Политические учения ислама как фактор государственных интересов российской власти Пасандидех Сомайех Мохаммад Али

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Теоретико-методологические основы анализа политических учений ислама в России 18

1.1 Теоретические особенности осмысления политических учений ислама в российских условиях 18

1.2 Методологические аспекты изучения роли политических учений ислама в контексте реализации интересов власти 34

Глава 2. Оценка специфики становления и эволюции политических учений ислама применительно к российской действительности 53

2.1 Особенности становления политических учений ислама в контексте изменения государственных интересов российской власти 53

2.2 Специфика эволюции политических учений ислама в России 72

Глава 3. Проблема реализации в России новых политических учений ислама 96

3.1 Новые учения ислама как важный элемент политической борьбы, ведущейся между СССР и его противниками 96

3.2 Современное состояние и перспективы реализации политических учений ислама в рамках дискурсов конфликта и согласования 121

Заключение 149

Список источников и литературы 155

• Теоретические особенности осмысления политических учений ислама в российских условиях
• Особенности становления политических учений ислама в контексте изменения государственных интересов российской власти
• Новые учения ислама как важный элемент политической борьбы, ведущейся между СССР и его противниками
• Современное состояние и перспективы реализации политических учений ислама в рамках дискурсов конфликта и согласования

Введение к работе

Актуальность темы исследования. В настоящее время Россия переживает один из наиболее противоречивых и сложных этапов в своей истории. Одним из проявлений начавшихся изменений стало религиозное возрождение. Оно характеризуется увеличением числа верующих, ростом престижа конфессиональных учений и возникновением целого спектра социально-политических организаций, действующих на их основе. Ислам, являясь одной из самых авторитетных конфессий России, не мог остаться в стороне от этого процесса. Интерес к нему как активному участнику начатой модернизации стала проявлять и власть, желая использовать его в качестве важного инструмента культурно-идеологической подсистемы и своей ресурсной силы. Международный характер ислама, вышедшего по числу своих приверженцев на первое место в мире, явно усилил его позиции в России, не позволяя здесь Западу активно вторгаться в область его уммы.

Не следует забывать, что быстро растущее число приверженцев ислама в России отличается не только высокой социальной мобильностью, хорошей организованностью, но и широким влиянием на экономическую, культурную и политическую сферы. При определенных обстоятельствах оно может оказаться в конфронтации с действующей властью и титульной нацией, которой внешними силами прививается ориентация на западные либеральные стандарты, провоцирующие синдром исламофобии¹. Большинство мусульман России принадлежат к мирным суннитским мазхабам ханафитов и шафиитов. Но в последнее время оживились представители его праворадикальных течений, призывая к джихаду, толкуемого ими в духе военной агрессии. Именно это направление радикализма, именуемое "воинствующим исламом", представляет большую угрозу, подрывающую доверие власти и общества в России к исламу и его политическим учениям. Чтобы этого не произошло, надо уже сейчас на научно-теоретическом уровне изучать политические учения ислама, отводя

¹См.: Асонов Н.В. Россия и Запад, что нам ждать от ХХI в.? // Власть. 2008, №4. ²См.: Коран. Сура 2. Аят 156-189, Сура 4 Аят 76-78, Сура 9. Аят 29

традиционному исламу роль важной гуманистической силы и включая ее в круг политических интересов государственной власти современной России.

Таким образом, актуальность данной темы можно свести к трем главным тезисам. Первое. В России значительная часть населения исповедует ислам. Это в условиях внешнеполитической конфронтации и распространения радикализма, особенно религиозно-политических течений правого спектра, усиливает значение и роль этой религии. Второе. В условиях духовного вакуума конца ХХ в. рост религиозного самосознания, наблюдающийся с этого времени, обусловил возникновение научного и практического интереса к роли ислама. Особое внимание привлекает проблема взаимодействия и взаимовлияния религиозных институтов и государства. Третье. Идущие изменения требуют критического осмысления, поиска путей изменения содержания исламского просвещения, базирующегося на тех или иных политических учениях.

Степень научной разработанности проблемы. Данная тема исследования слабо разработана не только в России, но и в других странах. Так получилось, что интерес к религиозно-культурной и социально-исторической тематике в общественных науках остался доминирующим до настоящего времени. Многие авторы зачастую ограничивались исследованием довольно узких научных вопросов, лежащих, как правило, далеко за пределами предметного поля политической науки.

Иранские религиозные ученые и исследователи, опираясь на принцип неотделимости политики от религии, считали, что противоборство, идущее между религиозно-политическими идеями, в значительной степени влияет на характер организации и осуществления государственной власти (А. Шарйати, М.

³Ali Shariati, Ч ел о век и Исл ам. Тегеран: изд. персидская книга, 1334; Шариати А. Исламология. т.3, Тегеран: изд., хосейниеэршад, 1392; Новое поколение мусульманина // А. Шариати, выступление в главном зале Хосейние Эршад Тегерана: 1347; Религия против религии // Тегеран: изд. хосейниеэршад, 1392; Шиаалавитовишиа Сефевидов // Тегеран: 1335.

Мотахари, Д. Фейрах, М. Кадивар и др.). Поэтому они признают совместимость понятий «религия» и «политика», пытаясь осмыслить дух эволюции религиозных идей через анализ системы властных отношений. Так, например, Расул Ждафарян решил именно с этих позиций рассмотреть вопросы взаимосвязи ислама и политики. А Сейед Рази Эмади раскрыл социальное состояние ислама в России и растущие исламские тенденции в ней. При этом он обходит вниманием политические учения ислама в России.

Следует выделить ряд направлений научного поиска, оставивших заметный след в изучении роли ислама как политического фактора в современной России. Это «революционная теология» Г. Дж. Джемаля, представляющая собой аналитический прием «соединения потенциала сопротивления, накопленный в исламе, с опытом и структурами левого движения», являющегося исламским аналогом «теологии освобождения». Ее использование в практике политической жизни России совершенно не отрицается автором. Ширин Тахмасб Хантер рассматривает уже социально-политические и культурные структуры,

⁴Morteza Motahari, Исламские движения в последние столетия // т.2, Тегран, 1357; Ислам и

современность // Тегеран: Худа, 1374; М. Мотахари, Печать // Тегеран: Худа, 1379; An

Introduction to the Islamic Studie Jaris Prudenceandit’s Principles // Tehran: found Besat, 1402;

Ислам и национализм // Т.2, Тегеран: Ислам и национализм, 1366; Имамат и руководство //

Тегеран: хосейниеэршад, 1349.

⁵Davood Feyrahi, Мощность, знания и легитимность в исламе // Тегран: изд. Ней, 1387;

Политическая система и правительство в исламе // Тегеран: Самт, 1382; Присоединяйтесь

реформы в Исламе // Кум: гуманитарный университет «Мофид», 1386; Религия и государство

в наше время // Тегеран: изд. Рохдад но, Том I: 1389, том II: 1390.

⁶Mohsen Kadivar, Теории шиитской власти, политической мысли в Исламе // Тегеран: изд. Ней,

1376; Опасения теократия // Тегеран: изд. Ней, 1379; Ислам и права человека// Тегеран: Кавир,

1387.

⁷Rasul Jafarian, Политическая история ислама// Тегеран: изд. Министерство исламской

ориентации, 1373; Политической и интеллектуальной жизни имамов // Т.2, Тегеран: Исламская

Распространение Организация, 1369; Статьи о концепциинауки висламской цивилизации //

Тегеран: изд. Элм, 1393; исламские политические трактаты// Т.2, Тегеран: изд. исламская

революция центр документа, 1384.

⁸Seyed Razi Emadi, Исламская России // Тегеран: изд. Андише, 1387; Взлет и падение

Российской империи - со времен Ивана Великого до Владимира Путина // Тегеран: андише,

1387.

⁹ См.: Джемаль Г. Освобождение ислама; Борис Кагарлицкий //

magazines.russ.ru/km/2005/2/ka20.html

¹⁰Shireen Tahmaasb Hunter, Islam in Russia: The Politics of Identity and Security // Sharpe, 2004.

ориентирующие на себя мусульман России¹¹. Но он уходит от обобщающих выводов, касающихся политических учений ислама и их направлений, вписанных в контекст государственных интересов российской власти.

Проблема взаимоотношений между идеологическими представлениями ислама и политикой в зарубежной науке о России была поставлена только в конце ХХ в. Отправной точкой серьезного анализа исламского фактора в России стала революция в Иране и ввод советских войск в Афганистан в декабре 1979 г. Именно тогда Советское правительство осознало, что без глубокого научного изучения ислама и подготовки эрудированных профессионалов-исламоведов СССР не может рассчитывать на успех в этом регионе. Но проблема заключалась в том, что подготовка таких специалистов и сам научный поиск велся в рамках марксистско-ленинской идеологии, не позволявшей понять специфику исламской религиозно-политической мысли.

Философско-историческое направление изучения политической мысли ислама в России основательно стало разрабатываться тоже после распада СССР. Главный вклад в развитие данного направления внесли ученые Москвы и Татарстана. Им удалось дать комплексный анализ истории возникновения, развития и международных связей российского ислама, охарактеризовать его основных представителей и специфику эволюции религиозно-философских направлений. Выявить его связи с государственной властью. Социально-

¹¹Islam in Russia: The Politics of Identity and Security

¹²См.: Абдуллатипов Р.Г. Судьба ислама в Росии. - М.: Мыль, 2002; Амиханов Р.М. Тюрко-татарская философская мысль (XIII-XVI вв.). - Казань, 2001; Владимиров Н.Г. Ислам в Росии. М., 1996; Ибрагим Т.К., Султанов Ф.М., Юзеев А.Н. Татарская религиозно-философская мысль в общемусульманском контексте. – Казань: Тат. кн. изд-во, 2002; История мусульманской мысли в Волго-Уральском регионе / под ред. Алмазовой Л.И., Идиятуллиной Г.Г., Хайрутдинова А.Г. Казань, КГУ, 2015; Испаев Ф.Г. Ислам и православие в Поволжье XVIII столетия. От конфронтации к терпимости. Казань, 2001; Ланда Р.Г. Ислам в истории России. М., 1995; Очерки истории татарской общественной мысли. – Казань: Тат. кн. изд-во, 2000; Мусина Р. Ислам в массовом сознании татар // Ислам в Среднем Поволжье: история и современность. Казань, 2001; Мухаметшин Р. Ислам в общественной жизни татар и Татарстана в ХХ в. – Казань: Тат. кн. изд-во, 2005 и др.

политологический аспект данной тематики был представлен в трудах Ланда Р.Г.¹³, Модестова С.А., Почты Ю.М., Семедова С.А.¹⁶ и других ученых¹⁷.

Близкую им по тематике группу исследований составили труды, посвященные воздействию ислама на политическую систему современной России в контексте государственных и религиозных интересов исламских и западных стран. Среди них можно отметить работы ведущих российских исламоведов: А.В. Малашенко¹⁸, Л.Р. Сюкияйнен, А.А. Игнатенко и других. Им удалось выявить характерные черты социально-политической актуализации

¹³См.: Ланда Р.Г. Политический ислам: предварительные итоги. – М.: Ин-т Ближнего Востока, 2005.

¹⁴См.: Модестов С.А. Геополитика ислама. - М.: Молодая гвардия, 2003.

¹⁵См.: Почта Ю.М. Ислам и политика. - М.: РУДН, 2008; Он же. Мусульманский фактор и перспективы российской государственности // Вестник РУДН. Сер. «Философия». 1997. №1; Он же. Невостребованный опыт истории: союз ислама и российского марксизма в эсхатологической перспективе // Колодец. 1998. №1; Он же. Революция в России и мусульманский мир (советское исламоведение в 20-30-е гг.) // Восток. 1993. №4. ¹⁶См.: Семедов С.А. Ислам в политике: идеология и практика. – М.: Экон-Информ, 2009. ¹⁷См.: Журавлев И.В., Малков С.А., Шершнев Л.И. Путь воинов Аллаха: ислам и политика России. – М.: Вече, 2004; Ислам в России. Взгляд из регионов / под ред. А.В. Малашенко. – М.: Аспект Пресс, 2007; Левин З.И. Мусульманское реформаторство и политика // Ислам и исламизм. – М., 1999; Малов Н.М., Малышев А.Б., Ракушин А.И. Религия в Золотой Орде. -Саратов: СГУ, 1998; Мухаммад Хасан. Источник террора. Идеология салафизма-ваххабизма. – М., 2005; Шакирла М. Экстремистские течения в Исламе // Нурул Ислам. 1998, апр. ¹⁸ Малашенко А.В. Мой ислам // Малашенко А. — М.: РОССПЭН, 2001; Рамзан Кадыров: российский политик кавказской национальности / Алексей Малашенко; Московский центр Карнеги, РОССПЭН. — М.: РОССПЭН: Московский центр Карнеги, 2009; Религия и конфликт // Московский центр Карнеги; под ред. А. В. Малашенко и С. Б. Филатова. - М.: РОССПЭН: Московский центр Карнеги, 2007; Ислам в России: взгляд из регионов // [науч. ред. А. В. Малашенко]. — М.: Аспект Пресс, 2007; Исламская альтернатива и исламский проект // А.В. Малашенко; Московский центр Карнеги, Carnegie Endowmentfor International Peace. - Москва: Весь мир, 2006.

¹⁹Л.Р. Сюкияйнен, Ислам и права человека в диалоге культур и религий// M.: изд. Садра, 2014; Шариат и мусульманско-правовая культура // Л.Р. Сюкияйнен, М.: изд. Российская академия наук, 1997; Глобализация и мусульманский мир: оценка современной исламской правовой мысли// Л.Р. Сюкияйнен, М.: изд.Издательский дом Марджани, 2012;

²⁰Игнатенко А.А.Халифы без халифата. Исламские неправительственные религиозно-политические организации на Ближнем Востоке: история, идеология, деятельность// М.: «Наука», Главная редакция восточной литературы, 1988; Ислам на пороге XXI века // Игнатенко А.А., М.: Политиздат, 1989; Ислам и политика: Сб. ст.// М.: Институт религии и политики, 2004; Inter Террор в России. Улики // Игнатенко А.А., М.: Издательство «Европа»; Институт религии и политики, 2005.

²¹См.: Голубчиков Ю.Н., Мнацаканян Р.А. Исламизация России. Тревожные сценарии будущего. – М.: Вече, 2005.

ислама в России. В указанном направлении научный поиск осуществляли их зарубежные коллеги.

Проблеме мировоззренческого обоснования религиозных идеалов ислама, способных выявить специфики генезиса и развития его главных политических учений с позиций марксистско-ленинской методологии, посвятили свои труды многие известные советские аналитики. С их точки зрения ислам носил

²²См.: Акаев В.Х. Ислам в Чеченской Республике. М.: Логос, 2008; Он же Суфизм и ваххабизм на Северном Кавказе. М.: ИЭМА, 1999; Он же. Тарикат и накшбандийа в Дагестане и его религиозно-политические трансформации // Исламоведение. 2010. №3; Аликберов А.К. Эпоха классического ислама на Кавказе: Абу-Бакр и его суфийская энциклопедия «Райхан ал-хакаик». М.: ИФВЛ, 2003; Дружиловский С.Б. Шиитский полумесяц на Ближнем Востоке. Миф и реальность // Иран во втором десятилетии XXI века: вызовы и перспективы / Под ред. Н.М. Мамедовой. М.: ИВ РАН, 2016; Юртаев В.И. Особенности и реализация внешней политики Исламской Республики Иран (1979—2010 гг.): Монография. М.: РУДН, 2012; Кузнецов А.А. О влиянии шиитско-суннитских противоречий на ближневосточную ситуацию // Вестник МГИМО-Университета. 2014. № 3. С. 146—155; Прозоров С.М. Ислам как идеологическая система. М., 2004; Кудряшова И.В. Политические изменения и трансформация идентичности в странах мусульманского Востока // Политическая идентичность и политика идентичности: в 2 тт. Т. 2: Идентичность и социально-политические изменения в XXI веке / отв. ред. И.С. Семененко. М.: РОССПЭН, 2012; Почта Ю.М., Оберемко Т.В. Политическое значение исламского фундаментализма в эпоху постмодерна // Вестник РУДН. Серия «Политология». 2014. № 1.

²³См.: Bertram, Christoph. Rethinking Iran: From Confrontation to Cooperation. — P.: Institute for Security Studies. European Union // Chaillot Paper, 2008. — № 110, August; Кутб ад динбин Хасан Бейхаки. Диван Имама Али / Пер. Доктора Абуль Касима Имами. —Тегеран, 1994 [1373 г.х.]; Мак Ковари Д. Религиозная мысльв XX веке: Границы философии религии. — Тегеран, 1999; Khatami M. Islam, Dialogue and Civil Society. Karachi: The Foundation for the Revival of Islamic Heritage; 2000; Mandaville P. Global Political Islam. London and New York: Routledge; 2007; Louer L. The Limits of Iranian Influence Among Gulf Shi`a. 2015. URL: Elhadj E. The Islamic Shield: Arab Resistance to Democratic and Religious Reforms. Boca Raton: BrownWalker press, 2006.

²⁴См.: Бертельс Е.Э. Суффизм и суффийская литература. М., 1965; Васильев А.М. Пуритане ислама? Ваххабизм и первое государство Саудитов в Аравии. М., 1967; Религия и общественная мысль стран Востока. М., 1974; Долгов Б.В. Арабский мир в начале XXI в . : м е ж д у демократией и исламизмом // Восток. Афро-азиатские общества: история и современность. М.2009. №5; Он же. «Мягкая» и «жесткая» сила Европы на Ближнем и Среднем Востоке // Актуальные проблемы Европы. ИНИОН РАН. М. 2014. №3. Долгов Б.В. Арабский мир в начале XXI в.: между демократией и исламизмом // Восток. Афро-азиатские общества: история и современность. М.2009. №5; О н ж е . «Мягкая» и «жесткая» сила Европы на Ближнем и Среднем Востоке // Актуальные проблемы Европы. ИНИОН РАН. М. 2014. №3. Каняпина Н.С., Блиев М.М., Дагоев В.В. Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России. М., 1984; Игнатенко А.А. Халифы без халифата: исламские неправительственные религиозно-политические

прогрессивный характер только в эпоху средневековья, а затем стал тормозом на пути общественного прогресса. Положительная оценка исламской политической мысли и связанных с ней социальных движений у данных авторов ассоциируется только с борьбой мусульман против колониального гнета. Благодаря такому подходу им частично удалось не только предвосхитить поиски социального идеала на Западе с учетом исламской системы ценностей, но и суметь раскрыть ее эвристический положительный потенциал.

Это направление научного поиска получило свое «второе дыхание» на рубеже веков, когда о себе широко заявила новая плеяда российских ученых. Но большинство такого рода публикаций было создано вне профессиональной среды ученых-исламоведов, мешая правильному пониманию роли политических учений ислама как фактора государственных интересов российской власти. Следовательно, надо разрабатывать новое направление анализа роли политических учений ислама, вписанных в структуру государственных интересов современной российской власти, что в свою очередь придает дополнительную актуальность данной проблематике.

организации на Ближнем Востоке: история, идеология, деятельность. М., 1988; Жданов Н.В., Игнатенко А.А. Ислам на пороге ХХ1 века. М.: Политиздат, 1989 и другие. ²⁵ См.: Алоев А.А., Владимиров Г.Г. Ислам в России. Ислам в европейской России и Сибири // Исламские религиозно-политические движения в Европейской России и Сибири. М., 1996; Хакимов Р.С. Проблемы культурных границ у современных татарских идеологов // Проблемы становления и трансформации татарской нации. М.: Мастер-Лайн, 1997; Мельников С.А. Исламский фактор в современной России. М., 1998; Абдуллатипов Р.Г. Судьбы ислама в России: история и перспективы. М., 2002; Васильев Л.С. История Востока. В 2 т. М.: Высшая школа, 1993; Крысин М.Ю. Джихад. М., 2005; Султанов Ф.М. Ислам и татарское национальное движение в российском и мировом мусульманском контексте: история и современность. Казань, 1999; Ибрагимив Т.К., Султанов Ф.М., Юзеев А.Н. Татарская религиозно-философская мысль в общемусульманском контексте. Казань, 2002; Добаев И.П. Исламский радикализм: генезис, эволюция, практика. Ростов н/Д: СКНЦ ШВ, 2003; Силантьев Р.А. Новейшая история ислама в России. М., 2007; Гаджиев К.С. Кавказский узел в геополитических приоритетах России. М., 2010; Мирский Г.И. Исламский мир: «отстающее развитие» и мусульманский радикализм // Мировая экономика и международные отношения. 2008. №9; Курбанова А.М. Фундаменталистская и экстремистская пропаганда в постсоветском Дагестане // Власть. 2010. №11; Барковская Е.Ю. Концепция власти в исламе (современные подходы к наследию раннеисламской государственности // Власть. 2009. №9; Устинкин С.В., Тимофеев Г.А., Шунина А.А., Иванова В.А. Эволюция деятельности исламских политических партий и общественных движений в современной России // Власть. 2012. №8; Алиева Д.А. Особенности политизации ислама в современном Дагестане // Власть. 2014. №8 и другие.

Основная рабочая гипотеза исследования. Учитывая, что современное состояние общества не позволяет сводить все к религиозному аспекту, где религия, наряду с моралью и правом, является самостоятельным общественным регулятором отношений, автор вынужден сосредоточить внимание на религиозном компоненте духовности, так как он оказывает решающее влияние на мировоззренческие установки верующих, заставляя считаться с ними государственную власть. Ведущие политические учения ислама помогали развитию в России нравственных основ власти, влияя на интеграцию разных народов в единую социо-политическую общность и создавая положительное взаимовлияние между ними. В связи с этим выдвигается гипотеза, согласно которой учет изложенных положений будет способствовать укреплению и поступательному развитию политической системы России.

Объект исследования – политические учения ислама как один из важных элементов развития системы государственных отношений в истории России.

Предмет исследования – характер формирования и последующая эволюция ведущих политических учений ислама применительно к меняющимся государственным интересам российской власти.

Цель исследования ориентирована на то, чтобы с опорой на историю религиозно-политических учений ислама, востребованных практикой государственных интересов российской власти, раскрыть значимость эвристического потенциала данной религии как одного из наиболее важных факторов и важных элементов культурно-идеологической подсистемы России, способного влиять на ее успешное и динамичное развитие.

Достижение указанной цели требует решения целого ряда задач:

1- изучив теоретико-методологические аспекты основных политических учений ислама, понять специфику их становления и эволюции как существенного фактора государственных интересов российской власти и структурного элемента культурно-идеологической подсистемы общества, способного влиять на особенности государственного развития;

1. раскрыть нравственную составляющую политических учений ислама как важного атрибута партнерских отношений российской власти и общества;

2. показать политические учения ислама как один из важных элементов борьбы России с внешними противниками, усилившейся в советский период и неослабевающей до настоящего времени;

4- осмыслить современное состояние и возможные перспективы
реализации эвристического потенциала политических учений ислама в рамках
дискурса конфликта и дискурса согласования.

Теоретической базой исследования политических учений ислама как фактора государственных интересо в р о ссийской власти стали наиболее значимые положения мировой и российской религиозно-политической мысли, получившие свое оформление в качестве мусульманского понимания государства и власти, включая принцип разделения властей и теории управления и политического участия, теории демократии и общественного договора, включая сюда теорию конфликтов и теорию политического дискурса. При этом ключевыми научными парадигмами, в первую очередь способствующими успешной работе всей теоретической базы данной диссертации, стали теологическая, политологическая, конфликтологическая, диалектическая и некоторые другие. Используя действие объективных законов бытия во взаимосвязи с означенными парадигмами, можно привлечь концептуально-дискурсный подход. Он позволит изучить означенную проблему как в сугубо имманентных формах развития роли исламских политических учений применительно к эволюции государственных интересов российской власти, так и в его диалектических корреляционных системных и факторных отношениях, а также в отношениях взаимообусловленности и взаимовлияния, без которых немыслима теория и практика политической жизни.

Методологической основой диссертационного исследования стало осмысление важности практического использования государственной властью России положительных свойств ислама, сочетающихся с национально-традиционными представлениями коренных жителей России оположительных

формах политической власти, организации общественной жизни и ее ценностно-целевых ориентирах, позволяющих в современных условиях развивать и укреплять «свой путь» российского государства и его государственности. Таким образом, использование междисциплинарного подхода становится необходимой исследовательской парадигмой. Она дает возможность наполнить наиболее важные теоретические понятия четким научным содержанием и глубже понять роль политических учений ислама как фактора государственных интересов российской власти. Однако при всем том диалектический подход должен оставаться важной методологической основой всего диссертационного исследования, так как он вполне удачно сочетается не только с теорией конфликтов, но и позволяет изучить религиозно-политические учения с позиций теорией дискурса, рассматривая их в качестве теоретических установок, с помощью которых осуществляется весь политический процесс.

Используемые методы исследования. В своем диссертационном анализе автор прежде всего опирается на целый ряд фундаментальных общенаучных методов познания политической теории и практики. Это метод синтеза, аналогии и противопоставления, определения и классификации, метод индукции и дедукции. Помимо этого упор делался на ключевые методы политических наук. Здесь стоит выделить методы бихевиоризма и политических систем, циклического анализа развития политическойсферы общества и другие. Вместе с дискурс-анализом включен метод моделирования. Он, как известно, ориентирует исследователя на построение теоретических умозрительных моделей с опорой на исторический и современный дискурс. По этой причине с ним удачно сочетается метод сравнительного сопоставления. Применение же функционального метода позволяет понять, что ценностное и нормативное содержание ислама как фактора государственных интересов российской власти носит исторически изменчивый характер, а значит, подчеркивает его диалектическую сущность и требует обращения к историческому и системному методам анализа. Для работы с документами использовались элементы контент-анализа, включая популярные в

общественных науках исследовательские подходы (эвристический, хронологический и ретроспективный).

Эмпирическая база данного диссертационного исследования включает в себя совокупный массив необходимых сочинений и речей видных представителей российской политики, лидеров и идеологов духовной и светской власти. Большое внимание уделено анализу политических, нормативно-правовых и религиозных документов, отражающих роль политических учений ислама как важного фактора государственных интересов российской власти.

Основные положения, выносимые на защиту:

1- категории «политическая доктрина ислама» и «исламские политические
учения» применительно к меняющимся государственным интересам российской
власти понимаются как одна из религиозно-идеологических основ политического
процесса, связанного с реализацией интересов российской власти, порожденных
многовековым и широким социальным общением с православием, что помогает
лучше понять объективный смысл и важную роль религии и возникших на ее
основе гуманистических учений о власти как значимом инструменте
поддержания единства и мощи российского государства;

3. так как ислам играл важную роль в ходе строительства социально-политической структуры и взаимодействия России с внешним миром, ее национальные интересы помимо православия, всегда опирались на союз государственной власти с носителями оборонительно-согласительного направления политических учений ислама. Они, неся в себе нравственную составляющую как главный принцип управления, были весьма разнообразны и, развивая партнерские отношения власти и общества, эволюционировали в самых разных направлениях, идя от союза с «белым царем» до союза с Советской властью;

4. сегодня одним из насущных государственных интересов российской власти является учет положительного опыта по выстраиванию ее отношений с оборонительно-согласительным и оборонительно-мобилизационным направлениями политических учений ислама. Они включают в себя согласование

общепризнанных прав человека, религиозно-исторических традиций народов России и необходимость их укрепления как активных фигурантов международной политической жизни, способствуя упрочению мира на планете. Но, понимая специфику России как лидера славяно-православной цивилизации, надо строить ее религиозную политику с учетом Конституции 1993 г. и мировых глобальных процессов, несущих в себе полярные представления о социальной гармонии;

4- современный исламский радикализм может быть левого и правого толка. Поэтому любой вид экстремизма, включая исламский, несет в себе серьезную разрушительную угрозу не только России, но и всему миру. В границах России он опасен для ее южных и центральных регионов. Но власть страны имеет потенциальную возможность минимизировать его негативные последствия и отслеживать угрозу распространения всех видов радикализма, используя для этого положительный опыт исламских стран, например, Ирана, который успешно ограничил у себя влияние ваххабитского учения.

Научные результаты, полученные лично соискателем, и их научная новизна. В диссертации раскрыта и комплексно изучена специфика политических учений ислама как фактора государственных интересов российской власти. Изучение данной проблемы построено на доказательстве единства религиозно-мировоззренческой сущности ислама с его политико-идеологической составляющей, позволяющей оценивать его как важного участника властных отношений, осуществляемых на территории России с Х в. по настоящее время. На этой основе проанализированы и сформулированы положения, составившие научную новизну диссертации.

1. Доказательно обосновано наличие двух главных направлений, характерных для
политических учений ислама, действующих на территории России с Х в. и
представленных оборонительно-согласительным и оборонительно-

мобилизационным направлениями, оказывающими решающее влияние на мировоззрение российских мусульман и заставляющими считаться с ним власть.

2. Раскрыта важная степень влияния нравственной доминанты оборонительно-
согласительного направления политических учений ислама на успешность
общего развития России, что позволяет оценивать их не как вид «политической
болезни», а как дополнительный резервуар ее государственного совершенства.

3. Охарактеризованы способы противодействия на современном этапе
праворадикальным религиозно-политическим толкам ислама как
экстремистскому проявлению оборонительно-мобилизационных учений,
проникших в Россию и провоцирующих ее ослабление и распад.

4. Сформулирован ряд практических рекомендаций по дальнейшему развитию
нравственной составляющей традиционных партнерских взаимоотношений
между органами государственной власти России и исламскими религиозными
структурами на основе отрицания слепого копирования западных
управленческих моделей, препятствующих упрочению единства страны.

Теоретическую значимость данного исследования составляет комплекс используемых в нем теоретико-методологических приемов, позволивших диссертанту раскрыть некоторые принципиальные вопросы, связанные с успешным социально-политическим развитием России. Проведенное исследование, опирающееся на анализ политических учений ислама, вписанных в контекст государственных интересов российской власти, дает возможность более емко раскрыть особенности столь значимых категорий политологии, к которым относятся «политический ислам», «политическая доктрина ислама», а также таких понятий, как «терроризм», «радикализм», «фундаментализм» в их связи с другими понятиями – «государство», «государственность», «политический конфликт», «социальная стабильность и целостность».

Практическое значение результатов исследования. Проведенный анализ политических учений ислама как фактора государственных интересов российской власти позволяет составить более реалистичную картину взаимосвязи между представителями исламского мира, готовыми к конструктивному диалогу, с теми политическими силами России, которые настроены на поиск совместных путей решения возникающих трудностей. Это

поможет укрепить систему национально-государственной целостности страны, используя ее для защиты России как великой державы, способной успешно противодействовать не только внутренней, но и внешней угрозе. Положения и выводы диссертации, ее рекомендации можно использовать для развития процесса принятия политических решений применительно к различным религиозным объединениям в России.

Практические рекомендации по дальнейшему развитию взаимоотношений между органами государственной власти России и мусульманским миром можно свести к следующим положениям.

1. Пересмотр либеральной трактовки Конституции 1993 г. с учетом
введения традиционных для ведущих конфессий России соборных принципов
управления как альтернативы парламентаризму.

2. Усиление роли Церкви в политической жизни с учетом специфики ее регионов и этнических групп населения, что может быть выражено в виде прекращения практики отделения Церкви от государства.

3. Выработка общих для всех ведущих конфессий России социально-политических норм жизни и закрепление их в Конституции. В частности, нравственность должна вновь рассматриваться как политическая и юридическая категория.

Данный материал также может быть использован на семинарских и практических занятиях со студентами, обучающимися по специальности «политология» и «история».

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации обсуждены, одобрены и рекомендованы к постановке на защиту на заседаниях проблемной группы и кафедры политологии и социологии Московского педагогического государственного университета. Основные положения и результаты диссертации изложены в шести печатных работах в ведущих рецензируемых научных журналах «Власть», «Теории и проблемы политических исследований», «Преподаватель ХХI век».

Структура диссертации подчинена решению задач исследования. Работа включает в себя введение, три главы, шесть параграфов, заключение, список использованных источников и литературы.

Теоретические особенности осмысления политических учений ислама в российских условиях

Проблема взаимовлияния интересов власти и политических учений, выработанных под влиянием религиозных представлений, остается одной из самых древних и самых трудных тем для политического анализа. Для того, чтобы понять сложную специфику исторических событий, политических процессов и институтов, участвующих в борьбе за власть, исследователю надо хорошо разбираться в вопросах религии и политической теории, указывающих вектор развития всему социуму.

Именно потому, что политика тесно связана с религией, есть смысл в первую очередь более детально остановиться на их рассмотрении, а затем перейти к анализу возникших на их основе политических учений. Как известно, обыденное толкование этих понятий может привести исследователя к неоднозначным или к неверным выводам. Первая трудность, с которой мы здесь встречаемся, связана с научным определением того, что такое политика как общественное явление.

Сегодня существует более десятка ее основных определений и около сотни частных. В значительной степени это связано с характером самой политики. Ведь власть, будучи ее центральной категорией, носит инклюзивный характер. Проникая во все сферы социальных отношений и действуя в интересах ее носителей, она стремится подчинить их политической воле не только саму политическую систему, но и окружающую ее социокультурную среду. Политическая система и социокультурная среда никогда не существовали самостоятельно, подчиняясь воле господствующей политической силы, сформулированной в соответствующих ее интересам идеологиях и доктринах, а они являлись отражением тех учений, которые их породили. Поэтому, выявляя и формулируя специфику политики, различные научные политологические школы исходили из тех аспектов властных интересов, которые им казались более важными, например, экономическая, управленческая или иная.

В значительной степени на характер всех существующих определений политики и сегодня влияет в какой-то степени идеологическая составляющая, указывающая характер и направление научного поиска. Ввиду этого обстоятельства понимание политики в западных либеральных кругах и среди консервативно настроенных ученых России или исламского востока будет отличаться друг от друга. К этому надо обязательно добавить недостаточность, ограниченность наших знаний о политике, не позволяющих охватить во всей полноте все ее проявления и специфики.

Это ведет ученых к разным выводам, касающимся частных проявлений государственных интересов власти, включая изучение иных социальных сфер, казалось бы, далеко отстоящих от политики, как, скажем, материальная и духовная культура, ее проявления в религии и религиозном сознании. Значит, нет смысла говорить о совершенно независимом понимании политики и всего того, что с ней связано. В каждом конкретном случае выбор остается за автором научного исследования. Учитывая сказанное, теоретическое изучение сформулированной диссертационной проблемы будет наиболее близким к истине, если политику мы будем трактовать как многоуровневую и разноплановую деятельность по поводу власти, осуществляемую различными социальными слоями и группами, а также отдельными фигурантами. Эта деятельность решает три главных задачи: удержание власти, сотрудничество с властью и захват власти. При этом ценностно-целевую основу политики составляют различные идеологии доктрины, взятые на вооружение участниками властных отношений и придавшие им процессуальный характер.

Сюда же можно добавить наличие у всех участников властных отношений желания придать выбранным ими ценностям и целям статус общих интересов1. А это все в совокупности выводит нас на понимание политических учений как важнейшей мировоззренческой основы политики, без которой теория и практика отношений по поводу власти не могут существовать. Такая основа в той или иной степени сопряжена с религиозной сферой общества. Правда вопрос с определением того, что следует считать религией, столь же запутан и противоречив. Данная сложность объясняется наличием в социо-политическом материальном пространстве институтов и процессов его «воздуха», которым оно дышит и благодаря которому создает теоретическую основу всей системы общественной жизни и механики управления.

Это духовность. Она, вбирая в себя наряду с религией, как элементом духовной культуры, мораль и право, является самостоятельным общественным регулятором отношений. А преобладание любого из ее элементов обуславливается исторически меняющимися особенностями общества, тяготеющего, например, к светским или религиозным устоям.

Другая трудность состоит в том, что многие источники освещают этот вопрос не в ракурсе религиоведения, а в ракурсе еще недавно предшествовавшего ему научного атеизма, что, безусловно, искажает суть самой религии как духовно-ориентированной сферы общественных отношений, обладающей весьма специфическими функциями в жизни общества и особым статусом. Значит, особенность научного поиска заключается в том, чтобы принимать во внимание всякий религиозный феномен таким, какой он есть, и оценивать религию как чрезвычайно серьезную политическую, а не только социальную силу. Ведь любая религия, особенно ислам и христианство, специально оговаривают характер угодной и неугодной Богу власти, ее структурных элементов и прочих атрибутов политической жизни.

Итак, примем за основу понимание религии как специфической формы общественного сознания, где ее главным принципом выступает исповедание личного или общественного (коллективного) духовного совершенного надмирного начала— Богаили богов, являющихся источником бытия всего сущего. Человек же, будучи творением этой высшей силы, в общении с ней может играть только подчиненную роль, рассчитывая получить от нее за хорошее поведение вечную жизнь для своей души и таким образом сблизиться со своим создателем - Богом. Это есть та особенность, которая отличает традиционные религии от гражданских или светских, в которых вера в Бога подменяется верой в человека, способного построить совершенное общество и создать совершенную модель управления.

Исследование этого вопроса позволяет констатировать и тот факт, что влияние политики на религию может проявляться также в некоторых политических действиях или распространении некоторых учений, компрометирующих светскую и духовную власть. Представители различных политических сил в разные времена заимствовали из Библии, ставшей общей для иудеев, христиан и мусульман священной книгой, идею богоизбранного народа и его социально-политической организации - Израиля. Он олицетворял собой систему единственно верной и угодной Богу управленческой модели, свободной от греховных искажений, мешающих людям нравственно преобразиться и обрести Рай. Эта идея особенно ярко проявлялась в период строительства и расцвета национальных государств у христиан и мусульман, хотя Г. Киссинджер утверждает, что национальные государства были свойственны только политическим образованиям «Западной Европы и Японии»1. Кроме того, можно встретить аналитиков, взирающих на религию как на особый инструмент идеологической борьбы. И в этом тоже есть своя правда.

В самом процессе политизации религии могут проявляться противоречия между рядовыми верующими и их религиозными лидерами. Одни аналитики склонны политизировать религию. Они разрабатывают религиозно-политические доктрины, ищут религиозные обоснования политическим действиям. В схеме их рассуждений господствует политическая тематика. Она связана с поиском и разработкой новых, более правильных управленческих форм. Другие являются противниками политизации религии. Они считают, что любая религия не должна становиться орудием идеологического давления, оставаясь только социальным инструментом духовного воспитания, ибо необходимые формы управления давно найдены, а если что-то меняется к худшему, то это делается по воле Бога. Это постоянное расхождение политики с религией только мешает нравственному совершенствованию их представителей1.

Столь же масштабное влияние оказывает религия на политику. Укрепление религиозности усиливает нравственность власти и мораль общества, укрепляя правопорядок страны. При этом некоторые мировоззренческие, моральные и правовые убеждения, усвоенные в детстве, растут вместе с человеком и у взрослого становятся уже его жизненными принципами, формируя его внутреннюю социальную и политическую культуру и сознание. Идя под воздействием религии по пути политической социализации, индивиды и общественные группы могут непосредственно принимать участие в событиях, направленных на захват или удержание власти, либо мирно реагировать на них в соответствии со своими религиозными воззрениями.

Особенности становления политических учений ислама в контексте изменения государственных интересов российской власти

В начале 90-х годов XX в. встал вопрос о выживании России как суверенного государства, культурно-историческую основу которого должен составлять национальный положительный опыт политического управления. Отличительной чертой этого опыта является толерантное отношение к Востоку и решительное неприятие Запада, заставившее возвести против него «железный занавес»1. Его главные положения были сформулированы господствующей религиозно-политической мыслью Древней Руси вскоре после принятия православия в 988 г. Они стали одной из основ государственной идеологии, поддерживаемой правящей династией Рюриковичей вплоть до конца XVI в., что и было зафиксировано в целом ряде письменных памятников, начиная с конца X столетия2.

По этой причине само понятие «немцы» (немые), т.е. люди, не слышащие и не понимающие язык Бога, с этого времени приняло сугубо политизированный идеологический характер. Им стали обозначать не носителей исламской системы ценностей, а только представителей западного романо-германскогомира, казалось бы, весьма близкого русским людям не только по вере и крови, но и по языку. В письменных источниках Древней Руси вплоть до конца XV в. стали упоминаться свейские (шведские), англянские (английские), фряжские (итальянские), гишпанские (испанские) и франкские (французские) немцы и «украины Немецкие»1.

При этом можно наблюдать отсутствие аналогичного негативного отношения к язычникам и мусульманским народам. С ними русские люди познакомились еще в VIII-X вв. Они охотно посещали страны исламского мира, особенно ближайшую к ним Волжскую Булгарию (современный Татарстан)2. Более того, Ал-Марвази указывает на желание русских князей на рубеже X-XI вв. отказаться от православия и принять ислам. Согласно его свидетельству, с этой целью было направлено посольство в Хорезм, а оттуда приглашены учителя, «чтобы обратить в ислам»3. А Муххамад Ауфи даже говорит о том, что какие-то русские князья и их подданные вскоре после принятия христианства «почувствовали склонность к религии ислама и сделались мусульманами»4. Повествуя о походах князя Святослава на Восток в 968-969 гг., средневековые авторы обратили внимание на характер его политики с учетом религиозного аспекта. Так, покорив иудейскую Хазарию, которой «служили и платили дань»5 мусульмане булгары, он уничтожил ее как государство и даже включил наиболее важные земли хазар в состав Древней Руси1. Между тем, в отношении булгар этого не произошло. Овладев Булгаром, являвшимся, судя по источникам, опорным пунктом хазар в этой земле, Святослав не стал лишать ее жителей независимости и принуждать к уплате дани2. Можно сказать, он освободил Волжскую Булгарию от хазарского религиозно-политического гнета, установив с ней мирные добрососедские отношения.

О тяготении государственной власти Руси к исламу и категорическом неприятии иудаизма и западного христианства сообщает нам также Поветь временных лет, составленная в начале XII в. Например, говоря о выборе веры, состоявшемся в 988 г., ее авторы охотно подчеркивали первоначальный интерес князя Владимира именно к исламу. Но его советники убедили принять православие, с которым связала свою жизнь бабка Владимира княгиня Ольга и с которым они познакомились в Константинополе, поразившись обрядовой стороной богослужения3.

К сожалению, письменные источники не сохранили никакой информации о характере религиозно-политических учений ислама, попавших в поле государственных интересов некоторых представителей правящей на Руси династии. Можно только предположить, используя косвенные данные, что в эпоху средневековья в кругах знати и рядовых граждан суннитское направление ислама было значительно лучше известно, нежели шиитское. Это объясняется географической близостью Волжской Булгарии, исповедующей с начала X в. суннитский толк ислама, и поддерживающей прочные религиозные связи с Хорезмом4, а также наличием обширных торговых контактов Руси с арабским миром.

Утвердившие с конца XI в. свою гегемонию на Ближнем Востоке тюрки-сельджуки тоже были суннитами. Территория Черноморского бассейна, к которому в этот период принадлежала Древняя Русь, оставалась главной контактной зоной двух цивилизаций. Шиитский мир не имел к ней доступа.

Когда же Улус Джучи (Золотая Орда) под влиянием внутренних раздоров и поражений от Улуса Хулагу «захотел стать зависимым»1 от него, приняв в 1314 г. ислам, граница соприкосновения православного и суннитского миров протянулась от Урала до северного Причерноморья, став широкой ареной не только военных конфликтов, но и взаимовыгодного обмена духовными ценностями. Не следует забывать, что в то время консервативный характер религиозного сознания не позволял создавать оригинальные авторские учения о власти и государстве. Любое подобное учение воспринималось в правящих кругах и в обществе как отклонение от истины, изложенной в Священных текстах. Такой автор считался еретиком, служащим не благим, а злым намерениям своей природы. Внимать его учению и идти за ним означало то же, что идти против Бога. Такое учение не могло развиться в качестве государственной идеологии,но оно могло стать доктринальной основой идеологии только какой-либо оппозиционной силы. Как справедливо отметил специалист по исламскому праву В. Брелви, духовную основу национальности у всех мусульман может составлять только общая для них идеология2. Следовательно, распространяться в Древней Руси могли официальные представления классического ислама о власти и государстве, пользующиеся весомой поддержкой правительства и духовенства у себя на родине.

Мусульманские источники доносят до нас интересную подробность о том, что с принятием православия, а оно крайне негативно относится ки войне и любого рода торговым операциям, в кругах светской власти Древней Руси появился интерес к исламу. Скорее всего, это связано с тем, что исламская религия оправдывает в некоторых случаях военные походы как форму борьбы с неверными1. Во всяком случае, уроженец Бухары Муххамад Ауфи в качестве значимой причины, заставившей некоторую часть господствующей политической элиты Древней Руси обратить свои взоры в сторону ислама, указал именно на нее. Он писал, что русы, приняв христианство в качестве своей новой религии, были вынуждены вложить в ножны мечи, которыми они добывали себе богатство. Перестав воевать, они потеряли главный источник своего дохода, и их финансовые дела полностью расстроились. Им стало тяжело жить, и они стали проявлять интерес к исламу, разрешавшему воевать за свою религию2.

Но Ауфи и другие восточные авторы, говоря об исламском учении, ставшем важным атрибутом государственных интересов власти в Древней Руси, ничего не сообщают о том, какая модель политического устройства предлагалась русским князьям мусульманскими учениями. Насколько она отличалась от той теоретической модели, которая получила поддержку православного духовенства и стала обязательной для Древней Руси с конца X в.? Трудно поверить, что такой важный вопрос не интересовал русских князей, испытывающих симпатию к исламу. Значит, есть прямой смысл остановиться на нем подробно и выяснить то, насколько идеологические представления о правильной и угодной Богу власти совпадали с традиционными для русских людей политическими идеями, сохранившимися у них со времен языческого уклада жизни.

Согласно имеющимся в нашем распоряжении источникам, русские люди с глубокой древности идеализировали общинную форму управления. Ее ведущим политическим институтом было вече, предусматривающее коллективное, т.е. соборное (соединенное, совместное) решение всех значимых социально-политических вопросов. По этой причине они не стремились переходить к авторитарной модели управления, ущемляющей социально-политические права и свободы всего коллектива в пользу отдельных лиц. Власть князей и старейшин носила выборный характер и была сильно ограничена рамками общественных интересов. То же можно сказать и о духовной власти. Языческие жрецы славян до принятия христианства не обладали в Древней Руси никакой политической силой1. Прямой вид демократического правления охватывал все стороны социальной жизни

Новые учения ислама как важный элемент политической борьбы, ведущейся между СССР и его противниками

Эпоху Новейшего времени всемирной политической истории открыла небывалая до того и самая грандиозная по своим последствиям гибель всех крупнейших монархий планеты, опиравшихся на религиозную систему ценностей, тормозящих распространение леворадикальных учений Запада, построенных на отрицании традиционных норм управления и жизни социальных систем. В 1912 г. под давлением либеральной политической закулисы Запада, имеющей поддержку местных компрадорских элементов, в Китае пала Маньчжурская династия, открыв дорогу для постепенного установления на Дальнем Востоке светской модели демократии по западному образцу.

Для того, чтобы произошло обрушение более прочных монархий в Азии и Европе, потребовалось организовать первую мировую войну 1914-1918 гг., предварительно расколов их политическое сближение, строящееся на почве сохранения принципов теократической модели управления, иллюзией экономических выгод. В 1917 г. пала царская власть в России, окруженная со всех сторон навязавшимися ей в союзники либеральными силами. А в 1918 г. произошло свержение монархий в Германии и Австро-Венгрии. Спустя четыре года под давлением тех же либералов в Турции был уничтожен султанат, затем провозглашена республика, и в 1924 г. упразднен последний атрибут старой модели управления - халифат1.

Несколько ранее этих событий в Иране, который хотя формально и не принял участия в первой мировой войне, были предприняты аналогичные действия. Они были нацелены на разрушение его социально- политической системы, выступавшей оплотом международного шиизма, в пользу внедрения прозападной модели устройства власти. Для этого в 1919 г. шахскому правительству был навязан англо-иранский договор. По сути дела, он устанавливал в этой стране оккупационный режим и позволял создавать выгодные Западу и отражающие его интересы политические организации, подобные тем, что к этому времени уже действовали в России и ТУШТИИ1

Стремительный успех демократических сил Запада, сумевших сыграть на противоречиях своих противников и буквально за несколько лет сломить тысячелетние монархии, обладающие колоссальной совокупной военно-технической, экономической и территориальной мощью в сочетании с огромным людским потенциалом, открыл возможности для внедрения леворадикальных политических учений. В Германии и Турции победу одержали либералы, ориентированные на США, Англию и Францию.

В Россини союзных ей странах, до недавнего времени составлявших ее единое имперское тело, верх взяли коммунисты, подавившие либеральное «белое движение» и объединившие в 1922 г. свои республики в Советский Союз (СССР). Для распространения своего учения в других странах ими был создан в 1919 г. Коммунистический интернационал, включивший в свои ряды многих политических деятелей Европы и Азии. Таким образом, два этих направления политической мысли, приверженцы которых еще недавно вместе боролись против теократических монархий, впервые столкнулись между собой на полях Гражданской войны в России и заявили о себе как о непримиримых врагах. Поражение одного из них открывало победителю двери к мировому господству.

Втянутыми в эту борьбу оказались и религиозно-политические учения ислама. Под впечатлением происходящих событий в них произошли заметные изменения. Представители настроенного на борьбу оборонительно-мобилизационного лагеря образовали праворадикальное направление, не желавшее признавать либеральных и коммунистических новаций. В этом их поддержала та часть оборонительно-согласительного лагеря, которая тяготела к возвращению к теократической монархии, ограниченной совещательным органом власти. Другая часть оборонительно-согласительного лагеря продолжила поиск компромиссных решений со светскими властями, не разделяющими воззрений ислама. Этим она способствовала развитию леворадикального типа исламской политической мысли, тяготеющей к частичному сближению с либеральной и коммунистической программой социально-политических преобразований. Оба эти направления не представляли единого идейно-теоретического лагеря и распадались на целый веер борющихся между собой направлений1.

При этом некоторые из них смотрели на Советский Союз как на важный объект реализации своих интересов. Частично это оправдывалось огромными размерами и чрезвычайно выгодным геополитическим положением данной страны, уже более двухсот лет фигурирующей в целом ряде аналитических отчетов как «осевой регион мировой политики,.. занимающий центральное стратегическое положение» в Азии, которое «никакая социальная революция не изменит»2. Из этого делался вывод о том, что, перетянув Россию на свою сторону, любая политическая сила сможет достичь успеха и открыть себе путь к мировому господству.

Но были здесь и другие цели, учитывающие наличие в составе СССР «северных территорий» исламской уммы, представленных республиками Средней Азии, Казахстаном, Азербайджаном, автономными образованиями Северного Кавказа, Поволжья и Предуралья. В общей совокупности они составляли почти треть от тех земель, где доминировал ислам. Поэтому борьба за них становилась важным звеном всей идеологической и практической деятельности самых разных мусульманских сил, как сугубо ортодоксальных, так и тех, что искали пути к сближению с Западом и Советской властью на почве леворадикальных учений.

Но в условиях «железного занавеса», которым отгородили себя друг от друга страны Социалистического лагеря во главе с Советским Союзом и либеральный мир во главе с США, единственным каналом, по которому могло проникать в СССР любое политическое учение ислама и двигаться в обратном направлении, были дипломатические связи. Частично такому обмену и борьбе противоположных политических учений ислама способствовала «буферная зона», состоящая из стран социалистического лагеря, где было значительное количество исламских общин (Югославия, Албания, Болгария, Китай) и дружественные СССР страны «третьего мира» целиком, как, например, Сирия и Египет, или частично, как Индия, относящиеся к мировой исламской умме. Через них с помощью спецслужб внедрялись все главные теоретические направления, в интересы которых попадали мусульмане социалистического лагеря «третьего мира».

Склонное к развитию леворадикальных учений оборонительно-согласительное направление политической мысли ислама, в свое время тесно связанное с популярным в царской России движением джадидов, в целом носило умеренный характер. Оно использовало в своей деятельности сочинения Д. ад Дина Аль Афгани, а также трактаты Мухаммада Абдо, разработавших в конце XIX - начале XX веков свое оригинальное учение. Оно в значительной степени повлияло на весь исламский мир и «воплотило в себе смешение национальных, религиозных чувств и европейского радикализма». Это было именно то учение, в котором, как писал АВ. Борисевич, «теолога победил политик»1. Но именно оно стало активно работать на то, чтобы приблизить либеральную систему ценностей и ц елей к традиционному исламу и противопоставить их единство «новому взгляду» на веру, распространяемому из СССР в интересах «угнетаемой» части уммы.

Поэтому, чтобы лучше понять характер данного религиозно-политического учения, вступившего в борьбу с трактовкой ислама, принятой в СССР, следует обратиться к трудам его классиков. Что касается воззрений Д. аль-Афгани, то их можно свести к трем наиболее важным аспектам. Это проведение масштабного обновления всей социально-политической и религиозной жизни с целью возвращения к первоначальным принципам ислама. Причем, реформа в сфере политики должна внедрять традиции шуры, даже если это будет исламский тип парламентаризма. И это линия панисламизма, ориентирующая своих последователей на постепенное сближение мусульманских стран и регионов ради образования Исламской Лиги1. Но он не ставил перед собой задачу кардинального пересмотра различных сторон исламского учения, требуя от своих соратников только одного - преодолеть возникшие погрешности в понимании Корана2.

Современное состояние и перспективы реализации политических учений ислама в рамках дискурсов конфликта и согласования

Революционный разворот интересов господствующей политической силы Советского Союза от идеалов коммунизма в сторону либеральной системы ценностей и целей, случившийся по инициативе М.С. Горбачева и закрепленный Б.Н. Ельциным, не только привел к развалу этой страны, но и заставил пересмотреть в ней взаимоотношения власти и церкви. Согласно новой Конституции, принятой в 1993 г., Россия продолжала оставаться «светским государством», в котором религия «отделена от государства»1.

Вместе с религией от государства по-прежнему была отделена, т.е. находилась вне закона, ее система управления и судопроизводства, без которой она не может быть полноценной, а значит истинной. Взамен, в качестве непреложной истины, гражданам предлагалась западная модель либерального устройства. Она почти по всем пунктам отрицала религиозные установления, сводя их только к одной социально-нравственной норме - покорность новой власти. Если учесть, что новая власть ориентировалась на западные стандарты, с которыми ислам всегда боролся, видя в них проявление злой воли Иблиса, развращающей человеческие умы свободой «для греха» и ставящей вне правового поля свободу «от греха», содержащуюся в Коране, Хадисах и Сунне, конфликт интересов был вполне очевиден.

Однако столкновение интересов на религиозной почве создавало благоприятные условия не только для эскалации дискурса конфликта между властью и мусульманами России, но и открывало новые пути к развитию дискурса согласования. Первое направление, представленное сторонниками оборонительно-мобилизационного направления исламской религиозно-политической мысли, за семьдесят два года было почти полностью подавлено Советской властью. Но теперь оно чрезвычайно активно возрождалось к жизни. Этому стала способствовать широкая открытость социальных контактов, которая установилась с конца 1980-х годов под давлением Запада, заинтересованного в дальнейшем расколе российского общества и создании внутри него мощных дестабилизирующих групп.

Помимо чисто прозападных леворадикальных союзов, движений и партий, стремящихся оторвать общественное сознание от национально-исторических и коммунистических ценностей и целей в пользу либеральных идеалов, были открыты границы для проникновения в Россию чуждых ей праворадикальных учений ислама. Широкие социально-политические права и свободы, предоставленные для этого пятой Конституцией России, делали их носителей практически неуязвимыми для новой власти. Ведь она, опасаясь террористической угрозы, идущей от праворадикальных учений исламистов, вынуждала себя заигрывать с ними и идти им на уступки, вылившиеся в серию тяжелых Кавказских войн. Эти войны позволили Западу занять в этом регионе четкие происламские позиции и влиять отсюда через своих агентов, заинтересованных в продвижении праворадикальных политических учений ислама вглубь России, на Татарстан и Башкирию.

Тем самым Москва как политический центр притяжения у данных субъектов федерации должна потерять свое значение и уступить его одному или нескольким заграничным исламским центрам, включая, например, Эр-Рияд или Анкару. Разрывая Россию на части между разных цивилизационных полюсов, ориентированных на либеральный стандарт романо-германской цивилизации; максимально ослабленный, но пока еще численно превосходящий славяно-право славный мир; и арабо-мусульманскую среду, преследующую здесь свои интересы; западные стратеги либерального пути глобализации сделали власть в данной стране почти беспомощной перед лицом внешних и внутренних рисков.

Поэтому заинтересованность новой российской власти в удержании своих позиций во главе страны, грозящая ей потерей политической и экономической гегемонии, заставляла ее думать не только о сохранении дружбы с Западом, удовлетворяя в той или иной форме его леворадикальным либеральным амбициям, и не только умиротворять праворадикальные силы ислама. Новой российской власти пришлось постепенно вспомнить о православной культуре и российском консерватизме1, а вместе с ним усилить поиск путей к сближению с оборонительно-согласительным крылом мусульман, накопившим богатый опыт интегративной силы и адаптивных способностей в общении с народами России. С другой стороны, слом старых мировоззренческих установок подталкивал самих россиян к формированию новых или реанимации старых, почти забытых учений. Столь масштабное возрождение интереса к религии как духовно-нравственной альтернативе коммунистической идеологии привело к всплеску новой конфессионализации российского общества и власти. Одним из проявлений этого процесса можно считать «пробуждение ислама»2 в России.

Понятно, что первая проблема, усилившая идеологический раскол среди мусульман современной России, пришла из прошлого и была связана с теологическим пониманием правильной власти как центральной категории политики и управленческой основы всех социальных отношений. Безусловно, главные догматы мусульманской религии, интерпретируемые в политических учениях, всегда в свою основу клали аяты Корана, хадисы и различные выводы наиболее авторитетных исламских богословов и мыслителей. Все они позволяют верующему с позиций своей религии понять и оценить политическую действительность и встать на сторону одного из участников властных отношений.

Учитывая данное обстоятельство и отдавая в последние годы приоритет мирному направлению религиозной мысли, «гасящему» опасный для всего государства радикализм, Москва по сути дела открыла широкий вход в Россию тем политическим учениям ислама, которые стали представлять собой интересный сплав самых разных мусульманских истин, содержащих в себе большой гуманистический потенциал. На текущем этапе цивилизационно-политического противоборства, ведущегося в рамках российского политического дискурса, заметную популярность среди мусульман стало приобретать учение о «мединской общине», а также идеи председателя Исламского комитета России Гейдара Джемаля1, иногда характеризуемые как учение «исламского коммунизма».

Учение о «мединской общине» заметную популярность приобрело среди представителей оборонительно-согласительного крыла российских мусульман. Это объясняется тем, что оно отрицало заимствования из светских учений атеистического толка и представляло собой мирную ветвь возвращения к социально-политическим истокам жизни мусульман, издавна находящихся в добрососедских отношениях с представителями других религий. Другая причина его популярности связана с обеспокоенностью многих российских мусульман защитой религиозно-политических традиций в своих субъектах федерации от «размывания» их либеральными стандартами и потому стремящихся к установлению широких контактов с братьями по вере в других странах. Этим устремлениям в полной мере и отвечает модель «мединской общины», созданной пророком Мухаммедом.

Именно в то время, согласно этому учению, умма представляла собой единую дружную общину. В ее рамках осуществлялось политическое управление. Оно было устроено по республиканскому принципу, но не являлось государственным образованием. Ведь жизнь по республиканским правилам управления требовала учитывать тот факт, что в Медине (ранее Ясриб), помимо мусульман, имелись общины иудеев и язычников. Поэтому все отношения мусульман с ними регулировались соответствующим договором о признании взаимных прав и интересов.

Оспаривая мнение скептиков, современные мусульманские аналитики считают, что саму общину Мухаммеда в Медине нельзя рассматривать в качестве некой неразвитой и примитивной политической модели или своеобразного протогосударства, на чем настаивают некоторые исламоведы-политологи1. Такая община с момента своего образования являлась успешным и целостным политическим институтом, имеющим в себе все необходимые структурные компоненты. Так продолжалось до тех пор, пока в эпоху Омейядов и Аббасидов она не выродилась в имперскую модель управления, позаимствовав у завоеванных стран их негативный опыт государственного строительства. В эпоху глобализации настало время ее возрождения, причем, как отмечают исламские идеологи2, ее положительный опыт заключения взаимовыгодных социально-политических договоров, построенных на основах уважения договаривающихся сторон друг к другу, с учетом их прав и интересов, следует взять на вооружение всем мусульманам уже сегодня. Завтра может быть поздно.