Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Предпосылки создания и общая характеристика дхармашастр как источников нормативного регулирования общественных отношений в Древней Индии II в. до н. э. – V в. н. э. 16
1.1. Религиозный контекст эпохи создания дхармашастр в Древней Индии II в. до н. э. – V в. н. э. 16
1.2. Политические предпосылки создания дхармашастр в Древней Индии II в. до н. э. – V в. н. э. 31
1.3. Социально-экономические условия появления дхармашастр в Древней Индии II в. до н. э. – V в. н. э. 40
1.4. Общая характеристика дхармашастр как источников нормативного регулирования в Древней Индии II в. до н. э. – V в. н. э. 46
Глава 2. Религиозно-этические основы государственной власти, общественного устройства и права в дхармашастрах II в. до н. э. – V в. н. э. 62
2.1. Представления о государственной власти и статусе царя в дхармашастрах Ману, Яджнавалкьи и Нарады 62
2.2. Религиозно-этические основы социально-правового неравенства в брахманской концепции варнового устройства древнеиндийского общества 74
2.3. Религиозно-нравственные основания права в дхармашастрах Ману, Яджнавалкьи и Нарады 88
Глава 3. Основы правового регулирования общественных отношений в дхармашастрах Ману, Яджнавалкьи и Нарады. Особенности правотворческой техники 101
3.1. Особенности правовой регламентации имущественных отношений в дхармашастрах Ману, Яджнавалкьи и Нарады 101
3.2. Брачно-семейные и наследственные отношения в дхармашастрах Ману, Яджнавалкьи и Нарады 120
3.3. Регулирование уголовных правоотношений в дхармашастрах Ману, Яджнавалкьи и Нарады. Категории “грех” и “преступление” 133
3.4. Судоустройство и судопроизводство в дхармашастрах Ману, Яджнавалкьи и Нарады: основные принципы и институты 147
3.5. Особенности правотворческой техники в дхармашастрах Ману, Яджнавалкьи и Нарады 163
Заключение 174
Список литературы 185
- Политические предпосылки создания дхармашастр в Древней Индии II в. до н. э. – V в. н. э.
- Представления о государственной власти и статусе царя в дхармашастрах Ману, Яджнавалкьи и Нарады
- Особенности правовой регламентации имущественных отношений в дхармашастрах Ману, Яджнавалкьи и Нарады
- Особенности правотворческой техники в дхармашастрах Ману, Яджнавалкьи и Нарады
Политические предпосылки создания дхармашастр в Древней Индии II в. до н. э. – V в. н. э.
Политическая история Древней Индии II в. до н. э. – V в. н. э. – это история междоусобной борьбы за господство на индийской территории местных династий, их столкновений с иноземными захватчиками и соперничества последних друг с другом. На несколько веков Древняя Индия превратилась в политическую арену, на которой беспрестанно сталкивались интересы различных народов.
Около 232 г. до н. э. умирает самый яркий представитель правящей в Индии на протяжении двух веков династии Маурьев – Ашока. Ему удалось создать первое на территории Индостана крупное политическое образование, объединившее обширные территории. Правление Маурьев было отмечено положительными изменениями во всех сферах жизни древнеиндийского общества. Так, возникли и получили оформление институты системы государственного управления, которые были восприняты последующими поколениями. В период правления Ашоки в результате проводимой им политики укрепился буддизм, получили развитие иные неортодоксальные учения, были созданы научные и политические трактаты, произведения религиозной литературы и эпос. В рассматриваемую эпоху Индия активно устанавливала контакты с внешним миром, особенно с западными странами, что способствовало их более близкому взаимному знакомству.
В последние годы своей жизни Ашока был лишен власти в результате заговора, организованного его внуком Сампади и министрами. Наследники Ашоки вступили в борьбу за право престолонаследия. Однако ни одному из них не удалось сохранить единство империи, которая начала постепенно распадаться. В течение 50 лет после смерти Ашоки его преемники правили в Магадхе до 180 г. до н. э., когда власть в результате государственного переворота захватил военачальник последнего маурийского царя Брихадратхи – Пушьямитра.
Пушьямитра основал новую династию Шунгов. Ему удалось какое-то время удерживать в своей власти значительную часть территории Северной Индии. Остальные земли после распада империи Маурьев не признали власти Шунгов и продолжили своё существование в качестве независимых государственных образований, ряд из которых Пушьямитре всё же удалось позднее вернуть под свой контроль1.
На последние годы правления Пушьямитры (около 144 г. до н. э.) приходится первое за всю историю послемаурийского периода вторжение на территорию Северной Индии иноземных захватчиков. Ими стали греко-бактрийцы («яваны» в индийской литературной традиции).
Греко-Бактрийское царство возвысилось на территории Средней Азии в середине III в. до н. э., примерно в одно время с Парфией. Территории Греко-Бактрийского и Парфянского царств в конце IV в. до н. э. входили в качестве сатрапий в состав державы Александра Македонского, а позднее стали составными частями возникшего на развалинах империи Александра государства Селевкидов. Однако по мере ослабления селевкидской державы набирали мощь отдельные её территории. И примерно в одно и то же время о своей независимости от Селевкидов объявили Бактрия и Парфия.
Основателем могущества Греко-Бактрийского царства стал Эвтидем. Свергнув между 235 и 230 гг. до н. э. наследника первого царя независимой Греко-Бактрии Диодота I, Эвтидем предпринял успешную экспансию в сторону горной системы Гиндукуш, заняв северо-западные области Индии. Преемник Эвтидема, его сын Деметрий I около 175 г. до н. э. продвинулся ещё дальше, вглубь Индии. Центром Греко-Бактрийского царства стал Пенджаб.
Воспользовавшись длительным отсутствием царя Деметрия I, узурпатор Эвкратид провозгласил себя правителем Бактрии. Его преемники пересекли Гиндукуш, захватили долину Кабула и Таксилу. Индийские владения греков были поделены на несколько небольших царств: одними – на северо-западе Индии и в долине Кабула – управляли Эвкратиды, другими – царствами Пенджаба – управляли наследники Эвтидема.
Позднее индийские владения Эвтидемов переходят ко внуку Деметрия I – Менандру. Страбон свидетельствует о том, что «греки Бактрии, в особенности Менандр, подчинили себе больше племен, чем Александр»1. Ни один из индо-греческих правителей, правивших после Менандра, не смог подчинить себе столь значительные территории. Менандр завоевал Гандхару (в том числе, Таксилу), после чего распространил свою власть и на другие территории, вплоть до Свата и далее на юг, до Пенджаба, а около 130 г. до н. э. он сумел достичь столицы государства Шунгов – Паталипутры – и разрушить её.
Несмотря на то, что успехи греко-бактрийцев в Индии были довольно значительны, твёрдо закрепиться здесь им не удалось по причине начавшихся между ними раздоров, что вынудило их покинуть захваченные области и повернуть обратно. Однако внутренние разногласия были не единственной причиной их ухода. Значение сыграла и напряженная внешнеполитическая обстановка, связанная с неоднократными попытками Парфии отторгнуть территории Бактрии. Вместе с тем, власть династий мелких индо-греческих правителей сохранялась на территории Северо-Западной Индии (особенно в областях Гиндукуша) довольно долго. Стремясь к расширению границ своих владений, они вели между собой постоянную борьбу.
Примерно к 106 г. до н. э. относится посольство греческого посла Гелиодора ко двору индийского царя Бхагавата Шунги в его резиденцию в Видише от правящего на тот момент в Таксиле царя Антиалкида. Данный факт даёт основание сделать вывод о том, что к тому времени произошла стабилизация отношений между Шунгами и греками.
Пушьямитра Шунга правил 36 лет. За исключением Бхагавата, преемники Пушьямитры занимали трон непродолжительное время, что свидетельствовало о внутренней нестабильности государства Шунгов и его приближающемся упадке. Последним представителем династии Шунгов был Дэвабхуми.
Правление Шунгов продолжалось в течение 112 лет, после чего их примерно в 68 г. до н. э. сменили Канвы. Сохранились лишь незначительные сведения о царствовании данной династии. Известно, что общий срок их нахождения у власти составил 45 лет, при этом некоторые территории, ранее входившие в состав шунгской державы, отказались признавать их власть.
Вторая половина II в. до н. э. отмечена начавшимся проникновением во владения греко-бактрийских правителей на юге Средней Азии племен из юго западных районов Восточного Туркестана (территории, находящиеся относительно Бактрии на востоке). Непосредственно в истории Индии суждено было сыграть роль племенному объединению саков (шаков, или среднеазиатских скифов).
Восточноиранские племена саков продвигались в двух направлениях: юго-западном и юго-восточном. Западная ветвь саков превратилась в серьезную угрозу для Парфянской державы, и два парфянских царя (Фраат II и его дядя и преемник – Артабан II) (ок. 138-123 гг. до н. э.) погибли в борьбе с ними. Но всё же позднее саки были оттеснены в Дрангиану, или Сакастан (территории, расположенные на границе современных Ирана и Афганистана).
Восточная ветвь саков около 120 г. до н. э. направилась на юг горными перевалами Памира и Гиндукуша и проникла в Кашмир и Гандхару. Далее часть из них двинулась по долине реки Инд на юг.
На северо-западе Индии, где находились небольшие владения индо-греческих правителей, племена саков, как полагают историки, первоначально признали их господство. Но вскоре, им удалось добиться независимости от индо-греческих государств и создать самостоятельные «индо-сакские» политические образования, наиболее крупным из которых стало государство, образованное царем Мауэсом. Известно, что Мауэс завоевал Таксилу примерно около 80 г. до н. э., а через несколько десятилетий в Северной Индии окончательно рухнула власть греков. Во владения Мауэса входили земли Арахосии, Синда, Гандхары, Западного Пенджаба. Преемнику Мауэса – Азу I – удалось ещё более расширить границы государства, присоединив район Матхуры.
Спустя несколько десятилетий, сакские цари Северо-Западной Индии разделили судьбу греков – на смену Мауэсу, Азу и преемнику последнего – Азилису – пришли новые – индо-парфянские – правители. В конце I в. до н. э. – начале I в. н. э. им удалось установить власть над отдельными областями в Северной Индии. Наиболее известный индо-парфянский правитель – Гондофар (годы правления – 20 (21) – 45 (46) гг. н. э.), – отвоевав часть индо-греческих территорий, укрепился в Гандхаре. Перенеся столицу своего царства в Таксилу, он принял титул «великого царя царей». В его владения, по предположению историков, входили Гандхара, Арахосия и Систан, причем ряд областей находился лишь в формальном подчинении. Про преемников Гондофара имеется крайне мало сведений. Известно, в частности, то, что они оказались втянутыми в постоянные междоусобицы. Об одном из последних индо-парфянских царей – Пакоре – имеются сведения, что территория его государства включала лишь области Систана.
Представления о государственной власти и статусе царя в дхармашастрах Ману, Яджнавалкьи и Нарады
Раздел дхармашастр, который объединяет в себе нормы, регламентирующие образ жизни царя – его раджадхарму, – включает в себя представления о происхождении царской власти, о статусе царя, а также об элементах (или членах) государства.
Согласно представлениям, изложенным брахманами в дхармашастрах, царь был ниспослан на землю богами для установления всеобщего порядка. Содержание теории происхождения царской власти таково: «Когда люди, не имеющие царя, рассеялись во все стороны от страха, Владыка создал царя для охраны всего этого мира, извлекши вечные частицы Индры, Анилы, Ямы, Солнца, Агни, Варуны, Луны и Владыки богатств»1. Думается, что представления о царе как гаранте порядка, мира и справедливости, появляются в дхармашастрах неслучайно, ведь именно в этот период на территории Древней Индии царили анархия, грабежи и насилие. В образе посланного свыше царя отразилось стремление брахманов побороть беззаконие: «Царь – воплощение восьми хранителей мира: Сомы, Агни, Солнца, Анилы, Индры, владык богатств и воды и Ямы»2; «Для всех неуклонно следующих присущей им дхарме, для варн и различных ащрам царь создан как охранитель»3.
Царь считался превосходящим все живые существа и назывался «великим божеством с телом человека»4: «Разве царь не божество, если по его слову нечистый человек немедленно становится чистым, а чистый – нечистым? Не бывают запятнаны грехом дваждырожденные, которые получают дары от царя, обладающего неизмеримым блеском, чья божественная природа им известна», «в этом мире восемь священных драгоценностей… восьмая – царь»1.
Божественная природа царской власти требовала от его носителя ведения достойного богов образа жизни, что предполагало совершение различных благодеяний для своей страны, проявление милости к старшим, ученым, слугам, подавление врагов2.
Интересно, что в Артхашастре Каутильи, политико-правовые представления которой были заимствованы брахманами при составлении дхармашастр, излагается несколько отличная, светская по своему духу, точка зрения на происхождение царской власти, которую мы встречаем, в частности, в одном из произведений индийского эпоса – поэме «Махабхарата»3.
Миф о происхождении царской власти, изложенный в главе 13 книги 1 КА гласит: «Люди, одолеваемые обычаем рыб (когда большие рыбы пожирают малых), сделали Ману, сына Вивасвана, царем и определили шестую долю зерна и десятую долю товаров и золота как его (царя) долю. Этим поддерживаемые цари доставляют подданным безопасность обладания имуществом. Налагая на подданных наказания, цари устраняют (совершение) ими злодеяний, чем и доставляют им безопасность обладания имуществом. Поэтому даже лесные отшельники отдают шестую долю собранных ими колосьев, говоря: „Это доля того, кто нас охраняет”»4.
Таким образом, в контексте данного мифа, поступающие в царскую казну налоги, а также часть религиозных заслуг подданных (например, религиозные заслуги отшельников) являются платой, получаемой царем за предоставляемую подданным и их имуществу защиту. Царь, собирающий налоги, но не обеспечивающий защиту подданных, приравнивается к вору5.
Изложенная концепция говорит о том, что автор Артхашастры придерживался одной из древнейших версий договорной теории происхождения государственной власти, которая в Европе связана с именами Дж. Локка, Д. Дидро, Гоббса, Ж. Руссо. Подобные соображения высказывались, в частности, К. Р. Джаясвалом, Дж. В. Спеллманом, Р. С. Шармой1, А. Бэшемом2. В то же время, по мнению К. Д. Никольской, идея «договора» между царем и его подданными, изложенная в Артхашастре, не имеет ничего общего с идеями европейских мыслителей: «Основой для подобного рода отношений между царём и его подданными являются не “рациональные политические соображения”, а архаические отношения дара (на ранних этапах развития общества реализующиеся в предоставлении за службу пищи – pinda, представления о которой в более поздний период приобретают символический характер). Царь, в данном случае, выступает в качестве универсального “дарителя”, дар которого соотносится на разных этапах развития общества с благами разного рода – от дождя и урожая, до защиты и материального достатка»3.
Несмотря на светский характер самого источника – Артхашастры – её составитель Каутилья осознавал, что легенды о божественном происхождении царской власти способствовали утверждению её незыблемости, а потому в, на первый взгляд, светской, концепции происхождения царской власти появляются «мистические» элементы. Во-первых, согласно указанной теории, в качестве первого царя был избран мифический персонаж Ману. Во-вторых, утверждалось, что царь выполняет на земле функции богов, а потому проявление неуважения к нему должно влечь за собой наказание не только со стороны светской, но и со стороны божественной власти. Закрепление за царем статуса наместника богов на земле имеет место в следующем положении: «Цари – это наместники Индры и Ямы, они олицетворение гнева и милости. Кто ими пренебрегает, того касается божеское наказание. Поэтому нельзя пренебрегать царями»4.
Статус царя, по смыслу дхармашастр, всецело определялся его дхармой (раджадхармой), которая заключалась в охране подданных, что, в свою очередь, выражалось в двух аспектах. В первую очередь, царь как главное должностное лицо в государстве должен был решать вопросы внутренней и внешней политики, что выражалось в осуществлении им административных (назначение чиновников), финансовых (сбор налогов в казну) и военных (оборона страны и участие в сражениях во время войны) функций.
Вместе с тем, роль царя, согласно представлениям учёных-брахманов, не исчерпывалась лишь исполнением государственно-политических функций, но также касалась заботы об образе жизни своих подданных, что выражалось в обеспечении царем исполнения каждым подданным своей дхармы в рамках соответствующей варны и ашрамы. Царю вменялось в обязанность «направить тех, что сошли со своего пути»1, поскольку следование каждым подданным своей дхарме, согласно представлениям необрахманизма, являлось залогом процветания страны и обеспечения, в целом, мирового порядка2. Царь, таким образом, мыслился гарантом порядка и гармонии не только в обществе и государстве, но и в мире в целом. Неисполнение кем-либо из подданных предписанной ему дхармы свидетельствовало о том, что царь нарушает свою раджадхарму, поскольку, в соответствии с ней, он не имел права допустить отклонения от дхармы кем-либо из представителей варн. В связи с тем, что царь, являясь охранителем и защитником подданных, собирал с них за это плату (налоги), он должен был нести ответственность в случае, если спокойствие подданных будет нарушено кем-то, кто, по небрежности царя, отклонившись от дхармы, совершит проступок. Эта ответственность выражалась в том, что часть вины нарушителя дхармы переходила на царя, что являлось весьма нежелательным бременем для последнего, поскольку влекло различные неблагоприятные последствия религиозного характера, как-то: испытания мук ада, перерождение в следующей жизни в неодушевленный предмет или рождение статусом ниже по социальной лестнице и др1. Данное положение направлено было на то, чтобы стимулировать царя надлежащим образом исполнять свою дхарму, и тем самым, с одной стороны, избежать религиозного осквернения, а, с другой, обеспечить процветание общества и государства.
Вместе с тем, не только проступки подданных, но и их религиозные заслуги оказывали влияние на «карму» царя: «Шестую часть религиозной заслуги подданных приобретает царь, охраняющий в соответствии с законом, поскольку охрана подданных превыше всех дарений»2. Таким образом, «от всех деяний подданных, дурных или добрых, царь получает шестую часть»3.
Для того, чтобы царь мог нести подобную ответственность за своих подданных, он должен был сам обладать определенными личными качествами: «Весьма энергичным, щедрым, благодарным, почитающим старших, сдержанным, мужественным, родовитым, правдивым, честным, не медлительным, памятливым, без низких мыслей и лишенным грубости, исполняющим дхарму, не предающимся порочным страстям, умным, храбрым, сведущим в тайном, скрывающим свои слабости, сведущим в логике и учении о наказании, в учении о хозяйстве и трех Ведах следует быть царю»4. Особое значение придавалось владению ведическими знаниями: «Командования войсками, царскую власть, права наказания, господства над всем миром заслуживает только знающий учение Веды»5.
Особенности правовой регламентации имущественных отношений в дхармашастрах Ману, Яджнавалкьи и Нарады
Регламентация вещных отношений в дхармашастрах исходит из различия между такими категориями, как владение, пользование и собственность. О владении как фактическом обладании вещью упоминается при регулировании института залога без права пользования1. Категория «пользование» имеет место в контексте договора займа, когда речь идет о залоге, предметом которого разрешено было пользоваться2, а также в контексте «праман», или «юридического авторитета». «Праман» – это «юридический аргумент, оправдывающий в суде действие, совершенное его предъявителем; в частности, предъявление прамана в суде позволяет утверждать, что данное лицо имеет имущество в законном держании»3.
Дхармашастры называют три прамана: документ, свидетель и пользование. Праман был основанием приобретения права собственности – агамы. Причём «даже при наличии документа и при жизни свидетелей право собственности на то, что не находилось в пользовании, не является прочным, особенно в отношении недвижимости»4; «титул собственности ставится выше пользования, за исключением происходящего от предков. Но даже титул собственности не имеет силы там, где нет хотя бы незначительного пользования»5, «Где предъявляется лишь факт пользования, а нет никакого титула собственности, там законным основанием собственности служит титул, а факт пользования – не основание собственности»1. Пользование, которое не опирается на титул собственности, является незаконным2. Таким образом, для установления права собственности на вещь необходимы были два прамана: «пользование», то есть использование вещи по её назначению, извлечение из неё полезных свойств, и «документ» («титул собственности»).
Дхармашастрам известен институт давности владения. Так, если собственник в течение 10 лет «молча наблюдает», как его имущество публично используется другим лицом, то данное имущество по истечении названного срока становится собственностью пользователя3. Яджнавалкья 10-летний срок давности устанавливает лишь для движимого имущества, тогда как для недвижимости – 20 лет4. Имущество, переданное в качестве залога или вклада, имущество ребенка, женщины, царя, брахмана никогда не могло быть утрачено собственником вследствие его использования другим лицом5. Вместе с тем, дхармашастра Нарады содержит норму, согласно которой, по истечении 20 лет собственность утрачивается даже на вышеперечисленное имущество (за исключением имущества женщины и царя) при условии его публичного использования6.
Отличительной особенностью дхармашастры Нарады при регулировании вещных отношений является регламентация видов вещей. В зависимости от степени ритуальной чистоты, имущество делилось на три вида – белое, пестрое и черное, – каждое из которых включало в себя семь разновидностей. Напомним, что к белому имуществу относились приданое, имущество, приобретенное ученостью, мужеством, аскетизмом, имущество, полученное от ученика, за совершение жертвоприношений и доставшееся по наследству, к пестрому – брачный выкуп, имущество, приобретенное посредством ростовщичества, земледелия, торговли, ремесла, за службу и за оказанную услугу, к черному – взятка, выигрыш в результате игры в кости, то, что добыто мошенничеством, грабежом, обманом, заработано работой на посылках или получено от человека, находящегося в бедственном положении1.
Нарадой выделяются также двенадцать видов имущества в зависимости от того, какой варне разрешено было им владеть: «Общего для всех варн – три вида, остального девять видов»2, – здесь Нарада перекликается с Ману, где данный вопрос разбирается в контексте способов приобретения имущества в собственность3. Общим для всех варн, согласно Нараде, было имущество, полученное по наследству, в качестве дара и в качестве приданого жены. Брахман мог владеть имуществом, полученным в качестве милостыни, в виде платы за совершение жертвоприношения и в виде платы от учеников. За кшатрием признавалось право на владение тем, что было захвачено в сражении, на налоги и судебные штрафы. Вайшья мог владеть результатами своего труда от занятия земледелием, скотоводством и торговлей. Шудра имел право лишь на имущество, полученное «по милости» трех вышестоящих варн4.
Рассмотрение порядка правового регулирования обязательственных отношений позволяет сделать вывод о том, что шастры называют примерно одинаковый перечень условий, при которых сделка признается недействительной. Таковой будет считаться сделка, совершенная лицом, лишенным рассудка либо находящимся в состоянии опьянения, а также ребенком, стариком, неуполномоченным на совершение данного действия, под влиянием обмана, принуждения, лицом зависимым, сделка, совершенная несобственником без согласия собственника5.
Обязательственные отношения, согласно дхармашастрам, имели форму договоров займа, купли-продажи, найма, дарения, хранения, товарищества, перевозки, а также форму обязательств из причинения вреда. Основное внимание уделяется регулированию обязательственных отношений, вытекающих из договоров займа, купли-продажи, дарения и найма. Остановимся на их правовой характеристике подробнее.
Глава VIII дхармашастры Ману содержит 24 шлоки (140–162, 176, 177), посвященные регулированию отношений между кредитором и должником, этому же предмету правового регулирования Яджнавалкья уделяет 28 шлок (II. 37–64), а Нарада – 51 шлоку (1. 1–21, 87–114).
Из текстов шастр следует, что предметом договора займа могли выступать деньги, зерно, жидкости (масло), плоды, шерсть, одежда, вьючные животные, то есть как потребляемые, так и непотребляемые вещи1.
Договор мог быть срочным и заключенным на неопределенный срок2.
По критерию наличия или отсутствия платы или иного встречного предоставления за исполнение обязанностей по договору, договор займа являлся возмездным. Размер процента, на который имел право кредитор, определялся обычаем местности, в которой заключалось долговое обязательство, а в отсутствие такого обычая устанавливался в соответствии с шастрой3. Процент был фиксирован и зависел от того, было ли предоставлено обеспечение займа или нет. Если обеспечение займа отсутствовало, то кредитор имел право взимать 2%, 3%, 4% или 5% ежемесячно в зависимости от варны должника, при этом более высоким процентом облагались шудры, уплачивая 5%, затем вайшьи – 4%, для кшатрия размер процента составлял 3, а для брахмана – 24. При условии обеспечения займа залогом, размер процента по договору составлял 1,25% в месяц независимо от варновой принадлежности должника. Вместе с тем, допускалось взимать и 2% ежемесячно при условии, если кредитор «помнит дхарму добродетельных людей»5. Кроме того, дхармашастры перечисляют четыре вида процентов («каика», «калика», «карита» и «чакравриддхи»)6, установление которых в договорных отношениях сторон осуждалось в силу их кабального характера1.
Дхармашастры устанавливают правило, согласно которому долг не мог возрастать бесконечно: «Процент по денежной ссуде и долг, внесенные вместе, не могут превышать удвоенной суммы долга; для зерна, плодов, шерсти и вьючных животных – не могут превышать упятеренной»2. Согласно Яджнавалкье и Нараде, если предметом договора выступали деньги, зерно или одежда, то долг мог возрасти лишь вдвое, втрое и вчетверо соответственно, если масло, то в восемь раз3. В дхармашастре Нарады не ограничивается прирост на хлопок, нити, кожу, закваску, оружие, металлы, кирпичи, ведь «так сказал Ману Праджапати»4.
Дхармашастра Ману, в отличие от дхармашастр Яджнавалкьи и Нарады, предусматривает регулирование ситуации, при которой должник предпринимает займ во второй раз, не погасив при этом в установленный срок прежнего долга. В этом случае, условием повторного займа будет являться полная выплата процентов по первому договору, после чего процент на тело прежнего займа перестанет начисляться. В случае же неуплаты процентов при возобновлении займа, процент на тело прежнего займа продолжит начисляться и будет включен в сумму нового долга5.
Согласно шастрам, кредитор имел право добиваться уплаты долга любым возможным способом: дхармой (то есть дружескими уговорами, напоминая о дхарме, о морально-нравственном долге), обманом (например, путем получения от должника какой-либо ценной вещи во временное пользование и отказа вернуть её до возврата долга6), путем обычая (историки затрудняются в объяснении значения данного способа, предполагая, что речь может идти об обычае объявления кредитором голодовки для себя, своих детей или слуг, чтобы должник боялся наступления смертельного исхода1), посредством применения силового принуждения к должнику (например, схватив должника, привести его в свой дом и удерживать до тех пор, пока тот не возвратит долг) и, наконец, путем обращения в суд2. Применяя принуждение по отношению к должнику, кредитор не становился преступником, и в отношении него не могло быть возбуждено судебное разбирательство, тогда как должник, обращающийся к царю с жалобой на кредитора, пытающегося вернуть предмет займа силой, подвергался штрафу и принудительному взысканию долга3.
Особенности правотворческой техники в дхармашастрах Ману, Яджнавалкьи и Нарады
В процессе исследования дхармашастр обращает на себя внимание тот факт, что в отличие от текста шастры Ману, текст Яджнавалкьи, а в ещё более значительной степени Нарады, становится более ясным, точным, изменяется его структурная организация в сторону большей последовательности в расположении элементов, он приобретает единство и внутреннюю логику. Другими словами, можно говорить о предпринимаемых брахманами-составителями попытках применения правил юридической техники1.
Обратимся к порядку расположения правового материала в тексте шастр. Правовые предписания излагаются во всех трёх шастрах согласно 18-ти поводам судопроизводства. Однако порядок расположения поводов во всех шастрах различается, что связано с особой логикой каждого из составителей. Так, поводы, посвященные договору купли-продажи, у Ману, с юридико-технической точки зрения, располагаются без какой-либо связи друг с другом: за «продажей несобственником» следует «соучастие в торговом или ином объединении», далее «неотдача данного», после чего «неуплата жалования», «нарушение соглашения» и, наконец, «отмена купли-продажи». У Яджнавалкьи так же поводы, относящиеся к купле-продаже, рассредоточены по книге «Судопроизводство» независимо друг от друга, и, наконец, у Нарады все посвященные данному вопросу поводы располагаются друг за другом, что свидетельствует о стремлении составителя шастры систематизировать материал по предмету правового регулирования.
Кроме того, в шастре Нарады, по сравнению с Ману и Яджнавалкьей, имеет место перераспределение нормативного материала между отдельными поводами. Так, правовой материал в рамках повода, именуемого у Ману и Яджнавалкьи «спор хозяина и пастуха», включает в данных шастрах вопросы правового регулирования оплаты труда пастуха, его права и обязанности, а также вопросы обязательств из причинения вреда (потрава посевов). У Нарады представленный материал подвергается перераспределению: нормы, касающиеся оплаты труда пастуха и его прав и обязанностей, теперь излагаются в разделе, посвященном договорам личного найма («неуплата жалования»), а вопросы, связанные с потравой поля, попадают в раздел «поземельная тяжба» вместе со спором о границе, который у Ману и Яджнавалкьи выступает самостоятельным поводом судопроизводства. В этой же связи отметим, что регулирование отношений с публичной женщиной у Яджнавалкьи располагается в разделе про брачно-семейные отношения, тогда как у Нарады помещается в раздел про личный найм, и приобретает форму договора найма публичной женщины.
Положения такого повода судебного разбирательства, как «дхарма мужа и жены», у Ману рассредоточены между III и IX главами, то есть не в полном объеме входят в раздел о судопроизводстве. Кроме того, у Ману, как и у Яджнавалкьи, в отдельный повод судебного разбирательства выделено «прелюбодеяние». Яджнавалкья не рассматривает отношения между супругами в качестве повода судопроизводства, помещая материал по данному предмету в первую главу, посвященную «Праведному поведению». Нарада, в отличие от своих предшественников, содержит такой повод, как «союз мужчины и женщины», органично объединяя в его рамках весь материал, рассредоточенный у Ману и Яджнавалкьи по разным главам, включая, в том числе, вопросы прелюбодеяния.
Таким образом, реструктурированный по сравнению с Ману и Яджнавалкьей материал Нарады выглядит, с юридико-технической точки зрения, логически более последовательным и систематизированным.
Последовательная дифференциация правового материала в тексте шастр достигается путём его деления на общую и особенную части. Изложение правовых глав шастр начинается с регулирования общих вопросов судопроизводства, касающихся статуса и полномочий судей, порядка судебного разбирательства, после чего следует регламентация отдельных вопросов в рамках каждого из поводов судопроизводства.
Та же логика изложения материала характерна для отдельных глав дхармашастры Нарады, где вслед за общими нормами, следуют нормы специальные. Так, в главе 1, где речь идёт, в том числе о доказательствах, сначала излагаются общие положения о них, а затем следует регламентация каждого вида доказательства в отдельности (пользование, документ, свидетели, клятвы, ордалии); глава 6 шастры Нарады, посвященная договорам личного найма – «о невыплате жалования», – начинается с изложения общих для всех регулируемых в данной главе договоров правил, после чего регламентируются особенности каждого вида договора найма; в главе 15–16, посвященной оскорблению, сначала излагаются общие правила об обоих видах оскорбления (словом и действием), затем располагаются нормы, регламентирующие отдельно вопросы оскорбления словом и отдельно действием.
Отметим, что в отличие от Ману и Яджнавалкьи, где нормы всех поводов судопроизводства располагаются друг за другом посредством сквозной нумерации, у Нарады каждому поводу посвящена отдельная глава, причем каждая начинается со статьи, содержащей общую характеристику соответствующего повода: «Какой долг должен быть возвращен и какой не должен, кем, когда и каким образом, а также правила получения и возвращения долга – эта тема именуется “о неуплате долга”»1; «Когда кто-либо передает на хранение другому своё имущество, полностью ему доверяя, судебное дело по такому поводу называется «”о депозите”»1; «Когда торговцы и т.п. совместно ведут дела, то судебное дело, возникающее в связи с этим, именуется “о совместном предприятии”»2; «Когда кто-либо отдав имущество не так, как следует, желает вернуть его обратно, судебное дело по такому поводу именуется “о непередаче того, что отдано”»3 и др.
Теперь обратимся к юридико-техническим приемам и средствам выражения содержания правового материала в шастрах. Прежде всего, обращает на себя внимание логика построения содержательной составляющей текстов шастр.
При изучении текста дхармашастры Ману мы неоднократно сталкиваемся с нарушениями логики изложения материала. Так, регламентация отношений, вытекающих из договора займа, разрывается двумя шлоками, посвященными вопросам перевозки4. Регламентация вопросов купли-продажи товара, закончившись 203-ей шлокой VIII книги, продолжаются в 222 и 223 шлоках этой же книги, будучи разъединены нормами, посвященными двум поводам судопроизводства – «О неуплате жалования» и «О нарушителях общинного порядка (нарушение соглашения)»5.
Шлоки 205 и 224 книги VIII дхармашастры Ману также касаются одного и того же предмета регулирования, а именно правовых последствий для лица, выдающего девушку замуж и предварительно сообщившего либо не сообщившего о её недостатках. Между тем, данные шлоки так же разрываются другими поводами судопроизводства.
Кроме того, нормы у Ману не во всех случаях группируются по предмету правового регулирования. Например, вслед за нормами о договоре купли-продажи располагаются положения о порядке выдачи девушки замуж за вознаграждение. В данном случае речь идёт, вероятно, об одной из форм брака – браке-сделке, где девушка выступала в роли товара. Следовательно, расположение норм брачно семейного права именно в данной части текста обусловлено аналогией с нормами о купле-продаже товара1.
Характерны для текста дхармашастры Ману повторы и коллизии: «В каком виде человек вручает какую-либо вещь в руки другого, в том же виде она должна быть получена обратно собственником; как вручено, так должно быть и возвращено. Каким вклад был дан кем-либо в присутствии свидетелей, таким он и должен оказаться при возвращении; лгущий подлежит штрафу. Если что-либо дано наедине или получено наедине, наедине же должно быть возвращено: как вручено, так должно быть и возвращено»2; «Не братья, не родители, а сыновья получают собственность отца; собственность бездетного сына получает отец, а также братья. Матери полагается получать наследство бездетного сына; в случае смерти матери пусть имущество получает мать отца»3 и др.
В отличие от Ману, Яджнавалкья, а ещё более Нарада, стремятся объединить нормы по предмету правового регулирования: у них мы не обнаружим характерной для Ману ситуации, при которой регламентация одного повода судопроизводства прерывалась бы изложением другого предмета разбирательства и продолжалась в другой части текста.
Кроме того, по сравнению с Ману, характер изложения материала у Яджнавалкьи, а особенно у Нарады, отличается четкостью, лаконичностью. Дхармашастра Нарады содержит только самые ключевые правила, касающиеся регулирования того или иного предмета, исключая все те положения, которые не имеют к нему непосредственного отношения. Проиллюстрируем это на примере такого повода судопроизводства, как «О продаже несобственником».