Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Историография проблемы 13
Глава II. Право собственности по Псковской Судной грамоте 39
1. Недвижимое имущество 39
2. Движимое имущество 74
3. Пользование чужой вещью 90
Глава III. Обязательственное право 97
1. Договор купли-продажи 97
2. Договор найма 116
3. Договор займа 124
4. Договор мены 143
5. Договор дарения 147
Заключение 154
Список использованной литературы
Введение к работе
Актуальность темы диссертации. Русское средневековье характеризовалось разделением публично-правовой сферы на параллельные системы, что нашло отражение в системе феодальной раздробленности. Одним из наиболее самобытных регионов в это время являлась Северо-Западная Русь, в состав которой входили Новгородская и Псковская земли, Полоцкое княжество. Псковская Судная грамота является крупнейшим памятником русского права в период XII-XV вв. и дает уникальный материал для характеристики правовой системы не только Псковской земли или права Северо-Западной Руси, но и средневекового русского права вообще. Именно по этой причине тема «Гражданское право по Псковской Судной грамоте» является фундаментальной при изучении средневекового отечественного права.
Грамота содержит в себе новые правовые явления, которые позволяют говорить о начале нового этапа развития правовой системы в XIV-XV вв., и по своему значению вполне сравнима с Русской Правдой, Судебниками Иоанна III и Иоанна IV. С другой стороны, в ПСГ содержатся те правовые явления и тенденции развития правовой системы, которые уже были накоплены к моменту ее создания. Иными словами, изучение Псковской Судной грамоты является ключевым для понимания русской правовой системы XII-XV веков. Законоположения и нормы Грамоты явились источниками права русского законодательства вплоть до принятия Соборного уложения 1649 года. Такое положение Псковской Судной грамоты в истории русского права придает особое значение изучению данного памятника.
После распада единой Киевской Руси славянские государственные образования северо-западного региона образовали специфическую в
этнокультурном, социально-экономическом, политическом и правовом отношении зону, для которой был характерен особый, отличный от Юго-Западной или Северо-Восточной Руси путь эволюции. С одной стороны, в рассматриваемый период - XIII-XV вв. - для Северо-Западной Руси был характерен определенный отрыв от реалий жизни большинства русских земель, а иногда ярко выраженная проевропейская ориентация. С другой стороны, ряд правовых феноменов и норм, впервые появившихся на северо-западе, в дальнейшем вошли в состав правовой системы Московского централизованного государства. Кроме того, в этом регионе в период политической раздробленности продолжали существовать и изменялись в своеобразном направлении нормы Русской Правды. Таким образом, временное разделение единой древнерусской правовой традиции на несколько параллельных ветвей способствовало ее обогащению, усложнению. Изучение отдельных направлений эволюции правовой традиции периода политической раздробленности представляется важным для возможно более адекватного восприятия и познания сущности и многообразия форм российской правовой системы.
Степень научной разработанности темы. Несмотря на особое значение изучения Псковской Судной грамоты для понимания развития правовой системы в XII-XV веках, долгое время не существовало комплексных собственно юридических исследований данного памятника. В XIX - начале XX вв. историки-юристы, обращавшиеся к Псковской Судной грамоте, разрабатывали прежде всего вопросы датировки грамоты, разбивки ее текста на статьи, уточнения перевода и т.п. Попытки анализа текста как Псковской Судной грамоты, так и других источников права Северо-Западной Руси периода феодальной раздробленности отвечали тогдашнему уровню развития науки, на сегодняшний день их невозможно считать соответствующими состоянию современной историко-правовой науки. Среди исследований дореволюционного периода можно выделить
две работы, представляющие собой попытку системного рассмотрения норм Псковской Судной грамоты1. Кроме того, отдельные вопросы, связанные с выявлением источников Грамоты, истории ее становления и эволюции, анализом отдельных ее положений, поднимались в работах Н.Калачова, В.О.Ключевского, Н.Дювернуа, П.Н.Мрочек-Дроздовского, И.И.Василева, Н.В.Кирпичникова, М.Ф.Владимирского-Буданова, П.И.Беляева, Н.Н.Дебольского, П.В.Михайлова, М.М.Боговсловского, Н.Аристова, И.Д.Беляева, Н.И.Костомарова, К.А.Неволина, Б.Н.Чичерина, А.Н.Филиппова, Н.С.Суворова и др.
В последующем Грамота привлекала исследователей прежде всего
как источник по социально-экономической истории - именно этот подход
стал преобладающим в советской историографии (важно отметить, что
большинство работ этого периода носят характер не комплексного
исследования, а комментария к тексту Грамоты). Существенный вклад в
изучение Псковской Судной грамоты на этом этапе внесли Андреев А.И.,
П.А.Аргунов, М.К.Рожкова, Б.Б.Кафенгауз, Л.В.Черепнин, А.И.Яковлев,
М.М.Исаев, Б.Д.Греков, Н.Н.Масленникова, Л.В.Данилова,
В.Н.Бернадский, И.И.Полосин, Ю.К.Авдаков, Н.Л.Пушкарева,
Г.К.Амелин, А.А.Зимин, Ю.Г.Алексеев, Н.Н.Покровский,
Л.М.Марасинова, В.Ф.Андреев, Ю.В.Оспенников, О.В.Мартышин и др.
Современная наука располагает двумя крупными исследованиями Псковской Судной грамоты , после опубликования которых прошло уже несколько десятилетий, при том из них только одно - учебное пособие И.Д.Мартысевича - является историко-правовым исследованием. По
1 Энгельман И. Систематическое изложение гражданских законов, содержащихся в
Псковской Судной грамоте. - СПб., 1855; Устрялов Ф. Исследование Псковской
Судной грамоты 1467 г. - СПб., 1855.
2 Мартысевич И.Д. Псковская Судная грамота. Историко-юридическое исследование:
Учебное пособие. - М, 1951; Алексеев Ю.Г. Псковская Судная грамота и ее время.
Развитие феодальных отношений на Руси XIV-XV вв. - Л., 1980.
данной теме более 60 лет не защищались диссертации на соискание ученых степеней кандидата и доктора юридических наук. В этой связи представляется особенно актуальным и необходимым новое комплексное историко-правовое рассмотрение Псковской Судной грамоты с учетом достижений современной науки.
В отличие от предыдущей историографии, исследователи 70-90-х годов прошлого столетия в большинстве своем выступали против преуменьшения уровня развития правовой мысли на Руси, характерного для дореволюционной историко-юридической науки. В частности, Н.Л.Пушкарева отметила, что о развитости норм опекунского права говорит наличие в Древней Руси института женского опекунства, которого не знало западноевропейское средневековье, Ю.Г.Алексеев выявил сложную систему правоотношений в рамках наследственного права.
Особое место в исследовательской литературе занимает сфера правового регулирования обязательственных правоотношений. Подход к изучению договорных отношений и грамот, оформлявших эти отношения, как правило, был односторонним, далеким от комплексного анализа. К примеру, первые исследователи Псковской Судной грамоты -Ф.И.Устрялов и И.Е.Энгельман - дали обзор законодательного регулирования договорных правоотношений на основе текста Псковской Судной грамоты, однако совершенно не использовали при этом обширный актовый материал, позволяющий существенно расширить наше представление о средневековых псковских договорах. Другие исследователи, напротив, рассматривая отдельные виды договоров, акцент делали на формально-юридических моментах, сосредотачиваясь на оформлении правоотношения и оставляя «в стороне» анализ его содержания. Здесь следует назвать работу К.Киндякова, который в своем стремлении дать юридическое описание купчих допускал неуместные сопоставления купчих XIV-XVII веков с современными ему законами
Российской империи; исследование залогового права, предпринятое Д.Мейером; работа И.Е.Энгельмана о способах приобретения права собственности на землю; ряд других исследований (Н.Н.Товстолеса, Вс. Удинцева, А.С.Звоницкого).
В советское время собственно историко-правовые аспекты изучения средневековых договоров оказались вне сферы интересов исследователей. Краткая характеристика отдельных видов актов с древнейших времен до начала XVIII века была приведена в «Памятниках русского права» (М., 1952-1963. Вып.1-7). Тот же подход был характерен для работы Л.В.Черепнина, который попытался рассмотреть в эволюции систему актов периода феодализма и проследить изменение отдельных видов грамот. Тем не менее для исследования Л.В.Черепнина характерно использование актов в качестве источника по социально-экономической истории и минимальное внимание к собственно юридическому содержанию акта. Помимо социально-экономического аспекта, ряд работ отличался историко-географическим уклоном при рассмотрении 'древнерусских грамот (исследования Ю.Г.Алексеева, Л.М.Марасиновой).
В представленном исследовании в центре внимания находятся как формально-юридические аспекты договорных правоотношений, так и их юридическое содержание. При этом рассматриваются те виды договоров, на которые в самом памятнике - то есть в тексте Псковской Судной грамоты - обращается наибольшее внимание, что, в свою очередь, определяет наличие необходимого материала для анализа.
В отличие от предшествовавшей исследовательской традиции в данной работе в целях комплексного рассмотрения гражданского права по Псковской Судной грамоте привлекается максимально широкий круг источников, как законодательных, так и правоприменительных, то есть большое внимание обращается на акты, соединившие в себе фиксацию правового обычая, традиции и юридического прецедента. Соединение этих
двух компонентов позволяет говорить о частных актах как об источниках, не только отражавших определенное состояние права, но и воздействовавших на его эволюцию. Следует отметить, что подобный подход не распространен в отечественной науке и является новаторским также для европейской историографии.
Источниковая база исследования не ограничивается текстом Псковской Судной грамоты, Новгородской Судной грамоты и Двинской уставной грамоты: для раскрытия отдельных положений, выявления сущности правовых феноменов и определения тенденций эволюции древнерусского права используются Русская Правда, Судебники Иоанна III и Иоанна IV, Соборное уложение 1649 года, частный актовый материал, государственно-правовые грамоты Пскова и Новгорода, летописный материал, нормы канонического права и т.п.
Объект и предмет исследования. Объектом представленного исследования является Псковская Судная грамота.
Предмет исследования составляют нормы, регулирующие гражданско-правовые отношения в древнерусском обществе XII-XV вв.
Методология исследования. При определении методологической основы исследования автор исходит из понимания методологии как открытой системы, то есть системы, постоянно расширяющейся и усложняющейся в ходе исследовательской работы. В качестве философской основы принята допустимость использования отдельных положений как формационного, так и цивилизационного подходов. Надлежащее соответствие диссертационного исследования современному уровню научного познания обеспечивается использованием широкого набора операций и процедур, присущих современному научному мышлению вообще, всем или большинству наук, в том числе используются системный подход, аксиологический подход, генетический анализ, функциональный (а также структурно-функциональный) анализ,
атрибутивный анализ, использование методов диалектической и формальной логики и др.
Из числа специально-юридических процедур, приемов и форм исследовательской деятельности помимо традиционно используемых метода интерпретации, сравнительного правоведения, специально-юридического метода и др., особое внимание уделено методологической роли юридических теоретических понятий и юридических конструкций.
Цели и задачи исследования. Цель диссертационного исследования заключается в комплексном историко-правовом анализе эволюции институтов древнерусского гражданского права, содержащихся в Русской Правде, Псковской Судной грамоте, Судебниках XV-XVI вв., Соборном уложении 1649 г.
Поставленная цель достигалась путем решения следующих задач:
определить основные этапы изучения темы диссертационного исследования;
разработать классификацию видов движимого и недвижимого имущества, соответственно реалиям правовых отношений Северо-Западной Руси XII-XV вв.;
раскрыть конкретно-историческое содержание и природу таких фундаментальных юридических институтов как право владения, право пользования и право распоряжения;
определить принципы и механизм правового регулирования земельных отношений в рассматриваемый период;
исследовать содержание и формы заключения договоров купли-продажи, найма, дарения, мены и займа по источникам права рассматриваемого периода.
Научная новизна диссертации обусловливается поставленными целями и задачами, комплексным подходом диссертанта к рассматриваемой проблематике, разрабатываемой на современном уровне
развития методологии. Комплексное рассмотрение всех известных источников права Северо-Западной Руси периода политической раздробленности позволяет по-иному взглянуть как на Псковскую Судную грамоту, Новгородскую Судную грамоту и Двинскую уставную грамоту по отдельности, так и на формирующуюся правовую систему региона в целом; предоставляет возможность выхода на качественно новый уровень теоретических обобщений, для создания новых классификационных схем, для определения и анализа новых правовых институтов, закономерностей их эволюции и т.п.
Положения, выносимые на защиту:
Псковская Судная грамота юридически закрепила сложную систему вещного права, на основе которой выстраивается не менее сложная система правоотношений собственности. Объем прав собственника по отношению к объекту данного вещного права мог зависеть от правового статуса самого субъекта, от правового статуса объекта и т.п. Совокупность норм Псковской Судной грамоты о праве собственности представляется гораздо более разработанной и полной в сравнении с аналогичными нормами Русской Правды, что, несомненно, позволяет говорить о качественно новом этапе развития древнерусского права;
с точки зрения объема прав по распоряжению земельным участком Псковская Судная грамота выделяет «водерень» и «кормлю». «Водерень» максимально приближено к современному пониманию частной собственности, представляя собой право пользования, распоряжения и отчуждения земли и является дальнейшим развитием института феодальной собственности на землю. С ограничением права собственности связан такой уникальный институт права владения как «кормля». Автор доказывает, что на «кормлю» недопустимо смотреть только в аспекте семейного владения, служилого землевладения или как на ограниченное пользование. Институт «кормли» представляет собой сложное
многоплановое явление, выполняющее различные тесно взаимосвязанные функции - юридические и нравственно-этические;
- договор купли-продажи по Псковской Судной грамоте относился к числу
договоров, возникающих в силу простого неформального устного
.соглашения, представлял собой двустороннюю сделку, содержание которой составляли встречные обязательства сторон правоотношения. Правовое регулирование сделок купли-продажи в Пскове в своих существенных элементах следует за нормами Русской Правды, отстаивая интересы частного собственника, а также интересы индивидуальной собственности перед большесемейной. Наряду с этим обязательственное право средневекового Пскова - в отличие от Русской Правды - знало относительно сложные законоположения, такие как гарантия от эвикции вещи, принцип свободы волеизъявления договаривающихся сторон, допустимость заключения договора представителем продавца и т.п.;
- договор займа не различался от договора ссуды и нередко заключался без
определения процентов с заемного капитала, а интерес заимодавца в таком
случае заключался как в возможности приобретения заложенной вещи в
частную собственность, так и в праве распоряжения плодами данной вещи
в течение срока пользования ею на правах закладодержателя. Иными
словами, интерес заимодавца вступал в противоречие с направленностью
самого института залога как средства обеспечения обязательства. Наличие
в закладных грамот обязательства заемщика защищать закладодержателя
от эвикции вещи еще раз подчеркивает, что сделка займа с закладом
недвижимых вещей по своему содержанию является приобретением права
пользования, а затем и права собственности на заложенную вещь. Тот же
характер имеет передача закладодержателю грамот, подтверждающих
право владения или право собственности на заложенное имущество;
- другие виды договоров, которые знает Псковская Судная грамота,
генетически связаны с определенным архетипом договорного
правоотношения, который условно можно назвать «ряд». Эта общность происхождения наиболее ярко проявляется в оформлении обязательственных правоотношений - в формуляре частных актов.
Научно-практическая значимость. Теоретические положения и обобщения, содержащиеся в диссертации, позволяют откорректировать систему категориальных понятий, описывающих средневековое древнерусское право, расширить существующее представление о видах вещей, о форме и содержании обязательственных правоотношений, об особенностях поземельного правового регулирования. Результаты работы могут быть использованы в процессе преподавания курса истории отечественного государства и права, в работе по повышению правовой культуры населения.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации:
- отражены в монографии и 6 научных публикациях автора;
докладывались на ежегодных итоговых научно-практических конференциях в Самарской гуманитарной академии (2000-2003 гг.); межвузовской научно-практической конференции «Актуальные проблемы юридической ответственности» (г. Тольятти, 24-25 апреля 2003 г.);
- результаты исследования обсуждены и одобрены на заседании кафедры
теории и истории государства и права Самарской гуманитарной академии.
Выводы и предложения диссертанта внедрены в учебный процесс Самарской гуманитарной академии, Волжского университета им. В.Н.Татищева, используются при подготовке лекций и проведении семинарских занятий по истории отечественного государства и права.
Структура диссертации подчинена целям и задачам исследования. Она состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.
Историография проблемы
Несмотря на отмеченную выше актуальность изучения Псковской Судной грамоты, в историографических очерках и пособиях, посвященных развитию отечественной исторической и историко-правовой наук вообще не отмечаются этапы исследования данной проблематики1. Более того, даже в специальных работах, посвященных творчеству исследователей, обращавшихся к изучению Грамоты, об историографии проблемы речь не идет2.
Уже первое издание ПСГ профессора Н.Н.Мурзакевича 1847 года3 было снабжено статьей, в которой была подвергнута сомнению дата создания Грамоты. Н.Н.Мурзакевич полагал, что дата, указанная в тексте -1397 год (6905 г.) - является опиской переписчика первой половины XVII в., объяснимой ветхостью и неясным обозначением цифр подлинного текста ПСГ. Для обоснования своей позиции Н.Н.Мурзакевич привлекал сведения, содержавшиеся в самом тексте памятника: при перечислении источников Грамоты говорится, что «Ся грамота выписана из великаго князя Александровы грамоты и из княж Константиновы грамоты и изо всех приписков псковъских пошлин по благословению отец своих попов всех 5 соборов...»1.
Однако по сведениям Псковской летописи к 1397 году в Пскове было лишь два собора, до пяти их количество дошло к 1462 г. Кроме того, Н.Н.Мурзакевич отождествлял князя Константина, грамота которого перечисляется среди других источников ПСГ, с князем Константином Дмитриевичем, княжившем в Пскове в 1407 г. Исходя из этого Н.Н.Мурзакевич предположил, что в тексте памятника стояла более поздняя дата - 1467 г. (6975 г.).
Следует отметить, что относительно этого князя в последующей литературе не было разногласий. Однако следует добавить, что грамота князя Константина, видимо, показалась псковичам обременительной и противоречащей их «старине», и их ходатайство было удовлетворено в 1416 году митрополитом Фотием, разрешившем псковичам не признавать эту грамоту законом2. Тем не менее, в грамоте оказались приемлемые для жителей Пскова постановления, которые и вошли в редакцию 1467 года.
Относительно грамоты великого князя Александра, Н.Н.Мурзакевич выдвинул предположение, что в тексте имеется в виду великий князь Александр Михайлович Тверской, княживший в Пскове с 1327 по 1330 гг. и с 1331 по 1337 гг. Отмечая значение ПСГ, Н.Н.Мурзакевич полагал Грамоту одним из источников Судебника 1497 года.
Известный археограф и историк русского права Н.В.Калачов (1819-1885) также одним из первых предложил свою трактовку даты составления ПСГ, которая, по его мнению, является сборником законов и судебных решений, имеющих различную датировку, а затем сведенных в один документ1. Сам процесс составления Грамоты длился с 1397 года, указанного в самом памятнике, ориентировочно до 1467 года (но не ранее 1462 г.). Версия Н.В.Калачова позволяет дать другое объяснение упоминанию 0 пяти соборах: переписчик, встретив первоначальное указание на существование в Пскове двух или трех соборов, привел цифру в соответствие с реалиями его времени. Подтверждением концепции Н.В.Калачова должно было служить и выдвинутое им предположение относительно принципов структурирования материала в Грамоте. По его мнению, материал расположен в хронологическом, а не в систематическом порядке, то есть сам памятник создавался поэтапно, в результате приписок к первоначальному тексту. Слабым местом этой гипотезы, видимо, следует признать невозможность вычленения первоначального ядра или, иными словами, текста Грамоты 1397 года. Таким образом, по мнению Н.В.Калачова, будет правильно датировать ПСГ 1397 годом, однако найденная Н.Н.Мурзакевичем Грамота является уже результатом сделанных к ней до 1467 года приписок. Сильным доводом, указывающим на 1397 год как на дату составления памятника, является тот факт, что в 1395 году была отменена действовавшая в Пскове с 1382 года грамота суздальского епископа Дионисия , и ее было необходимо заменить новым законом. Кроме того, в 1397 году по договору с Новгородом Псков достиг полной независимости, и это должно было отразиться на его внутреннем законодательстве. Н.В.Калачов считал, что упомянутый в тексте князь Александр может быть скорее сопоставлен не с великим князем Тверским Александром Михайловичем, а с Александром Невским. При этом Калачов ссылался на послание митрополита Киприана 1395 г., который, по мнению Н.В.Калачова, не мог назвать великим князем Александра Михайловича Тверского. Между тем в летописях обоих князей именовали великими, в связи с чем рассуждение Н.В.Калачова трудно признать справедливым.
Недвижимое имущество
До становления собственной независимой государственности Псков, как известно, входил в состав Древнерусского государства, в связи с чем фундаментальные основания права собственности - равно как и других имущественных прав - коренятся в древнерусском праве. Не случайным, поэтому, является и тот факт, что в XV веке на территории Северо-Западной Руси и, в частности, в Пскове одним из основных действующих источников права оставалась Русская Правда.
Как известно, в историко-правовой науке существуют различные мнения о времени, когда на Руси можно констатировать наличие частной собственности. Например, И.Я.Фроянов и его последователи отстаивают точку зрения, что на Руси дальше X века известия о праве частной собственности не идут1. Некоторые исследователи (в частности, Л.И.Дембо ) указывали на недопустимость выделения отраслей права при анализе древнерусского права и, соответственно, что невозможно говорить видах вещных прав, в том числе о праве собственности.
Затронутый вопрос достаточно сложен и специально не решался в историко-правовой литературе. В Киевской Руси наряду с общинной собственностью существовало феодальное землевладение, представлявшее собой частную собственность. Процесс образования земельной собственности представителей имущего класса начинается с VI в. Конечно, изучение истории земельных правоотношений в X-XI вв. значительно легче, чем в предшествующую пору, так как количество источников увеличивается, появляется писаное право. Вместе с тем с точки зрения юридической техники и систематики в условиях раннефеодального общества Древней Руси отрасли древнерусского права были недостаточно отдифференцированы друг от друга. Традиционно в нашей литературе анализ юридических явлений древних обществ дается по отраслям современного права: гражданское право, уголовное право и т.д. На мой взгляд, точка зрения Л.И.Дембо не достаточно убедительна. Он писал, что в феодальном праве не может быть деления на отрасли права, а существует деление на церковное, ленное право, городское право, боярское право и т.д. «Классификация отраслей права, - подчеркивал Л.И.Дембо, - в каждой системе права обусловлена не только наличием определенных областей общественных отношений, но также и основными принципами, заложенными в данной системе права, выражающими определяемую объективными экономическими законами структуру общественных отношений. Так, например, в системе права, покоящегося на сословном принципе, нет и не может быть деления на гражданское право, уголовное право, семейное право, земельное право и т.д., а существует деление на ленное право, церковное право, городское право и т.д. Это объясняется сословным принципом феодального права, при котором не могло быть общего, например, семейного и наследственного права для феодалов и крестьян, или общего земельного права для помещиков, крепостных крестьян...»1.
Л.И.Дембо полагал, что понятие «система права» включает в себя и соответствующую систематику отраслей права, которая не может быть оторвана от системы и принципов права. В феодальном обществе существовали семейные, имущественные и другие отношения, которые регулировались правовыми нормами и группировались в самостоятельные отрасли права по иному принципу, чем они группируются в других системах права1.
В силу сословного характера феодального землевладения регулирование феодальных земельных отношений, по выражению Л.И.Дембо, «рассредоточено в различных отраслях права, построенных по сословному принципу». Я не согласна с мыслью автора о том, что отделять нормы, определяющие структуру политической власти, от норм, регулирующих владение ленами, норм, регулирующих юрисдикцию, и т.д. в феодальном обществе «совершенно невозможно» . На мой взгляд, во всех памятниках права, не только древнерусского, но и любых других обществ, легко «отделить» нормы, устанавливающие юридическую ответственность и определяющие виды преступлений, от норм, например, регулирующих брачно-семейные отношения, отношения в области торговли и т.д.
Другие авторы, напротив, полагают возможным уже в VI-VII веках в Древней Руси видеть классовое общество и государство, основанные на частной собственности3. Действительно, хотя Русская Правда ничего не говорит о способах приобретения права собственности, она содержит статьи о нарушении прав собственности. Аналогичную картину мы обнаруживаем в летописном материале4.
Таким образом, можно утверждать, что уже в период создания Русской Правды наряду с общинной собственностью существовало феодальное землевладение, представлявшее собой частную собственность.
Псковская Судная грамота содержит ряд статей, регулирующих право собственности. Она устанавливает основное деление вещей по объектам права собственности на недвижимое («отчина») и движимое («живот»). В феодальном псковском обществе особое значение имела земельная собственность, однако вопрос этот крайне слабо изучен в исследовательской литературе. Отражением изученности этой проблемы может служить лапидарность материала учебных пособий - так, у Г.К.Амелина праву собственности по ПСГ посвящено менее одной страницы 1, в современных учебниках Псковской Судной грамоте в целом отводится одна-две страницы2. Наконец, во многих современных исследованиях процесса эволюции института права собственности в российском праве древнейший и средневековый периоды вообще не рассматриваются3.
Приступая к рассмотрению данной темы, важно отметить, что в отличие от современного понятия недвижимых вещей, включающего в себя объекты, не связанные с земельными участками, ПСГ определяет «отчину» как прежде всего землю и объекты, непосредственно с ней связанные.
Движимое имущество
Движимое имущество ПСГ делит на «животное» (скот) и «назрячее» (все остальное имущество). Пути приобретения движимых вещей по сути аналогичны приобретению недвижимости, но более разнообразны: по давности владения; находкой; по договорам; по завещанию; приплодом от принадлежащих хозяину животных («рощеное»).
Соответственно приобретение и прекращение прав на движимое имущество подтверждалось более широким кругом доказательств, нежели прав на недвижимость.
Приобретение по давности владения являлось одним из наиболее простых и архаичных способов приобретения права собственности на вещь. Ст.46 и ст.47 Псковской Судной грамоты защищают добросовестного приобретателя вещи. Первая устанавливает, что человек, у которого нашли краденую вещь, должен присягнуть, что купил ее на торгу, а с вором не поделился («а тому молвит то слово: купил есми на торгу, а тогож есми не знаю, у кого купил, ино ему правда дать на том, что чисто будет на торгу купил, а с татем не поделился»), при этом законодатель указывает на важное обстоятельство - ответчик должен быть лицом «доброй славы», ранее не замеченным в воровстве («ни пословицы не было будеть») \
Следующая статья дополняет и расширяет зафиксированную норму, устанавливая тот же порядок в случае, если кто-то купил вещь в чужой земле, или в городе (то есть, видимо, не на торгу), или нашел ее где-либо («А кто што купил на чюжей земли или на городе, или найдеть где») И в этом случае законный собственник вещи, истребуя свою вещь у добросовестного приобретателя, не может рассматривать его как вора — закон стоит на защите личности последнего («ино тот судить как в торгу»).
Аналогичная норма встречается и в дальнейшем законодательстве. Например, статьи 46-47 Судебника 1497 г. своей структурой и содержанием почти дословно повторяют приведенные выше статьи Грамоты. Первая устанавливает, что человек, купивший что-либо на торгу при свидетелях («а будет людем добрым двема или трем ведомо и поимаются у него»), освобождается от ответственности и от присяги как добросовестный приобретатель на основании показаний свидетелей («и те люди добрые скажут по праву, что пред ними купил в торгу, ино тот прав, у кого поймались и целованиа ему нет») Следующая статья, как и в тексте Грамоты, расширяет сферу применения нормы, зафиксированной в ст.46 («А кто купит на чюжей земли что...») 3. В отличие от ст.47 ПСГ здесь не дается столь же расширительное толкование - «А кто што купил на чюжей земли или на городе, или найдеть где», - но очевидная аналогия в структуре текста и его содержании позволяет предположить, что эта норма непосредственно заимствована из Грамоты и подразумевает столь же широкий спектр казусов. Порядок решения дела здесь предусматривается тот же, что и в ст.46 - но, в отличие от Грамоты, не путем указания на предшествовавшую норму, а повторной фиксацией тех же условий: «а поимаются у него, и только у него свидетелей два, и два или три люди добрые скажут по праву, что перед ними купил в торгу, ино тот прав, у кого поймалися, и целованиа ему нет» .
Из текста ст. 46 Судебника следует, что в случае отсутствия свидетелей покупки краденой вещи добросовестный приобретатель должен был, как и по норме Грамоты, принести присягу («целование»). Это подтверждает текст ст.47, которая прямо указывает: «А не будет у него свидетелей, ино ему правда дати»1. Интересно отметить, что Судебник в данном случае идет вслед за Псковской Судной грамотой и в определении круга лиц, которые признаются заслуживающими доверия свидетелями — это «люди добрые», не замеченные в чем-либо предосудительном.
Защита добросовестного приобретателя относится к числу наиболее устойчивых черт древнерусской правовой традиции. Так, согласно ст.37 Пространной Русской Правды, в случае, если владелец краденой вещи купил ее на торгу («Паки ли будеть что татебно купил в торгу, или конь, или порт, или скотину»), и это подтверждается свидетелями («то выведеть свободна мужа два или мытника»), купивший вещь не несет ответственности, возвратив краденое пострадавшему от кражи. Пострадавший от кражи, таким образом, получает найденную вещь и теряет возможность получить возмещение за другие украденные вещи («а истьцю свое лице взяти; а что с нимь погибло а того ему желети»). Добросовестный приобретатель вещи, отдав ее собственнику, не получает никакого возмещения («а оному желети своих кун, зане не знаеть у кого купив»), если только не найдет продавца, у которого купил краденую вещь («а познаеть ли на долзе у кого то купил, то свое куны возметь») Псковская Судная грамота (впрочем, как и Судебник 1497 года) не указывает последнее обстоятельство, но очевидно, что эта норма, будучи заимствованной из Русской Правды, предполагает именно такой порядок возмещения потерь собственника вещи и добросовестного приобретателя.
Свидетелями в данном случае выступают либо два свободных горожанина, либо мытник - чиновник, собиравший торговые пошлины и следивший за правильностью торговли.
Наиболее простым и древним способом доказательства имущественных прав исследователи ПСГ считают «доски». И.Энгельман отмечал: «По всему видно, что установление их [досок - О.Г.] принадлежит древнейшему времени; во время же составления Псковской судной грамоты они потеряли уже большую часть своей прежней силы, как акты слишком грубые, неясные, слишком мало обеспечивавшие права и не соответствовавшие уже тогдашним более сложным гражданским отношениям лиц между собою»1.
Внешний вид доски уже ранние исследователи представляли как бирку, которая делилась пополам между сторонами сделки - на половинках бирки вырезалось число занятых кун или денег, а также, возможно, метка, означавшая имя заемщика.2 Впрочем, Ф.Устрялов видел прямую связь между названием и внешним видом «досок», полагая, что отличие их от грамот состояло исключительно в материале: «Различие досок от грамот состояло в том, что последние были писаны преимущественно на бумаге.
Договор купли-продажи
Правовое регулирование договорных правоотношений, являющееся предметом обязательственного права, принадлежит к числу наиболее актуальных проблем - независимо от стадии развития того или иного общества. В средневековом Пскове обязательственные правоотношения также имели большое значение в жизни горожан и жителей псковской земли, в связи с чем в псковском законодательстве этой сфере права уделяется значительное внимание. С другой стороны, важно отметить, что ни в предыдущем законодательстве, ни - долгое время - в последующем вопросы обязательственного права не занимали столь же выдающееся положение.
Между тем в исследовательской литературе подход к изучению договорных отношений и грамот, оформлявших эти отношения, как правило, был односторонним, далеким от комплексного анализа. К примеру, первые исследователи Псковской Судной грамоты -Ф.И.Устрялов и И.Е.Энгельман - дали подробный обзор законодательного регулирования договорных правоотношений на основе текста ПСГ, однако совершенно не использовали при этом обширный актовый материал, позволяющий существенно расширить наше представление о средневековых псковских договорах. Другие исследователи, напротив, рассматривая отдельные виды договоров, акцент делали на формально-юридических моментах, сосредотачиваясь на оформлении правоотношения и оставляя «в стороне» его анализ его содержания. Здесь следует назвать работу К.Киндякова1 (в своем стремлении дать юридическое описание купчих автор допускал неуместные сопоставления купчих XIV-XVII веков с современными ему законами Российской империи); исследование залогового права, предпринятое Д.Мейером2; еще одна работа И.Е.Энгельмана3; ряд других исследований4.
В советское время собственно историко-правовые аспекты изучения средневековых договоров оказывались вне сферы интересов исследователей. Краткая характеристика отдельных видов актов с древнейших времен до начала XVIII века была приведена в «Памятниках русского права» (М., 1952-1963. Вып. 1-7). Тот же динамический подход был характерен для работы Л.В.Черепнина, который попытался рассмотреть в эволюции систему актов периода феодализма и проследить изменение отдельных видов грамот.5 Тем не менее для исследования Л.В.Черепнина характерно использование актов в качестве источника по социально-экономической истории и минимальное внимание к собственно юридическому содержанию акта. Помимо социально-экономического аспекта, ряд работ отличался историко-географическим уклоном при рассмотрении древнерусских грамот (исследования Ю.Г.Алексеева, Л.М.Марасиновой).
В данной главе в центре внимания будут находиться как формально юридические аспекты договорных правоотношений, так и их юридическое содержание. В главе будут рассматриваться те виды договоров, на которые в самом памятнике - то есть в тексте ПСГ - обращается наибольшее внимание, что, в свою очередь, определяет наличие необходимого материала для анализа. Споры, возникавшие из договорных правоотношений, как правило были подсудны, согласно Псковской Судной грамоте, суду выборных псковских посадников (в пригородах - пригородских посадников) и старост. При этом в разборе дел по указанной категории споров принимал участие и князь (ст.79): «А коли имуть тягатся о земли, или о воде, а положат двои грамоты, ино одны грамоты чести дьяку княжому, а другие грамоты чести дьяку городскому» . Таким образом, в процессе разбирательства, традиционно осуществляемом князем, обязательно присутствовали представители городской общины как гарант справедливого решения дела.
В течение нескольких столетий торговли Пскова с Западом почти единственными контрагентами русских торговцев были купцы северогерманских городов, объединившихся в XIV веке в Ганзейский союз. В этот период в Пскове развились очень своеобразные формы
товарообмена, породившие соответствующие им способы оформления договоров купли-продажи и мены.
Исследование данной проблемы осложняется тем обстоятельством, что оригиналов или копий договоров купли-продажи сохранилось относительно немного и преимущественно по поводу недвижимого имущества. В законодательных памятниках оформление и содержание договоров купли-продажи затрагивается только косвенно. В связи с этим основным источником изучения данного вида договорных правоотношений являются купчие грамоты. Вслед за В.Ф.Андреевым купчую можно определить как «акт, фиксирующий в письменный форме переход недвижимой собственности (земли, промысловых угодий, построек) из рук в руки с помощью сделки купли-продажи»1.