Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Роль детской литературы в социализации 11
1.1. Особенности отечественной детской литературы XVIII в 14
1.2. Российские педагоги XVIII в. о значении литературы для воспитания 29
Глава 2. Особенности сложившейся практики воспитания во второй половине XVIII в 47
2.1. Формирование дворянства как привилегированного сословия и европейское Просвещения 47
2.2. Воспитание и положение ребенка в семье в различные периоды его жизни 51
2.3. Формы образования дворянских детей 64
Глава 3. Воспитательная направленность детской литературы второй половины XVIII в 82
3.1. Нравственные чувства и добродетели 84
3.3. Отношение к разуму и знанию, представление о здоровье, религиозные и эстетические ценности 129
Заключение 146
Список источников и литературы 148
Список сокращений 163
- Особенности отечественной детской литературы XVIII в
- Формирование дворянства как привилегированного сословия и европейское Просвещения
- Нравственные чувства и добродетели
Введение к работе
Обоснование проблемы исследования и ее актуальность. Человек воспринимает окружающий мир через призму культуры, через те культурные коды, которые формируются, как правило, в детстве. Один из важнейших элементов культурных кодов — язык, который является социальным средством хранения и передачи информации, средством приобщения человека к знаниям, ценностям и нормам. Ценности и ориентиры, выраженные в художественной форме, проникают в более глубокие пласты сознания, чем прямые дидактические указания. Слово, обращенное к детям, является особенно действенным, поскольку оно изначально формирует, а не переделывает сложившиеся представления. Поэтому для вхождения в культуру молодым поколениям столь важна литература, формирующая их образную картину мира.
На каждом этапе исторического развития появляются новые каналы трансляции культуры. Книги, написанных специально для детей, стали массовым явлением культуры в XVIII в. В период Просвещения складывалась единая общеевропейская культура, распространялась она новыми для того времени каналами трансляции, одним из которых стала литература. Современники называли изменения, произошедшие с ней, «книжной революцией». Одним из новшеств того времени стало появление детской литературы, которая была специально создана просветителями, как педагогическое орудие для воздействия на юные умы и распространения своих идей. В своих педагогических сочинениях они говорили о важности приобщения к книжной культуре молодого поколения. С момента своего появления и до сих пор детская литература была и познавательной, и развлекательной, но всегда ее важнейшей функцией является формирование ценностной системы личности. Как известно, не зная образцов, лежащих в основе социально-воспитательной деятельности, нельзя понять культуру какого-либо исторического периода [198. С 33]. Поэтому именно к функции
литературы, связанной с формированием системы ценностей и нормативного образца, обращено наше внимание.
В эпоху информационных технологий обращение к печатному слову становится менее популярным, изменились приоритеты и методы передачи культурных кодов. Электронные каналы трансляции культуры строятся в основном на аудиовизуальном представлении о мире как более легком для восприятия. Литература требует встречных интеллектуальных усилий, адекватного понимания текста, функциональной грамотности. Информация, заложенная в письменном тексте, лучше структурирована и требует большей сосредоточенности. Юный читатель должен приучиться «видеть в литературном тексте акт мысли»[177. С 4]. Кроме понимания текста требуется переживать, чувствовать его, наслаждаться им эстетически. Если все это происходит при первых встречах с книгой, то высока вероятность того, что человек приобщится к книжной культуре. В период глобализации, когда трансформируются национальные культуры, появляются новые технологии, расширяется понятие грамотности, интеллектуальное и культурное развитие личности приобретают стратегическое значение, а роль книжной культуры, как это не парадоксально, не отмирает, а возрастает, хотя и приобретает характер некой элитарности. Сейчас, когда, по мнению специалистов, все более теряется вкус к чтению [См. напр.: 227], важно, с одной стороны, сохранить детскую литературу как живой организм, а с другой — учесть исторический опыт становления, развития и функционирования этого канала трансляции культуры.
Обращение к детской книге XVIII в. связано, как уже упоминалось, с тем, что это был период становления этого нового для отечественной культуры канала распространения знаний, влияния на систему ценностей, на формирование идеала личности и ее поведения в новых социальных и исторических условиях. В ситуации, когда еще не сложилась общественная система воспитания, было трудно найти хороших учителей, образование не было систематичным, влияние литературы на распространение ценностей, пропагандируемых просветителями, среди молодежи было решающим. В
круг детского чтения, безусловно, входили и книги, написанные для взрослых, но они остаются за рамками данного исследования. Наше внимание обращено к новации века Просвещения — детской литературе, а также к социальной среде ее распространения, ее идеологическому и дидактическому содержанию и, главное, ее влиянию на инкультурацию и социализацию. В XVIII в. детская литература в основном была распространена среди дворянства, поэтому мы обратились к изучению именно этого социального слоя, который стал потребителем нового канала трансляции культуры. В детской литературе той эпохи отразились представления просветителей о человеке и его месте в мире, ставшие основой формирования нормативного образца личности, системы ценностей и норм поведения привилегированного сословия.
Мы рассмотрели теоретические труды педагогов-просветителей, чтобы понять, какое значение они придавали детской литературе и чтению для воспитания нового поколения. Чтобы понять не в общих чертах, а более детально рассмотреть, какие ценности пропагандировались и распространялись детской литературой, как основные понятия Просвещения трансформировались в российских условиях второй половины XVIII в., был провести контент- и кластерный анализы текстов детских книг того периода.
Степень разработанности проблемы. Теоретико-методологиические основания исследования были сформированы с опорой на фундаментальные труды отечественных и зарубежных ученых: М. Блока, А. Я. Гуревича, Ю. М. Лотмана, М. Оссовской, Б. Ф. Поршнева, Л. Февра и др.
В работе над диссертацией мы обращались к работам по проблемам изучения чтения. Основополагающими работами являлись классические труды о книжной культуре Н. А. Рубакина. Большое значение имели работы, вошедшие в выпущенный в 1920-х гг. под редакцией А.К.Покровской и Н.В.Чехова сборник «Материалы по истории русской детской литературы (1750-1845)», в котором, кроме библиографии детской книги, помещены статьи по проблемам детского чтения и истории литературы для детей. Опреде-
ленный интерес представляла работа А. П. Бабушкиной «История детской литературы» (1940). Несмотря на небольшой объем, очень ценной оказалась статья «Книга, читатели, чтение» Р.Шартье, анализирующая проблему «революции в чтении» в эпоху Просвещения, а также работы современного исследователя в области книговедения А. Ю. Самарина. В его монографии «Читатель в России во второй половине XVIII в.» подтверждается факт распространения книг в основном в дворянской среде. Полезными для нас так же были работы о видах восприятия текста и роли книг в западной культуре В. Л. Рабиновича и В. П. Шестакова.
В 1960-1980-х гг. был создан ряд справочников, без которых немыслима работа современных исследователей истории книги и ее роли в отечественной культуре. Это, например, аннотированный указатель книг и публикаций в журналах «История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях» под редакцией П. А. Зайончковского и «Сводный каталог русской книги XVIII в. гражданской печати».
Роль книги в истории отечественной культуры в интересующий нас период отражена в работах А. Н. Веселовского, Г. А. Гуковского, В. К. Кантора, А. А. Кизеветтера, В.О.Ключевского, Ю.М.Лотмана, Г. П. Макогоненко, С.П.Мелыунова, П.Н.Милюкова, А.Н.Пыпина, С.М.Соловьева. Более углубленное представление о том, как работала книга в определенной социальной среде, дают работы по истории дворянства отечественных авторов А.Б.Каменского, Е. Н. Марасиновой, С.С.Минц, И. А. Парай-Кошица, А.В.Романовича-Славинского и Н.Д.Чечулина. Кроме российских исследований были использованы работы зарубежных историков И. де Мадариага и Дж.Товрав. Для изучения литературы как коммуникативного канала распространения системы ценностей, формирования общеевропейского пространства культуры большой интерес представлял сборник работ европейских авторов «Мир Просвещения».
Разработка данной тематики невозможна без обращения к трудам, непосредственно посвященным истории воспитания и образования. В диссертации были использованы труды М. И. Демкова, П. Ф. Каптерева, Н. О. Лавровского,
К.Г. фон-Раумера, Д.А.Толстого и К.Шмидта. Из литературы популярного характера на эту тему интересна работа О. С. Муравьевой.
Среди исследователей, занимавшихся проблемами культуры детства, можно особо выделить двух авторов. Французский историк школы «Анналов» Ф. Арьеса «Ребенок и семейная жизнь при старом порядке» первый обратил внимание на проблему выделения детства как особой стадии человеческой жизни в истории. Глубокому анализу подвергнуты различные аспекты проблем детства в работах российского исследователя И. С. Кона.
Все перечисленные работы, раскрывая определенные стороны истории книг, культуры, образования и воспитания, не рассматривали детскую литературу как новый коммуникационный канал распространения культурных ценностей Просвещения, как средство инкультурации. В настоящем диссертационном исследовании предпринимается попытка, опираясь на вышеперечисленные труды, определить роль детской литературы в воспитании молодого поколения дворянства конца XVIII в. и формировании русской культуры в целом.
Объект исследования — отечественная детская литература XVIII в.
Предмет исследования — роль, место и механизмы влияния детской литературы на формирование ценностной структуры личности на примере воспитания дворянства в России второй половины XVIII в.
Цель работы — выявление характера воздействия детской литературы на процесс формирования социально-нравственных идеалов личности, в условиях становления русской национальной культуры при взаимодействии с другими европейскими культурами, а также концептуальное обоснование этого влияния в трудах российских просветителей.
Исходя из данной цели, задачами исследования стали:
— рассмотрение истории появления и развития детской литературы в России
XVIII в. и новые формы социального общения, инициированные книгой;
— выявление отношения русских просветителей к детской книге как к сред-
ству развития личности ребенка, его внутреннего мира;
— рассмотрение особенностей дворянского сословия как основного носителя
и потребителя новой культуры второй половины XVIII в.;
— рассмотрение сложившейся практики воспитания и обучения дворянских
детей во второй половине XVIII в. и место детской литературы в этой системе;
— проведение детального анализа текстов детской литературы XVIIL в. для
выявления заложенных в них ценностей, идеалов, нормативного образца личности и др.;
— выявление роли просвещенческой детской литературы как фактора фор-
мирования нового типа личности.
Источниковая база исследования. Источниками для изучения создания идеального социально-значимого образца у дворянских детей послужила детская литература, а для изучения рефлексии ее значения и функции — педагогические сочинения того периода. Источники, использованные в данной работе, можно подразделить на пять типов.
Первый тип — это детская литература XVIII в., изданная в России на русском языке. Она может быть разделена на три крупных блока: а) сборники рассказов и стихов; б) наставления и нравоучения; в) азбуки. В исследовании были проанализированы 23 книги всех трех типов, отобранные на основании изучения «Сводного каталога русской книги гражданской печати XVIII в.». Хотя во второй половине XVIII в. издано более 200 детских книг, исходный анализ показал, что одни и те же сюжеты встречаются в разных книгах. Это позволяет рассматривать выборку проанализированных книг как репрезентативную.
Второй тип составляют теоретико-педагогические сочинения русских и европейских авторов: И.И.Бецкого, И.Г.Зульцера, ЕкатериныII, Дж.Локка, С.Ф.деМеца, М.Монтеня, Н.И.Новикова, А.А.Прокопович-Антонского, Г. Н. Теплова, Ф. С. Фенелона, И. Е. Шварца.
Третий тип — воспоминания современников, в которых есть упоминания о детстве, воспитании и чтении книг соответствующего периода. Это мемуары и литературные произведения мемуарного характера С.Т.Аксакова, Д.Благово, А.Т.Болотова, Ф.Ф.Вигеля, Г.С.Винского, А.Р.Воронцова,
С.Н.Глинки, Е.Р.Дашковой, Г.Р.Державина, И.И.Дмитриева, А.Е.Лабзи-ной, И. В. Лопухина, П. И. Полетики, С. Протасьева, Г. И. Ржевской, Н. Суш-кова, И.Ф.Тимковского, Н.И.Толубеева, С.А.Тучкова, Б.Тьебо, В.С.Хвостова, С. Шевырева, Л. Н. Энгельгардта.
К четвертому типу относятся официальные документы, касающиеся воспитания, к пятому — газетные объявления учебных заведений и учителей.
Научная новизна. Новизна данной работы заключается в том, что она рассматривает роль детской литературы (и заложенных в ней педагогических идей) как нового для XVIII в. механизма инкультурации и социализации дворянства. Впервые на основании детального анализа текстов отечественных детских книг эпохи Просвещения выявлены иерархия ценностей, нормативный образец личности, чувства, представления и понятия, которые задавались молодому поколению дворянства. Показана степень совпадения социальным потребностям нового сословия и трансформация некоторых идей западных просветителей.
Теоретическая значимость — развитие представлений о роли книги в инкультурации и социализации, о месте детской литературы в формировании системы ценностей личности и нормативного образца поведения.
Практическая значимость диссертации заключается в возможности использовать полученные результаты в научной и преподавательской деятельности, при разработке курсов по истории культуры и культурологии, социологии чтения, культуре детства и др. Положения, выносимые на защиту:
Во второй половине XVIII в. в России параллельно существовало два вида воспитания — ролевое (традиционное и социально обусловленное) и личностное (пропагандируемое просветителями).
Основная масса дворянских детей во второй половине XVIII в. воспитывалась и обучалась дома. Сословность, доминирующее значение службы, иерархичность, недоверие к эмоциональной жизни и личности определяли специфику российской семьи, одной из основных функций которой была подготовка детей к служению в иерархии как семейной, так и государст-
венной. Система образования в России только начинала складываться, существовало лишь несколько закрытых учебных заведений. Учительство еще не стало профессией. Образование не было систематичным. В этих условиях детская литература была основным каналом распространения идей Просвещения, что осознавали сами просветители.
Несмотря на строгую иерархичность общества, в отличие от допетровского времени, поведение дворян было более свободным, поэтому возрастала роль идеального типа личности как образца для подражания, который для нового поколения задавался детской литературой.
На основе анализа 23 детских книг XVIII в. выявлена иерархия ценностей, которую просветители пропагандировали среди детей. Первое место занимала нравственность, второе — социальные и поведенческие представления; далее следовали социабильность и европейские формы поведения, разумность поведения и приобщенность к европейскому знанию, заботливое отношение к здоровью, религиозные ценности и эстетические чувства.
Из анализа текстов детской литературы второй половины XVIII в. следует, что нравственность, служение на благо общества, европейские манеры, энциклопедичность знания, самоконтроль, основанные на разумности, и умеренность — вот идеал воспитанного человека.
Следование этому идеалу не соответствовало российским реалиям, поэтому, с одной стороны, частично трансформировались идеалы, а, с другой стороны, часть людей сопротивлялась тотальному правительственному контролю за частной и общественной жизнью.
Апробация. Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на заседании сектора культурологических проблем социализации Российского института культурологии. Основные положения и выводы исследования были изложены в выступлениях на научных конференциях «Эстетическое воспитание: проблемы, поиски, находки» (Москва, 1994); на научно-практическом семинаре «Методология исследования и формирования социокультурных практик» (Москва, 2001,2003); «Румянцевские чтения-2004» (Москва, 2004); «Образование в пространстве культуры» (Москва, 2004).
Особенности отечественной детской литературы XVIII в
Первые впечатления от прочитанного бывают особенно яркими. Об этом свидетельствуют многие факты, например, результаты современных социологических исследований [137. С. 48]. О яркости первых контактов с книгой свидетельствуют и мемуары. Авторы обычно фиксируют в мемуарах самые значительные события своей жизни. Тема книги и чтения «чаще всего подробно прослеживается лишь на страницах мемуаров, посвященных описанию детских и юношеских лет. Именно в эти годы книга становится важнейшим инструментом познания действительности, способствует формированию представлений о природе и окружающем мире, помогает в определении жизненного пути» [210. С. 79].
Детская литература это явление культуры, возникшее в определенный исторический момент. До эпохи Просвещения семья «не осуществляла и не контролировала передачу ценностей и знаний, или, в более общем виде, социализацию ребенка. Он быстро отдалялся от родителей и можно сказать, что на протяжении веков его образование осуществлялось путем обучения "в людях" ... Он познавал вещи, помогая взрослым делать их» [116. С. 9]. В то время литература была общей, дети пользовались ею наравне со взрослыми. В Европе с конца XVII в. начинает формироваться иное понимание детства. В это время ребенка сознательно стали социализировать и приобщать к культуре. Для этого потребовалась наука, которая изучала бы особенности детского возраста и давала общие правила воспитания. Возникла педагогика. Появились также и новые способы инкультурации, одним из которых стала детская литература. Она возникла как педагогический инструмент, обличенный в художественную форму. Детская литература видоизменялась на протяжении своей истории, но как в момент своего возникновения, так и сейчас является одним из важнейших способов инкультурации.
Как книги, прочитанные в детстве, оказывают влияние на формирование системы ценностей, т.е. на вхождение человека в культуру, можно и интересно, на наш взгляд, проследить на примере влияния детской литературы XVIII в. на ее читателей в России. Детская литература в то время транслиро вала ценности европейских просветителей и их отечественных сторонников. Обстановка, в которой воспитывалось большинство дворянских детей, была в середине столетия еще весьма традиционной. В конце же XVIII — начале XIX в. в стране уже господствовала новая общеевропейская, в ее российском варианте, культура. Безусловно, детская литература не была единственным каналом трансляции; были еще учителя, учебные заведения, масонство, му зыка, архитектура, путешествия и т.п. Но, все-таки литература оказывала наибольшее влияние на формирование системы ценностей. Состояние воспитания, обучения и проблемы с учителями мы рассмотрим чуть ниже. Российские масоны сами видели в книге наилучший способ распространения идей Просвещения. Музыка и архитектура, безусловно, способствовали приобщению к новой для России культуре, но не могли стать основой для формирования системы ценностей. Путешествия во второй половине XVIII в. были не так распространены, как в начале XIX в. Итак, мы видим, что литература была основным каналом трансляции новой культуры. Формирование мировоз зрения молодого поколения в то время было немыслимо без книг. Влияние литературы было столь велико, что в конце XVIII — начале XIX в., как писал исследователь детской литературы Р. В. Длугач, в «практической педагогике, идеи детской писательницы Жанлис или немецкого писателя Кампе имели гораздо большее влияние на массу педагогов и на детскую среду, чем идеи Руссо, Базедова, Песталоцци» [151. С. 21]. XVIII в. был одним из крупных этапов в развитии письменной культуры. В это время по всей Европе увеличивается издание книг. Печатная продукция не только выросла по объему изданий и количеству названий, но и изменилась по содержанию. Религиозная литература, преобладавшая в XVII в., уступает свои позиции беллетристике, научным и художественным книгам. Растет число периодических изданий. Стали преобладать малоформатные издания, что сделало книгу более доступной, облегчило и изменило формы общения с ней. Наряду с интенсивным, углубленным чтением, появляется экстенсивное, при котором читатель отстранен от текста и критически относится к нему. Открываются платные библиотеки, читальни и читательские клубы. К чтению приобщаются новые слои, например, женщины. Возникают новые читательские привычки — стали читать в саду или на природе, на ходу или в дороге, организуются совместные чтения в светском салоне или домашнем кругу. Появились новые жанры, в том числе, развлекательный и даже порнографический. Поэтому отношение к чрезмерному увлечению книгами было неободрительным даже у просветителей. «Они осуждали развлекательное и пустое чтение, считая его "наркотиком" (выражение Фихте) или "актом высшего предательства по отношению к человечеству, принижающим то, что призвано вести нас к высоким целям" (мнение Бергка)» [228. С. 296]. В период такого бурного развития литературы, которое некоторые называют «революцией в чтении», появляется и литература, написанная специально для детей. Первую в Европе книгу, написанную с учетом детского восприятия в виде учебной книги энциклопедического характерах картинками «Видимый мир» написал Я. А. Коменский (1592-1671), но не она положила начало массовому развитию детской литературы. Тем не менее, она в разных вариантах неоднократно переиздавалась в XVIII в., в России, например, 6 раз. Основателями детской литературы как массового явления культуры стали Ф.С.Фенелон (1651-1715) и другие французские писатели первой половины XVIII в. В то время изменилось отношение к детству, просветители считали воспитание одним из способов преобразования общества, т.е. кроме открытия метода изложения возникли культурные потребности в книге, обращенной к ребенку.
Преобразования Петра I положили начало приобщению России к европейской культуре. Во второй половине века стало распространяться Просвещение. Все это создало почву для появления у нас детской литературы. Ее появлению способствовало также введение гражданского шрифта, облегчавшего восприятие текста, и активное развитие светской литературы. Первой книгой изданной в России для детей было «Юности честное зерцало» (1717). «Зерцало» построено как учебная книга и состоит из букваря, собрания правил поведения и нравоучительных повестей из священной истории, т.е. это скорее учебник, написанный для детей. Заметим, что ранее учебные книги писались без учета возраста своих читателей. В 1720 г. увидела свет следующая книга— «Первое учение отрокам». Всего до 1760 г. было издано 11 книг предназначавшихся для детей. Не только детских, но и вообще книг было мало, особенно в провинции. А.Т.Болотов (1738-1833) писал в своих мемуарах: «жаль, что у нас в России было тогда еще так мало русских книг, что в домах нигде не было не только библиотек, но ни малейших собраний, а у французских учителей того меньше. Литература у нас тогда только что начиналась, следовательно, не можно было мне, будучи ребенком, нигде получить книг для чтения» [12. Т. 2. С. 89].
Формирование дворянства как привилегированного сословия и европейское Просвещения
Просвещение в Западной Европе возникло на основе гуманистических идей Возрождения; идеях реформации; рационализма XVII в., заложившего основы освобождения науки от подчинения ее религии. Русские культурные традиции и социально-экономическое развитие были совершенно иными. Европеизация, проводимая Петром I начались не на пустом месте. Известно, что при Алексее Михайловиче и во времена правления Софьи в высшие слои общества стали проникать предметы роскоши и некоторые другие элементы западноевропейского быта, с присоединением Украины (1654) в России начинается влияние западного богословия и светского просвещения. Реформы Петра I были вызваны необходимостью преодолеть кризис, начавшийся в стране еще в XVII в. Суть их сводилась к заимствованию технологий Запада для превращения страны в мощное государство с развитой экономикой и укреплению самодержавного образа правления. Сами преобразования проводились методами восточной деспотии. При Петре I преобразования коснулись лишь внешней стороны культурной жизни. Конечно же, бритье бород, европейское платье, обязательность ассамблей, светские праздники, гражданский шрифт, перенос столицы, также имевший культурное значение как разрыв со старой традицией, и др. не могли не отразиться на мироощущении человека, тем не менее, мышление и чувства людей петровского времени были далеко не европейскими. Политика самодержавия после Петра I, за исключением времени правления Петра II, была направлена на европеизацию, тем не менее, действительно глубокое проникновение европейской культуры и принятие ее русским обществом произошло лишь в конце века. Екатерина II стала внедрять идеи Просвещения в политике, социальной сфере и культуре. Нельзя не отметить и значения Семилетней войны (1756-1763), во время которой русские войска впервые вели военные действия не на своей территории, а в центе Европы. И «чуть ли не все молодые русские дворяне, которыми была наполнена армия во всех чинах, побывали за границей, увидали там совершенно новую жизнь, более развитое общество, имели под рукой обширную литературу, сделавшуюся им теперь доступною, и пользовались ею, узнали новые, лучшие способы хозяйства» [226. С. 55]. Естественно если бы европеизация не была политикой государства в дальнейшем, то значение массового знакомства дворян с другой культурой не имело бы такого значения9.
Россия, как мы говорили, была заинтересована в приобщении к западной культуре. Сначала только в экономическом и технологическом планах. И лишь в конце века была осознана необходимость изменения психологии привилегированного класса, преобразования государственного управления и социальной структуры общества. Европейские философы были не менее заинтересованы в социально-экономических экспериментах.
Европе возник интерес к России, свидетельствовавший, что просветители жаждали преобразовать мир. «Страна, подобная остальным и в то же время незнакомая, воспринималась как полигон для создания нового, для осуществления запретных или заветных мечтаний» [222. С. 36]. Полагая, что все должно быть обустроено на разумных началах, они ценили связи с просвещенными монархами Иосифом II, Фридрихом II, Екатериной II, Петром Леопольдом. Французские просветители внимательно следили за преобразованиями в России и Германии, считая безграничными возможности власти в модернизации государства. Ф.М.Гримм, Вольтер и Д.Дидро вели переписку с Екатериной Великой, последний дважды приезжал в Россию и многажды беседовал с императрицей. Просвещение в России коснулось лишь тонкой прослойки общества, реально нуждавшейся в новой идеологии и искавшей моральных образцов на Западе. В середине XVIII в. дворян было 50 тыс. взрослых мужчин10.
Для нашей темы важно отметить основные вехи создания дворянского сословия (шляхетства). В конце XVII в. привилегированного сословия в России не было. Были бояре, имевшие наследственную землю и различные служилые люди: окольничьи, стольники, дети боярские, жильцы и др.; получавшие земельный надел за службу государству. В 1682 г. Федор Алексеевич отменяет местничество, служившее организацией иерархии бояр и служилых людей, и заводит родословную книгу для разрешения вопроса о том, кто принадлежит к служилому классу. Эта реформа упразднила служебные привилегии родового боярства и подготовило его поглощение шляхетством, и позволила выдвигаться на более высокие чины способным, но не родовитым людям. При Петре I в 1701 г. было унифицировано землевладение: «все служилые люди с земель службу служат, а даром землями никто не владеет». Служба по этому же указу начиналась с 15 лет и была бессрочной. При Петре армия стала регулярной, что сильно изменило уклад жизни служилых людей: ранее помещик призывался к службе особым указом, а остальное время жил на своей земле. В 1714 г. был издан указ о единонаследие, по которому вводился майорат. В этом указе не делалось различия между вотчинной и поместьем. Для складывания сословия шляхетства это имело очень большое значение, поскольку собственник и держатель земель были уравнены. В 1722 г. была издана Табель о рангах, по которой служилые люди могли получать дворянство: имевшие с 14 по 9 статский чин получали личное дворянство, а с 8 по 1 — потомственное. Потомственное дворянство получали военные чины, начиная с 12 чина. В том же году была учреждена Герольдия, в которой велись и хранились списки всех дворян с их послужным списком, и проведена податная реформа освободившая дворянство от подушной подати.
Нравственные чувства и добродетели
Педагоги и моралисты второй половины XVIII в. полагали, «что доброе сердце иметь лучше, нежели быть ученым», так как доброе сердце превосходит науку и ученость в гражданском обществе [24. Ч. 2. С. 29-32]. Если воспитать человека «добродетельным и миролюбивым, то он исполнит благородную свою должность» [25. Ч. 11. С. 37]. В век рационализма нравственности придавалось большее значение в воспитании, чем приобретению знаний, поскольку полагали, что злое сердце «утушает весь естественный свет разума» [25. Ч..1Г. С. 13]. Кроме того, оно «при слабом уме не столь вредно, как злость, соединенная с изящными дарованиями духа» [24. Ч. 2. С. 32] и поскольку человек «с добрым сердцем старается обращать всякую вещь и дело в добро; человек с дурным сердцем старается в добре найти злое» [31. С. 30]. Нравственность это внутреннее состояние человека, выражающееся в отношении к другим. Поэтому в детской литературе более всего говорилось о добродетели вообще (85) и совершении добрых поступков (106), которые, прежде всего, ассоциировались с благоразумием /11/, религиозностью /10/, знанием /6/, воспитанием /5/ и дворянским достоинством /4/. Отличие добродетели от добрых поступков хорошо сформулировано в «Письмовике» Н.Г.Курганова: «Иметь желание делать добро, не имея к тому никаких сил, есть великая добродетель: но, имея силы и власть оного не делать, есть самый гнусный порок» [44. Ч. 2. С. 181]. Добродетельный человек, человек с «добрым сердцем», как говорили в то время, имеет склонность «делать добро, думать хорошо о других людях и радоваться их благополучию без всякой для себя корысти» [25. Ч. 5. С. 154]. Приведем и более пространное определение добродетельного человека, которое дал Г.Н.Теплов: «Благополучен тот будет навеки, кто с добросердечием родился и кто сей природы не токмо худыми примерами не потерял, но еще воспитанием в душе своей паче утвердил. ... Такой человек чувствует несчастие ближнего и терпит равно с теми, кому он помочь не в состоянии. Не толкует он ничего во зло и пороки чужие закрывает. Очи его слепы на слабости ближнего, а уши глухи на окле-ветание, внушаемое коварством. Ежели кого одобрять, он тогда говорит, а ежели свидетельствовать злословящему, тогда он нем. Благополучным себя почитает, когда устроил другому благополучие, и радуется всегда чистосер 86 дечно. Когда он видит вражду между двоими, крушится непритворно и примиряет их усердно. Воздерживает ярость ненавидящего и отделяет его мщение. Он не знает имени зависти, а всякому доброжелательствует; несчастных утешает, а обремененным делает облегчение. Скажу тебе правду: в наш век таких людей мало, но приближающихся к ним число довольное найдешь» [88. С. 7-9]. Опираясь на старую религиозную традицию, А. А. Барсов приводит в своей «Азбуке» более конкретный список добрых дел. Он называет семь дел милости телесной: голодного накормить, жаждущего напоить, нагого одеть, странника в дом впустить, немощного посещать, ходить к тем, кто в темнице и искупать пленных, умершего погребать; и семь дел милости духовной: согрешающего исправлять, не умеющего учить, сомневающемуся добре советовать, о спасении ближнего Господа молить, печального утешить, переносить неправды с терпением, прощать прегрешения иных к нам [3. С. 26-27]. Детей учили не просто делать добрые дела, но и то, как их делать: «Не должно никого попрекать оказанными благодеяниями, но стараться всяким образом скрывать оные» [27. С. 185], а если, например, делаешь подарок, то надо это делать так, «чтоб одолженного оставить в неизвестности, за подарок ли он больше тебе должен или за способ, которым дар ты ему учинил» [88. С. 26].
Делать добро учили ради самого добра, а не ради похвалы или благодарности, но в то же время постоянно подчеркивалось, что «добрые дела сами собою воздаяния приносят» [31. С. 24], указывая этим, с одной стороны, на взаимосвязь явлений в жизни, с другой, рационалистически доказывая необходимость добродетели. Большое место в анализируемых источниках занимают награда (35) и наказание (22), неминуемо следующих за любым поступком, хотя они и не обязательно тесно связанны с ним во времени. Например, в одном рассказе описывается мальчик, который побил нищего. Расплатился он за этот поступок только в старости — сам стал нищим, которого никто не любил и которого ото всюду гнали [67. С. 180]. Настолько велико было общее убеждение, что «Богу уже никак не можно нас за всякое доброе дело не наградить, а за худое не наказать» [14. Ч. 1. С. 300], что в другом рассказе отсутствие награды в земной жизни являось доказательством существования загробного мира, где человек должен получить ее [96. С. 11]. Тем не менее, были и мысли о нравственности близкие Кантовскому императиву. «Вы часто будете видеть добродетель в наружном несчастии и в презрении; дураков же и людей, кои не имеют заслуг, в счастьи и почтении. Сие есть весьма печальное позорище и стыд роду человеческому. ... Разумный человек смотрит на сие с воздыханием, но чрез то не допускает он себя отстать от пути добродетели» [30. С. 56].
При почти общем убеждении в неизбежности воздаяния признавалось и обратное влияние поощрения и наказания на поведение. «Великое в том есть погрешение, когда пороки законно не наказываются, а добродетели достойно не награждаются: чрез то честные в добродетели слабеют, а злонравные худше бывают» [44. Ч. 1. С. 90]. Наградой за добродетель, судя по литературе, чаще всего была хорошая, счастливая жизнь (63). Ф. С. Фенелон писал, что «можем мы иногда помощью разума достигнуть желаемого счастья, но оное без подкрепления добродетели бывает преддверием великого злополучия. Ибо благополучие наше не может быть долговечным и надежным, ежели оно не основано на добродетели» [93. С. 3]. Несчастья же не всегда считались следствием порока или дурных дел, «иногда премудрое Божие проведение посылает добрым и благочестивым людям разные несчастья, дабы приготовить их еще к большему блаженству в будущей жизни» [25. Ч. 8. С. 149], а кроме того, человеку не всегда может быть известно, что для него хорошо, а что плохо.