Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Понятие юридической фикции 11
1. История развития учения о юридической фикции 11
2. Понятие юридической фикции 27
3. Фикция как приём юридической техники 44
Глава 2. Отличие юридической фикции от презумпции и других смежных правовых понятий 66
1. Понятие правовой презумпции, и её особенности 66
2. Отличие презумпции как приема юридической техники от юридической фикции 78
3. Отличие юридической фикции от прочих смежных правовых понятий 89
Глава 3. Юридическая фикция и её проявление в современном российском праве 106
1. Юридическая фикция в сфере материального права 106
2. Юридическая фикция в сфере процессуального права 147
Заключение 158
Список использованной литературы 163
- История развития учения о юридической фикции
- Понятие юридической фикции
- Отличие презумпции как приема юридической техники от юридической фикции
- Юридическая фикция в сфере материального права
Введение к работе
Актуальность темы исследования. На современном этапе формирования правового государства и гражданского общества, сложился определённый положительный опыт законотворческой деятельности. Однако, в нём сохраняются многочисленные недостатки содержательного и технического характера, провоцирующие трудности правореализационнои практики. Гармонизация современного законодательства в значительной степени связано с совершенствованием юридической техники, поэтому представляется необходимым определенное переосмысление понимания и использования отдельных её категорий. Переосмысление должно осуществляться с учётом прошлого опыта российской правовой науки, частью которой является, в том числе и юридическая фикция.
Юридическая фикция представляет собой правовую категорию, использование которой в законодательной и правоприменительной практике осуществляется уже на протяжении многих веков. Она активно использовалась ещё древними римлянами и была положительно воспринята и интегрирована в правовые системы многих европейских стран, в том числе в российскую правовую систему. Подобная устойчивость юридической фикции объясняется её особой ролью, которая проявляется в проблемных ситуациях, в частности в случае противоречия юридической нормы реальной действительности и необходимости преодоления её излишнего формализма, в случае невосполнимой неизвестности, препятствующей принятию юридически значимого решения и возникновения соответствующего правоотношения.
Это обуславливает необходимость теоретического анализа специфических свойств юридической фикции и обязывает законодателя использовать эти уникальные свойства в законодательной деятельности.
В законодательстве советского времени юридическая фикция как метод правотворчества применялась, а в научных исследованиях не рассматривалась.
В современных условиях, юридическая фикция достаточно широко используется российским законодателем и закрепляется, как в материальных, так и процессуальных отраслях права. А в современной юридической науке этому способу юридической техники не уделяется достаточное внимание. Нет обстоятельного анализа теоретических аспектов его понимания и практического использования в правотворчестве и правореализации. Не рассматривается общетеоретическое понятие правовых фикций, их классификация, значение и роль в механизме правового регулирования. Недостаточно рассмотрен вопрос о конкретных проявлениях фикции в праве.
Актуальность темы исследования обусловлена теоретической и практической значимостью юридической фикции как правовой категории, необходимостью создания целостной теории правовых фикций, исследованием места, роли и значения юридических фикций в отдельных материальных и процессуальных отраслях права.
Состояние научной разработанности темы. В России ученые-правоведы на проблему фикций в праве обратили внимание в первой половине XIX в. Свои монографические исследования этому феномену посвятили Д.И. Мейер, Г.Ф. Дормидонтов, Г.С. Мэн, К. Бюлов и др.
В советский период в отечественной юридической литературе проблеме фикций в праве внимания уделялось достаточно мало, поскольку наличие данной категории в советском праве отрицалось. Поэтому в трудах В.К. Бабаева, В.И. Каминской, М.С. Строговича, В.А. Ойгензихта, П.Ф. Пашкевич, Я. Л. Штутина и других, правовые фикции рассматривались лишь в контексте их соотношения с презумпциями.
Правовая фикция затрагивалась в работах С.С. Алексеева, В.М. Баранова, В.Б. Исакова, В.М. Горшенева, А.Ф. Черданцева, З.М.
Черниловского, И.М. Зайцева, Л.Д.Воеводина, Н.Н.Тарусиной, Д.М. Щекина и др.
В постсоветское время достаточно детально проблемы юридических фикций исследовал К.К. Панько, рассмотревший правовые фикций в уголовном праве и правоприменении, и О.А. Курсова, раскрывшая общетеоретическое понимание юридической фикции. Таким образом, проблема фикций в праве до сих пор остается мало исследованной, тем более, что речь идет о достаточно распространенном в отечественном законодательстве явлении.
Цель и задачи исследования. Целью диссертационного исследования является комплексное теоретико-правовое исследование юридической фикции, характеристика юридической фикции как специального метода юридической техники, определение места юридической фикции в современном законодательстве и выявление юридических норм, построенных с помощью данного метода.
Поставленная цель достигалась путем решения следующих задач:
• исследовать историю возникновения и развития взглядов на юридическую фикцию и влияние этих взглядов в различные периоды времени на законодательный процесс;
• показать отношение юридической науки к категории «фикция» и дать понятие юридической фикции;
• выявить отличительные признаки юридической фикции, как метода юридической техники;
• обосновать необходимость использования фикций в праве;
• определить чёткий механизма действия данного метода и расширить сферу его использования;
• исследовать соотношение юридической фикции с правовой презумпцией и иными смежными правовыми понятиями;
• определить место и роль юридической фикции в отдельных отраслях права,
Объектом исследования являются общественные отношения, регулирование которых осуществляется с использованием метода юридической фикции.
Предметом исследования являются правовые понятия юридической науки позволяющие конструировать и использовать в правовом поле фиктивные категории.
Методологическая и теоретическая основы диссертационного исследования. Методология исследования опирается на диалектико-материалистический метод познания действительности, специально-научные методы (исторический, логический, системный, функциональный) и частно-научные методы (формально-юридический, сравнительно-правовой).
Теоретическую базу диссертации составили монографические исследования по философии, логике, социологии, психологии, теории права, гражданскому, уголовному, налоговому, семейному праву и другим отраслевым юридическим наукам.
Эмпирическая база исследования представлена нормами различных от- раслей российского права, сформулированными при помощи правовой фикции; материалами правоприменительной практики; результатами социологических исследований; иными документами, имеющими отношение к предмету исследования.
Научная новизна диссертации состоит в том, что она является комплексным системным исследованием юридической фикции как теоретико-правовой категории, имеющей достаточно широкое практической использование. В работе исследованы различные точки зрения на природу, значение и проявление фиктивного в праве, обоснована необходимость рассматривать юридическую фикцию в теории права в качестве метода юридической техники, так как только такое понимание данной категории имеет конструктивное содержание. Кроме того:
• сформулировано авторское определение юридической фикции, наиболее полно отражающее её сущность и назначение;
• произведено исследование смежных категорий теории права, и выявлены чёткие критерии отграничения юридической фикции от правовой презумпции, аналогии в праве, аксиом права, символов в праве, юридических фактов;
• произведено исследование действующего законодательства с точки зрения анализа правовых норм, при формировании которых был использован метод юридической фикции;
• в результате исследования норм действующего законодательства выявлен особый вид юридической фикции — латентная (скрытая) фикция.
Положения, выносимые на защиту. Проведённое исследование позволило сформулировать и обосновать следующие основные теоретические положения и выводы, выносимые автором на защиту:
1. В истории возникновения и развития взглядов на юридическую фикцию выделяются, как периоды, принятия и активного использования в праве юридической фикции (римское право, конец XIX века), так и периоды, отрицающие возможность использования в праве фиктивных категорий (середина XIX века, советский период российского права). На современном же этапе развития права наблюдается повышение внимания учёных-правоведов к данной нетипичной правовой категории, а также всё более активное использование юридической фикции в процессе правотворчества.
2. В настоящее время, юридическая фикция может существовать в праве только в виде специального метода юридической техники, и её использование при конструировании норм права, в некоторых случаях, является единственно возможным средством регулирования общественных отношений в сложной ситуации невосполнимой неизвестности, а также, благодаря своей универсальности, юридическая фикция применяется не только при формулировании отдельной нормы права, но и при построении отдельных, весьма сложных и имеющих большое значение для отраслей права, институтов.
3. Диссертант уточнил понятие юридической фикции, под которой понимает универсальный метод юридической техники, используемый в исключительных случаях, как на стадии правотворчества, так и на стадии правоприменения, состоящий в признании существующим заведомо не существующего факта, или наоборот, несуществующим существующего и служащего средством воплощения законодательной политики.
4. Автор приходит к выводу о том, что недопустимо неоправданно расширять понятие юридическая фикция, поскольку это приводит к включению в него хотя и смежных, но чуждых природе фикции понятий, таких как правовая презумпция, аналогия права, аксиома права, символ в праве, юридических факт. Каждая из данных категорий имеет собственное назначение и функции, и их смешивание приводит к неадекватному, а значит и неэффективному применению правовой нормы, то есть применению в разрез целям и задачам, заложенным в норму законодателем.
5. Категорией наиболее схожей с фикцией, которая также может выступать в качестве приёма юридической техники, является правовая презумпция. Несмотря на то, что она также как и фикция используется в исключительных случаях, когда правоприменителю необходимо опереться на юридический факт, в то время как окружающая действительность его не предоставляет, различие между юридической фикцией и презумпцией заложены в самой их природе.
Автором предложен ряд оснований для проведения четких различий между юридической фикцией и правовой презумпцией, а именно: по способу формирования, по отношению к познавательному процессу, по критерию истинности, по сфере действия, по логической природе, по возможности опровержения.
6. Применение метода юридической фикции свойственно многим отраслям российского права. Автором были подвергнуты анализу как материальные (гражданское, уголовное, налоговое, семейное право), так и процессуальные отрасли права (гражданское процессуальное право), и во всех исследованных отраслях права были выявлены нормы, при формировании которых был использован метод юридической фикции.
7. При внешне схожем механизме формирования правовых норм с использованием метода юридической фикции, в отраслях права законодатель с помощью фикции достигает различные цели. Автором было установлено, что в каждой отдельной отрасли права, использованные фикции выполняют разные функции и реализуют разную политику законодателя.
8. Автором было установлено, что юридические фикции могут содержаться в нормах права в латентном виде, то есть для выявления фиктивного характера предлагаемого законодателем отдельного правового механизма необходимо исследование целого комплекса норм данной отрасли права.
Практическая значимость результатов исследования заключается в том, что сформулированные в ней научные положения и выводы могут быть использованы в правотворческой и правоприменительной деятельности. Материалы диссертационного исследования могут применяться в учебных курсах «Теория государства и права», «Римское право», а также при проведении дальнейших исследований соответствующего круга проблем.
Применённые в данном исследовании методы исследования норм права могут способствовать исследованию российского законодательства и позволят разграничить многочисленные, схожие по сути, но различные по форме, проявления юридической фикции.
Содержащиеся в диссертации положения, выводы, призваны способствовать развитию теории правовых фикций как составного элемента доктрины юридической техники, а также иных научных проблем, связанных с темой данной диссертации.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационного исследования нашли отражение в пяти научных публикациях, а также обсуждались на научно-практических конференциях в Северо-Кавказском государственном техническом университете, на межвузовских конференциях: вторая региональная научная конференция «Студенческая наука - экономике России» (г. Ставрополь, 5-27 апреля 2001г.), четвёртая межвузовская научно-практическая конференция «Совершенствование техники, технологии, экономики в сервисе и методике обучения» (г. Ставрополь, 10-15 марта 2004 г.).
Структура диссертации включает введение, три главы, восемь параграфов, заключение и список использованной литературы.
История развития учения о юридической фикции
Категории вымысла и предположений в праве имеете многовековую историю, сравнимую по продолжительности с историей развития самого права. Теоретические взгляды на них, а также отношение - приятие, неприятие - изменялись и складывались в систему веками. При этом на протяжении всей истории своего существования к фикциям и презумпциям наблюдалось неоднозначное отношение на грани отрицания их роли и возможности использования в праве. Во многом это связано с самой природой этих явлений: фикция — в буквальном переводе с латинского означает вымысел, нечто несуществующее, нереальное. Разве место нереальным категориям, вымыслам или предположениям в праве, в этой точной науке, которая распоряжается судьбами людей, единственном инструменте, не позволяющем обществу обратиться в хаос? Именно с подобной позицией связаны периоды отрицания фикций и презумпций в праве. Однако, даже в «благоприятные» периоды своей истории к фикциям и презумпциям относились не иначе как к «уклонениями от нормального порядка»1.
Первые правовые фикции и презумпции нашли свое воплощение ещё в праве Древнего Рима, что не удивительно, так как Римское право во многом определило облик современного права, начиная от деления на институты и заканчивая отточенным юридическим инструментарием.
Фикция, как средство юридической техники, была выработана именно римскими юристами. Судебные магистраты имели право отказать в судебной защите отношения, хотя бы оно и подходило под нормы цивильного права, и наоборот, дать судебную защиту в случае, не предусмотренном нормами цивильного права. В римском праве иск являлся предусмотренным эдиктом судебного магистрата средством добиться судебного решения, соответствующего интересам данного лица. Одним из видов исков в римском праве были фиктивные иски (actio ficticia ), то есть, иски с использованием фикции. Суть подобного иска заключалась в том, чтобы распространить предусмотренную законом защиту на какое-либо новое, не предусмотренное в законе отношение. Претор, при этом, предлагал в формуле судье допустить наличие фактов, которых в действительности не было. Например: «Если бы Авл Агерий был наследником Люция Тиция и если бы тогда это поле, о котором идет спор, принадлежало ему по праву квиритов»1.
Наиболее характерной фикцией выведенной уже с помощью закона был установленный Корнелиусом fictio legis Corneliae. По римскому обычаю гражданин, сделавшийся где-либо рабом, терял качества субъекта права и утрачивал все права. Поэтому, если кто-либо умирал в плену, после него не могло наступать наследования, поскольку наследование после раба невозможно. Для защиты прав наследников — римских граждан и была установлена эта фикция. В силу этой фикции предполагалось, что плененный умер свободным в самый момент своего пленения, вследствие чего, если он оставил тогда завещание, оно сохранялось в силе, если нет, то призывались наследники по закону2. Если же пленённому римскому гражданину удавалось бежать, пока военные действия ещё не были окончены, то при пересечении границы Римского государства он не просто считался свободным, но и рассматривался как будто бы вовсе не был в плену.
Кроме фиктивных исков в римском праве использовался так называемый мнимый судебный процесс, как один из способов перенесения права собственности. Приобретатель и отчуждатель, лица, допускавшиеся к участию в римском процессе, являлись к претору. Приобретатель требовал вещь, которую он приобретал, утверждая, что она принадлежит ему.
Отчуждатель или признавал право истца, или просто молчал. Претор констатировал право истца и выдавал акт, подтверждающий волю сторон .
Основным назначением этих фикций частного права было преодоление консерватизма римских законов. Иеринг по этому поводу писал, что фикция есть юридическое принятие факта (положительного или отрицательного) в противоречии с действительностью с целью создать искусственным путем историческое или догматическое основание для известных юридических правил, которые требуются с точки зрения справедливости или пользы, но не могут быть обоснованы средствами доселе действующего права.
В римском праве фикции проявлялись не только в частном, но и в публичном праве, следуя известной формуле «публичное право имеет в виду благо государства («ad statum rei romanae spectat»)» , зачастую олицетворяли собой произвол государства, а также использовалась государственной властью для реализации тех или иных политических решений. Так, в законе консулов Папия и Попея с целью стимулирования римских граждан к вступлению в брак и рождению детей было наложено ограничение на возможность наследования имущества. Согласно этого закона, мужчины (в том числе вдовцы) в возрасте от 25 до 60 лет, и все женщины, а так же вдовы от 20 до 50 лет обязаны были состоять в браке и иметь детей. Состоящие в браке, но не имеющие детей, могут получить только 1/3 наследства. Для того чтобы не считаться бездетным, мужчине достаточно иметь одного ребенка, женщине - троих детей, вольноотпущеннице - даже четырех3.
Однако, следует отметить, что фикции в римском праве выполняли не столько функцию преодоления консерватизма древних законов или являли собой произвол государства. Фикции использовались в качестве средств, способствующих более быстрому и простому решению юридических вопросов, например: нельзя считать имуществом то, что приносит больше вреда, чем пользы; вещь не считается возвращенной, если была возвращена в худшем состоянии; во всех спорах считается, что событие, не произошедшее только из-за просрочки другой стороны, уже произошло; непонятные слова в завещании считаются ненаписанными1 и др.
Некоторые базовые положения современного права берут начало от условных (фиктивных) предположений, например: если не доказан злой умысел, всегда предполагается добросовестность; если не будет доказано противное, каждый считается честным2 и др.
В связи с тем, что основным назначением фикций в римском праве было преодоление консерватизма и формализма права, многие исследователи данного вопроса не выделяли других функций юридической фикции. В связи с этим сложилось мнение о фикции, как о временном, переходном методе, который следовало отбросить, как только право достаточно хорошо разовьётся.
Однако в XIX веке на проблему юридической фикции и презумпции вновь было направлено пристальное внимание правоведов. В иностранной и, позднее, отечественной юридической литературе возникало множество споров по поводу природы юридических фикций и презумпций, их происхождения и роли в древнем римском и современном авторам законодательстве. Диапазон различных мнений был чрезвычайно широк - от полного отрицания фикций вообще и утверждений о том, что это чуждое праву явление, до признания позитивной роли фикций в праве. Причем не существовало даже единого мнения по поводу самого понятия фикции. Оно трактовалось, то чрезмерно узко, то чрезмерно широко - к правовым фикциям приписывали целый ряд явлений, схожих с ними, но фактически обладающих иной природой, либо явлений, подпадающих под общее определение фикции, но по правовой природе и функции в правовом регулировании кардинально от нее отличающихся.
Одной из первых и наиболее значительных работ на эту тему в отечественной правовой науке стала монография профессора Казанского университета Д.И.Мейера «О юридических вымыслах и предположениях, скрытных и притворных действиях», изданная впервые в «Ученых записках Казанского Университета» (книга 4) в 1853 году. Следует отметить, что Д.И.Мейер был одним из авторитетнейших специалистов своего времени в области римского права, глубоким знатоком не только истории и философии права, но также гражданского процесса, коммерческой и судебной практики, обычаев делового оборота. Его оригинальный, глубокий труд был основан на тщательном обобщении множества правовых предписаний, почерпнутых из римского и русского права.
Во многом именно на этом исследовании была основана работа ещё одного авторитетнейшего цивилиста XIX века Г.Ф. Дормидонтова -«Классификация явлений юридического быта, относимых к случаям применении фикций», вышедшая в Казани в 1895 году. Работа Г.Ф. Дормидонтова базируется в основном на тезисах, сформулированных Д.И. Мейером. Отталкиваясь от его своеобразной классификации, логики исследования, Г.Ф. Дормидонтов глубоко изучает «случаи применения фикций» в юридическом быту.
Обе эти работы обладают значительной ценностью, позволяя проследить историю становления и развития идей о фиктивном в праве. Как представляется, их обзор сделает возможным более глубокое осмысление проблемы фикций в праве. Кроме того, содержательное раскрытие сути и роли правовых фикций этими правоведами ориентирует на усвоение их современной интерпретации и в соотнесенности с проблемами современного общественного развития России.
Понятие юридической фикции
Прежде чем приступить к исследованию проявлений и роли фикции в теории права, обратимся к общенаучному толкованию данного понятия.
Словарь иностранных слов и выражений даёт следующее определение: фикция [ латинское fictio ] - 1) выдумка, вымысел, несуществующее ложное; 2) юридический приём, заключающийся в том, что действительность подводится под формулу, ей не отвечающую, или даже ничего общего о ней не имеющее, чтобы, в дальнейшем, из этой формулы сделать какие-либо выводы1. Логический словарь-справочник : фикция [лат fictio - образование, формирование, создавание, составление; но в переносном смысле — выдумывание, выдумка, вымысел] — мнимое, ложное, вымышленное, нечто не существующее; выдумка, вымысел2.
Иностранные источники дают определение фикции с точки зрения их роли в познавательном процессе называя фикцией «предположение, даже невероятность которого сознаётся, но, тем не менее, может сослужить большую службу человеческому разуму, как временное вспомогательное понятие, которое потом снова исключается из теоретического рассуждения»3. Однако, в данном случае понятие фикции смешивается с понятием гипотезы.
Наиболее удачное определение, на мой взгляд, содержится в малом энциклопедическом словаре Ф.А. Брокгауза — И.А. Ефрона: фикция есть «предположение, заведомо не соответствующее действительности, в противоположность презумпции - положению, которое признаётся справедливым до тех пор, пока не доказано противное. В римском и английском гражданском праве фикции служили для введения улучшений в действующее право согласно нарождающимся потребностям, не изменяя буквы закона».
В общенаучном плане фикция, как метод познания, сыграла заметную роль в философии, послужив основой для самостоятельной субъективно-идиалистической философской концепции — фикционализму. Суть фикционализма состоит в том, что человеческое познание считается системой фикций, практически оправданных, но не имеющих объективно-теоритического значения. Основоположником фикционализма считается Фридрих Ницше, однако законченное выражение он получил в работах Файхингера. Неизбежный вывод, выведенный Файхингером, заключается в неизбежной самоликвидации философии как одной из фикций.
Исследователи теории фикции по разному объясняли природу фикции. Так, О.А. Курсова относила фикцию к категории небытия: «Фиктивное -проявление небытия, и это фиктивное может проявляться различно. Фикция отрицает бытие, конструируя не сущее, не являющееся. Сознательное признание несуществующего в реальности сущим, или отрицание сущего, является самым существенным признаком фикции вообще, в том числе и правовой» . Для возникновения фиктивных конструкций, пишет О.А. Курсова, различной степени сложности всегда необходимо «включение» воображения и сознательное моделирование. Необходимость воображения обусловлена, в первую очередь, потребностями решения практических и познавательных задач, и основным в этом процессе выступают «модификация и трансформация образов, создание новых синтетических композиций»3.
Научное познание при разрешении спорной ситуации всегда действует в состоянии неопределённости, что требует привлечения нестандартных методов, отвлечения, абстрагирования, от имеющегося неполного фактического состава - «именно необходимость существовать и действовать в среде с неполной информацией привела к возникновению у человека механизмов воображения, неформального мышления»1.
Предпосылка появление фикции — это состояние неопределённости в правовом поле, утверждает О.А. Курсова. Состояние неопределённости она выделяет, как объективную категорию: «объективность неопределенности не ограничивается ее зависимостью от объекта; неопределенность, будучи видом отражения, представляет собой потенциально возможную, но не выявленную неадекватность (или адекватность) отражения. Источники невыявленности, неадекватности (адекватности) отражения находятся как в отражаемом, так и в отражающем. Потенциальный характер возможности неадекватности (адекватности) обнаруживается при выходе из данного отношения, т.е. в рамках более широкого отношения. С позиции субъекта, находящегося в рамках этого широкого отношения, мы и говорим о неопределенности, как о степени субъективной уверенности или как о степени субъективной осведомленности»2. Историческая роль фикции-состояла именно в том, чтобы разрешить состояние неопределённости в новых общественных отношениях Древнего Рима при отсутствии эффективного механизма его регулирования. Сущность применяемой фикции состояла в том, что действующее устаревшее законодательство обходилось преторами, так как оно не могло быть изменено. Тем самым «неопределенность изначально способствовала появлению фикций, как средств примирения действительности и устаревшими законами»3.
При этом О.А. Курсова выделяет разные уровни преодоления «неопределённости»:
- на уровне научных концепций или теорий (например, теория юридического лица): фикции, преодолевая неопределённость в научном познании, служили инструментами познания, выступая продуктами научной идеализации или абстрагирования;
- на уровне правотворчества фикции преодолевают неопределённость в правовом регулировании, выступая в качестве юридического факта, хотя и несуществующего в действительности, но необходимого для нормального развития и хода общественных отношений;
- на уровне реализации права фикции служат для преодоления «неопределённости глобального уровня», вызванной несовершенством законодательства.
Средствами устранения неопределённости на всех выделенных уровнях являются воображение, в виде фантазии и абстрагирование, в виде идеализации, символизации и т.д.
По иному рассматривает природу фикции К.К. Панько. Объясняя происхождение фикции и её место в науке К.К. Панько оперирует такими категориями логики, как «истинность» и «ложность»: «имеется два истинностных значения высказывания: истина и ложь. Логический закон исключенного третьего допускает только либо одно, либо другое, а закон непротиворечия налагает запрет на высказывание быть одновременно истинным и ложным. Поэтому два класса тех и других как будто исчерпывают все высказывания и являются взаимоисключающими. Но тут-то и возникает парадокс при оценке высказывания лжеца, выраженного в виде: «Это высказывание не принадлежит классу истинных высказываний». Семантическая предпосылка базируется на семантической концепции истины. Последняя дополняет логику и дает возможность рассматривать классы истинных предложений, истинность которых определяется из условий наличия или отсутствия соответствующих фактов. На этом основывается построение фикций (парадоксов, антиномий, софизмов, апорий) в праве, как частных случаев формального выражения противоречий»1. И далее: «фикция представляет собой особый вариант собственно-семантического высказывания, которое нельзя трактовать ни в качестве тождественно-истинной, ни в качестве тождественно-ложной формулы, поскольку у нее нет явной ссылки на внешние обстоятельства, на какие-либо эмпирические факты» .
Историю происхождения фикции как самостоятельной категории К.К. Панько ведёт от творчества Аристотеля, который внёс значительный вклад в формирование таких понятий, как «закон» и «фикция». В последующем, при дифференциации форм научного познания категория «фикция» покидает философскую почву, и начинается этап собственного правового осмысления.
Значительную роль фикция, как метод, играет во многих формах общественного сознания, в частности, в науке. Применение фиктивных положений в различных областях науки обусловлено в значительной степени тем, что использование данного приема дает существенные выгоды, избавляя от необходимости давать излишние объяснения по поводу тех или иных предметов, явлений, а также условностью многих методов научного исследования (например, в математике это доказательство от противного и т.д.). Развитию современного права характерна тенденция достижения высокого уровня применения методов и теоретических положений современной правовой науки. Проявление этой тенденции связано с развитием правовой культуры, разработкой вопросов юридической техники, осуществлением организационных мероприятий, обеспечивающих реальное претворение в нормативных актах рекомендаций юридической науки.
Отличие презумпции как приема юридической техники от юридической фикции
Большой интерес представляет вопрос о разграничении понятий юридической фикции и юридической презумпции. Презумпции, как и фикции, являются особым приёмом юридической техники и всегда привлекали к себе пристальное внимание учёных-правоведов.
История происхождения и развития учения о презумпции в праве, как было показано, очень похожа на историю юридической фикции, кроме того, эти явления имеют внешне довольно схожую природу. Однако, при этом, отношение к ним в юридической науке сложилось разное. Фикциям, как не странно, гораздо чаще доставались отрицательные суждения (вплоть до полного отрицания) со стороны учёных. Презумпции же считались гораздо более приемлемым методом для использования в праве. Так, ещё Г.Ф.
Дормидонтов заметил, что против фикции часто возникали гонения, как против незаконных дочерей юриспруденции1. Такое положение юридической фикции было связано с тем, что основным назначением фикции в древнем римском праве было преодоление его консерватизма, а также чрезмерной формализованности. Позднейшие исследователи расценивали современное им право, как более совершенное или, по крайней мере, стремящееся к совершенству, а потому, так как фикция считалась средством примирения консервативного содержания права с объективной реальностью, они не находили её места в праве. Презумпции же, напротив, повсеместно признавались полезным инструментом юридической техники, так как считалось, что презумпция обладает высокой степенью вероятности предполагаемого факта, то есть, почти соответствует реальности, в то время как фикция есть порождение чистого воображения.
Один из пиков гонений юридических фикций пришёлся на советский период развития российского права. В то время наиболее распространена была позиция, согласно которой фикции являются неотъемлемой частью буржуазного права и совершенно чужды советскому праву.
Во многих случаях отрицательное мнение в отношении юридических фикций было связано с непониманием их истинной природы, и неспособностью ученого детерминировать фикцию как приём юридической техники от фикции - антипода права. Подобную позицию иллюстрирует высказывание Д.А. Ковачёва: «юридические фикции тождественны неэффективности права» .
Многие авторы отвергали возможность использования фикции в праве, поскольку фикция — это ложь, которой не место в точной науке права. Однако, ещё Г.Ф. Дормидонтов писал, что «фикция принимает несуществующее существующим или наоборот, следовательно она есть ложь. Отсюда легко доходят до подведения всякого обмана под понятие фикции. Но это, конечно, неправильно: фикция и обман понятия несовместимые. О фикции можно говорить лишь тогда, когда вымысел допускается всеми и когда никто на этот счёт не обманывается» . Данное мнение разделяется и современными авторами: «ложь в юридической фикции несмотря на всю очевидность не проникает в её содержание, она относится лишь к оболочке... юридическая фикция представляет по своему содержанию просто норму права, регулирующую отношения объективной действительности»4.
Юридические фикции не только имеет полное право на существование в праве, но и неизбежны, в силу самой его природы, в частности такого свойства права как формальная определённость.
Тесная связь межу такими явлениями как фикция и презумпция была замечена ещё учёными правоведами середины XIX века. Д.И. Мейер относил оба этих понятия к «уклонениям от нормального порядка», когда «определения, рассчитанные на известные факты, получают силу, хотя последних мы и не усматриваем»1. Немецкие правоведы XIX века — Люден, Кунтце, Бергер - хотя и расходились в конечном определении понятий фикции и презумпции, рассматривали эти понятия в тесной связи2.
В.К. Бабаев, рассматривая презумпцию в праве, исследовал её связь с фикцией и выделил следующие черты сходства: «а) как те, так и другие условно принимаются за истину...; б) правовые презумпции и фикции получают нормативное закрепление»3. Различие также проводится В.К. Бабаевым по двум критериям: а) «правовые презумпции и фикции различаются характером образования. Правовые презумпции представляют собой нормативное закрепление того прядка отношений, который признаётся обычным, постоянным нормальным. Закреплённое же фикциями положение формируется самим законодателем»4; б) «если содержащееся в презумпциях положение по вероятности истинное, то фиктивное положение истинным быть не может»5. На основании произведённого исследования В.К. Бабаев делает вывод о том, что юридические фикции и презумпции явления близкие по природе и достаточно схожие, но вместе с тем «достаточно разнопорядковые, чтобы отождествлять их»6. И далее пишет: «Сходство между ними состоит в условном принятии их за истину, в правовом закреплении. Отличие же относится к характеру образования и истинности закрепляемых фикциями и презумпциями положений» .
В целом черты сходства и различия юридических фикций и презумпций выявлены В.К. Бабаевым довольно точно, но следует, однако, отметить, что нельзя утверждать, что сходство между фикцией и презумпцией состоит в условном принятии их за истину. Техническое действие фикции состоит в признании заведомо неистинного положения за истинное. Применение приёма фикции в праве не преследует цели установления истины, основное его назначение регулирование отношений, которые иным способом не поддаются регламентации. Презумпции в свою очередь устанавливают необходимый юридический факт, исходя из вероятности его наличия, но не подлинной истинности, то есть, предполагая его наличие.
В тоже время, некоторые исследователи считают, что и фикция может быть облечена в форму предположения. О.А. Курсова пишет, что «Фиктивное положение, на наш взгляд, может быть сформулировано разными способами - в том числе в виде предположения. Облекаясь в форму предположения, фикция всегда остается фикцией, не изменяет свою природу»1. Некоторые правоведы идут дальше, утверждая, что «особым видом правовых презумпций являются фикции» . Эту позицию разделяют З.М. Черниловский3 и Ю.Г. Зуев, который пишет «ключевым словом рассматриваемых категорий (презумпций, фикций) является предположение. Вышеизложенное дает возможность выдвинуть положение: основанием сходства является то, что оба исследуемых понятия являются видами правовых предположений... Специфика этих понятий кроется в различной степени вероятности предположений, заключенных в каждом из них. Презумпция есть предположение о наличии факта, вероятность существования которого велика. Фикция является предположением о несуществующем факте или о факте, вероятность которого мала или неизвестна»4. Подобное утверждение поднимает вопрос о возможном существовании смешанной категории, то есть фиктивной презумпции или презумптивной фикции, что в принципе невозможно, так как при внешней схожести фикции и презумпции преследуют совершенно разные цели, кроме того, существенным фактором, не позволяющим смешивать эти понятия, является уже рассмотренное отношение их к истинности утверждаемого факта.
В данном случае представляет интерес вопрос о соотношении фикции с неопровержимыми презумпциями, а также с презумпциями, имеющими небольшую степень вероятности.
Среди некоторых специалистов занимающимися вопросами юридической фикции бытует мнение, что «все, что охватывается распространённым в литературе понятием неопровержимых презумпций, на самом деле являются правовыми фикциями, установленными правовыми нормами и не подлежащими опровержению»1. К.К. Панько так обосновывает своё утверждение: «Оспоримая презумпция, являясь приблизительным обобщением, обязательно предполагающим исключения, не объявляет сформулированное в ней положение непререкаемой истиной. Неоспоримая презумпция распространяется на все случаи жизни, невзирая на то, что в числе обобщаемых ею случаев неизбежно должны найти место такие, которые заведомо не соответствуют тому, что в ней сформулировано. В силу этого неоспоримые презумпции при определенных условиях превращаются в фикции»2. С такой позицией трудно согласиться, так как неопровержимость презумпции не превращает её в какое-то иное явление. Природа и механизм образования как опровержимых, так и неопровержимых презумпций не отличаются.
Юридическая фикция в сфере материального права
К фикциям, содержащимся непосредственно в Гражданском кодексе Российской Федерации 1994 года относятся:
1. Статья 42 ГК РФ «Признание гражданина безвестно отсутствующим»: «Гражданин может быть по заявлению заинтересованных лиц признан судом безвестно отсутствующим, если в течение года в месте его жительства нет сведений о месте его пребывания.
При невозможности установить день получения последних сведений об отсутствующем началом исчисления срока для признания безвестного отсутствия считается первое число месяца, следующего за тем, в котором были получены последние сведения об отсутствующем, а при невозможности установить этот месяц - первое января следующего года».
Признание гражданина безвестно отсутствующим производится в судебном порядке, в порядке так называемого особого производства, при котором к рассмотрению принимается не иск, а заявление. Указанное заявление подаётся заинтересованными лицами, то есть лицами — участниками правоотношений, в которых в качестве одной из стороны состоял безвестно отсутствующий. Основанием для принятия судом решения о безвестном отсутствии лица является наличие комплекса признаков безвестного отсутствия: во-первых, отсутствие сведений о месте пребывания гражданина; во-вторых, длительность - в течение одного года - такой неизвестности; в-третьих, невозможность устранения этой неизвестности путем проведения розыскных мероприятий.
Роль юридической фикции при реализации данной процедуры заключается в определении момента, с которого следует считать гражданина безвестно отсутствующим: в случае признания безвестно отсутствующим -началом исчисления срока для признания безвестного отсутствия при невозможности установить день получения последних сведений об отсутствующем, считается первое число месяца, следующего за тем, в котором были получены последние сведения об отсутствующем, а при невозможности установить этот месяц - первое января следующего года. Определяемый подобным образом момент начала безвестного отсутствия является чистой воды фикцией, ведь невозможно утверждать, что гражданин пропал именно в первый день месяца, следующего за тем, когда были получены последние сведения о нем. Тем не менее, законодатель связывает последствия признания гражданина безвестно отсутствующим именно с этой датой, чтобы упростить механизм работы данной нормы. В большинстве случаев реально невозможно определить точную дату начала безвестного отсутствия лица, и точное её установление, затянуло бы на неопределённое время данную процедуру. Тогда как гражданско-правовые отношения, участником которых состоял безвестно отсутствующий человек, требуют ясности.
2. Часть 3 статьи 45 ГК РФ «Объявление гражданина умершим»: «Днем смерти гражданина, объявленного умершим, считается день вступления в законную силу решения суда об объявлении его умершим. В случае объявления умершим гражданина, пропавшего без вести при обстоятельствах, угрожавших смертью или дающих основание предполагать его гибель от определенного несчастного случая, суд может признать днем смерти этого гражданина день его предполагаемой гибели».
Процедура признания гражданина умершим аналогична процедуре признания гражданина безвестно отсутствующим, различны лишь основания: Гражданин может быть объявлен судом умершим, если в месте его жительства нет сведений о месте его пребывания в течение пяти лет, а если он пропал без вести при обстоятельствах, угрожавших смертью или дающих основание предполагать его гибель от определенного несчастного случая, - в течение шести месяцев (ч. 1 ст. 45 ГК РФ). К перечисленным обстоятельствам относятся стихийные бедствия (землетрясение, наводнение, обвал и др.) и непредвиденные происшествия (пожар, автомобильная, железнодорожная или авиакатастрофа, кораблекрушение и др.).
И те, и другие обстоятельства подтверждаются документами (актами, протоколами), показаниями свидетелей или иными доказательствами. Однако речь идет о данных, подтверждающих не факт гибели гражданина, а наличие обстоятельства, угрожавшего ему смертью, которое и служит основой для решения суда, в то время как сам факт гибели остаётся неизвестным суду, а лишь презюмируется.
Роль юридической фикции, также как и в рассмотренной выше процедуре сводится к определению момента, с которого гражданин считается умершим (ч.З ст. 45 ГК РФ). Фиктивность применённого приёма не вызывает сомнений: навряд ли реальная дата смерти совпадёт с датой вступления в силу решения суда. Такое возможно только случайно.
Применение в описанных процедурах метода юридической фикции продиктовано её свойствами: категоричностью, формальным характером и неопровержимостью. Процесс признания лица умершим или безвестно отсутствующим является формальной процедурой (ведь человек объективно отсутствует в течении весьма продолжительного времени, по неизвестной причине, что естественно порождает мысль о его смерти), влекущей, однако, серьёзные юридические последствия. Правовые последствия признания гражданина умершим, аналогичны правовым последствиям смерти гражданина: если он состоял в браке, таковой прекращается, имущество наследуется и т.д.
3. Часть 2 статьи 327 ГК РФ «Исполнение обязательства внесением долга в депозит»: «Внесение денежной суммы или ценных бумаг в депозит нотариуса или суда считается исполнением обязательства.
Нотариус или суд, в депозит которого внесены деньги или ценные бумаги, извещает об этом кредитора».
Данная норма содержит исключение из общего правила: обязательство должно быть исполнено должником надлежащему лицу, которое вытекает из содержания ст. 312 ГК РФ, предусматривающей специальную процедуру, по которой должник может потребовать доказательств, что исполняет обязательство надлежащему лицу и ст. 316 ГК РФ, согласно которой денежное обязательство должно быть исполнено в месте жительства кредитора в момент возникновения обязательства, а если кредитором является юридическое лицо - в месте его нахождения в момент возникновения обязательства.
Статья 327 ГК РФ уточняет, что должник вправе внести причитающиеся с него деньги или ценные бумаги в депозит нотариуса, а в случаях, установленных законом, в депозит суда - если обязательство не может быть исполнено должником вследствие: 1) отсутствия кредитора или лица, уполномоченного им принять исполнение, в месте, где обязательство должно быть исполнено; 2) недееспособности кредитора и отсутствия у него представителя; 3) очевидного отсутствия определенности по поводу того, кто является кредитором по обязательству, в частности в связи со спором по этому поводу между кредитором и другими лицами; 4) уклонения кредитора от принятия исполнения или иной просрочки с его стороны.
При наличии перечисленных условий, внесение средств в депозит суда или нотариуса будет означать, что должник с формальной точки зрения исполнил обязательство как бы перед реальным кредитором. Юридическая фикция проявляется в данной норме в том, что фактически разные действия в силу ряда причин юридически считаются идентичными и влекут одинаковые правовые последствия.