Эволюция форм судебного процесса в Московском государстве в конце XV – первой половине XVII вв. Хащина Эллина Эдуардовна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Формы судебного процесса в Московском государстве в первой половине XVI в 19

1.1. Исторические формы судебного процесса: факторы формирования и основные черты 19

1.2. Обвинительная форма судебного процесса в конце XV – середине XVI вв .41

1.3. Становление розыскной формы судебного процесса в первой половине XVI в 65

Глава 2. Развитие форм судебного процесса в Московском государстве во второй половине XVI – первой половине XVII вв 89

2.1. «Угасание» обвинительных начал в судебном процессе в середине XVI – середине XVII вв 89

2.2. Развитие розыскной формы судебного процесса во второй половине XVI – первой половине XVII вв 119

Заключение 146

Список использованных источников и литературы 154

• Исторические формы судебного процесса: факторы формирования и основные черты
• Становление розыскной формы судебного процесса в первой половине XVI в
• «Угасание» обвинительных начал в судебном процессе в середине XVI – середине XVII вв
• Развитие розыскной формы судебного процесса во второй половине XVI – первой половине XVII вв

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Развитие историко-правовой науки обуславливает постоянный интерес исследователей к отдельным этапам становления правовых институтов государства, одним из которых является судопроизводство. Данный интерес связан как с поиском не изученных ранее фактов, так и с необходимостью выработать оптимальную модель осуществления правосудия на современном этапе.

Особенности эволюции форм судебного процесса Московского государства представляют особый интерес для научного исследования, поскольку этот период связан с централизацией российских земель, изданием общегосударственных Судебников, а также реформированием административно-судебных органов, в ходе которого коренным изменениям подверглось как судоустройство, так и судопроизводство. Именно в этот период появляются первые предпосылки разделения гражданского и уголовного судопроизводства. В то же время, именно переходный характер данного этапа становления российской судебной системы обуславливает сложность его характеристики с позиций типологии судебного процесса.

Долгое время политика Московского государства, в том числе, в сфере юстиции рассматривалась как отсталая и деспотическая. Многочисленные свидетельства иностранцев, посещавших нашу страну в XVI – XVII вв., говорят о том, что Россия представлялась им варварским государством, в котором центральная власть самими жестокими методами навязывала свою волю на местах. Зарождение розыскной формы судебного процесса лишь усугубило это впечатление. Однако, анализ источников, отражающих судопроизводственную практику этого периода, дает возможность увидеть, что государственная власть активно взаимодействовала с населением в процессе отправления правосудия и учитывала его интересы при проведении политики в сфере судоустройства и судопроизводства. Современная историко-правовая наука требует более детального исследования данных явлений, в основе которого должно лежать де-3

тальное рассмотрение исторических форм судебного процесса, складывающихся на практике, их эволюции и взаимопроникновения.

Поиск путей обеспечения максимальной защиты прав и свобод человека в процессе осуществления правосудия является задачей любого государства. Достижение этой задачи возможно различными путями, в том числе посредством изучения отечественного опыта организации и функционирования суда. Все вышеизложенное определяет актуальность всестороннего исследования форм судебного процесса Московского государства.

Степень научной разработанности темы диссертационного исследования. Целесообразно выделить три периода в историографии данной проблемы: дореволюционный, советский и постсоветский, которые отличаются подходами и методами изучения рассматриваемой проблематики.

Вплоть до середины XIX в. отсутствовали специальные историко-правовые исследования, посвященные развитию судебного процесса Московского государства.

Период второй половины XIX - начала XX вв. ознаменовался появлением значимых работ по истории государства и права России, в которых, в том числе, освещались вопросы, связанные с судопроизводством Московского государства. В их числе издания Н.П. Загоскина, К.Д Кавелина, В.Н. Латкина, М.М. Михайлова, В.И. Сергеевича. Кроме того, обширный материал, посвященный истории судоустройства и судопроизводства Московского государства, содержится в «Истории русского права» и «Лекциях по истории русского права» А.Н. Филиппова, в исследованиях Д.Я. Самоквасова¹ и др.

¹ Загоскин Н.П. История права Московского государства в 2 т. – Казань, 1877; Кавелин К.Д. История российского законодательства. Т.3. Река времени. – М., 1995; Латкин В. Н. Учебник истории русского права (издание 2-е, переработанное и дополненное). – СПб., 1909; Михайлов, М.М. История образования и развития системы русского гражданского судопроизводства до Уложения 1649 года. – СПб, 1848; Сергеевич, В.И. Лекции по истории русского права, читанные профессором С.-Петербургского университета В.И. Сергеевичем в 1878/9 акад. году: Изд. в руководство слушателям. Ч. 1-2. .СПб., 1880; Филиппов, А.Н. История русского права: (От Соборного уложения царя Ал. Мих. до изд. Свода законов): Курс лекций пр.-доц. Моск. ун-та А.Н. Филиппова. – 5-е изд., изм. и доп. – Москва: Лит. Иванова, 1889-1890; Филиппов, А.Н. Лекции по истории русского права. – Юрьев, 1904; Самоквасов Д.Я. История русского права. – М., 1899.

Специальные исследования, посвященные особенностям судебной власти в Московском государстве, появляются лишь в середине XIX в. В некоторых из них освещаются особенности функционирования административно-судебных органов рассматриваемого периода (например, научные труды К.А. Неволина, К. Троцины¹). Ряд исследователей сосредоточили внимание на анализе отдельных памятников процессуального права Московского государства. Среди них особо следует отметить работы М.Ф. Владимирского-Буданова, Н.Л. Дювернуа, Н.Я. Новомбергского, Е.Д. Сташевского, Н. Шалфеева, С.А. Шумакова². Однако, несмотря на большое значение данных работ для устранения белых пятен в историографии судопроизводства периода укрепления централизованного государства, в них отсутствует комплексный взгляд на развитие судебного процесса ввиду ограниченности предмета исследования или же источниковой базы.

В советский период изучение развития судебного процесса в Московском государстве продолжилось на основе принципиально иных методологических подходов. Развитие судоустройства и судопроизводства Московского государства рассматривается преимущественно в исторических работах, отдельные параграфы которых посвящены Московскому государству, среди которых труды Б.В. Виленского, С.О. Шмидта, С.И. Штамм, С.В. Юшкова³ и др., однако специфическое предназначение данных изданий обуславливает небольшой объем и содержание соответствующих параграфов.

Институты судоустройства рассматривались в работах, посвященных истории государственного управления таких авторов как А.А. Зимин,

¹ Неволин К.А. Образование управления в России от Иоанна III до Петра Великого. – М., 1844; Троцина К.С.
История развития судоустройства в России от времен великого князя Иоанна III до наших дней. – Киев, 1847.

² Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права – Киев, 1907; Владимирский-Буданов М.Ф. Хре
стоматия по истории русского права. Вып 2. – Ярославль, 1873; Владимирский-Буданов М.Ф. Хрестоматия по
истории русского права. Вып. 3. – СПб., 1889; Дювернуа Н. Источники права и суд в Древней России. – М.,
1869; Новомбергский Н.Я. Слово и Дело Государевы: В 2-х т. Т.I: Процессы до издания Уложения Алексея Ми
хайловича 1649 г. – М., 1911; Сташевский, Е.Д. Опыты изучения писцовых книг Московского государства XVI
в. Вып.1. Московский уезд. – Киев, 1907; Шалфеев Н. Об Уставной книге разбойного приказа. – СПб, 1868;
Шумаков С.А. Губные и земские грамоты Московского государства. – М., 1895.

³ Виленский Б.В. Лекции по истории государства и права СССР. — Саратов, 1985; Шмидт С.О. Российское гос
ударство в середине XVI столетия: Царский архив и лицевые летописи времени Ивана Грозного. — М., 1984;
Штамм С.И. Судебник 1497 г. // Учебное пособие по истории государства и права СССР. – М., 1955; Юш
ков С.В. История государства и права СССР. – М., 1957.

Н.Е Носов, М.Н. Тихомиров, Р.Г. Скрынников, Л.В. Черепнин, А.К. Леонтьев, Г.Б. Гальперин. Н.Ф. Демидова¹. Все эти работы, раскрывая отдельные аспекты проблемы, тем не менее, не освещают вопросы, связанные с формой судебного процесса как единстве судоустройственных и судопроизводственных начал. Кроме того, необходимость следования официальной идеологии во многом ограничивала исследовательский интерес в данной сфере.

Отказ от обязательных идеологических постулатов на современном этапе актуализировал рост интереса ученых к рассматриваемой проблематике. К разряду специальных исследований, посвященных развитию институтов процессуального права XVI–XVII вв. можно отнести работы В.Н. Глазьева, И.Б. Михайловой, Т.И. Пашковой², которые, несмотря на раскрытие новых исторических фактов по заявленной проблеме, не содержат правовой оценки исследуемых институтов. Кроме того, данная тема стала предметом научного интереса правоведов, среди которых Т.Ю. Амплеева, В.В. Захаров, В.Е. Рубаник, Д.О. Серов, Н.В. Стус³. Особо следует отметить работы зарубежных авторов: П. Брауна, Н.Ш. Коллман, Ф. Фельдбруджа, Д. Вейкхарда⁴ и др.

¹ Зимин А.А. Россия на рубеже XV - XVI столетий. – М., 1982; Носов Н.Е. Становление сословно-
представительных учреждений в России: Изыскания о земской реформе Ивана Грозного. – Л., 1969; Тихоми
ров М.Н. Российское государство XV – XVII вв. – М., 1973; Скрынников Р.Г. Государство и церковь на Руси

XIV - XVI вв. – М., 1991; Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства в XIV—

XV веках: Очерки социально-экономической и политической истории Руси. – М., 1960; Леонтьев А.К. Образо
вание приказной системы управления в Русском государстве: Из истории создания централизованного государ
ственного аппарата в конце XV – первой половине XVI вв. – М., 1961; Гальперин, Г.Б. Форма правления рус
ского централизованного государства XV-XVI вв. – Л., 1964; Демидова Н.Ф. Служилая бюрократия в России
XVII в. и ее роль в формировании абсолютизма. – М., 1987.

² Глазьев В.Н. Власть и общество на юге России в конце XVI – XVII вв.: губные старосты и губное дело.
Дис.… док. ист. наук. – Воронеж, 2002; Михайлова И.Б. Служилые люди Северо-Восточной Руси в XIV - пер
вой половине XVI в. : диссертация ... док. ист. наук. – СПб., 2004; Пашкова Т.И. Местное управление Русского
государства первой половины XVI века (наместники и волостели). – СПб., 1992.

³ Амплеева Т.Ю. История уголовного судопроизводства России XI – XIX вв. Дис… докт. юрид. наук. –
М., 2009; Захаров В.В. Генезис отечественной системы исполнения уголовных наказаний в XIV – середине
XVII века // Историко-правовые проблемы: новый ракурс. 2012. №5.– С. 275-315.; Захаров В.В. Способы при
нудительного исполнения в русском праве XI - начала XX века: преемственность и инновации // Ученые запис
ки: Электронный журнал Курского государственного университета. 2007. №1-2. – С.139-145; Рубаник В.Е.,
Рубаник С.А. Суд и правосудие в Древней Руси и Московском государстве в историко-правовой науке и юри
дической доктрине. Монография. – М., 2013; Серов Д.О. Судоустройство и судопроизводство в России нака
нуне судебной реформы Петра I: тенденции развития (1696 1716 гг.) // Проблемы истории России. Вып. 7. Ис
точники и его интерпретации: сборник научных трудов. Екатеринбург, 2007. – С. 89 - 137.; Серов Д.О. След
ствие в Московском государстве XV – XVII вв. // Российский следователь. 2015. №2. – С.52-56; Стус Н.В. Уго
ловно-судебное право России XVII – XIX вв.: Историко-юридическое исследование. Дис…. канд. юрид. наук. –
Белгород., 2015.

⁴ Feldbrugge Ferdinand. Law in Medieval Russia. Boston, 2009; Weickhardt G.G. Probable Western Origins of Musco
vite Criminal Procedure // Russian Review. 2007. Vol. 66. – P. 55-72. Kollmann N.Sh. Crime and punishment in Early

Достоинством данных исследований является не только отмеченный выше отказ от рассмотрения развития судебной власти через призму идеологии, но и широкое привлечение нормативного материала и правоприменительной практики. В то же время, авторы, признавая фактическую неразделенность гражданского и уголовного процесса в период средневековья, тем не менее, концентрируют внимание на развитии судопроизводства по уголовным делам, искусственным образом вычленяя их из общего массива дел. Представляется, что показать комплексную картину развития судебного процесса в Московском государстве можно лишь рассматривая его через призму понятия «форма судебного процесса», посредством анализа использования и взаимопроникновения обвинительной и розыскной формы в правоприменительной практике.

Подводя итог обзору историографии по теме исследования, мы можем заключить, что на сегодняшний день в литературе отсутствует комплексное исследование эволюции форм судебного процесса в период формирования централизованного российского государства. Следовательно, специальное исследование данной темы представляется необходимым и актуальным.

Теоретическую основу исследования составили концепции, представ
ленные в трудах С.С. Алексеева, Т.А. Амплеевой, Б.В. Виленского,
Л.А. Воскобитовой, Р. Давида, В.В. Захарова, К.Б. Калиновского,
А.Ф. Клейнмана, Л.E. Лаптевой, Д.Я. Малешина, Б.Н. Миронова,
Л.A. Морозовой, P.C. Мулукаева, М.В. Немытиной, B.C. Нерсесянца,
И.Л. Петрухина, И.В. Решетниковой, К.Е. Сигалова, В.К. Случевского
К.Г. Стефановского, А.В. Смирнова, Д.Г. Тальберга, И.Я. Фойницкого,
М.А. Чельцова-Бебутова, и др.

Объектом исследования выступают общественные отношения, возникающие в области организации судоустройства и осуществления судопроизводства.

Modern Russia. Cambridge univ. press, 2012; Braun P. How Muscovy Governed: Seventeenth-Century Russian Central Administration // Russian History. 2009. № 36.

Предметом исследования выступают характерные особенности осуществления правосудия в Московском государстве посредством «суда» и «сыска», позволяющие выявить и разграничить конкретные формы судебного процесса.

Хронологические рамки исследования. Начальная дата – 1497 г. – определена изданием первого общегосударственного Судебника. В данном акте впервые были кодифицированы процессуальные нормы, распространявшиеся на всю территорию Московского государства. Конечной датой выступает 1649 г. – год издания Соборного Уложения, окончательно оформившего розыскную форму судебного процесса и распространившего ее на «гражданские» в современном понимании дела.

Цель исследования заключается в определении факторов и основных тенденций эволюции исторических форм судебного процесса Московского государства в конце XV - первой половине XVII вв. Задачи исследования:

– проанализировать факторы, детерминировавшие эволюцию форм судебного процесса;

– рассмотреть трансформацию обвинительного процесса в условиях становления единого (централизованного) государства;

– выявить предпосылки и тенденции развития розыскного процесса в первой половине XVI в.;

– исследовать практику сосуществования различных форм судебного процесса и определить сферы взаимовлияния различных процессуальных порядков;

– выявить предпосылки, предопределившие специфику розыскной формы судебного процесса и особенности её реализации в Московском государстве.

Методологическую основу исследования составляет совокупность общенаучных и частнонаучных подходов и методов исследования.

Диалектический подход позволил исследовать различные аспекты судебного процесса в Московском государстве с точки зрения их взаимосвязи, взаимозависимости и проследить тенденции его развития.

Системный подход к изучаемой проблематике проявился, во-первых, в исследовании формы судебного процесса как системы взаимоотношений, возникающих в процессе расследования и разрешения дел между населением, центральными и территориальными органами административной и судебной власти. Во-вторых, указанный подход позволил исследовать особенности осуществления правосудия как по гражданским, так и по уголовным делам, и представить комплексную картину судебного процесса в Московском государстве.

В ходе исследовании применялись общенаучные методы научного познания (анализ, синтез, дедукция и индукция, системный и структурный методы), а также частнонаучные (формально-юридический, сравнительно-исторический и историко-правовой). Формально-юридический метод использовался при анализе нормативных правовых актов исследуемого периода. Сравнительно-исторический метод позволил выявить особенности развития судебного процесса в Московском государстве в сравнении с другими государствами, в которых происходили аналогичные процессы. На основе историко-правового метода была выстроена структура исследования и организовано взаиморасположение его основных частей с точки зрения хронологии.

Источниковедческую базу исследования составляют источники, которые представляется целесообразным разделить на три группы: 1) нормативные правовые акты – судебники, уставные книги приказов, уставные, жалованные и губные грамоты; 2) судные и сыскные дела; 3) мемуары и заметки современников.

Первую группу составляют Судебник 1497 г., Судебник 1550 г. Судебник 1589 г. – первые кодифицированные общегосударственные своды правовых норм, содержащие правила, регулирующие порядок расследования и разрешения дел. Позднее, по мере совершенствования приказной системы управления,

издаются уставные и указные книги приказов, наиболее важное значение среди которых, в целях настоящего исследования, принадлежит Уставным книгам Разбойного и Земского приказа. Эта группа также представлена различными уставными, губными и земскими грамотами, выдаваемыми центральной властью отдельным местностям и являющимися важными источниками сведений о судоустройстве и судопроизводстве исследуемого периода.

Вторая группа источников представлена значительным массивом судных и сыскных дел, отражающих деятельность конкретных судебных учреждений в процессе отправления правосудия, которые сконцентрированы в фондах Российского государственного архива древних актов, в частности: Ф. 210. Разрядный приказ, г. Москва; Ф.847. Можайская приказная изба, г. Можайск Можайского уезда; Ф.1171. Устюженская приказная изба и комендантская канцелярия, Устюжно-Железопольская губная изба, Устюжно-Железопольская приказная изба; Ф. 1441. Кириллов Белозерский мужской монастырь, г. Кириллов Новгородской губернии; Ф.1455. Государственные и частные акты поместно-вотчинных архивов XVI-XIX вв. Помимо архивных документов правоприменительная практика по исследуемому периоду содержится в опубликованных источниках, среди которых следует особо отметить собранные и изданные Археографической комиссией в 1838-1840 гг. «Акты исторические», «Акты юридические или собрание форм старинного делопроизводства», а также изданные Императорской академией наук в 90-х гг. XIX в. «Акты Московского государства». Важным источником являются изданные в советское время «Памятники русского права» – серия документов по истории русского права. Тома 3-5 содержат обширный текстологический и историко-правовой комментарий источников права исследуемого периода.

Третью группу источников составили различные воспоминания и заметки современников, содержащие сведения о порядке проведения суда в Московском государстве. Здесь следует особо отметить сочинение «» Г.К. Котошихина, «Записки о Московии» С. Герберштейна, «Описание путешествия в Московию» А. Олеария.

Научная новизна диссертационного исследования. В диссертации осуществлено системно-комплексное изучение типов и форм судебного процесса, которое позволило обозначить политические и социально-культурные факторы, обуславливающие появление и развитие розыскного судебного процесса, а также тенденции ограничения применения обвинительного судебного процесса в России и за рубежом. На основе проведенного исследования сделан вывод о степени влияния конкретных факторов на эволюцию форм судебного процесса в Московском государстве.

В диссертации впервые осуществлено комплексное исследование сосуществования различных форм судебного процесса и определены сферы взаимовлияния различных процессуальных порядков посредством привлечения как нормативного материала, так и правоприменительных актов исследуемого периода.

Автором были введены в научный оборот документы, содержащиеся в фондах РГАДА, в частности: «Сыскное дело по жалобе крестьянина Михаила Спешилы о побеге кабальной крестьянки Натальи» (РГАДА. Ф. 1455, Оп.4., Д. 237); «Отписка курянина Федора Молютина в Разбойный приказ» (РГА-ДА. Ф. 210. Оп. 12. Д. 190); «Дело об ограблении казачка Константина Оверка-ева» (РГАДА Ф. 1107, Оп. 1. Ч.1. Д.113); «Судное дело об ограблении и избиении Анны Тимофеевой» (РГАДА Ф. 1107, Оп. 1. Ч.1. Д. 480); «Судное дело об убийстве крестьянина Соецкого улуса Кемозерской волости Осипа Чендоева новгородцем Фетисом Ивановым» (РГАДА. Ф.1107. Оп. 1 ч.1. № 214.).

На защиту выносятся следующие положения:

1. В диссертационном исследовании предлагается авторская периодизация эволюции форм судебного процесса в Московском государстве в хронологических рамках исследования, охватывающих период с конца XV до середины XVII вв., на основе усиления роли государства в регулировании судопроизводства, в рамках которой можно выделить два этапа.

Первый этап: конец XV – первая половина XVI вв., характеризуется доминированием обвинительной (частно-исковой) формы судебного процесса,

именуемой в нормативных правовых актах – «суд», которой свойственно наличие судебных функций преимущественно у частных лиц, практически неконтролируемое применение сакральных доказательств (ордалии, судебные поединки, жребий и др.), а также слабый контроль со стороны центральной государственной власти за решениями судов на местах. Розыскная форма процесса – «сыск», на этом этапе только зарождается и еще не получает широкого распространения.

Второй этап: вторая половина XVI в. - первая половина XVII в., ознаменован усилением роли публичной власти в судебном процессе, что проявляется в наделении органов губного, а впоследствии, воеводского управления обширными полномочиями в сфере борьбы с преступностью в рамках розыскной формы процесса. Вводятся ограничения судопроизводства в форме «суда», уменьшается степень усмотрения сторон по делу, детально регламентируются полномочия судьи в процессе. Развитие приказной системы влечет создание механизмов контроля центральной власти за решениями местных судов.

2. Доказывается, что в первой половине XVI в. политическое и социо
культурное положение Московского государства, еще не укрепившегося в ка
честве централизованного государства, способствовало консервации в судо
производстве обвинительного или частно-искового порядка разрешения споров,
выражавшегося в форме «суда», применявшейся по большинству гражданских
и уголовных дел. Это обусловлено влиянием общих факторов, способствующих
формированию обвинительного типа судебного процесса, среди которых де
централизация государства и противоборство различных политических сил; от
сутствие единых органов публичной власти; большая территория государства и
полиэтнический состав населения; неразвитость системы образования и пись
менности.

3. Выявлены общие факторы, определяющие развитие форм судебного
процесса розыскного типа в большинстве государств: 1) централизация госу
дарства; 2) создание на местах органов публичной власти, подотчетных цен
тру; 3) появление прослойки профессиональных юристов; 4) бюрократизация

государственного аппарата и развитие судебного делопроизводства;

1. проведение политики, направленной на укрепление личной власти государя;

2. борьба с государственными преступлениями; 7) увеличение авторитета церкви и рост влияния канонического права.

4. В диссертационном исследовании доказано, что в Московском госу
дарстве XVI – первой половины XVII вв. развитие «сыска» было связано, в
первую очередь, с централизацией государства, укреплением властной вертика
ли и бюрократизацией государственного аппарата. Меньшее значение имел та
кой фактор как развитие канонического права, поскольку дела, расследуемые в
порядке розыска, были изъяты из церковной юрисдикции. Другие факторы, в
отличие от западноевропейских государств, в нашей стране не оказали влияние
на формирование розыскного процесса.

5. Установлено, что попытки ограничить обвинительную форму судебно
го процесса нормативными рамками предпринимались центральной властью на
протяжении XVI в., и проявились в ограничении размера исковых требований,
закреплении правил использования отдельных доказательств, в том числе за
прете судебных поединков и жребия, а также введении обязательного ревизи-
онно-разрешительного порядка пересмотра для всех категорий дел, рассматри
ваемых государственными судами. Важная роль в формализации судебной про
цедуры отводилась дьякам, рассылаемым из московских приказов для оказания
помощи местным судьям. Обладая обширными прикладными знаниями, дьяки
способствовали внедрению государственного интереса в судопроизводство, а
также обеспечивали единообразие формы судебного разбирательства.

6. Доказано, что особенности геополитического положения Московского
государства, этническое, религиозное и культурное разнообразие народов,
проживающих на его территории, препятствовали установлению единообраз
ных процессуальных процедур. Население нередко сопротивлялось новым про
цессуальным установлениям, зачастую, между истцами и преступниками за
ключались мировые сделки, несмотря на транслируемый во властных актах
категорический запрет «мириться с разбойниками». Эту проблему власть ре-
13

шала через тесное взаимодействие территориальных органов центральной власти с местным населением, вовлекая его в осуществление судопроизводства через выборы в губные и земские учреждения, а также обязательное участие в опросах местного населения – «повальных обысках».

7. Аргументировано утверждение, что «сыск» можно признать первым этапом разграничения гражданской и уголовной юрисдикции, однако окончательного разграничения уголовного и гражданского процесса в этот период не произошло. Сыскная форма судебного процесса, применявшаяся в начале XVI в. по преступлениям, совершенным «ведомыми лихими людьми», в конце XVI – начале XVII вв. постепенно распространяется на гражданские споры, в частности, поместные, вотчинные и холопьи дела, однако основным критерием выбора формы судебного разбирательства, очевидно, было наличие особого государственного интереса, а также удобство и простота процедуры, необходимые для быстрого и качественного разрешения дела.

Научное и практическое значение исследования состоит в комплексном анализе процессуальных институтов Московского государства и определении ключевых тенденций появления, развития и отмирания исторических форм судебного процесса в неразрывной связи с социально-экономическими и историческими условиями.

Материалы диссертации могут быть использованы в дальнейших научных разработках, а также в процессе преподавания истории отечественного государства и права, уголовного и гражданского процесса, учебных курсов по соответствующим направлениям подготовки.

Апробация результатов исследования. Результаты и положения настоящего диссертационного исследования обсуждались на заседании кафедры теории и истории государства и права Курского государственного университета, в результате чего оно было рекомендовано к защите.

Диссертация представляет собой логическое завершение работы автора, материалы которой нашли отражение в двенадцати статьях, в частности, в трех статьях в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях.

Отдельные положения работы обсуждались на научно-практических конференциях, в частности «Опыт государственного строительства в России и зарубежных странах (к 20-летию Конституции Российской Федерации)» (Курск, 2013), Наука и технологии в современном обществе (Уфа, 2014), Судебные реформы в контексте истории российской государственности: к 150-летию Судебных уставов 1864 года (к 10-летию юридического факультета Курского государственного университета: сб. материалов (Курск, 2014); Право-общество-государство: вопросы теории и истории (Москва, 2015).

Структура работы состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

Исторические формы судебного процесса: факторы формирования и основные черты

Данное исследование посвящено эволюции правового регулирования судебного процесса в Московском государстве в период с 1497 по 1649 гг. Использование в работе термина «судебный процесс» может вызвать у современных процессуалистов ряд вопросов в связи с высоким уровнем обобщения. Российский судебный процесс, четко дифференцированный сегодня на гражданский и уголовный, изучается правоведами в рамках двух отдельных правовых наук. Помимо этих разновидностей выделяются также иные, менее масштабные виды судопроизводства, также обладающие специфическими особенностями: арбитражный, административный, конституционный и другие процессы. На сегодняшний день для каждой из данных подотраслей разработан свой понятийный аппарат и теоретическая основа, в частности, существуют ученые выработали модели, типы и формы уголовного, гражданского, арбитражного и других судебных процессов. Эти исследования практически не связаны между собой и в них используются различная терминология.

Однако если рассматривать данный вопрос в историческом аспекте, то следует отметить, что подобная дифференциация процесса существовала не всегда. На заре государственности в судебном процессе, независимо от сущности дела, всецело царило частно-исковое начало. Постепенно по мере усложнения общественных отношений в судопроизводственной сфере возникали новые формы, призванные обеспечить государственный интерес. Некоторые авторы связывают появление таких форм с окончательным формированием уголовного судопроизводства, что представляется нам необоснованным. На наш взгляд, подлинное разделение гражданского и уголовного судопроизводства произошло в 1864 г. благодаря появлению Судебных уставов, установивших особые формы для рассмотрения гражданских и уголовных дел. До этого времени говорить о существовании уголовного и гражданского процесса можно лишь с большой долей условности, искусственным путем выделяя особенности рассмотрения гражданских и уголовных дел. Фактически такого разделения не существовало. В то же время первые предпосылки такого разделения в Московском государстве появились именно в период Судебников, и связано это с появлением сыска как новой, розыскной формы судебного процесса. Именно переходный характер данного исторического периода обуславливает его особый интерес для историков права.

Изучение судебного процесса Московского государства является непростой задачей для исследователя в связи со значительной временной отдаленностью данного периода, ограниченным количеством доступных источников и большой пестротой органов и процедур, задействованных в разрешении судебных дел. Для определения сущности судебного процесса в данном случае необходимо использование различных методологических подходов, позволяющих рассмотреть развитие нормативных актов и правоприменительной практики через призму теоретических представлений о развитии социальных явлений. В качестве наиболее эффективного методологического подхода, как нам представляется, выступает типологический подход, позволяющий на основании общих закономерностей существовавших ранее и ныне существующих процессуальных порядков произвести группировку процессуальных систем, используя при этом идеализированную модель или тип.

В юридической науке идеальные модели судопроизводства были сформулированы еще дореволюционными учеными – историками и теоретиками права, а также процессуалистами. В частности, И.Я. Фойницкий, обобщив все существующие порядки судопроизводства по уголовным делам, сформулировал две теоретические модели уголовного процесса – розыскную и состязательную. Он отмечал, что «розыскной порядок состоит в смешении функций суда и обвинения, в то время как состязательная модель представляется более совершенной, и свойственна более высокому уровню развития государства. Основной характеристикой состязательного процесса является разделение процессуальных функций: суд отделяется от обвинения, а подсудимый перестает быть лишь предметом исследования, приобретая статус стороны в процессе1. Этой точки зрения придерживается также К.Б. Калиновский. В частности, он пишет, что основанием идеальной типологии является наличие или отсутствие спора равноправных сторон перед независимым судом. Если такой спор имеется, то процесс принадлежит к состязательному типу, если спора нет – то к розыскному.

Идеальный подход к типологии судопроизводства использовали в своих трудах многие современные правоведы. Так, об «идеальных судопроизводственных моделях», определяемых соотношением частных и публичных начал в процессе, пишет в своей монографии В.В. Захаров2. И.В. Решетникова, анализируя эволюцию российского гражданского судопроизводства, отмечает, что исторически сложилось две системы отправления правосудия – инквизиционная или следственная (inquisitorial) и состязательная (adversarial)3.

Сущность идеальной судопроизводственной модели емко определил А.В. Смирнов, писавший, что такая модель является «логической фикцией, нигде не воплощенной в чистом виде»4. Таким образом, розыскная и состязательная модель судопроизводства может рассматриваться лишь как инструмент научного познания, система представлений о познаваемом объекте – оригинале, по отношению к которому модель есть лишь инструмент познания, с помощью которого «знания, полученные при исследовании модели, переносятся на оригинал на основании аналогии»5. Все это ограничивает возможности применения понятия «модель судебного процесса», во-первых, использованием его только в целях исследования (например, для сравнительно-правового анализа), во-вторых, необходимостью абстрагироваться от внешних объективных признаков исследуемого объекта.

Помимо идеального подхода к типологии судебного процесса, в юридической науке широко использовался исторический подход. В частности, И.Я. Фойницкий делает вывод, что в истории уголовного процесса можно выделить три основных периода: 1) подчинение частному началу государственного; 2) поглощение не только частного начала, но даже личности государственным началом и сведение судебного разбирательства к безличному производству; 3) признание в уголовном процессе государственного начала при обеспечении в процессе прав и участия личности1.

Современные авторы трудов по уголовному процессу в основном выделяют типы, аналогичные дореволюционным, (несмотря на различия в названиях), но, при этом, по разному оценивают признаки, отличающие их друг от друга. Например, И.Л. Петрухин отмечает, что «активная роль суда — атрибут инквизиционного процесса», и на основании этого критерия выделяет три типа (формы) процесса: ранний обвинительный, средневековый инквизиционный и состязательный, которые с исторической необходимостью сменяли друг друга2. Здесь автор сделал акцент именно на типологии судебной деятельности. А.В. Смирнов – автор масштабного труда по типологии уголовного процесса – признает главным критерием, разграничивающим один исторический тип процесса от другого, степень свободы личности и выделяет на этом основании частно-состязательный, розыскной и публично-состязательный процесс3.

Приведенные выше точки зрения, по нашему мнению, не содержат существенных различий и могут применяться в качестве теоретической основы дальнейшего исследования. Исходя из вышеизложенного, в качестве исторических типов судебного процесса следует использовать обобщенные модели судопроизводства, свойственные определенному этапу развития общественных отношений, в качестве главной характеристики которых выступает наличие или отсутствие такого качества, как состязательность. В рамках судебного процесса (до разграничения гражданского и уголовного процессов) могут быть выделены два исторических типа: обвинительный (частно-исковой) и розыскной. При этом, если идеальная розыскная модель судопроизводства традиционно рассматривается в литературе негативно, в связи с ограничением прав сторон по делу и крайней жестокостью применяемых методов установления истины, то розыскной процесс как исторический тип, на наш взгляд, стоит расценивать положительно, как важный этап развития процессуального права, поскольку в период формирования централизованного государства именно розыскной процесс позволяет обеспечить единство процедурных форм при рассмотрении и разрешении дел. В свою очередь, смешанный тип судебного процесса характеризуется наличием различных порядков судопроизводства для гражданских и уголовных дел и характерен для высокого уровня развития права в обществе.

Становление розыскной формы судебного процесса в первой половине XVI в

Помимо обвинительной формы процесса – «суда» – Судебник 1497 г. устанавливает возможность осуществления судопроизводства в новой, розыскной форме, возлагая на административно-судебные органы обязанность участвовать в поимке и изобличении преступника. По мере усиления роли государства в борьбе с особо опасными для общества преступлениями данная форма получает все большее распространение.

Формирование розыскного типа судебного процесса, как отмечалось ранее, детерминируется несколькими факторами, важнейшим из которых является централизация государства и усиление влияния на местах публичной государственной власти. Однако процесс централизации занимает значительный временной промежуток, в течение которого устраняются элементы феодальной раздробленности, и происходит сосредоточение государственной власти в едином центре. По меткому замечанию Н.Ш. Коллманн «превозгласить централизацию – это совсем не то же самое, что завершить ее»1. Вследствие этого, закрепление в нормативных актах и судопроизводственной практике элементов розыска также может занять длительный период, на протяжении которого их удельный вес может существенно различаться. В частности, стоит согласиться с Н.В. Стус, которая указывает, что в различные исторические периоды понятия «сыск» и «розыск» имели различные значения2. По мнению автора, сыск является одной из форм судебного процесса в XVI в., которая служит основой для формирования розыска – формы процесса, получившей развитие во второй половине XVII в., и подчинившей себе рассмотрение всех уголовных дел, а также многих гражданских дел.

Таким образом, сыск является первоначальной формой розыскного процесса, которой еще не свойственны все признаки розыскного типа. А.В. Смирнов проводит параллель между сыском и «ассизой» - ранней формой розыскного процесса, примыкающей по своим свойствам к общинному дознанию, однако отягощенной представительством центральной власти1. Похожая форма процесса находит отражение в практике многих государств, которые находились на той же стадии развития государственности, что и Московское государство, однако в нашей стране развитие сыска проходило по особому пути, обусловленному рядом факторов.

Так, централизации, а вместе с тем, и развитию консолидированной розыскной формы судопроизводства, мешали климатические условия, отсутствие дорог, затрудняющие взаимодействие с Москвой местных чиновников, низкий уровень грамотности, слабое развитие книгопечатания. Из-за этнического, религиозного и культурного разнообразия народов, проживающих на его территории, установить единообразные формы и процедуры было крайне проблематично. Требовалась особая управленческая стратегия, и на наш взгляд, такая стратегия была найдена. Она основывалась на тесном взаимодействии с местным населением и вовлечением его в осуществление судопроизводства, что, как будет показано далее, отразилось на особенностях становления розыска в Московском государстве.

По поводу причин, способствующих появлению в нашем государстве такого рода формы, в историко-правовой науке высказываются различные точки зрения, поскольку «в ранний период русской истории уголовный процесс был всецело проникнут состязательным началом»2. Вытеснение этого начала из процесса в литературе нередко объясняется зарубежным влиянием. Действительно, в странах континентальной Европы розыскной процесс в форме инквизиционного применялся в судопроизводстве еще в XII в., в связи с масштабной рецепцией римского права. Одни историки считают, что Москва заимствовала розыскные процедуры у Великого княжества Литовского, другие объясняют развитие данных форм византийским влиянием, однако эти доводы аргументированы довольно слабо, т.к. ни в одном из указанных государств розыскные формы не применялись настолько широко1. Более убедительной выглядит версия, согласно которой розыск пришел в Россию из Священной Римской империи, посредством установления дипломатических связей с Европой чиновниками Посольского приказа. Джон Вейкхард, отстаивавший данную позицию, аргументировал ее отсутствием в Московском государстве университетов или правовых школ, без которых развитие розыска возможно только путем заимствования розыскных процедур за рубежом2. Действительно, «Каролина» – сборник уголовно-процессуальных норм, изданных Карлом V, имеет много общих черт с Уставной книгой Разбойного приказа, регулирующей уголовное судопроизводство в нашей стране в XVII в. Однако, первые признаки розыскного процесса появились в Московском государстве задолго до издания Каролины, в связи с чем мы считаем оправданным не искать причины генезиса розыскных форм извне, а обратиться к внутренним: политическим, экономическим и культурным факторам.

Согласно мнению А.И. Александрова появление розыскного процесса во многом обусловлено практическими потребностями той эпохи. «Покрытая лесами, малонаселнная страна, дававшая убежище для преступных элементов, непрестанные споры удельных князей, набеги кочевых народов, подавление крестьянских выступлений, зачастую прямая беспомощность судебной власти в борьбе с развивающейся преступностью — все это причины практического характера, которые также способствовали введению и развитию розыскных процессуальных форм»1. С этим утверждением сложно не согласиться. Как будет показано далее, сфера применения сыска включала в себя наиболее опасные деяния, совершенные профессиональными преступниками, что позволяет рассматривать розыск как ответ на внутренние угрозы укреплению государства и выполнению им своих функций. Помимо этого, ключевым фактором, обуславливающем применение розыскных форм для разрешения дела была заинтересованность государства в быстром и эффективном установлении истины по наиболее значимым делам.

Первые предпосылки появления розыскного процесса можно обнаружить в конце XV в. в качестве особого порядка, применяемого по делам о тяжких преступлениях, в том числе государственных, с целью расправы с профессиональными преступниками. Нормы древнерусского права, регулирующие порядок судопроизводства, преимущественно свидетельствуют об обвинительном характере судебного процесса. Тем не менее, в историко-правовой литературе отмечается, что уже в этот период можно обнаружить начало формирования розыскного порядка судопроизводства. И.Я. Фойницкий, в частности, обращает внимание на то, что первые признаки становления «экстраординарного порядка» разрешения дел появляются еще в княжеский период2. Так, князья со своими врагами расправлялись «без обычных форм, в порядке опалы», из которой впоследствии выработалось строгое сыскное производство3. С.А. Шумаков также отмечает, что уже в соответствии с Псковской судной грамотой по делам об убийстве, «бое», «коневой татьбе», «зажигательству» и некоторым другим преступлениям суд может начаться и без предъявления иска4.

Аналогичной позиции придерживается Т.Ю. Амплеева, по мнению которой «розыск со всеми основными, присущими этому типу процесса элементами, применялся еще во времена первых киевских князей»1. «Следовательно, – пишет она, – розыск как особая форма процесса (пусть еще достаточно примитивная) своими корнями уходит к самому раннему периоду русской государственности. В Московский период произошло лишь его законодательное оформление»2.

С этим утверждением можно согласиться лишь отчасти. Отдельные принципы розыскного процесса, предполагающие активное участие публичной власти в борьбе с деяниями, служившими угрозой ее осуществлению, действительно впервые нашел применение еще период Древней Руси, что вполне естественно, так как чисто состязательного процесса в природе существовать не может. Однако, на наш взгляд, едва ли подобное публичное вмешательство в процесс судопроизводства можно считать первым этапом формирования судопроизводства розыскного типа, поскольку, по большому счету, это никак не влияло на его состязательную сущность, будучи частным случаем.

Мы полагаем, что появление самостоятельных розыскных форм процесса относятся к эпохе Московского централизованного государства. Согласимся с Н. Гартунгом, который пишет: «В Московском государстве уже была смутная мысль об отделении сферы гражданского права от сферы права уголовного… потому что надо по другому преследовать преступления, нежели обиды, что необходимо искоренять ведомых лихих людей и разбойников, то есть тех, которые опасны, поскольку злонамеренны. Именно это послужило основанием для выделения из общего массива правонарушений сперва разбойных дел … а затем и иных преступлений. Поэтому возникли две формы процесса: розыскная – розыск, сыск и обвинительная – суд»3.

На протяжении всего рассматриваемого нами периода – от Судебника 1497 г. до Соборного Уложения 1649 г. – две эти формы – суд и сыск – применяются параллельно друг с другом. На первом этапе формирования сыска (1497 – 1550 гг.) мы еще не можем увидеть всего многообразия розыскных процедур, проявившихся впоследствии, однако анализ данного периода позволяет наблюдать генезис новой формы судебного разбирательства, особенности которого будут рассмотрены далее.

«Угасание» обвинительных начал в судебном процессе в середине XVI – середине XVII вв

Во второй половине XVI – первой половине XVII вв. мы можем наблюдать как традиционная обвинительная форма судебного разбирательства с ее приверженностью к сакральным доказательством, широкими полномочиями сторон и пассивной ролью судьи, справедливо охарактеризованная К.Г. Стефа-новским как «народный суд»1, постепенно ограничивается центральной властью. Централизация административных и судебных органов, издание нового общегосударственного свода законов способствовали постепенному устранению из судопроизводства принципов обвинительного процесса, что можно оценивать двояко. С одной стороны, существенно ограничивалась состязательность и равенство сторон в процессе, судебное разбирательство приобретало новые бюрократические черты в связи со стремлением центральной власти контролировать судопроизводство. Но, с другой стороны, внедрение публичных начал в судопроизводство позволило перейти на новую стадию развития процессуальных отношений, ограничить судейский произвол и обеспечить разрешение дела по существу.

Однако любые социальные преобразования не происходят одномоментно и, как правило, требуется длительный срок для того, чтобы старый порядок уступил место новому. На протяжении нескольких веков судебный процесс имел явные признаки обвинительного типа и свойственные ему формы являлись основными и наиболее часто применялись для рассмотрения как гражданских, так и уголовных дел. Неизбежный в условиях централизации и укрепления царской власти переход к судопроизводству розыскного типа сталкивается с попытками местного населения сохранить привычный обвинительный порядок. Особенности взаимодействия центральной власти и местного населения при разрешении споров в форме «суда», ведущие к постепенному ограничению свободы усмотрения сторон, будут рассмотрены нами далее.

Важным событием, знаменующим переходный этап в развитии правосудия, является принятие Судебника 1550 г. Значение данного акта для установления единой формы процесса подверждает статья 97 Судебника, которая провозглашает Судебник единственным источником права для всех судов на территории Московского государства.: «а вперед всякие дела судити по сему Судебнику и управу чинити по тому, как царь и великий князь в сем своем Судебники с которого дни уложил»1. Во многом царский Судебник повторял положения Судебника 1497 г., однако с существенными дополнениями. Так А.А. Зимин отмечал, что из 99 статей царского Судебника 1550 г. совершенно новыми были 37, а в остальные представляют собой кардинально переработанный текст великокняжеского Судебника2.

Ограничение суда как обвинительной формы судебного процесса проявляется, прежде всего, в изменении положения судей, связанного с централизацией административно-судебного аппарата. В рассматриваемый период сохраняется тройственность судебной системы, разделенной на центральную, церковную и вотчинную. Однако царский Судебник существенно усиливает роль центральных судебных органов. В 1547 г. Иван IV венчается на царство и с этого момента высший судебный орган вместо великокняжеского суда именуется судом царя, вместе с которым к числу центральных судебных органов относится Боярская Дума и приказы. Право на рассмотрение дело царским судом рассматривается во второй половине XVI в. как привилегия, доступная отдельным монастырям или волостям. Помимо этого, только царь мог рассматривать те дела, которые не были упомянуты в Судебнике 1550 г. «А которые дела будут новые, в сем Судебнике не писаны, и как все дела с государева доклада и со всех бояр вершается приговору, и те дела в сем Судебнике приписывати»3.

В источниках акцентируется внимание на исключительном положении царя как судебного органа, обращение в который возможно лишь в крайних случаях. Существование права челобитья в Московском государстве, очевидно, являлось традицией, сохранившейся со времен Древней Руси. В период раннефеодальной монархии данное право было особой привилегией для населения молодого государства, сближающей его с властителем. Однако увеличение масштабов государства потребовало постепенного ограничения данного права, и придание царскому суду значения главного контролирующего органа. В 1550-е гг. создается Челобитный приказ, обязанностью которого было рассмотрение многочисленных челобитных, поступающих к царю. «Право челобитья» - обращения напрямую к государю, минуя промежуточные инстанции, существовало вплоть до Соборного Уложения 1649 г., в котором для частных лиц был окончательно установлен запрет обращаться к царю «в приказе не бив целом»1.

Реализация, данного права, по меткому замечанию Д.О. Серова, представляла собой «эффективный в своей гибкости механизм обратной связи между широкими слоями населения и верховной властью»2. Этим правом, судя по источникам, истцы пользовались довольно часто. Например, в 1647 г. житель города Ливны направил челобитную государю, в которой просил отменить назначенные судом пени за убийство его крестьянами посадского человека, поскольку они, по его мнению, были слишком высоки3.

Наиболее значимым явлением в развитии центральных судебных органов в рассматриваемый период необходимо признать развитие приказной системы управления. Принцип неразделимости суда и администрации приводил к тому, что фактически каждый Приказ обладал судебными функциями. В конечном итоге царская бюрократия, существовавшая в виде приказной системы, стала крупнейшим (и, фактически единственным) институтом, хранившим юридические знания.

Приказная система не была четко структурирована, а правовое положение приказов существенно различалось. Большое количество отраслевых органов обусловило многочисленные попытки проведения их классификации в научной литературе, хотя еще В.О. Ключевский отмечал, что систематическая классификация приказов не удавалась исследователям, так же как не поддавалась самим московским государям1. Наиболее авторитетная позиция по этому вопросу была высказана Н.Ф. Демидовой, которая отрицала возможность проведения четкой классификации приказов, и предложила в связи с этим остановиться на выделении патриарших, дворцовых и общегосударственных приказов2. Данная точка зрения была в целом поддержана в советской и современной науке, хотя высказывались и иные предложения. Например, П. Браун помимо вышеназванных групп выделял личные царские приказы3.

Основная сложность здесь связана с отсутствием четкого разделения полномочий между приказами. Так, К.В. Петров отмечал, что круг полномочий каждого приказа зависел от решений царя и Боярской Думы, обусловленных текущими задачами, стоящими перед страной4. Кроме того, практически все приказы были наделены судебными и финансовыми функциями, также нередко пересекающимися. Д.О. Серов характеризует данную ситуацию как «судебную чересполосицу», отмечая, что «каждый приказ кого-нибудь за что-нибудь да судил, а его должностные лица расследовали какие-то уголовные дела»5. В этой связи лица, возглавляющие приказ именовались судьями. Для некоторых приказов функции по осуществлению суда и следствия были основными, для некоторых - опосредованно вытекали из их основной компетенции.

Можно говорить о том, что каждый приказ помимо основных функций обладал судебными функциями по отношению к лицам, которые в связи с родом своих занятий находились под его юрисдикцией (например, дело по жалобе на лекаря рассматривалось в Аптекарском приказе)1. Следует согласиться с мнением Д.О. Серова, согласно которому приказы можно считать специализированными судебными органами, действовавшими в условиях отсутствия судов общей юрисдикции2.

Судебная компетенция приказов зависела от ряда оснований, которые в литературе условно принято разделять на три группы: 1) от круга лиц, которые по роду службы или положению входили в юрисдикцию приказа (Стрелецкий, Пушкарный, Аптекарский и др; 2) по территории, которой заведовал приказ (например Земский приказ; 3) по кругу дел, для разрешения которых приказ непосредственно создавался3. Однако юрисдикция некоторых приказов не укладывалась в четкие рамки, например четыре Судных приказа (Владимирский, Московский, Рязанский и Дмитровский) включали в сферу деятельности определенную территорию, на которой рассматривал гражданские дела. В то же время их компетенция распространялась лишь на дворянское сословие, то есть наличествует юрисдикция по кругу лиц. Аналогичная ситуация складывалась с компетенцией Разрядного приказа, который занимался судебным разбирательством по местническим делам и, в то же время, ведал служилыми людьми, и, как следствие, разбирал спорные дела с их участием.

Подобная система, на первый взгляд, может показаться современному исследователю архаичной и запутанной, более того, именно так характеризовали ее историки XIX в., упрекая государственный аппарат того времени в излишнем дублировании полномочий. Однако современные исследователи постепенно пересматривают свое отношение к приказной системе и дают ей, по большей части положительные оценки. О.В. Новохатко полагает, что утвердившаяся в массовом сознании идея о неэффективности приказной системы управления обусловлена, во-первых, наличием устаревших взглядов на теорию государственного управления, а во-вторых, недостаточной изученностью приказной системы1. Несмотря на кажущуюся иррациональность подобной организации, они обеспечивала необходимую организационную мобильность, позволяя чиновникам быстро и эффективно выполнять свою работу. Кроме того, судя по документам того времени, у челобитчиков не возникало каких-либо трудностей с определением приказа, в который им надлежало обратиться.

Развитие розыскной формы судебного процесса во второй половине XVI – первой половине XVII вв

Как отмечалось нами выше, формирование розыскного типа судебного процесса представляет собой длительный процесс, в ходе которого последовательно сменяют друг друга различные розыскные формы, в которых последовательно увеличивается влияние публичных начал, ограничивается свобода сторон, усиливается бюрократизация процедуры, т.е. появляются все те признаки, которые свойственны идеальной розыскной модели судопроизводства.

Зародившийся в конце XV в. сыск, будучи одной из форм розыскного процесса, тем не менее, имел мало черт, свойственных идеальной розыскной модели, скорее его можно охарактеризовать как фундамент формирования розыска. На это, в частности, указывает Н.В. Стус, подчеркивая, что в различные исторические периоды понятия «сыск» и «розыск» имели различные значения1, вероятно вкладывая в эти понятия значение исторических форм розыскного процесса в том контексте, в котором они используются в данной работе. Если сыск является одной из форм судебного процесса в XVI в., ставшей впоследствии основой розыскного процесса, то розыск – это форма процесса, появившаяся позднее, во второй половине XVII в., подчинившая себе рассмотрение всех уголовных дел, а также многие гражданские дела. Исследование регулирования и практики судопроизводства с 1550 по 1649 гг. позволяет наблюдать постепенное укрепление в судебном процессе розыскных принципов.

Появление сыска можно считать предпосылкой становления розыскного порядка рассмотрения тяжких уголовных дел, и, в том числе, разграничения уголовной и гражданской юрисдикции, однако сыск был далек от уголовного процесса в его современном понимании. В качестве подтверждения приведем высказывание Д.Г. Тальберга, который писал, что «неопределенность общего принципа, положенного в основание разграничения «розыска» и «суда» в связи с отсутствием в период Судебников и Уложения ясного сознания различия между уголовным и гражданским процессами, вызвали на практике смешение этих двух форм судебного разбирательства, причем, с одной стороны, многие уголовные дела продолжают ведаться прежним общим для всех дел обвинительным порядком, иначе «судом», с другой стороны, некоторые чисто гражданские дела, напр., поместные, вотчинные и др., подлежали розыску»2. Если в первой половине XVI в. сыск он применяется в основном по разбойным делам то, впоследствии в сферу применения сыска включаются все преступления, совершенные «ведомыми лихими людьми», а к концу XVI – началу XVII вв. посредством сыска рассматривается большинство гражданских дел, среди которых розыскным началам оказались наиболее подвержены холопьи, вотчинные и поместные дела.

Возникает вопрос: с чем связано столь стремительное распространение данной формы судебного процесса? Можно с уверенностью сказать, что на данном этапе разграничение гражданского и уголовного суда еще не было целью законодателя. Представляется, что, внедряя сыскную процедуру, центральная власть стремилась закрепить такой порядок расследования наиболее важных дел в этот период дел, который способствовал бы наиболее быстрому и эффективному установлению истины по данному делу. В связи с этим распространение сыскного порядка судопроизводства на поместные и вотчинные дела объясняется стремлением правительства придать государственный характер вотчинам, поставив владение ими в зависимость от службы»1. Если говорить о холопьих делах, то государственный интерес в отношении них можно объяснить продолжающимся на протяжении XVI – XVII вв. процессом закрепощения крестьян.

В качестве примера приведем сыскное дело по спору межевых судей - стольника князя Василия Ромодановского и дворянина Лариона Сумина2. Спор возник на фоне событий, связанных с заключением в 1634 г. мира с Польшей и необходимостью определения новых границ, для чего в пограничные земли направлялись, так называемые межевые судьи. Между двумя из них возник конфликт, обусловивший появление обширного сыскного дела, включающего челобитные обеих сторон, проведение повального обыска и других сыскных мероприятий. На первый взгляд рассмотрение дела о споре между двумя дворянами в форме сыска кажется нелогичным, однако тому есть простое объяснение. Спор затрагивал межевые дела, то есть был прямо связан с земельными вопросами, представлявшими для государства, недавно преодолевшего Смуту, особый интерес. В этой связи дело рассматривается в наиболее удобной и эффективной форме, которую представлял собой сыск.

По общему правилу с помощью сыска расследовались преступления, совершенные «ведомыми лихими людьми». «Ведомые лихие люди», судя по содержанию памятников права Московского государства, рассматривались как источник постоянной угрозы для общества, требующий особых мер по борьбе с ним.

Проблема борьбы с разбойниками, довольно остро стоявшая перед властью еще в XVI в., в период Смуты стала особенно актуальной. Исторические исследования наглядно демонстрируют масштабы и драматизм борьбы с разбойниками, ряды которых формировались не только за счет крестьян, холопов и разного рода «гулящих людей», как это традиционно считалось, но и за счет представителей привилегированных слоев населения – дворянства, детей боярских. Разбоем промышляли порой смешанные отряды помещиков и крестьян1. Рост преступности способствовал ограничению «суда» как судопроизводственной формы: диспозитивность обвинительной процедуры не позволяла гарантировать привлечение к ответственности наиболее опасных преступников.

Указание на подозреваемого как на «ведомого лихого» человека незамедлительно влекло за собой проведение расследования в форме сыска. Разумеется, на практике случались и исключения, однако по общему правилу ведомое лихое дело расследовалось в розыскном порядке.

Однако, сложность состоит в том, чтобы определить, какие признаки отличали «ведомых» преступников от просто обычных преступников, также именовавшихся «лихими людьми». Большинство авторов указывают, что различие между этими категориями преступников заключалось во мнении общества относительно них или же «народной молве». Чтобы «народная молва» указала на преступника как на ведомого, очевидно, что преступление должно было быть совершено им не впервые, большое значение имеет многократность действий. Иными словами, термин «ведомый лихой» был отчасти близок к современному термину «профессиональный преступник». По словам Н. Шалфеева «ведомым лихим признавался всякий, кто занимался известными преступлениями как промыслом». Этим и объясняется увеличение в розыскном процессе роли такого доказательства, как повальный обыск. Тем не менее, доказательств, полученных при обыске, было не достаточно: учитывались такие доказательства как «поличное», «очная ставка», «язычная молка» и другие. Об этом прямо говорит Уставная книга Разбойного приказа: «на которых людей исцы бьют челом в татбах и разбоях именно без поличного и без язычной молки и не по лихованным обыском, и тех челобитчиков отсылати в Судный приказ, где кто судим»1. Таким образом, c начала XVII в. слово «ведомый» приобретает широкий смысл и служит критерием для определения формы судопроизводства в каждом конкретном случае.

Категории ведомых лихих дел, подведомственных губным учреждениям, значительно расширились по сравнению с началом XVI в. Помимо традиционных «татьбы с поличным» и «разбоя» Уставная книга Разбойного приказа отнесла к ведению губных старост убийство и ряд других уголовных дел. Это, во-первых, дела разбойные, во-вторых, дела татинные, к числу которых Уставная книга относит и святотатство, в-третьих, дела об убийствах («душегубстве»), в-четвертых, дела о преступлениях, совершенных должностными лицами губных учреждений, в-пятых, дела, связанные с разбоем и татьбой, например дела о ложных показаниях на обыске, неоказании помощи жертве преступления и т.д2. Помимо вышеперечисленного, уставной грамотой города Шуи губным старостам были поручены дела о корчемстве, ябедничестве и подделке подписей3.