Гражданская активность в современной России: возможности концептуализации и эмпирического изучения Савельева Евгения Александровна

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА 1. Теоретико-методологические основания социологического анализа гражданской активности 26

1.1. Теория гражданского общества: историческая эволюция моделей и индикаторов 27

1.2. Концептуализация гражданской активности в рамках теории гражданского общества 35

1.3. Теория ценностей как фундамент изучения гражданской активности 53

1.4. Концептуализация гражданской активности в рамках теории ценностей 63

1.5. Обыденные концептуализации гражданской активности 74

ГЛАВА 2. Ключевые характеристики гражданской активности в современной россии (по материалам эмпирических исследований) 80

2.1. Интернет как базовое «поле» гражданской активности 84

2.2. Типы Интернет-пользователей по степени вовлеченности в гражданскую активность 98

2.3. Мотивация гражданских активистов и барьеры на пути гражданского активизма 118

2.4. Структура гражданского общества: от суперактивистов до аутсайдеров 143

Заключение 183

Библиография

• Концептуализация гражданской активности в рамках теории гражданского общества
• Концептуализация гражданской активности в рамках теории ценностей
• Типы Интернет-пользователей по степени вовлеченности в гражданскую активность
• Структура гражданского общества: от суперактивистов до аутсайдеров

Введение к работе

Актуальность темы диссертационного исследования

В отечественной и зарубежной социологии и - шире - в обществоведческой литературе сложилась богатая традиция изучения гражданского общества, социальных движений, разнообразных проявлений солидарности, политической активности, однако накопленные данные и концептуальные модели далеко не всегда позволяют правильно оценить гражданскую активность в российском обществе, поскольку таковая сконцентрирована, как правило, на уровне отдельных граждан и небольших групп и зачастую не имеет институционального характера. «Гражданское общество возникает и процветает только тогда, когда есть общественные организации, а также инициативные граждане, т.е. когда организации укореняются в общественной структуре и принимаются обществом, а гражданская активность может опереться на прочную организационную базу»¹. На данный момент в России фиксируется слабое развитие общественных организаций, при этом количество инициативных граждан возрастает, поэтому необходим анализ не гражданского общества как такового, а гражданской активности, которая растет и без организационной базы. Иными словами, если рассматривать гражданскую активность исключительно сквозь призму сложившихся в данной сфере организаций, то мы упустим из виду основной формат ее проявлений в современном российском обществе - нерегулярную, неин-ституционализированную, а также не «увидим» масштабы распространения активной гражданской позиции как внутренней готовности к гражданской активности, которая в большинстве случаев может и не иметь внешних проявлений.

Кроме того, нельзя не отметить, что со второй половины 2000-х годов в России в очередной раз начинается цикл роста гражданской активности (предыдущими пиками были конец 1980-х и начало и конец 1990-х годов), причем ее содержание и формы значительно изменились по сравнению с предыдущими периодами. Во-первых, на первый план в мировоззренческом комплексе молодых поколений выходит понятие «качество жизни», что приводит к повышению гражданской инициативы: люди готовы прикладывать усилия, предпринимать активные действия ради того, чтобы сделать жизнь - свою и окружающих - более «качественной». Во-вторых, Интернет становится эффективным и действенным инструментом организации социально ориентированной деятельности не только в онлайне, но и в реальной жизни, что выводит гражданскую активность на повестку дня в самых разных и весьма широких слоях населения. В-третьих, в современном мире постоянно происходят события, подталкивающие к гражданской инициативе в качестве стратегии преодоления их негативных последствий. Речь идет как об экологических катастрофах, требующих немедленной и массовой мобилизации на борьбу с ними (например, пожары в Центральном и Приволжском федеральных округах летом 2010 года, наводне-

Бюрш М., Ланг С, Хертель А. Гражданское общество и гражданская активность в России. Апрель 2010 г. // URL: .

ниє в Крымске в 2012 году и др.), так и о событиях, затрагивающих интересы всех граждан (скажем, подозрения в фальсификации результатов выборов в Государственную Думу вывели людей на акции «За честные выборы» с требованием расследовать случаи нарушений; впоследствии из активистов было организовано движение наблюдателей на выборах).

В России в последние годы возникли различные волонтерские движения, которые осуществляют поиск пропавших людей, сбор вещей и денег в случае экологических катастроф и т.д.; движения автомобилистов, защитников бездомных животных и пр.; товарищества собственников жилья, благотворительные сборы и т.д. В 2011-2013 годах по стране прокатилась волна массовых митингов и акций (например, «За честные выборы», «Большой белый круг», «Марш миллионов», «ОккупайАбай» и др.), свидетельствующая о нарастающей активности граждан. Причем, по данным Левада-центра, за последние десять лет стабильная доля примерно в 60% россиян считает, что стране нужна оппозиция власти², т.е. граждане вполне осознают необходимость ее контроля.

В России наблюдается рост масштабов и «градуса» гражданской активности, но, безусловно, большинство людей не участвует ни в каких ее видах (кроме достаточно хорошо развитой благотворительности - привычка помогать деньгами или вещами хотя бы разово, нерегулярно уже стала частью жизни большинства россиян), хотя в многочисленных опросах общественного мнения и заявляют о потенциальной готовности проявить себя в качестве активных граждан на стезе добровольных инициатив. Данное положение дел вполне соответствует общенаучному тренду трактовать гражданскую активность как заинтересованное участие в различных повседневных практиках, т.е. необязательно быть членом политической партии или общественной организации, чтобы считаться «человеком с активной гражданской позицией» - достаточно проявлять инициативу (но делом, а не словом) в повседневной жизни (участвовать в субботниках, ездить с волонтерскими акциями в детские дома и т.д.).

Таким образом, в свете всего вышесказанного актуальной представляется разработка методологического подхода к изучению гражданской активности, соответствующего нынешнему состоянию и тенденциям развития российского общества, а именно - комплексное рассмотрение гражданской активности в рамках теорий гражданского общества и ценностей с учетом потенциала Интернета и масштабов нерегулярной и неинституционализированной активности, которое позволит сформулировать ее концептуальное и операциональное определение для целей эмпирического анализа (например, таких ее аспектов, как перспективы и барьеры на пути гражданского активизма, потенциал различных социальных групп, факторы, влияющие на уровень гражданской активности в российском обществе и определяющие ее нынешние и будущие масштабы).

Левада-центр: Необходимость политической оппозиции и поддержка «оппозиционных» требований // URL: .

Степень научной разработанности проблемы

В социологической литературе проблематика гражданской активности достаточно хорошо представлена, причем в самых разных форматах - монографиях, статьях, аналитических обзорах по результатам опросов и т.д. Начиная с 2010 года количество отечественных публикаций по рассматриваемой проблематике неуклонно увеличивается в связи с нарастанием масштабов гражданской активности, например, была создана специальная электронная библиотека «Гражданское общество в России», где собрано более 1000 публикаций по разным аспектам и видам гражданской активности.

Тема гражданской активности начала разрабатываться в XIX веке - до этого ученых больше интересовало государство, экономика и общество в целом. А. де Токвиль и А. Грамши рассматривали участие в политических ассоциациях и организациях как противостояние государству (гражданское обще-ство на данном этапе понималось как все, что вне государства) . Ю. Хабермас -один из основоположников подхода, согласно которому гражданская сфера -совершенно особая, основанная на равенстве, солидарности, справедливости и т.д., и эта трактовка заложила фундамент современного понимания гражданской активности как добровольных инициатив граждан, нацеленных на решение общественных проблем ради достижения перечисленных ценностей. Благодаря Хабермасу формируется традиция разделения экономического, государственного и «третьего» сектора⁴ - изучение гражданского общества теперь связано с анализом гражданской активности как основанной на солидарности, которая «происходит из традиционных форм общественных обязательств»⁵.

Для Дж. Александера гражданская сфера - «арена солидарности не узко понимаемой как коммунитарная и партикулярная концепция, а в более универсалистских терминах, "Мы-чувство" национального, регионального или интернационального сообщества, чувство связанности с "каждым членом" сообщества, которая выходит за пределы взятых в отдельности обязательств, узких ло-яльностей и частных интересов»⁶. Впрочем, хотя «солидарность - центральное измерение социального порядка и социального конфликта, в значительной сте-пени это понятие отсутствует во влиятельных теориях современных обществ» .

В российской социологии традиция изучения гражданского общества и роли личности в общественном развитии оформилась в дореволюционный пе-

о

риод в рамках «субъективной школы» . Советский период отмечен перерывом в

³ См.: Токвиль А. Демократия в Америке. М., 1992; Грамши А. Избранные сочинения. М., 1957. Т.З. ⁴Хабермас Ю. Вовлечение другого. Очерки политической теории. СПб., 2001. С.382.

Ксенофонтова И.В. Интернет-солидарность: Методологические основания подхода и практика изучения: Дисс. к.с.н. М., 2014. С.64.

⁶ Alexander J. The Civil Sphere. N.Y., 2006. P.48.

⁷ Alexander J. Morality as a cultural system: on solidarity civil and uncivil II URL:
.

⁸ См.: Кареев Н.И. Основы русской социологии. СПб., 1996; Лавров П.Л. Николай Гаврилович Чер
нышевский и ход развития русской мысли // Лавров П.Л. Философия и социология. В 2-х т. М., 1965.
Т.2; Михайловский Н.К. «Что такое прогресс?», «Теория Дарвина и общественная наука», «Что такое
счастье?», «Борьба за индивидуальность» // Полное собрание сочинений. Т. 1-8, 10. СПб., 1906-1914;
Южаков СП. Социологические этюды. СПб., 1891-1896 и др.

развитии этой традиции, но начиная с 1980-х годов ученые вновь обратились к проблемам гражданского общества (и гражданской активности как его элемента), в частности, исследуя общественные движения (А.Н. Алексеев, В.Н. Березовский, В.Г. Бритвин, Л.А. Гордон, А.В. Громов, Г.Г. Дилигенский, Г.Л. Керт-ман, Э.В. Клопов, А.И. Кравченко, Г.В. Кубась, Л.Л. Мальцева, СВ. Патрушев, В.А. Печенев, А.В. Фадин, И.Г. Шаблинский, О.Н. Яницкий и др.⁹).

В отечественной науке методологически ориентированные работы в рассматриваемой предметной области были опубликованы О.Н. Яницким («Социальные движения: теория, практика, перспектива». М., 2013), Л.Г. Иониным («Теоретические вопросы гражданского общества». М., 2008), СВ. Патрушевым («Гражданская активность: институциональный подход. Перспективы исследования». М., 2009), И.А. Халий («Институты гражданского общества в современной России. К методологии изучения». М., 2007)¹⁰. На базе Института социологии РАН проводится множество исследований, касающихся различных аспектов гражданского общества и активизма в России¹¹.

См., напр.: Алексеев А.Н. Человек в системе реальных производственных отношений (опыт экспериментальной социологии) // Новое политическое мышление. Ежегодник Советской ассоциации политических наук. М., 1990; Березовский В.Н, Кротов Н.И. Гражданские движения // Социологические исследования 1989. №3; Бритвин В.Г. Забастовки на предприятиях с позиций трудящихся // Социологические исследования. 1990. №6; Гордон Л.А., Клопов Э.В. Перестройка и новое рабочее движение // Через тернии. М., 1990; Громов А.В., Кузин О.С. Неформалы: кто есть кто? М., 1990; Кертман Г.Л. Психологические предпосылки новых социальных движений // Рабочий класс и современный мир. 1990. №4; Кравченко А.И. Трудовые конфликты и забастовки // Социалистический труд. 1989. №10; Кубась Г.В. Рабочие комитеты Кузбасса // Социологические исследования. 1990. №6; Мальцева Л.Л., Пуляева О.Н. Что привело к забастовке // Социологические исследования. 1990. №6; Массовые движения в современном обществе / Отв. ред. СВ. Патрушев. М., 1990; Массовые демократические движения: истоки и политическая роль / Отв. ред. Г.Г. Дилигенский. М., 1988; Неформалы: кто они? Куда зовут? / Ред. В.А. Печенев. М., 1990; Фадин А.В. Группы общественных инициатив: некоторые проблемы социализации // Неформальные объединения молодежи и идеологическая борьба. М., 1988; Шаблинский И.Г. Куда движется наше рабочее движение // Рабочий класс и современный мир. 1990. №4; Яницкий О.Н. Экологическое движение // Социологические исследования. 1989. №6 и др.

См. также: Волков Д.А. Перспективы гражданского общества в России // Аналитический центр Юрия Левады. М., 2011; Гражданское и политическое в российских общественных практиках / Под ред. СВ. Патрушева. М., 2013; Гудков Л.Д., Дубин Б.В., Зоркая НА. Постсоветский человек и гражданское общество. М., 2008; Дилигенский Г.Г. Существует ли в России гражданское общество // Поговорим о гражданском обществе. М., 2001; Доклад о состоянии гражданского общества в Российской Федерации. М., 2012; Ноженко М.В. Кто и как взращивает в России гражданское общество // Отечественные записки. 2005. №6; Паутова Л.А. Молодежная сегментация: опыт Фонда «Общественное мнение» // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2010. №5; Петренко Е.С., Градоселъская Г.В. Российское гражданское общество сегодня: реконструкция по результатам крупномасштабных опросов // Мир России. 2009. №1; Факторы развития гражданского общества и механизмы его взаимодействия с государством / Под ред. Л.И. Якобсона. М., 2008; Шмидт Д. Гражданское общество в России - проблематичное, мифичное или просто другое? // Неприкосновенный запас. 2005. №1; Якобсон Л.И. Будущее гражданского общества: исследование и проектирование // Гражданское общество в России и за рубежом. 2011. №1; Domrin A.N. What do NGOs have to do with development of civil society in Russia? Untimely Thoughts. 2004 II URL: и др.

См.: Седова Н.Н. Гражданский активизм в современной России: форматы, факторы, социальная база // Социологический журнал. 2014. №2; Петухов Р.В. Локальные сообщества и гражданский активизм // Мониторинг общественного мнения. 2014. №42; Бараш Р.Э., Петухов В.В., Петухов Р.В., Седова Н.Н. Гражданский активизм в России: мотивация, ценности и формы участия // Власть. 2014.

Отдельное направление исследований гражданского активизма формирует теория социальных движений в рамках теорий коллективного поведения и мобилизации ресурсов. Помимо общих концептуальных положений в научной литературе представлены и результаты исследований социальных движений¹³. В последние годы появились работы, посвященные субъектам гражданской активности, например, публикации «о креативном классе» как ядре гражданского общества, поскольку это субъект социального творчества, который задает альтернативу политическому радикализму¹⁴. С институциональной точки зрения субъектами гражданской активности являются и некоммерческие общественные организации, которые часто называют «третьим сектором»¹⁵.

Иной сферой гражданской активности, широко освещаемой в научных публикациях, является политическая деятельность - как неотъемлемый элемент демократического общества¹⁶. Одним из видов гражданской активности счита-

№9; Бараш Р.Э. Протестное движение: в поисках нового политического субъекта // Власть. 2014. №10; Трофимова И.Н. «Мегаполис» и «глубинка» как модели ценностных ориентации и политических установок россиян // Социологическая наука и социальная практика. 2014. №3 и др.

См., напр.: Аксенова О.В. Развитие общественных движений в современной России // Россия реформирующаяся-2003. Ежегодник / Под ред. Л.М. Дробижевой. М., 2003; Дементьева И.Н. Теоретико-методологические подходы к изучению социального протеста в зарубежной и отечественной науке // Мониторинг общественного мнения. 2013. №4; Здравомыслова Е.А. Социологические подходы к анализу общественных движений. М., 2006; Общественные движения в России: точки роста, камни преткновения / Под ред. П. Романова, Е. Ярской-Смирновой. М., 2009; Павлова Т.В. Социальные движения как фактор трансформации институциональной среды: проблемы теории // Политические исследования. 2008. №5; Халий И.А. Общественные движения как инновационный потенциал местных сообществ в современной России: Автореф. дисс. д.с.н. М., 2008; Янщкий О.Н. Социальные движения: теория, практика, перспектива. М., 2013 и др.

См., напр.: ЗакироваМ.М. «Здесь все видно!» Саморепрезентация городского общественного движения // Журнал исследований социальной политики. 2008. №2; Клеман К. От дворовых движений к городским гражданским движениям: опыт Рубцовска, Химок, Астрахани и Калининграда // URL: ; Клеман К, Мирясова О., Демидов А. От обывателей к активистам. Зарождающиеся социальные движения в современной России. СПб., 2010; Климов И.А. Социальное новаторство - модернизационный эффект добровольческого движения // Ресурсы российского добровольческого движения / Науч. ред. С.Г. Климова, Е.С. Петренко. М., 2013; Левченко Л.В. Влияние граждан на процесс принятия решений (на примере проблемы бездомных животных) // Вестник Института социологии. 2011. №3; Паутова Л.А., Лебедев П.А. Ресурсы и средства достижения цели: на примере активистов молодежных движений // Вестник Омского университета. Серия «Социология». 2008. №1/2; Титов В., Рожанский М., Елохина Ю. Феномен гражданского протеста: опыт и уроки Байкальского движения // URL: . Янщкий О.Н. Массовая мобилизация: проблемы теории // Социологические исследования. 2012. №6; Он же. Россия. Экологический вызов (общественные движения, наука, политика). М., 2002 и др.

См., напр.: ВолковЮ.Г. Возникновение и современное состояние российского креативного класса// Вестник Института социологии. 2012. №5.

См.: Константинова Л.В. Становление общественного сектора как субъекта социальной политики: опыт концептуализации и анализ реальных практик // Журнал исследований социальной политики. 2004. Т.2. №4; «Третий сектор» в России: оценка деятельности. Аналитический отчет по результатам массового опроса населения. М., 2008; Hemment J. The riddle of the third sector: Civil society, international aid, and NGOs in Russia II Anthropological Quarterly. 2004. Vol.77. №2 и др.

См., напр.: Гражданское и политическое в российских общественных практиках / Под ред. СВ. Патрушева. М., 2013.

ются протестные движения, например, в России 2011-2013 годов . Многие исследователи подчеркивают принципиальную роль Интернета для самоорганизации протестных движений, поскольку именно оппозиционными структурами наиболее востребован мобилизационный и организационный потенциал Сети . Интернет важен и для иных видов гражданской активности¹⁹.

Другая важная группа источников о гражданской активности - результаты опросов общественного мнения, размещенные в открытом доступе на сайтах Всероссийского центра изучения общественного мнения, Фонда «Общественное мнение» и «Левада-центра». Например, ВЦИОМ измеряет потенциал общественной мобилизации с помощью вопроса о том, возможны ли акции протеста в настоящее время, личный потенциал - через ответы на вопрос, будет ли чело-

См.: Алексеевский М.Д. Кто все эти люди (с плакатами)? // Антропологический форум. 2012. №16; Архипова А.С. Анекдоты о Путине и выборах. 10 лет спустя, или Есть ли фольклор «Снежной революции»? // Антропологический форум. 2012. №16; АхметоеаМ.В. «...И бандерлоги пришли»: высказывание В.В. Путина и «народный плакат» // Антропологический форум. 2012. №16; Волков Д.А. Протестное движение в России глазами его лидеров и активистов // Вестник общественного мнения: Данные. Анализ. Дискуссии. 2012. Т.113. №3-4; Головина М.В., Семирханова Е.К., Соколова АД. «Бандерлоги» на проспекте Сахарова: социологический портрет // Антропологический форум. 2012. №16; Громов Д.В. «Мы не оппозиция, а народ»: новые черты уличного политического акционизма // Антропологический форум. 2012. №16; Климов И.А. Конструктивные и протестные движения как ресурс для изменения социальных практик и институтов // Журнал исследований социальной политики. 2014. Т. 12. №2; Ксенофонтова И.В., Писаревская Д.Б., Радченко Д.А. Логика виртуального протеста: неделя после выборов - 2011 // Антропологический форум. 2012. №16; Лобанова О.Ю., Семенов А.В. От неучастия к действию. Гражданско-политическая активность в Тюмени в декабре 2011 - сентябре 2012 гг. // Вестник общественного мнения: Данные. Анализ. Дискуссии. 2012. T.113. №3-4; Мирясо-еа О.А. Российская глубинка и мегаполисы: ценностные основания протестных выступлений // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2012. №4; Пушкарева Н.Н. Протестный потенциал современной российской молодежи: Дисс. к.с.н. М., 2013; Савченко Д.С. Про-тестная гражданская активность российского студенчества: социологический анализ // Современные исследования социальных проблем. 2012. №12 и др.

¹⁸ См.: Алексанян К, Гассер У., Келли Дж., Палфри Дж., Фарис Р., Этлинг Б. Публичный дискурс в
российской блогосфере: анализ политики и мобилизации в Рунете // Исследования Центра Беркмана.
2010. №11; Бараш Р.Э. Интернет как средство самоактуализации и революционной самоорганизации
// Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2012. №3; Вань
ке А.В., Ксенофонтова И.В., Тартаковская ИМ. Интернет-коммуникации как средство и условие по
литической мобилизации в России (на примере движения «За честные выборы») // ИНТЕР. 2014. №7;
Ксенофонтова И.В. Интернет-солидарность: Методологические основания подхода и практика изу
чения: Дисс. к.с.н. М., 2014; Ксенофонтова И.В. Роль Интернета в развитии протестного движения //
Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2012. №3; ФОМ: Граж
данская активность в интернете. 9.07.2013 // URL: ; Weiwu Zhang,
Johnson T.J., Seltzer Т., Bichard S.P. The revolution will be networked: The influence of social networking
sites on political attitudes and behavior II Social Science Computer Review. 2010. Vol.28. №1; Weimann G.
How modern terrorism uses the Internet. March 2004 II URL: .

¹⁹ Кастельс M. Галактика Интернет / Пер. с англ. А. Матвеева; под ред. В. Харитонова. Екатеринбург,
2004; Климов И.А. Размышления о методологии Online-Offline Phenomena Studies: к дискуссии на
симпозиуме «Пути России-2014» // ИНТЕР. 2014. №7; Рейнгольд Г. Умная толпа: Новая социальная
революция. М., 2006; Belli Carpini М.Х. Mediating democratic engagement: The impact of communica
tions on citizens' involvement in political and civic life II L.L. Kaid (ed.) Handbook of political communica
tion research. Mahwah, 2004; Hirzalla F., Zoonen Г. Beyond the online/offline divide: How youth's online
and offline civic activities converge II Social Science Computer Review. 2011. Vol.29. №4; Jenkins H. Con
vergence culture: Where old and new media collide. 2011 II URL:
и др.

век участвовать в акциях протеста; публикует пресс-выпуски по результатам опросов о протестных митингах, отдельных акциях оппозиции и их оценке населением, в целом об отношении россиян к оппозиции и власти. На сайте ФОМа представлены результаты опросов о восприятии населением политической оппозиции и ее отношений с властью; существует специальный проект «Гражданское общество» об ответственном гражданском поведении, волонтер-стве, донорстве, заботе об окружающей среде и пр. Больше всего информации по проблемам гражданского общества в России размещено на сайте Левада-центра: о протестных настроениях, митингах оппозиции, значении лагеря Ок-купай Абай в 2012 году и др. (некоторые материалы представляют собой аналитические статьи, другие - свод статистических распределений).

В литературе предлагаются различные методы изучения гражданской активности: массовые опросы (репрезентативные общенациональные и региональные), опросы на митингах, кейс-стади, фокус-группы, глубинные интервью с лидерами общественных движений и инициатив, гражданскими активистами и т.д. Массовые опросы позволяют измерить индекс гражданской активности в динамике, оценить ее колебания у населения в целом или в различных социаль-но-демографических группах в зависимости от текущих событий , однако фиксируют только средние показатели по России, а немаловажные (прецедентные) всплески гражданской активности в отдельных регионах остаются «за кадром». Что касается опросов на митингах, то их несомненным преимуществом является обращение непосредственно к граждански активному населению, а недостатком - то, что, как правило, гражданская активность сводится исключительно к политической, а остальные и зачастую более важные повседневные аспекты гражданского активизма в расчет не принимаются²².

Кейс-стади позволяют понять региональные особенности гражданских инициатив и общественных движений, их сходства и различия - с точки зрения социальной симптоматичности или (не)типичности ; глубинные интервью и фокус-группы - определить структуру движения или понимание его участниками собственных задач, выявить причины доминирования конкретных гражданских ценностей²⁴. Качественный подход в изучении гражданской активности сегодня используется все шире, поскольку позволяет всесторонне рассмотреть данный социальный феномен и отследить происходящие с ним изменения:

Фонд «Общественное мнение». Специальный проект «Гражданское общество - гражданское участие в малых и средних городах» // URL: .

²¹ Фонд «Общественное мнение». Индекс «Протестные настроения» // URL: http: .html.

Лобанова О.Ю., Семенов А.В. От неучастия к действию. Гражданско-политическая активность в Тюмени в декабре 2011 - сентябре 2012 гг. // Вестник общественного мнения: Данные. Анализ. Дискуссии. 2012. Т. 113. №3-4.

Клеман К. От дворовых движений к городским гражданским движениям: опыт Рубцовска, Химок, Астрахани и Калининграда // URL: .

²⁴ Андреева Ю.В., Костерина И.В. «Нам нужны права, а не обязанности»: гражданская активность российской молодежи // Журнал исследований социальной политики. 2006. Т.4. №3; Волков Д.А. Про-тестное движение в России глазами его лидеров и активистов // Вестник общественного мнения: Данные. Анализ. Дискуссии. 2012. Т. 113. №3-4.

совокупность граждански активных людей разнородна, и отдельные направления гражданской активности реализуются крайне небольшим числом участников, соответственно, изучение отдельных видов гражданской активности (протестов или волонтерства) возможно лишь в рамках качественного подхода.

Таким образом, проблемы гражданской активности сегодня широко и разносторонне освещаются в российской научной литературе в связи с насущной потребностью анализа текущей ситуации в обществе. Тем не менее, несмотря на большое количество работ по рассматриваемой проблематике, «белых пятен» (особенно методологического характера) здесь все еще достаточно, и они настойчиво требуют своего изучения, в том числе для ответа на вопрос о состоянии и распространенности гражданской активности в России сегодня.

Теоретико-методологические основания диссертационного исследования составили две группы концептуальных построений: теории гражданского общества и теории ценностей. Первый корпус формируют классические работы о гражданском обществе и его институтах (как правило, теоретико-методологической направленности), публикации о социальных движениях и субъектах гражданской активности, конкретных общественных инициативах, отдельных проявлениях гражданской (волонтерстве, экологических акциях, помощи бездомным животным и др.) и политической активности, обзоры результатов опросов общественного мнения. Второй корпус текстов составляют работы о ценностях и ценностных ориентациях, задающие модели их концептуального и операционального определения²⁵. Кроме того, диссертационное исследование акцентирует методологическое различение в социологии двух типов определений - концептуальных и операциональных: автор осуществляет концептуализацию и операционализацию понятия «гражданская активность» и апробирует собственную модель ее эмпирического изучения.

Эмпирическую базу диссертации составили следующие проекты: 1. Фокус-групповое исследование «Гражданская активность молодежи» (октябрь-ноябрь 2011 года). Фокус-группы прошли на факультете гуманитарных и социальных наук РУДН: в первой фокус-группе приняли участие 8 человек в возрасте от 17 до 22 лет; во второй - 7 человек в возрасте от 18 до 21 года;

См., напр.: Волкова Н.В., Гусева Л.А. Гражданская активность как зеркало политических, духовных и культурных ценностей общества // Современные проблемы науки и образования. 2013. №5; Горшков М.К, Шереги Ф.Э. Ценностные ориентации, нравственные установки и гражданская активность молодежи // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2010. №1; Емелъяненко Т.В. Методы межкультурных исследований ценностей // Социология: 4М. 1997. №9; Ин-глхарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества // Политические исследования. 1997. №4; Корж Н.В. Проблема ценностей и установок в социологии // Вопросы современной науки и практики. 2011. №3; МагунB.C., Руднев В.Г. Жизненные ценности российского населения: сходства и отличия в сравнении с другими европейскими странами // Вестник общественного мнения. 2008. №1; Мельников А. С. Социологическая интерпретация экзистенциальных ценностей // Социологические достижения. №10. Луганск, 2008; Райков ГИ. Формирование гражданских ценностей молодежи в процессе создания многопартийной системы современной России: Автореф. дисс. к.с.н. Тюмень, 2004; World Values Survey II URL: и др.

подбор респондентов осуществлялся двумя рекрутерами по скринирующей анкете, а также в Интернете через социальные сети.

2. Исследование «Гражданские активисты глазами Интернет-
пользователей», проведенное автором методом онлайн-опроса с использовани
ем панели добровольно зарегистрировавшихся участников в ноябре 2011 года
(опрошено 1000 человек старше 18 лет в городах).

1. Исследование «Сегментация Интернет-пользователей по отношению к гражданской активности», проведенное автором методом онлайн-опроса с использованием панели добровольно зарегистрировавшихся участников в марте 2013 года (опрошено 700 человек старше 18 лет в Москве и Санкт-Петербурге).

2. Исследование «Ценностные ориентации студенческой молодежи: идеальные модели брака, семьи и дружбы», в котором автор принимал участие, реализованное методом анкетирования студентов старших курсов Российского университета дружбы народов в 2013 году.

3. Исследование «Досуговые возможности и предпочтения современной молодежи», в котором автор принимал участие, реализованное методом анкетирования студентов Российского университета дружбы народов в 2014 году.

6. Исследование «Гражданская активность: структура Интернет-
сообщества», проведенное автором методом онлайн-опроса с использованием
панели добровольно зарегистрировавшихся участников в январе 2015 года
(опрошено 1000 человек в возрасте 18-45 лет в городах с населением более 100
тысяч человек).

Кроме указанных проектов, которые были осуществлены под руководством или при непосредственном участии автора, эмпирическую базу диссертационного исследования составили результаты опросов и фокус-групп, проведенных ВЦИОМом, ФОМом, Левада-центром, Высшей школой экономики и Институтом социологии (был проведен вторичный анализ данных).

Объект диссертационного исследования - гражданская активность в современном российском обществе. Предмет — возможности социологической концептуализации и эмпирического изучения гражданской активности, в частности, критерии структурирования совокупности гражданских активистов.

Цель исследования - разработать модель концептуализации и эмпирического изучения гражданского активизма, адекватную современным российским реалиям и тенденциям развития гражданского активизма.

Для этого в диссертации были решены следующие задачи.

1. Обозначить специфику социологического изучения гражданской активности.

2. Систематизировать социологически релевантные элементы концепций гражданского общества и теории ценностей.

3. Показать потенциал теории гражданского общества и теории ценностей в качестве методологического фундамента социологического изучения гражданской активности.

4. Обосновать возможность и необходимость изучения гражданской активности в современном российском обществе посредством обращения к Всемирной сети Интернет и разработать дизайн исследования.

5. Апробировать онлайновую опросную технологию для изучения гражданской активности.

6. Предложить по результатам ее применения критерии структурирования совокупности гражданских активистов, выделить основные мотивы гражданской активности и барьеры на пути ее реализации.

Научная новизна и значимость результатов диссертационного исследования определяется обозначенным выше характером проблемного поля и решением основных задач работы и состоит в следующем:

1. Выделены три основных методологических подхода к социологической концептуализации и операционализации гражданской активности: в русле теории гражданского общества, теории ценностей и посредством обращения к обыденным концептуализациям.

2. Предложена модель эмпирического изучения гражданской активности: в отличие от большинства исследований, которые фокусируются на разрозненных и/или конкретных видах гражданского активизма, апробированная модель учитывает все разнообразие проявлений гражданской активности и содержит в себе основания для типологизации ее акторов.

3. Разработан и апробирован инструментарий социологического исследования, позволяющий осуществлять мониторинг состояния гражданской активности.

4. Предложен вариант сегментации Интернет-пользователей по критериям их доминантных ценностей (солидаристские/индивидуалистские) и реальных жизненных практик (вовлеченность/отсутствие вовлеченности в гражданскую активность).

5. Обозначены базовые аспекты гражданской активности в современном российском обществе в совокупности своих функционально-процессуальных характеристик; предложены критерии сегментации общества по степени заинтересованности и вовлеченности в гражданскую активность.

Положения, выносимые на защиту:

1. В целях социологического изучения гражданской активности следует дифференцировать ее на следующие виды: политическая, общественный контроль и социальная помощь. Политическая активность предполагает участие в выборах, членство в политических партиях и активное построение собственной политической карьеры, а также может носить протестный характер. Общественный контроль - это всевозможные формы и попытки отслеживать деятельность органов власти. Под социальной помощью понимается, прежде всего, добровольная взаимопомощь людей в повседневной жизни. Все виды гражданской активности могут осуществляться как в рамках организаций, так и вне их: в первом случае, как правило, активность имеет более масштабный характер, а потому легче статистически и социологически фиксируется.

2. Прослеживается взаимосвязь между базовыми ценностями и реальными практиками, хотя мировоззренческие доминанты некорректно трактовать как однозначно определяющие поведенческие паттерны. Тем не менее, осознаваемые и четко артикулируемые солидаристские ценности стимулируют гражданский активизм: люди с ярко выраженными солидаристскими ценностями могут быть или не быть гражданскими активистами, но приверженцы индивидуалистских ценностей (сконцентрированные на частной жизни) преимущественно активистами не являются.

3. Онлайн-опрос в России сегодня - один из возможных методов изучения гражданского активизма, причем его результаты могут репрезентировать Интернет-сообщество, если задать квоты по критериям пола, возраста, географического размещения и уровня образования (дизайн опроса должен учитывать степень проникновения Интернета). С помощью онлайн-опроса можно изучать разные группы Интернет-пользователей: участников гражданского активизма -с точки зрения их мотивации, не участвующих - для понимания барьеров, препятствующих подобной деятельности, т.е. оценивать не только нынешние масштабы гражданского активизма, но и потенциал их расширения.

4. В российском сегменте Интернета можно выделить следующие типы пользователей, если задать в качестве оси координат соотношение доминантных ценностей и поведенческих практик: вовлеченные солидаристы, не вовлеченные солидаристы, центристы и не вовлеченные индивидуалисты. Не вовлеченные солидаристы в перспективе могут трансформироваться в вовлеченных в результате яркого мобилизующего события. Центристы, не имеющие четких солидаристских или индивидуалистских ценностей, в соответствующем граждански мотивированном окружении также могут быть мобилизованы. Основные мотивы гражданской активности в российском обществе сегодня таковы: новизна жизненного опыта и удовольствие от подобной деятельности и желание приносить пользу; на втором месте - чувство долга и стремление ощущать свою нужность/полезность людям.

5. Базовые барьеры для занятий общественной деятельностью среди не участвующих в ней - объективное отсутствие времени и сил (из-за работы, семейного или дружеского круга общения, сложного материального положения и пр.); пессимизм (уверенность, что в этой жизни ничего нельзя изменить); субъективное отсутствие времени и сил (без внятных объяснений). Среди вовлеченных в гражданскую активность барьеры для таковой иные - недоверие и непонимание со стороны окружающих; бюрократия, бумажная волокита и отсутствие поддержки от государства; безразличие и равнодушие людей вокруг, не желающих помогать и участвовать в общественной деятельности.

6. Российских граждан 18-45 лет из городов с населением свыше 100 тысяч человек, пользующихся Интернетом, можно разделить на следующие группы по уровню снижения гражданской активности: суперактивисты, общественники-добровольцы, онлайн-активные, онлайн-пассивные, участники общественных организаций, люди, ограничивающиеся исключительно голосованием на выборах, и аутсайдеры. Суперактивисты регулярно участвуют в социально значимых инициативах; общественники-добровольцы - преимущественно в

благотворительности и волонтерстве, независимо от организационного формата; онлайн-активные регулярно занимаются не только гражданской активностью онлайн, но и «реальными» делами, при этом категорически не ассоциируют себя ни с какими организациями; участники общественных организаций, напротив, реализуют гражданскую активность только посредством данных структур и отрицают политическое действие; онлайн-пассивные с недоверием относятся к организациям и общественному контролю, изредка или разово занимаются благотворительностью или заинтересовавшими их общественными инициативами; только голосующие не вовлечены в гражданскую активность помимо голосования на выборах; аутсайдеры не вовлечены в гражданскую активность и редко участвуют в выборах.

Теоретическая и практическая значимость исследования

Результаты диссертационного исследования позволяют провести интеграцию основных концептуальных моделей социологического анализа гражданской активности на теоретическом и эмпирическом уровнях, тем самым закладывая основания для дальнейших научных изысканий по проблематике гражданского активизма, развития гражданского общества, общественных движений и мобилизационного потенциала Интернета.

Материалы диссертации могут быть полезны при разработке программной части эмпирических исследований и методик изучения мотивации и барьеров к общественной активности, при формировании социологического инструментария оценки гражданского активизма, волонтерства, деятельности общественных организаций, масштабов благотворительности и протестных движений.

Материалы диссертационной работы могут использоваться при разработке учебных курсов по политической социологии, социологии молодежи, социологии повседневности, методологии и методике социологических исследований, социологии публичной сферы и социологии Интернета.

Апробация работы

Основные положения диссертационного исследования изложены в 9 опубликованных автором работах общим объемом 6,1 п.л., докладывались и обсуждались на международных и всероссийских конференциях, в том числе, на четырех ежегодных научных конференциях студентов, аспирантов и молодых ученых «Актуальные вопросы социологической науки: теория, методология, практика» (Москва, РУДН, 2010, 2011, 2012 и 2013), XII научной конференции молодых ученых «Диалог цивилизаций: Восток-Запад. Глобализация и мультикультурализм: Россия в современном мире» (Москва, РУДН, 2012), XX Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносовские чтения» (Москва, МГУ, 2013), V Социологической межвузовской конференции студентов и аспирантов «Социология в действии» (Санкт-Петербург, НИУ-ВШЭ, 2013).

Структура диссертации подчинена достижению цели и задач исследования: работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии, насчитывающей 252 источника. Общий объем диссертационной работы - 221 страница (8,5 п.л. без библиографии).

Концептуализация гражданской активности в рамках теории гражданского общества

Существует несколько базовых трактовок соотношения общества и государства, закладывающих предпосылки понимания гражданского общества: «важный атрибут гражданского общества - некое отношение гражданского общества к государству (любые размышления о гражданском обществе не проходят без размышлений о государстве)» 44 . Во-первых, элитаризм/эгалитаризм: элитаризм - подход, утверждающий необходимость разделения общества на элиту и массу, поскольку только элиты могут эффективно управлять государством; эгалитаризм - противоположный подход, в основе которого лежит идея, что все члены общества должны иметь равные права и возможности. Соответственно, с позиций элитаризма гражданское общество противостоит и мешает элите, а с позиций эгалитаризма - помогает власти в управлении государством. В диссертации мы рассматриваем гражданскую активность с точки зрения эгалитаризма - как играющую позитивную роль в жизни общества, и тогда протестная активность, правозащитная деятельность и т.п. - формы контроля за государством, необходимые, чтобы оно действовало в интересах общества, а общественные и политические движения, волонтерство и благотворительность - способы солидаризации, способствующие повышению качества жизни.

Во-вторых, этатизм/антиэтатизм. В антиэтатистских теориях (либерализм, анархизм, неоконсерватизм и др.) «государство рассматривается всецело как механизм насилия и подавления одних (тех, кто имеет властные ресурсы и имеет возможность реализовывать свои права и свободы) по отношению к другим, кто таких возможностей лишен. Соответственно, государство оказывается ненужным в обществе, где права и свободы каждого будут реализованы»45. Классический либерализм утверждает, что общество саморегулируется за счет рынка, а государство выполняет роль «ночного сторожа», т.е. чем меньше вмешивается, тем лучше. Этатизм, наоборот, утверждает необходимость активного вмешательства государства во все сферы общественной жизни: «В метафизическом плане все данные теоретики рассматривали гражданское общество как механическую совокупность индивидуумов, которые в своем хаотическом брожении сталкиваются друг с другом и соответственно не реализуют своих целей. С их идеалистической точки зрения, государство было тем, что формирует материю гражданского общества, придает некую форму. А форма, как известно, является тем, что делает любую вещь вещью и является главным в вещи. Государство естественным образом, с их точки зрения, появляется в результате изначального неравенства спо Матвейчев О.А. Гражданское общество и государство. Модели взаимоотношения // Логос. 2005. №3. С. 127-128. собностей индивидов и отражает это неравенство» . В антиэтатизме «исчезает» понятие государства, в этатизме - гражданского общества в связи с ненужностью.

В XVIII веке возникают синтетические концепции, рассматривающие как воплощение духовной свободы либо гражданское общество, либо государство, но объединяющие оба понятия. Представители первой модели - Ф. Гребер, И. Кант, позже Ю. Хабермас, полагали, что «государство не противоречит гражданскому обществу, а адсорбирует из его коммуникативной реальности все самое нужное и полезное для воспроизводства этого же гражданского общества и для его развития»47, т.е. гражданское общество создает идеи, а государство их воплощает, если идеями проникается большинство. Здесь отношение к гражданскому обществу сходно с антиэтатизмом, но, в отличие от него, признается важная роль государства для развития гражданского общества.

Г. Гегель предложил противоположную модель, согласно которой «не государство является чем-то, что обслуживает человеческие потребности (например, материальные потребности или безопасность), а наоборот, скорее человек в самые ответственные периоды истории является защитником госу до дарства, которое является для него символом его свободы» . Сферы гражданского общества - полиция, правосудие и другие институты, а государство - идеальный символ, обеспечивающий идентичность, т.е. эта концепция сходна с этатизмом в положительной оценке роли государства, но для Гегеля государство становится символом свободы, тогда как гражданское общество связано с репрессивными механизмами (возникают из соглашений людей ра Матвейчев О.А. Гражданское общество и государство. Модели взаимоотношения // Логос. 2005. №3. С. 128.

Как реакция на противоречия концепций авторитарного этатизма и классического либерализма возник демократический этатизм (например, умеренно этатистская теория кейнсианства - Дж.М. Кейнс, Дж. Гэлбрейт) и неолиберализм (М. Фридмен, Ф.А. Хайек). Оба подхода предполагают наличие частичного саморегулирования общества и вмешательство государства для исправления возникающих проблем (например, может устанавливать принципы конкуренции и законы рынка, сдерживать монополистов), но разница между ними в том, что для неолибералов вмешательство государства -«неизбежное зло», если возникают проблемы в саморегулировании, а для умеренных этатистов - наоборот, благо, но оно должно быть ограничено и обусловлено потребностями гражданского общества. Таким образом, с позиций обоих подходов развитое гражданское общество оценивается позитивно, и государство должно вмешиваться в его жизнь только в той мере, в какой оно не справляется с задачами социальной регуляции.

С исторической точки зрения первой возникла трактовка гражданского общества как всего, что не является государством: «это совокупность межличностных отношений и развивающихся вне рамок государства и без его вмешательства взаимодействий - семейных, групповых (общественных), экономических, культурных, религиозных и т.п.

Концептуализация гражданской активности в рамках теории ценностей

Наш онлайн-опрос, исходя из приведенной в первой главе диссертации концептуализации понятия гражданской активности в контекстуальных рамках теорий гражданского общества и ценностей, был призван выделить разные «типы» граждан в системе координат «ценности»-«действие». В научной литературе можно встретить иную типологию - по критериям включенности в коллектив и активности в нем. Исследователи задали две оси координат - «коллективизм-индивидуализм» и «конструктивизм-деструктивизм» : первая пара ценностей была выделена на основе работ Г.К. Триандиса (приоритет коллектива или личности), а в дихотомии кон-структивизм-деструктивизм первый элемент обозначает активную позицию, второй - пассивную (на наш взгляд, термин «деструктивный» не вполне корректен, так как его значение - «разрушительный», а не «бездействующий»). Соответственно, было выделено четыре типа поведения: конструктивные и деструктивные коллективисты, конструктивные и деструктивные индивидуалисты. Для измерения ценностной ориентации был сформулирован вопрос, включающий оценочный и деятельностныи аспекты, в котором респондент должен был выбрать наиболее близкое ему утверждение209: 1. Я всегда участвую в общественной жизни. Мне не чужды проблемы и радости моего коллектива (конструктивный коллективист). 2. Я привык в коллективе быть в роли «невидимки». Лучше наблюдать за поведением других (деструктивный коллективист). 3. Я прекрасно работаю в одиночестве, но если потребуется, могу возглавить коллектив (конструктивный индивидуалист). 4. Я не ищу коллектив. Общественные мероприятия кажутся бесцельными. А искать свое место в коллективе бесполезно, так как все хорошие места уже заняты (деструктивный индивидуалист).

Общественную активность могут проявлять и коллективисты, и конструктивные индивидуалисты, хотя их отношение к коллективу иное: у конструктивных коллективистов жизненное кредо - находиться в коллективе, участвовать в общественной жизни, разделять общие проблемы и радости, интегрироваться в общность. Образ жизни конструктивного индивидуалиста также связан с коллективом, но иначе: коллектив для него не представляет особой ценности, но в случае необходимости он может его возглавить, повести людей за собой. Деструктивные коллективисты и индивидуалисты, как правило, пассивны: первые ценят коллектив и хотят быть его частью, но принимают только опосредованное участие в его деятельности в роли «невидимок»; вторые, по сути, разочарованы в мире и не ищут свое место в нем, коллектив им не нужен, в общественных мероприятиях они не участвуют. Согласно исследованию 2007 года210, среди молодежи в возрасте 17-21 лет (выборка - 500 человек) оказалось 53% конструктивных коллективистов, 8% деструктивных коллективистов, 36% конструктивных индивидуалистов, 3% деструктивных индивидуалистов.

На наш взгляд, важнее и показательнее конструктивизм современной молодежи, чем ее коллективизм/индивидуализм: даже индивидуалисты могут участвовать в жизни общества, если это поможет им достичь своих целей, и сегодня «конструктивный индивидуализм представляется молодым людям наиболее жизнеспособной стратегией, которая аккумулирует внешние При этом доля конструктивистов крайне высока - 89%, что, возможно, связано с сензитивностью (социальной нежелательностью, негативной коннотированностью) «деструктивных» вариантов, а также с измерением ценностной ориентации (а не реального поведения) по отношению к активности/пассивности, которая не всегда воплощается в поведении. Кроме того, приверженность коллективистским ценностям (61%) превышает индивидуалистские (39%), т.е. ценность коллективизма среди молодежи высока, несмотря на очевидный рост индивидуализма в постсоветской России.

Следует отметить, что из-за неоднозначности трактовок понятия «индивидуализм» различные исследования диагностируют совершенно разные его уровни. Первое устойчивое значение индивидуализма - непризнание ценности коллектива, предпочтение работать в одиночку, неучастие в общественных мероприятиях. Вторая трактовка индивидуализма связана с его противопоставлением патернализму, и тогда это «чувство личной ответственности индивида за свое благополучие и благополучие своей семьи» , т.е. активная жизненная позиция в отличие от патернализма - надежды на помощь государства при пассивной жизненной позиции. Соответственно, дилемма индивидуализм-патернализм становится синонимом дихотомии активность-пассивность, но не в отношении общественной жизни, как в случае пары конструктивизм (активная общественная позиция) - деструктивизм (пассивная), а в отношении личной жизни и ее ориентации на государство, т.е. это тоже активность и пассивность, но совершенно иного рода.

Рост индивидуализма в смысле активной жизненной позиции после краха советской системы очевиден, хотя в 2008 году Россия все еще опережала большинство стран мира по уровню патернализма: в исследовании базовых ценностей россиян по методике Ш. Шварца был выявлен высокий уровень ценности «Безопасность», которая отражает патерналистские уста-новки, и низкий уровень ценности «Самостоятельность» . Индекс активности, разработанный В.В. Петуховым (набор вопросов, где респонденту нужно выбрать наиболее близкий ему вариант из опоры на собственные возможности или на поддержку государства, из перемен или статуса-кво, из конкуренции или уравнительности и т.д.), в исследовании 2014 года показал, что в России 37% активных (приверженцы индивидуальных ценностей), 29% инертных (приверженцы патерналистских ценностей) и 34% нейтральных людей, т.е. патерналистские ценности, по всей видимости, снизили свое значение.

По уровню политической активности исследователи делят население на четыре группы : 1) «политики» - общественно-политические активисты, которые занимаются политической и общественной деятельностью; 2) «общественники» - занимаются только общественной деятельностью; 3) всегда голосующие на выборах (и только); 4) пассивные (не ходят даже на выборы). С точки зрения гражданской неполитической активности наиболее интересны первая и вторая группа, а также размер четвертой группы и возможности ее активизации; третья группа важна для понимания причин неучастия в общественной деятельности, если человек осознает важность голосования на выборах.

Итак, рассмотрим параметры, характеризующие уровень развития гражданского общества в России, на основе результатов нашего исследования «Гражданская активность: структура Интернет-сообщества». Социальное самочувствие российского населения оставляет желать лучшего: несмотря на то, что половина опрошенных довольны своей жизнью в целом, только треть довольна возможностями профессиональной самореализации и получения образования, только четверть - материальной обеспеченностью своей семьи (Рис.15). Причем удовлетворенность всеми сферами жизни зависит от материального положения: чем выше доход, тем выше удовлетворенность.

Другой важный критерий - чувство безопасности: 44% чувствуют себя по жизни в безопасности, при этом молодые (18-34 лет) и люди с высшим образованием, со средним доходом и выше, одинокие с точки зрения семейного положения значимо - чаще; в среднем в крупных городах люди чувствуют себя в меньшей безопасности, чем в мелких (Рис. 16).

Для 60% опрошенных важнее всего честно прожитая жизнь, они не готовы переступать через свои моральные принципы ради достижения успеха; 40% считают, что следует действовать сообразно конкретной ситуации (Рис.17): вторых больше среди 18-34-летних, со средним образованием; первых - соответственно, среди 35-45-летних и людей с высшим образованием.

Только 16% считают, что большинству людей можно доверять, 78% придерживаются мнения, что в отношениях с людьми всегда нужно быть начеку (Рис.18), причем доверяющих большинству значительно больше среди работающего населения. Более половины опрошенных (55%) доверяют людям, окружающих их лично, а 38% сохраняют бдительность даже в личном окружении: доверяют ему, как правило, люди со средним доходом, а люди с низким и высоким уровнями дохода стараются быть начеку.

По мнению опрошенных, их влияние на окружающий мир ограничивается семейным кругом (87%), домом/подъездом и двором (90% и 84% соответственно), отчасти - районом проживания и городом (60% и 40%). Лишь каждый третий полагает, что способен повлиять на то, что происходит в стране, хоть в какой-то степени, 60% уверены, что у них нет такой возможности (Рис.19). 70% интересуются политическими и общественными событиями - чаще всего это мужчины в возрасте 25-45 лет, семейные и работающие (Рис.20).

Интересуетесь ли Вы политикой, новостями в жизни общества? (Скорее интересуюсь+Да постоянно), в 42% поддерживают официальный внешнеполитический курс России (чаще мужчины и люди с высшим образованием), 25% - внутренний политический курс; половина (49%) любит родину и никогда не согласится из нее уехать (чаще это люди со средним образованием); 16% утверждают, что любят родину, но хотели бы уехать в другую страну на постоянное место жительства; во всем поддерживают Россию, как правило, люди среднего возраста (35-45 лет), а 18-24-летние, наоборот, чаще мечтают об отъезде; наименее лояльны по отношению к внешнеполитическому курсу России москвичи (Рис.21). Гражданское общество ассоциируется у респондентов, прежде всего, с соблюдением принципа равенства всех перед законом (61%), готовностью граждан к взаимопомощи и активным участием граждан в общественной жизни (по 45%).

Таким образом, гражданское общество в России по-прежнему не имеет достаточных предпосылок для развития (это высокий уровень социального самочувствия, безопасности, доверия и моральных императивов, соблюдение принципа равенства всех перед законом). Тем не менее, в обществе растут масштабы гражданской активности и взаимопомощи, а это ключевые индикаторы гражданского общества. Среди помощи, которую люди предоставляли окружающим безвозмездно (не близким и не друзьям) за последний год, наиболее частотны эмоциональная поддержка, житейский совет (66%), помощь вещами (46%), помощь деньгами в долг без процентов (43%), помощь деньгами безвозвратно (38%), бытовая и физическая помощь на дому (34%) (Рис.22). Помогают вещами чаще женщины среднего и старшего возраста (25-45 лет), семейные; помогают деньгами безвозвратно - люди с высшим образованием; бытовую помощь чаще оказывают мужчины среднего возраста (35-45 лет); работающие в целом гораздо более отзывчивы практически по всем пунктам, особенно работающие неполный день.

Типы Интернет-пользователей по степени вовлеченности в гражданскую активность

Принадлежность к сегменту зависит в некоторой степени от удовлетворенности собственной жизнью и возможностями получения образования (среди участников общественных организаций больше удовлетворенных этими параметрами, а среди аутсайдеров, наоборот, меньше), и не зависит от удовлетворенности материальной обеспеченностью и возможностями профессиональной самореализации. Принадлежность к сегменту не коррелирует с ощущением безопасности и отношением к морали, но зависит от уровня доверия к обществу в целом и к личному окружению: участники общественных организаций чаще убеждены, что большинству можно доверять, а аутсайдеры и суперактивисты чаще не доверяют даже своему личному окружению. В случае аутсайдеров это вполне понятно, а относительно суперактивистов можно предположить, что их личное окружение столь обширно в результате их активной деятельности, что они не считают таковое своим близким кругом, которому можно доверять. Впрочем, несмотря на отсутствие доверия, суперактивисты все равно участвуют в практиках взаимопомощи.

Аутсайдеры гораздо реже пользуются блогами; суперактивисты -наоборот, чаще пользуются тематическими форумами, блогами и микробло-гами; блоги наиболее популярны среди онлайн-активных; онлайн-пассивные предпочитают традиционные Интернет-сервисы - социальные сети, электронную почту, поисковые и новостные системы, среди них больше всего тех, кто ежедневно играет в онлайн-игры.

Таким образом, по результатам онлайн-опроса с заданными квотами мы смогли выделить в структуре современного российского общества семь сегментов по следующим критериям: социально-демографические характеристики, практики гражданской активности, мировоззренческие доминанты, отношение к политике и предпочтения в виртуальной среде:

1. Аутсайдеры - очень сложная группа людей, которые не интересуются социальными проблемами, ни во что не вовлечены, их просто не за что «зацепить», чтобы мобилизовать на гражданскую активность - они вообще не хотят тратить время на окружающих людей. Утешает только то, что эта группа не многочисленна, несмотря на устойчивые представления об апатичности российского общества (10% населения).

2. По характеру использования Интернета в целях гражданской активности было выявлено два сегмента: онлайн-активные и онлайн-пассивные. Вторые крайне негативно относятся к любым организациям и в целом похожи на аутсайдеров, разница между ними заключается в том, что в неформальный общественный контроль и социальную помощь онлайн-пассивные все же вовлечены на среднем для выборки уровне, т.е. они не против иногда пожертвовать деньги, вещи или поучаствовать в субботнике, но ни в коем случае не будут вступать в общественную организацию, предпочитая легкодоступные и малозатратные виды гражданской активности. При этом они не доверяют Интернету в плане размещения информации об общественных проблемах, предпочитая социальные сети и чтение новостей, а не форумы, блоги и микроблоги, т.е. это люди, которые потребляют информацию, а не генерируют контент. Онлайн-пассивных в выборке не менее 18%, и потенциал для роста гражданской активности в этой группе незначителен, если вообще есть.

3. Онлайн-активные, напротив, регулярно занимаются благотворительностью, в том числе с помощью Интернета, а в качестве основной причины неучастия в других видах общественной активности называют отсутствие времени. Это именно те люди, для которых Интернет стал основным фактором вовлечения в гражданскую активность - без него их вовлеченность, скорее всего, была бы существенно ниже. Доля онлайн-активных в выборке составила 15%, и потенциал развития гражданской активности здесь есть, прежде всего, с точки зрения ее перевода из онлайн-формата в реальную офлайн-жизнь.

4. Потенциалом для роста гражданской активности обладает и сегмент только голосующих на выборах, поскольку они придерживаются солидарист-ских ценностей, - вероятно, низкий уровень их гражданского активизма объясняется тем, что пока еще не произошло того значимого события, которое могло бы вовлечь их в гражданскую активность. Только голосующих немного - 9%, но именно они наиболее восприимчивы для вовлечения в практики общественной активности, потому что основным барьером для своего участия в ней считают отсутствие денег - многие виды гражданской активности не требуют значительных (или вообще каких-либо) финансовых затрат.

5. Участники общественных организаций - это, в первую очередь, члены местных объединений, созданных для решения конкретных проблем небольшого локального сообщества (17%). Потенциал роста гражданской активности данной группы видится в расширении сферы ее деятельности на региональный и федеральный уровень, так как участники общественных организаций уже имеют необходимый опыт практической «низовой» работы. Это, как правило, люди, которые поддерживают официальную власть и политический курс государства и не готовы выходить на протестные митинги.

6. Общественники стали гражданскими активистами в результате личного столкновения с серьезными проблемами и понимания, что их можно решить с помощью совместного коллективного действия (19%). Они серьезно вовлечены в социальную помощь и общественный контроль, потенциально могут быть задействованы и в политической деятельности, используя навыки, приобретенные благодаря волонтерству, участию в работе общественных организаций, а также в различных неформальных практиках.

7. Суперактивисты наиболее мотивированы и вовлечены в практики гражданской активности: и на протестные митинги ходят, и благотворительностью занимаются, и петиции подписывают, в общественных организациях участвуют, даже работают волонтерами и помогают в партийном строительстве (конечно, занимаются не всем сразу, но в целом по всем практикам их вовлеченность значительно выше средних показателей по выборке). Именно эти 12% опрошенных могут вовлекать остальные сегменты в гражданскую активность, так как для них это принципиально важная часть их жизни. Среди них популярны блоги, микроблоги и тематические форумы, поэтому эта группа легко мобилизуется к гражданскому действию посредством онлайн-сервисов.

Таким образом, предложенный нами методологический подход и методика оценки гражданской активности позволили выделить в современном российском обществе (посредством соответствующего квотирования выборки онлайн-опроса его результаты можно эксплицировать на более широкий социальный контекст) три основных сегмента: 31% регулярно вовлеченных в практики гражданской активности, 41% имеющих потенциал для ее роста и 28% слабо или почти не вовлеченных в нее, ценностные ориентации которых заставляют усомниться в возможности их гражданской мобилизации в принципе.

Структура гражданского общества: от суперактивистов до аутсайдеров

Суперактивисты (12%) - как и следовало ожидать, они в большей степени солидаристы, чем индивидуалисты (соотношение 71% на 29%). По всем трем видам гражданской активности - как формальным, так и неформальным - этот сегмент имеет показатели выше среднего как в разовой, так и в регулярной активности, т.е. это люди, постоянно участвующие во всем: в политической деятельности, общественном контроле и социальной помощи. Безусловно, регулярная протестная, политическая и волонтерская активность и в этом сегменте слабо выражена (12%, 11% и 30% соответственно), нерегулярная - скорее средне (55%, 38% и 62%). Пользователи Интернета (83%) практически по всем Интернет-практикам вовлечены в гражданскую активность выше среднего уровня - пока в России это ядро гражданского общества.

Общественники (19%) - в большей степени солидаристы, чем индивидуалисты (65% на 35%). По участию в выборах они особенно не отличаются от населения в целом, но выше средних показателей регулярно вовлечены в два вида практик - социальную помощь и общественный контроль (как формальные, так и неформальные). Пользователи Интернета (76%) по 8 гражданским практикам из 11 демонстрируют показатели выше среднего и чаще считают, что размещение информации в Интернете может помочь в решении реальных проблем (82%).

Онлайн-активные (15%) - самые активные пользователи Интернета (90%) для гражданских практик, хотя всего по 4 практикам из 11 вовлечены в них выше среднего (благотворительность, подпись петиций, обсуждение общественных проблем и Интернет-голосования по политическим вопросам).

Среди онлайн-активных примерно поровну солидаристов и индивидуалистов. С точки зрения голосования на выборах они не отличаются от средних показателей, но выше среднего вовлечены в регулярную благотворительность и разовый неформальный общественный контроль. Эти люди сторонятся организаций (политических, общественных или волонтерских) и предпочитают неформальные виды активности (благотворительная помощь деньгами или вещами, например).

Участники общественных организаций (17%) - среди них поровну солидаристов и индивидуалистов, они чаще голосуют на выборах (82%); выше среднего вовлечены на регулярной основе в работу общественных организаций (таких, как ТСЖ, профсоюзы, родительские комитеты, студсоветы), на нерегулярной - в благотворительность, т.е. активно участвуют в работе общественных организаций и от случая к случаю готовы помочь окружающим. Они слабо используют возможности Интернета (44%) для целей гражданской активности (среднестатистические показатели), видимо, потому, что общественные организации помогают им достигать целей на локальном уровне, а список предлагаемых Интернетом практик больше связан с благотворительностью и общегосударственной гражданской активностью (петиции, обсуждение общественных проблем и т.д.), что не интересует этих людей.

Онлайн-пассивные (18%) - всего 2% из них использовали Интернет для гражданской активности; они реже других считают, что размещение информации в Интернете может чем-то помочь (62% против среднего 71%); их вовлеченность в гражданскую активность - средняя по совокупности (даже несколько ниже), т.е. их нельзя назвать полностью ее отрицающими. Видимо, это традиционалисты, не желающие использовать новые технологии для привычных действий. Среди них больше индивидуалистов, чем солидаристов (59% против 41%); голосуют они, как население в среднем; вовлечены в разовые неформальные практики, как население в среднем, и не приемлют организованные формы гражданского активизма. Это люди, которые настороженно воспринимают общественные организации и регулярную гражданскую активности, но при этом иногда (разово) могут заниматься благотворительностью и общественными инициативами (ремонт подъезда, субботники, подпись петиций и др.).

Только голосующие (9%) - это солидаристы (93%), которые не вовлечены ни в какие практики ни регулярно, ни разово (вовлеченность по всем практикам ниже среднего или нулевая), зато постоянно принимают участие в голосовании на выборах (70%); вполне предсказуемо они редко обращаются к Интернету (48%) для решения социально значимых задач. Разделяя солида-ристские ценности, эта подгруппа не предпринимает усилий по их практической реализации, хотя считает важным и необходимым голосовать на выборах.

Аутсайдеры (10%) - полная противоположность суперактивистов: они все индивидуалисты, реже среднего голосуют на выборах (45%), не вовлечены ни в какие практики гражданской активности даже разово, не используют для нее возможности Интернета (18%), чаще других считают, что размещение информации в Сети не помогает решению проблем (28% против средних 14%).

Как и следовало ожидать, 81% суперактивистов интересуются политикой и политическими новостями, в отличие от 49% аутсайдеров; официальный внешнеполитический курс чаще поддерживают участники общественных организаций (53% против 42% в среднем), тогда как аутсайдеры, наоборот, - реже среднего поддерживают как внешне-, так и внутриполитический курс России и реже отрицают возможность уехать из России. Аусайдеры реже среднего считают, что могут на что-то повлиять на всех уровнях общественной жизни; онлайн-пассивные сомневаются в своей способности влиять на что-то в этой жизни на уровне города и страны; суперактивисты, напротив, чаще уверены, что в состоянии определять жизнь в своем районе, городе и стране; общественники-добровольцы чаще убеждены в своей способности влиять на происходящее в городе. Суперактивисты и общественники 175 добровольцы чаще сталкивались лично с различными проблемами, например, с экологическими, нарушениями трудовых и гражданских прав, проблемами по месту жительства, что, видимо, и сподвигло их заняться общественной деятельностью.

Суперактивисты чаще становятся членами общественных организаций, случайно попав на акцию и заинтересовавшись происходящим (при том, что основной канал рекрутирования в них все равно, как и у всех типов, - друзья). По мотивам благотворительной помощи выделяются онлайн-активные -они чаще занимаются благотворительностью из чувства сострадания. Аутсайдеры чаще не участвуют в благотворительности в связи с тем, что им это просто не интересно (хотя основная причина - отсутствие денег). В общественной деятельности суперактивистов чаще привлекает надежда на профессиональный рост, но их и чаще общественников и участников общественных организаций интересуют разные направления гражданского активизма, и им нравится быть организаторами. Участников общественных организаций реже других сегментов привлекает деятельность различной направленности, они реже читают новости, посвященные общественной деятельности, видимо, предпочитая концентрироваться на работе в своей организации, не распыляясь на другие форматы гражданской активности.

Что касается барьеров к участию в общественных организациях/гражданских инициативах (кроме благотворительности), то аутсайдеры, как правило, не хотят тратить время на окружающих людей, считая, что каждый должен быть сам за себя. Ограничивающие свою гражданскую активность только голосованием на выборах чаще апеллируют к отсутствию денег: они разделяют солидаристские ценности и хотели бы помогать людям, но считают, что для этого нужны деньги, которых у них нет. Онлайн-активные чаще отмечали, что у них много времени уходит на помощь родным и близким, и на других людей времени просто не остается, поэтому они преимущественно занимаются активной гражданской деятельностью через Интернет, а не через соответствующие организаций: Интернет позволяет помогать людям, не тратя на это слишком много времени.