Содержание к диссертации
Введение
Глава 1, Религиозно-мифологический комплекс: состав и функционирование
1.1, Интерпретации религии и ее место в общественном сознании 18
1.2, Мифо-ритуальное сознание и его отношение к религии 48
1.3, Мифологизация, демифологизация и ремифологизация религии... 83
Глава 2. Религиозно-мифологический комплекс в общественном сознании России
2.1. Религиозная жизнь российского общества в исторической динамике конфессиональных организаций 107
2.2. Истоки и мотивы российского религиозно-мифологического сознания 141
2.3. Основания социальной мифологии и ее роль в современном российском обществе 170
Глава 3. Религиозно-мифологический комплекс в рефлексии отечественной социологии религии
3.1. Тема религии в русской социальной мысли XVIII-пачалаХХв 201
3.2. Социологический подход к религии в 1920-1950-е годы 227
3.3. Советская и современная российская социология религии; опыт институционализации 249
Заключение 279
Примечания 285
Библиография 325
- Интерпретации религии и ее место в общественном сознании
- Религиозная жизнь российского общества в исторической динамике конфессиональных организаций
- Тема религии в русской социальной мысли XVIII-пачалаХХв
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Российское общественное сознание — это реальность, складывающаяся из восприятий и жизненных смыслов миллионов конкретных людей, и в то же время что-то вроде абстракции, трудно поддающейся точному определению. Вечное занятие отечественных социальных исследований — познание и объяснение того, что наполняет умы и движет поступками людей, образующих российское общество. Сколь непросто осуществить объективное всеобъемлющее рассмотрение этого предмета, свидетельствуют уже состоявшиеся опыты социального самопознания: обобщающие труды мыслителей минувших веков и недавних Бремен, работы современных авторов — при всей их фактографической насыщенности и нередкой проницательности создателей, из одного и того же материала каждый раз возникали заметно различающиеся между собой интерпретации и образы общества. Исследования последних полутора десятилетий добавили немало полезного для приближения к более или менее адекватному взгляду на процессы в российском общественном сознании. Они же выявили и необходимость новых подходов в теоретическом осмыслении фундаментальных вопросов отечественной истории, культуры, общественной жизни. Заметное место з ряду таких вопросов занимает положение и роль религии в российском общественном сознании.
Рассматриваемая диссертантом проблема исследования заключена во взаимоотношениях религии с мифотворческими явлениями отечественной социальной истории и современности. Для ее постановки применяется гипотеза об особом сочетании религиозных и мифо-ритуальных элементов общественного сознания в устойчивую целостность, обозначенную как религиозио-мифологический комплекс. Выявление такого комплекса побуждает разобраться в причинах его сложения, внутренней динамике и особенностях функционирования в российском общественном сознании, а также выяснить доступность для социологической рефлексии. Диссертация
охватывает далеко не все, связанное с религией и мифологией в российском обществе, а лишь ограниченный избранной темой спектр вопросов теоретического и методологического характера. Внимание было сосредоточено на историко-социологическом подходе к интересующей проблематике и сообразно этому отбирался исследуемый материал.
Приступая к заявленной теме, прежде всего уместно обратиться к основополагающим характеристикам мифологии и религии, взятых относительно изменяющегося контекста их исторического бытия. Отсутствие в научном дискурсе единого истолкования данных явлений побуждает уточнить операциональность терминологии, используемой при раскрытии их содержания, определить методологические позиции в реконструкции социальных сторон мифологии и религии, В частности, до сих лор дискуссионными остаются интерпретации определяющих признаков религии и мифо-ритуального сознания, а также смысловой нагрузки мифов и религиозных установлений в динамике социокультурных процессов на разных стадиях общественного развития.
В современном мире функционирование и религии с ее институтами и практиками, и мифологии в ее спонтанных или искусственно стимулированных формах оказывается чрезвычайно многомерным. Происходит глобальная секуляризация общества, но также и активизируются религиозные мотивы в социальных движениях. Прослеживается тенденция демифологизации общественного сознания, но не менее явны и случаи его ремифологизации. Взаимовлияние и интеграция религиозной и мифологической «стратегий» мировосприятия существенным образом детерминируют сознание и поведение людей. Есть необходимость выяснения социальных последствий такого воздействия. Особый интерес вызывает наличие в жизни религиозных сообществ феноменов мифо-ритуального характера и их влияние на конфессиональную сферу. Значительным представляется и вопрос о степени присутствия мифологической составляющей в массовом обыденном сознании.
Все эти вопросы актуальны и для осмысления процессов, происходящих
в российском обществе. Требует внимания, например, постоянство
«и нстру ментально го» отношения к религиозным институтам, укорененным в
культурное прошлое народов России — их обязательное присутствие в
текущей жизни, от быта до политики, рассматривается зачастую в качестве
реальной панацеи для социального оздоровления и преодоления любых
кризисов. Имеет смысл выяснение того, насколько обоснованы подобные
ожидания. Становится необходимым выявление причин и возможных
результатов политико-идеологического «мифоконструирования».
Обнаруживается и реактуализация мифологических ориентиров в жизненных установках на повседневном уровне. Наконец, возникает вопрос о способности российского общества к адекватному постижению религиозно-мифологических сторон собственного бытия средствами социологической науки.
Состояние научной разработанности темы. Необходимость разностороннего рассмотрения поставленных в диссертации вопросов потребовала обращения к большому объему исследований из области социогуманитарного знания. Интересующая тема в той или иной степени затрагивается в обширной отечественной и зарубежной социологической, религиоведческой, исторической, философской, культурологической литературе, работах светских и конфессиональных авторов.
Для выработки общетеоретических позиций существенное значение имели труды по социальной антропологии и культурологии (отечественные авторы — Б. С. Ерасов, М С. Каган, В. Н. Романов, В-В. Селиванов, Э.В.Соколов и пр.; зарубежные — К. Гирц, К. Леви-Строс, Э. Лич, Б. Малиновский, А. Р. Рэдклифф-Браун и ряд др.), а также обобщающие работы по проблемам русской духовной культуры (С. С. Аверинцев, Г. Д. Гачев, В. М. Живов, А. Л. Казин, В. В. Колесов, Д. С. Лихачев, Ю. М Лотман, П. Н. Милюков, А. М. Панченко, Б. Н. Путилов, Ю. С. Степанов, К. В. Чистов). Из ставших классическими историософских
6 штудий по проблемам духовного и социального развития России следует назвать произведения таких столь различных представителей отечественной общественной мысли как Н. А. Бердяев, А. И. Герцен, Н. Я. Данилевский, И. А. Ильин, Л. П. Карсавин, Н, О. Лосский, В. С. Соловьев, С. Л. Франк. Сюда же следует отнести описания и аналитические характеристики религиозной стороны российской социальной истории, содержащиеся в использованных диссертантом трудах В. О. Ключевского, Б. Н. Миронова, Р. Пайпса, С. Ф, Платонова, С. Г. Пушкарева, Б, А. Рыбакова, Р. Г. Скрынникова и др. Социологический ракурс диссертации побудил обратиться к трудам ученых (Ю. Н. Давыдов, Т. И. Заславская,
A. Г. Здравомыслов, С. А. Кравченко, Л. В, Корель, В, Г, Овсянников, Г. В.
Осипов, Б. М. Фирсов, Р. П. Шпакова, В, А. Ядов и др.), которыми
разработан ряд важных вопросов методологии социального познания в их
связи с процессами в российском обществе. Развитие данной тематики в
научной литературе последнего времени привело к появлению
множества публикаций, авторы которых на базе теоретического и
эмпирического материала анализируют самые разные аспекты социальной
динамики России (А. С, Ахиезер, В, А. Ачкасов, В. С. Барулин, А, О.
Бороноев, В, В, Бочаров, М. К. Горшков, Г, Г. Дилигенский, В. В. Ильин,
B. К. Кантор, Н. И. Лапин, О. В. Рябов, 3, И. Снкевич, П. И. Смирнов,
C. В. Туманов и многие др.). Отражение этой динамики в массовом сознании
является предметом постоянного интереса многих современных
отечественных исследователей (К. А. Абульханова-Славекая, М. Э. Барг,
B, С, Глаголев, В. В. Глебкин, Б. А. Групіин, С.С.Гусев, Б. С. Илизаров,
C, В. Лурье, Ф. Т, Михайлов, Л. И. Насонова и др.).
Теоретическому истолкованию религии и мифологии, аналитике их природы и смыслов, а также соотношению и взаимодействию в социокультурных процессах посвящено уже практически необозримое количество трудов, разнообразных по уровню и характеру, целям и установкам их создателей. Тематизируя это многообразие применительно к
задачам диссертации, можно условно выделить три круга исследований, идеи которых нашли отражение в данной работе.
Первый охватывает концептуальные труды отечественных ученых (Ю- Ф. Борупков, Л. IX Забияко, Ю, А. Кимелев, Л, Н. Красников, JI. Н. Митрохин, Д. В. Пивоваров, С, Л. Токарев, Е. А. Торчинов, Д. М. Угринович, И, Н. Яблоков и др.), посвященные проблеме интерпретации религии. Среди них важное значение представляют те, в которых главное внимание уделено выявлению сущностных характеристик религии, установлению генерирующих оснований и отличительных признаков собственно религиозных феноменов. Для полноты анализа потребовалось привлечь ряд работ известных зарубежных философов и религиоведов (А. Бергсон, М. Бубер, В. Джемс, Н. Зедерблом, Г. Зиммель, Н. Смарт, К. Тиле, Э. Трельч, Э. Фромм, А. Шютц, К,-Г. Юнг, К. Ясперс и некоторые др.), основоположников социологии религии Э. Дюркгейма и М. Вебера, а также последующих представителей этой области знания (Р. Белла, П. Бергер, И. Вах, Ч, Глок, Дж. М. Иингер, Р. Кайуа, Т. Лукман, Г. Меншинг, М, Мосс, Т, Парсонс).
Второй — это круг исследований из области теоретического истолкования мифа и мифо-ритуальной культуры, Здесь наиболее полезными можно считать труды отечественных авторов, как прошлых времен (А. Н, Афанасьев, А. Н. Веселовский, А. А, Потебня и пр.), так и XX столетия (М. Ф. Альбедиль, Т. А. Апинян, А. К. Байбурин, Я. Э. Голосовкер, И. М. Дьяконов, И. Т. Касавин, А, Ф. Косарев, Н. А. Криничная, А. Ф. Лосев, Е, М. Мелетинский, В, М Пивоев, А. М. Пятигорский, Е. Я. Режабек, М. И. Стеблин-Каменский, В. Н, Топоров, О. М Фрейденберг и многие др.). Сюда же относятся работы, выделяющие в качестве предмета специального рассмотрения социальную мифологию в различных ее разновидностях (П. С, Гуревич, Р. А. Зобов, Е, И. Карев, В. Н. Келасьев, Ж. Ф. Коновалова, И. И. Кравченко, В. С. Полосин, А, В. Ульяновский), Следует назвать и хотя бы некоторых наиболее известных из обширного числа зарубежных ученых,
внесших свой вклад в изучение свойств и функций мифа, — Р. Барт, Э. Кассирер, Л. Леви-Брюль, Р. Сигал, Дж. Фрэзер, К. Флад, К. Хюбнер, М. Элиаде, — чьи взгляды были учтены диссертантом.
Третий круг включает пространный перечень исследований различных граней исторического бытия религии и мифологии в российском общественном сознании. Прежде всего здесь были востребованы труды, посвященные описанию и анализу организационных структур религиозных сообществ, доминирующих в истории и нынешней жизни России. Это работы дореволюционных историков — Е. Е, Голубинского, П. В. Знаменского, митрополита Макария (Булгакова) и др., советских и нынешних российских специалистов (М. Н. Бессонов, Я. Е. Водарский, R С. Гордиенко, II Н. Зырянов, М. И. Одинцов, С, Л. Фирсов и пр.), представителей русского зарубежья (А. В. Карташев, И. Ф. Мейендорф, Н. А. Струве, Д. В. Поспеловский, Г. В. Флоровский), церковных деятелей — Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, митрополита Иоанна (Снычева), архиепископа Михаила (Мудьюгина), игумена Вениамина (Новика) и др. Особое значение для рассмотрения вопросов диссертации имеют исследования этнокультурных аспектов русской религиозности и народных верований. Среди прежних и современных авторов по этой тематике — А. И, Алексеев, Е. В. Аничков, К. А. Богданов, В. Г. Богораз-Тан? В. Д. Бонч-Бруевич, Л Н. Виноградова, Н. М. Гальковский, М. М. Громыко, К Н, Елеонская, А. И. Клибанов, А. С, Лавров, Е. Б, Смилянская, Т. Б, Щепанская и др. Об этом же имеются интересные публикации зарубежных ученых (Дж. X. Биллингтон, Н. Дэвис, И. Левин, Т. Макдэкиел, М. Чернявский), Следует указать и работы по проблематике российской ментальности с характеристикой ее религиозной составляющей (Б. В. Марков, 'і'. Д. Мариинковская, В. Е. Семенов). Ряд трудов их авторы (Л. А. Андреева, А. И. Кырлежев, Г. В. Лобачева, А. В. Митрофанова, В. В. Можаровский, В. Н. Рагузин, Ф. Г. Овсиенко) посвятили анализу социально-политических сторон религиозной жизни российского общества.
Печальной данностью интеллектуальной жизни России веками был известный риск свободного рассуждения на темы религии. Трудными для научного осмысления религии оказались и советские десятилетия. Тем не менее, можно говорить о серьезных усилиях представителей российской науки в постижении смысла религиозного фактора в судьбах Отечества. Большая группа работ, использованных в диссертации, касается истории отечественной социальной мысли, в том числе ее подходов к теме «религия и российское общество» (исследования В. Н. Акулинина, А. А. Галактионом, О. Л. Гнаткж, И. А. Голосенко, А. А. Ермичева, А. Ф. Замалеева, Н. И. Кареева, В. В. Козловского, Е. И, Кукушкиной, О. М Масловой, С. С. Хоружего).
Отдельной проработки потребовала история становления в России социологического подхода к религиозным и мифо-ритуальным составляющим общественного сознания. В ее освещении диссертант должен был обратиться к дореволюционным трудам (С. R Булгакова, Т. И. Буткевича, А. И. Введенского, М М. Ковалевского, II Л. Лаврова, П. А. Сорокина и др.) представлявшим первые подступы к построению отечественной теоретической социологии религии. Своего рассмотрения достоин также советский опыт социологического изучения религиозности и атеизма, запечатленный и одновременно по-разному комментируемый в трудах причастных к нему исследователей (В, И. Гараджа, Р. Г. Балтанов, 10. ГГ. Зуев, В. Д. Кобецкий, ГО. А, Левада, Р. А. Лопаткин, М, П. Мчедлов, Э. Г, Филимонов, Д. Е. Фурман и др,)3 многие из которых внесли вклад и в попытки формирования современной российской социологии религии.
Свидетельством развития теоретических и эмпирических знаний в области отечественной социологии религии для диссертанта являются вышедшие за последние годы работы таких российских авторов как Т. И. Варзанова, Л. М. Воронцова, А. Ю- Григоренко, Н. Н. Зарубина, С. В, Медведко, 3. Г, Пейкова, Ю. 10. Синелина, О. Г. Филатова. Вместе с тем очевидно, что концептуальных трудов по социологии религии в нашей
стране крайне мало (можно назвать диссертации, книги и статьи Л. С Ваторопина, Н. Б, Костиной, Е, А- Островской, С. Б. Филатова, Е. С, Элбакян). Еще меньше исследований посвящено религиозному комплексу в общественном сознании (наиболее содержательны работы А. П. Романовой) и мифотворческому аспекту самой социологии (этого касается, например, довольно давняя публикация Ф. Э. Шереги).
На рубеже ХХ-ХХІ вв. заметно усилился интерес к аналитике оснований и ведущих мотивов российского общественного сознания. Открываются новые грани функционирования в нем религиозно-мифологического комплекса. При подготовке диссертации автор опирался на появившиеся в этот период монографии и другие издания ученых, исследовавших содержание российского сознания па его идеологическом и обыденном уровнях. Особого внимания потребовали обнаруженные рецепции архаических и традиционалистских элементов в современном обществе. Эти вопросы в последние годы активно обсуждаются политологами, философами и социологами, чьи мнения были учтены диссертантом в собственных рассуждениях.
Таким образом, налицо обилие научной литературы, непосредственно или опосредованно относящейся к теме диссертации. Однако многомерность затрагиваемой проблематики оставляет ряд принципиальных для ее понимания вопросов без достаточного освещения. Сам рассматриваемый объект — содержание российского общественного сознания — не является статичным, В нем постоянно возникают новые, требующие осмысления аспекты. Поэтому обобщение имеющихся подходов и дальнейший научный анализ взаимоотношений религиозной и мифо-ритуальной составляющих общественного сознания остается необходимым направлением исследовательской деятельности
Источники исследования. Можно выделить четыре основных группы использованных теоретических источников: концептуальные труды по осмыслению религии как формы общественного сознания; литература по
11 вопросам динамики мифологического сознания и социального смысла мифологии в контексте исторического процесса; исследования по проблемам духовного и социального развития России; работы по анализу нынешнего состояния религиозной жизни российского общества и проявлениям в нем современного мифотворчества.
Информационными источниками диссертации являются
опубликованные данные некоторых социологических исследований, статистические показатели, материалы теоретических, научно-популярных, периодических и массовых изданий, в том числе журналов «Социологические исследования», «Журнал социологии и социальной антропологии», «Религиоведение», «Вопросы философии», «Вестник Московского университета», «Вестник С.-Петербургского университета» и
др.
Анализ исследуемых проблем потребовал рассмотрения конкретных религиозных сообществ России. В качестве таковых избраны преимущественно христианские конфессии и прежде всего русское православие: его доминирующее присутствие в отечественной истории и культуре делает фактографию из области этой духовной традиции достаточно репрезентативной для аргументации излагаемой точки зрения на темы мифологии и религии в российском обществе»
Объектом исследования является российское общественное сознание в конкретных сочетаниях его религиозной и мифо-ритуальной форм.
Предметом исследования выступает феномен религиозно-мифологического комплекса: сложение и свойства такого комплекса, его содержание и функционирование в российском общественном сознании, опыт постижения его составляющих в рефлексии отечественной социологии религии.
Цель и задачи диссертационного исследования. Ведущая цель работы — историко-социологическое исследование религиозно-мифологического
комплекса в российском общественном сознании, его динамики и воздействия на социальные процессы в России.
Данная цель обусловила постановку и решение следующих задач:
Экспликация универсальных признаков религии и мифологии, которые в качестве «родовых» свойств специфически воспроизводятся и на отечественной почве. Особое внимание уделяется существующей неоднозначности интерпретаций социального смысла религии и мифо-ритуального сознания.
Сравнительный анализ распространенных теоретико-методологических позиций в трактовках соотношения мифологии и религии; раскрытие оснований и форм взаимовлияния мифологического и религиозного факторов в общественном развитии; введение и обоснование исследовательского понятия религиозно-мифологического комплекса.
Исследование общих для глобальной эволюции религии состояний ее мифологизации, демифологизации и ремифологизации; обнаружение аналогичных превращений религии в российском общественном сознании.
Рассмотрение конкретно- исторических обстоятельств бытия религиозных сообществ на разных этапах российской государственности и принципиальных черт взаимоотношения конфессиональных и светских начал в социальных процессах.
- Выяснение истоков и мотивов мифологизированного восприятия
религии в российском обществе; описание динамики перемен в отношении
общественного сознания к религии в условиях социальных трансформаций
России за последнее столетие; выявление мифо-ритуальных элементов в
современной религиозной жизни России.
- Характеристика причин и роли в современном российском обществе
феноменов социального мифотворчества. Определение возможных
перспектив присутствия религиозно-мифологического комплекса в духовной
и социальной жизни России.
- Обзор исторического движения отечественной социальной мысли к социологии религии и опыта социологического подхода к феноменам религиозно-мифологического комплекса в России,
Методологическая основа исследования. Примененная в диссертации методология базируется па системе традиционных принципов философско-социологического, религиоведческого, культурологического анализа. Прежде всего, это принцип объекгивности в интерпретации материала, с преобладанием дескриптивного способа выведения интересующих диссертанта положений. Благодаря другому принципу — историзма, в диссертации дается объяснение феноменов религии и мифологии исходя из их генезиса, социально-исторической эволюции, и с этой точки зрения — современного состояния, а также возможных перспектив. Наряду с этим исследование опирается на принцип единства исторического и логического, позволяющий выявить диалектическое взаимоотношение религиозной и мифо-ритуальной составляющих общественного сознания, В работе применен и принцип комплексного анализа рассматриваемых проблем, раскрывающий многофакторность детерминации мифологии и религии в духовной и социальной сферах, их взаимосвязь и взаимовлияние с другими элементами культуры. Диссертант основывается также на последовательном проведении социально-антропологического подхода, способствующего реконструкции феноменов мифологии и религии как проявлений человеческой деятельности в конкретных социокультурных условиях. Наконец, посредством анализа исторического и социологического материала, был реализован метод восхождения от частного к общему и от абстрактного к конкретному при выявлении закономерностей функционирования мифологии и религии в российском обществе.
В качестве методологических ориентиров в диссертации используются суждения и выводы ряда классических авторов из областей социологии, социальной антропологии, религиоведения и культурологии.
Основные научные результаты и положення, выносимые на защиту.
Диссертация является опытом историко-социологического исследования религиозно-мифологического комплекса в российском общественном сознании.
На защиту выносятся полученные автором общие результаты, представленные в следующих положениях:
1. Социологическая операциональность трактовки религиозного
сознания требует ограничения его определяющих признаков наличием
трансцендирующей интенции и веры в сверхъестественное. Без данного
условия интерпретации религии насыщаются пространным набором
противоречивых смыслов и значений, что ведет к утрате различий в
понимании религиозной и мифо-ритуальной составляющих общественного
сознания. В связи с этим предложено сузить сферу научного использования
понятия религии до применения его только к теистическим системам
верований и культов,
Аналитика мифологического сознания дает основание для вывода о мифотворчестве как константном явлении в социокультурных процессах любых эпох, при любом строе господствующего мировоззрения, идеологии, политики, хозяйственных отношений. Одним из неизбежных следствий этого является мифологизация институтов и практик в религиозной жизни общества.
Способ взаимоотношения религиозных и мифо-ритуальных элементов общественного сознания может быть описан с помощью теоретической модели религиозно-мифологического комплекса, представляющего собой сочетание названных элементов в устойчивую динамичную целостность, состояние которой определяется конкретным социокультурным контекстом ее существования в разных социально-исторических условиях.
4. Установлен ряд мифопорождающих факторов отечественной
культуры — сохранение свойств традиционного общества, воспроизводство
авторитарной государственности, синкретизм и обрядоверие
этноконфессионалыдой религиозности- Исходя из этого обосновывается утверждение о постоянном присутствии мифологического начала в массовом сознании российского общества.
Выдвинут тезис о невозможности свободных от мифо-ритуальных интерполяций религиозных институтов и практик в историческом бытии христианских церковных организаций в России. Выявлен феномен мифологизации религии в российской социальной истории и современности; исследованы его причины на уровне конфессиональной идеологии и в обыденном религиозном сознании русского православия.
Констатируется неразвитость социологического знания о религии в российской науке. Сделаны выводы о преобладании нормативного подхода к религии на протяжении всей истории отечественной социальной мысли, об отсутствии необходимых условий институционалгоации российской социологии религии, о низком уровне общественно-государственной заинтересованности в адекватном социологическом изучении религиозной ситуации в России.
Научная новизна диссертации заключается в теоретико-методологическом обосновании социологического подхода к исследованию соотношения мифологии и религии в российском общественном сознании. В работе предпринята одна из первых в современной отечественной научной литературе попыток постановки и систематизированного анализа историко-сощгологических проблем данной темы.
Впервые введено и аргументировано понятие религиозно-мифологического комплекса для обозначения сформированной диссертантом теоретической конструкции, которая моделирует взаимоотношения мифологии и религии в структуре общественного сознания. Доказана научная допустимость рассмотрения мифологии и религии как составляющих такого рода единого комплекса, Обоснована методологическая применимость данного понятия в научных исследованиях религиозной жизни общества.
На материале отечественной социальной истории и современности подтвержден сделанный диссертантом теоретический вывод о религиозно-мифологическом комплексе как одном из конституирующих начал общественного сознания в России. Предпринят анализ социологических данных, содержащихся в исследовательской литературе, а также новых сведений из различных информационных средств о текущей религиозной жизни российского общества. Это позволило диссертанту обнаружить и раскрыть особенности взаимосвязи мифологических и религиозных элементов в конфессиональном сознании современного русского православия.
В работе впервые обобщены теоретические и фактографические источники, свидетельствующие о константности в массовом сознании России мифологизированного восприятия места и роли религиозных институтов и практик. Проведя рассмотрение мифопорождающих факторов отечественной культуры, диссертант выявил наличие процессов демифологизации и ремифологизации в отношении российского общества к религии.
Рассматривая возможность социологической рефлексии по поводу религиозно-мифологического комплекса в общественном сознании, диссертант впервые в социологической литературе дал развернутый очерк исторических подступов российской науки к формированию отечественной социологии религия, подробно рассмотрел предысторию этих исканий в социальной мысли XVIII - начала XX в., исследовал попытки институционализации социологии религии в советский период и некоторые аспекты современной социологии религии в России.
Теоретическая значимость исследования. Сформулированные в диссертации суждения и выводы имеют значение для тех областей социогуманитарного знания, которые касаются изучения места и роли религии в общественных процессах. Ряд положений работы вносит вклад в развитие специализированной тематики теории, методологии и истории социологии — содержания социологического подхода к религии, выработки
п операционального теоретико-методологического аппарата социологического изучения религии, исследования конфессиональных институтов и их функционирования в системе общественных отношений, истории формирования отечественной социологии религии.
Работа уточняет проблемные стороны интерпретации религии и социальной мифологии. Рассмотрены проекции этих универсальных явлений общественного сознания в конкретно-исторические условия России. В диссертации подняты теоретически важные вопросы мифологизированного восприятия религии и ремифологизации массового сознания в российском обществе.
Практическая значимость исследования. Сделанные в диссертации обобщения могут быть использованы в исследованиях по социологии и религиоведению, в методических разработках по социологии религии, при анализе феноменов социального мифотворчества.
Материалы диссертации применимы к задачам образовательного процесса в высшей школе; составлению лекционных курсов, созданшо учебников и пособий по социологии, социальной антропологии, религиоведческим дисциплинам.
Интерпретации религии и ее место в общественном сознании
В современном российском обществе процессы, происходящие с религией и вокруг религии, зачастую сопровождаются острой полемикой сторонников разных позиций и отражаются в крайне политизированных дискуссиях. Отсюда существенно важной для научного их осмысления становится дистанцированность, насколько это доступно, от политико-идеологической мотивации исследования. В методологическом плане такому намерению соответствует отказ от преференции нормативного подхода, т. е. от выяснения истинности постулатов религии, нравственной приемлемости проповедуемых от ее имени ценностей и других подобных аспектов, и перевод исследования в дескриптивное русло. Этот поворот следует из общей тенденции современного религиоведения сводить к минимуму элементы нормативного теоретизирования.1
Несомненно, что при обращении к вопросам религии сложно обойтись без оценочных характеристик, отражающих личный опыт и убеждения исследователя. Познавательный интерес к религии как предмету изучения всегда вынужденно балансирует между полюсом благоговения и полюсом активной критики. Хотя практике научного исследования обычно свойственно стремиться к взвешенности и объективности, полностью избежать пристрастности вряд ли возможно. Другое дело, что будет преобладать в позиции познающего и какие цели он ставит. Здесь в равной мере бесполезны и пафос разоблачений и упрямая апология религии. Проблема в том, как найти такой «ход», который позволит относиться к религии вне конъюнктурной заданности, но и без демонстративного нейтрализма.
Не менее важно и то, что субъектом религии, индивидуальным или совокупным, всегда являются реальные люди, объединенные в каждый конкретно-исторический период системой взаимоотношений на основе социальных связей. Поэтому необходимым аспектом религиоведческих изысканий становится социологическая составляющая. Она дополняет исследование анализом социальных оснований воспроизводства религиозной жизни, описанием структуры религии с точки зрения ее роли и функционирования в социуме. Социология религии дает типологический портрет верующих и религиозных объединений в соответствии с социальными факторами их жизнедеятельности, рассматривает религиозное поведение в социальном измерении и как таковое соотносит его с другими общественными явлениями. В то же время объективная оценка перспектив этого подхода заставляет признать неизбежные пределы его применения: «социальные последствия религиозной ориентации можно будет объяснить только после того, как мы поймем символическую структуру религии и ее посредническое действие через отдельных людей». Сугубо социологического инструментария для такой реконструкции уже недостаточно.
При любой интерпретации религия всегда неразрывно связана с человеком, его сознанием к поведением, и вне этого отношения рассматриваться не может. Необходимым пространством существования религии как формы общественного сознания и ее проявлений в виде конкретных конфессиональных традиций всегда выступает человеческая история или, точнее, социально-исторический процесс. Бытие религии НС только разворачивается в социокультурном контексте, но и тесно связано со всеми проявлениями «очеловеченного» мира, его достижениями и потерями, открытиями и заблуждениями, радостями и трагедиями. Из этого с необходимостью возникает важнейшее требование научного исследования религии: преодоление упрощенно-схематического подхода к религиозной проблематике как чему-то совершенно самостоятельному и безотносительному. В противном случае приходится иметь дело с искусственными моделями религии, оторванными от действительных обстоятельств ее существования.
Вместе с тем нельзя упускать и присущую религии определенность, позволяющую отличать ее от прочих форм общественного сознания. Поэтому дальнейшая интерпретация религии требует выяснения ее ключевых классификационных признаков, оснований и мотивов религиозной идентификации тех или иных явлений социально-исторического процесса. Дефиниций релштш существует такое множество, что наращивать их число еще одной было бы делом по меньшей мере сомнительным. По ироничному замечанию 10, Бохеньского, сдать определение религии вообще, как и, допустим, овощам вообще, невозможно»,4 В контексте научного изучения это тем более рискованно, поскольку приходится пользоваться термином (религия), заимствованным из качественно иной, нежели наука, области духовной жизни. В конфессиональной среде он имеет содержательность, далеко не обязательно адекватную смысловой нагрузке, которая придается ему научным дискурсом.
Строго говоря, сами духовные системы, рожденные конкретными социокультурными общностями, не нуждаются во внешнем обобщающем понятии для объединения себя с другими в некий класс. Целостность любой из них поддерживается тем, что именно свой образ мироустройства здесь считается единственно истинным или, по крайней мере, наиболее достоверным. Поэтому присущие им самоназвания рассчитаны прежде всего на интуитивное понимание приверженцами и не сопровождаются сколь-нибудь строгими определениями. Спектр вероисповеданий, где к самообозначению добавляется уточнение именно словом «религия», не столь и велик. Преимущественно это христианство во всем многообразии его оттенков. Другими системами верований данный термин может быть принят, скорее, конвенционально, как нечто признанное уместным в целях общения между принадлежащими к разным традициям конфессиональными направлениями, но отнюдь не заменяющее по существу ни самоназваний, ни стоящей за этими самоназваниями специфической организации духовной жизни.
Религиозная жизнь российского общества в исторической динамике конфессиональных организаций
Вряд ли когда-нибудь удастся дать исчерпывающее и точное статистическое описание храмов, монастырей, других религиозных учреждений, духовенства и монашества, существовавших в России на протяжении ее дореволюционной истории. Сохранившихся документальных свидетельств для их полной количественной оценки недостаточно. Практикуются и разные способы подсчета: от сложения только тех величин, координаты которых (названия и места расположения, даты основания, данные отчетов и переписей и пр.) достоверно установлены, до объединения в некую совокупность всех как-либо присутствующих в источниках упоминаний и цифр. Известно, что храмы и монастыри нередко утрачивались от пожаров, разрушались при междоусобицах и внешних нашествиях, подвергались секуляризации, восстанавливались под иными наименованиями или строились новые. Существенные изменения претерпевала и организационная сторона жизни конфессиональных сообществ. Поэтому можно говорить лишь о приблизительных показателях, отражающих основные тенденции в эволюции «инфраструктуры» религиозных организаций Приоритетность рассмотрения принадлежит, безусловно, русскому православию как самому масштабному и значимому среди прочих явлений отечественного религиозного спектра. При этом обнаруживается, что существование организационной составляющей ведущей конфессиональной традиции на протяжении всего ее исторического бытия имеет сложную динамику.
Немаловажным обстоятельством является то, что социокультурные пространства киевской и последующей московской государственности явно не тождественны. Различен в них и статус церковных организаций. В то же время очевидны мотивы родства и преемственности, из чего следует уместность содержательного соотнесения исторических периодов существования религиозных сообществ. Учитывая это и используя приведенный в существующих исследованиях материал, допустимо предложить следующую реконструкцию динамики русской православной церковности.
Применительно к раннему этапу «киевского» периода истории надо признать, что его церковный уклад (образовавшийся с началом массового принятия христианства) не может рассматриваться как в прямом смысле определяющий последующую картину религиозной жизни средневековой Руси. Для самых первых времен церковного обустройства в русских землях (X в.), когда здесь возникла 61-я по счету епископия (или так называемая «митрополия русская») Константинопольского патриархата, трудно с достоверностью установить даже ее территориальное расположение.1
Если же говорить о домонгольской Древней Руси в целом, то считается, что всего в течение X - первой половины XIII в. в Киевской митрополии было учреждено 16 епархий (одна из них в XII в. прекратила свое существование). Однозначных сведений о действовавших тогда храмах и монастырях нет. Это, правда, не мешает историкам называть конкретные цифры. Дореволюционные исследователи не были едины в приводимых данных: церковно-историческии труд митрополита Макария содержит упоминания о 85 монастырях, основанных с 988 г. по 1240 г.; Е. Е. Голубинский находил, что в 18 городах Древней Руси с конца X в. по 1240 г. существовало 66 монастырей, в том числе в Киеве и Новгороде — по 17.2 Историк-эмигрант А. В. Карташсв писал о 68 известных в домонгольский период монастырях; некоторые советские ученые по имеющимся летописным источникам также полагали, что количество монастырей этого времени не превышало 70. Современный автор указывает, что известно 19 монашеских обителей XI в. и более 50, основанных в XII - начале XIII в.4 От этих, близких друг к другу, показателей отличаются сведения Я. Е. Водарского. По его выкладкам, в русских землях за все время с IX в. по конец XIII в. было основано, как минимум, 154 монастыря (в том числе 29 женских), из них количество действовавших к исходу XIII в. можно определить в 120 (24).
Насельников ш монастырям, в зависимости от вида обители, обычно было до нескольких десятков собственно монашествующих; крайне редко это число достигало ста и более человек. Монастыри доордынских времен располагались, как правило, в городской черте или близких пригородах. По мнению М. И. Бълховой, «это приводило к тому, что они не имели возможности полностью отойти от светской жизни. Древнерусские монастыри были связаны не только с представителями отдельных членов княжеских или знатных семей, но и непосредственно вовлекались в политическую жизнь общества».
Число храмов в городах и населенных пунктах для этого периода в полном объеме установить еще труднее (имея в виду к тому же, что большинство было деревянными и часто страдало от пожаров). По достаточно аргументированному мнению историка Б, В, Сапунова, документально подтверждается наличие в 54 городах Древней Руси на протяжении X в. - 1240 г, в совокупности 264 церквей, имевших за это время 340 зданий. Расчет возможной численности населения этих городов, в его усредненном распределении по приходам, показывает, что реальное число церквей требуется утроить, т. е. всего их должно было быть до 1 тыс. Дополнив эти данные вероятным количеством церквей по другим древнерусским городам и сельской местности, ученый делает вывод, что за весь период до середины XIII в. было сооружено примерно 1,3-1,5 тыс, городских и 8-9 тыс. сельских приходских храмов; кроме того, должны быть учтены домовые молельни в усадьбах феодалов (около 1 тыс) и церкви в монастырях.7
Что касается общей численности священнослужителей, то отсутствие в ту пору какой-либо нормы для количества клириков приходских церквей делает даже приблизительный подсчет проблематичным. Отечественные историки упоминают о существовании в древнекиевский период совершенно особого, автономного по отношению к светской власти, класса лиц — так называемых «церковных людей». Это сообщество объединяло в некую целостность не только архиереев, священников, монашество, церковнослужителей, но и всех опекаемых и призреваемых церковью (старых, увечных, больных, изгоев), а также зависимых от нее холопов.8 Очевидно, что строгая дифференциация в этой среде непосредственно служителей культа будет затруднительной. Известен, однако, постоянно возраставший спрос на духовенство. По словам авторитетного исследователя истории Русской церкви, «для прихожан было выгодно иметь побольше священников, чтобы пользоваться, при наличии конкуренции, более дешевыми требами, а для епископов наибольшее число поставлений равносильно было наибольшему количеству ставленных доходов. Обе стороны, таким образом, сходились в том, чтобы размножать рядовое священство». Сюда же следует добавить наличие множества «домовых священников» во владениях знатных и зажиточных людей. Таким образом, можно предположить, что к началу монголо-татарского вторжения, при населении русских земель примерно 6,5-7 млн человек (иногда приводится более широкий диапазон — 5-8 млн), в них действовало до 10 тыс. храмов разных категорий, служило несколько десятков тысяч клириков, было около 100 монашеских обителей.
Тема религии в русской социальной мысли XVIII-пачалаХХв
Религиозный фактор в сознании и поведении людей и связанные с ним социальные явления постоянно были в центре внимания российских ученых. В то же время взгляд на освещение этой темы в истории отечественной социальной мысли обнаруживает, что отношение к религии всегда носило неизгладимый отпечаток происходивших в стране общественно-государственных и духовных процессов. Попытаемся обозначить наиболее явные вехи формирования социологических воззрений на религию в России.
Предтечей становления научного подхода к религии можно считать секулярпую идеологию российского Просвещения XVIII в. Масштабы и радикальность происходивших в ту эпоху изменений требовали наряду с решимостью к ломке старых порядков устойчивого убеждения в необходимости и оправданности перемен. Это влекло, в свою очередь, раскрепощение мышления, активное национальное самопознание, раскрытие собственных культурных сил и творческое усвоение результатов развития европейского Запада. Отсюда — распространенность в российской образованной среде идей философского рационализма, деизма и религиозного свободомыслия.
Доступность общества умственному постижению и осознанному совершенствованию становится одним из ведущих мотивов в российском Просвещении. Существенное влияние в этом оказала теория «естественного права», воспринятая через популярные в России трактовки С, Пуфендорфа и X. Вольфа. Деистически ориентированная, эта теория при объяснении общества на место божественного промысла ставила «природные» интересы и разум человека.
Однако существовавший в стране уклад религиозных отношений предполагал господство ортодоксальных церковно-богословских стандартов в истолковании мироустройства и общественной жизни. Конфессиональный консерватизм православия диссонировал с осуществлявшейся модернизацией России. Сложившаяся коллизия потребовала переосмысления места и роли православной церковности, корректировки ее социального статуса и обширной секуляризации, приведшей к быстрому развитию светского начала в российской культуре.
Такая постановка не затрагивала значения самой религии как важнейшего устоя общественной психологии и мировоззрения. Тем не менее секуляристская тональность социальной мысли делала возможным критический анализ реального облика религиозных организаций, позволяла выявить положительные и отрицательные стороны их деятельности в государстве и обществе. Сохраняясь как предмет исповедания, религия становилась и предметом научной рефлексии.
Обретаемая «обмирщенной» культурой свобода от конфессиональной авторитарности открыла дорогу науке, натурфилософским и антропологическим концепциям, социальному познанию. Фактически с этого времени начинается отечественная светская социально-философская традиция. В ее контексте и формируются исходные теоретические основания последующего социологического подхода российских мыслителей к религии.
Начальной вехой на этом пути стали размышления об общей роли религии в человеческом развитии на материале всемирной и отечественной истории, фундированные рецепциями теории «естественного права». Наиболее значимые опыты концептуальной разработки этих вопросов принадлежат В. Н. Татищеву («Разговор двух приятелей о пользе наук и училищ» 1733 г.) и Д С. Аничкову («Рассуждение из натуральной богословии о начале и происшествии натурального богопочитания» 1769 г. — первый русский труд о происхождении религии).
В рассуждениях В. Н. Татищева история человечества предстает как эволюционный процесс, подобный смене возрастных состояний, начало которому положено деистически понимаемым «первотолчком». Движущей силой исторического восхождения общества Татищев считал стадиальный рост знаний, влекущий за собой распространение просвещенности. Религия (имеется в виду христианство) виделась в таком случае как одна из ступеней, которую необходимо пройти на пути обретения людьми духовной зрелости. Скудность в знаниях «младенчества» древних времен компенсировалась на стадии «мужества» одухотворяющим влиянием религиозной веры. Однако, как следует из взглядов Татищева, при переходе общества к «зрелости», религия исчерпывает свои позитивные возможности, закостенев в строгих формах вероучения. Ограничивая умственное развитие народа догматико-каноническим и обрядовым укладом, христианская церковь способствует лишь укоренению суеверий и препятствует разумно обоснованным необходимым преобразованиям. В результате государство (носитель разумного начала) вынуждено вносить коррективы в церковную сферу, реформируя ее и устанавливая порядок функционирования в обществе. При такой трансформации высокое значение религии не утрачивается, но раскрывается уже в большей степени через моральные отношения (гуманизация нравов, воспитание, культивирование почтительности к объединяющим народ святыням). Тем самым социальное и интеллектуальное пространство освобождается для дальнейшего развития человека через науки, образование, политико-правовую и хозяйственную деятельность.1
Основной идеей труда Д. С Аничкова выступает представление о естественных причинах возникновения религиозных верований. Главным образом это относится к таким свойствам человеческой «натуры», как страх перед неведомым, фантастическое истолкование впечатлений об окружающем, склонность к обоготворению необычных и особо выдающихся людей. Не последнее место в укоренении возникших таким путем верований, замечал философ, занимают и обманные действия служителей культа. Указывает Аничков и на пагубность для религиозной цели спасения разобщенности образов веры: «Но в том великое смертных неблагополучие, что и самое христианство столько уже превратилось от своей первоначальной сущности и расторгнулось на толикие раздоры, что в оных согласить смертных и множества веков не довольно».
Характерным свойством подобных изысканий стал взгляд на религию как естественный и закономерный этап эволюции народов, определяемый несовершенством их умственного и социального развития. Подчеркивался исторически необходимый (для нравственности и духовного пробуждения) и вместе с тем преходящий характер религиозных установлений, которые в разумно устроенном обществе полагались уже как препятствие прогрессивным преобразованиям.