Государственность в политическом учении евразийства (классическая традиция) Ибраев Марат Умербаевич

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА I. Концептуальные основы политического учения классического евразийства 13

1.1 Истоки и теоретические основания политического учения классического евразийства 13

1.2 Этапы формирования и развития политического учения классического евразийства 24

1.3 Основные понятия и концепции политического учения классического евразийства 38

ГЛАВА II. Ключевые проблемы государства в политическом учении классического евразийства 53

2.1 Анализ исторических форм российской государственности в классическом евразийстве 53

2.2 Сущность власти при различных типах правления (по Н.С. Трубецкому) 68

2.3 Характерные черты идеократического правления 82

ГЛАВА III. Пути и способы построения идеократического государства 99

3.1 Классики евразийства о путях построения идеократического государства 99

3.2 Возможные сценарии реализации модели идеократического государства 113

Заключение 129

Список литературы

• Этапы формирования и развития политического учения классического евразийства
• Основные понятия и концепции политического учения классического евразийства
• Сущность власти при различных типах правления (по Н.С. Трубецкому)
• Возможные сценарии реализации модели идеократического государства

Введение к работе

Актуальность темы диссертационного исследования.

На рубеже XX-XXI веков в России в результате проведенных либеральных реформ в социально-политической и экономической сферах сформировались характерные элементы западной модели общества и государства: идеологический плюрализм, многопартийная система, основы рыночной экономики через проведение широкомасштабной приватизации государственной собственности и поощрение частного предпринимательства и т.д. Во внешнеполитической сфере Россия расширила связи с западноевропейскими странами и США. Авторитетными международными экспертами обосновывалась правильность и безальтернативность такого выбора. В тот период многим исследователям и политикам казалось, что Россия окончательно встала на западный путь развития и будет следовать в русле западной цивилизации.

Однако, дальнейшее течение событий показало ограниченную

продуктивность либеральной модели западного образца применительно к
российским условиям, а также ее противоречие с национальными интересами
России. Более того, копирование западных образцов социально-экономического
устройства привело к стагнации российской экономики, повышению уровня
радикализации и криминализации значительной части населения, усугубленному
разделом общества по имущественному признаку, а также к обострению
межнациональных отношений. Стало происходить сокращение численности
населения страны, вызванное повышением смертности с одновременным
снижением рождаемости. Вышеизложенные процессы и явления привели к
снижению авторитета России на международной арене, игнорированию ее
национальных интересов в международных делах, а в перспективе могли

привести к утрате суверенитета страны.

Вместе с тем, в последние годы в российском обществе и государственной политике руководства страны проявлялись и набирали силу прямо противоположные тенденции, которые вызваны необходимостью сохранения и

4
развития в современных условиях российской культурной и политической
идентичности, обусловленной историческими, национальными,

цивилизационными традициями.

Именно поэтому возрастает востребованность в более глубоком изучении политико-философского наследия классиков евразийства, отличительной чертой творчества которых являлся самобытный взгляд на историю своей страны, проблемы ее взаимоотношений с окружающими странами и населяющими их народами, а также их оригинальные подходы к социально-политическому и экономическому устройству будущей России. Несомненно, заслуживает тщательного рассмотрения также их вклад в развитие общественно-политической мысли России XIX века, в первую очередь, цивилизационного направления.

Степень научной разработанности проблемы. К настоящему времени проведено достаточно большое количество научных исследований теоретического наследия классического евразийства и, соответственно, издано большое количество монографий, статей, диссертаций. По нашему мнению, основанному на хронологически-тематическом и персонифицированном подходах, их можно условно объединить в следующие большие группы. Первую группу составляют критические работы современников евразийцев – представителей первой волны русской эмиграции, рассматривавших с различных позиций, в основном, мировозззренческие и идеологические посылы евразийцев. При этом, их критика имела не столько научно-теоретический, сколько эмоционально-нравственный и философский характер¹. К этой группе хронологически также можно отнести немногочисленные работы советских исследователей того периода, которые, естественно, основывались на марксистско-ленинской методологической базе, вследствие чего евразийство рассматривалось как отражение буржуазно-

¹ Бердяев Н.А. Утопический этатизм евразийцев // Путь. Париж. 1927. №8. С. 141–144.; Гессен С.И. Евразийство: [рец. на кн.: Евразийский временник. Берлин, 1925. Кн. 4)] // Современные записки. Париж, 1925. Кн. 25. С. 494–508.; Гиппиус З.Н. Второй кошмар // Последние новости. 1927. 2 марта.; Ильин И.А. Цикл статей // Новое время. Белград, 1925.; Кизеветтер А.А. Евразийство // Руль. 1925. 10 янв.; Струве П.Б. Евразийство // Рус. мысль. 1922. № 5. С. 376–377.; Флоровский Г.В. «Окамененное бесчувствие»: (по поводу полемики против евразийцев) // Путь. 1926. №2. и др.

5
помещичьей идеологии представителей бывших правящих классов

дореволюционной России с переходом от либерализма, с одной стороны, и славянофильства, с другой, к идеологии русского варианта фашизма². Позднее, в связи с угасанием классического евразийства, в течение нескольких десятилетий (середина 1930-х – 1980-е гг.) интерес к изучению теоретического наследия его основателей и последователей значительно снизился.

Зарубежные исследователи (Дж.Х.Биллингтон, О.Босс, Ч.Гальперин, М.Ларюэль, Л.Люкс, Н.В.Рязановский³ и др.) в своих работах, условно относимых нами ко второй группе, основной упор делали на связи евразийства с западноевропейской общественно-политической мыслью, в первую очередь с марксизмом, соответственно трактуя его как одну из идеологий тоталитарного общества, а также относили евразийство к сугубо геополитическим учениям, фактически игнорируя его социально-политический, идеологический и философский аспекты.

Из содержания целого ряда работ, вышедших в период с 1930-х г.г. по
настоящее время⁴, условно относимых к третьей группе, можно проследить

² Иванов Н. Критика марксизма русскими эмигрантами (сборник «Против новейшей
критики марксизма», 1929 г.) и др.

³ Биллингтон Дж. Х. Работы по истории и культуре России. Том II. Россия в поисках
себя. М., 2011.; Босс О. Учение евразийцев // Начала. 1992. № 4. С. 89-98.; Гальперин Ч.
Татарское иго. Образ монголов в средневековой России. Пер. М.Е. Копылова: под. ред. Е.В.
Соловьева (1982, 1985 гг.); Ларюэль М. Идеология русского евразийства, или Мысли о величии
империи / Марлен Ларюэль ; [пер. с фр. Т.Н. Григорьевой]. М.: Наталис, 2004. 287 С.Библиогр.:
С. 281–287.; Люкс Л. К вопросу об истории идейного развития «первой» русской эмиграции //
Вопр. философии. 1992. № 9. С. 160–164.; Он же. Россия между Западом и Востоком: сб. ст. /
Леонид Люкс. – М.: Моск. филос. фонд, 1993. – 158, [2] С.; Рязановский Н.В. Возникновение
евразийства / пер. с англ. И. Виньковецкого // Звезда. 1995. №2. С.29-44. и др.

⁴ Антропов О.К. Российская эмиграция в поисках политического объединения (1921-
1939 гг.) // Монография: Издательский дом «Астраханский университет», 2008.; Бромберг Я.А.
Запад, Россия и евразийство. Опыт пересмотра еврейского вопроса (1931 г.); Дугин А.Г.
Евразийский триумф (эссе о П.Н. Савицком) / Послесловие к книге П.Н. Савицкого «Континент
Евразия», М., 1996 г.; Вандалковская М.Г. Евразийские представления о русской истории //
Историческая мысль русской эмиграции. 20-30-е гг. XX в. Москва. 2009.; Костюков А.Е.
Концепция евразийской государственности в политическом учении А.А. Алексеева //
Монография: (под ред. С.В. Перевезенцева. М.: Издатель Воробьев А.В., 2009. 112 С.
Dissertatio, 29); Романовская В.Б., Крымов А.В. Евразийская доктрина государства и права //
Монография: Нижний Новгород. 2010.; Чемерисская М.И. Концепция исторического развития у
евразийцев // Материалы межвузовской конференции «Современные проблемы философии и
истории». Тарту, 1979. и др.

6 эволюцию определения евразийства от только идейного течения и (или) политического движения до концепции, доктрины, теории, учения.

Отдельные группы источников составляют работы, посвященные обзору
исследований и подходов разных авторов и авторских коллективов к проблемам
классического евразийства и его развития⁵, а также рассмотрению

идеологического, геополитического, цивилизационного аспектов политического учения евразийцев (Панарин А.С., Пащенко В.Я., Шамшурин В.И.⁶ и др.).

В процессе изучения материалов по обозначенной теме автором рассмотрены ряд защищенных в период 1992-2011 гг. диссертаций., посвященных прямо или опосредованно исследованию классического евразийства. Эти исследования отражают широкий спектр проблем, связанных с евразийством и могут быть классифицированы, на наш взгляд, с позиции научных интересов современных исследователей евразийства.

Значительная часть исследователей рассматривают развитие идеи евразийства и возможность ее реализации на современном российском и постсоветском пространстве (Абикенов А.А.,Ауанасова К.М., Ищенко Е.Н., Киньябузова А.С., Кулагин С.В., Прудников А.Ю., Сим Бон Сик⁷ и др.), а также

⁵ Жданова Г.В. Евразийство. История и современность. Калуга: ИД «Эйдос», 2004. 118 С.; Наследие Л.Н. Гумилева и судьбы народов Евразии: история, современность, перспективы // Сборник статей Международного научного конгресса, посвященного 100-летию со дня рождения Л.Н. Гумилева / Санкт-Петербург. 1-3 октября 2012.; Евразийство: истоки, концепция, реальность / Под ред. М.С. Мейера, В.А. Михайлова, Ж.С. Сыздыковой. М.: Паблис, 2014. 744 С.; Россия как цивилизация: материалы к размышлению / Под общ. ред. О.И. Шкаратана, В.Н. Лексина, Г.А. Ястребова. М.: Редакция журнала «Мир России». 2015. 472 С. и др.

⁶ Панарин А.С. Россия в цивилизационном процессе (между атлантизмом и евразийством). М., 1994.; Пащенко В.Я. Идеология евразийства. М.: МГУ, 2000. 446 С.; Шамшурин В.И. Византинизм, евразийство и славянство // Сборник «Славянский мир в третьем тысячелетии». М., 2007. и др.

⁷ Абикенов А.А. Идея Евразийского союза в контексте интеграции стран СНГ: дисс. канд. полит. наук: Алматы, 1999.; Ауанасова К.М. Перспективы и развитие идеи евразийства в современной истории Казахстана: дисс. доктора ист. наук: Алматы, 2010.; Ищенко Е.Н. Развитие Евразийской традиции в трудах Л. Н. Гумилева и современном евразийстве: дисс. канд. ист. наук: Иркутск, 2004.; Киньябузова А.С. Духовный потенциал идей евразийства для развития современного российского общества: дисс. канд. филос. наук: Уфа, 2010.; Кулагин С.В. Эволюция концепции евразийства и перспективы ее реализации в международном сотрудничестве на постсоветском пространстве: дисс. канд. полит. наук: Москва, 2001.; Прудников А.Ю. Проблема идеального государства в политических учениях евразийства и неоевразийства: дисс. канд. полит. наук: Пермь, 2011.; Син Бом Сик, О.Идеи "евразийства" и

7
различные аспекты евразийства как идейно-политического течения,

политического учения и теории (Куйшбаев А.Р., Пишун К.В., Самохин А.В., Седых Т.Н., Синякин С.В., Соколов Д.Е. ⁸ и др.).

Ряд исследователей анализируют идейные и философские истоки (Крымов А.В., Сеитов М.М., Стовбун С.Ф., Фурсова Е.Б.⁹ и др.), философские основания (Ахматов А.В., Ермаков Д.С., Игнатова С.В., Кравцова О.Б.¹⁰ и др.) евразийства, проводят его культурологический анализ (Кутыева Э.Р., Урханова Р.А., Побединский В.Н.¹¹ и др.) и выявляют взгляды отечественных правоведов XIX-XX вв., в том числе Н.Н.Алексеева, на природу, сущность, понятия и основные категории государства (Давыдкин А.Е., Новоженина И.В., Палкин А.Г., Судоргина И.Н.¹² и др.).

современный российский идейно-политический процесс: дисс. канд. полит. наук: Москва, 1997. и др.

⁸ Куйшбаев А. Р. Исторические и идейно-политические аспекты евразийства: на примере
РФ и стран СНГ: дисс. канд. ист. наук: Москва, 1999.; Пишун К. В. Политическое учение
евразийства: Опыт системной реконструкции и интерпретации: дисс. канд. полит. наук:
Владивосток, 1999.; Самохин А. В. Евразийство как идейно-политическое течение в России XX
века: дисс. канд. ист. наук: Москва, 2004.; Седых Т.Н. Учение о симфонической личности как
концептуальное основание политической теории евразийства: дисс. канд. полит. наук: Москва,
2006.; Синякин С. В. Развитие общественно-политической мысли в трудах П. Н. Савицкого:
дисс. канд. полит. наук: Уссурийск, 2002.; Соколов Д. Е. Геополитическая теория П.Н.
Савицкого : дисс. канд. полит. наук: Санкт-Петербург, 2008. и др.

⁹ Крымов А. В. Евразийская идеократия и государственно-правовое учение В.С.
Соловьева: дисс. канд. юрид. наук: Нижний Новгород, 2009.; Сеитов М. М. "Предъевразийство"
Ф.М. Достоевского: истоки и художественное воплощение: дисс. канд. филол. наук:
Магнитогорск, 2010.; Стовбун С. Ф. Метафизическая традиция "русской идеи" в отечественной
философии: дисс. канд. филос. наук: Тверь, 2007.; Фурсова Е.Б Политические принципы
консерватизма в творчестве И. С. Аксакова (1823-1886): дисс. канд. полит. наук: Москва, 2006.
и др.

¹⁰ Ахматов А.В. Философия права евразийства. Историко-философский анализ: дисс. канд.
филос. наук: Москва, 2009.; Ермаков Д.С. Социально-философские основания евразийской
цивилизационной парадигмы: дисс. канд. филос. наук: Владивосток, 2005.; Игнатова С.В.
Историко-философский анализ евразийского учения: дисс. канд. филос. наук: Москва, 1995.;
Кравцова О.Б. Научные и метафизические основания философии истории Л. П. Карсавина: дисс.
канд. филос. наук: Москва, 2006. и др.

¹¹ Кутыева Э.Р. Евразийство как явление культуры XX века. Историография и
методология исследования: дисс. канд. культурологии: Санкт-Петербург, 2005.; Урханова Р.А.
Евразийство как идейно-философское течение в русской культуре XX века: дисс. канд. филос.
наук: Москва, 1992.; Побединский В.Н. Философия культуры классического евразийства: дисс.
канд. филос. наук: Нижневартовск, 2008. и др.

¹² Давыдкин А.Е. Понятие и сущность государства в трудах отечественных правоведов конца XIX - XX в.: дисс. канд. юрид. наук: Санкт-Петербург, 2004.; Новоженина И.В. Государственно-правовое учение Н. Н. Алексеева: дисс. канд. юрид. наук: Уфа, 2002.; Палкин

Также были рассмотрены отдельные работы, в которых исследовались концепции других политических течений того времени (Богданов А.В., Булычева М.В., Русакова О.Ф., Лымарь СИ.¹³ и др.).

Вместе с тем, на наш взгляд, пока отсутствует комплексный подход к изучению евразийской концепции государственности, являющейся своего рода системообразующим каркасом классического евразийства. В связи с чем, по нашему мнению, имеется необходимость комплексного исследования теоретико-политической составляющей учения евразийцев как с позиции научного интереса, так и возможного применения отдельных ее положений в практике государственного строительства и формирования общественного сознания на данном этапе истории России.

Целью диссертационного исследования является на основе комплексного теоретико-политологического анализа учения евразийства выявление в представлениях классиков евразийства природы, характерных черт и специфики идеократического государства.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

- рассмотреть связь классического евразийства с социально-политическими
учениями России предыдущих периодов;

определить и систематизировать основные категории и понятия евразийской концепции государственности;

выявить и проанализировать исторические формы российской государственности в трактовке евразийцев;

А.Г. Концепция государства в учении евразийцев: дисс. канд. юрид. наук: Омск, 2009.; Судоргина И.Н. "Государство", "власть", "личность" в государственно-правовой концепции Н.Н. Алексеева: дисс. канд. юрид. наук: Саратов, 2008. и др.

¹³ Богданов А.В. Политическая теория почвенничества: дисс. канд. полит. наук: Москва, 2002.; Булычева М.В. Политическая концепция государства в теоретическом наследии Н. В. Устрялова: дисс. канд. полит. наук: Саратов, 2007.; Русакова О.Ф.. Отечественный опыт концептуального осмысления большевизма: дисс. д-ра полит. наук: Екатеринбург, 1994.; Лымарь С.И. Сменовеховство как явление российской политической культуры : дисс. канд. полит. наук: Уссурийск, 2006. и др.

выявить внутреннюю целостность евразийской концепции государственности, идейную, философскую, культурологическую взаимосвязь ее компонентов;

рассмотреть подходы классиков евразийства к сравнению российской и западноевропейских форм государства;

раскрыть содержание концепта идеократического государства евразийцев.

Научная новизна исследования заключается в реконструкции взглядов классиков евразийства на сущность и специфические черты идеократического государства и проведении на этой основе комплексного теоретико-политологического анализа евразийской концепции государственности.

Выявлена политико-философская, культурологическая и концептуально-теоретическая взаимосвязь компонентов политического учения евразийцев.

Показано, что классическое евразийство строилось на трех основных положениях: а) понимании России как особого историко-географического пространства - Евразии; б) неприятии для Евразии любого вида философского донорства; в) специфического идеалистического взгляда на философские проблемы с позиции духовности, основанной на религиозно-общественной морали.

Систематизирован понятийно-категориальный аппарат классического евразийства, дана характеристика его составных элементов.

Проанализированы философско-методологические основания государственного устройства в евразийской интерпретации.

Рассмотрена евразийская трактовка российской государственности в различные периоды истории страны в сравнении с западноевропейскими формами государства.

Проанализированы интерпретации евразийцами внешних и внутренних признаков идеократического государства, показано концептуальное отличие этого государства от аристократического и демократического типов государства.

Диссертантом обоснована собственная периодизация классического евразийства, состоящего, по его мнению, из четырех этапов: 1920-1921 гг. – этап «протоевразийства»; 1921-1925 гг. – этап становления классического евразийства; 1925-1927 гг. – кульминация развития классического евразийства; 1928-1931 гг. – завершающий этап классического евразийства. 1930-е гг. автор относит к периоду постклассического евразийства, рассмотрение которого не входит в рамки данного исследования.

Особое внимание уделено характерному для классического евразийства
факту идейного «разделения труда» и связанной с этим персонифицированной
классификации истории политической теории евразийства: изложение

Н.С.Трубецким сущности евразийского политического проекта, П.Н. Савицким – его обоснование, Н.Н. Алексеевым – разработка проекта практического воплощения.

Соответственно, проанализирован персональный вклад каждого из перечисленных ученых в разработку модели идеократического государства и его уточненной правовой формулировки в виде государства демотического типа. Вместе с тем, сделан вывод о тесной концептуальной связи народной воли в демотии Н.Н. Алексеева с идеей-правительницей П.Н. Савицкого и благом автаркии Н.С. Трубецкого как неразрывными составляющими одного явления: идеалистического понимания евразийцами природы государственности.

Положения, выносимые на защиту:

1. Мировоззренческими и философско-методологическими основаниями классического евразийства являются следующие: а) понимание России как особого историко-географического пространства – Евразии; б) неприятие для Евразии любого вида философского, а также иного рода донорства, в первую очередь и главным образом, со стороны западноевропейской цивилизации («романогерманского мира»); в) специфический идеалистический взгляд на философские проблемы и концепцию государственности.

2. Работы Н.С.Трубецкого «Европа и человечество» и П.Н.Савицкого «Европа и Евразия» (1920 г.), сыграв ключевую роль в формировании основных

11
категорий классического евразийства и постановке проблем, требовавших своего
изучения и разрешения, фактически обозначили зарождение нового

политического учения и движения.

3. Наибольший вклад в критику существовавших исторических форм государственности, в т.ч. российской, и разработку проекта евразийского государства был внесен основателями классического евразийства – Н.С. Трубецким и П.Н. Савицким, а также видным российским государствоведом Н.Н. Алексеевым.

4. Н.С. Трубецкой провел анализ сущности власти при различных формах правления и выявил, что основой различения государственных форм является критерий отбора (рекрутирования) правящего слоя.

5. Н.С. Трубецким был проведен сопоставительный анализ основных признаков моделей аристократического, демократического и идеократического государств; П.Н. Савицким – определение характерных черт будущего государственного и политического устройства России на основе сопоставления должного и сущего: собственного духовно-нравственного идеала и реальной практики социалистического строительства в Советском Союзе; Н.Н. Алексеевым – сформулирована основополагающая идея совокупной воли исторических поколений народа и предложены практические пути по воплощению этой воли.

6. При существенном различии подходов основателей евразийства к установлению идеократического строя: от проведения систематической просветительской работы и организации агитационно-пропагандистской деятельности в представлениях Н.С. Трубецкого до реформистски-эволюционных взглядов П.Н. Савицкого и революционно-заговорщицких методов реализации «макиавеллианского» подхода Н.Н. Алексеева, их концепты объединяла единая конечная стратегическая цель – создание идеократического государства.

7. Классиками евразийства были разработаны два основных возможных сценария дальнейшего развития событий в Советской России: попадание России под внешнее влияние капиталистических стран (падение советской политической модели социализма) или свершение «бонапартистского переворота» одним из

12 лидеров партии большевиков и, соответственно, сформированы практические задачи по приходу к власти, исходя из складывающейся ситуации.

Теоретическая и практическая значимость работы. Материалы исследования дополняют и углубляют содержательную часть анализа политико-правовых учений и идеологических течений ХХ века, а также вклада русских философов в разработку теории евразийства. Кроме того, они могут быть использованы при разработке и чтении лекционных курсов и спецкурсов по истории политико-правовых учений, истории русской эмиграции 20-30-х годов ХХ века, отдельных разделов геополитики и культурологии.

Апробация работы. Основные положения и выводы изложены автором в выступлениях на научно-практических конференциях и публикациях в периодических изданиях (2007- 2014 гг.).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, объединенных в восемь параграфов, заключения, списка литературы.

Этапы формирования и развития политического учения классического евразийства

Евразийство можно рассматривать, с одной стороны как философское, социально-политическое и идеологическое течение, а также политическое движение, зародившееся в среде русской эмиграции в начале 20-х гг. XX века14, с другой стороны, как идейно-философскую концепцию. В связи с этим необходимо ответить на следующие вопросы: каковы идейно-философские и теоретические истоки евразийства, а также из каких элементов состоит их учение?

Среди прочих направлений эмигрантской мысли, евразийство выделяется не только своей масштабностью – с ним связаны имена нескольких десятков крупнейших мыслителей и ученых, вынужденных покинуть Россию после Октябрьской революции – но также внутренней целостностью, сочетанием практической деятельности с теоретической работой. Это позволяло евразийской идее существовать в том или ином виде на протяжении всего XX века (в особенности через творчество Л. Н. Гумилева), а в современности трансформироваться в т. н. «неоевразийство»15. В идейно-теоретическом отношении, социальная, политическая и географическая часть евразийской концепции ближе всего находятся к цивилизационному направлению общественно-политической мысли России XIX века, представленному фигурами Н. Я. Данилевского, К. Н. Леонтьева, В. И. Ламанского, причем в евразийстве можно найти мотивы, созвучные творчеству каждого из этих мыслителей. Так, классические евразийские принципы мультилинейности исторического развития, релятивизма общественных форм, концепция месторазвитий П. Н. Савицкого и автаркических миров Н. С. Трубецкого – напрямую восходят к концепции культурно-исторических типов Н. Я. Данилевского, имея с ними множество общих черт; характерный для политической теории евразийства - нравственно духовный элемент в смысле государственно-церковной организации, в наибольшей степени проработанный П. Н. Савицким, перекликается с византизмом К. Н. Леонтьева; предложенный же П. Н. Савицким и дополненный Н. С. Трубецким, Г. В. Вернадским и др. термин «Евразия» в специфическом историко географическом значении – фактически дублирует так называемый «срединный мир» В. И. Ламанского. При этом, если Н. Я. Данилевский оказал большее влияние на творчество Н. С. Трубецкого, то П. Н. Савицкий в значительной степени развивал идеи, выдвигаемые К. Н. Леонтьевым и В. И. Ламанским.

Так, Данилевский подвергал критике существующую историческую науку на том основании, что она не соответствует критериям естественной системы наук. Данилевский полагал, что деление истории человечества по периодам как попытка рассмотрения е с точки зрения линейного эволюционизма заранее обречена на провал. Такой подход не дает возможности исчерпать вс богатство исторического содержания. Во-первых, принцип деления периодов истории мира не охватывал всю сферу делимого. Периодизация истории на древнюю, среднюю и новую выбрана достаточно произвольно и адекватна для истории Европы, но отнюдь не для истории остального мира, который развивался изолированно от не. Так, например, искать аналогии европейской античности в истории Индии так же бесперспективно, как и утверждать тождество китайского средневековья европейскому. Во-вторых, в исторической науке родство между объектами одной группы нельзя признать однородным. Например, история древней Греции имеет не больше аналогий с историей Египта, чем с историей новой Европы. Наконец, в-третьих, однородность таких групп также вызывает сомнения, хотя бы с хронологической точки зрения. Так, история Греции и Рима имела место в античности, в то время как развитие романо-германских этносов проходило в средние века, поэтому говорить о преемственности данных периодов нельзя. Отсюда Данилевский делал вывод, что судьба романо-германского племени де-факто становится судьбой Европы, а последняя начинает отождествляться с судьбой человечества. А это, в свою очередь, трансформируется в искажение реальных пропорций истории. Поэтому Данилевский и предлагал отказаться от линейного подхода в истории в пользу рассмотрения внутренних процессов развития культурно-исторических типов как однородных совокупностей народов, характеризующихся языковой однородностью и способных к историческому развитию.

Вслед за Данилевским, Трубецкой также утверждает о неприемлемости линейного подхода к рассмотрению исторического развития. Единой эволюционной лестницы развития человечества, по его мнению, просто не существует, т.к. для ее построения мы должны четко себе представлять, где она начинается и где заканчивается и, напротив, для определения начала и конца эволюции нужно представлять картину эволюции в целом16. Выход из этой ситуации можно найти, только если произвольно определить какую-либо культуру в качестве начала или конца эволюции17. Европейский ученые, как полагает Трубецкой, разрешили эту проблему для себя достаточно просто, приняв за вершину развития человечества западноевропейскую культуру и уже от нее построив эволюционную цепь в обратном порядке18. Однако подобного рода доказательства, заключает мыслитель, являются не более чем эгоцентрическими предрассудками, основанными на эгоцентрической психологии19, при этом отсутствуют объективные научные доказательства для обоснования факта наличия эволюционной лестницы20. Точку зрения о важности творческого наследия Н. Я. Данилевского для становления евразийства разделяет также видный исследователь евразийской философии М. А. Маслин,21. Что же касается П. Н. Савицкого, то он напрямую указывает на B. И. Ламанского как первого из мыслителей, сформулировавших содержание понятия, которое приняли на вооружение евразийцы: о необходимости различения в так называемом Старом Свете не двух как ранее, а трех материков; роль евразийцев он видит в том, что они применили название Евразия не к совокупности Европы и Азии, а к вновь выделенному субконтиненту, занимающему срединное положение в Старом Свете22. Не обходит своим вниманием Савицкий и таких философов, как C. П. Шевырев, А. И. Герцен и К. Н. Леонтьев, приводя конспекты их рассуждений в подтверждение тезиса, согласно которому евразийцы отмечают дихотомию термина Евразия в таких понятиях как обособленность-целостность и географическое историческое значение этих черт, широко отраженных в русской историософии, которая определяет Россию как особый исторический мир23.

Основные понятия и концепции политического учения классического евразийства

Идеократическую государственно-политическую модель Трубецкой создает в порядке критики существующих философских и научных подходов к определению сущности политических отношений в обществе, в первую очередь – общепринятых подходов к классификации существующих форм правления.

Характеризуя состояние общественно-политической мысли своего времени, Трубецкой замечает, что большинство мыслителей сходятся во мнении, что все формы правления в государстве надлежит разделить по количеству лиц, за которым имеется право на принятие сущностных общеобязательных политических решений. В этом случае формируется дихотомия двух основополагающих государственных форм: монархических, в которых право принятия решения возлагается на одно лицо – самодержавного правителя, и республиканских, в которых, как это прямо следует из определения латинского термина “res publica” – «общее дело», решения принимаются коллегиально, посредством выявления общей воли. Подобное разделение форм правления с количественной точки зрения восходит к древнейшим античным классификациям, содержащимся ещ в работах Платона и Аристотеля150: однако, по мнению Трубецкого, они искажают истинную сущность политических форм151.

Трубецкой полагает, что, несмотря на все рассуждения о существовании народовластия, конечное решение все равно остается в руках некоторого государственного центра, своеобразного «правящего класса». Последний с функциональной точки зрения остается главой государства, вне зависимости от того, получил ли он власть по наследству (как это имеет место быть в монархии) или же наделен функциями на основе выборов (как это происходит в республике), причем безотносительно к тому, идет ли речь об одном человеке или коллективе лиц. А раз глава государства есть и в монархии, и в республике, то, совершенно очевидно, речь идет не о фундаментальном противопоставлении монархических и республиканских государственных форм, а лишь об их стилистическом различии: «глава государства» в монархии несменяем, в то время как в республике «глава государства» (или, точнее, «правящий класс») периодически обновляется на законных основаниях. Таким образом, Трубецкой различает монархию и республику, в последнем приближении, лишь по длительности времени обладания функциями главы государства, так как сами функции при любых формах правления остаются неизменными152.

Единственно важным в этой связи остается лишь то обстоятельство – и его особо подчеркивает Трубецкой – что природа власти всегда остается неизменной: е субъектом неизбежно является некоторое ограниченное число лиц, но никогда – одновременно вс общество, взятое в его тотальности. к тому, что в монархии функции главы государства бессрочные, тогда как в республике эти функции присущи лишь данному лицу только в течение определенного срока». Трубецкой Н. С. О государственном строе и форме правления // Трубецкой Н. С. Избранное. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010. – С. 440. Однако, если ситуация обстоит именно таким образом, то следует искать более четкое и отвечающее объективной реальности основание для выделения многообразия политических государственных форм – которое, как это эмпирически и интуитивно ощущается, и с чем согласен Трубецкой, все же существует от государства к государству. Ученый полагает, что истина имманентно сокрыта внутри самой категории правящего класса государства. Только анализ данной категории даст возможность проникнуть в истинные основания бытия общественно-государственного целого.

С точки зрения Трубецкого, правящий класс – специфическая часть общественного организма, которой последний доверил право осуществлять над собой оперативное руководство и организацию на основании некоторой совокупности обстоятельств (начиная с силовых и заканчивая идеологическими). Сам Трубецкой характеризует правящий класс как совокупность людей, которые фактически определяют направления развития государства и общества и управляют этим развитием.

Существование правящего класса – факт объективный, общеобязательный, существующий вне зависимости от воли или желания участников человеческого общежития. Даже в самых малых формах социальной организации всегда выделяется лидер или совокупность действующих лиц, направляющих общность к некоторой заданной цели. В рамках любого государственно-сформированного общества неизбежно возникает правящий класс, который, в силу своей активности, берет на себя обязанности по определению направлений общественной деятельности.

Задачей любого объективно оценивающего факты мыслителя, в таком случае, будет обнаружение основ появления правящего класса, а именно определение причин, по которым в него входят именно один, а не другой набор людей. Собственно, именно критерий отбора людей в состав правящего класса должен становиться центральным пунктом анализа любого философа и ученого, предающегося размышлениям о политике. Поэтому Трубецкой и призывает в качестве основы различения государственных форм положить именно критерий отбора правящего класса как первоосновы эмпирической, в противовес формальной количественной, оценки бытия форм государственного организма.

Анализ государственных форм с точки зрения критерия отбора правящего класса, как замечает Трубецкой, открывает широкие возможности для объективной функциональной оценки не только политического организма (или политической структуры), как совокупности институтов, но и того, что в современной политической науке обозначается категорией политического режима – как совокупности конкретно-практических методов исполнения властью своих полномочий, безотносительно к структурным характеристикам государства153.

Многообразие существующих форм государственного устройства, по мнению Трубецкого, определяется исключительно множественностью вариантов отбора правящего класса, который, принимая те или иные решения, формирует лицо государства – как по отношению к своему населению, так и на мировой арене, в противопоставлении себя другим государственным образованиям. Именно с точки зрения принципа отбора в сферу принятия властных решений могут попадать (или же не попадать) определенные категории социальных групп со свойственным только им мироощущением, умонастроением и набором основополагающих потребностей и желаний. А это, в свою очередь, меняет не только структуру власти – но и методы исполнения ею своих полномочий.

Сущность власти при различных типах правления (по Н.С. Трубецкому)

Наиболее проработанную схему построения евразийской государственности среди всех евразийских мыслителей возможно обнаружить в рамках творческого наследия Н. Н. Алексеева. Несмотря на то, что мыслитель присоединился к движению только лишь к моменту его наивысшего расцвета, когда уже была сформирована целостная понятийно-категориальная сетка и определен политический идеал, он сумел существенным образом расширить евразийскую картину мира путем инкорпорирования в отвлеченно-философский идеал набора практических и правовых механизмов его реализации.

Идеалистический характер идеократической концепции Трубецкого и Савицкого придавал ей достаточно сильный гносеологический и эвристический потенциал; делал политическую концепцию евразийства одной из наиболее последовательных систем критики негативных общественно-политических реалий своего периода – причем потенциал этот сохранялся как в отношении анализа бытия западных обществ, так и Советского Союза. Вместе с тем, конкретно-практический момент идеократии, несмотря на его очевидную важность, длительное время оставался наименее проработанным: ведь Трубецкой сознательно отказывался от разработок конкретных методик претворения в жизнь идеократического идеала, полагая, что сам факт распространения евразийской идеологии будет способствовать перестройке бытия сообразно изменившимся формам общественного сознания, а Савицкий же, делая ставку на «мягкий» евразийский переворот советского государства, также не ставил перед собой амбициозных революционных задач, надеясь, скорее, на эволюционный путь прихода евразийцев к власти – что, собственно, и предполагала его двухфазная модель революции и понимание реформистской миссии евразийства. В этом смысле приход в классическое евразийство столь сильного правоведа, как Алексеев, стало принципиально новым и важным веянием, поскольку предлагаемые ученым идеи заполняли практический вакуум евразийства, порожденный апелляцией к идеалистическому философскому методу. Предлагаемый мыслителем подход можно условно назвать «макиавеллианским», а методы его реализации разделить на революционную и заговорщицкую части – в зависимости от социально-политического контекста.

Если для Трубецкого и Савицкого идеократия приобретает некий сакрально-мистический смысл, ставящий барьер на пути изобретения ими конкретно-практических механизмов е реализации, то Алексеев в этом отношении более свободен в своих рассуждениях. Исходной предпосылкой для Алексеева является признание того несомненного факта, что бытие государства – необходимый признак существования человеческого общежития. И какой бы ужасной и несправедливой ни была бы политика государства в отношении своих граждан – сам факт его отсутствия был бы несоизмеримо более худшим явлением, поскольку погружал бы социум в «бесконечную войну всех против всех»; то есть в естественное состояние, трактуемое в традиционном понимании Т. Гоббса.

Государство порождает право – комплекс позитивных установок, общеобязательных к исполнению всеми гражданами и служащих ограничителями дозволенного, превращая анархическую вседозволенность в гражданскую свободу. На протяжении веков люди пытались создать механизмы для продуцирования наиболее совершенных правовых способов организации человеческих общежитий, а всю политическую историю отдельных народов мира можно рассматривать через призму эволюции существующего в них позитивного права – однако практически никогда не удавалось создать такую модель, в которой бы понятия права и справедливости, права и блага в максимально возможном для общества варианте оказались тождественными. При этом, однако, люди не переставали жить надеждами, что в будущем наступит тот светлый миг, когда, наконец, все общественные противоречия исчезнут, социальная жизнь гармонизируется, а «град земной» обретет черты «града Божьего». Любая социально-политическая концепция в этом смысле предлагала некий образец, как добиться максимально благого, избежав неприемлемого. Но если сам опыт показывает, что за несколько тысяч лет существования человеческой цивилизации разумного гармоничного общественного устройства так и не было создано – то на каком основании можно надеяться на его возникновение в будущем? Радикальное сомнение Алексеева, высказанное вполне в картезианском духе, ведет к постулированию мыслителем важнейшего положения своей политической теории о вредности представлений о возможности создания рая в реальной земной жизни223. Нет никакого смысла пытаться реализовывать проект идеального государства – он по определению неосуществим и невозможен; и это стоит рассматривать как онтологическую данность. Однако, признавая недостижимость идеала, не стоит от него столь же радикально отказываться: имея идеал как своеобразный ориентир, возможно перестраивать общественную жизнь сообразно его внутреннему духу, постепенно улучшая несовершенные государственные формы: «На место политической алхимии, верящей в быстрое превращение царства необходимости в царство свободы, выступают трезвые требования практической политики, стремящейся к постепенному улучшению отдельных сторон государственной жизни путем напряженной и трудной обыденной работы. Политика из своего мифического периода переходит, по-видимому, в реалистический и научный»224. Тем самым, Алексеев вносит в евразийство специфический дух прагматизма, более утилитарного и инструментального подхода к бытию общественно-политических форм.

И именно с точки зрения данной методологической установки Алексеевым и подвергается критическому переосмыслению политический идеократический идеал. Если для большинства евразийцев движение к идеократии рассматривается с максималистских позиций «взять вс или ничего» (к чему, собственно, с неизбежностью подталкивает идеалистический метод философствования) – и либо полностью заменить советский социализм евразийским, либо же отказаться от этой идеи навсегда, то для Алексеева, даже отдельные изменения в направлении истинной идеократии можно рассматривать как несомненный успех движения. Тем самым, мыслитель, пропуская идеократию через призму рационализма (от которого последовательно отказывались Трубецкой и Савицкий), трансформирует е в задачу с конкретным содержанием.

Возможные сценарии реализации модели идеократического государства

Ограниченность европейской мысли, с точки зрения евразийцев, проявляется в попытке перенесения характерных для не ценностей (в первую очередь бытового и социально-политического плана) в границы миров (месторазвитий), отличных по географическим, историческим и пр. критериям – то есть уже имеющих содержательные аналоги указанных культурных образцов, с которыми достижения европейской мысли могут вступить в имеющие пагубные последствия для общества противоречия. Тем самым, западнические идеи евразийцы готовы принимать только лишь в пределах выработанной в движении национальной формулы.

Славянофильство же, по мнению П. Н. Савицкого, Г. В. Вернадского и др. – необоснованно заостряло внимание на славянском элементе русской культуры, к концу XIX века вырождаясь в своеобразный панславизм. Однако объяснить специфику русской («евразийской») культуры с таких позиций было, по мнению евразийцев, просто невозможно: ведь все лингвистические, культурологические, исторические и проч. факты говорили в пользу славяно-туранской или славяно-азийской сущности русской культуры.

Евразийское месторазвитие должно быть политическим образом организовано, сплочено: в этом и заключается его уникальность, что множество непохожих друг на друга народов оказываются вместе не просто в географическом, но в бытовом плане. Только в рамках государства они имеют возможность постоянного взаимного контакта, взаимного обогащения друг друга новыми культурными ценностями, новыми эмпирическими знаниями, новыми образцами духовной жизни. Отсутствие же государственного единства ведет к потере чувства сопричастности, единения: нет «своих», но есть только «чужие» - и все творческие силы уходят тогда не на саморазвитие, но на борьбу, в ходе которой прекращается всякое развитие.

Сильное, единое государство, наполненное некоторой духовно-нравственной, религиозной идеей – вот образец идеального государства Савицкого. Если Трубецкой видел евразийство скорее как мироощущение – особый взгляд на мир, не требующий активной практической работы, то Савицкий, напротив, рассматривал евразийство как учение исключительно практически ориентированное, причем способное реально трансформировать советскую политическую систему. Подобные рассуждения, вполне сходные с марксистскими, Савицкий дополняет идеей, о том, что любая революция идет в два этапа: разрушительный и эволюционный. В теоретических и практических построениях Савицкого второй этап революции занимает особое место: именно с ним он связывает возможные трансформации общественно-политического строя Советского Союза и преобразования СССР в евразийское государство.

Савицкий полагал, что мирным, эволюционным путем вполне возможно евразийское перерождение советской власти. Легкость, с которой простые люди могли попадать на властные посты по партийной линии создавала впечатление, что имеются основания для проникновения во власть людей, разделяющих евразийские ценности. Причем, по мнению Савицкого, последние если не разделяло, то вполне могло принять абсолютное большинство жителей страны: нужно было лишь провести с ними соответствующую идейно-пропагандистскую работу.

Таким образом, ставка делалась на перерождение советской бюрократии, на наполнение е изнутри евразийскими элементами.

Наиболее проработанную схему построения евразийской государственности среди всех евразийских мыслителей возможно обнаружить в рамках творческого наследия Н. Н. Алексеева. Несмотря на то, что мыслитель присоединился к движению только лишь к моменту его наивысшего расцвета, когда уже была сформирована целостная понятийно-категориальная сетка и определен политический идеал, он сумел существенным образом расширить евразийскую картину мира, путем инкорпорирования в отвлеченно-философский идеал набора практических и правовых механизмов его реализации. Предлагаемый мыслителем подход можно условно назвать «макиавеллианским», а методы его реализации разделить на революционную и заговорщицкую части – в зависимости от социально-политического контекста.

Если для Трубецкого и Савицкого идеократия приобретает некий сакрально-мистический смысл, ставящий барьер на пути изобретения ими конкретно-практических механизмов е реализации, то Алексеев в этом отношении более свободен в своих рассуждениях. Исходной предпосылкой для Алексеева является признание того несомненного факта, что бытие государства – необходимый признак существования человеческого общежития. И какой бы ужасной и несправедливой ни была бы политика государства в отношении своих граждан – сам факт его отсутствия был бы несоизмеримо более худшим явлением, поскольку погружал бы социум в «бесконечную войну всех против всех»; то есть в естественное состояние, трактуемое в традиционном понимании Т. Гоббса. Государство порождает право – комплекс позитивных установок, общеобязательных к исполнению всеми гражданами и служащих ограничителями дозволенного, превращая анархическую всеодозволенность в гражданскую свободу. Подобно Трубецкому и Савицкому, Алексеев с большим скепсисом относится к явлению западной демократии: однако, если Трубецкой критикует последнюю за плутократический (имущественный) тип отбора правящего класса, а Савицкий – за подчиненное положение политики со стороны экономики (воинствующий экономизм), то Алексеев направляет основной удар своей критики собственно на политико-правовые особенности реализации демократического процесса.

Вслед за Савицким и Трубецким, Алексеев усматривает в советской политико-правовой системе сочетание элементов единоначалия и плюрализма, что рассматривается как стартовая площадка для начала реализации евразийского общественно-политического идеала.