Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Нормы международного права в правовой системе Российской Федерации 16
I. О понятии национальной и международной правовых систем 16
II. Место и роль норм международного права в правовой системе РФ 28
III. Источники международного права и источники права РФ 44
IV. Соотношение юридической силы норм международного и российского права 57
Глава 2. Правовые и организационные основы действия норм международного права в правовой системе РФ 84
I. Юридические условия действия 84
II. Виды отсылочных норм и их влияние на действие норм международного права 104
III. Организационное обеспечение норм международного права 118
IV. Федеральный, региональный и местный уровни 137
Глава 3. Практические аспекты действия норм международного права в правовой системе РФ 146
I. Формы действия 146
II. Самоисполнимые и несамоисполнимые нормы 171
III. О методике применения норм международного права 178
Заключение 181
Приложение 188
Источники 192
- Место и роль норм международного права в правовой системе РФ
- Юридические условия действия
- Федеральный, региональный и местный уровни
- Самоисполнимые и несамоисполнимые нормы
Место и роль норм международного права в правовой системе РФ
1. Одна из общих тенденций мирового развития — усиление взаимозависимости государств, как следствие — развитие их сотрудничества, расширение сферы и интенсификация международных отношений. Это, в свою очередь, влечет взаимодействие и сближение правовых систем. Правовая система в значительной мере зависима и играет обслуживающую роль. Ее задача — юридическое обеспечение функционирования определенной системы отношений. Какова степень совершенства самих отношений, такова степень развитости правового регулирования. Общая тенденция к взаимопониманию и сотрудничеству дает основания полагать, что взаимодействие правовых сие- [ тем будет усиливаться.
Многие исследователи отмечают сближение национальных правовых систем, более того — их взаимопроникновение, развитие в одних системах элементов, которые являются ведущими в других системах. Более высоким уровнем отношений национальных правовых систем является их международное взаимодействие, когда в одной системе придается юридическое значение нормам другой [см.: 3. С. 287-289;100]. В результате взаимодействия с "внешними" правовыми системами, взаимопроникновения образуются относительно самостоятельные правовые массивы (сегменты) в российской правовой системе [92а. С. 12].
Высшим уровнем является взаимодействие национальных и международной правовых cjicreM npH всех отличиях они имеют общую основу (и в том и в другом случае волю государства и его интересы), правовую природу, общие категории и принципы права. Взаимное тяготение, согласованность — закономерный этап их взаимодействия [24. С. 68-70; 39. С. 74-75]. Подчеркивают (Р. Давид), что в мире, где международные связи расширяются из года в год, важно создать для них прочную правовую основу. Государства должны выработать и принять в каждой области единообразные нормы. Международная унификация права — одна из важнейших задач времени [30. С. 31; см. также: 130а. С 38].
И это задача МП. Оно само есть продукт согласования политических и правовых позиций государств, а через них — и национальных правовых систем. Вместе с тем МП, в целом международно-правовая система являются основой интеграции на высшем уровне — взаимодействия, координации и сближения всех правовых систем современности.
2. Одно из проявлений сближения международной и национальных правовых систем — объявление норм МП составной частью внутригосударственной правовой системы. В частности, закрепление в Конституции РФ ч. 4 ст. 15 — весьма показательный пример такого сближения.
Конституция Российской Федерации 1993 г. впервые установила норму, содержащуюся в ч. 4 ст. 15: "Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы".
Важно подчеркнуть, что она закреплена не как "рядовая" конституционная норма, а в качестве нормы высшего порядка — общеправового принципа (для права России) и одной из основ конституционного строя РФ.
До этого советское и российское законодательство содержали лишь в различных актах отсылочные нормы и нормы о применении правил международных договоров в случае их коллизии с внутренним правом. Воплощение в Конституции СССР принципа добросовестного выполнения международных обязательств носило слишком общий характер, не создавало общей концепции соотношения и взаимодействия российского права с международным. Правовая система страны в целом не была настроена на нормальное повседневное соседство и действие норм международного права и внутреннего права.
Применение норм МП во внутригосударственной сфере отнюдь не было фрагментарным и случайным, а судебная практика мизерной, или "фактически отсутствовала", как порой отмечается в литературе [см. напр.: 64. С. 273; 59. С. 118]. Такое возражение обусловлено собственным (автора) изучением практики судов и органов юстиции разных регионов страны, организации в ряде министерств и ведомств исполнения международных договоров, а также периодическими обобщениями судебной практики, проводившимися министерством юстиции. Тем не менее вряд ли можно было говорить, что применение норм МП было устоявшимся и обычным процессом.
Соответственно, и теория МП в многолетней дискуссии о возможности или невозможности непосредственного действия норм МП в сфере внутреннего права не подвинулась к обогащению практики единой концепцией. По точному выражению Я. Броунли: "теоретические конструкции, вероятно, во многом затемнили реальную сторону дела" [18. С. 101].
Причем, интересно отметить a priori, что кажущиеся несовместимыми позиции сторонников трансформации и прямого действия норм МП не являются на самом деле столь абсолютно противоположными, более того — имеют ряд точек соприкосновения. Можно даже высказать предположение, что нет непреодолимых препятствий для сближения взглядов и понимания друг друга.
3. Само появление нормы ч. 4 ст. 15 Конституции РФ вызвало неоднозначные, порой противоречивые оценки. А. Н. Талалаев полагает, что включение норм МП в правовую систему нашей страны является историческим шагом огромной важности, коренным образом меняет понятие правовой системы России, ее структуру, ставит по-новому вопрос о соотношении, иерархии правовых норм [108. С. 10]. О. Н. Хлестов считает, что Россия перешагнула важный рубеж в своем отношении к МП [126. С. 52]. По мнению Е. Т. Усенко, это логическое продолжение развития советского и российского законодательства, но сам текст статьи вызывает серьезные замечания, более того, возражения [121. С. 17]. Напротив, И. И. Лукашук говорит, что данная статья определила характер взаимосвязи международного и национального права на современном уровне [65. С. 32], Г. М. Даниленко оценивает ее как чрезвычайно важную новеллу, одно из важнейших достижений Конституции [32. С. 115].
Разноречивость оценок, очевидно, является в определенной мере отражением упомянутой незакончившейся дискуссии. До принятия действующей Конституции возможность включения норм МП в правовую систему РФ отрицалась рядом исследователей. Причем, среди них были как сторонники непосредственного действия и применения норм МП во внутриправовой сфере (Н. В. Миронов, Г. В. Игнатенко), так и представители противоположной теории "трансформации" (В. М. Шуршалов, Е. Т. Усенко, С. В. Черниченко, В. Г. Буткевич). Однако аргументы были опять же полярны.
Первые стремились подчеркнуть, что использование и применение судами, физическими и юридическими лицами норм МП не изменяет их международно-правового характера, содержания, что они не инкорпорируются в национальное право, не преобразуются во внутригосударственные законодательные нормы, применяются в том же объеме, что и в МП [см. напр.: 80. С. 20; 39. С. 76]. Стремление вторых было в конечном итоге доказать, что в сфере внутреннего права могут действовать только его нормы, а внутригосударственные органы руководствуются исключительно им.
4. И после принятия Конституции 1993 г. Е. Т. Усенко считает неуместным и ошибочным ее положение о нормах МП как составной части правовой системы России, достаточно было сказать: "являются составной частью права Российской Федерации". Ибо нормы МП, подчеркивает он, автономны по отношению к внутренней системе права, сохраняют связь с породившим их международным договором и должны толковаться на основе договора, а не внутреннего права и его системы. [121. С. 18]. В теории права наблюдается интересное общее стремление трактовать данное положение так, что нормы МП "становятся частью", "входят", "врастают" в национальное законодательство, что оно делает обязательной их имплементацию в законодательство [88. С. 191; 116а. С. 312; 24а. С. 428; 1016. С. 296].
Одной из возможных причин видится смешивание понятий права (его системы) и правовой системы, как было показано выше. Более того, трудно совмещаются отстаиваемые в данной позиции утверждения о "составной части права" и в то же время об "автономности, обособленности по отношению к праву" норм МП.
Юридические условия действия
1. Определение места и роли норм и источников МП в правовой системе России, их соотношения с нормами и источниками российского права создает лишь исходные позиции в исследовании проблемы. Оно должно сопровождаться изучением правовых и организационных основ действия норм МП в правовой системе РФ. Иными словами, требуют выяснения следующие важные вопросы — кто, как и на каких основаниях будет обеспечивать их действие, что порождает возможность и обязанность применения норм МП; с какого момента возникает такая обязанность.
Встречаются возражения против постановки вопроса о юридических основаниях действия и применения норм МП, ибо в таком случае, по мнению В. Я. Суворовой, выполнение договора государством-участником ставится в зависимость от внутригосударственного права, что противоречит ст. 27 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. Юридические основания предполагают как бы разрешение, дозволение применить договор и тем самым возможность определенного усмотрения государства [106. С. 21].
На самом же деле юридические основания ни в коей мере не "подмывают" принципа pacta sunt servanda, не создают возможностей усмотрению государства выполнять договор или нет. Больше того, вступление договора в силу порождает правовое последствие для государств-участников — обязанность выполнить его. Но МП не предписывает государствам, как это делать, также как оно не связывает proprio vigore (своей собственной силой) внутригосударственные органы и вообще субъектов внутреннего права. Оно связывает государство, последнее же обязано обеспечить действие норм МП на своей территории. Это повсеместно подтверждается практикой государств и доктриной.
А. Фердросс, в частности, отмечает: норма, противоречащая МП, отнюдь не является необязательной, т. к. государственные суды в принципе обязаны применять даже и законы, противоречащие ему, поскольку они есть органы определенного государственного правопорядка и обязаны в качестве таковых применять нормы собственного права, "поскольку право государства само не содержит иных постановлений". И подмечает следующую тенденцию: "... новейшее право склоняется к тому, чтобы рассматривать государственные органы как непосредственно обязанные, в силу международного права, отказать в исключительном случае в выполнении закона собственного государства, если государственные органы путем применения данного закона допустили бы факт нарушения международного права" [123. С. 87-88; см. также Г. Зейдель: 145. S. 117-122].
Внутреннее право должно определять механизм взаимодействия с МП, механизм его исполнения и возможность непосредственного применения. И в этом смысле выполнение обязательств по МП именно "ставится в зависимость от внутригосударственного права" !
Нормы внутреннего права, регулирующие данные вопросы, группируются в особый правовой институт выполнения международных обязательств государства. Применительно к нашей стране существование такого института отмечено еще в советском праве [80. С. 12-21]. Тем более необходимо говорить о нем сейчас, когда проблема выполнения международных обязательств стала иной и по качеству, и по масштабам. Это проблема не только федерального, но и регионального уровней — субъекты федерации обеспечивают в пределах своих полномочий выполнение международных договоров РФ, кроме того, активно развивают свои отношения на международном уровне и принимают законы о международных соглашениях [см. напр.: 261].
Правовой институт выполнения международных обязательств можно определить как совокупность норм права Российской Федерации, регулирующих вопросы реализации во внутригосударственной сфере общепризнанных принципов и норм МП и международных договоров РФ, а также международных соглашений субъектов федерации.
Данный институт является межотраслевым, поскольку состоит из норм различных отраслей российского права. Он включает различные и по функциям нормы: нормы-принципы, нормы компетенции органов государства по обеспечению выполнения международных договоров, нормы о формах или способах их выполнения, отсылочные и коллизионные нормы и т. д.
2. В самом широком плане можно говорить о целой системе как международных, так и внутригосударственных средств обеспечения выполнения международных договоров [см. напр.: 113; 106; 73, гл. 8; 22. С. 71-74; 62а. С. 5-22; 77. С. 187-199]. Очевидно, что это задача самостоятельного широкого исследования.
Здесь же задача конкретнее: определить юридические условия действия норм МП во внутригосударственной сфере, применимости этих норм к отношениям с участием субъектов внутреннего права.
Условия можно определить как юридические основания использования и применения норм МП в правовой системе РФ, обстоятельства, дающие юридическую возможность регулировать их на основе отношения.
Общим условием выполнения норм МП, в том числе и обеспечения их действия, является принцип pacta sunt servanda, точнее, даже не сам принцип, а обязанность и задача государства установления такого законодательного режима, который бы максимально способствовал реализации заключенных соглашений, следовательно, наиболее последовательному применению принципа добросовестного соблюдения международных обязательств [112. С. 161].
Выделяется и ряд конкретных, специальных условий, которые, впрочем, имеют неодинаковое значение. Одни являются обязательными, другие играют дополнительную роль.
Под обязательными условиями имеются в виду те, без которых действие норм МП, в том числе их использование и применение во внутригосударственной сфере было бы, как представляется, неправомерным. К ним относятся признание юридической обязательности договора или общепризнанного принципа (нормы) МП, вступление в силу договора, его опубликование, общая отсылка к МП.
3. Признание юридической обязательности. Это в равной мере непременное условие для общепризнанных (в форме обычая) и договорных норм. Очевидно, что общепризнанность не означает обязательность абсолютно для всех государств. Вряд ли такие нормы и существуют. Некоторые из государств могут быть не связаны общепризнанными нормами. Поэтому ссылка на те или иные общепризнанные нормы должна сопровождаться установлением факта их признания нашей страной. И напротив, их использование и даже просто упоминание в качестве аргумента, не подлежащего сомнению, в пользу определенного вывода без установления такого факта представляется юридически некорректным.
Не всегда безупречна в этом плане практика Конституционного Суда РФ. Так, в деле по ст. 18 Закона РФ о гражданстве РФ Суд сослался на "международно-правовые акты" (после упоминания только Всеобщей декларации прав человека), в деле по ст. 64 Уголовного кодекса РСФСР — на "другие международные акты" (кроме Международного пакта о гражданских и политических правах), в особом мнении по второму делу судья А. Л. Кононов — на "общепризнанные принципы и нормы международного права" [359; 357]. В деле о конституционности Указа Президента РФ и законов Пермской и Вологодской областей о выборах Государственная Дума утверждала противоречие Указа "нормам международного права"[361].
В всех случаях, заметим, не говорится, о каких "актах" и "общепризнанных нормах" речь и имеют ли они силу для РФ, что действительно выглядит в итоге как аргумент a priori. Даже характеристика в первом деле Всеобщей декларации как "утвержденной и провозглашенной Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 года", нормы которой, по общему признанию, стали частью обычного МП, сама по себе не подтверждает, что она является обязательной для РФ.
В отношении договоров необходимо установить, выражено ли согласие на обязательность для РФ того или иного договора одним из способов, названных в ст. 6 Закона о международных договорах.
Федеральный, региональный и местный уровни
1. В условиях федеративного государства действие норм МП обеспечивается двумя путями: 1) напрямую "по цепочке" федеральных органов, когда министерства и ведомства обеспечивают их выполнение через свои подчиненные структуры и инстанции; 2) на уровне субъектов РФ, когда их органы государственной власти обеспечивают их выполнение в рамках своей компетенции. Отсюда вытекает необходимость существования двух уровней правового регулирования обеспечения действия норм МП, двух видов нормативно-правовых актов: федеральных и актов субъектов Федерации. Необходимость принятия акта (Положения) о порядке обеспечения действия норм МП, развивающего федеральный Закон о договорах, уже отмечалась. На уровне субъектов РФ предполагается принятие законов о заключении, исполнении и прекращении собственных международных соглашений, а также об участии в выполнении международных обязательств РФ [71. С. 48].
Конституция закономерно относит выполнение международных договоров РФ к совместному ведению России и ее субъектов (ч. I ст. 72), поскольку данная задача не может быть решена только на верхнем уровне. Напротив, она достижима, в основном, усилиями конкретных органов и иных субъектов на местах.
В развитие Конституции ч. 3 ст. 32 Закона о договорах закрепляет, что органы государственной власти субъектов РФ обеспечивают в пределах своих полномочий выполнение международных договоров РФ. Подобное положение в отношении союзных республик содержал Закон СССР 1978 г. о международных договорах СССР. К сожалению, новый Закон не опередил предыдущий в развитии столь лаконичной формулы, как и не раскрыл механизма совместного участия в выполнении договоров [43. С. 25-26].
Координирующая роль в выполнении договоров, напомним, принадлежит МИД. Согласно Положению о МИД, он, в частности, взаимодействует с органами государственной власти субъектов РФ и органами местного самоуправления.
Полномочия или обязанности субъектов РФ и муниципальных образований по выполнению определенных видов или конкретных договоров вытекают из соответствующих законов и иных нормативных актов. Так, Закон о животном мире в числе полномочий органов власти субъектов РФ закрепляет участие в реализации договоров РФ в области охраны и использования объектов животного мира (ст. 6), Закон о вынужденных переселенцах — организацию в соответствии с договорами перевозки имущества переселенца, а при невозможности возвращения имущества выплату компенсации в соответствии с международными договорами (п. 4 ст. 7).
Нередко такие полномочия следуют из Положений о конкретных органах. Комиссия по делам Совета Европы, по Положению, привлекает для участия в своей работе представителей органов власти субъектов РФ и органов местного самоуправления, Комиссия по правам человека при Президенте РФ для реализации своих задач вправе запрашивать и получать от указанных органов необходимые материалы, документы и информацию. Министерства и госкомитеты, согласно Положениям о них, осуществляя свои функции, в числе которых и обеспечение выполнения международных договоров в соответствующей сфере, взаимодействуют с органами власти субъектов РФ и органами местного самоуправления.
Наиболее же конкретно роль субъектов РФ закрепляется в актах о мерах по обеспечению выполнения договоров. Так, в указе "О подготовке Российской Федерации к выполнению международных обязательств в области химического разоружения" Президент РФ определил, что места уничтожения оружия согласовываются с соответствующими субъектами РФ, созданная же Межведомственная комиссия по химическому разоружению координирует деятельность органов исполнительной власти субъектов по реализации государственной политики в области химического разоружения. Постановлением Совета Министров РФ "О принятии конвенции о трансграничном воздействии промышленных аварий" организация выполнения обязательств Российской Стороны возложена на министерство охраны окружающей среды с участием заинтересованных министерств и ведомств, правительств и администраций субъектов РФ. Постановление Правительства РФ о мерах по обеспечению выполнения Конвенции о водно-болотных угодьях 1971 г. предписывает органам исполнительной власти соответствующих субъектов РФ совместно с Министерством охраны окружающей среды определить границы и разработать положения об угодьях, имеющих международное значение, определив порядок природопользования.
Обращает на себя внимание тот факт, что рассматриваемые нормы актов, адресованные региональному уровню (органам субъектов федерации или федеральным органам на местах), зачастую неконкретны, содержат безадресные отсылки к договорам либо даже просто к "нормам МП". Трудно рассчитывать на их достаточную эффективность. Показательный пример, в частности, нормы Положения о порядке работы с иностранными гражданами: иммигранты, не имеющие соответствующих документов, "в соответствии с нормами международного права" проходят процедуру идентификации (п. 7), иммигранту, подавшему ходатайство о признании его беженцем, может быть отказано в регистрации его ходатайства на основании Закона "О беженцах" и "норм международного права"(п. 16). Они выглядят еще более беспредметными в сравнении с другими пунктами этого же Положения (23 и 32), которые дают отсылку к конкретному документу — Конвенции ООН о статусе беженцев.
Поручения региональным органам по выполнению договоров вытекают не только из актов конституционных органов, но даже в большей мере из приказов и инструкций министерств и ведомств, других федеральных органов. Их достаточно подробная характеристика, данная выше, наглядно свидетельствует об этом.
Приведем, в частности, выдержку из приказа генерального Прокурора РФ "Об объявлении Соглашений о правовой помощи и сотрудничестве": " Начальникам управлений и отделов Генеральной Прокуратуры Российской Федерации, прокурорам республик, краев, областей, гг. Москвы и Санкт-Петербурга, автономной области, автономных округов, военным и транспортным прокурорам (на правах областных) работу по выполнению ходатайств об оказании правовой помощи проводить в соответствии с принятыми докумен-тами"[249].
2. Субъекты федерации в порядке реализации конституционного положения о совместном ведении с РФ по выполнению международных договоров России предусматривают в своем законодательстве соответствующие нормы.
Это вопрос принципиального, конституционного (уставного) характера, поэтому данные нормы находим прежде всего в конституциях и уставах субъектов. И хотя п/п. о) ст. 72 Конституции РФ говорит о совместном ведении в выполнении только договоров, что верно было подмечено в литературе [65. С. 37], основные законы субъектов фактически идут дальше, упоминая и общепризнанные принципы и нормы МП. Больше того, конституции Татарстана и Башкортостана закрепляют приоритет общепризнанных принципов и норм МП над законами этих республик [251; 252], чего нет, напомним, даже в Конституции РФ.
Тем не менее вопрос выполнения международных обязательств России получает в конституциях и уставах субъектов, в основном, косвенное отражение: гражданам гарантируются права и свободы в соответствии с общепризнанными принципами и норами МП, общепризнанные принципы и нормы МП являются составной частью правовой системы данного субъекта РФ, гарантируются права малочисленных и коренных народов согласно общепризнанным нормам и международным договорам РФ, гражданин может иметь двойное гражданство на основе международных договоров РФ и субъекта РФ, иностранные граждане и лица без гражданства пользуются правами и несут обязанности наравне с гражданами РФ, кроме случаев, установленных международными договорами РФ [см. напр.: 251; 252; 253; 254; 255; 256]. Реже встречаются более прямые формулировки.
Самоисполнимые и несамоисполнимые нормы
1. Непосредственно действовать могут только самоисполнимые нормы, не случайно их называют еще и "нормы прямого действия". В принципе это устоявшееся положение как в зарубежной, так и в отечественной литературе. В теории о качестве "самоисполнимости" говорят достаточно давно (Н. В. Миронов, Р. А. Мюллерсон, Э. М. Аметистов, М. Л. Энтин и др.), хотя не всегда при этом имеют в виду одно и то же. У отдельных авторов самоисполнимые нормы — лишь те, которые направлены на регулирование только межгосударственных отношений, "т. е. относятся к государству в целом и не требуют возложения конкретных обязанностей на отдельные ведомства (например, общеполитический договор о принципах отношений с другой страной)"[78]. Порой также пишут о самоисполнимых договорах (в целом), хотя вряд ли можно найти договор, состоящий только из самоисполнимых норм. Видимо, более предметно и практично говорить о тех или иных нормах, обладающих данным качеством.
Несмотря на сравнительно давнюю разработку вопроса о самоисполнимых нормах в теории, он не получал адекватного отражения в законодательстве, в то время как потребность существовала: многие отрасли советского законодательства содержали отсылки к МП, следовательно, предполагалось прямое действие его норм во внутренней сфере. И субъекты национального права, прежде всего суды, обязанные применять нормы МП, вправе были рассчитывать на то, чтобы знать, какие нормы реально применимы.
После принятия Конституции РФ 1993 г., закрепившей нормы МП составной частью российской правовой системы и поднявшей известную норму о приоритете договоров на конституционный уровень, вопрос не снят. Более того, потребность формального закрепления признаков самоисполнимых норм возросла. И тезис О. И. Тиунова о том, что в силу ч. 4 ст. 15 Конституции нормы МП могут непосредственно применяться на всей территории России, в том числе и судами, и что "суды будут применять любую (так в тексте — С. М.) новую международно-правовую норму, которая будет признана Россией в качестве обязательной, поскольку она войдет в систему российского национального права на основе части четвертой статьи 15 Конституции автоматически" [115. С. 34] (если автор имел в виду именно такой смысл), представляется неточным. Прежде всего потому, что нормы МП являются частью не права, а правовой системы, которая значительно шире системы права. Далее, потому, что не все нормы "готовы" к применению, самоисполнимы, следовательно, они действуют в правовой системе РФ опосредованно — влияют на правотворчество, на содержание законодательства.
В законодательстве первые ориентиры самоисполнимых норм появились совсем недавно. Вначале в 1994 г. в ПС РФ, затем в Закон о международных договорах, Водный кодекс, Лесной кодекс, Закон о геодезии и картографии включена формула в принципе одинакового смысла: международные договоры РФ применяются к соответствующим отношениям непосредственно, за исключением случаев, когда для применения договора требуется принятие внутригосударственного правового акта. Сам по себе факт знаменательный. Вместе с тем с позиций реального механизма действия норм МП формула небезупречна. Принятие, например, внутригосударственных актов о порядке выполнения тех или иных договоров отнюдь не препятствует непосредственному действию и применению последних. И как суду (или другому органу) узнать, чтобы решить вопрос о возможности применения договора, необходимо или нет издание к нему акта [43. С. 19-20]. Вообще данная формула содержит, скорее, не признак самоисполнимости, а общую итоговую характеристику нормы, обладающей необходимыми признаками для прямого действия. Отсюда вновь очевидна потребность установления и нормативного закрепления таких признаков.
И хотя данный вопрос обозначен уже не только в теории, но и в законодательстве, он пока не "вошел" в практику, не рассматривается как важный и необходимый. Достаточно убедительной в этом плане выглядит, например, оценка некоторых решений Конституционного Суда РФ Г. М. Даниленко [32. С. 119-122]. Решения и других судов, как правило, не свидетельствуют о том, что при применении норм МП возникал вопрос о их самоисполнимости.
2. Указание на признаки самоисполнимых норм встречаем у разных авторов. Такие ориентиры нередко содержат и договоры. С определенной полнотой признаки сформулированы применительно к праву ЕС Судом данной организации. Установлению признаков самоисполнимых норм помогает и метод "от противного"- через характеристику рецепции (непрямого действия норм МП). Нередко в договорах также подчеркивается, что их положения могут быть реализованы только через законодательство государств-участников.
Д. Анцилотти, характеризуя рецепцию, отмечает, что она: а) изменяет формальную силу нормы МП, последняя становится частью внутреннего права; б) изменяет дестинаторов (исполнителей) нормы; в) изменяет в большей или меньшей степени ее содержание [8. С. 75].
Анализ отмеченных выше источников позволяет говорить о следующих наиболее значимых признаках исполнимых норм МП: общее указание в договоре, что его нормы применимы к отношениям в сфере национального права; адресованность нормы юридическим, физическим лицам или органам; детальность (ясный и определенный характер) нормы.
3. Общее указание в договоре о применимости его норм к отношениям в сфере национального права. Вряд ли хотя бы один договор содержит лишь самоисполнимые нормы. В каждом есть не только " ведущие", регулятивные, но и "сопровождающие", вспомогательные нормы: о целях и задачах договора, о содержании употребляемых терминов, о процедурах, о юрисдикции, о вступлении в силу, оговорках, прекращении и т. д. И тем не менее общее упомянутое указание в договоре может служить верным ориентиром, что его нормы нацелены на непосредственное применение. Данное положение находит в принципе однозначное толкование в литературе.
К. Холлоуэй, например, пишет, что когда в формулировке договора ясно выражено намерение о том, что договор будет действовать в сфере национального права без какого-либо содействия со стороны правительства, такой договор является самоисполняющимся [140; см. также: 136; 33. С. 88-89; 83. С. 85-89 и др.].
Например, в первых статьях договоров о правовой помощи закрепляется, что их положения относятся к физическим и юридическим лицам, что учреждения юстиции оказывают друг другу правовую помощь в соответствии с соответствующим договором. В конвенциях об избежании двойного налогообложения — что они применяются к лицам, которые с точки зрения налогообложения рассматриваются как имеющие постоянное местопребывание в одном или обоих договаривающихся государствах. Соглашение между РФ и Туркменистаном о регулировании процесса переселения и защите прав переселенцев [285] отмечает, что оно распространяется на лиц, переселяющихся из одной договаривающейся стороны в другую. По Соглашению о международном железнодорожном грузовом сообщении (СМГС) "перевозка грузов между странами... производится на условиях, установленных настоящим Соглашением".