Этнические границы в местных сообществах: теоретико-методологический анализ Варшавер Евгений Александрович

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1 Этнические границы в местных сообществах: анализ теоретических подходов и концептуализаций 11

1 Социальные границы как общий случай этнических границ 11

2 Исследования этничности как парадигма для исследования этнических границ 18

3 Эволюционная основа этнических границ 21

4 Этнические границы: анализ подходов и определений 31

5 Местные сообщества как контекст возникновения и существования этнических границ 54

6 Теоретический подход для исследования этнических границ в местных сообществах 62

Глава 2 Теоретико-методологические ресурсы для исследования этнических границ в местных сообществах 69

1 Теории этнической категоризации как ресурс для описания социологических механизмов функционирования этнических границ в местных сообществах 69

2 Теория контакта как ресурс для описания психологических механизмов функционирования этнических границ в местных сообществах 85

3 Роль этнических границ в формировании социальных связей 106

4 Инвентаризация эмпирических методов исследования этнических границ 112

Глава 3 Эмпирическое исследование этнических границ в местных сообществах: анализ применимости результатов теоретико- методологического синтеза 128

1 Методология исследования 128

2 Анализ применимости методов исследования этнических границ 130

3 Результаты эмпирического исследования этнических границ в местных сообществах 159

4 Преимущества и недостатки использованного теоретико-методологического подхода 162

Заключение 166

Литература 171

• Исследования этничности как парадигма для исследования этнических границ
• Теоретический подход для исследования этнических границ в местных сообществах
• Теория контакта как ресурс для описания психологических механизмов функционирования этнических границ в местных сообществах
• Результаты эмпирического исследования этнических границ в местных сообществах

Введение к работе

Актуальность темы исследования

Интенсификация миграционных потоков из бывших республик
Советского Союза в Москву и другие крупные города России, непростое
колониальное прошлое страны и ее многонациональный, в свете этого,
характер, конфликты, участниками которых регулярно становятся

представители разных национальностей, а также транслируемый СМИ «язык
вражды» -- все это ставит российское академическое сообщество перед чередой
вопросов о том, какой должна быть национальная политика в современном
обществе, как способствовать интеграции иноэтничных мигрантов и
гармонизации межэтнических отношений и какую роль в этом должно играть
государство, общество и само академическое сообщество. Получение ответов
на эти вопросы, однако, вряд ли возможно без теоретических и эмпирических
исследований феноменов, связанных с функционированием этничности в
современном российском обществе, и создания, с одной стороны, укорененных
в зарубежных исследованиях и практиках, с другой стороны,

сконструированных для объяснения российских реалий, теоретических рамок и эмпирических решений. Данная работа посвящена исследованию этнических границ в местных сообществах как одного из таких феноменов.

Этничность как безусловный атрибут жизни современных обществ

оказалась в исследовательском фокусе социальных ученых сравнительно давно.

Исследования в рамках этнологии и социологии по-разному

концептуализировали предмет исследования и изучали его с применением

различных эмпирических методов. Включенные наблюдения в племенах,

замеры социальной дистанции между «группами», исследования расовых

стереотипов – это далеко не полный список областей, теоретических языков и

эмпирических методологий, в рамках которых происходили исследования

этничности. Разнообразные социальные процессы, среди которых

деколонизация и интенсивные миграционные потоки второй половины XX и

начала XXI века, заставили ученых иначе посмотреть как на объект, так и на метод исследования процессов, связанных с этничностью. На волне воцарения конструктивистской парадигмы в исследовании этничности все чаще стал использоваться концепт этнической границы, предложенный Фредриком Бартом в 1969 году¹. Вместе с тем, несмотря на относительную популярность этого концепта, на данный момент не появилось ни консистентного теоретического языка для описания явлений, связанных с границами, ни, за редким исключением, продуктивных эмпирических решений, способных в рамках одного исследовательского дизайна объединить элементы неизбежно сложносоставного явления границ, ни теоретико-методологических рамок для исследования этнических границ в различных социальных контекстах, в том числе, в местных сообществах.

В этой связи проработка теоретико-методологического аппарата,
связанного с исследованиями этнических границ в местных сообществах, в
частности, создания модели, объясняющей возникновение, существование и
изменение этнических границ в городских районах приобретает

первоочередную важность.

Научная разработанность проблемы

Проблематику, с которой связаны современные исследования этнических
границ, можно обнаружить в началах социологии: концепции «чужака» Георга
Зиммеля², «маргинального человека» Роберта Парка³, а также

«возвращающегося домой» Альфреда Шюца⁴ описывают позицию на границе – между сообществами и группами. В научный оборот термин этнические

¹ Barth F. Ethnic Groups and Boundaries: The Social Organization of Cultural Difference. – 1969.

² Зиммель Г. Эссе о чужаке //Социальное пространство: Междисциплинарные исследования: Реферативный
сборник/Отв. ред. ЛВ Гирко. М.: ИНИОН. – 2003. – С. 181-186.

³ Парк Р. Э. Культурный конфликт и маргинальный человек //Социальные и гуманитарные науки: РЖ. Серия. –
1998. – Т. 10. – С. 172-175.

⁴ Шюц А. Возвращающийся домой//Шюц А //Избранное: Мир, светящийся смыслом. М. – 2004. – С. 550-557.

границы ввел в 1969 году антрополог Фредрик Барт⁵, в работе, ставшей одним из наиболее цитируемых оснований конструктивистской социологии этничности. Среди авторов, эксплицитно исследовавших этнические границы в разных контекстах и на основании разного их понимания – Стивен Гольд⁶, Ханн Вебер⁷, Рэндалл МакГир⁸, Чон Ки Хай⁹, Джими Сандерс¹⁰, Майкл Ханнан¹¹, Нэнси Левин¹², Крис Баервельт¹³, Джон Тинкер¹⁴, Хэрри Маркович¹⁵, Теодор Муллен¹⁶, Томас Хименес¹⁷, Джон Кеннади¹⁸, Эдвард Теллес¹⁹, Мустафа Саатчи²⁰, Энн Сталь²¹, Мисако Нукага²² и другие. Существенную инвестицию в концептуальную работу с этническими границами сделали Аристид Зольберг, выдвинувший идею элементарных стратегий пограничной работы, приводящей

⁵ Barth F. Ethnic Groups and Boundaries…

⁶ Gold S. J. Ethnic boundaries and ethnic entrepreneurship: A photoelicitation study //Visual Studies. – 1991. – Т. 6. –
№. 2. – С. 9-22.

⁷ Veber H. Why Indians wear clothes: managing identity across an ethnic boundary //Ethnos. – 1992. – Т. 57. – №. 1-2.
– С. 51-60.

⁸ McGuire R. H. The study of ethnicity in historical archaeology //Journal of Anthropological Archaeology. – 1982. –
Т. 1. – №. 2. – С. 159-178.

⁹ Chong K. H. What it means to be Christian: The role of religion in the construction of ethnic identity and boundary
among second-generation Korean Americans //Sociology of Religion. – 1998. – Т. 59. – №. 3. – С. 259-286.

¹⁰ Sanders J. M. Ethnic boundaries and identity in plural societies //Annual Review of Sociology. – 2002. – С. 327-357.

¹¹ Hannan M. T. The dynamics of ethnic boundaries in modern states //National development and the world system. –
1979. – С. 253-275.

¹² Levine N. E. Caste, state, and ethnic boundaries in Nepal //The Journal of Asian Studies. – 1987. – Т. 46. – №. 01. –
С. 71-88.

¹³ Baerveldt C. et al. Ethnic boundaries and personal choice. Assessing the influence of individual inclinations to
choose intra-ethnic relationships on pupils’ networks //Social Networks. – 2004. – Т. 26. – №. 1. – С. 55-74.

¹⁴ Tinker J. N. Intermarriage and Ethnic Boundaries: The Japanese American Case1 //Journal of Social Issues. – 1973. –
Т. 29. – №. 2. – С. 49-66.

¹⁵ Markowicz H., Woodward J. Language and the maintenance of ethnic boundaries in the deaf community
//Communication and Cognition Ghent. – 1978. – Т. 11. – №. 1. – С. 29-37.

¹⁶ Mullen E. T. Narrative history and ethnic boundaries: the deuteronomistic historian and the creation of Israelite
national identity. – Scholars Pr, 1993.

¹⁷ Jimnez T. R. Negotiating ethnic boundaries //Ethnicities. – 2004. – Т. 4. – №. 1. – С. 75-97.

¹⁸ Kennedy J. C. Holding the line: Ethnic boundaries in a Northern Labrador community. – St. John's, Nfld.: Institute of
Social and Economic Research, 1982.

¹⁹ Telles E. Ethnic boundaries and political mobilization among African Brazilians: Comparisons with the US case
//Racial politics in contemporary Brazil. – 1999. – С. 82-97.

²⁰ Saatci M. Nation–states and ethnic boundaries: modern Turkish identity and Turkish–Kurdish conflict //Nations and
Nationalism. – 2002. – Т. 8. – №. 4. – С. 549-564.

²¹ Stahl A. B. Ethnic style and ethnic boundaries: A diachronic case study from West-Central Ghana //Ethnohistory. –
1991. – С. 250-275.

²² Nukaga M. The Underlife of Kids' School Lunchtime Negotiating Ethnic Boundaries and Identity in Food Exchange
//Journal of Contemporary Ethnography. – 2008. – Т. 37. – №. 3. – С. 342-380.

к тому, что границы могут быть стерты, передвинуты и пересечены²³, а также Ричард Альба, различивший яркие и размытые границы²⁴. Несомненно, центральной фигурой в современных исследований этнических границ является Андреас Виммер, который в 2000-х гг. по материалам нескольких эмпирических исследований²⁵ опубликовал серию концептуальных статей, где описал индивидуальные стратегии выстраивания границ²⁶, предложил многоуровневую теорию их возникновения и поддержания²⁷, а также серию решений для исследований границ в миграционных обществах²⁸. В 2013 году вышла его книга «Построение этнических границ: институты, власть, сети»²⁹, в которой были изложены ключевые посылки и решения в рамках исследования границ. Книга эта, однако, является, скорее совокупностью подходов и не предлагает единого теоретического языка и конкретных методик для исследования этнических границ.

В диссертации показано, что современные исследования этнических границ находятся на пересечении двух основных исследовательских традиций, каждая из которых внесла свой вклад в настоящее положение дел в этой области исследований. Прежде всего, это исследования социальных границ. Авторами основных теоретических работ в рамках данного подхода являются Мишель Ламон³⁰, которая разработала идею символической границы, и Чарльз

²³ Zolberg A. R., Woon L. L. Why Islam is like Spanish: cultural incorporation in Europe and the United States
//Politics and society. – 1999. – Т. 27. – С. 5-38.

²⁴ Alba R. Bright vs. blurred boundaries: Second-generation assimilation and exclusion in France, Germany, and the
United States //Ethnic and racial studies. – 2005. – Т. 28. – №. 1. – С. 20-49.

²⁵ Wimmer A., Lewis K. Beyond and below racial homophily: Erg models of a friendship network documented on
facebook1 //American Journal of Sociology. – 2010. – Т. 116. – №. 2. – С. 583-642.

Wimmer A. Does ethnicity matter? Everyday group formation in three Swiss immigrant neighbourhoods //Ethnic and Racial Studies. – 2004. – Т. 27. – №. 1. – С. 1-36.

²⁶ Wimmer A. Elementary strategies of ethnic boundary making //Ethnic and racial studies. – 2008. – Т. 31. – №. 6. –
С. 1025-1055.

²⁷ Wimmer A. The making and unmaking of ethnic boundaries: A multilevel process theory1 //American journal of
sociology. – 2008. – Т. 113. – №. 4. – С. 970-1022.

²⁸ Wimmer A. Herder's Heritage and the BoundaryMaking Approach: Studying Ethnicity in Immigrant Societies*
//Sociological Theory. – 2009. – Т. 27. – №. 3. – С. 244-270.

²⁹ Wimmer A. Ethnic boundary making: Institutions, power, networks. – Oxford University Press, 2013.

³⁰ Lamont M., Molnr V. The study of boundaries in the social sciences //Annual review of sociology. – 2002. – С. 167-
195.

Тилли³¹, создавший теоретическую основу для сетевого исследования границ,
причем исследования представителями этого направления осуществляются в
отношении различных объектов и тематик, среди которых –

стратификационные исследования³², исследования гендера³³, науки³⁴ и
профессий³⁵. С другой стороны – это послевоенные конструктивистские
исследования этничности, основоположником которых считается Барт³⁶,
фокусирующиеся на производстве культурных различий в разнообразных
социальных и смысловых контекстах³⁷. Существенной проблемой

исследований этнических границ является поверхностность изучения связи характеристик функционирования границ с типом локального контекста, в котором они находятся. В немногочисленных исследованиях границ на рабочих местах³⁸ и в городских районах³⁹ социальный контекст функционирования границ воспринимается как данность и не подвергается социологическому анализу, в свете чего, как показано в диссертации, включение «местных сообществ» в теоретическую модель приобретает особую важность.

В России этнические границы per se редко оказываются в исследовательском фокусе. Тем не менее, можно указать на две волны

³¹ Tilly C. Social boundary mechanisms //Philosophy of the social sciences. – 2004. – Т. 34. – №. 2. – С. 211-236.

³² Hall JR. l992. The capital(s) of cultures: a nonholistic approach to status situations: class, gender, and ethnicity.” See
Lamont & Fournier 1992, pp. 257–88

³³ Gerson J. M., Peiss K. Boundaries, negotiation, consciousness: Reconceptualizing gender relations //Social problems.
– 1985. – Т. 32. – №. 4. – С. 317-331.

Ridgeway C. L. Interaction and the conservation of gender inequality: Considering employment //American Sociological Review. – 1997. – С. 218-235.

³⁴ Gieryn T. F. Boundary-work and the demarcation of science from non-science: Strains and interests in professional
ideologies of scientists //American sociological review. – 1983. – С. 781-795.

³⁵ Larson M. S., Larson M. S. The rise of professionalism: A sociological analysis. – University of California Press,
1979. – Т. 233.

³⁶ Barth F. Ethnic Groups and Boundaries...

³⁷ Cornell S., Hartmann D. Ethnicity and race: Making identities in a changing world. – Sage Publications, 2006.
Dearborn M. V. Pocahontas's Daughters: Gender and Ethnicity in American Culture. – Oxford University Press, USA,
1986.

Hamilton C., Wright J. The making of the Amalala: ethnicity, ideology and relations of subordination in a precolonial context //South African Historical Journal. – 1990. – Т. 22. – №. 1. – С. 3-23.

³⁸ Nee V., Sanders J. M., Sernau S. Job transitions in an immigrant metropolis: ethnic boundaries and the mixed
economy //American sociological review. – 1994. – С. 849-872.

³⁹ Dahinden J. Are we all transnationals now? Network transnationalism and transnational subjectivity: the differing
impacts of globalization on the inhabitants of a small Swiss city //Ethnic and Racial Studies. – 2009. – Т. 32. – №. 8. –
С. 1365-1386.

исследований этнических границ, практически не связанные между собой.

Первая волна связана с задачей отечественной послевоенной этнологии картографировать народы СССР и, в том числе, определить, где пролегает между ними «граница». Теоретические и эмпирические работы в этой области известны за авторством М.Я.Берзиной⁴⁰, Н.Г.Волковой⁴¹, В.И.Козлова⁴², П.И.Кушнира⁴³, А.Г.Манакова⁴⁴ и других. Бартианская же конструктивистская традиция представлена в России работами прежде всего таких исследователей, как Л.М.Дробижева⁴⁵, В.А.Тишков⁴⁶, В.С.Малахов⁴⁷, В.В.Коротеева⁴⁸, тогда как психологический аспект границы рассматривался Г.У.Солдатовой⁴⁹ и Т.Г.Стефаненко⁵⁰. Вместе с тем эти исследования редко используют концепт границы непосредственно, и исследований, где именно этническая граница была бы предметом анализа, за редким исключением (например, О.А.Богатова⁵¹ или В.М.Воронков⁵²) не проводилось, с этим связан существенный элемент новизны настоящей диссертации для отечественной науки.

Исследования этнических границ на данный момент – это разрозненная совокупность теоретических концепций, методологических подходов, в результате чего требуются усилия по интеграции теоретический и

⁴⁰ Берзина М. Я. Этнические территории, этнические границы и проблемы их картографирования //Проблемы
этнической географии и картографии/Отв. ред. СИ. Брук. М. – 1978. – С. 59.

⁴¹ Волкова Н. Г. Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа. – Наука, Гл. ред. вост. лит., 1973.

⁴² Козлов В. И. Этнос и территория //Советская этнография. – 1971. – Т. 6. – С. 89-100.

⁴³ Кушнер П. И. Этнические территории и этнические границы. – Изд-во Академии наук СССР, 1951.

⁴⁴ Манаков А. Г. Динамика этнических и конфессиональных границ к юго-западу от псковского озера до ХХ
века: историко-географический анализ (к вопросу о происхождении Сету) //Псковский регионологический
журнал. – 2011. – №. 11. – C. 132-143.

⁴⁵ Дробижева Л. М. Социальная и культурная дистанции. Опыт многонациональной России. М.: Институт
социологии РАН. – 1998.

⁴⁶ Тишков В. А. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной антропологии. – М.: Наука, 2003.

⁴⁷ Малахов В. С. Понаехали тут: очерки о национализме, расизме и культурном плюрализме. – М.: Новое
литературное обозрение, 2007.

Коротеева В. В. Теории национализма в зарубежных социальных науках. – М.: Изд-во РГГУ. – 1999. Солдатова Г. У. Психология межэтнической напряженности. – М.: Смысл. – 1998.

Стефаненко Т. Г. и др. Этнопсихология: практикум //Москва. – 2006.

⁵¹ Богатова О. А. Этнические границы в Мордовии: парадокс многоуровневой идентичности //Социологические
исследования. – 2004. – №. 6. – С. 69-75.

⁵² Воронков В. Мультикультурализм и деконструкция этнических границ //Мультикультурализм и
трансформация постсоветских обществ/Под ред. ВС Малахова и ВА Тишкова. М.: Институт этнологии и
антропологии РАН. – 2002. – С. 38-47.

эмпирической повестки дня в рамках единого подхода. Именно эту задачу призвана решить данная диссертационная работа.

Объект и предмет исследования

Объектом исследования является феномен этнических границ.

Предметом исследования является совокупность теоретических и эмпирических подходов, созданных в области исследований этнических границ в местных сообществах в городе.

Цель и задачи исследования

Цель исследования состоит в разработке теоретико-методологического подхода к объяснению механизмов появления, поддержания и изменения этнических границ в местных сообществах в городе.

Для достижения данной цели были решены следующие задачи:

1. Осуществлен историко-социологический анализ понятия этническая граница и, на основании критического анализа соответствующих исследований, выделены типичные его концептуализации в социологической литературе.

2. Сформулировано социологическое определение этнических границ в местных сообществах.

3. Выработан теоретический подход к изучению социальных границ, который лежит в основании теоретической модели исследования этнических границ в местных сообществах.

4. Проведен анализ эмпирических методов, используемых для изучения этнических границ в местных сообществах, выявлены типичные эмпирические дизайны.

5. На основе синтеза методов предложен и апробирован эмпирический дизайн для исследования этнических границ в местных сообществах города.

Теоретические и методологические основы диссертации

В основание диссертации положены

5. Теоретико-социологическая реконструкция и метатеоретический анализ как методы работы с концепциями и определениями. Методом теоретико-социологической реконструкции в работе восстановлена история использования концептов этнических и социальных границ, описаны дебаты вокруг определения этничности и эмпирических ее исследований, а также исследована история изучения межгруппового контакта, этнических категоризаций и динамики социальных связей. Метатеоретический анализ и синтез позволили соединить теоретические ресурсы из областей психологии и социологии, ранее не использовавшиеся для исследования этнических границ, интегрировать их в теоретическую схему и предложить методологический подход к исследованию этнических границ в городских районах.

6. Теория контакта, исследования социальной категоризации, сетевой подход, конструктивистские теории этничности в качестве ресурсов для создания теоретической модели.

7. Совокупность эмпирических методов, исследованных на предмет применимости к исследованию этнических границ. Среди этих методов:

a. Включенное наблюдение: автор диссертации и члены

исследовательской команды, которой он руководил, жили в районах исследования несколько месяцев. Было осуществлено порядка 120 часов наблюдений в общественных пространствах

района и на объектах социальной инфраструктуры (из них 40 часов автором).

b. Полуструктурированные интервью: было проведено 170 интервью
длительностью от 10 минут до 5 часов (из них 60 интервью
автором).

c. Дискурс-анализ: на основании интервью был проведен дискурс-
анализ с целью выявления категорий, которые использовали
информанты для описания людей, живущих и пребывающих в
районе, их атрибутов и норм в их отношении.

d. Полевой эксперимент: на основании результатов интервью и
наблюдений с использованием накопленных в районах контактов
была реализована серия полевых экспериментов, призванных
проверить возможность изменения характеристик этнических
границ в исследуемых районах.

Научная новизна исследования

Научная новизна данной диссертационной работы заключается в том, что:

8. Проанализированы и систематизированы существующие подходы к исследованиям этнических границ, создана критериальная база для этой систематизации.

9. Предложено определение этнических границ, синтезирующее существующие подходы и позволяющее работать с понятием этнической границы в его целостности.

10. На основании социологических и психологических подходов разработан общий подход к исследованию этнических границ в местных сообществах, предложен проект теоретического языка, наилучшим образом подходящего для исследования этнических границ, предложена теоретическая схема, которая позволяет объяснить

возникновение, поддержание и изменение этнических границ в местных сообществах в городе.

4. Проведена оценка надежности методов, ранее использованных для исследования этнических границ в различных эмпирических исследованиях. Проведен анализ типичных и оригинальных дизайнов, созданных на основе этих методов.

5. Разработана методология для исследования этнических границ, применимая к пространственно-социальным общностям (районам города, сельским поселениям и иным единицам, административным или вернакулярным, где происходит взаимодействие людей); методология и включенные в нее методы проанализированы на предмет применимости для исследования этнических границ в местных сообществах.

Основные положения, выносимые на защиту

1. На данный момент исследования этнических границ являются совокупностью разрозненных теоретических подходов, методических решений и конкретных исследований. Существующие подходы могут быть систематизированы на основании трех логик: разграничения, пограничья и отграничения.

2. Этническая граница – это социальное явление, складывающееся в результате категоризации индивидов на основании этнических классификаций, приписывания категориям определенных атрибутов, формирования норм поведения в отношении представителей соответствующих категорий, а также типичных практик взаимодействия между представителями различных категорий. Категории, атрибуты, нормы и практики – это пограничные явления. Вся совокупность пограничных явлений в местном сообществе – это конструкция границ.

3. Местное сообщество является пространством производства и поддержания этнических границ в рамках регулярных институционализированных и неинституционализированных взаимодействий. Воспринимая существующие в местном сообществе и транслируемые извне представления, а также ориентируясь на собственный опыт, индивиды создают определенную конструкцию этнических границ, которая поддерживается и изменяется посредством непрерывного взаимодействия, в том числе, работы с границами, в публичных пространствах.

4. Эмпирические исследования этнических границ в течение последних 50 лет осуществлялись на основании следующей совокупности методов сбора и анализа данных. Среди методов сбора данных – опрос, качественное интервью, наблюдение, экспериментальные методы, большие данные, среди методов анализа данных – неформализованный контент-анализ, дискурс- и нарративный анализ, статистические методы, сетевой анализ. Эти методы использовались преимущественно по отдельности, без установки на совмещение методов.

5. Исследовательский план, основанный на совмещении методов интервью, включенного наблюдения, полевого эксперимента и опросных техник, позволяет описать и проанализировать динамику конструкции границ в измерениях категорий, атрибутов, норм и практик в местном сообществе.

Апробация результатов

Основные положения, выносимые на защиту, прошли апробацию в ходе международного семинара по мультикультурализму «Строя интеркультурный диалог на национальном и региональном уровнях» (Архангельск, Россия, март 2015), международного симпозиума «Пути России» (Москва, Россия, март 2015), международного воркшопа «Восток на востоке, восток на западе, восток в России: миграция – адаптация - идентичность» (Суздаль, Россия, ноябрь

2014), международной конференции Ассоциации изучения национальностей (Нью-Йорк, США, апрель 2014), международной конференции по социальной интеграции мигрантов (Нетания, Израиль, май 2014), международной апрельской конференции ВШЭ (Москва, Россия, апрель 2014), международного конгресса международного союза антропологических и этнологических наук (Манчестер, Великобритания, август 2013), а также на семинарах «Постсоветский город» географического факультета МГУ (Москва, Россия, май 2015), Центра изучения гражданства и идентичности ИФ РАН (Москва, Россия, май 2013), «Кавказ и Средняя Азия» ИАиЭ РАН (Москва, Россия, апрель 2013), «Коммунитарная повестка дня», ФСФ РАНХиГС (Москва, Россия, июнь 2013). Результаты исследования, которое было осуществлено в рамках работы над диссертацией, в качестве статей были опубликованы в российских научных журналах.

Некоторые положения диссертационной работы обсуждались автором с ключевыми исследователями этнических границ: Андреасом Виммером, Жанин Даинден, Франком ван Тубергеном и Ричардом Альбой. Теоретико-методологические разработки, представленные в диссертации, также стали частью НИР, выполненных в рамках Государственного задания Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (в частности НИР «Анализ барьеров взаимодействия иноэтничных мигрантов и принимающего сообщества в мегаполисах», выполненный в 2014 году, а также НИР «Пути повышения эффективности существующих моделей и практик интеграции мигрантов», выполняемый в 2015 году).

Теоретическая и практическая значимость исследования

Консолидация теоретических ресурсов, формулировка общей

теоретической рамки для исследования этнических границ в местных сообществах и создание решений для операционализации этнических границ

является важным шагом на пути к накоплению знания о том, как появляются, поддерживаются и меняются этнические границы в городских районах, создаваемого на едином теоретическом языке и на основании одних и тех же наблюдаемых явлений. На практическом уровне данная диссертационная работа позволяет способствовать поддержанию межэтнического мира в городских районах: создавать механизмы интеграции иноэтничных мигрантов, готовить специалистов по организации местных сообществ и интеграции мигрантов, медиировать конфликты между разными группами и не допускать насилия на национальной почве.

Структура и объем работы

Исследования этничности как парадигма для исследования этнических границ

Начиная с 80-ых исследования того, что затем будет концептуализировано как социальная граница, распространяются на многие области общественных наук. Среди областей, где так или иначе применялся этот концепт или эвристика, с ним связанная: социология науки, стратификационные исследования, гендерные исследования, исследования этничности, международные отношения.

Одной из ключевых проблематик современных стратификационных исследований, являются механизмы воспроизводства неравенства в обществе. На основании работ П.Бурдьё стало известно, что такое воспроизводство напрямую связано с системой различений, существующих в обществе, культурой, привязанной к той или иной категории, символическим насилием осуществляемым доминирующей группой, в рамках которого одна культура оказывается «правильнее» другой, а также последующей по разному происходящей группировкой по этому принципу. Бурдьё сначала изучил, каким образом воспроизводится неравенство в школьной системе [94], а затем расширил применимость открытых им механизмов на общество в целом, предложив оригинальную концепцию воспроизводства классовой структуры посредством вкусовых пристрастий в работе «Различение: социальная критика суждения о вкусе» [93]. В каждой из работ ключом к пониманию механизмов воспроизводства была совокупность символических границ, определяющих поведение действующих. В первой работе исследуется, каким образом школа транслирует культуру доминирующего класса и сортирует учащихся по принципу принадлежности к ней. В результате дети из высших классов получают хорошие оценки, в связи с этим у них есть возможность поступить в лучшие высшие учебные заведения и, в конечном счете получить лучшие работы, где они встретят людей с похожими траекториями. Дети же из низших классов, не понимаюшие, что их низкая успеваемость связана не с отсутствием таланта, а с тем, что прививаемся им культура не транслировалась в их семьях, оказываются ниже мотивированы к учебе, и вся их дальнейшая траектория оказывается предопределена символической границей, помещенной в сортировочную машинерию школьной системы. В «Различении…» автор показывает, каким образом вкус оказывается связан с классовой принадлежностью и как за счет группировки по вкусам, классы воспроизводятся как закрытые для чужаков группы, маркеры которых становятся пропуском в одни круги и волчьим билетом в других. Перевод Бурдьё на английский вызвал лавинообразный поток работ о классовом воспроизводстве, написанных в США. Одно из направлений исследований, в рамках которого в фокусе оказывается идентичность как следствие работы над границами, лучше всего можно проиллюстрировать работой Д.Халле [181] о классовых атрибутах декорирования домов на рождество. Согласно ее гипотезе, представители разных классов должны по-разному украшать свои дома к празднику. Эмпирическое исследование, однако, таких различий не выявило, и уже в работе Дж.Р.Холла [180] предполагается, что рынок культурного потребления гетерогенен, и разные статусные аспекты становятся материалом для работы над границами в разных ситуациях.

Согласно исследователям гендера Дж.М.Герсон и К.Пайсс [166], гендерные исследования – это прежде всего исследования границ, определяемых авторами как «сложные структуры – физические, социальные, идеологические и психологические – которые устанавливают различия и сходства мужчин и женщин между собой и внутри себя …а также определяют и ограничивают поведение для каждой гендерной группы» [166]. Предполагается, что индивиды несознательно категоризируют друг друга в первую очередь как как мужчину или женщину, и дальнейшее наблюдение за его поведением будет одновременно наблюдением за соответствием или несоответствием поведения друг друга гендерным нормам. Каждое взаиимодействие, таким образом, будет либо поддерживать их, либо модифицировать [308]. Сознательная или несознательная попытка поддержания или модификации норм, связанных с тем, как мужчина или женщина должны вести себя, одеваться или говорить путем ли практики соответствующего поведения или убеждения в необходимости вести себя определенным образом является работой над гендерными границами. С.Эпштейн делает обзор исследований того, каким образом гендерные границы складываются, поддерживаются и меняются на рабочем месте, в связи с восприятием работы в качестве «мужской» или «женской», и формулирует соответствующую исследовательскую повестку дня [146]. Среди наиболее показательных исследований, на которые она ссылается – работа П.Роос [314]. В ней показано, как в связи с компьютеризацией книгопечатания изменились представления о том, люди какого пола должны ей заниматься. Если до перехода на компьютеры книги печатали в цехах с помощью железных машин, и участниками процесса эта работа воспринималась как мужская и рабочая, после изменения в технологии, когда мужской компонент работы был технологизирован, а сами работники перебрались из цехов в офисы, работа перестала удовлетворять идентичности наборщиков: «Я не знаю, чем я занимаюсь. Эта работа не мужская, она мне не подходит. [Компьютеры] делают из нас слабаков…» [118]. Работа наборщиком, таким образом, поменяла свое положение относительно гендерной границы: до эпохи компьютеров она находилась с мужской ее стороны, после – оказалась на женской. Сходная логика прочтения гендерных границ, но иной объект исследования – в работах Э.Дитро, которая изучает то, каким образом те или иные книги воспринимаются детьми и подростками как книги «для мальчиков» и «для девочек», что происходит, если эта граница нарушается и как возможно ее изменение в обстоятельствах школьного класса [143]. Значительный интерес в связи с исследованиями границ представляют работы, посвященные сексуальности. Например, А.Штейн [354] показывает, каким образом конструировались и трансформировались границы между лесбиянками и прочими женщинами с 50-ых годов. Если на первых этапах лесбиянство было связано с влечением к человеку своего биологического пола, и граница была прочерчена по этому основанию, в 70-ых годах влечение перестало быть основой для различения – на смену ему пришло культурное понимание явления и лесбиянкой в некоторых кругах стала считаться любая женщина, разделяющая определенный набор ценностей, вне зависимости от пола актуального партнера и специфики сексуальности, которая оказалась очевидно сложнее простой бинарной оппозиции.

Другой важной областью, в которой уже несколько десятилетий используется идея социальных границ – это исследования профессий. Внимания заслуживается книга М.Ларссон «Подъем профессионализма» [231], в которой на британском и американском историческом материале показано, что такое современные профессии и как они сложились. Отталкиваясь от ряда подходов, согласно которым профессия – это реализация общественной потребности в определенном благе или набор знаний и умений, необходимый для выполнения тех или иных задач, она демонстрирует, что профессионализация была связана с деятельностью определенных групп буржуазии, направленной на повышение коллективного социального статуса. И основным механизмом этой деятельности была формулировка различений и установление границ между этими и другими группами на основе компетенций и членства в профессиональных организациях. В фокусе исследований Ларссон – границы между профессионалами и непрофессионалами со сходными компетенциями. Другой границей, интересующей исследователей, является граница между профессионалом клиентом, когда речь идет о «помогающих» профессиях – врачах или психологах.

Теоретический подход для исследования этнических границ в местных сообществах

Это равно применимо как к теории социального конструирования реальности П.Бергера и Т.Лукманна [3], так и к теории структурации Э.Гидденса [15]. Приведенные теории говорят о важности взаимной категоризации в социальных процессах, прежде всего на индивидуальном уровне, однако категории являются значимыми «медиаторами» отношений и для другого уровня анализа [206]. В известной работе Пауля Виллиса [387] показано, как дети рабочих с самого детства категоризированные в качестве рабочего класса, во взаимодействии между собой, со взрослыми и с представителями других классов, осваивают соответствующие практики, не связанные с работой как таковой, и тем самым рабочий класс воспроизводится. Это исследование лежит в логике исследований Пьера Бурдье [94], посвященных воспроизводству неравенства в образовательной системе, когда внешняя социальная категория с соответствующими ей атрибутами практикуется и интернализируются людьми, обладающими сходными социальными позициями. Нельзя пройти мимо и государственной категоризации населения, исследования которой черпают вдохновение в работах М.Фуко [159], связанных с техниками власти, а также Дж.Скотта, впервые на детально разобранных примерах рассказавшего широкой научной аудитории о государственном взгляде как о взгляде категоризирующем [38].

Современное государство – активный игрок в поле создания и практики социальных категорий, оно занимается учетом населения на основании важных социальных и экономических категориях и на этом основании перераспределяет доходы методами фискальной и социальной политики. Категоризация – пронизывает социальную жизнь. Будучи основанной на элементарных взаимодействиях актора с его окружением, детально описанных в традиции символического интеракционизма, категоризация является спутником любых взаимодействий, при этом взаимодействующими могут быть как отдельные индивиды, так и более крупные социальные единицы – группы, организации, государства.

Ричард Дженкинс в работе, посвященной социальной категоризации, приводит многочисленные контексты, в которых она происходит: первичная социализация, рутинные публичные взаимодействия, сексуальные отношения, отношения между и внутри сообществ и неформальных групп, отношения родства, медицина и лечение, вторичная социализация, рыночные отношения, маркетинг, трудоустройство, администрирование, социальный контроль, организованная политика, социальная политика, официальные классификации, наука [206]. Этническая категоризация (категоризация, в рамках которой категории носят этнический характер, т.е., связанный с культурными различиями), является частным случаем социальной классификации и существует в той же логике. Этнические категории интернализируются в ходе первичной социализации, являются предметами спора в рамках повседневных взаимодействий, а также инструментами управления для государств. Ниже будет представлен обзор исследований, посвященных повседневным этническим категоризациям, а также рассказано о категоризациях, агентами которых являются СМИ и государство.

Государство становится агентом этнических классификаций и категоризаций сравнительно недавно, однако за достаточно короткий период в век или полтора этнические классификации, производимые государством, пронизали общественную жизнь во всем ее разнообразии. Среди инструментов, применяемых государством только лишь для формальных категоризаций – переписи населения, регистрация рождения, паспорта и другие основные идентификационные документы, при этом как основания для категоризации, так и конкретные категории различались от ситуации к ситуации [220]. Чисто советское понятие «национальности», связанное с «этническим» происхождением человека, было зафиксировано в «пятой графе» паспорта и в типичном случае передавалось по наследству, израильская и турецкая классификации в удостоверениях личности предполагает отсылает к религии, а в Руанде и Южной Африки – к расовой принадлежности [163].

Между тем, в складывающихся национальных государствах Европы, идеология которых состояла в создании общности – культурной, как в государствах Центральной и Восточной Европы, или гражданской, как в Западной Европе и прежде всего во Франции – этническая классификация государством не применялась, поскольку его прагматика в первую очередь состояла в сборе налогов и комплектации армии из призывников, расовые или культурные различения значения в этой связи не имели.

С развитием статистического учета, как показывают Дэвид Кертцер и Доминик Ариэль [220], встал вопрос о том, кого следует учитывать. В Европе в ходе заседаний Международной статистической комиссии, заседавшей регулярно на протяжении 30 лет в середине XIX века было решено фиксировать всех проживающих на территории страны, а также – несколько позже – граждан страны в связи с установкой на строительство национального государства с гражданством в качестве основой категории членства [220, c. 8]. Граждан фиксировали и переписи США, проводившиеся раз в 10 лет с 1790 года, в результате чего в первые переписи не попали ни негры, ни индейцы, не имевшие гражданства [67]. Некоторые переписи фиксировали также место рождения (например, США с 1880 года), в связи с введением ежегодной квоты в 2% на миграцию из соответствующих стран. Вслед за этим, однако, в разных частях света государства стали фиксировать культурные категории. Нужно отметить, что на начало XX века язык культурных различий был преимущественно расовым. Характерно название книги британского историка Роберта Сеттона-Уотсона, посвященной венгерским словакам и написанной в 1908 году: «Расовые проблемы в Венгрии» [331].

С возникновением Лиги Наций после Первой мировой войны расовый язык применительно к ситуации Европе перемещается за пределы консенсуса (его воскрешение в 30-ых годах в Германии уже тогда шло вразрез с легитимной практикой этнической категоризации в Европе) [220, c. 12], однако оказывается широко применимым в колониях, где, во-первых, было необходимо каким-то образом категоризировать население, оказавшееся под колониальным правлением, во-вторых, это население очевидно не относилось к нации (или нациям) колонизаторов, а значит, языковых ограничений, накладываемых на описание ситуации в Европе, там не было [196;113]. Наиболее характерным примером колониальных классификаций с последующим результатом в виде геноцида, является пример Руанды, где бельгийская колониальная власть на базе довольно сложной и неоднозначной этнической ситуации (с возможностью индивидуального перехода из группы в группу) используя европейский расовый дискурс сконструировало категории «хуту» и «тутси», атрибутировав каждой из этих категорий четкие расовые характеристики (происхождение, физические показатели) и положившись в своем правлении на группы тутси-элит [348]. Это различие – в постколониальный период – было закреплено в переписях и идентификационных картах и «ожило» в хуту-национальном движении. Считается, что эти классификации стали одной из причин резни, в ходе которой погибло более 600 тысяч представителей тутси. Внешние по отношению к управляемым расовые и культурные категории в рамках управленческих практик навязывались повсеместно.

Теория контакта как ресурс для описания психологических механизмов функционирования этнических границ в местных сообществах

Для начала будет представлено краткое описание методов и контекста их использования для исследования различных аспектов этнических границ, затем будет представлено описание типичных и оригинальных исследовательских стратегий.

Опрос – метод сбора данных, в рамках которого характеристики респондента эксплицируются посредством серии вопросов в ходе интервью или анкетирования – используется для исследования трех из четырех аспектов границы: атрибутов (например, выраженности стереотипов), норм (например, установок на те или иные контакты с представителями иных групп), и практик (например, распространенности того или иного поведения по отношению к представителям тех или иных категорий). Исследование категорий как таковых в рамках опросных техник затруднено в связи с жесткостью инструментария, которую подразумевает метод – либо этнические категории уже заложены в инструмент, и объектом исследования является их атрибут (например, стереотип), либо этнические категории предлагает сам информант – в рамках открытых вопросов. В ходе одного из исследований [9] автор пробовал экспериментировать с включением вопроса «Какие народы живут в Москве?» в анкету, однако хороших результатов получено не было. Вместе с тем, опрос как метод исследования границ начиная с исследований социальной дистанции Эмори Богардусом [92] и его последователями [283] - один из наиболее распространенных.

Качественное интервью как метод сбора данных, в рамках которого исследователь задает вопросы информанту, не структурируя или не в полной мере структурируя ход беседы [26, c. 181-183], пожалуй, является наиболее распространенным в рамках исследования этнических границ. Среди пограничных явлений, изучение которых в разных исследованиях осуществлялось методом интервью, и категории (в пример можно привести исследования Р. Саньека, в ходе которых он методом интервью выявлял распространенные на определенной территории этнические категории [327]), и атрибуты (пример – многочисленные исследования, в ходе которых информант должен эксплицировать представления о соответствующих группах, в т.ч. исследование Ф. Гил-Вайта, который изучал казахско-монгольское пограничье и выявлял представления представителей этих категорий друг о друге в ходе глубинных интервью), нормы (можно вспомнить исследование Л. Хилкер, в котором она исследует установки хуту и тутси в отношении друг друга через 10 лет после геноцида [195]), и практики (практически любое исследование, проводимое в том числе методом глубинного интервью, будет исследованием практик. Хилкер, исследуя установки, неизбежно исследовала также и практики взаимодействия между представителями категорий хуту и тутси, являвшиеся функцией от установок и диалектическим образом их воспроизводивших).

Наблюдение, метод, цель которого в общем виде состоит в фиксации поведения людей, очищенного от воздействия ситуации исследования [26, c. 131-132] (при всех вариациях этого метода), также используется для исследования всех аспектов этнической границы, однако уместно отметить, что идеально-типическим объектом исследования являются именно практики, фиксация которых позволяет идентифицировать проявления границы непосредственно, что затруднено в интервью. Фиксация практик, однако, это одновременно и фиксация этнических категорий, возникающих в разговорах между участниками ситуаций, их атрибутов и установок. Примеров исследования этнических границ методом наблюдения можно привести множество – начиная от «классических» антропологических работ (например, исследование переходов границы между фор и баггара Г.Холланда, прожившего некоторое время в Дарфуре) до современной «городской антропологии», одним из хороших примеров которой последнего времени являются, например, работы С. Аптекар [72].

Эксперимент – «опытное исследование воздействия отдельного фактора (или нескольких факторов) на интересующую исследователя переменную» [18, c. 52] - также используется для исследования этнических границ. Стандартными объектами экспериментальных исследований среди пограничных явлений являются, прежде всего, атрибуты, установки и практики, а ограничения, связанные с формализованностью, характеризующие опрос, распространяются и на эксперимент. Вместе с тем, разнообразие типов экспериментов («классический» лабораторный эксперимент, полевой эксперимент, квази-эксперимент, ломающий эксперимент и проч.) позволяют ему довольно широко использоваться в исследованиях границ. Традиция исследований контакта, объектом которой являются стереотипы, т.е., атрибуты категорий, в качестве основного использует лабораторный и полевой эксперименты. Нейронаучные исследования установок, в ходе которых фиксируется реакция на экспонирование различных «этнических» стимулов, осуществляются практически полностью методом лабораторного эксперимента. Квазиэкспериментальным можно назвать метод, в рамках которого исследователь, как в экспериментах Гарольда Гарфинкеля, «проверяет на прочность» социальную реальность. К такого рода экспериментам можно отнести, например, исследование, в ходе которого студенты одного из университетов в ЮАР проникали на вечеринки «только для белых» и «только для черных», сами будучи чернокожими и белыми, соответственно, и фиксировали реакцию на них, из которой затем в ходе анализа были выведены нормы, на основании которых в этих пространствах строится взаимодействие между людьми [74]. Существуют популярные в современной американской политической науке «эксперименты полевой лаборатории» (fieldlab experiments), в ходе которых участники экспериментов играют в игры, разработанные в рамках теории игр, например, в т.н. «игру диктатор», в ходе которой участник распределяет деньги между членами своего сообщества и граница фиксируется в том случае, если существует разница между распределением денег (т.е., установками) между разными категориями людей [386;189].

Набирающие популярность «большие данные» [255] и принципиально разнообразные и нетривиальные способы их «добычи» [155, c. 37] (mining) – еще один «куст» методов, использовавшихся или имеющими потенциал для использования в ходе исследования этнических границ. Хорошим примером является исследование Андреаса Виммера и Кевина Льюиса [392], которые собрали данные фейсбука о дружбах и совместных фотографиях студентов колледжа и показали, что, если на основании простых дружб говорить об этнических границах нельзя, то анализ появления на совместных фотографиях говорит о том, что «по-настоящему» они дружат только с представителями своей категории.

Таким образом, можно говорить о том, что опрос, интервью, наблюдение, эксперимент и извлечение данных является пятью наиболее распространенными способами сбора данных в исследованиях этнических границ. Традиционное различение между методами сбора и анализа данных заставляет отдельно описать и классифицировать методы анализа данных, применяемые в рамках исследования этнических границ. В рамках этой работы будут выделены четыре таких метода – неформализованный контент-анализ, дискурс- и нарративный анализ, сетевой анализ, а также статистический анализ.

Неформализованный контент-анализ – это метод, наиболее часто использующийся в ходе анализа глубинных интервью, когда объектом анализа являются не столько категории, сколько сообщения об установках и практиках, содержащиеся в интервью. Одной из наиболее применимых техник организации данных в рамках этого анализа является техника осевого кодирования [216], созданной в рамках заземленной или обоснованной теории. Смысл этой процедуры состоит в выделении фрагментов интервью, посвященный той или иной тематике и последующего единовременного анализа этих фрагментов. Такая техника использовалась, например, в ходе исследования А. Рочевой, посвященной в том числе проведению границ между киргизами и другими категориями на съемных квартирах [36].

Отдельно следует выделить разного рода текстовый анализ, позволяющий выявлять и анализировать категории и их атрибуты. Эти методы анализа связаны с концепцией текста, разработанной в гуманитарных областях – семиотики [30] и культурологии [345] – и перекочевавшей вместе с подходами к эмпирическим исследованиям в социальные науки после т.н. «лингвистического поворота» [313]. Среди этих методов – формализованный контент-анализ, более мягкий дискурс-анализа, укорененный в этнометодологической традиции конверс-анализа, а также нарративный анализа. Основываясь на структуралистских и постструктуралистских идеях, эти подходы подразумевают наличие разного рода структур, которые отражаются в текстах и должны быть выявлены в ходе исследования. Текстовый анализ этнических категорий и их атрибутов, таким образом, может быть применен к различным текстам – в узком и широком пониманиях: к газетам [301], фильмам [124, c. 191-200], праздникам и дням памяти [84], а также транскриптам интервью и другим полевым данным.

Результаты эмпирического исследования этнических границ в местных сообществах

Неготовность местных родителей общаться на детских площадках с мамами-мигрантами, тем более если последние не говорят или плохо говорят по-русски и/или носят хиджаб, приводит к сегрегации – к тому, что женщины-мигранты формируют свои отдельные круги общения. Ношение хиджаба в этом смысле – очень мощный «сигнал» и внешний признак, который отталкивает местных жителей и притягивает других женщин, практикующих ислам. Так, в процессе исследования Н., встреченная первая женщина-мигрант из Таджикистана, которая практикует ислам и носит хиджаб, приобретала подруг-мусульманок буквально на глазах исследователей.

В итоге недостаточное владение русским языком и неуверенность в своих языковых компетенциях препятствуют взаимодействию женщин-мигранток на детских площадках с родителями из числа местных жителей. В то же время, местные жители «прочитывают» женщин-мигрантов как агрессивно настроенных в их отношении и сами проявляют то же негативное отношение. Женщины-иноэтничные мигранты начинают общаться между собой, что местные жители интерпретируют как нежелание интегрироваться в местное сообщество. Р1: Ну подождите, а зачем вообще включать их? В наш круг? Они прекрасно ходят себе в свой круг общения и собираются таким же кругом? Р4: Они их изначально воспитывают, как то, что… Р1: Не-не, я говорю к тому что они не одни сидят – у меня в доме полдома вот таких вот, они собираются целой кучей ,вот живут через подъезд – и спокойно себя чувствуют, они собираются целой компанией. У нас разные дела. У нас разное мировоззрение. Мы там всю жизнь жили так, у них свой взгляд на мир. У них даже если взять семью – у мужчины там женщина только следит за домом, за семьей, за детьми. У нас другой менталитет, у нас женщина и работает, и детьми следит, и за семьей следит, и свою карьеру строит. И ну то есть все. У них не так. Мужчина зарабатывает, мужчина приносит в дом, добытчик. Они – только с детьми. Ну у нас совершенно разный менталитет, зачем их пересекать.

Таким образом, детские площадки являются пространством, в рамках которого происходит взаимодействие между представителями различных категорий. И, если взаимодействие между детьми достаточно интенсивно, взаимодействие их родителей обусловлено совокупностью взаимных негативных ожиданий – представлений и опасений – в результате чего, «русские» и «мигрантские» мамы между собой практически не общаются, формируя два не связанных социальных круга. Нахождение в одном пространстве, однако, заставляет создавать интерпретации, и, в результате, в среде «русских» мам складывается представление, согласно которому «приезжие» настраивают своих детей против «русских», «мигрантские» же мамы уверены, что «русские» их отвергнут из-за плохого знания русского языка (что не мешает складываться многоязыковым группам «мигрантских» мам). Описание того, как складываются этнические границы на детских площадках является типичной иллюстрацией взаимодействия и взаимной категоризации домохозяек, относящихся к разным категориям, в районах города, а также примером описания общественного пространства или объекта социальной инфраструктуры, исследование которого позволяет ответить на вопрос – как складываются, поддерживаются и изменяются этнические границы в районах города.

Включенное наблюдение, в рамках которого исследователь несколько дней регулярно приходил на площадку, наблюдал, взаимодействовал с ее «населением», фиксировал наблюдения в дневник, а также транскрибировал интервью, там взятые, позволило выявить и описать то, как осуществляется работа с границами на детских площадках. Исследователь мог наблюдать «в режиме реального времени», каким образом формировались «мусульманские» круги общения, как складывались отношения между «местными» и «иноэтничными» родителями, т.е., практический аспект границы. Насыщенное описание, представленное выше, является важным элементом общего описания границ и, будучи сделанным на основе наблюдения, указывает на необходимость этого метода для исследования этнических границ в местных сообществах. Важным его достоинством является возможность зафиксировать работу с границами и их изменение. Вместе с тем, поскольку возможность изменения границ является ключевой для теоретической схемы, предложенной в первой главе, требуются более жесткие методы для фиксации этого изменения. В следующем параграфе будет представлен полевой экспериментальный дизайн, призванный зафиксировать изменение ряда пограничных явлений, произошедшее в результате специально организованного контакта.

Эксперимент как метод позволяет показать, каким образом воздействие тех или иных факторов может воздействовать на состояние тех или иных пограничных явлений и конструкции границ, в целом. Эксперимент, представленный ниже, был осуществлен в логике теории контакта, целевой группой его были учащиеся районной школы, пограничным явлением, на которое было осуществлено воздействие, являлись, атрибуты этнических категорий, которые, как показало наблюдение и интервью, распространены в городских районах и, конкретнее, в среде школьников, а также установки в отношении этих категорий, а экспериментальным воздействием было взаимодействие с представителями соответствующих категорий. Важно также отметить, что техника измерения экспериментального воздействия – два последовательных замера по идентичной анкете – можно квалифицировать как лонгитюдное мониторинговое исследование, которое, вне зависимости от того, осуществляется ли экспериментальное воздействие, может быть использовано для исследования изменения этнических границ в местных сообществах в течение времени.

Экспериментальное воздействие, осуществленное в ходе эксперимента, является адаптацией практики борьбы с предубеждениями, созданной в 2000 году в Дании и известной как «Живая библиотека». Метафорический ряд, заложенный в основание практики, предполагает, что представители групп, в отношении которых в обществе существуют стереотипы являются «книгами», представители общественного мейнстрима – «читателями», а организаторы практики – «библиотекарями».

Эксперимент был проведен в одной из районных школ. Хотя установка классической «Живой библиотеки» состоит в репрезентации максимального числа категорий – этнических и неэтнических – в отношении которых в обществе существуют предубеждения, в рамках данного эксперимента для унификации экспериментального воздействия было решение редуцировать количество «книг» до четырех, и выбрать те, которые в сознании обывателя «схлопываются» в рамках единого образа – образа «этнического чужака». Фактический набор книг был следующий: (1) русская мусульманка, (2) мусульманин-дагестанец, (3) киргизская мигрантка, (4) киргизский дворник. Для участия в эксперименте были отобраны два класса – экспериментальный и контрольный. За несколько дней до проведения эксперимента в обоих классах был проведен замер, затем в экспериментальном классе было сделано небольшое сообщение о том, что такое Живая библиотека и о том, какие книги они смогут выбрать. В день проведения мероприятия «книги» были размещены на стульях по периметру актового зала, участников экспериментальной группы группами по 7-8 человек снимали с уроков и отправляли в актовый зал. Перед входом они сообщали, с какими «книгами» они настроены поговорить и, заходя в зал, садились на стулья напротив соответствующих «книг». Предварительно – в ходе подготовительных разговоров с книгами – был составлен список тем, на которые «книге» было бы интересно поговорить, и поэтому, если у участников не было своих вопросов или вопросы иссякали, они могли воспользоваться «шпаргалкой». Через 15 минут каждой группе сообщалось, что до конца беседы остается 5 минут, а через 20 участникам предлагалось выбрать другую «книгу» для «чтения», разговор с которой происходил в течение следующих 20 минут. С окончанием урока сменялась и группа участников – место первой восьмерки в зале занимала вторая, а вслед за ней и третья и так, по единой процедуре, проходил эксперимент. Через неделю осуществлялся повторный замер.