Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Становление концептуальных основ учения о правовом нигилизме в России 18
1.1 Национально-исторические особенности правового нигилизма в России 18
1.2 Основные этапы формирования и направления теории правового нигилизма в Российской империи 46
Глава 2. Развитие учения о правовом нигилизме в советской юридической науке 74
2.1 Правовой нигилизм как составляющая официальной правовой доктрины в переходный период советской юридической науки (1917–1937 гг.) 74
2.2 Особенности правового нигилизма в концепции марксистско-ленинской общей теории права (1938–1991 гг.) 100
Глава 3. Учения о правовом нигилизме в отечественной правовой мысли постсоветского и современного периода 126
3.1 Научные воззрения о правовом нигилизме в постсоветской и современной юридической науке 126
3.2 Научно-критический анализ и обоснование современной теории правового нигилизма 155
Заключение 183
Список литературы 191
- Национально-исторические особенности правового нигилизма в России
- Правовой нигилизм как составляющая официальной правовой доктрины в переходный период советской юридической науки (1917–1937 гг.)
- Особенности правового нигилизма в концепции марксистско-ленинской общей теории права (1938–1991 гг.)
- Научно-критический анализ и обоснование современной теории правового нигилизма
Национально-исторические особенности правового нигилизма в России
Содержание любых теоретических конструкций определяется исторической ситуацией, в условиях которой осуществляется сбор научных фактов, их анализ и возведение в систему фундаментальных принципов и концепций. Под исторической ситуацией в данном исследовании понимается период исторического времени, для которого характерно доминирование определенного структурированного множества разнообразных форм и граней человеческой жизни, подчиненных естественным законам и правилам, созданным людьми для регулирования повседневного общения и многообразных взаимоотношений, наличествующих в конкретный момент времени, а также частично наследуемых из прошлого.
Такое систематическое строение формирует более или менее четкую иерархию связей и отношений, в рамках которых общество существует и развивается в данный исторический период. Теории и системы научно теоретических воззрений являются неотъемлемой частью таких исторических системных ансамблей, а концептуальные замыслы ученого неразрывно связаны с исторической ситуацией, важнейшие события и факторы которой повлияли на их формирование.
Исторические ситуации изменчивы и детерминированы как внутренними системными противоречиями и трансформациями, так и естественными факторами. Вместе с тем, согласимся с К. Хюбнером, что любое историческое событие происходит в рамках системного ансамбля и не может полностью исчезнуть из него 1 . Поэтому события и факторы, оказавшие воздействие на историческую систему, не только определяют ее дальнейшее развитие, но и порождают структурные и иные изменения, так или иначе отражающиеся на всей исторической системе. Как справедливо отметил, М.Ф. Владимирский-Буданов, «в истории, как и в природе, ничто вполне не исчезает, более примитивные формы, переходя в другие новые, остаются заметными и в последующем быту»1.
Приведенные выше высказывания можно в полной мере экстраполировать на право, которое следует рассматривать в качестве самостоятельного согласованного элемента во внутренней структуре исторического системного ансамбля любого общества. Поэтому научное познание правовых категорий, понятий и феноменов, являющихся частью исторической системы, будет несостоятельным без выявления взаимосвязей, законов и правил, присущих и характерных для данной системы.
Объяснение определенного вида правовых явлений, их упорядочение и сведение в систему правил, охватывающих как можно более широкую область их проявлений и составляет цель научной теории. Именно таким образом конструируется теория, способствующая объединению разрозненных фактов и событий в целостную мыслительную картину правового феномена, логическая форма которого становится правовой категорией или определением.
Все вышесказанное позволяет заключить, что научно-теоретическое познание правового нигилизма, являющегося предметом данного исследования, необходимо осуществить в концептуальном русле истории теории правового нигилизма в России, разработки ее фундаментальных положений, призванных объяснить и обобщить разнообразные феномены в однородные правила и понятия. При этом необходимо упорядочить изобилие исторических фактов и событий, перерабатывая и превращая их в систему аксиоматических установлений, с помощью которых обеспечивается возможность познания фактов и при этом отсутствует возможность их верификации или фальсификации. Понятия, идеи и даже принципы базируются на социально историческом контексте эпохи их формирования. Априорные высказывания и исторические системы, на которых ученый базирует положения своей теории или к которым он обращается в процессе ее обоснования составляют для него историческую ситуацию. При этом всякое научное обоснование является временным, привязанным к определенной ситуации, и осуществляется в тесной связи с системным многообразием и в направлении поиска нового интерпретационного потенциала объекта исследования на современном этапе его изучения.
Таким образом, научное обоснование теоретических основ правового нигилизма следует осуществлять с использованием диалектического метода, а также методов обобщения, критического анализа, исторического толкования и упорядочения в целостную систему научных воззрений о правовом нигилизме, сложившихся в российской правовой мысли второй половины XIX – нач. XXI в. с учетом национальных особенностей рассматриваемого феномена в России.
Построение исследования на принципе историзма позволяет рассматривать процессы и проявления правового нигилизма в развитии; целостности анализа, то есть в совокупности всех основных аспектов объекта исследования и при этом не сводимости целого к его отдельной части; системности научного подхода, предполагающего обоснование выводов на основе анализа всех структурных элементов феномена правового нигилизма в их взаимосвязи и взаимодействии; объективности при использовании данных различных теорий, а также критического обоснования смены априорных высказываний для максимального соответствия выработанного понятия правового нигилизма критериям и требованиям современной юридической науки.
Необходимость выявления национальных особенностей правового нигилизма обусловлена спецификой исторического развития Российского государства и права. Утверждение о том, что одинаковые по форме правовые явления в различных национальных правовых системах имеют различное содержание считаем априорным утверждением, не нуждающимся с учетом достижений современной историко-правовой науки в дополнительном обосновании1.
Под национальными особенностями правового нигилизма в данном исследовании понимаются свойственные исключительно или в значительной мере черты и проявления правового нигилизма в их взаимосвязи и взаимодействии, предопределившие своеобразие исторического развития данного правового феномена в рамках национальной правовой системы. Формирование национальных особенностей происходит под влиянием разнообразных факторов, воздействующих на социальную систему России в целом и правовую систему в частности и порождающих различные формы нигилистического отношения к действующему праву или праву вообще.
Прежде чем охарактеризовать систему наиболее значимых факторов, обусловивших своеобразие российского правового нигилизма, необходимо определить значение термина фактор, который широко используется в юридической литературе, но имеет неоднозначные трактовки. Автор исходит из того, что разрабатываемый термин имеет определенное лексическое значение, к которому и надо в первую очередь обратиться и приблизиться, поскольку основной задачей общей теории права является не конструирование идеальных многозначных и в большинстве своем фиктивных моделей оторванных от социально-экономической реальности, а, напротив, разработка инструментария удобного эффективного понятного тем, кому он предназначен – широкому кругу субъектов права.
Таким образом, под факторами, предопределившими национальные особенности правового нигилизма понимаем существенные обстоятельства, ставшие движущей силой общественных процессов, детерминирующих характер и отдельные черты правового нигилизма, обуславливающие его содержание и форму.
Правовой нигилизм является сложным многогранным правовым феноменом, обусловленным множеством факторов, что неоднократно отмечено в юридической литературе 1 . Однако комплексного системного анализа разноуровневых и разноплановых факторов, детерминирующих национальные особенности правового нигилизма в России, не проводилось. Считаем, что описательный подход к выявлению причин и различных практических проявлений правового нигилизма не позволяет перейти на новый уровень научного познания рассматриваемого феномена, дать ему объективную научную оценку и выработать адекватное теоретическое понятие о нем.
Первым шагом на пути к выработке такого понятия считаем классификацию множества факторов, определяющих национальные особенности правового нигилизма, по различным основаниям. Подобные классификации позволяют выявить взаимосвязи и взаимозависимости между различными факторами, оказывающими прямое или косвенное воздействие на динамику и своеобразие процессов, активизирующих проявление нигилистического отношения к праву в обществе. Не менее важно учитывать, что классификация целесообразна лишь в том случае, если в итоге происходит качественное обновление информации о правовом нигилизме, а накопленные знания оформляются в систему, позволяющую более четко раскрыть специфику рассматриваемого феномена.
Правовой нигилизм как составляющая официальной правовой доктрины в переходный период советской юридической науки (1917–1937 гг.)
Становление советского государства сопровождалось разрывом исторической связи правового развития России, осуждением его исторического прошлого, узаконением того, что С.Н. Булгаков назвал «духовной распрей отцов и детей» и расколом нации1; отрицанием ценности и юридических гарантий свободы, неприкосновенности и прав личности; разделением права на «буржуазное» и «пролетарское», что вело к разложению общеобязательного универсального правового сознания.
В этих условиях достижения юридической науки второй половины XIX – начала ХХ в., имевшие не только национальное, но и европейское признание, с приходом советской власти были наряду с политическим строем и законодательством Российской империи объявлены выражением воли эксплуататорских классов и радикально отвергнуты в условиях революционных преобразований права.
Перед советскими учеными была поставлена задача создания социалистической науки о праве с единственным ориентиром в виде трудов К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина. И если сущность марксистского учения о государстве была разработана, например, в известной работе В.И. Ленина «Государство и революция», то подобных обобщающих работ по проблемам права не было. Поэтому новый понятийный правовой аппарат складывался не на основе методов научного познания и принципах преемственности научного знания, а исходя из идеологических установок, обусловленных потребностями практического преобразования общественного строя на основе классового подхода, идеи диктатуры пролетариата и неизбежности преобразования социалистического общества в коммунистическое.
Так, В.И. Ленин настаивал на том, чтобы создаваемое право ориентировало общественное развитие на построение социализма на принципах Программы партии большевиков (уничтожение эксплуатации человека человеком, диктатура пролетариата, отмена частной и утверждение государственной собственности на землю, равноправия мужчин и женщин, приоритета публичных интересов над частными), выступало средством революционной пропаганды и агитации, представляло собой качественно новую систему общих правовых предписаний, рассчитанных на творческую инициативу масс1.
В ходе разработки первых советских кодексов Ленин требовал от разработчиков законопроектов «не перенимать … старое буржуазное понятие о гражданском праве, а создавать новое», не следовать «за тупоумными старыми буржуазными юристами», рассматривать революционное правосознание как важнейшее концептуальное основание, а не как источник права2. Революция права была нацелена на сознательные, планируемые и контролируемые изменения в обществе и праве и создание социалистической правовой системы. На первый план выступило намерение сменить и устранить юридической порядок Российской империи посредством качественного изменения содержания, структуры и формы системы законодательства. Создание пролетарского права проходило в условиях преобразования системы общественно-экономических отношений, воздействия множества неучтенных стихийных факторов на формы и методы государственного управления, проведения социально-политических экспериментов, и вытекающих из них ошибок и поражений переходного периода, поиска оптимального способа правового регулирования на огромной территории с неоднородными местными особенностями.
Все вышеперечисленное не могло не сказаться на отечественной правовой мысли и ее подходах к понятию правового нигилизма. В связи с отсутствием четких представлений о праве в марксистской концепции, вплоть до начала 30-х годов ХХ века она конкурировала с психологической и социологической школой права, создавая некоторый плюрализм идей и дискуссию о будущем социалистическом праве. Сфера права стала настоящей ареной революционной борьбы между «старыми» (буржуазными) и новыми «коммунистическими» юристами.
Одним из ярких представителей советского правоведения, стоявших у истоков социалистического правового строительства сначала в качестве заведующего государственно-правового сектора, а затем редактора Отдела законодательных предположений Народного комиссариата юстиции, был М.А. Рейснер. В качестве сотрудника Наркомата юстиции он принимал активное участие в законотворческой деятельности, в частности, в создании Конституции РСФСР 1918 г., Декрета об отделении церкви от государства, Декрета о суде № 1. Однако практическое осуществление пролетарской революции права он сочетал с научно-пропагандистской работой, в ходе которой М.А. Рейснер попытался совместить марксистской подход и социально-психологическое правопонимание.
Критикуя марксизм за несовершенство его государство-правовой концепции и недоказанность механизма взаимообусловленности права и экономических явлений, М.А. Рейснер вместе с тем базирует свою теорию права на марксисткой доктрине, пытаясь разрешить ее противоречия с помощью психологического правопонимания. Особенно подходила под цели интеграции концепция интуитивного права Л.И. Петражицкого 1 . Однако попытка М.А. Рейснера означала соединение несоединимых теории, одна из которых марксизм являлась материалистической, а другая психологическая – идеалистической.
Это привело, с одной стороны, к отрицанию М.А. Рейснером целого ряда базовых положений вышеназванных доктрин, ставших методологической основой его концепции. Так, он отверг субъективный идеализм психологической теории, правовую роль индивида с его психикой, правовыми эмоциями и притязаниями, выступавших основой психологической теории Л.И. Петражицкого, а также право диктатуры пролетариата как исключительной «собственности» господствующего класса, классовую сущность права (социальный слой только источник возникновения права по М.А. Рейснеру), государственное принуждение как обязательные признаки права, приоритет государственной власти над правом, равнозначность права и закона1, второстепенную роль политической надстройки и законы экономической целесообразности марксизма.
С другой стороны, М.А. Рейснер вульгаризировал и широко трактовал основные юридические понятия вышеуказанных теорий. В частности, он противопоставил области действия интуитивного и позитивного права, обосновал несовпадение указанных форм права и их существенные различия, перенес учение об интуитивном праве в социальную плоскость, гипертрофировал социальную значимость интуитивного пролетарского права для перехода к социалистическому, а затем и коммунистическому общественному строю2. Вследствие этого, право М.А. Рейснер не отделяет от правовой психологии, правовой идеологии и правосознания социальных групп и классов.
Возникновение интуитивных правовых эмоций Рейснер связывает с обнаружением социальным субъектом ущемления требований справедливости и равенства, определенных принятой мерой должного. По содержанию интуитивное право, согласно классовому подходу, подразделяется на право угнетенного класса и класса угнетающих. Последние держатся за авторитет традиционных символов, идей и государственной практики. Интуитивное право угнетенных и есть реальное право, которое основано на требованиях и народных убеждениях о справедливости, лишенных законодательной защиты, обусловленных хозяйственной средой жизнедеятельности, обоснованных «философски, морально и исторически», что неизбежно приводит к столкновению с позитивным правом1.
Неконтролируемое нарастание противоречий интересов классового противоположных социальных групп неизбежно приводит к социальной революции. Последняя, по мнению М.А. Рейснера, представляет собой насильственное приведение политико-правовой системы в соответствие с новыми общественными интересами, производственными отношениями и производительными силами.
В этой связи требования рабочего класса, по мнению М.А. Рейснера, носят правовой характер, так как они основываются на классовой «правде-справедливости» и возникают в борьбе с антагонистическим властвующим классом. Такая борьба может выражаться в выступлениях против существующего правопорядка. В результате происходит отрицание всякого права или некоторое изменение старого права путем внесения в него элементов классового пролетарского права2.
Особенности правового нигилизма в концепции марксистско-ленинской общей теории права (1938–1991 гг.)
К концу 30-х годов официальная доктрина советского права была в целом утверждена. Все правовые учения, противоречившие программным установкам партии большевиков и официальной доктрине права, не только отрицались, но и служили основанием для применения к инакомыслящим карательных мер. Такими «вредителями» становились и представители марксистской юридической науки 20-х годов, например, Е.Б. Пашуканис, Н.В. Крыленко и Я. Берман. В извращенном (антимарксистском) понимании советского права и насаждении нигилистического отношения к советскому закону были обвинены М.А. Рейснер, П.И. Стучка, А.В. Бенедиктов, А.Г. Гойхбарг и другие 1 . Так, М.С. Строгович нигилизмом называет отрицательное отношение к революционной законности, недооценку ее значения2. Такой поворот в юридической науке состоялся после того как выяснилось, что без права невозможно вернуть жизнь общества в нормальное русло и создать новые социальные формы. Поэтому было принято решение сохранить право в качестве идеологической формы.
Общая марксистская теория права объявлялась единственным правильным учением, объясняющим правовую деятельность3. Она меняла своих глашатаев, так в конце 30-х годов им был А.Я. Вышинский. Его учение о праве, построенное на историческом материализме К. Маркса, пронизано правовым нигилизмом. Можно сказать, что данная концепция представляет собой правовой нигилизм, возведенный в официальную доктрину о праве.
Так, А.Я. Вышинский отвергает значимость всех политико-правовых учений до Маркса, называя их «грудой исторического и философского хлама, лишенного всякого научного содержания»4 , а марксизм – единственной научной теорией. Существование и действие права полностью подчинено задачам государства, а также обеспечению социалистического правопорядка, выгодного и угодного господствующему классу. Последний он определяет как «устойчивость социалистических общественных отношений, социалистической дисциплины, уважение к правилам социалистического общежития, уважение и сохранение в неприкосновенности общественной социалистической собственности – основы всего советского строя, соблюдение всех советских законов»5.
С таким же усердием как первые советские юристы искали в трудах Маркса доказательства отмирания права, юридической формы вообще и юридического элемента в отношении людей, А.Я. Вышинский трактует Маркса в противоположном значении, находя у него подтверждение «бессмертия права» 1 . Советские исследования 20–30-х годов, обосновывающие отмирание права, он называет антимарксистскими, влекущими серьезные практические последствия в виде «нигилистического отношения к советскому праву» и разоружения пролетариата, который тем самым лишается мощного средства борьбы с врагами социализма2.
Нигилизмом А.Я. Вышинский называет отношение к праву как отмирающему институту при победе пролетарского государства или построении социализма 3 и усиленную идеологическую пропаганду этой идеи. При этом отмирание права в концепции самого А.Я. Вышинского не отменяется, а переносится до высшей стадии коммунизма, «когда все научатся обходиться без специальных правил, определяющих поведение людей под угрозой наказания при помощи принуждения»4.
Понятие права он формулирует в соответствии со словами «Коммунистического манифеста» о воле господствующего класса, возведенной в закон, содержание которой определяется материальными условиями жизни этого класса 5 и обеспечивается государственным принуждением. Последнее равно как и классовый, публичный характер, партийность, связанность с экономическим оборотом определялись в качестве ключевых признаков права.
Данное понятие ставится единственным официально признанным и одобренным юридической общественностью6 . Право в этой трактовке не может быть выше экономического строя, не имеет собственной истории и тесно связано с историей производственный отношений, на почве которых оно вырастает. Исходя из этого, А.Я. Вышинский обосновывает невозможность механического перенесения правовых понятий и институтов из одной экономической эпохи в другую1.
Резкое отмежевание от идей марксистских юристов 20-х – начала 30-х годов, на наш взгляд, было обусловлено двумя причинами. Во-первых, некоторые советские юристы в 1927-1930 гг. стали высказывать сомнения о возможности проведения сплошной коллективизации при строгом соблюдении революционной законности. При проведении сплошной коллективизации и ликвидации на ее базе кулачества как класса наиболее частыми нарушениями революционной законности были принудительное вступление крестьян в колхозы, применение репрессивных мер к крестьянам, административно-принудительное образование коммун. Так, Е.Б. Пашуканис утверждал, что «регулирование становится тем более эффективным, чем слабее и незначительнее становится роль закона и юридической надстройки в чистом виде»2. В юридической науке упрощенческие тенденции наиболее резко проявились в гражданском, уголовном и уголовно-процессуальном праве.
В 1932 г. принятием постановления «О революционной законности» государство пресекает дискуссию и закрепляет закон в качестве единственного и общеобязательного источника права, нуждающегося в укреплении и развитии. При этом отрицательное отношение к гражданскому праву у некоторых юристов сохранилось даже после принятия вышеназванного постановления3.
Во-вторых, провозглашением победы социализма в СССР и ее закрепления в Конституции СССР 1936 г. Построение социализма в русле марксистского учения означало начало конца институтов государства и права, что не сочеталось с линией коммунистической партии на укрепление социалистического государства и права. Такое противоречие между идеологией и действительностью послужило для западных ученых поводом для дискредитации марксизма и отрицанию его практической значимости.
В этой связи в официальной доктрине был закреплен подход к праву как средству социалистического государства, предназначенному для организации масс, определения их поведения в самых разнообразных сферах общественной жизни, воспитания их в социалистическом духе, закрепления порядков «выгодных и угодных рабочему классу и всем трудящимся»1. Он представлял собой адаптацию позитивизма под марксизм и имел правонигилистическую сущность. В принципиальных моментах данный подход сохранился в советской юриспруденции до конца 80-х годов. Так, согласно ст. 32 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик в редакции 1989 г. суд при назначении наказания руководствовался не только законом, но и социалистическим правосознанием2.
Советское право в трудах советских теоретиков 1938–1953 гг. определялось как качественно новое право, высшего типа, глубоко отличного от всех типов эксплуататорского права, противостоящего им и по своей сущности, и содержанию, и конечной цели, и по своей роли в развитии общества3. Непродолжительные дискуссии вокруг его понятия фактически свелись к определению права как системы правил поведения, установленных государственной властью и обеспеченных государственным принуждением.
Научно-критический анализ и обоснование современной теории правового нигилизма
Множественность определений правового нигилизма обусловлена сложной структурой данной категории, включающей понятия нигилизм и право. Опираясь на разработанные А.М. Васильевым «понятийные ряды правовых категорий теории права», «с помощью которых фиксируются логические связи между включенными в него юридическими понятиями», отражающими «моменты единства и разнообразия правопроявлений в установленном отношении»1, «нигилизм» и «право» являются исходными понятиями, выражающими сущность правового нигилизма. Во-первых, каждое из указанных понятий не имеет определенного значения в науке. Во-вторых, характеристика правовой в составе понятия правового нигилизма не является пустой абстракцией, ее содержание обуславливает сущность и специфику понятия правовой нигилизм.
При определении правового нигилизма исходим из того, что человек не может никак не относиться к окружающему его миру. Отношение формируется ко всему, что он познает, с чем практически взаимодействует и что созерцает. Это отношение предполагает не только восприятие и познание правовой действительности, но и ее оценку. Последняя может быть как положительной, так и отрицательной. Поэтому правовой нигилизм не может рассматриваться как часть правового менталитета1, и тем более смешиваться с ним2. Поскольку правовой менталитет – результат длительного развития нации или народа, то сформировавшиеся у него устойчивые представления и образы права могут иметь и нигилистический характер.
Правовой нигилизм возникает в процессе психо-эмоционального и иного отношения лица или группы лиц к праву, то есть имеет непосредственное отношение к правосознанию, точнее такому его элементу как правовая аксиология. Такой подход объясняет почему ухудшение социально-экономической и политической обстановки в социуме приводит к снижению авторитета права как регулятора наиболее социально значимых общественных отношений, непосредственно сказывающихся на уровне жизни населения.
Не менее важно для понимания природы правового нигилизма и то, что ни одна национальная правовая культура, рассматриваемая нами как совокупный результат накопленного предками духовного и практического правового опыта, выраженного в правовом знании, традициях, умениях и навыках, обеспечивающих стабильное и согласованное социально-правовое национальное взаимодействие и являющихся базой его дальнейшего развития, не отличается единством и абсолютной общностью.
Противоречивость правокультурной доминанты обусловлена её неоднородностью, вариабельностью, динамичностью, вызванной потребностью обновления и совершенствования социального развития. В этих условиях невозможно говорить о наличии общенациональных представлений о справедливости, равенстве, ответственности и свободы, мерами которых право в конечном счете выступает.
Исходя из этого можно констатировать, что обеспечить положительное и уважительное отношение к праву у всех субъектов не представляется возможным и негативное отношение к действующему праву у отдельных лиц или групп лиц является объективным феноменом. Последнее в силу своей общественной опасности, объясняемой угрозой, которую вызывает негативное отношение к общепризнанному в праве для социума следует учитывать, мониторить, контролировать и нейтрализовать в его крайних радикальных проявлениях как обществу, так и государству. Еще С.Л. Франк предупреждал о невозможности целенаправленного правового воздействия на нигилистически заряженную социальную группу, в глазах которой нарушение общепринятых ценностей воспринимается как установление новых идеалов1.
Таким образом, в самом общем виде правовой нигилизм следует рассматривать как вид негативного субъективного отношения к праву, вызванный не психо-физиологическими патологиями сознания, а осознанным или интуитивным восприятием правовой окружающей действительности. Поэтому правонигилистические проявления увеличиваются и принимают радикальные и порой разрушительные формы в кризисные периоды или в условиях кардинальных реформ, когда право не выполняет своих социальных функций или тормозит социальные процессы в силу консервативности механизма его обновления. В периоды стабильного общественного развития правовой нигилизм существует в латентной форме, и не имеет массового и не контролируемого характера и не оказывает деструктивное воздействие на правовую систему в целом.
Тем самым следует подчеркнуть социальный характер правового нигилизма, возникающего под внутрисистемным и внешним влиянием различных факторов, изменяющих отношение лица к праву в отрицательную сторону и вызывающих разочарование в возможностях правового регулирования. При этом подчеркнем, что негативное и неуважительное отношение к праву, которое выражается в отрицании социальной ценности права, не означает отказа субъектом или социальной группой от права в любых его разновидностях и формах и сознательный выбор внеправовых методов достижения цели.
Так, обобщая выделенные правоведами характеристики нигилизма, перечислим те из них, которые признаются всеми исследователями – это непризнание личностью, социальной группой или иным коллективом признанных действующих феноменов, институтов, организаций, ценностей в качестве истинно социально значимых; отрицание общеобязательности действующих социальных регуляторов, санкционированных публичной властью и обеспеченных ее принуждением.
Последняя характеристика наиболее значима для понимания сущности правового нигилизма. При этом очевидно, что данное отрицание может иметь различные формы проявления, но сложно согласиться с исследователями полагающими, что одно отрицание имеет негативный характер, а другое (диалектическое) позитивный и соответственно не может рассматриваться как нигилизм1.
В этой связи следует обратиться к Гегелю как создателю диалектического метода. В его концепции отрицания следует обратить внимание на два момента, во- первых, он не указывает на дуалистичность отрицания, во-вторых, он рассматривает его как источник развития права. В частности, Гегель пишет о том, что отрицание заключено во в себе сущей воле и ход развития состоит в том, чтобы вызвать из общности воли ее особенность, которая выступит против этой общности. Посредством этого процесса «возвращения к себе из своего отрицания», право «определяет себя как действительное и действующее»1.
Считаем, что Гегель справедливо утверждает, что любое отрицание права является неправом, то есть видимость сущности права, «полагающая себя как самостоятельная» 2 . Он выделяет два типа такого неправа -непреднамеренное или осознание видимости права (бытие права, несоответствующего его сущности) как права для себя и обман, то есть создание видимости права для других. В обеих указанных разновидностях отрицания он видит признание права и право восстанавливается посредством этого отрицания своего отрицания.
Исключение для Гегеля составляет такой тип неправа как преступление, которое он называет подлинным неправом, не содержащим и видимости права, не уважающее «ни право в себе, ни право; каким оно мне кажется», то есть это уже не отрицание права, а его нарушение в качестве права 3 . Поэтому считаем неверным суждение ряда исследователей о преступлении как форме правового нигилизма, постольку насилие и принуждение, взятое абстрактно, не имеет правовой природы.
В развитие умозаключений Гегеля, полагаем, что отрицание права можно рассматривать в качестве негативной формы его признания путём создания видимости права. Отрицанием своего отрицания право показывает свою действенность и утверждает себя как необходимое опосредованное бытие. Соответственно отрицание права не может иметь абсолютное определение и вытекает из определения права, проявляясь как соотношение общего и особенного.
Соответственно нигилистическое отношение к праву находится в правовых пределах, но свидетельствует об отклонении от положительного правосознания в направлении отрицания социальной ценности права и его возможном перерождении. Как очень точно подметил Н.Н. Вопленко, правовой нигилизм означает разочарование субъектов в правовых идеалах и утрату в их сознании ценности права, законности и справедливости, что влечет формирование установки на выход из правового поля деятельности1. Об этом писал и С.С. Алексеев, отмечая, что правовой нигилизм означает неверие в универсальность и безотказность права для решения социальных проблем 2 . В отличии от отказа от права, который чаще всего имеет необратимые последствия, что и означает перерожденное правосознание, правовой нигилизм, по крайней мере отрицание и негатив, не имеющие крайних проявлений, могут быть при правильном социальном и государственном воздействии приведены в норму.