Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Понятие оснований правопорядка . 15
1. Проблема понимания оснований правопорядка 15
2. Типология оснований правопорядка 37
3. Формальные и содержательные характеристики правопорядка как выражения его формальных и содержательных оснований 47
Глава 2. Формальные основания правопорядка 61
1. Нормативный строй права 61
2. Устойчивые формы правового поведения (правовая практика) как основание правопорядка. 72
3. Законность как выражение формальных оснований правопорядка . 83
Глава 3. Содержательные основания правопорядка . 96
1. Правовые ценности и правовая идеология общества как фундаментальные основания правопорядка 96
2. Правовые стратегии как целерациональные основания правопорядка 110
3. Соотношение содержательных и формальных оснований правопорядка 120
Заключение 140
Список использованной литературы 149
- Проблема понимания оснований правопорядка
- Формальные и содержательные характеристики правопорядка как выражения его формальных и содержательных оснований
- Законность как выражение формальных оснований правопорядка
- Соотношение содержательных и формальных оснований правопорядка
Проблема понимания оснований правопорядка
Современное общество предстает как сложная система, в силу своей многогранности и разнонаправленности развития. Социальные институты множатся в геометрической прогрессии, векторы их активности пересекаются практически во всех основных областях. Поскольку активность представителей социальных институтов всегда основана на том или ином интересе, пересечение векторов активности вытекает в пересечение интересов, которое, в свою очередь, может повлечь ряд деструктивных для общества последствий. Следует оговориться, что при наступлении негативных последствий мы вынуждены констатировать несовершенство правопорядка (по крайней мере в конкретном случае). Вместе с тем нельзя забывать, что совершенный правопорядок, хотя и является социально-правовой утопией, предстает ориентиром для субъектов его формирования как некий идеал, с которым должны сообразовываться любые действия, связанные с преобразованием правопорядка наличного.
Категория «правопорядок» в современном теоретико-правовом дискурсе представлена в различных пониманиях и интерпретациях. Важным шагом на пути к полноценному научному анализу исследуемого явления, очевидно, следует считать «запущенный» в отечественном правоведении процесс преодоления легистского понимания правопорядка как результата действия законности. Более широкий подход к пониманию вышеназванной категории основывается сегодня на обоснованной «имплементации» социально-философского знания в теорию права. Социологическая, естественно-правовая школы позволили сформировать категории, отражающие те явления общественной жизни, которые «скрыты» под догматикой доминирующей (позитивистской) государственно-правовой теории.
Говорить о наличии правопорядка означает утверждать о существовании в обществе устойчивых социальных взаимодействий в рамках действующего права. Более того, по мнению В.М. Сырых: «Правопорядок представляет собой не просто систему отношений, основанную на праве, как это принято считать в юридической литературе. Правопорядок есть система отношений, соответствующая праву и порождающая социально-полезный результат»5. Это не совсем так, поскольку критерий «социальной полезности», кроме того, что подразумевает под собой довольно сложную оценку, более адекватен для категории должного правопорядка.
Действительно, рассматривая явление правопорядка в контексте разделения его на должный и реальный, следует уточнить, что реальный порядок не предполагает исключительной позитивности (в смысле положительного оценивания) во взаимодействии участников общественных отношений. Известный отечественный правовед дореволюционного периода Н.М. Коркунов утверждал, что действительный ход жизни общества никогда в полной мере не совпадает с действующим в нем правом6. Сложно не согласиться с обозначенным постулатом. Реальный правопорядок представляется как сложная разнонаправленная система, упорядоченная правовыми средствами, но, в то же время, включающая все отступления и исключения, имеющиеся в действительной правовой практике участников правоотношений.
В данном контексте, понятие действительного правопорядка видится продуктом социологической школы права, для которой характерна теоретическая объективность и наглядность в анализе различных правовых явлений. Действительный правопорядок является своего рода совпадением реального и идеального порядка, так называемый «реальный идеал».
Анализ этимологии предполагает обращение к категории «порядок», а затем и к непосредственно к явлению, которое ей обозначается. В.И. Даль в своем словаре помимо прочих значений определяет порядок как «последовательность в деле, заранее обдуманный ход и действия»7, а также «законный порядок дел, установленные действия и обряды»8. Примечательно, что «порядок» автор автоматически определяет через понятие «закон», предполагая таким образом изначально заложенную в смысл первого формально-правовую природу. Следует отметить, что изначально «порядок» как философская категория зародился в древнегреческой космологии («космос» др.-греч. «порядок»), представлял собой мировую гармонию и относительную уравновешенность всех вещей и явлений в противовес хаосу9.
Довольно удачное и, весьма объективное, на наш взгляд, определение правопорядку дают авторы Большой Советской Энциклопедии, определяющие правопорядок как «систему общественных отношений, складывающуюся на основе действующего права»10, тем самым демонстрируя две основополагающие составляющие данного явления – социальную и правовую.
В.С. Нерсесянц, в свою очередь, акцентирует внимание на субъекто-ориентированной и функциональной характеристике исследуемого нами явления, определяя правопорядок как «порядок взаимоотношений субъектов права в сфере правовой регуляции»11. Подобное определение, хотя и не вызывает каких-либо теоретических возражений, все же не передает всю глубину содержания рассматриваемого сложного явления.
Наиболее современные подходы рассматривают явление правопорядка с совершенно неожиданных для традиционной правовой теории сторон. Последователи стремительно развивающейся сегодня коммуникативной теории права (и в России тоже) определяют правопорядок как некое информационное поле. Например, Ю.Ю. Ветютнев пишет: «Правопорядок может восприниматься лишь как текст или как набор текстов – в зависимости от того, приписывать ли ему качество целостности или, напротив, описывать как совокупность относительно разрозненных объектов, лишенных единства»12. Следует заметить, что если такой подход и способствует каким-либо образом раскрытию явления правового порядка и развитию соответствующей теории, то в рамках настоящего исследования он может ввести в заблуждение и увести от реального правового значения исследуемого объекта. Восприятие правопорядка как «текста», «набора текстов» не позволяет определить сложность явления, характеризующегося наличием неоднородного «каскада» формальных и содержательных оснований, установить связь с социальной реальностью.
Верным будет утверждение о том, что категория «правопорядок» в юридической науке полисемантична и понимание ее контекстуально изменчиво. Доктринально обосновано и теоретически укоренилось:
1) понимание правопорядка в широком смысле, в сущности, приближенное к категории «право», то есть право, понимаемое как правовой порядок (такое значение довольно близко к понятию общественного порядка);
2) правопорядок, рассматриваемый как совокупность особенностей, присущих определенной правовой системе (российский правопорядок, англо американский правопорядок, мусульманский правопорядок и т.д.);
3) правопорядок, определяемый как совокупность особенностей в рамках какой-либо формы права (государственный правопорядок, гражданский правопорядок, международный правопорядок и т.д.).
Существует и нейтрально-академическое определение правопорядка как системы отношений, охраняемых, защищаемых, регулируемых правом13. В традиционной модели понимания правопорядок тесно связан с понятием законности и является целью и результатом ее действия.
Формальные и содержательные характеристики правопорядка как выражения его формальных и содержательных оснований
Рассмотрение правопорядка как «должного» для общества логически приводит к осмыслению его «желаемых» качеств. И если тип правопорядка разнится в зависимости от типа общества, в котором функционирует конкретный правопорядок, то качества, необходимые для действительного правопорядка возможно определить, как универсальные для любого правопорядка. Следует полагать, что культурно-исторический, геополитический и прочие факторы, оказывающие влияние на особенности функционирования правопорядка, не влияют на требования, предъявляемые ему обществом (в широком смысле). Универсальность (фундаментальность) качественных характеристик желаемого правопорядка обусловлена фундаментальностью его оснований, выражением которых эти характеристики являются.
Следует оговориться, что предложенные нами характеристики не исключают наличия и возможности выделения других (например, предложенных в 1.1). Нами будут рассмотрены характеристики, являющиеся выражением формальных и содержательных оснований правопорядка, которые, на наш взгляд, полностью «перекрывают» собой условия действительности правопорядка. На этом основании характеристики будут определены как формальные и содержательные.
Категория «характеристика» предполагает совокупный анализ каких-либо имеющихся на конкретном этапе фактов. Иными словами, под характеристикой понимается «описание характерных, отличительных качеств, черт кого-чего-нибудь»57. Таким образом, характеристика есть вторичный анализ наглядных (в нашем случае социально-правовых) явлений. Поэтому, для того чтобы охарактеризовать с позиций формальных и содержательных оснований надлежащий правопорядок следует выявить его базовые (первичные) качества (свойства, черты). Другими словами, необходимо определить требования, предъявляемые к такому состоянию права в обществе всеми социальными акторами.
Нормативность как свойство права дает основание относить его к числу регуляторов общественных отношений. Правопорядок здесь выступает как упорядоченность общественных отношений нормами права. Как было сказано ранее формальная составляющая права позволяет выделить его среди других социальных регуляторов. Формальность как сочетание нормативности (свойства любых регуляторов общественных отношений) и требования по соблюдению этих норм (обязательность), обеспеченного возможностью принуждения сообщает правопорядку устойчивость. Указанная позиция не означает, что иные социальные регуляторы (мораль, обычаи и т.д.) не обладают данным качеством, заключить возможно лишь, что устойчивость их обеспечивается другими основаниями.
Следует отметить, что требование устойчивости, на наш взгляд, является центральной формальной характеристикой правопорядка. Устойчивость выступает, своего рода, мета-характеристикой, включающей в свой смысл все формальные качества желаемого правопорядка. Нерушимость юридической формы, стабильность установленного порядка перед лицом любых факторов является основной задачей государства, которое, безусловно, наиболее серьезное внимание уделяет эффективности формальных оснований. Поэтому, совершенно очевидно, что формальные основания призваны обеспечивать правопорядок устойчивостью.
Говоря об устойчивости, стоит заметить, что рассматриваемая характеристика носит достаточно дуалистичный характер. Так, позитивные черты она приобретает в контексте так называемого «устойчивого развития общества», когда подразумевается тонкое вплетение данного формального свойства в систему содержательных характеристик, обеспечивающих правопорядок динамичностью, т.е. способностью к совершенствованию. В случаях, же когда устойчивость выступает единственной целью субъектов формирования правопорядка, представляется совершенно очевидным, что любая деятельность этих субъектов будет направлена на консервацию удобных правовых моделей и механизмов. Подобный подход, безусловно не способствует улучшению правопорядка, невозможному без его корректировки.
Одной из основных формальных характеристик правопорядка является гарантированность. Гарантированность как одно из базовых правовых понятий, представляет собой важное свойство юридического права государства, в контексте которого оно определяется как «поддержанное принуждением, формальное, находящееся в самом требовании, вообще в правовом акте, а также как обязательность и неизбежность ответственности»58. То есть гарантированность государственного правопорядка обеспечивается, наряду с нормативным строем права, силой государственного принуждения. Вместе с тем, различные механизмы гарантирования исполнения правовых предписаний существуют в рамках, пожалуй, любого типа права59. Так, в гражданском правопорядке существует институт порицания и утраты доверия, включающие различные варианты коллективного принуждения; международное право практикует санкции и бойкоты; корпоративное право для обеспечения гарантированности своих предписаний различными экономическими санкционными рычагами.
Немаловажным является фактор визуализации предполагаемых моделей поведения субъектов правоотношений, поэтому формальные основания правопорядка призваны обеспечить его таким качеством как наглядность.
Если соотносить качества надлежащего правопорядка с требованиями, предъявляемыми ему социальными акторами, стоит сказать о том, что такие свойства как «нормативность», «обязательность», «устойчивость», «наглядность» безусловно являются требованиями государства. Мы оговорились, что рассматриваем общество в широком смысле, то есть как политически организованное общество, где государство (как аппарат) является его неотъемлемой частью. Сочетание указанных качеств, на наш взгляд, формирует ключевую характеристику, являющуюся базовым выражением формальных оснований правопорядка – законность.
Дальнейший ход исследования покажет, что каждое конкретное основание правопорядка призвано обеспечить данный объект каким-либо качеством (-ами).
Нельзя сказать о том, что представители общества (граждане) не заинтересованы в законодательном основании правопорядка. Видится, что ответ на данный вопрос следует искать, опираясь на имеющиеся сегодня исследования такого правового феномена как правосознание. Например, В.П. Малахов, в рамках разработанной им типологии правосознания по социально-групповому признаку, выделяет среди прочих гражданское правосознание, обладающее рядом специфических интенций60. Гражданское правосознание в основном обращено к требованиям здравого смысла как к фактору, обеспечивающему бесперебойное и адекватное функционирование общественных отношений. В этом, на наш взгляд, заключается «инфантильность» гражданского правосознания, которая сполна уравновешивается прагматизмом государства в вопросах упорядочения общественных отношений.
Содержательные характеристики правопорядка являются выражением его содержательных оснований. В контексте предложенного нами разделения содержательных оснований на рациональные и идейно-ценностные считаем необходимым выявить рациональные и идейно-ценностные характеристики правопорядка.
Законность как выражение формальных оснований правопорядка
Нормативный строй права находит свое непосредственное выражение в законности. Состояние законности характеризует уровень правопорядка, так как напрямую связана с его легальностью.
Категория «законность» впервые начала фигурировать в научно публицистической литературе в ХIX веке и служила идеологическим средством выражения политических интересов93. Именно за счет сильной идеологизации и политизации категория «законность» имеет довольно серьезный «разброс» значений. Так, например, М.С. Строгович характеризовал «законность» как «черту», «свойство», «метод», «средство», «орудие», «элемент», «принцип», «условие»94. Среди всей «гаммы» характеристик законности в современной теоретико-правовой мысли преобладают три основных значения: законность как режим, как принцип и как требование (неукоснительного соблюдения всеми субъектами права требований его позитивных норм). Говоря о режиме законности подразумевается некоторое искусственное, временное состояние, существование которого полностью зависит от субъекта формирования этого режима. В таком понимании не исключено некоторое смешение смыслов, ведь категория «правопорядок», в одном из значений, представляет собой нечто подобное определению законности как режима. Определения законности как требования, предъявляемого ко всем социальным и правовым субъектам и основополагающего правового принципа, на наш взгляд, во многом схожи, с той разницей, что принцип выступает в качестве оформленного требования, если не юридически, то по крайней мере доктринально, и в этом смысле «приближается» в своем значении к понятию правовой нормы. Для нашего исследования наиболее адекватным является определение законности как основного выражения формального основания правопорядка – нормативного строя права, представляющее собой степень исполняемости норм позитивного права в рамках конкретного правопорядка.
Законность, будучи оценочной категорией, не может подразумевать некоторую абсолютную величину, равно как правопорядок не может быть совершенным. Поэтому, состояние законности определяет уровень правопорядка, но, не определяет его содержательные характеристики – справедливость, демократичность, адаптивность, прогнозируемость и т.д. По состоянию законности (то есть степени соблюдения субъектами правоотношений требований позитивных правовых норм) можно судить о формальных качествах правопорядка, в первую очередь его устойчивости.
Законность не является самостоятельным основанием правопорядка как условия его формирования и развития, несмотря на слова некоторых авторов о том, что «в отечественной юриспруденции еще в советский период сложился и доминирует до настоящего времени методологический подход, согласно которому условием формирования и устойчивости правопорядка выступает именно законность»95. Если рассматривать связь оснований с самим правопорядком через систему «условие – следствие», то законность выступает скорее следствием – выражением существования и действия нормативного строя права (первичного формального основания правопорядка). Вместе с тем, вопрос о роли законности в рамках исследования оснований правопорядка важен по ряду причин.
Во-первых, соблюдение законности основано, в числе прочего, на дисциплине субъектов общественных отношений. Именно дисциплина является важным слагаемым, в определенном смысле, составным элементом законности. Несмотря на существующую в современной юридической литературе традицию ассоциирования дисциплины в основном с трудовыми и военными отношениями (трудовая и воинская дисциплина), в контексте законности как выражения формального основания правопорядка, следует придавать данной категории, на наш взгляд, более широкое значение. Дисциплина как реализуемая социальными акторами способность к самостоятельному контролю по поводу соблюдения действующих в обществе правил является своего рода фундаментом, который при получении юридической надстройки приобретает форму законности. Именно элемент самостоятельной рефлексии субъектов правоотношений по поводу своего поведения вносит серьезный вклад в устойчивость правопорядка – реализацию его главной формальной характеристики.
Во-вторых, важной характеристикой законности является «вплетенность» в нее важного обеспечительного инструмента – правового принуждения. Правовое принуждение, представляющее собой совокупность мер, направленных на обеспечение исполнения участниками правоотношений требований действующего права, ассоциируется в первую очередь с принуждением государства. Действительно, меры принудительного характера наиболее актуализируются в рамках функционирования государственного правопорядка, с целью обеспечения исполнения требований норм юридического права государства. Это объясняется, во-первых, сегодняшним доминированием данной формы права, во-вторых, заочно общепринятой доктриной о монополии государства на применение силы принудительного воздействия. Вместе с тем, элементы правового принуждения можно наблюдать в механизме функционирования практически всех форм права. Так, например, принуждение к исполнению норм обычного права имеет место в правопорядке гражданского общества (с помощью различных мер общественного воздействия), а институт бойкотирования и санкций в международном праве также свидетельствует о наличии механизма правового принуждения к исполнению действующих норм и в рамках международного правопорядка. Предельно наглядно и конкретно механизм принуждения в международном праве описал И. Валерстайн, рассказав об экономическом и политическом давлении (при помощи правового обеспечения таких манипуляций) «сильных» государств на «слабых», основанном на создании выгодной для первых структуры международной торговли и обеспечения прихода к власти в «слабых» странах удобной для «сильных» политической элиты: «сильные государства оказывают давление на слабых и не позволяют им закрывать границы на пути продвижения факторов производства, выгодных фирмам сильных государств. Отношения строятся таким образом, что слабые государства не могут рассчитывать на взаимность в ответ. Так, в ходе дебатов по вопросам мировой торговли Соединенные Штаты и Европейский Союз постоянно требуют от остальных государств открыть свои границы их товарам и услугам. Но сами они вовсе не собираются распахивать свои границы навстречу сельхозпродукции и текстилю из стран периферии, которые составят серьезную конкуренцию их собственной продукции. Сильные государства могут позволить себе привести к власти в слабых государствах приемлемых для них людей, которые позже вместе с ними будут давить слабые государства, и добиваться, чтобы те придерживались политического курса, удобного сильным государствам»96. Также не являются исключениями, относительно обеспечения требований права принуждением, корпоративная или групповая среда, где максимальная узость интересов членов группы в которой действует групповое право, взятое в конкретности своего существования, делает принуждение максимально эффективным и безапелляционным. Вероятно, лишь на уровне индивидуального права, не может идти речь о правовом принуждении, а лишь, скорее, о самопринуждении.
В-третьих, законность является переменной величиной. Сложно представить «абсолютную законность» (по крайней мере в условиях современного политически организованного общества), а именно состояние, при котором требования позитивного права реализуются повсеместно и безукоризненно. Однако, именно такое гипотетическое состояние является ориентиром для субъектов, формирующих и контролирующих правопорядок. Ориентация на любое другое состояние законности неизбежно влечет за собой планомерное снижение ее уровня и дестабилизацию правопорядка.
Важным является адекватное понимание законности как явления, отграничение его смысла от смежных категорий, таких как «право» и «правопорядок». Законность выражает лишь формальную результативность нормативного строя права, является выражением формального основания правопорядка. Понятие законности не включает в себя содержательные характеристики, такие как справедливое качество правопорядка, его гуманистический и демократический потенциал, то есть не связана с легитимностью правового порядка. По состоянию законности можно судить лишь о качестве проведения в жизнь требований позитивного права. Поэтому утверждения некоторых ученых о том, что «внедрение правовых норм в систему общественных отношений, достижение массового правомерного поведения и правовой результативности в условиях тоталитарных режимов происходят вне законности»97 не соответствуют действительности. Напротив, тоталитарные режимы зачастую отличаются значительно более высоким уровнем законности, по сравнению с режимами демократическими. Это показатель того, что формальные основания правопорядка могут компенсировать, но лишь отчасти, недостаточность содержательных оснований. Более того, в ряде случаев, тоталитарная власть вполне легитимна, что в совокупности с традиционно высоким уровнем законности делает правопорядок в тоталитарном государстве не только устойчивым, но и полноценно действительным.
Соотношение содержательных и формальных оснований правопорядка
Некоторые положения, которые необходимо рассмотреть в рамках настоящего параграфа уже были затронуты в ходе исследования. Однако, концептуальная значимость вопроса о соотношении содержательных и формальных оснований правопорядка обязывает, на наш взгляд, завершить исследование подробным анализом особенностей взаимосвязи рассматриваемых условий его действительности.
Концептуальное значение поднятой проблемы связано с тем, что исследование оснований правопорядка, рассмотрение их с точки зрения деления на формальные и содержательные, в принципе имеет смысл ради поиска оптимальной модели их соотношения, как для выстраивания целостной теории правопорядка, так и для оказания содействия правовой практике. Конечно, определение наилучшего соотношения в прямом смысле бессмысленно и невозможно. Однако, на наш взгляд, существуют некоторые особенности взаимосвязи формальных и содержательных оснований и их понимание может способствовать продвижению на пути к лучшему правовому порядку.
Далее будут рассмотрены различные варианты соотношения формальных и содержательных оснований правопорядка, как правило в их асимметричности, обусловленной теми или иными обстоятельствами правового или неправового характера. Вместе с тем, ведя речь об условном правопорядке, отвлеченной теоретической модели правовой организации общества, не следует отдавать предпочтение той или иной категории оснований. В системе «гармония – порядок – режим», первое и третье являются крайностями общественной жизни132, и одновременно крайностями в превалировании содержательных (в первом случае) и формальных (в третьем) оснований. Порядок, как сочетание естественного и искусственного, обретает качество действительности, балансируя между указанными «полюсами».
Следует отметить, что тяготение к гармонии или режиму – двум противоположным полюсам организации общественной жизни обусловлено право-культурными или право-идеологическими особенностями общества. Всем известны примеры практики установления строго формализованного порядка, тяготеющего к режиму, где право используется как средство подчинения его субъектов предельной регламентации социальных отношений. Существуют, однако, и обратные примеры. Один из них очень удачно приводят немецкие компаративисты, говоря о правовой системе стран Дальнего Востока: «В этих странах право играет вспомогательную, подчиненную роль; оно направлено на обеспечение социального порядка и используется лишь в самых крайних случаях. Социальная гармония ощущается там как часть общей гармонии, модель которой наличествует в природе и в мировом порядке. Право с его сухой логикой и внешним принуждением представляет собой лишь рудиментарный порядок, который более подходит варварским, нежели цивилизованным народам»133. Действительно, правопорядок в его позитивно-правовом выражении, то есть выстроенный на фундаменте формальных оснований, является результатом развития западного общества. Однако, сегодняшнему теоретическому дискурсу необходим пересмотр отношения к правопорядку. В условиях современного общества перестают быть актуальными прежние представления о границах, отделяющих правовые стандарты от элементов других форм организации общественной жизни. Именно поэтому сегодня наиболее актуально ставить вопрос не о соотношении правопорядка с иными видами порядков, равно как и не о различии правопорядков в контексте различного правопонимания (что также важно для теории), а о соотношении формальных и содержательных оснований интегративного правового порядка134.
В ходе исследования затрагивались вопросы, связанные с неоднозначностью проблемы укрепления правового порядка. Само понятие «укрепление» видится как целенаправленная деятельность по поддержанию чего-либо слабого, не обладающего достаточной силой. В этой связи, укрепление содержательных оснований представляется менее продуктивным, чем аналогичная процедура в отношении оснований формальных. Укрепление как вспомогательная деятельность имеет смысл в условиях определенности и согласованности в отношении содержания выстраиваемого порядка. С этой точки зрения неконструктивны попытки укрепления (в значении укоренения), например, правовых ценностей общества, поскольку механизм их выработки естественен и предшествует любым процедурам, связанным с регулированием (включающим укрепление). Укрепление же устойчивого правового поведения (формального основания) в таком ракурсе выглядит более продуктивным и адекватным. Однако, ранее были обоснованы и другие подходы, подразумевающие возможность деятельности по укреплению содержательных оснований.
Значение формальных и содержательных оснований различно в зависимости от объективных факторов, характеризующих текущее состояние общества. Так, в неординарных, кризисных условиях, на первое место выходят рациональные основания, призванные «точечно» влиять на правовые процессы с целью их оптимизации и стабилизации социальных процессов. Например, текущая ситуация, связанная с неблагоприятной эпидемиологической обстановкой в большинстве стран мира, продемонстрировала значимость правовых стратегий в нормализации различных аспектов жизни общества.
Значение формальных и содержательных оснований также зависит от уровня (стадии) развития общества, а значит и его правопорядка. В условиях становления нового общества (например, после смены определенного политического режима или социально-экономической переориентации) особое внимание необходимо уделить вопросам формирования фундаментальных, то есть идейно-ценностных оснований правопорядка, на основе которых будут выстроены основания формальные и с которыми будут согласовываться рациональные. Однако, данный процесс требует предельно ответственного и взвешенного подхода, как и в любой деятельности, направленной на изменение каких-либо фундаментальных основ. Так, например, достаточно «вульгарным» образом происходила идейно ценностная переориентация российского общества во время социально экономических, политических, культурных и прочих преобразований, связанных с распадом Советского Союза в конце минувшего столетия.
Результатом явился серьезный кризис во всех перечисленных областях, отразившийся на правопорядке, состояние которого было почти беспрецедентно удручающим. Безусловно, эти процессы представляли собой реакцию на «грубое» внедрение ценностей и идеологии, которые, по-нашему убеждению, на тот период, не готова была воспринять большая часть общества.