Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Механизм правового регулирования и механизм процессуально-правового регулирования: понятие, сущность и соотношение 21
1.1. Научные подходы к определению понятия «механизм правового регулирования» и его соотношение с механизмом процессуально правового регулирования 21
1.2. Понятие, сущность и принципы функционирования механизма процессуально-правового регулирования 41
Глава 2. Структурно-функциональные характеристики механизма процессуально-правового регулирования 71
2.1. Содержание и структура механизма процессуально-правового регулирования 71
2.2. Функционирование механизма процессуально-правового регулирования 102
Глава 3. Эффективность механизма процессуально-правового регулирования: критерии и условия повышения 128
3.1. Эффективность механизма процессуально-правового регулирования: понятие и критерии 128
3.2. Условия эффективности механизма процессуально-правового регулирования 142
Заключение 175
Список использованных нормативных актов и научной литературы 181
- Научные подходы к определению понятия «механизм правового регулирования» и его соотношение с механизмом процессуально правового регулирования
- Содержание и структура механизма процессуально-правового регулирования
- Функционирование механизма процессуально-правового регулирования
- Условия эффективности механизма процессуально-правового регулирования
Научные подходы к определению понятия «механизм правового регулирования» и его соотношение с механизмом процессуально правового регулирования
Представляется логичным, целесообразным и продуктивным в рамках заявленной темы настоящего диссертационного исследования вначале рассмотреть сложившиеся в общеправовой теории позиции относительно понимания (определения) механизма правового регулирования (МПР) и на этой основе исследовать сущность уже механизма процессуально-правового регулирования – процессуально-правового механизма (МППР) и соотношение последнего с МПР. Это тем более важно, что процессуально-правовой механизм по существу является видом1 механизма правового регулирования, и пока не получил своего научного обоснования.
Отметим, что категория правового механизма вообще часто и разнопланово используется, как в общетеоретической, так и отраслевой научной литературе; она довольно богата по смыслу и содержанию и различается в зависимости от контекста.
Вместе с тем, все правовые механизмы имеют общую сущность – опосредуют функциональную характеристику права, как систему (комплекс) юридических инструментов, направленных на решение определенных задач и достижение поставленных целей.
При этом обращает на себя внимание следующее обстоятельство: несмотря на то, что понятие правового механизма используется в юридической науке и практике достаточно интенсивно (особенно применительно к механизму правового регулирования), пока наблюдается отсутствие четкого понимания его общетеоретической сущности и содержания.
По мнению Ж.Д. Антоновой, эту ситуацию объясняют следующие причины: «Во-первых, в юридической литературе пока отсутствует единство мнений ученых в отношении понимания общетеоретической сущности и содержания механизмов в праве, как и научных исследований монографического уровня, непосредственно посвященных анализу данной категории. Во-вторых, обращает на себя внимание то обстоятельство, что данная категория сравнительно недавно стала широко использоваться в различных отраслях права за пределами рамок административного управления и ведомственного нормотворчества. И, как следствие, в-третьих, термин «механизм в праве» относительно свободно и нередко неоправданно используется законодателем в различных нормативно-правовых актах»1.
С данным мнением можно согласиться, добавив еще и то, что категория «механизм» в настоящее время преимущественно используется в отраслевых научных исследованиях, применительно, как правило, к функциональным характеристикам отдельных правовых институтов - «механизму защиты интересов детей»1; механизму уголовного наказания и обеспечению его реализации»2; механизму гражданско-правовой ответственности»3 и другим.
В то же время категория «механизм» в научных работах используется нередко неоправданно, без объяснения его сущности и содержания, иногда термин «механизм» фигурирует только в названии работы. Вот только один из подобных примеров: статья Е.В. Овчаровой с названием «Система финансового контроля и правовой механизм его реализации» с необходимостью требовала характеристики упомянутого механизма. Однако в самом ее содержании говорится лишь о том, что «по нашему мнению, в федеральном законе о государственном финансовом контроле должен быть четко определен правовой механизм реализации финансового контроля, основанный на концепции механизма правового регулирования, разработанной в теории права»4. И хотя автор ограничил изучение правового механизма только приведенной цитатой, тем не менее, был сделан следующий вывод: «исследование механизма правового регулирования финансового контроля позволяет сделать вывод о том, что ныне в России отсутствует единая унифицированная правовая регламентация методов и форм финансового контроля, в целом общественных отношений, складывающихся в рамках этого контроля»5. Возникает правомерный вопрос: а где же само исследование правового механизма (подчеркнуто нами – авт.) и что под ним понимается?
Характерно, что категория «механизм» получила определенное распространение и в текущем законодательстве, преимущественно на подзаконному уровне – в нормативно-правовых актах Президента РФ (например, Указ Президента РФ от 08.04.2013 № 343 «О порядке реализации в Российской Федерации Протокола о механизме оказания военно-технической помощи государствам - членам Организации Договора о коллективной безопасности в случаях возникновения угрозы агрессии или совершения акта агрессии»1); решениях межправительственных органов в рамках международного сотрудничества (например, Решение Высшего Евразийского экономического совета от 29.05.2014 № 68 «Об Основных направлениях развития механизма "единого окна" в системе регулирования внешнеэкономической деятельности»2). Анализ содержания названных и ряда других официальных документов свидетельствует о том, что понятие «механизм» в них используется, как правило, лишь в качестве системы средств, обеспечивающих реализацию какой-либо государственно-правовой деятельности, достижения целей правового регулирования3, и не более того.
Также следует сказать, что и в правовых позициях высших судебных органов Российской Федерации термин «правовой механизм также получил определенное распространение. Здесь рассматриваемое понятие встречается в таких интерпретациях, как «механизм определения арендной платы»4, «механизм денежного взаимозачета»5, и других. Интересен тот факт, что понятие «механизм» формулировалось уже в правовой позиции суда, поскольку в исследуемом им нормативном материале оно отсутствовало. И в этом случае понятие «механизм» определяет некую систему средств, направленных на достижение правового результата.
Изложенное выше свидетельствует о том, что правовой механизм является сложным, многозначным, межотраслевым понятием, широко используемым, как в юридической доктрине, так и в нормативно-правовых актах различного уровня и правоприменительной практике.
И в то же время наблюдается определенный парадокс – наряду с его широким и многозначным использованием, само понятие «правовой механизм» продолжает оставаться одним из наиболее сложных и дискуссионных, порождающим научные споры о его сущности, содержании, назначении и в целом – необходимости его существования в правовой материи.
Подобная ситуация вызывает объективную потребность в дальнейшей разработке концепции (теории) правовых механизмов как востребованного и перспективного научного направления в общей теории права; попытаемся внести и свой определенный вклад в решение названной проблемы.
Прежде, чем представить собственный взгляд на понятие и сущность правового механизма, обратимся к этимологии данного понятия – его первоначальному смыслу, который дает возможность логическим образом вывести определение механизма и оценить обоснованность его применения в юридической науке и практике.
Так, согласно толковому словарю, механизм (греч. Mchan - орудие, машина) означает «внутреннее устройство машины, прибора, аппарата, приводящее их в действие (часовой механизм); система, устройство, определяющие порядок какого-нибудь вида деятельности, процесса»1.
Следовательно, механизм в праве может восприниматься как система, определяющая порядок деятельности, процесса (процедуры).
В то же время понимание правового механизма обусловливает обращение к опыту других гуманитарных наук, синтезу полученных сведений в направлении предмета настоящего исследования.
Например, в философии механизм есть «система движений или событий, а также устройство или приспособление, в котором и посредством которого совершаются эти движения, определяемые законами природы»1. Итак, механизм – это некая система.
В экономической теории кредитный механизм определяется, как «составной элемент хозяйственного механизма, включающий принципы кредитования, кредитное планирование и управление кредитом, условия и методы банковского кредитования, способы его количественного регулирования, взимание платы за кредит. С помощью такого механизма осуществляется кредитная политика»2. В данном случае механизм (кредитный) включает в себя определенные принципы, элементы планирования, управления, условия и методы, способы регулирования, посредством которых осуществляется определенный процесс (в данном случае – кредитная политика).
Содержание и структура механизма процессуально-правового регулирования
Предваряя рассмотрение содержания и структуры механизма процессуально-правового регулирования, вначале, полагаем, целесообразно остановиться на уяснении термина «содержание», поскольку нами поставлена цель изучения структурно-функциональных (статико динамических) характеристик, входящих в содержание механизма процессуально-правового регулирования1.
Следует заметить, что в научной литературе четкости и конкретности в определении понятия (термина) «содержание» не наблюдается; оно нередко отождествляется с такими, как: состав, структура, составные (структурные) элементы и т.п.
Можно привести в качестве примера работы, в которых вообще нет толкования (пояснения, объяснения) и, тем более, определения заявленных к рассмотрению терминов. Так, в статье под названием «Содержание и структура налогового механизма»2 как в тексте, так и выводе ничего не говорится о содержании и структуре названного механизма, хотя ее название обязывало автора об этом сказать.
Аналогичное положение наблюдается и в другой работе о структуре и содержании механизма обеспечения национальной безопасности. В ней конкретно о структуре и содержании названного механизма даже не упоминается1; авторы употребили названные термины произвольно, только в названии работы.
Мы же в своем подходе к пониманию содержания механизма процессуально-правового регулирования четко следуем словарному определению содержания, по которому это – то, из чего складывается (состоит) что-либо2.
При рассмотрении такого понятия, как «структура» (отдельные авторы пишут - «структурных частей»3), считаем, что структура, в нашем случае – правового образования, каковым является механизм процессуально-правового регулирования, есть совокупность составляющих его элементов4, и содержание не должно включаться в структуру в качестве такового.
Но в литературе высказываются и другие суждения. Так, по мнению Д.Е. Свистунова, «… в структуре национальной безопасности предлагается выделить составляющие ее элементы, в частности, объект, субъект и содержание»5. То есть данный автор содержание национальной безопасности включает в ее структуру в качестве составного элемента, что, полагаем, не совсем корректно; следует – наоборот.
В свою очередь, характеризуя особенности и сущностные черты правоприменительной деятельности, В.А. Сапун пишет: «структура правоприменительной деятельности – это ее строение, определенное расположение основных элементов и связей, которые обеспечивают ей целостность, сохраняют ее свойства и функции»1. Полагаем, что в этом случае автором конкретно фиксируется структура правоприменительной деятельности, включающая строение, расположение и т.д. основных ее элементов и связей; и этот подход будет учтен при формулировании понятия содержания механизма процессуально-правового регулирования.
Следующий пример – из статьи Е.К. Щербаковой, которая считает, что структура механизма правового воздействия складывается из двух больших групп: «1) основных правовых явлений (правосознание, правовая культура, правовые принципы, правотворческий процесс) и 2) специальных юридических средств (нормы права, юридические факты, акты применения и реализации права, правоотношения). Правовое воздействие не что иное, как процесс, состоящий из определённых этапов, на каждом из которых происходит реализация конкретного элемента механизма правового воздействия (специального юридического средства или иного правового явления) для достижения целей, стоящих перед правовым воздействием»2. Это – пример, в котором автором четко обозначена именно структура механизма правового воздействия, причем, как процесса, состоящего из определенных этапов.
Как представляется, продуктивно для выработки определения «содержание механизма процессуально-правового регулирования», кроме изложенного, обратиться к объяснению и других терминов применительно к рассматриваемой проблематике.
В частности, надо сказать о понятии «состав», которое нередко употребляется, как идентичное понятиям «содержание» и «структура».
По словарному определению, состав – это совокупность частей, предметов, образующих какое-либо сложное целое. В свою очередь, структура – это взаиморасположение и связь составных частей чего-либо, строение. Следовательно, особой разницы между понятиями состава и структуры не наблюдается.
В то же время этого нельзя сказать о содержании, так как оно обозначает «то, из чего складывается, состоит что-либо; то, о чем повествуется, что излагается, изображается где-либо; смысл, сущность чего-либо»1. Понятие содержание – более широкое, объемное, и оно включает в себя и структуру. Важно при этом учитывать то, что ни в коем случае нельзя противопоставлять содержание структуре и наоборот, поскольку они тесным образом взаимосвязаны и взаимообусловлены.
Возможно, принципиальной разницы между анализируемыми понятиями и нет. Однако, взяв за основу словарное определение термина «содержание» и присовокупив к нему отдельные фрагменты из понятий и состава, и структуры, полагаем целесообразным в настоящей работе вести речь все же о содержании (именно) механизма процессуально-правового регулирования, так как считаем содержание более объемным, охватывающим все элементы механизма процессуально-правового регулирования – и статического (структура), и динамического (стадии) свойства. При этом в содержание механизма процессуально-правового регулирования включаются и его функции.
Такая позиция становится определенным методологическим подходом, позволяющим определиться со структурно-функциональными характеристиками содержания механизма процессуально-правового регулирования.
В то же время обращает на себя внимание такое обстоятельство: в приведенных выше авторских суждениях не встречается указание на взаимосвязь, взаимодействие, взаимообусловленность и т.п. отдельных частей, элементов соответствующего механизма. Тогда, как, по нашему мнению, такая связь – непременное и обязательное условие успешного функционирования любого, в том числе и исследуемого нами, механизма.
В результате, считаем содержание вообще неким образованием, включающим в себя совокупность (систему) определенных составных частей структурно-функционального характера, взаимосвязанных между собой и взаимообусловленных, выражающих смысл этого образования, его сущность.
Безусловно, при этом следует учитывать и правовую (нормативную основу) составляющую, а также организационно-обеспечительные меры, поскольку без таких мер любой механизм не выполнит своего предназначения.
Все изложенное выше служит основанием для вывода о том, что в содержание механизма процессуально-правового регулирования входят такие его составляющие (мы называем их структурно-функциональными характеристиками – авт.):
а) статическая, включающая инструменты, посредством которых осуществляется процессуально-правовое регулирование – процессуальные нормы, процессуальные отношения, процессуальные акты и т.д. (процессуальные средства);
б) динамическая, включающая функционирование данного механизма путем прохождения определенных стадий процессуально-правового регулирования в соответствии с его функциями.
В качестве дополнительной составляющей содержания механизма процессуально-правового регулирования назовем также средства (меры) организационно-обеспечительного характера.
Рассмотрение этих содержательных частей механизма процессуально-правового регулирования начнем с краткой характеристики процессуальных средств вообще.
Примечательно, что к настоящему времени в юридической науке выполнено немало работ о правовых средствах1. Но практически лишь одна их них полностью посвящена изучению процессуально-правовых средств1.
Функционирование механизма процессуально-правового регулирования
Исследование содержания механизма процессуально-правового регулирования относительно его функционирования продолжим рассмотрением и его динамической составляющей, которая в общем виде выражается в последовательном прохождении стадий, завершающихся решением промежуточных задач, необходимых для достижения конечной цели.
Соответственно, с точки зрения деятельностного подхода, механизм процессуально-правового регулирования предстает как система взаимосвязанных, нормативно упорядоченных, сменяющих друг друга стадий, подчиненных общей цели и приводящих с помощью соответствующих приемов и средств (юридической технологии) к конкретному результату – законному и обоснованному разрешению юридических дел, достижению целей юридического процесса в соответствии с функциями названного механизма.
Однако, прежде чем перейти к непосредственному рассмотрению стадий процессуально-правового механизма, полагаем целесообразным вначале обратиться к его истокам, свидетельствующим о динамизме (динамике) этого феномена, о его регулирующей роли.
Заметим, что «регулирование» (от лат. regulare – приводить в порядок) означает «подчинять определенному порядку; правилам; упорядочить»; «воздействовать на работу механизма и его частей, добиваясь нужного протекания какого-либо процесса»1. Такая дефиниция позволяет говорить о правовом регулировании как о строгом процедурно-процессуальном порядке (последовательных действиях), при котором определенные стадии следуют одна за другой, с переходом к последующей только после выполнения (завершения) предыдущей, что основывается на определенных правовых актах, в целях достижения соответствующего правового результата, причем, конечного, окончательного.
При рассмотрении функционала механизма процессуально-правового регулирования подчеркнем, что механизм процессуального правового регулирования, как особый вид механизма правового регулирования, одновременно «вмонтирован» в правовое регулирование в целом, которое, в свою очередь, является динамической системой, процессом.
Вот, что пишет М.Ю. Осипов по этому поводу: «Система правового регулирования представляет собой образующую единое целое иерархически структурированную совокупность взаимодействующих и взаимосвязанных между собой как статических элементов: объекта, предмета, принципов, целей, метода, механизма, так и динамических: регламентацию процессов установления норм права, регламентацию базовых правоотношений, регламентацию установления норм договора, регламентацию процесса реализации прав и обязанностей субъекта права, регламентацию процесса правоприменения»1. В этом случае в систему правового регулирования (естественно, и в механизм правового регулирования и механизм процессуально-правового регулирования – авт.) включаются, как статические, так и динамические элементы. И если названный автор в этом случае не употребляет термин «стадия», заменяя его на «динамический элемент», то это вовсе не означает, что их (стадий) нет. Любой механизм – это, прежде всего, система последовательно проходящих стадий. Не случайно поэтому некоторые авторы отождествляют механизм с процессом, процессуальной системой2.
В подтверждение сказанному обратимся к С.С. Алексееву, который в одной из своих фундаментальных работ отмечает буквально следующее: «Процесс правового регулирования состоит из трех основных стадий.
Первая стадия – регламентирование общественных отношений, нуждающихся в правовом опосредовании. Вторая стадия – действие юридических норм, в результате которых возникают или изменяются правовые отношения (субъективные юридические права и обязанности конкретных лиц). Третья стадия – реализация субъективных юридических прав и обязанностей, при которой правовое регулирование достигает своих целей – позволяет интересу субъекта удовлетвориться. Трем стадиям процесса правового регулирования соответствуют три основные элемента или части его механизма: 1) юридические нормы; 2) правоотношения; 3) акты реализации субъективных юридических прав и обязанностей»1.
0 стадийности в правовом регулировании высказывается О.А. Шабаева таким образом: «Для инструментального подхода характерно строгое деление правового регулирования на стадии. Первая стадия – формирование и действие юридических норм, характеризующихся тем, что введенные в правовую систему нормы общим образом регламентируют, направляют поведение участников общественных отношений, устанавливают для них тот или иной правовой режим. Вторая стадия – возникновение прав и обязанностей, характеризующееся тем, что на основе юридических норм при наличии предусмотренных обстоятельств (юридических фактов) у конкретных субъектов возникают права и обязанности – индивидуализированные меры поведения. Третья стадия – реализация субъективных прав и обязанностей, характеризующаяся тем, что программы поведения, которые заложены в юридических нормах и затем выражены в конкретных мерах поведения для данных субъектов (в правах и обязанностях), воплощаются в жизнь, осуществляются в фактическом поведении участников общественных отношений, становятся реальностью.
Кроме того, нередко возникает необходимость в дополнительной четвертой стадии, которая либо предшествует возникновению правоотношений, либо призвана обеспечить их реализацию. Это стадия применения права, характеризующаяся тем, что компетентный властный орган издает властный индивидуальный акт»1. Солидаризируясь с мнением этого автора о строгом делении правового регулирования на стадии, вместе с тем, считаем, что стадию применения права (четвертую, по О.А. Шабаевой) называть дополнительной вряд ли обоснованно. С нашей точки зрения, ее следует включать в число основных.
В свою очередь, о наличии стадий в механизме регулирования правового поведения К.В. Агамиров пишет: «Уровни правовой активности, исследованные автором ранее, связаны с ее статическим аспектом, а есть еще аспект динамический, требующий анализа причинно-следственных связей и движущих сил этой активности. Правовые потребности и интересы, мотивация и ценностная ориентация, социально-правовая установка, постановка цели и принятие правового решения являются взаимосвязанными и взаимозависимыми стадиями в механизме регулирования правового поведения, без анализа и прогнозирования которых невозможно становление социально-активной законопослушной личности»2. И хотя в данном случае речь идет о правовом поведении, автор делает важный для нашего исследования вывод о наличии стадий в механизме (именно) такого поведения.
Представляет интерес и следующая точка зрения Б.В. Макогона: « в механизме правового регулирования целесообразно рассматривать создание правовых норм, порядок их применения и реализации как взаимозависящие стадии, следующие одна за другой. При этом каждая стадия механизма правового регулирования является активным процессом, так как предполагает деятельность определенных субъектов правоотношений, наделенных соответствующими полномочиями для достижения конкретного результата»1. В этом случае автор подчеркивает деятельностный аспект стадийности.
Следовательно, изложенное позволяет утверждать, что динамическая характеристика функционирования механизма процессуально-правового регулирования включает в себя процессуальные стадии.
В целях конструирования аутентичной модели функционирования механизма процессуально-правового регулирования определенное внимание уделим проблеме стадийности в правовой науке, в частности, о юридическом процессе, о взаимосвязи с которым механизма процессуально-правового регулирования уже не раз отмечалось в настоящей работе.
Как известно, последовательность осуществления любой разновидности юридического процесса обеспечивается процессуальными стадиями, которые определяются как всегда обособленный во времени, определенный отрезок, отдельная временная часть юридического процесса в целом2.
По мнению И.В. Бенедика, «процессуальные стадии – это характеристика динамики процессуальной формы. Они дают представления о начальном моменте ее осуществления, указывают на какие-то промежуточные, относительно обособленные участки и логически завершающий пункт»3. Хотя автор о процессуальных стадиях пишет применительно к процессуальной форме, для нас важно то, что в этом случае подчеркивается именно динамика этой формы. Тем более, что процессуальная форма, как внешнее выражение юридического процесса, обусловливает и механизм процессуально-правового регулирования – процессуальные действия, входящие в функционирование этого механизма, обусловлены определенной процессуальной формой.
Условия эффективности механизма процессуально-правового регулирования
В предыдущем параграфе были изучены вопросы относительно понятия эффективности механизма процессуально-правового регулирования, критерии таковой.
Наряду с этим, при рассмотрении с общетеоретических позиций эффективности механизма процессуально-правового регулирования необходимо исследовать и соответствующие условия, под которыми в словарном определении понимаются «обстоятельства, от которых что-либо зависит»1. Поэтому эффективность механизма процессуально-правового регулирования напрямую «увязана» с условиями его эффективности, их качества.
В число условий эффективного функционирования всех элементов механизма процессуально-правового регулирования и действующих на всех стадиях этого механизма, в первую очередь, входит наличие совершенного процессуального законодательства, то есть такого, которое в полном объеме отвечало бы достижению целей механизма процессуально-правового регулирования, способствовало и позволяло решать поставленные задачи и получать соответствующий результат.
В этом плане надо сказать, что на сегодняшний день, когда процессуализация государственно-властной, в том числе и юридической, деятельности наблюдается во всех сферах жизнедеятельности нашего общества, законодательно установленный процессуально-правовой механизм ее обеспечения пока несовершенен. В процессуальном законодательстве наблюдается пробельность, коллизии, бессистемность, противоречивость и т.п.
Поэтому, безусловно, прав Д.Н. Бахрах в своем суждении о том, что «наличие развернутого процессуального законодательства - важный признак юридического процесса. Чем более детально и полно закон регламентирует функционирование власти, чем дальше идет процессуализация, тем лучше для общества, государства, граждан. Процессуализация создает условия для повышения эффективности всей государственной и муниципальной властной деятельности»1.
Однако, подчеркнем, не формализованная процессуализация, а качественная, и вот, что по этому поводу пишет, к примеру, Е.Е. Уксусова: «Значительное обновление, расширение объема и изменение гражданского процессуального регулирования, которое получает оформление не только на уровне процессуальных, но и материальных кодексов, а также иных федеральных законов, в том числе комплексного характера, не всегда влияют на лучшую сторону, на системность отраслевого процессуального права (законодательства), проявляясь в таких негативных последствиях, как противоречия, несогласование между нормами права, нормативными актами, непосредственно сказываясь на осуществлении процессуального права, реализации процессуальных норм»2. Мы солидарны с этим автором, действительно, дело не только в расширении процессуализации; важно и ее качество (качественность).
Рассматривая проблему коррупции, А.А. Волков отмечает: «чем больше в законе неясностей, противоречий, случаев, отданных на усмотрение того или иного должностного лица, в том числе судьи, при отсутствии прозрачной процедуры поведения этого должностного лица и порядка принятия им решения, тем больше возможности для злоупотреблений и, соответственно, коррупции». И далее: «законодателю необходимо четко прописывать процедуры принятия решений, которые не содержат возможности двусмысленного толкования, сужают поле для маневрирования в коррупционной деятельности, связывают ей руки четкими указания, содержащимися в законе, не позволяют прикрывать свои противоправные действия его несовершенством или пробелами в нем»1. Таким образом, автор обращает внимание на необходимость четкого законодательного определения (установления) процедуры (именно) принятия решений, то есть фактического совершенствования механизма процессуально-правового регулирования. В этом плане уместно сослаться на Постановление Конституционного Суда РФ «По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 7, 25, 107, 234, и 459 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы Российской Федерации», согласно которому, «из принципов правового государства, равенства и справедливости вытекает обращенное к законодателю требование определенности, ясности, недвусмысленности правовых норм и их согласованности в системе действующего правового регулирования. Противоречащие друг другу правовые нормы порождают и противоречивую правоприменительную практику, возможность произвольного их применения, ослабляют гарантии государственной защиты конституционных прав и свобод. Такие нормы признаются не соответствующими Конституции РФ»2. Полагаем, что изложенное в полной мере относится и к процессуальным нормам, а в целом – и к качеству процессуального законодательства, являющегося непременным и важнейшим условием эффективности механизма процессуально-правового регулирования.
Объективности ради следует заметить, что в российском процессуальном законодательстве определены и с успехом реализуются такие общепризнанные международные принципы демократического процесса, как: состязательность процесса; процессуальное равноправие сторон; выборность и независимость судей; гласность судебного производства и другие1.
Но это отнюдь не свидетельствует об отсутствии проблем и недостатков, на решение которых и направлена современная реформа процессуального законодательства, предпринятая в том числе и новым объединенным высшим судебным органом страны.
В качестве примера коллизионности федерального законодательства и ведомственного (подзаконного) нормотворчества сошлемся на статью коллектива авторов в составе Б.В. Макогона, М.В. Мархгейм и А.Е. Новиковой, в которой отмечаются отдельные несоответсвеия процессуального законодательства относительно правил регулирования определенных уголовно-процессуальных отношений. В частности, нормы ведомственных нормативных актов следственных ведомств вошли в противоречие с УПК РФ2.
Одним из направлений решения имеющихся проблем видится унификация ряда процессуальных действий в юридическом процессе, упрощении их и в отдельных случаях повышении их результативности. То есть, говоря иными словами, необходимо совершенствование правовой (законодательной) основы механизма процессуально-правового регулирования, повышение ее качественной составляющей.
В этом плане следует сказать о начале процессуальной реформы, предпринятой Верховным Судом РФ, и одно из наиболее активно обсуждаемых юридических событий последнего времени – так называемая «процессуальная революция», предложенная на Пленуме Верховного суда 3 октября 2017 года1. Согласно Постановлению данного Пленума, «достигнутое единообразие позволяет предложить очередной шаг по совершенствованию процессуального законодательства, регулирующего рассмотрение судами общей юрисдикции и арбитражными судами гражданских и административных дел, которое должно быть направлено не только на дальнейшее сближение процессов, но и на их модернизацию»2. Подчеркнем, что речь в этом документе идет о совершенствовании именно процессуального законодательства, модернизации юридических процессов.
В свою очередь, в законопроекте «О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации, Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации, Кодекс административного судопроизводства Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» в ряде норм закрепляется «дальнейшее развитие в судах общей юрисдикции и арбитражных судах упрощенных процедур судопроизводства». 13 июня 2018 года Государственная Дума Федерального Собрания РФ в первом чтении приняла этот законопроект Верховного суда РФ3, направленный на модернизацию процессуального законодательства.