Правовой статус английской Короны (1689-1832 гг.) Чугаев Валерий Валерьевич

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Статус главы государства в английской политико-правовой мысли в 1689-1832 годах . 18

1.1. Якобитская мысль о политико-правовой природе королевской власти и сущности должного государственного режима 18

1.2. Английское Просвещение и полномочия монарха 30

Глава 2. Нормативная правовая основа английской дуалистической монархии 1689-1832 годов 50

2.1. Понятие института и правового статуса главы государства 50

2.2. Законодательные акты периода «Славной революции» 1688 1689 годов 69

2.3. Законодательное оформление «протестантской конституции» в XVIII – начале XIX веков 93

Глава 3. Механизм реализации властных полномочий английской короной в 1689-1832 годах 109

3.1. Монарх, Тайный совет и правительство: проблемы разграничения полномочий 109

3.2. Конфликт и взаимодействие монарха с палатами Общин и Лордов в первой половине XVIII века 128

3.3. Проблемы влияния Короны на функционирование палаты Общин и палаты Лордов во второй половине XVIII века: резолюция Даннинга 1780 года 143

Заключение 164

Список использованной литературы 167

• Якобитская мысль о политико-правовой природе королевской власти и сущности должного государственного режима
• Понятие института и правового статуса главы государства
• Законодательное оформление «протестантской конституции» в XVIII – начале XIX веков
• Проблемы влияния Короны на функционирование палаты Общин и палаты Лордов во второй половине XVIII века: резолюция Даннинга 1780 года

Введение к работе

Актуальность темы диссертационного исследования. Английская политико-правовая история привлекает исследователей насыщенностью событиями, влияющими на общее развитие государства. Наибольшее внимание получили проблемы, связанные с развитием в XVII веке теорий о божественном происхождении королевской власти, историей «Славной революции» 1688-1689 годов, классовым конфликтом и радикальными предреволюционными протестами, правовым статусом и местом Парламента XVIII века в системе органов государственной власти, а также парламентской реформой 1832 года. В то же время такие вопросы, как юридическое оформление результатов «Славной революции» 1688-1689 годов, религиозная составляющая английской «не-писанной конституции»¹ (далее - английская конституция), сущность якобит-ской политико-правовой мысли и ее влияние на природу королевской власти, роль личности, занимающей английский престол, в процессе формирования образа английской монархии в глазах ее подданных, место и роль Короны, как носителя дискреционной власти, в политико-правовой системе Корона - палата Общин - палата Лордов в период конец XVII - начало XIX веков, на сегодняшний день остаются менее изученными. Вместе с тем вопросы связанные сущностью английской конституции, как средства обеспечения религиозной безопасности, влиянием идеологического климата на формирование правового статуса главы государства, а также содержанием и диспозитивной составляющей механизма реализации государственных властных полномочий представляют интерес для юридической и политологической науки и позволят переосмыслить правовое положение главы английского государства в период конец XVII - начало XIX веков. Кроме того, в условиях современного реформирования российской системы органов власти, процессов связанных с построением новых связей межгосударственного сотрудничества, дискреционные полномочия, а также личностные особенности и по сей день имеют огромное значение для характеристики реального содержания правового статуса главы государства.

Степень научной разработанности проблемы исследования. К сожалению, следует признать, что английская внутриполитическая история 1689-1832 годов в отечественной историографии практически не разработана. Отсутствуют опубликованные на русском и иностранном языках работы, комплексно раскрывающие проблематику статуса главы английского государства в обозначенный период.

Анализ историко-правовой, исторической и политологической литературы позволяет сделать вывод о том, что в большинстве трудов, раскрывающих

Термин «неписанная конституция» в контексте нашего исследования означает совокупность нормативных правовых предписаний, не представленных в виде консолидированного нормативного правового акта. Данная совокупность состоит из нормативных правовых актов и конституционных соглашений (которые, по мнению Е. А. Фримэна (Freeman A. U. The growth of the English constitution from earliest times. -London: Macmillan, 1872. P. 109), составляют содержание английской неписанной конституции).

или затрагивающих проблемы правового статуса английских органов государственной власти в период конец XVII - начало XIX веков, преимущественно освещаются вопросы, связанные с деятельностью палат Общин и Лордов и с подчиненным положением Кабинета палате Общин. На наш взгляд, такой подход, во-первых, объективно препятствует изучению системы органов власти английского государства, а во-вторых, дает неверное представление об английской конституции как эффективном инструменте подавления института английской монархии. Однако сказать, что все интересующие авторов вопросы остались без внимания, нельзя.

Особенность сформулированной темы диссертационного исследования потребовала привлечения источников, относящихся к различным историческим периодам и научным направлениям. Прежде всего, были исследованы материалы, отражающие образ и статус главы государства в английской политической и правовой мысли в период конец XVII - конец XVIII веков. Эволюция правового статуса элементов, входящих в английскую политическую систему, происходила в условиях серьезной идеологической борьбы. Состояние противоборства постепенно уходящей в прошлое теологической теории и набирающей силу идеи ограниченного правления усугублялось активной деятельностью сторонников яко-битского движения, претендовавших на власть. Исследование данных вопросов потребовало изучения трудов таких авторов, как Т. Л. Лабутина, С. Лоу, 3. А. Мигранян, С. Б. Семенов, Н. А. Фролова, Дж. Босуэлл, Г. Филдинг, М. Хэил, Р. Харрис, Б. Ленман, Ч. Лесли, П. Миллер, П. К. Монод, Дж. Патерсон, Ч. Петри, Г. Дж. Скочет, Г. Стеббинг, Д. Сцехи, У. Темпл, Дж. Г. Уэйнер¹ и др. Опережающий характер развития политической и правовой мысли по отношению к английскому конституционному праву фактически предопределял развитие последнего. Зачастую идеи чуждых правительственной власти течений закладывались в основу проектов реформ системы государст-

Лабутина Т. Л. У истоков современной демократии. Политическая мысль английского просвещения (1689-1714 гг.). М.: Ирис-пресс, 1995; Лоу С. Государственный строй Англии. М.: Типография И.Д. Сытина, 1910; Мигранян 3. А. Политическая культура Просвещения в Великобритании в 1688-1721 гг. : дис. ... канд. ист. наук : 07.00.03. М, 2001; Семенов С. Б. Политические взгляды английских радикалов XVIII века. Самара: СамГПУ, 1995; Фролова Н. А. Политические и правовые учения зарубежных стран: история и современность: учеб. пособие. М.: Орбита-М, 2011; Boswell J. The life of Samuel Johnson, including a journal of a tour to the Hebrides. Boston : Carter, Hendee and Co., 1832; Cox N. The ceremonial dress and accoutrements of the Most Noble Order of the Garter // Heraldry News, the Journal of Heraldry, 1999; Fielding H. Tom Jones. Oxford : Oxford University Press, 1998; Haile M. James Francis Edward, the Old Chevalier. London : J. M. Dent, 1907; Harris R. A patriot press: national politics and the London press in the 1740s. Oxford : Clarendon press, 1993; Lenman B. The Jacobite rising in Britain 1689-1746. London : Eyre Methuen, 1980; Leslie Ch. The True Notion of the Catholic Church. London : Published Adam and Charles Black, 1703; Miller P. James (III). New York : St. Martin's Press, 1971; Monod P. K. Jacobitism and the English people, 1688-1788. New York : Cambridge University Press, 1989; Paterson J. Commentaries on Liberty of Subject and the Laws of England relating to the Security of Person. London : Macmillan and Co, 1877; PetrieCh. Diplomatic History 1713-1993. London : Hollis and Carter, 1946; Szechi D. George Lockhart of Carnwath, 1689 - 1727: a study in jacobitism. London : Tuckwell Press Ltd, 2002; Wiener J. H. Great Britain: The Lion at Home. New York : Chelsea House, 1974.

венного управления. Подтверждением данного тезиса является результат усвоения некоторых теоретических положений якобитского движения.

Уточнение таких понятий, как «глава государства», «форма правления» и ее виды, «правовой статус» и его структура, было невозможно без анализа работ теоретического характера, к числу авторов которых относятся Г. Кельзен, О. Е. Кутафин, М. В. Баглай, О. Э. Лейст, В. В. Кожевников, В. А. Рыбаков, Л. М. Энтин, А. С. Автономов, А. В. Безруков, В. М. Капицын, Ю. И. Лейбо, В. В. Маклаков, О. О. Максимова, В. А. Малхозов, В. С. Петров, А. В. Серегин¹ и др.

Исследование вопросов, связанных с описанием событий, именуемых «Славная революция» 1688-1689 годов, и законодательным оформлением протестантской конституции, потребовало изучения трудов таких авторов, как М. П. Айзенштат, И. Е. Андриевский, А. В. Дайси, Е. А. Косминский, Я. А. Левицкий, К. Н. Соколов, В. А. Томсинов, У. Энсон, Т. К. Энсти, М. Блаувелт, В. Богданор, Э. Берк, Г. У. Протеро, У. Стаббс, Т. П. Тансвел-Лангмид, А. У. Вард² и др.

¹ Кожевников В. В. Теория права и государства : в 2 ч. 2-е изд., перераб. и доп. Омск: Омская академия МВД России, 2007; Кожевников В. В. Правовой статус личности и ее законные интересы // Юридическая наука и практика, 2016. Т. 12. №1. С. 22-29; Кожевников В. В., Коженевский В. Б., Рыбаков В. А. Теория государства и права. М.: Проспект, 2016; Рыбаков В. А. Проблемы теории государства и права. 3-е изд., испр. и доп. Омск: Омский государственный университет, 2010; Баглай М. В. Конституционное право Российской Федерации. М: НОРМА-ИНФРА-М, 1998; Конституционное право зарубежных стран / под общ. ред. М. В. Баглая, Ю. И. Лейбо и Л. М. Энтина. 3-е изд., перераб. и доп. М.: НОРМА-ИНФРА-М, 2012; Автономов А. С. Правовая онтология политики. К построению системы категорий. М.: Инфограф; 1999; Безруков А. В. Конституционное право России : учебное пособие. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Юстицинформ, 2015; Капицын В. М. Государственная дискреция как проблема конституционного права // Конституционное и муниципальное право, 2006. №3. С. 2-8; Маклаков В. В. Конституционное право зарубежных стран: Общая часть. М.: Волтерс Клувер, 2006; Максимова О. О. Конституционно-правовой статус главы государства в Китае (история и современность) : дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.02. М., 2012; Малхозов В. А. К вопросу о феномене власти главы государства // История государства и права, 2008. № 6. С. 11-13; Петров В. С. Сущность, содержание и форма государства. Л.: Наука, 1971; Серегин А. В. Античные мыслители о монархической форме правления // Правоведение, 2006. № 5. С. 166-167.

Айзенштат М. П. Великобритания нового времени: политическая история. М.: КДУ, 2007; Андриевский И. Е. Полицейское право. СПб.: Типография В.В. Пратц, 1874-1876; Дайси А. В. Основы государственного права Англии. Введение в изучение английской конституции. М.: Издание Типографии И.Д.Сытина, 1907; Косминский Е. А. Английский абсолютизм. Буржуазная революция в Англии в XVII в. М.: Типография Высшей школы пропагандистов им. Я.М.Свердлова при ЦК ВКП(б), 1938; Левицкий Я. А. Английская буржуазная революция XVII в. М.: Академия наук СССР, 1954; Соколов К. Н. Парламентаризм. СПб.: Типография «Печатный труд», 1918; Томсинов В. А. Английский Билль о правах 1689 года: история создания и принятия. // Правоведение, 2009. № 6. С. 265-285; Томсинов В. А. «Славная революция» 1688-1689 годов в Англии и Билль о правах. М.: Зерцало-М, 2015; Томсинов В. А. Сущность британской конституции // Сборник научных статей к 60-летию Владимира Алексеевича Томсинова / отв. ред. Т.Е. Новицкая. М.:ИКД «Зерцало-М», 2012. С. 7-26; Энсон У. Английская корона, ее конституционные законы и обычаи : пер. с англ. СПб.: Юридический книжный магазин Н. К. Мартынова, 1914;

Отражение механизма реализации властных полномочий английской Короной, особенностей взаимоотношений последней с такими органами власти, как палаты Общин и Лордов, было бы невозможным без обращения к трудам таких авторов, как М. И. Левина, Д. А. Модель, В. А. Томсинов, У. Энсон, В. Богданор, Г. Баттерфилд, У. Коббетт, М. Эрскин, Р. Я. Хардвик, Дж. Кеньян, Дж. Т. Кэппэл, Г. Мэриот, Л. Б. Намьер и др.

Отдельные аспекты, такие как теоретические проблемы монархической формы правления, становление дуалистической монархии и характеристика английской системы высших органов государственной власти, генезис британского парламентаризма, нашли свое отражение в диссертационных исследованиях на соискание ученых степеней кандидата и доктора наук: Ж. А. Абрековой, С. П. Александровой, О. Ю. Апариной, О. О. Быструхиной, Г. С. Зарницким, С. А. Киреевой, Т. Л. Лабутиной, О. О. Максимовой, 3. А. Мигранян, В. В. Пономаревой, А. В. Серегиным, А. В. Хорошевым .

Anstey Т. С. A guide to the laws of England effecting Roman Catholics. London : V. and R. Stevens and G.S. Norton, 1827; Blauvelt M. The development of cabinet government in England. New York - London : The Macmillan Company, 1902; BogdanorV. The monarchy and the constitution. Oxford : Clarendon Press, 1993; Burke E. Reflection on the revolution in France. London : Printed for J. Dodsley, 1790; Stubbs W. Select Chapters and other illustrations of English Constitutional History from the earliest times to the reign of Edward the first. Oxford : Clarendon Press, 1884; Taswell-Langmead T. P. English Constitutional History. London : Stevens and Haynes, 1886; Ward A. W., Prothero G. W. The Cambridge Modern History. Cambridge : Cambridge at the University Press, 1907;

¹ Левина M. И. Парламентское право Великобритании XVII - начала XIX в. М.: Зерцало, 2000; Модель Д. А. Становление ответственного министерства в Англии (XVIII -нач. XIX вв.): из истории европейского парламентаризма: Великобритания. М.: ИВИ, 1995; Томсинов В. А. Палата Лордов в государственном строе Великобритании в XIX в.: «доктрина Солсбери» // Вестник Российского университета дружбы народов, 2014. №3. С. 121-132; Энсон У. Английская корона: ее конституционные законы и обычаи / пер. с англ., прим. Н.А.Захарова). СПб.: Юридический книжный магазин Н.К.Мартынова, 1914; Энсон У. Английский Парламент: его конституционные законы и обычаи / пер. с англ. Н. А. Захарова. СПб.: Книжный магазин Н. К. Мартынова, 1908; BogdanorV. The monarchy and the constitution. Oxford : Clarendon Press, 1993; Butterfield H. George III, Lord North and the people. London : G. Bell and sons, 1949; Cobbett W. The Parliamentary History of England from the Earliest Period to 1803. London : Printed by T.C. Hansard, 1810; Erskine M. Treatise on the Law, Privileges Proceedings and Usage of Parliament. 16^th edition. London : Charles Knight and Co. Ludgate-Street, 1957; Hardwick P. Y. Miscellaneous State Papers, from 1501 - 1726. London : Strahan and T. Cadell, 1778; Kenyan J. Stuart England. London : Hambledon Press, 1988; Keppel G. T. Memoirs of the Marquis of Rockingham and His Contemporaries. 2 vols. - London : Printed by Samuel B. and Co., Bangor Houac, Shoe Lane, 1852; Marriott G. English Political Institution. Oxford : Clarendon Press, 1925; Namier L. B. The Structure of Politics at the Accession of George III. London : Publisher Palgrave Macmillan, 1927.

Абрекова Ж. А. Эволюция английской монархии в первой половине XX века : дис. ... канд. ист. наук : 07.00.03. Ставрополь, 2004; Александрова С. П. Становление и утверждение дуалистической монархии в Англии : дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.01. Л., 1984; Апарина О. Ю. Высшие органы государственной власти и политическая элита Великобритании в 60-80-е гг. XVIII в. : дис. ... канд. ист. наук : 07.00.03. Саратов, 2003; Быструхина О. О. Глава государства в странах Восточной Европы : дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.02. М., 2004; Зарницкий Г. С. Якобитское движение в Великобритании : автореф. дис.

Несмотря на значительное количество различного рода публикаций, диссертационных исследований по общим вопросам английской истории, посвященных некоторым аспектам функционирования института главы государства в английской политико-правовой системе конца XVII - начала XIX веков, комплексного исследования содержания правового статуса Короны и механизмов его реализации до настоящего времени не проводилось.

Исследование таких проблем, как религиозная составляющая английской конституции, эволюция социального образа английской монархии, содержание дискреционных полномочий главы государства, потребовало самостоятельного перевода англоязычных трудов таких авторов, как Т. К. Энсти, А. Эспинал, К. Бэтти, Г. Баттерфилд, В. Богданор, Дж. Кэннон, А. С. Фоорд, Р. Харрис и

Др.

Нормативную (эмпирическую) базу исследования составили законодательные акты 1267, 1275, 1285, 1297, 1313, 1322, 1351, 1361, 1539, 1547, 1554, 1558, 1584, 1588, 1605, 1609, 1623, 1627, 1662, 1672, 1678, 1690, 1700, 1708, 1714, 1715, 1723, 1728, 1735, 1737, 1766, 1769, 1770, 1778, 1791, 1801, 1812, 1829 годов, конституционные соглашения, направленные на регулирование порядка реализации королевской прерогативы и привилегий палат Общин и Лордов, личные записи должностных лиц, приближенных к королевскому двору, в числе которых особенно выделяются дневники Г. Додингтона (лорд Мель-комб), Дж. Гренвила (глава Кабинета с 1763 года по 1765 год), У. Грэнвил (глава Кабинета с 1806 года по 1807 год), X. Уолпола (четвертый граф Орфорд, английский писатель), Дж. Каннинга (министр иностранных дел с 1806 года по

... канд. ист. наук : 07.00.00. М., 1988; КирееваС. А. Политический режим как элемент формы государства (теоретико-правовое исследование) : автореф. дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.01. Саратов, 1997; ЛабутинаТ. Л. У истоков современной демократии. Политическая мысль английского Просвещения (1689-1714) : автореф. дис. ... д-ра ист. наук : 07.00.03. М., 1995; Максимова О. О. Конституционно-правовой статус главы государства в Китае (история и современность) : дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.02. М., 2012; Мигранян 3. А. Политическая культура Просвещения в Великобритании в 1688-1721 гг. : дис. ... канд. ист. наук : 07.00.03. М., 2001; Пономарева В. В. Генезис британского парламентаризма, XIII -начало XIX вв. (историко-правовое исследование) : дис. ... д-ра юрид. наук : 12.00.01. СПб, 2002; Серегин А. В. Теоретические проблемы монархической формы правления : дис. ... канд. юрид. наук. : 12.00.01. Ростов-на-Дону, 2003; Хорошев А. В. Монархи и парламент в период правления первых Стюартов : дис. ... канд. ист. наук : 07.00.03. М., 2005.

¹ Anstey Т. С. A guide to the laws of England effecting Roman Catholics. London : V. and R. Stevens and G.S. Norton, 1827; Aspinal A. English Historical Documents, 1783-1832. London and New York : Routledge, 1996; Betty K. King and Commons: 1660-1832. London. : St. Martin's Press. Kennedy, 1957; Butterfield H. George III and the historians. New York : Macmillan, 1959; Butterfield H. George III, Lord North and the people. London : G. Bell and sons, 1949; Bogdanor V. The monarchy and the constitution. Oxford : Clarendon Press, 1993; Cannon J. The Fox - North Coalition: Crisis of the Constitution, 1782-84. Cambridge : Cambridge university press, 1969; Foord A. S. His Majesty's Opposition, 1714-1830. Oxford : Oxford University Press, 1964; Harris R. A patriot press: national politics and the London press in the 1740s. Oxford : Clarendon press, 1993.

1809 год)¹, архивная переписка Георга III с лордами Дж. Бьютом, Ф. Нортом и Ч. Нортом². Также в ходе исследования были проанализированы художественно-поэтические произведения, изданные в рамках исследуемого периода, в числе которых памфлеты Дж. Мильтона, Д. Дефо, Э. Берка, Дж. Свифта, а также ряда анонимных авторов. Отдельное внимание было уделено декларациям Якова II и последователей якобитской движения, раскрывающим эволюцию идеологических установок якобитов.

Хронологические рамки диссертационного исследования. Период с 1689 по 1832 годы представляет особый интерес. На это время приходится системное оформление правового статуса высших органов государственной власти, пересмотр места и роли в системе государственного управления таких институтов, как Корона, палаты Общин и Лордов, закладываются юридические основы их взаимодействия, получают свою реализацию старые (XVI - первой половины XVII веков) и формулируются новые (конца XVII - XVIII веков) политико-правовые учения, отражающие динамику развивающегося многополярного английского общества.

Вместе с тем конец XVII - XVIII века - период теоретико-юридического конфликта между королевской прерогативой и привилегиями палат Общин и Лордов, становления института Кабинета и министерской ответственности.

Исходной точкой периода, рассматриваемого в диссертационном исследовании, является 1689 год - год начала системного пересмотра формальной составляющей правового статуса английской Короны и ее места в английской политической системе. Конечной границей определен 1832 год - проведение парламентской реформы, затронувшей принципы английского избирательного права, что привело к перераспределению мест в палате Общин и изменению принципов территориального представительства. Последнее обстоятельство в синтезе с принятыми ранее конституционными соглашениями фактически сбалансировало и направило в сторону выражения общественной воли королевскую прерогативу и привилегию палаты Общин.

Кроме того, в обозначенный период произошло существенное изменение механизмов реализации властных полномочий английской Короной, были пересмотрены основы взаимодействия между монархом, Кабинетом, палатами Общин и Лордов.

¹ Dodington G. В. The diary of George Bubb Dodington / ed. H.P. Wyndham. London : Printed for Hunt and Clarke, 1828; Walpole H. Miscellany 1786-1795 / ed. Lars E. Traide. New Haven : Yale University Press, 1978; Letters of Harriet countess Granville 1810-1845 / Ed. By Hon. F. Leveson Gover. In 2 vol. London, New York : Longmans, Green, 1984; The story of Stafford House / by the duke of Sutherland. London : G. Bles, 1935; The letter-journal of G. Canning, 1793-1795 / ed. by Peter Jypp. London : Royal Historical Society, 1991.

Memorials and correspondence of Charles James Fox / ed. by lord John Russell. Vol 3. London: R. Bentley, 1854; Correspondence of King George the Third from 1760 to December 1783 / ed. Sir J. Fortescue. In 6 vols. London : Macmillan and со., 1927-1931; The letters of king George III / ed. by Bonamy Dobree. London : Cassell and Company, Ltd, 1968; The correspondence of George, Prince of Wales 1770-1812 / ed. by A. Aspinal. In 8 vols. London : Cassell & Co., 1963-1965.

Объектом диссертационного исследования являются общественные отношения, связанные с эволюцией правового статуса английской Короны в период конец XVII - начало XIX веков.

Предмет диссертационного исследования представляет правовой статус английской Короны в период конец XVII - начало XIX веков.

Цель и задачи диссертационного исследования. Целью диссертационного исследования является освещение правового статуса английской Короны, явившегося результатом эволюции общественной, политической и правовой систем английского общества на протяжении конца XVII - начала XIX веков.

Достижение поставленной цели осуществляется в ходе решения следующих задач:

анализ эволюции основных идеологических положений якобитского движения и их преемственность государственным режимом XVIII века;

изучение политико-правовых воззрений английских авторов в период конец XVII - первая половина XIX веков на предмет выявления признаков модели «идеального главы государства»;

- теоретическое исследование понятий «глава государства», «форма
правления», «правовой статус главы государства», «дискреционные полномо
чия»;

исследование процесса оформления достижений «Славной революции» 1688-1689 годов, а также нормативных правовых актов, явившихся результатом последней и составивших основу английской конституции;

анализ сущности и особенностей религиозной составляющей английской конституции XVIII века;

выявление признаков авторитарной составляющей дискреционных полномочий английского монарха и ограничительного толкования сущности королевской власти в период ее эволюции от Вильгельма III до Георга IV во взаимоотношениях с Кабинетом и Тайным советом;

освещение сущности конфликта и особенностей взаимодействия Короны, палат Общин и Лордов в XVIII веке.

Методологическая основа диссертационного исследования. Исследование велось на основе принципа историзма, то есть события освещались в хронологической последовательности, в соответствии с реальной исторической ситуацией, на основе последних достижений историко-правовой науки, теории государства и права, истории политических и правовых учений, конституционного, уголовного и административного права. Это позволило рассмотреть развитие правового статуса английской Короны в период 1689-1832 годов с учетом особенностей зарождающегося английского конституционного права.

При исследовании был использован комплекс общенаучных (анализ, синтез, дедукция, индукция, системный, функциональный и др.) и частнонаучных (сравнительно-правовой, формально-юридический, аксиологический и др.) методов познания.

Совокупность сравнительно-правовых методов исследования позволила сравнивать факты и явления государственно-правовой жизни, существовавшие

как в определенной временной последовательности (диахронный метод), так и в одном временном пространстве (синхронный метод).

Формально-юридический метод применялся при толковании и выяснении внутреннего смысла юридических текстов, содержащихся в нормативных правовых актах, регламентирующих место английского монарха в системе «Корона - палата Лордов - палата Общин», особенностей их взаимодействия в процессе реализации властных полномочий.

Аксиологический метод позволил рассмотреть Корону как государственно-правовое явление, представляющее особую идеологическую и организующую ценность для английского общества конца XVII - начала XIX веков.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что в работе на основе аутентичных, в том числе впервые переведенных автором на русский язык источников представлена эволюция правового статуса английской Короны в период 1689-1832 годов. Корона рассмотрена диссертантом как организующая часть английской политической системы «Корона - палата Общин - палата Лордов». В результате комплексного исследования обосновывается идея о том, что в конце XVII века английская Корона не являлась придатком палат Общин и Лордов и сохраняла относительную независимость вплоть до 1830-х годов, что обеспечило наличие королевских прерогатив, позволяющих определять основные направления государственной политики, а также эффективного механизма реализации властных полномочий. Новизной отличаются сформулированные автором выводы, позволяющие переосмыслить значение факторов, влияющих на реальный объем королевских прерогатив и полномочий английской Короны.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Якобитское движение XVIII века не имело однозначно негативного характера. Являясь по сути реакционным и позиционируя себя в качестве альтернативы происходившим в стране глубоким политическим изменениям, якоби-тизм призывал к восстановлению нарушенного в результате событий 1688-1689 годов наследственного права законной династии Стюартов. Положения деклараций Якова II и Якова-Эдуарда в последующем были успешно пролоббированы правым торийским крылом и стали организующей частью английской конституционной системы.

2. В период конец XVII - начало XIX веков в английской политико-правовой мысли отсутствовал единый подход к «идеальной модели государственного управления», включающей главу государства, отвечающего интересам правящей элиты. Наиболее общими характеристиками идеальной модели главы английского государства в исследуемый период являются следующие: 1) Король суверенен в той мере, в какой это не противоречит суверенитету подданных; 2) Король не может делать зла, так как, являясь гарантом английской конституции должен действовать в интересах подданных; 3) королевская прерогатива неприкосновенна, но она должна быть ограничена палатой Общин; 4) взаимоотношения Короля с другими органами государственной власти должны строиться на основе системы сдержек и противовесов; 5) Король не является законодательным органом, а соответственно, не может самостоятельно

вводить и изменять налоги, а также выводить кого-либо из сферы регулирования акта, принятого палатой Общин; 6) Король не может вмешиваться в избирательный процесс; 7) в случае же существенного нарушения прав и свобод подданных последние имеют право на восстание, а обладатель короны может быть свергнут.

3. Под главой государства следует понимать высшее должностное лицо,
коллегию таких лиц или государственный орган, а равно лицо, власть которого
носит наследственный характер, занимающее, как правило, формально высшее
место в иерархии органов государственной власти и осуществляющее предста
вительство государства как внутри страны, так и за ее пределами и (или) вы
ступающее символом единства нации.

В структуру правового статуса главы государства входят: 1) порядок наделения полномочиями; 2) функции и вытекающие из них полномочия (в том числе как их особая разновидность - дискреционные полномочия); 3) правосубъектность; 4) механизм реализации полномочий; 5) порядок прекращения полномочий; 6) порядок привлечения к ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение полномочий.

Вопросы наличия и содержания структурных элементов статуса главы государства должны решаться применительно к конкретному государству в зависимости от особенностей конституционного строя, урегулированности положения главы государства действующей конституцией, национальным законодательством и практикой функционирования государственных институтов.

4. Историческое и юридическое понимание событий 1688-1689 годов, именуемых «Славная революция» 1688-1689 годов, не совпадают. В юридическом понимании период «Славной революции» 1688-1689 годов не является временем установления конституционной монархии и должен рассматриваться в рамках 1679-1707 годов.

5. Английская конституция в период конец XVII - начало XIX веков не являлась орудием защиты протестантских интересов. Ее религиозная составляющая сводилась к противодействию распространению влияния римско-католической церкви на субъектов государственного управления.

6. С конца XVII века до тачала XIX века процесс принятия Короной властного решения, связанного с реализацией своих полномочий и королевских прерогатив, не был ограничен формально-юридической процедурой. Решение обсуждалось в кругу лиц, приближенных к английскому монарху, и в некоторых случаях вообще не выносилось на коллегиальное обсуждение.

7. Первая половина XVIII века не была отмечена конфликтами и противоречиями между Короной, палатами Общин и Лордов. Палата Общин не позиционировала себя как противовес Короне, а палата Лордов оказывала ей всяческую поддержку, одновременно являясь источником формирования Кабинета.

8. Конфликт властеотношений между Короной и палатой Общин, проявившийся во второй половине XVIII века, был связан не с сущностью королевской прерогативы, а с механизмами, с помощью которых эти прерогативы реализовывались. И в качестве основного такого механизма палатой Общин был воспринят механизм финансового давления, существовавший на фоне бес-

контрольности Короны в первой половине XVIII века в сфере расходования денежных средств.

Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в проведенном диссертантом анализе системы взаимоотношений между английским монархом, Кабинетом, палатами Общин и Лордов в период 1689-1832 годов и факторов, влиявших на реальный объем полномочий главы государства. Материалы диссертации могут быть использованы в научно-исследовательской работе преподавателей и студентов вузов. Дидактическое значение работы состоит в возможности использования в системе высшего юридического и исторического образования при изучении курсов истории государства и права зарубежных стран, истории политических и правовых учений, теории государства и права, конституционного права и др.

Практическая значимость исследования заключается в том, что изложенные в диссертации положения и выводы могут способствовать более точным оценкам политических тенденций, поиску новых политико-правовых форм взаимодействия между российским и английским государствами.

Апробация и внедрение результатов исследования. Основные выводы, сформулированные в диссертационном исследовании, отражены в одиннадцати научных публикациях автора общим объемом 4,63 п.л., пять из них опубликованы в изданиях, входящих в перечень научных журналов, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией при Министерстве образования и науки Российской Федерации для публикации основных результатов диссертационных исследований.

Наиболее значимые итоги диссертационного исследования докладывались на научных и практических конференциях и семинарах международного, всероссийского и регионального уровней: XX международная научно-практическая конференция «Актуальные проблемы борьбы с преступностью: вопросы теории и практики» (Красноярск, 2017 г.); всероссийская научно-практическая конференция с международным участием «Правовые режимы: вопросы теории и методологии» (Красноярск, 2015 г.); межвузовская конференция «Общественные объединения в России: актуальные вопросы правового регулирования» (Красноярск, 2014 г.); межвузовская конференция «Антикоррупционное законодательство РФ: законодательные новеллы и правоприменительная практика» (Красноярск, 2015 г.); межвузовский семинар «Человек, общество, государство: современное методологическое понимание» (Красноярск, 2016 г.); вузовская конференция «Власть и оппозиция» (Красноярск, 2008 г.); научная конференция адъюнктов и соискателей «Преемственность и новации в юридической науке» (Омск, 2007 г.); всероссийский семинар «Правовой статус главы государства в современной юриспруденции» (Красноярск, 2017 г.); вузовский семинар «Конституционный реформизм: сущность и современные тенденции» (Красноярск, 2008 г.); вузовский семинар «Правовой статус главы государства: политико-правовые проблемы персонификации власти» (Красноярск, 2009 г.); вузовский семинар «Юридическая ответственность: вопросы понимания, нормативного закрепления и реализации» (Красноярск, 2010 г.).

Выводы и положения диссертации обсуждены, одобрены и рекомендова-

ны к защите на заседании кафедры теории и истории государства и права федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего образования «Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского».

Структура и обьем диссертации обусловлены целью и задачами исследования. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, включающих восемь параграфов, заключения, списка использованной литературы.

Якобитская мысль о политико-правовой природе королевской власти и сущности должного государственного режима

Политико-правовая мысль XVIII века может быть представлена в виде лакмусовой бумажки идеологического настроя социально активной части английского общества. Теории и идеи, имевшие широкое распространение в средине XVII века были отчасти реализованы в революционном законодательстве конца XVII века, а идеи, сформулированные в XVIII веке были усвоены и легли в основу совершенствования английского конституционного права в конце XVIII – перовой половине XIX веков. Данная закономерность является справедливой, как писал, Д. Юм «короли или министры, беспристрастные по отношению к большинству членов государства и непосредственно заинтересованы во всяком осуществлении справедливости, столь необходимом для поддержания общественного строя»10. Сама же справедливость есть не что иное, как идея пронизывающая общество или большую его часть.

Конец XVII – первая половина XVIII веков – период наиболее яркого и динамичного развития английского общества. Одним из элементов идеологического многообразия, отмеченного в английском государстве этого периода, является якобитское движение и якобитская политико-правовая мысль. Эта тема, положившая начало множеству научных трудов, ставивших перед собой цель освещение политико-правовой истории английского государства первой половины XVIII века, на сегодняшний день так и не получила единообразного освещения.

Проблема, с которой сталкивается современный исследователь, состоит не в отсутствии исторического материала и не в идеологической нейтральности якобитского движения, а в неверно выбранном подходе к исследованию и в использовании ранее авторитетных точек зрения, которые на сегодняшний день не получают фактического подтверждения.

Целью данного параграфа является исследование особенностей якоби-тизма как движения и политико-правовой доктрины.

Якобиты, впервые появившиеся в начале 1690-х годов, считались сторонниками Якова II, а сам якобитизм воспринимался как альтернатива происходившим в стране глубоким политическим изменениям.

Говоря о социальной базе якобитского движения, следует заметить, что представители последнего не ограничивались кругом католиков. Так, граф Мар, обращаясь к Якову-Эдуарду, писал: «Поскольку англиканская церковь и партия протестантов …, теперь называемая тори, издавна были сторонниками короля и сейчас составляют большинство, Ваше Величество, поддерживая их и опираясь на них, сможет править тихо и счастливо»11.

Так как позиции тори и якобитов по многим вопросам совпадали, последние рассматривали себя как часть партийной группировки тори и не стремились от нее отмежеваться, почти всегда совместно выступая на выборах и в заседаниях палаты Общин.

В открытых якобитских выступлениях тори почти не участвовали, предпочитая им парламентскую борьбу12. Иронизируя, Г. Филдинг писал: «Каждый служит Якову-Эдуарду в меру своих возможностей. Священники молятся за него, юристы защищают его права, солдаты сражаются за него, а якобиты пьют за него»13. Высказывание Г. Филдинга, по сути, свидетельствует о широкой поддержке и одновременно идеологической слабости и нерешительности якобитского движения.

Что касается религиозной окраски рассматриваемого движения, то католики (за исключением Ирландии) не внесли в него весомого вклада. В религиозном плане якобитов поддержали разного рода церковные группировки, пострадавшие от нового режима. По времени первой из них являются так называемые «неприсягнувшие». В феврале 1690 года правительство Вильгельма III ввело для всех священников англиканской церкви, имевших приход, обязательную присягу на верность Короне14. Несколько епископов и около 400 священнослужителей более низкого ранга отказались ее принести, за что были лишены своих постов.

Неприсягнувшие стали одним из центров формирования якобитского подполья. В течение довольно длительного времени они не имели большого влияния и были малочисленны. Однако в первые годы после событий 1688-1689 годов их ряды пополнились протестантами высокой церкви – сторонниками нерушимого наследственного права, видевшими в новом режиме, особенно в вигах, угрозу англиканской церкви. Во время восстания 1715-1716 годов неприсягнувшими были установлены дружеские отношения с католиками на основе идеи общей враждебности к пресвитерианам, а в сентябре 1745 года шотландские протестанты и католики якобитской армии вместе молились в большой церкви в Перте.

Слабая поддержка лицами католического вероисповедания якобитского движения отчасти объясняется их относительной немногочисленностью и тем, что позиции католицизма в стране были существенно подорваны проведением в жизнь антикатолического законодательства, и к середине XVIII века слова «католик» и «якобит» перестают считаться синонимами15.

Таким образом, в первые годы после событий 1688-1689 годов социальная база якобитского движения включала, во-первых, английских дворян, веривших в божественное право английского монарха и сохранивших определенные позиции в государственном аппарате, во-вторых, духовенство и тех, кто с 1690 года образовал прослойку неприсягнувших, в-третьих, шотландские горные кланы и, в-четвертых, ирландских повстанцев. Русский посол в Лондоне Б. Куракин в начале 1710-х годов писал: «Якобиты являются партией англикан и всех католиков в королевстве. Одни поддерживают их по религиозным мотивам, другие – из чувства долга к королю Якову, их целью является реставрация претендента на троне. Однако хотя эта группировка сама по себе немногочисленна, на выборах она собирает вокруг себя всех недо-вольных»16.

В течение первой половины XVIII века экономическое процветание страны, длительный мир, относительная веротерпимость и общая стабильность вигского режима привели к упадку якобитского движения. По словам Б. Ленмана, в Англии якобитизм начал быстро и необратимо погибать как серьезная политическая сила и стал пустой болтовней17. В качестве причин существования остатков якобитско настроенных групп видный тори того времени К. Харви писал: «То, что эта партия еще жива и имеет некоторый вес в королевстве, объясняется тем, что все, кто по личным мотивам сталкиваются с администрацией … присоединяются к якобитам в палате Общин и отстаивают подобные взгляды … желая досадить министрам … покачнуть ганноверскую династию»18.

Изменение в социальной базе якобитского движения, подмеченное К. Харви, подтверждено дальнейшими исследованиями. Так, Ч. Петри пишет: «20 лет, последовавшие за поражением восстания 1719 года, стали периодом упадка якобитизма, и, когда Карл-Эдуард поднял свой штандарт, к нему присоединились скорее те, кто пострадал от нового порядка, чем те, кто хотел вернуть старый. ... Якобитизм превратился в прибежище недовольных во всех трех королевствах ... Все, кто был не в ладах с законом, называли себя якобитами»19. Разумеется, высказывание Ч. Петри не отражает всей динамики изменений в социальной базе якобитского движения, но в целом масса людей, окружавшая Карла-Эдуарда, значительно уступала по объему той, что окружала его предков. На наш взгляд, объяснение данному явлению может быть найдено в том, что за два с лишним десятилетия изгнанная династия в памяти подданных стала лишь далеким воспоминанием и не воспринималась как возможная альтернатива Ганноверу.

Характерной чертой позднего якобитизма является то, что он становится в значительной мере шотландским движением, поскольку его продолжали поддерживать лишь отсталые горные кланы. Но разгром якобитского восстания 1745-1746 годов и последовавшие за ним репрессии и преобразования окончательно подорвали и эту социальную базу. В подтверждение можно упомянуть высказывание Г. Филдинга, который 26 декабря 1746 года писал: «Смею ли я сомневаться в том, что если бы народ стал голосовать, едва ли пятидесятая часть его могла бы хладнокровно и серьезно отдать свои голоса Карлу-Эдуарду или его отцу?»20.

Обращаясь к идее якобитского движения, следует заметить, что стержнем якобитской политико-правовой доктрины являлась проблема происхождения и сущности королевской власти, а также содержание прерогатив ее носителя. Она нашла конкретное выражение в теории нерушимого наследственного права21, которое рассматривалось сторонниками низложенных Стюартов как главная составная часть английской конституции.

Понятие института и правового статуса главы государства

Необходимость рассмотрения главы государства как правового института обусловлена сложностью его природы и комплексностью правового регулирования.

Институт главы государства является старейшим политико-правовым институтом. Его юридические формы, как и представления отдельных мыслителей о наиболее оптимальных его качествах, на протяжении всего периода существования отличались большим разнообразием. Например, в Спарте – два царя, в Риме и Карфагене – два выборных должностных лица, в Афинах с 594 года до н.э. – избираемый коллегиальный орган.

Платон в «Законах» и «Государстве»105, Аристотель в «Афинской по-литии»106 сосредотачивали внимание не на раскрытии понятия «глава государства», а на выделении характеристик идеальной формы государства, его институтах, их функционировании и взаимодействии.

Аристотель делает вывод о том, что «...государственные устройства, которые имеют в виду общую пользу, являются, согласно со строгой справедливостью, правильными»107, удовлетворение общественных потребностей человека возможно только в монархии, аристократии или политии, представляющих наилучшие формы правления. В то же время общественный мир невозможно установить при худших моделях организации публичной власти, таких как тирания, олигархия и демократия108.

Интересно обобщение воззрений Платона и Аристотеля, касающихся монархической формы правления, сделанное А. В. Серегиным: 1) античные мыслители считали монархию одной из правильных форм правления; 2) возможно эффективное сочетание демократических институтов с монархическими учреждениями (базилевсы и цари, вожди и рексы), где суверенитет народа реализовывался не вопреки, а благодаря полномочиям его единоличных правителей; 3) усовершенствование монархии должно идти по пути совмещения таких форм правления, как самодержавие, аристократия и демократия109.

На сегодняшний день сложилось множество подходов к определению содержания понятия «глава государства». Расхождения в большинстве обусловлены условиями и причинами возникновения данного института, правовым статусом, используемыми средствами воздействия главы государства на общественные отношения.

Так, И. П. Ильинский и М. А. Крутоголов определяли главу государства как «должностное лицо, занимающее высшее место в иерархии государственных институтов и осуществляющее верховное руководство страной во внутриполитической жизни и в отношениях с другими государствами»110. О. Е. Кутафин под главой государства понимает «высшее должностное лицо или государственный орган, юридически занимающий высшее место в системе органов государства»111. В юридической энциклопедии под редакцией М. Ю. Тихомирова исследуемое понятие раскрывается как «высшее должностное лицо, считающееся носителем исполнительной власти и верховным представителем государства во внешних отношениях»112.

А. С. Автономов определяет главу государства как «институт, представляющий государство»113. У В. В. Маклакова содержание понятия «глава государства» сводится к «высшему должностному лицу или органу государства, представляющему это государство внутри и вовне и обеспечивающему его устойчивость на международной арене и внутри самого государства»114.

По мнению М. В. Баглая, глава государства – это «должностное лицо, обеспечивающее конституционный порядок, устойчивость и преемственность механизма власти, а также осуществляющее высшее представительство в механизме власти»115. Л. М. Энтин определяет главу государства как «официальное лицо (орган), занимающее, как правило, формально высшее место в иерархии государственных институтов и осуществляющее верховное представительство страны во внутриполитической жизни и в отношениях с другими государствами»116.

О. О. Максимова понятие «глава государства» определяет как «высшее должностное лицо (либо коллегия таких лиц) или государственный орган, занимающий, как правило, формально высшее место в иерархии государственных институтов и осуществляющий представительство государства как внутри страны, так и за ее пределами и вместе с тем выступающий символом единства нации»117.

Таким образом, глава государства: 1) представлен в виде должностного лица118 или органа власти; 2) занимает высшее место в иерархии государственных институтов; 3) осуществляет верховное представительство государства на международной арене; 4) обеспечивает конституционный порядок, устойчивость и преемственность механизма власти; 5) выступает символом единства нации.

На основе выделенных признаков можно сформулировать понятие главы государства – высшее должностное лицо, коллегия таких лиц или государственный орган, а равно лицо, власть которого носит наследственный характер, занимающее, как правило, формально высшее место в иерархии органов государственной власти и осуществляющее представительство государства как внутри страны, так и за ее пределами и (или) выступающее символом единства нации.

Анализ современной политической карты мира, а также особенностей развития конкретных государств в отдельные исторические периоды позволяет сделать вывод о наличии множественности проявлений института главы государства, каждое из которых обладает своими особенностями.

В числе юридических форм главы государства, как правило, выделяют единоличного монарха либо единоличного президента, что является данью традиции, пришедшей из Средневековья. Однако известны примеры и коллегиальных органов, выполняющих функции главы государства, например регентский совет, функционирующий в качестве главы государства до достижения наследником престола необходимого возраста (регентский совет при царевиче Федоре созданный Иваном IV, Седьмочисленная комиссия при царевиче Владиславе IV Ваза), Союзный Совет Швейцарской Конфедерации, состоящий из семи человек, избираемых Союзным Собранием.

Современные подходы к классификации института главы государства тесно связаны с анализом способа наделения полномочиями главы государства, а также с тем, как именуется и какое место среди иных государственных органов и других элементов политической системы общества он занимает, данные характеристики являются содержательной составляющей такого правового явления как форма правления.

Форма правления, как организация высших органов государственной власти, порядок их формирования и отношения с другими органами государства и обществом в целом, имеет основополагающее значение для изучения особенностей организации и функционирования государства. Следует согласиться с В. В. Лазаревым и С. В. Липенем в том, что проблема формы правления – это, прежде всего проблема признания или непризнания разделения властей, способов формирования и соотношения органов законодательной и исполнительной власти, а также их ответственности перед народом119.

A. А. Мишин содержание формы правления связывает с положением одного только главы государства (монарха или президента)120.

Й. Благож в содержание формы правления включает отношения, возникающие между органами государства и центрами экономической и политической жизни, политическую среду, в которой действуют государственные органы121.

B. В. Лазарев и С. В. Липень определяют форму правления, как организацию высших органов государственной власти, их структуру, порядок образования, распределения компетенции и взаимоотношение с населением122.

Наиболее оптимальным на наш взгляд является определение, данное В. В. Кожевниковым – явление отражающее образование и организацию высших органов государственной власти и их управления, которое характеризует структуру и полномочия данных органов, их взаимоотношения, степень участия населения в формировании органов власти и управления, а также принимаемые ими решения123.

Законодательное оформление «протестантской конституции» в XVIII – начале XIX веков

Как отмечает Э. Берк230, английская нация воспринимает установление церковных учреждений как одну из сфер конституционного регулирования, неразрывно связанную с функционированием государства, в такой же мере неприкосновенного субъекта, как Король. Все ограничения прав и свобод английская нация считает возможным и допустимым лишь при согласии этих двух независимых институтов.

На сегодняшний день практически нет исследований, связанных с религиозным аспектом английской конституции. Рассмотрение английской конституции в неразрывной связи с англиканской религией представляется обоснованным и целесообразным для достижения цели комплексного исследования сущности английского конституционализма. В качестве цели данного параграфа нами ставится исследование религиозной составляющей английской конституции в XVIII – начале XIX веков.

Англиканская церковь – это государственная церковь, в культе и организации сохранившая многое от католицизма, но протестантская по вероучению. Временем ее возникновения считается XVI век, период реформации. Одной из предпосылок реформации явилась ссора Генриха VIII с римским папой, отказавшимся признавать законным развод Короля с его первой женой, Екатериной Арагонской. Актом «О верховенстве» 1534 года Генрих VIII провозгласил себя главой церкви, что повлекло за собой упразднение монастырей, конфискацию и распродажу церковных земель и уничтожение всех папских прерогатив231. Король занял место главы церкви, что впоследствии подтверждалось палатами Общин и Лордов. Положение о том, что все важнейшие королевские акты, относящиеся к англиканской церкви и англиканскому вероисповеданию, подлежали утверждению палатами Общин и Лордов, подтверждает общность и исключительную направленность английской политики для защиты протестантских канонов.

Требование свободы совести, выдвигавшееся в Англии религиозными реформаторами еще в конце XVI века, оставалось выражением потребностей прогрессивного развития английского общества и в конце XVII века. Обосновывая свободу совести, Дж. Локк, подобно Дж. Мильтону, исходил из недоступности внутренних убеждений человека для воздействия со стороны третьих лиц232. Природа разума такова, что его нельзя принудить к вере во что-либо с помощью внешней силы. По мнению Дж. Локка, свобода совести есть естественное право, принадлежащее как правоверным, так и инакомыслящим, и никого не следует принуждать в вопросах религии законом или силой. Если публичное богослужение разрешено лицам какого-либо одного вероисповедания, оно в той же мере должно быть разрешено пресвитерианам, индепендентам, анабаптистам, арминианам, квакерам и прочим сектам233. Подобные воззрения, а также последний проект билля «О веротерпимости» английского философа оказали довольно серьезное влияние на уровень религиозной толерантности в Англии XVIII века.

Сравнивая англиканскую и католическую французскую церковь, Э. Берк отмечал, что «французская католическая церковь воспринимается как отдельный институт, обладающий незначительной полезностью, и который может быть возвышен или принижен в зависимости от той или иной идеи удобства»234. В умах же английских подданных церковь и государство – понятия неотделимые.

Подчинение государства интересам церкви необходимо для эффективного воздействия на подданных. Данное условие в первую очередь необходимо для воздействия на лиц, выполняющих государственные полномочия, так как они должны знать, что над ними стоит высшая покровительственная власть. Ни одно должностное лицо не должно действовать в отрыве от своих предков, не учитывая интересов потомков, разрушая основы и традиции английской монархии путем передачи права наследования и необоснованного ограничения королевской власти. Именно церковь может стать той непоколебимой опорой главы государства, когда восстанет тот, кто был оставлен для поддержания порядка. Тогда же, когда государство падет перед тиранией, а ее идеологи будут безопасны от государственных тюрем, церковь станет тем негласным наблюдателем и спасителем, который в определенный момент возглавит толпы недовольных, толпы тех, кто станет руками и ногами высшего разума235. Отсутствие церковных институтов порождает такое явление, как истинная демократия, когда люди начинают осознавать то обстоятельство, что ни один человек не может быть вправе наказания другого. Это делает данную форму неспособной к разрешению в государстве внутренних противоречий, и ее результатом будет неизбежный крах236.

В связи с этим вся нация должна понимать, что все существующие наказания преследуют общую цель – сохранение людей, а субъект их применения – Король, который защищает их право и презренен к их случайным интересам, должен быть всецело одобряем церковью.

В поддержание своей точки зрения о взаимной связи и опеке Короны и церкви, Э. Берк утверждает, что «все те конфискации и секуляризации, проведенные или проведение которых возможно в будущем, имели лишь одну единственную цель – сохранение церковного имущества» от расточения недобросовестными субъектами, даже если таковые имели происхождение из духовного сословия. Английская нация рассматривает свою церковь не как удобную в своих канонах, а как неотъемлемую часть государства. Те же нормы, которые закрепляют правовое положение англиканской церкви, есть неотъемлемая часть английской конституции, которая не может быть изменена ввиду необходимости или субъективной воли отдельного лица.

Далее обратимся к процессу эволюции английской конституции с точки зрения ее протестантской ориентации. На наш взгляд, анализ необходимо начать с момента восхождения на престол Карла I, в период правления которого начинаются противоречия между религиозной политикой Короны и общественным сознанием.

Общей особенностью религиозной составляющей английской конституции является ее ориентация на урегулирование правоотношений с участием лиц католического вероисповедания. Общественные отношения с представителями других вероисповеданий, течений и их ответвлений регулировались по аналогии.

В целях усмирения антикатолических настроений, с одной стороны, и получения экономической выгоды от чуждых англиканскому обществу элементов – с другой, еще в середине XVI века монархом предусматривались некоторые смягчения для лиц католического вероисповедания. Лица, которые были готовы подчиниться англиканской власти, желали сохранения католических учреждений на территории английского государства и были готовы достойно заплатить за это, могли быть введены под действие акта «Об облегчении положения лиц католического вероисповедания»237.

В 1585 году статутом Елизаветы I было установлено, что все иезуиты, иностранцы мужского пола, проживающие на территории Англии, за исключением священников, приписанных к посольствам, а также английские подданные, получившие образование в иностранных семинариях, рожденные в Англии или ее доминионах и не получившие привилегии согласно акту «Об облегчении положения лиц католического вероисповедания»238, не имеют права покидать территорию Англии или территорию ее доминионов под страхом наказания и признания подобных действий в качестве государственной измены239. Также данное положение распространялось на всех непрофессиональных лиц, получивших образование в иностранных колледжах. Все лица, попадающие в вышеописанные категории, должны были в течение шести месяцев после оглашения данного акта в лондонском Сити прибыть на территорию Англии и подписать предлагаемую присягу. По сути, именно это положение явилось продолжением антикатолической политики Генриха VIII. В 1570 году статутом Якова I было определено, что если лицо, признанное католическим бунтарским преступником, войдет в суд или дом, где может находиться Король или наследник престола, то такое лицо наказывается штрафом в 100 фунтов240. Данное положение стало формальным ограничением негативного влияния лиц католического вероисповедания на королевскую репутацию. Благодаря бытующему мнению политика главы государства определялась его окружением, а благодаря описанной норме Король получал возможность оправдать те или иные действия как вынужденные.

Проблемы влияния Короны на функционирование палаты Общин и палаты Лордов во второй половине XVIII века: резолюция Даннинга 1780 года

Вторая половина XVIII века может быть охарактеризована как период пробуждения английской парламентарной монархии. В это время правовой и политический статус таких английских институтов, как Король, Кабинет, палаты Общин и Лордов, начинают пересматриваться. Вигская историография изображала триумф «народа» над олигархической палатой Общин в конце XVIII века, начиная с беспорядков сторонников Дж. Уилкса и заканчивая биллем «О реформе» 1832 года. Так называемая «Старая Гвардия»346 при описании второй половины XVIII века использовала сценарии, характерные как для XVII века, так и для XVIII века. Данное описание, на наш взгляд, ввиду надуманности критериев, использованных при исследовании, вызывает определенные сомнения. При раскрытии процессов взаимодействия Короны с палатами Общин и Лордов преуменьшается объем влияния Короны и дворянства в период буржуазного радикализма, что вызывает ошибочное моделирование состояния противопоставления Короны палате Общин.

В качестве цели данного параграфа мы поставили исследование механизмов и связанных с ними проблем фактического влияния английской Короны на палаты Общин и Лордов во второй половине XVIII века.

«Явным парадоксом, – пишет историк Д. Мариотт, – является то, что ... высшие должностные лица административной системы, считавшиеся слугами Короны, в действительности были ответственны политически перед Пар-ламентом»347. Ситуация для того времени была столь необычна, что на европейском континенте говорили об имевшем место в английском государстве «абсолютизме Парламента». Нередко сами англичане полагали: «Мы уже стали более чем наполовину республикой с той поры, как правление сосредоточилось полностью в руках палаты Общин»348. Дж. Свифт писал «о нашей превосходной конституции, вызывающей заслуженное удивление и зависть всего света»349. Подобные высказывания, превозносящие роль Парламента в английском государстве второй половины XVIII века, прослеживаются в большинстве работ авторов до конца XX века. Следует заметить, что они достаточно далеки от правдивого описания английской действительности исследуемого периода.

В 1760 годах на английский престол вступил новый король ганноверской династии – Георг III. Он являлся подлинным британским монархом этой династии в отличие от предшественников – Георга I (1714-1727 годы правления) и Георга II (1727-1760 годы правления), которые больше заботились о делах Ганновера, чем о Великобритании, с трудом объяснялись на английском языке, не разбирались в английской политике и потому представляли главе Кабинета и вигской группировке возможность управлять вместо себя, что привело к самоустранению Короля от политических процессов и усилению влияния Кабинета на выработку государственной политики.

Георг III был воспитан на английской земле, обучался с детства истории и политическим традициям английского королевства и мог с полным правом заявить на заседании палаты Общин: «Я горжусь называться британ-цем!»350. Новый Король желал не только царствовать, но и принимать активное участие в управлении государством. По мнению некоторых исследователей, Георг III был воспитан на идеях Г. Болингброка о «короле-патриоте». Он мечтал ослабить влияние вигской олигархии и править в интересах всей нации, а не узких партийных фракций351. Главным своим долгом Георг III считал «следовать если не букве, то хотя бы духу» английской конституции, охранять ее от попыток усовершенствования, которые могли изменить ее существенные принципы. Но, с другой стороны, Георг III живо переживал то бессилие, в которое, по его мнению, впала английская монархия, и ее полную зависимость от палат Общин и Лордов352.

С приходом к власти Георг III попытался перераспределить силы в балансе Корона – Парламент. «Власть Короны, почти мертвая и истлевшая как прерогатива, возродилась вновь», – писал по этому поводу Э. Берк353. Значительная часть общества 1760-х годов действительно полагала, что политической кризис, вызванный нарушением баланса политических сил при предшественниках Георга III, был вызван политическими амбициями нового монарха, использовавшего в своих интересах королевский «патронат» как средство усиления личной власти.

Корона не могла управлять без палаты Общин и палаты Лордов. Это ставило монарха в подзаконное положение и обязывало действовать по доверию подданных, чьи права он должен был усердно охранять как свои собственные. Король открывал и закрывал сессии палаты Общин, но не мог издавать акты по своей воле; при этом ни один документ, принятый обеими палатами, не мог вступить в силу без королевской подписи.

Научные дебаты о характере действий Георга III в период 1760-х годов относительно конституционных соглашений, связанных с ролью партийных группировок в управлении страной, оформились в два основных направления. По мнению одних, Георг III действовал целенаправленно, чтобы повысить статус английской Короны после восхождения на трон, и его действия были вполне оправданны, так как сущность монархии была извращена, а роль монарха узурпирована аристократическими фракциями при Георге II. По мнению других, именно Георг III извратил английскую конституцию, так как ограниченная монархия, опиравшаяся на «партию правительства», и исполнительная власть, олицетворяемая Кабинетом и подотчетная палате Общин, прочно установились если не при Вильгельме III, то в период правления первых двух Георгов. Однако обе эти позиции фактически опирались на никогда не оспариваемые предположения о том, что роль монархии в течение первой половины XVIII века действительно была уменьшена до «современных» пропорций.

Монарх имел исключительное право назначать и смещать глав Кабинета и прочих министров, без его участия не принималось ни одно важное решение. Георг III регулярно посещал заседания Кабинета и постоянно находился в контакте с министрами. В королевском ведении оставались права: помилования, назначение пэров, жалование почетных званий, управление зависимыми колониями. В компетенции Короля было также право производства в следующий чин, и ни один солдат и ни один корабль не могли сдвинуться с места без его ведома354.

Место Короны в системе британской внешней политики довольно точно определил в одном из выступлений в палате Общин Ф. Йорк (лорд-канцлер Великобритании, первый барон Хардвик). Он отметил, что в прерогативу Короля теоретически входило определение курса внешней политики, целесообразности заключения или расторжения тех или иных договоров. Но так как практически все внешнеполитические действия были связаны с финансами, их реализация была невозможна без одобрения палаты Общин355.

По поводу роста влияния Короля недвусмысленно писал лорд Г. Болингброк: «Чтобы правильно судить о том, какой поворот в любом направлении во внутренних делах намечается, мы должны на будущее учитывать лишь, каково настроение Двора и Банка»356. Если использование палатой Общин «власти кошелька» стало простой формальностью, а способность предопределить королевский выбор министров оставалась случайной и непланомерной до 1830-х годов, то еще более верным было то, что применительно к дипломатии и войне не существовало целостной теории, и еще меньше было действовавших конституционных обычаев, которые ставили бы эти сферы под парламентский контроль и расследование.

Положение английского монарха и его министров в сфере военного управления и дипломатических отношений во второй половине XVIII века стало формально неоспоримым. Во многом зависимый от соответственного усердия, трудолюбия и способностей высших фигур, ввиду случайности процедуры их замещения, баланс между Королем и министрами колебался то в одну, то в другую сторону. Но даже та огромная роль королевских министров в управлении государством, которая проявилась к концу XVIII века, вовсе не означала утверждения парламентского контроля, а лишь показывала практически уникальный на то время процесс наследования власти Короля назначенными им слугами. Только в конце XVIII – начале XIX веков, на наш взгляд, можно говорить о начале обособления министерской исполнительной власти от Короля.

Что касается взаимоотношений Короны с палатами Общин и Лордов во второй половине XVIII века, то, на наш взгляд, основные противоречия касались не баланса исполнительной и законодательной власти, а проблемы реализации властными субъектами своих полномочий357. Формально монарх в соответствии с английской конституцией был ограничен набиравшими силу палатами Общин и Лордов, занимавшими центральное место в английской политической системе.