же время, сакральными символами эпохи, как символами исторического уровня развития человеческого сознания.

В средневековой Руси в качестве основных форм символической реальности выступали такие области культуры как письменность, иконопись и храмовая архитектура. Возникшие с принятием Русью христианства, именно они выражали ведущие идеи русской культуры всего периода Средневековья. Образуемая ими символическая реальность делала прозрачной границу между создаваемым образом Святой Руси и средствами его создания, то есть между идеалом и стремлением к нему. Вот почему обращение к символике русской средневековой письменности, и в особенности, иконописи и храмовому зодчеству, столь необходимо при исследовании идейной основы русской культуры. В настоящей части работы мы постараемся рассмотреть, какие уровни символизации использовались названными областями культуры для создания образа Святой Руси и обусловленность соответствующего выбора в сравнении с образом Москвы – Третьего Рима.

Мы уже отмечали, что идея Святой Руси рассматривается нами в качестве формы русского культурного самосознания. Культурное же самосознание – это не просто комплекс идей определённого народа о себе, но таких именно идей, которые выступают в качестве конституирующего начала, а значит, обладающих определённой устойчивостью. В средневековой христианской Руси, как мы уже замечали, новой формой хранения коллективной памяти стала письменность. Этот вид аккумуляции и ретрансляции идей, как и другие виды (архитектура, иконопись) носил ярко выраженный символический характер. Так, М. Пастуро пишет, что для Средневековья намёк был важнее прямого указания248, а для текстов религиозного содержания это было ещё более актуальным, так как, во-первых, намёк давал простор для воображения, и предполагал, что за сказанным может скрываться смысл, исполненный сакрального значения – во-вторых. Таким образом, сама речь средневековых текстов оказывалась глубоко символичной. Кроме того, как мы уже говорили ранее, сакральное значение ранних славянских текстов усиливалось за счёт символического образа св. Кирилла – создателя славянской азбуки.

Также глубоко символична и русская икона, особенно древнерусская. Так, стремление отразить трансцендентное, обозначить невидимое достигалось здесь благодаря именно использованию символов (цвета, облака, позы, одежда, ассистка и т.д.). Так, облако, на фоне которого изображался Христос, символизировал Его неземную природу; напротив, прочно стоящие на земле святые, свидетельствовали о своём земном происхождении и земной природе. Использование символа в религии необходимо не только потому, что здесь человек имеет дело с принципиально невидимым, а потому, иначе чем через символ невозможным быть изображённым, но и потому, что при обращении к символу появляется возможность обратить внимание на многомерность изображаемого249 (денотата), заставить человека, обращённого к символу, рефлектировать, постараться найти большую глубину в изображае мом. Воспринимая окружающий мир через символ, средневековый человек в текстах Священного Писания находил сразу несколько уровней смыслового содержания. В этом, как видим, символ не только выступает отражением денотата, но и сам творит новую реальность, или, если говорить с позиции религиозного сознания, получает Откровение. С позиции теории культуры, здесь, разумеется, имеет место творение новой реальности.

В зависимости от разности континуумов смысла – художественного светского, религиозного общего, христианского или атеистического – зависит разность степеней одного и того же символа. Так, например, зелёный цвет в светской картине, взятый сам по себе, будет рассматриваться согласно законам диалектики, как внеположный иным цветам. Однако помещённый на левкас или на церковную стену, данный цвет, если следовать А.Ф. Лосеву250, приобретает вторую степень символичности относительно иконы или фрески и третью степень – относительно их денотата – Божественной Святости в атрибуте Творения.

Идеи Святой Руси и Третьего Рима в символическом пространстве средневековой культуры

Изучение рассматриваемой темы было бы неполным если бы мы не коснулись вопроса о сакральном значении образа царя в идеях Святой Руси и Третьего Рима и отношении светской и духовной власти в русской средневековой культуре. Несмотря на то, что данный вопрос уже неоднократно поднимался в научной литературе, какой-то устоявшейся точки зрения здесь нет. В данном параграфе мы попытаемся рассмотреть, каково было положение царя в семиотическом пространстве средневековой Руси, чем оно было обу словлено и в какие формы отношений между правителем, народом и духовной властью претворялось.

Изучение семиотического пространства «Третьего Рима» было бы неполным без рассмотрения идеи особого статуса правителя (императора, царя) в средневековой культуре Руси. Здесь мы постараемся выявить связь между статусом правителя в культурном поле домонгольской и послемонгольской, в частности, Московской Руси и особенности изменений в понимании образа царя в эти периоды.

Общепризнанной точкой зрения в научном мире является понимание русского монархического начала, как начала религиозного (напр: Л.А. Тихомиров, Н.С. Трубецкой, А.М. Величко, В. Водов, А.А. Горский). Однако по поводу источников этого религиозного поклонения перед правителем имеются некоторые расхождения. Так, Н.С. Трубецкой заявляет, что религиозное поклонение власти правителя на Руси берёт своё начало от татар360. Л.А. Тихомиров и А.М. Величко настаивают на том, что это религиозное поклонение берёт своё начало из Византии361. В то же время В.В. Пузанов заявляет, что сакрализация образа русского правителя имеет языческие корни362. О сакральном образе военного вождя в скандинавском мире писал А.Я. Гуревич, связывая его с удачливостью363. Однако, несмотря на присутствие варяжского элемента в правящих кругах Киевского государства, как отмечает И.С. Чичу-ров, Русь выработала свой особый тип восприятия законности правителя, что отличало её как от понимания законности в Скандинавии, так и в Визан-тии364. О каком-либо влиянии монголо-татар в это время говорить, разумеется, тем более не приходится. При этом Б.А. Успенский утверждает, что идея царя имела на Руси не только религиозное, но и не византийское происхо ждение365. Исследователь пишет: «...в Византии наименование монарха “ва-силевсом” () отсылало прежде всего к имперской традиции - византийский василевс выступал здесь как законный преемник римских императоров. В России же наименование монарха “царём” отсылало, прежде всего, к религиозной традиции, к тем текстам, где царём назван Бог...»366.

В письме константинопольского патриарха Антония IV, адресованного Василию I указывается, что «…один только царь во вселенной (курсив наш - А.Б.)»367. В письме Антония IV содержится ряд важнейших положений, объясняющих высокое место императора в православном мире. Это суть следующее: цари собирали Вселенские Соборы и играли на них большую роль для выработки христианского вероучения и опровержения ересей; цари определили границы епархий; царь «помазуется мирром и хиротонисуется»368 (это важнейшее положение, так как помазание миром является таинством в христианском учении и совершается в жизни рядового христианина лишь единожды - при крещении; второе помазание миром для мирянина возможно лишь при поставлении на царство. Наконец, упоминаемая в письме хиротония предполагает придание царю (императору) статуса близкого статусу священнослужителя).

В Византии Прокопием Кесарийским была разработана идеологическая схема: «Бог - Логос - Царь», в которой царь рассматривается как имитация Бога-Отца и действие Логоса. Логос воплощается в царе. Бог творит мир, а царь - царство. Вот почему без царя не может быть царства. Вместе с тем, в эпоху Константина, как отмечает Л.А. Тихомиров, римская политическая мысль перешла от обожествления императора (как в период правления Августа) к идее делегирования власти от божества к императору и «…служения

Верховной власти Богу»369. Император становился теперь не источником власти, но её держателем, власть, отныне даруется ему от Бога.

Многочисленные источники русской средневековой литературы свидетельствуют, что идея сакрального образа власти и царя была известна уже в домосковской Руси (см. напр.: переводные сочинения Георгия Амартола, «Изборник» 1073 г., «Повесть временных лет», «Моление» Даниила Заточника, «Златая цепь»).

Как отмечает В. Водов, титулы «князь» и «царь» в домосковской Руси могли пониматься как взаимозаменяемые и потому равноценные. Однако А.А. Горский замечает, что некоторые русские князья (Владимир Святой, Ярослав Мудрый, Владимир Мономах) подчёркнуто именуются царями, в то время как Даниилу Романовичу (Галицкому) так же подчёркнуто отказывается в этой чести370. Исследования В. Водова и А.А. Горского позволяют сделать вывод, что, по-видимому, наименование русских князей титулом «царь» несет преимущественно религиозный смысл, нежели политический. Выдающиеся дела, а также активное участие того или иного князя в церковной жизни (например, поставление епископов или митрополитов) могло быть основанием для использования этого титула по отношению к русским князьям. Впрочем, в случае с Даниилом Галицким имеет место именно политический смысл. Религиозное значение понятия «царь» угадывается в советах тверского книжника XIV в. своему князю, где отчётливо проскальзывает понимание книжником прерогатив царской власти в церковных делах. Сама возможность этих советов в данном случае говорит о смешении книжником понятий «царь» и «князь».

Образ Царя и его взаимосвязь с идеями Святой Руси и Третьего Рима

Таким образом, идея Святой Руси, более древняя, чем идея Москвы -Третьего Рима, с которой её иногда объединяют, как причина и следствие, где роль причины отводится идее Третьего Рима, - или даже смешивают. На наш взгляд, идею Москвы - Третьего Рима можно рассматривать так же, как и идею Святой Руси, как семиотическое поле. Это позволяет усматривать истоки идеи Москвы - Третьего Рима в истории домосковской и даже - Киевской Руси. Однако, временем трансформации идеи Святой Руси в идею Москвы - Третьего Рима должно считать середину XIV-XVI в. XVII в., таким образом, являлся временем трансформации самой идеи Москвы - Третьего Рима в политическую идею.

В семиотическом поле Третьего Рима можно выделить ряд аспектов, которые обнаруживаются в домосковской Руси: осторожное балансирование между ноэтическим и вещественным, трансцендентным и имманентным в искусстве и формах богопочитания; отношение субъектов в модели «Бог - русский народ»; идея последнего царства; единство территории духовной и государственной; идея репрезентации святости через образ святого города -столицы своей страны; сакральное значение фигуры царя в православном мире. Во всех этих аспектах, на наш взгляд, может быть прослеживаема мысль об эйдосе, как неком образце, во образ которого обустраивала себя сперва домосковская, а затем и московская Русь, наделяя чертами святости уже Русь киевского периода.

Выявлено, что идея Святой Руси находила свое выражение в культурном пространстве средневековья через: противопоставление себя другим народам на основании культурных различий; соединение процесса христианизации с появлением на Руси письменности; сопоставление русских исторических деятелей с библейской и византийской историей; утверждение на Руси формы богопочитания на национальном языке; отождествление русских городов - столиц княжеств с мировыми центрами христианства - Иерусалимом, Константинополем, Римом, а для Москвы - ещё и с Киевом; страдание, мыслившееся на Руси обязательным условием для исповедания христианства, то есть через кенозис; исихастскую идею, требующую обожения человека и всего мира, что с необходимостью требовало постоянного расширения православного царства.

Понятие «православные» сливалось в средневековой Руси с понятием «русские», что привело к восприятию русским народом себя в категории богоизбранности. Вместе с тем, вряд ли это восприятие должно было пониматься как усыновление плотское - не национализация Церкви имела место на Руси, а соединение понятий «русские» и «православные» делало любого, принимающего православие своим - русским. Поэтому, не национальная принадлежность понималась как условие вхождения в Рай, а религиозная принадлежность.

После апостасии Константинополя и последующего захвата турками, Русь должна была восприниматься русскими как единственная страна с неповреждённой верой. Идея построения священного царства, являющегося залогом существования всей мировой истории, неизбежно должна была обращаться к идее единства духовного и государственного, почему политика Москвы, направленная на объединение и освобождение от власти ордынского царя, должна была рассматриваться как необходимая.

Другим важным условием существования православного царства, являлось наличие царя, чей образ имел религиозное обоснование, восходя к идее эйдоса фигуры царя и царской власти. Наличие единой цели для власти государственной и церковной и общее стремление её достижения (спасение человека и мира через обожение), оформленные в представления о симфонии властей, должны были создать образ Церкви Христовой на Земле, где sacerdotium et imperium в своём пространственном отношении совпадают.

Идея Святой Руси во многом служила векторной направленностью русской средневековой культуры. Святая Русь, являвшая себя через призму мифологического мышления, представала той целью, к которой устремлялся взгляд современника в его стремлении думать и творить. Нас не должно смущать видимо бытовавшее представление о Святой Руси как уже достигнутом состоянии. Сама амбивалентность мифологического типа мышления снимала кажущееся здесь противоречие: идейный фон, несмотря на свою пестроту, имел чёткую линию построения Царства-Церкви по образу метафизического образца – Небесного Царства.

Рассмотренная в настоящем исследовании тема не должна представляться чем-то совершенно оторванным от современной жизни. Рассматриваемая в символическом ключе, идея Святой Руси проявляет себя как некое семиотическое ядро для идей, разрабатываемых в другие исторические периоды: например, идея Третьего Рима или русская идея. При этом идея Святой Руси, рассматриваемая как символ, может быть отнесена к разряду символов высшего духовного порядка. Сегодняшние споры, ведущиеся вокруг неё, касаются, в конечном счёте, вопроса о том, в каком ракурсе следует понимать русскую идею: как чисто национальную и отражающую поэтому именно национальные интересы, или же, всё-таки выходящую на уровень всеобщего – мирового обустройства.

Наконец, в современной публицистической и философской мысли в разрабатываемых проектах возрождения России можно обнаружить некоторые аспекты идей Святой Руси и Третьего Рима, которые когда-то затрагивались русскими средневековыми книжниками. Эти аспекты суть: идея духовности народа, понимаемая как религиозно-нравственное состояние; национальное и духовное единство; идея единства народа и власти; идея симфонии. Основания для раскрытия этих аспектов у современных авторов, разумеется, иные – здесь нет идеи подражания средневековой Руси, то есть здесь нет идеи эйдоса.