Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретико-методологический подход к исследованию
1.1.Действующий субъект в советском модерне: поиск подхода к исследованию
1.2.Системные концепции как отражение процессов формализациижизнедеятельности социума
1.3. Человек в технологической среде: особенности рефлексии, свободы и идентичности
1.4. Теория социального действия, эволюция актора и глобальное измерение технологической системы
1.5. Понятийный аппарат
1.6. Информационная база и методы исследования
Глава 2. Традиции реформирования управления в России
2.1. Реформы Петра I. Детерминизм объективных обстоятельств и роль
личности в истории
2.2. Отмена крепостного права и земская реформа. Проектирование будущего
2.3. Советская индустриализация Выводы
Глава 3. Пространство свободы в структуре управления
3.1. Позиция профессионала в системе управления: между приказом и ответственностью
3.2. Внутренние регуляторы профессиональной активности
3.3. Актор в пространстве свободы: парадигма действия
3.4. Действия актора за пределами профессиональной автономии Выводы
Глава 4. От регламента к хаосу: действующий субъект в системной аварии
4.1. Границы профессиональной свободы в условиях системной аварии (на примере Чернобыльской катастрофы)
4.2. Актор в ситуации поставарийного хаоса
4.3. Пределы алгоритмизированного действия: авария на АЭС Фукусима-1 Выводы
Глава 5. Воспроизводство актора в СССР: институты социализации
5.1.Социализация вне системы: семейное воспитание и кодекс улицы
5.2. Социализация внутри системы: учреждения образования Выводы
Глава 6. Активизм профессионалов в условиях постсоветских реформ управления
6.1. Управление в эпоху рыночных реформ 1990-х: коммерциализация и деиндустриализация
6.2. Роль актора в управлении в условиях глобализации: противодействие и/или адаптация
6.3. Роль российской провинции в сохранении традиционной парадигмы социального действия в системе управления
Выводы
Заключение Приложение
- Человек в технологической среде: особенности рефлексии, свободы и идентичности
- Отмена крепостного права и земская реформа. Проектирование будущего
- Актор в пространстве свободы: парадигма действия
- Роль актора в управлении в условиях глобализации: противодействие и/или адаптация
Введение к работе
Актуальность темы исследования обусловлена слабой изученностью роли актора в российской модернизации, способного к самостоятельному действию и само наличие которого всегда было своего рода критерием близости общества к состоянию современности (модерна, затем постмодерна). Отношение науки к феномену российского активизма, равно как и его позиции в современных реформах, крайне противоречивы. С одной стороны, социальное действие и его субъект в гражданском обществе широко представлены в эмпирических исследованиях. С другой стороны, результаты этих эмпирических отраслевых исследований редко интерпретируются теорией и используются в политической и управленческой практике. Декларации необходимости в российском обществе актора, мыслящего и действующего самостоятельно, сочетаются с утверждениями учёных, политиков, публицистов о его отсутствии в СССР и его слабости в современной России, о неспособности её граждан к свободному действию, их покорности, любви к сильной власти, склонности к патернализму и т.п. Согласно данной позиции, традиционные ценности россиян архаичны и не могут быть основой прогресса.
Такое же отношение к действующему субъекту сложилось и в управленческой практике: институциональные трансформации не предполагают его участия. Реформы нормативны по своему характеру, они не рассчитаны на участие гражданского общества и, что не менее важно, не учитывают существования актора, который может действовать внутри системы, но вне рамок регламента. При этом неудачи управленческих реформ принято связывать с традиционностью установок россиян, тогда как в реальности они могут быть обусловлены как раз осмысленным и активным их неприятием.
Есть все основания полагать, что феномен активизма существует в регламентированной сфере профессионального и управленческого действия. Проблема заключается в том, что отдельные элементы и частные случаи активизма профессионалов и управленцев в СССР и современной России фиксируются и анализируются в отраслевых исследованиях, например, в социологии управления и профессий, в исторической социологии, но он почти не изучен и не осмыслен как самостоятельное явление. Не исследована и связанная с этим проблема устройства системы управления, которая по каким-то причинам включает в себя возможность нерегламентированной активности.
Актуальность темы имеет научный и практический аспекты. Для науки важно исследовать слабоизученную проблему, найти объяснения парадоксам и противоречиям отечественного актора, выявить специфику принципов, лежащих в основании его деятельности, а также особенности модели управления, допускающей активное действие даже при видимой жёсткой директивности. Для совершенствования управления жизнедея-3
тельностью общества в целом и её отдельных отраслей перечисленное выше не менее важно. Институциональные трансформации не могут быть успешными без знания базовых традиционных принципов действия профессионалов и управленцев, следовательно, их анализ необходим для успешного реформирования, а, возможно, и для корректировки реформ или переосмысления целей модернизации и поиска альтернативных путей развития. Последнее становится важным в условиях современных трансформаций постмодерна, сопровождающихся конфликтами, включая военные, и обнищанием обширных территорий.
Исследовательскую проблему в целом можно сформулировать как противоречие между исторически сложившимися в России принципами социальной активности, с одной стороны, и модернизацией, копирующей институциональную систему модерна (постмодерна), с другой. Применительно к сфере управления её можно конкретизировать следующим образом: противоречие между традиционной парадигмой действия профессионалов и моделью управления, которую формируют современные реформы.
Степень научной разработанности проблемы
Феномен активизма в формализованном, регламентированном пространстве управления изучен крайне слабо. Есть лишь несколько исследований, в которых он осмысливается как особое явление, однако практически все прочие составляющие исследовательской проблемы представлены в западной и российской социологии весьма обширно. Сама по себе категория социального действия в целом является фундаментальной для социологии и общественных наук. В имплицитной форме она содержалась практически во всех попытках осмысления общественной жизни – от античной философии до политической экономии К. Маркса. Однако дефиниция социального действия принадлежит М. Веберу. Он предложил теоретическую интерпретацию понятия и типологию социального действия, которые с некоторыми уточнениями используются по сей день. Действие как система проанализировано Т. Парсонсом, который выделил его структурные элементы (действующего субъекта, его цели, ситуацию действия, нормативную ориентацию действия), что также легло в основу дальнейших исследований. Для данного случая важна и концепция коммуникативного действия, которая включает в себя понятие взаимодействия с другими субъектами, поскольку активизм профессионалов так или иначе связан с иными субъектами. Коммуникативное действие складывается из рационального действия и человеческих взаимодействий (Ю. Хабермас). Реляционная теория социального действия выводит анализ парсоновской ситуации из стационарного состояния. Актор действует в меняющемся контексте, ему приходится реагировать на неожиданные трансформации ситуации, изменяя само действие (М. Эмирбайер, Э. Мише). Действие может отличаться от обосновывающих его норм, и тогда оно интерпретируется как творческое, креативное (Х. Йоас).
Исследования гражданского активизма конкретизируют теории социального действия высокого уровня. Для изучения гражданского действия в ХХ веке долгое время использовалась концепция коллективного поведения, но с 1960-х годов используется парадигма коллективного действия (Дж. Мак-Карти, М. Залд, Э. Томпсон, Ч. Тили, Э. Обершол, У. Гэмсон, Д. Мак-Адам и др.). Чуть позже стала изучаться деятельность новых социальных движений, активность которых основывается на ценностях (А. Турен, М. Кастельс, Э. Гидденс, К. Оффе, Д. Рухт, А. Мелуччи, А. Пиззорно, М. Вивьерка, Х. Кризи и др.). В ходе этих исследований выявлено самостоятельное, ценностно обоснованное индивидуальное и коллективное действие, не просто отклоняющееся от нормы, но изменяющее реальность. Сформулирован акционистский (деятельностно-активистский) подход, который определяет актора как субъекта действия, изменяющего реальность в соответствии с его, актора, интересами и ценностями (А. Турэн). Последующие изменения в субъектности человека в условиях постмодерна представлены в теории акторских сетей, которая уравнивает его со всеми прочими участниками действия – материальными и нематериальными, одушевленными и неодушевленными (Б. Латур, М. Колон).
Изучению и теоретической интерпретации ценностей и норм, являющихся ориентирами и регуляторами действия, и их соотношению посвящены исследования Т. Парсонса, Н. Смелзера, А. Гидденса. Парадигмальный подход к анализу ценностей был разработан инвайронментальной социологией. В начале 1990-х гг. была выявлена доминирующая ценностная парадигма модерна, которую авторы концепции назвали антропоцентрической (Л. Милбрас Р. Данлоп, В. Каттон, М. Дуглас, А. Вилдавски ), они зафиксировали начало формирования новой экологической парадигмы, немногим позже эта тенденция сменилась сдвигом к парадигме технократической, менеджерской, из которой вымыта сама ценность и заменена нормой (С. Лэш).
Свободному действию в обозначенной выше исследовательской проблеме противостоит система, как одна из главных составляющих профессионально-управленческой сферы. Профессионал и управленец всегда действуют в формализованной системе, по сути, она и противостоит свободному действию актора. Следует отметить, что общественные науки времён развитого модерна системны в целом, а потому система изучена и концептуализирована в структурно-функциональных теориях (К. Леви-Стросс, Т. Парсонс, Р. Мертон). Разделение социума на системную и несистемную части, а также феномен экспансии системы представлены в работах Ю. Хабермаса и Ж. Эллюля, при этом последний анализирует систему технологическую, отличающуюся от систем классического модерна гибкостью и саморегулированием. Исследовано формирование глобальных сетей, потоков и высокотехнологических узлов, а также распространение единых норм и паттер-5
нов действия, появление глобального гражданского общества и его актора-космополита (М. Кастелс, Дж. Ури, С. Сассен, У. Бек).
Кроме того, действие в профессионально-управленческой сфере изучают социология управления и профессий. Развитие теорий управления отражает появление общих социологических концепций, авторы которых внесли непосредственный вклад в её развитие, как например, М. Вебер, сформулировавший бюрократическую модель организации, на которой строился подход, строго нормировавший взаимодействия внутри управленческой иерархии и жёстко определяющий место субъекта действия. На ней основывался механистический подход к управлению начала прошлого века (Ф. Тейлор, А. Файоль). Системные концепции к анализу управления организацией сохраняли нормативность действия, но включали в систему и неформальные отношения, однако интерпретировали их как отдельную систему (Р. Акофф, Ч. У. Чёрчмен). Жёсткость системного подхода несколько смягчена в интеракционистской модели организации, которая интерпретирует управление как систему взаимодействия между людьми, анализ их действий основывается на концепциях рационального выбора (Ч. Барнард, Дж. Марч). В более поздних теориях рассматриваются, во-первых, гибкие системы, во-вторых, принимается во внимание необходимость реакции субъекта действия на изменения в окружающей социальной среде, нарушающей или трансформирующей нормы и правила (К. Вейк, Дж. Одиорне).
В социологии профессий наиболее важными для анализа действий актора представляются подходы функционалистов, связывавших позицию профессионала со служением обществу (Т. Парсонс, Б. Барбер, Г. Дэвид., Г. Ритцер), а также неовеберианская (М. Ларсон, Р. Портер, Э. Фрейдсон) и неомарксисткая (М. Сакс, Г. Браверман, Д. Коберн, Дж. Маккинли) интерпретации изменений в труде профессионалов в ХХ в., в которых фокус переносится на интересы профессиональных групп, а альтруизм трактуется как имитация этической нормы. Изучена идеология профессий (Э. Фрейдсон, К. Макдональд).
В исторических работах Д. Вайнера формулируется мысль о доселе неизвестных свойствах тоталитарной системы управления, в которой сохраняется свободное действие сообщества профессионалов-биологов. Исследование деятельности статистического ведомства в 1930-е годы позволило французским социологам сформулировать понятие пространства свободы действия профессионалов и управленцев и даже поставить под сомнение само понятие тоталитаризма (А. Блюм, М. Меспуле).
В отечественной социологии к настоящему времени сформировался обширный массив исследований, так или иначе связанных с темой настоящей работы. Ценности являются одним из важнейших предметов анализа российских социологов. Изучается их трансформация в ходе рыночных преобразований и современных институциональных ре-6
форм (М. К. Горшков, П. М. Козырева, Н. Е. Тихонова и др.). Выявляются отличия в их содержании от западных аналогов, а также их соответствие требованиям модернизации (Н. Е. Тихонова, Н. И. Лапин, В. С. Магун). Н. Е. Тихоновой выявлены наиболее устойчивые ценностные установки современных россиян, слабо меняющиеся при переходе к рынку и в условиях современной модернизации, рассматривается воздействие на ценности деиндустриализации и тенденций архаизации. А. Л. Андреев обнаружил в российском социуме ценностные установки на альтернативную западной версию модернизации.
Концепция иерархии диспозиций позволяет анализировать механизмы, регулирующие действие. Ценности и основанные на них ориентации находятся на высшем уровне указанной иерархии (В. А. Ядов). Обоснована, операционализирована и использована в исследованиях концепция актуализации ценностей, их реализация в индивидуальном и коллективном действии (И. А. Халий). Российские социологи на основании эмпирических исследований выявили ценностную парадигму России первого постсоветского десятилетия (О. Н. Яницкий), а также её изменения в современную эпоху (И. А. Халий).
Большое число работ посвящено становлению общественных движений (рабочего, правозащитного, экологического и др.) и общественных инициатив (В. А. Ядов, Л. А. Гордон, Э. В. Клопов, О. Н. Яницкий, Л. М. Дробижева, В. И. Мукомель, С. Г. Айвазова, С. Г. Климова, Е. А. Здравомыслова, И. А. Климов, С. В. Патрушев, Л. А. Никовская, А. М. Кацва, И. А. Халий и др.). Эти исследования составляют вполне верифицированную научную картину развития российского гражданского активизма.
Изучение деятельности профессионалов имеют в российской социологии длинную историю, с самого начала она был одним из её основных предметов (В. А. Ядов, А. Г. Здравомыслов). Большое число современных работ посвящено анализу деятельности врачей, учителей, работников дошкольного образования, инженеров (В. А. Мансуров, О. В. Юрченко, Е. М. Колесникова, Р. Н. Абрамов и др.). Представляется важным для настоящего исследования изучение подходов к анализу профессионального альтруизма и на его основании результатов анализа соответствующих установок российских врачей (В. А. Мансуров, О. В. Юрченко). Также анализируются трансформации ценностей профессионалов в связи с переходом к рынку и в условиях реформ, особое внимание уделяется профессиям, деятельность которых ранее мотивировалась установкой на служение обществу, профессиональный альтруизм и требовала особого призвания, прежде всего от учителей и врачей (В. А. Мансуров, О. В. Юрченко, Е. М. Колесникова, А. Е. Чирикова).
В сфере социологии управления российскими исследователями предложен метод прогнозного социального проектирования, который предполагает использование в управлении процессов самоорганизации граждан, а также активную позицию социолога (экс-7
перта) в налаживании коммуникаций между менеджерами и местными жителями при планировании и осуществлении проектов (Т. М. Дридзе, Е. М. Акимкин).
Изучению проблемы исследования посвящено несколько работ. И. А. Халий анализирует один из наиболее ярких примеров действия актора-профессионала, а именно деятельность независимого профсоюза скорой помощи. Показано неразрывное единство гражданского и профессионального активизма врачей и фельдшеров и высокая степень их профессиональной автономии. Актор-профессионал обнаружен также в исследованиях истории природоохранной деятельности в Российской империи и в СССР. Деятельность дружин охраны природы, созданных биологами, анализируется как гражданское действие, в то же время оно является профессиональным (О. Н. Яницкий, И. А. Халий).
Объектом исследования является деятельность профессионалов в период с 1950-х годов до наших дней.
Предмет исследования – активизм профессионалов, направленный на решение профессиональных задач в системе управления в указанный временной период. Понятие активизм в данном случае обозначает действия профессионалов, основанные на ценностях и выходящие за рамки должностных инструкций.
Цель диссертационного исследования: выявление основных принципов активного социального действия и определение его места и функции в традиционной российской модели управления. Под моделью в данном случае имеются в виду фундаментальные принципы управления и подходы к его реализации, воспроизводящиеся при трансформациях управленческой системы.
Основные задачи исследования:
разработать теоретико-методологический подход к исследованию на основании комплексного анализа классических и современных теорий, связанных с деятельностью актора и с функционированием системы управления жизнедеятельностью общества;
разработать методику сбора данных, соответствующую предмету, цели, теоретико-методологическому подходу к исследованию;
проанализировать историю российской модернизации с позиций деятельности профессионалов и управленцев и выявить устойчивые свойства их действий;
определить роль и функции актора в структуре управления советского модерна; проанализировать изменения в позициях профессионалов, произошедшие после распада СССР до настоящего времени; определить наиболее устойчивые ценности и выяснить, в каких сферах жизнедеятельности общества они сохраняются в современной России;
выявить ценностные установки, которые профессионалы актуализируют в ходе своей деятельности, а также особенности осмысления профессиональных задач;
проанализировать отношение современных профессионалов к инновациям, выявить причины их принятия или отторжения;
выявить социокультурные механизмы воспроизводства действующего субъекта в СССР и проследить их изменения в современной России.
Теоретико-методологические основы исследования разработаны на основании анализа ряда теорий, связанных с его предметом. Неуловимость феномена российского активизма для теоретических инструментов свидетельствует о наличии специфических свойств, отличающих его от западной версии, концетуализированной в современных теориях. В этой связи оптимальным методом анализа представляется сравнение российского активного действия и его субъекта с западными аналогами, хорошо изученными, систематизированными и представленными в обоснованных категориях. Данный метод используется отечественными социологами при изучении ценностей, позволяя исследовать их смысловые различия (Н. Е. Тихонова, Н. И. Лапин, В. С. Магун, П. М. Козырева, М. К. Горшков). Главная трудность в его использовании заключается в изменчивости предмета и его составляющих. Так, глубоко различно содержание категории актора в социально-деятельностной теории и в концепции акторских сетей (ANT). По этой причине теоретико-методологический подход в данном случае построен прежде всего на анализе трансформаций социологических концепций, которые происходят вследствие трансформаций предмета исследования по мере развития модерна и его превращения в постмодерн. Рассматривались изменения в теоретических трактовках социального действия от М. Вебера до современных реляционных и креативных концепций (М. Эмирбайер, Э. Мише, Х. Йоас), конкретизация общей теории социального действия в деятельностно-активистском подходе (А. Турен, М. Вивьёрка), развитие системных теорий по мере становления глобального постмодерна (Т. Парсонс, Р. Мертон, Ю. Хабермас, Ж. Эллюль, М. Кастельс, С. Сассен и др.), перемены в трактовках актора (А. Турен, Б. Латур, М. Колон), его ценностей и рефлексии (Н. Смелсер., А. Гидденс, У. Бек, Р. Данлоп).
Необходимость использования системных концепций обусловлена тем, что в данной работе рассматриваются действия профессионалов и управленцев в системе управления жизнедеятельностью общества. Способ их включения в систему допускает активное действие, выходящее за рамки регламента. Изучение актора-профессионала потребовало обращения к социологии профессии для анализа трактовок профессиональных ценностей (Т. Парсонс, Б. Барбер, М. Ларсон, М. Сакс), а также теорий управления, исследовавших степень автономии работника в системе (Ф. Тейлор, Р. Акофф, Ч. Барнард, К. Вейк).
Усложнение системы, ведущее к возникновению риска системной катастрофы, противоречивые изменения в этой связи требований к профессионалу и ограничение его
автономии, а, следовательно, возможностей активного действия исследуются в социологии науки и технологии: концепция системной аварии (Ч. Перроу) и современные теории устойчивого инжиниринга (В. Холлангель, Д. Вудс).
Анализ указанных концепций позволил выявить вектор трансформаций системы и актора по мере развития модерна. Он изначально направлен на возрастание сложности формализованной системы и упрощение включённого в неё человека, редукции его личности к роли, затем – к функции. Сначала это коснулось сферы инструментальной, связанной непосредственно с воспроизводством материальной основы жизнедеятельности общества, затем системная, а позже технологическая колонизация охватывает всё жизненное пространство человека. Был также выявлен характер изменений содержания используемых в данной работе категорий (системы, актора, социального действия, норм и ценностей, рефлексии), что позволило уточнить их применительно к данному исследованию.
Информационная база и методы сбора данных
Методы сбора и анализа данных определены целью исследования, а также теоретико-методологическим подходом к его реализации. Невозможность формализовать ценностные ориентиры и другие качества действующего субъекта обусловила использование исключительно качественных методов, главными из которых являются глубинные интервью и смысловой анализ текстов и документов. Предмет исследования предполагает отслеживание его изменений на определённом временном этапе его развития, поэтому применяется метод социологической ретроспективы, соединяющей историю и современность в единое целое и включающей два основных периода времени: развитое советское индустриальное общество с 1950-х до конца 1980-х г. и постсоветская эпоха – условные «девяностые годы» до середины нулевых нового века и период современного реформирования.
В первой части ретроспективы в центре внимания находится деятельность инженеров и врачей, анализ действия представителей ряда других профессий является дополнительным, а также используется для верификации выводов. Во второй части рассматриваются действия управленцев (представителей региональных и местных администраций).
Сбор данных о деятельности инженеров, окончивших Гидроэнергетический факультет Московского энергетического института в 1956 г., осуществлялся методом кейс-стади, этот анализ занимает одно из центральных мест в исследовании. Автор диссертации участвовал в подготовке ежегодных встреч однокурсников и публикации книги воспоминаний «Мы строили и жили в XX веке. История одного курса МЭИ», после публикации которой с рядом её авторов проводились дополнительные беседы. Гидроэнергетический факультет МЭИ был создан специально ради подготовки инженеров для «великих строек коммунизма», то есть для послевоенной мощной волны индустриализации. Его
выпускники работали во всех отраслях строительства в СССР и за рубежом, занимали руководящие позиции на различных уровнях управленческой иерархии, многие из них участвовали в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, в строительстве г. Припять, в эксплуатации сооружений, связанных с функционированием станции.
Вслед за ними, вдохновившись примером товарищей, сборник «Мы из двадцатого века» опубликовали выпускники гидротехнического факультета Ленинградского политехнического института 1953 г. Он также использовался в диссертационном исследовании.
Воспоминания энергетиков позволяют охватить значительную часть послевоенной индустриальной системы, а также отследить процесс социокультурного воспроизводства советских профессионалов, так как содержат рассказы о семье, школе, преподавателях института, увлечениях, не связанных непосредственно со специальностью и работой.
Были проведены интервью с врачами наиболее массовых специальностей: участковые терапевты, хирурги, гинекологи, онкологи, неврологи, врачи экстренной медицины и ряд других. Использовались материалы медицинских интернет-форумов. Анализировались мемуары, дипломатов, военных советников и ряда других специалистов.
При анализе интервью и текстов важна была не столько историческая точность, но их субъективная интерпретация и оценка, выявление ценностей профессионалов, их отношение к своей работе и т.п. Частичная историческая верификация проводилась посредством сопоставления данных, полученных из разных источников, например, интервью, мемуаров других участников событий, публикаций в СМИ, официальных документов.
Осуществлена историческая ретроспектива развития медицины и инженерного дела во время трёх попыток модернизации России: реформ Петра I, 1860-х годов и советской индустриализации. Эта историческая часть основана на анализе вторичных источников, её выводы являются скорее обоснованными гипотезами, требующими дальнейшего изучения. Она необходима для того, чтобы понять, какие традиции управления и профессиональной деятельности успели сложиться ко времени советской индустриализации, что из них было воспринято, а что отторгнуто теми, кто её осуществлял.
Постсоветский период характеризуется деиндустриализацией и сопутствующей ей депрофессионализацией, в этой связи основной задачей исследования стало выявление механизмов сохранения традиционных парадигмы действия и модели управления. Для этого используются данные исследований российских регионов, сфокусированные на сфере социокультурного воспроизводства (школы, библиотеки, музеи, дома культуры).
Были использованы следующие информационные базы:
1. Данные социологического ретроспективного исследования роли профессионала-актора в функционировании системы управления, осуществлённого автором в 2009–
2016 гг. База содержит 103 интервью с профессионалами и 70 источников (мемуары, воспоминания, записки и письма, хранящиеся в домашних архивах; публикации в СМИ, связанные так или иначе с деятельностью советских и российских профессионалов, с проявлением их профессионального и гражданского активизма, официальные документы).
2. Проекты Сектора изучения социокультурного развития регионов России, осуществлявшиеся в 2013-2016 гг. под руководством И. А. Халий:
плановый проект «Соотношение инноваций и традиций в сознании и жизнедеятельности местных сообществ» (2014-2016 гг.) осуществлялся в 10 регионах, изучено 30 районных центров (148 интервью, 60 по теме исследования). Опрошены представители региональных и местных администраций, лидеры структур гражданского общества, работники библиотек, музеев, домов культуры, директора школ и учителя, местные жители;
проект «Региональное и местное управление: обратная связь власти и общества», выполненный в 2013–2015гг. по гранту РФФИ. В базе данных глубинные интервью с представителями власти , политических партий, структур гражданского общества, директоров и сотрудников образовательных и культурных учреждений, местных жителей в восьми регионах. Общее число интервью по теме исследования 130;
проект «Роль структур гражданского общества в социальных процессах современной России», осуществлялся в 2013–2015 гг. по гранту РГНФ. Опрошены активисты местных некоммерческих организаций, местных жителей и иных ключевых акторов в регионах страны. По теме исследования 315 интервью;
исследования гражданского общества, управления и экологической политики, осуществлявшиеся сотрудниками Сектора социокультурного развития российских регионов с 1999 по 2005 гг. Информационная база представляет собой 13 выпусков альманаха «Участие», в котором собраны интервью с лидерами и участниками местных НКО, представителями местной власти, служащими федеральных природоохранных структур, школьными учителями и преподавателями вузов, а также написанные ими самими статьи;
исследование экологической модернизации в России и в Нидерландах, осуществлённое автором в 1993-2002 гг. Материалы собраны в Нидерландах и России. В Нидерландах были проведены глубинные интервью с экологическими менеджерами компаний и коммерческих организаций, работающих в сфере экологической экспертизы, представителями власти, а также социал-демократической партии, экоактивистами, социологами. По теме исследования 10 интервью. Обучение на высших курсах экологического менеджмента университета Амстердама с последующей стажировкой в неправительственной организации Мильёдефенси позволило проанализировать ситуацию в качестве кейс-стади;
проект «Минимизация экологического риска в промышленности российских регионов», осуществлявшегося совместно с университетом г. Вагенингена, Нидерланды с 2001 по 2005 гг. По теме исследования 160 интервью;
проект «Озабоченность граждан средой проживания: условия обновления города?» совместно с французскими и немецкими социологами. База данных содержит интервью с представителями региональных и местных администраций, а также федеральных управляющих структур. По теме исследования 75 интервью;
данные, собранные автором во время экспертной работы с Ассоциацией коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока в 2004-2016 гг. База данных содержит интервью с сотрудниками администраций различных уровней, учителями, врачами, работниками музеев и домов культуры, а также местными жителями удалённых сообществ Томской, Иркутской, Читинской, Сахалинской областей, автономной республики Алтай, Хабаровского, Камчатского и Приморского краёв (всего 115 интервью).
Научная новизна исследования
Разработан новый теоретико-методологический подход к исследованию свойств российского индустриального общества, отличающих его от модерна западного, что позволяет выявить их сущностные основания, не получившие пока научной интерпретации.
Впервые исследование действующего субъекта в системе управления в западном и российском модерне осуществлялось в рамках дихотомий, порождаемых социальным действием в формализованной системе: профессионала-актора и профессионала-агента (функции), свободы и запрограммированности действия, ценностей и норм, универсальности и специализации и др. Обнаружены глубинные различия между базовыми принципами устройства систем управления в двух версиях индустриального общества.
Обнаружены пространства свободного действия в советской директивной системе управления. Доказана их системная функциональность, на основании чего реконцептуали-зированы категории директивности и централизации применительно к управлению. Выявлена специфика ценностей российских профессионалов и их установок. Обоснована функциональная значимость в системе управления общегражданских ценностей (справедливость, совесть, свобода и т.п.), а также их ведущая роль по отношению к нормам.
Впервые изучен феномен актора как субъекта самостоятельного действия в формализованной среде системы управления. Доказана его ключевая роль в обеспечении стабильности системы управления, обнаружена тенденция сохранения этой роли в управлении в российском модерне, тогда как в западном по мере развития индустриального общества профессионал-актор замещается агентом. Выделен ряд взаимосвязанных принципов
традиционного российского управления, составляющих его исторически сложившуюся базовую модель, которая воспроизводится даже после радикальных трансформаций.
Впервые проанализированы возможности российской и западной моделей управления в минимизации риска системной аварии, показано, что ни одна из них не может предотвратить техногенную катастрофу. В то же время доказана эффективность российской модели в условиях посткатастрофического хаоса.
Выявлена тенденция сохранения в российской и советской модернизации фундаментальности, универсальности и других принципов профессиональной подготовки, в отличие от тенденции максимального сужения специализации и сокращения объема теоретических знаний, усиливающейся по мере развития западного модерна. Обоснована роль практически всех институтов социализации в воспроизводстве профессионала-актора. Определены системные и несистемные составляющие сферы его воспроизводства.
Обнаружена специфическая традиция российской модернизации, сочетающая консервативную устойчивость ценностных ориентаций с установками на развитие человека и научно-технический прогресс. Доказана устойчивость традиционных принципов управления в условиях деиндустриализации 1990-х гг., а затем экспансии западных управленческих инноваций эпохи глобального постмодерна. Обоснована и продемонстрирована роль активизма, основанного на традиционных ценностях, в поддержании функционирования системы управления в условиях разрушения её отдельных составляющих и разрыва коммуникаций между периферийными подразделениями и управляющим центром.
Впервые современные реформы управления исследуются с позиций ценностных установок профессионала как действующего субъекта, а также его отношения к внедряемым извне инновациям. Определены критерии принятия и отторжения современными российскими профессионалами инноваций, имеющих внешний источник. Выявлена важная роль российских локальностей в сохранении принципов воспроизводства профессионала-актора и традиционной модели управления в современных условиях.
Основные положения, выносимые на защиту
Управление в классическом западном модерне развивалось в направлении формализации всех его составляющих, включая субъекта сложного действия (профессионала) с последующим распространением данного процесса на все сферы жизнедеятельности общества. Сложилась модель управления, которую можно назвать менеджерской или технологической. Она представляет собой гибкую, саморегулирующуюся систему, которая является субъектом действия. Человек фактически утрачивает субъектность, поскольку редуцирован до функции, а его действие предельно алгоритмизировано, в том числе дей-
ствие профессиональное. Для российского модерна не характерна подобная формализация системы управления, профессионал остаётся субъектом универсального действия.
Российская (советская) система управления всегда содержала пространства самостоятельного действия профессионалов, непрозрачные и недоступные для инструментов контроля. Управление и контроль за деятельностью профессионалов изначально ориентированы на формирование и сохранение такого пространства, а их инструменты (директивы, стандарты, нормы, инструкции, надзор и т.п.) соответствующим образом настроены. Размер пространства свободы варьируется, но само оно является обязательным структурным элементом российской (советской) системы управления. Технологическая система, напротив, ориентирована на максимальное сокращение автономии профессионала, что эффективно достигается посредством алгоритмизации его действия.
Ценности профессионала не являются синонимом норм в отличие от классического западного модерна и современного постмодерна. Они представляют собой жизненные принципы, требующие осмысления и/или эмоционального переживания, не содержат жёсткого предписания действия, их актуализация корректируется в соответствии с ситуацией. Значительную их часть составляют общечеловеческие, общегражданские ценности. В число профессиональных ценностей входят совесть, порядочность, справедливость, свобода действия, ответственность, включая ответственность за государство, ценность своего дела, сложность труда, развитие личности и научно-технический прогресс и т.п. В число принципов входит нонконформизм и установка на активную жизненную позицию. Перечисленные ценности находятся в определённом балансе с нормами, играя при этом ведущую роль. Профессионал, способный актуализировать основанные на данных ценностях установки, является актором, изменяющим окружающую его реальность. Он по определению не может быть массовым, в отличие от профессионала-агента или профессионала-функции, задачи которого ограничиваются точным следованием программе действий.
В ходе всей российской модернизации исторически сложились устойчивые принципы управления, не меняющиеся даже в условиях радикальных его преобразований. Вместе они составляют фундаментальную модель управления, которую, в отличие от западной менеджерской или технологической модели, можно назвать акторской, так как она основана на ведущей роли действующего субъекта в управленческой системе. Указанные принципы можно обобщить следующим образом:
- включение в формализованную систему управления личности со всеми её качествами, интересами и ценностями;
пространство свободы действия профессионала является обязательным элементом структуры управления на любом иерархическом уровне, но различны его масштабы;
приоритет внутренних регуляторов (ценностей и основанных на них установках) перед внешними (нормы, правила, алгоритмы) при несомненной важности последних;
универсальная квалификация профессионала, целостное представление о предмете труда, способность к аналитическому мышлению и рефлексии.
углубление разделения труда и усиление специализации компенсируются универсальной профессиональной подготовкой, позволяющей менять специализацию или действовать за её пределами при необходимости.
Видимая директивность (и даже тоталитарность) акторской модели в советском модерне определяется противоречивым соединением системы и актора, которое проявляется, с одной стороны, в стремлении системы к контролю, а с другой – в установке актора на нонконформизм и противостояние. При этом данная установка и её актуализация в действиях актора «вопреки системе» является имманентным свойством самой системы, в свою очередь директивность системы относительна и всегда ограничена. Свободное действие актора обеспечивает также высокий уровень автономии структурах элементов системы, возможность их функционирования при деградирующих или разорванных коммуникациях с управляющим центром. В западной технологической модели управления саморегулирование сложно, но жёстко запрограммировано и практически не зависит от человека, то есть она по своей сути тоталитарна при сохранении видимости свободы.
Структура акторской модели может быть интерпретирована в том числе как сложное соединение пространств свободы. Их совокупность имплицитна, она является своего рода неявной структурой, лишь в ряде случаев формализованной в директивах или нормах, определяющих широту полномочий профессионала. Существование данной структуры объясняет высокую мобилизационную способность традиционной модели управления и гибкость в экстремальных условиях (войны, техногенной катастрофы и т.п.): при необходимости мобилизации пространство профессиональной автономии существенно расширяется, а формализованность системы снижается. Гибкость технологической модели оказывается в схожих условиях иллюзорной по причине жёсткости заложенной в ней программы и редукции профессионала к функции.
Западная технологическая и российская акторская модели управления одинаково не способны исключить риск системной аварии, которая порождается самой системной сложностью. Технологическая система минимизирует риск, связанный с так называемым человеческим фактором посредством редуцирования личности работника к функции. Но такой субъект не может принимать самостоятельные решения, которые необходимы в не-16
предсказуемых условиях развертывания аварии и после неё. Универсально подготовленный актор непрозрачен и слабо предсказуем, что, с одной стороны, повышает риск, но с другой – создаёт возможность действовать самостоятельно в ситуации системной аварии и последующего хаоса, в которой алгоритмизированное действие теряет всякий смысл.
В ходе российской модернизации, условной точкой отсчёта которой можно считать реформы Петра I, сформировалась традиция модернизации, ориентированная на западный модерн и во многом копирует его и в то же время ему альтернативна. В её основании, возможно, лежат некоторые особенности российской архаики, в том числе уважение к мастерству, определённая свобода творчества мастера, стремление к совершенствованию. Традиция модернизации сочетает консерватизм в ценностях и ориентацию на научно-технический прогресс и всестороннее развитие личности. В ней отсутствует установка на инновацию как таковую, а также на инновации рыночного, потребительского характера.
Профессионал-актор создаётся всей сферой социокультурного воспроизводства. Она представляет собой целостность со сложной и многомерной структурой, в которой соединены практически все институты социализации, включая несистемные (например, семья, улица) и системные (например, школа, вуз), а также пересекающая все эти институты сеть акторов, среди которых могут быть родители, родители друзей, воспитатели детского сада, библиотекари, учителя и т.п. Данное устройство сферы воспроизводства профессионала предотвратило откат страны к архаике в условиях депрофессионализации, деиндустриализации 1990-х годов, а в настоящее время противодействует архаизации периферии, то есть локальностей, находящихся за пределами глобальных потоков и узлов.
Российская профессиональная подготовка носила универсалистский характер, кроме того, она направлена на обучение умению мыслить, анализировать в том числе нестандартные проблемы и ситуации. Попытки копирования узкоспециализированного и формализованного обучения не были успешными, заканчивались реставрацией традиционных принципов обучения. Современная реформа образования является одним из наиболее масштабных проявлений экспансии западных принципов образования после советской индустриализации, её осуществление уже вызвало острое неприятие у профессионалов и начало корректироваться на управленческом уровне.
Акторская система управления по определению ориентирована на инновации, способствующие развитию человека и движению к прогрессу. Нововведения, имеющие внешний источник, транслируются через управляющий центр и экономические механизмы, в настоящее время связанные с глобальным рынком. Инновации данного рода принимаются профессионалами, если они облегчают возможности заниматься своим делом, если они не разрушают их ценностей, сохраняют универсальность профессиональной подго-17
товки и устранять рутинное, нетворческое действие. Реформы управления не будут осуществлены, если их не принимают профессионалы, так как в акторскую модель управления заложен принцип сопротивления системе, в том числе управляющему центру. При этом сопротивление неприемлемым для профессионалов инновациям редко носит характер открытого протеста. Оно чаще всего выражается в поиске нетривиального решения, позволяющего изменить содержание нововведения, трансформировать его в соответствии с собственными представлениями о прогрессе и модернизации.
Теоретическая значимость исследования заключается, прежде всего, в разработке теоретико-методологического подхода, позволяющего изучить и концептуализировать свойства российского социума, которые не улавливаются социологическими инструментами, созданными для анализа западного модерна, а потому являются предметом квазинаучных спекуляций о духовности и особом пути России.
Теоретически значимым является также предложенный в настоящей работе ракурс исследования системы управления с позиции включенного в неё субъекта действия. В данном случае он позволяет выявить различия между западной и российской моделями управления, обнаружить скрытую за различными формами проявления акторскую сущность российского традиционного устройства указанной модели. Данный подход представляется релевантным для изучения других сфер жизнедеятельности общества, например, экономической, политической, социокультурной.
Результаты исследования существенно меняют теоретическую трактовку основных принципов российского и советского управления. Вкладом в теорию является интерпретация российской модели управления как акторской, а также выявление, анализ и категоризация таких её свойств как пространство свободы, акторское действие, профессионал-актор, выявление приоритета ценностно-обоснованного и осмысленного действия перед действием алогоритмизированным. Эти категории носят общий характер и могут быть использованы в других отраслях социологии. Важно и само по себе отличие российской и западной моделей управления, заключающееся в преобладании неформализованных элементов системы над формализованными.
Важное значение имеет интерпретация сферы социокультурного воспроизводства профессионала как сложного соединения институтов и акторских сетей. Институт и сеть являются формальными понятиями и не включают в себя нередуцированного индивида. Обнаружена сеть, узлами которой являются действующие субъекты, их личностная сложность не может быть упрощена без потери смысла категории профессионала-актора. Этот инструмент соединяет различные уровни абстрагирования, что важно для анализа россий-
ского социума, в котором излишняя абстрактность может привести к теоретической слепоте, а излишняя детализация не позволит рационально осмысливать его специфику.
Практическая значимость. Полученные результаты представляются значимыми для общества, профессиональных и экспертных сообществ, власти всех уровней. Они могут быть полезны для уточнения того, что есть и чем должна быть модернизация в России, и представляются особо важными при определении стратегии развития страны, в особенности в связи с последствиями экспансии глобального постмодерна для общества и для индивида (функционализация субъекта и действия, упрощение и алгоритмизация рефлексии в узлах и потоках при архаизации периферии). Они также могут быть использованы при составлении планов развития в той или иной отрасли, а также при определении путей развития высшего и среднего образования в стране и социокультурной сферы в целом.
Полученные результаты также могут применяться для экспертной оценки реформ а также для оценки перспектив и риска внедрения тех или иных управленческих инноваций.
Результаты исследования могут использоваться в образовательном процессе высшей школы на социологических и политологических факультетах.
Апробация исследования
Результаты исследования были представлены в докладах более чем на 20 всероссийских и международных научных форумах, среди них:
«Коренные народы и промышленные компании: сотрудничество, перспективы, вызовы» – заседание Общественной палаты РФ, 2013 г.);
«Роль традиционных ценностей российских профессионалов в адаптации управленческих инноваций» – 2016 г. (Екатеринбург);
«Система и актор в российской управленческой традиции: концептуализация результатов исследования» – 2015 г. (Москва);
«Аборигенные сообщества среднего и верхнего Бикина: традиция и развитие» – 2015 г. (Крым, Судак);
«Политические риски экологического движения» – международная конференция «Природа и общество в процессах взаимодействия», 2013 г. (Крым, Судак);
«Альтернативная модернизация: процесс принятия решений на местном уровне» – Всероссийская научно-практическая конференция «Модернизация отечественной системы управления: анализ тенденций и прогноз развития», 2013 г. (Москва);
выступления с докладами на ряде методологических семинаров Центра социологии образования, науки и культуры, а также на заседаниях секции социологии в Центральном Доме ученых РАН;
серия интерактивных обучающих семинаров для представителей местной и региональной власти, профессионалов (учителей, врачей, библиотекарей, ветеринаров), работающих в удалённых поселках, общин коренных малочисленных народов, проводившихся в Центре содействия коренным малочисленным народам в Москве с 2002 по 2012 гг.;
серия обучающих семинаров в Томской области (г. Томск, посёлки Белый Яр, Кол-пашево, Парабель) для представителей местной власти, профессионалов (учителей, врачей, библиотекарей, ветеринаров), общин коренных малочисленных народов в 2009 г.;
серия обучающих семинаров в Сахалинской области для общин коренных малочисленных народов Севера и местных властей (г. Южно-Сахалинск, г. Поронайск, пгт. Ноглики, пос. Чир Унвд, пос. Вал, поселок Виахту, поселок Трамбаус) по теме «Взаимодействие общин коренных малочисленных народов Сахалина с властью».
Результаты исследования стали частью основы для разработки и реализации ряда научных проектов сектора социокультурного развития регионов России, вошли в курс дисциплины «Инвайронментальная социология» социологического факультета ГАУГН.
Человек в технологической среде: особенности рефлексии, свободы и идентичности
Кроме того, осуществлена историческая ретроспектива развития медицины и инженерного дела во время трёх основных попыток модернизации России: реформ Петра I, реформ 1860-х годов и советской индустриализации. Эта историческая часть основана на анализе вторичных источников, поэтому её выводы являются скорее обоснованными гипотезами, требующими дальнейшего изучения. Она необходима для того, чтобы понять, какие традиции управления и профессиональной деятельности уже успели сложиться ко времени советской индустриализации, что из них было воспринято, а что отторгнуто теми, кто её осуществлял.
Постсоветский период характеризуется в первую очередь деиндустриализацией и неизбежно сопутствующей ей депрофессионализацией, в этой связи основной задачей исследования становится выявление механизмов сохранения традиционных парадигмы действия и модели управления. Для этого используются материалы исследований российских регионов и локальностей, сфокусированных на сфере социокультурного воспроизводства (школы, библиотеки, музеи, дома культуры).
Исследование сфокусировано на действиях представителей наиболее массовых в СССР профессий, создавших техническую и социальную основу советского индустриализма: инженеров и врачей. Кроме того, были собраны материалы о работниках сферы социокультурного воспроизводства (учителя и библиотекари), а также о деятельности специалистов более редких, элитарных и в то же время жёстко контролируемых профессий: дипломатов, уполномоченных Главного инженерного управления Государственного комитета СССР по внешним экономически связям (ГИУ ГКЭС), военных советников в развивающихся странах.
Основным методом анализа был смысловой анализ интервью и текстов.
Главная задача заключалась в том, чтобы выявить смысл суждений респондента или автора воспоминаний, его понимание и интерпретацию событий, действий, ценностей, его объяснение собственной позиции в конкретных ситуациях и позиции тех, кто был рядом. В некоторых случаях, после предварительного анализа проводились дополнительные беседы с респондентами, задачей которых было уточнение их оценок того или иного события.
Были использованы следующие информационные базы:
1. Данные социологического ретроспективного исследования роли профессионала-актора в функционировании системы управления, осуществлённого автором в 2009–2016 гг. База содержит 103 интервью с профессионалами и 70 источников (мемуары, опубликованные в том числе в интернет, а также воспоминания, записки и письма, хранящиеся в домашних архивах; публикации в СМИ, связанные так или иначе с деятельностью советских и российских профессионалов, с проявлением их профессионального и гражданского активизма, официальные документы).
2. Проекты Сектора изучения социокультурного развития регионов России, осуществлявшиеся в 2013–2016 гг. под руководством И. А. Халий: - плановый проект «Соотношение инноваций и традиций в сознании и жизнедеятельности местных сообществ» (2014–2016 гг.) осуществлялся в 10 регионах, изучено 30 локальностей (148 интервью, из них 60 по теме исследования). Опрошены представители региональной и местных администраций, лидеры и активисты структур гражданского общества, работники библиотек, музеев, домов культуры, директора школ и учителя, местные жители; - проект «Региональное и местное управление: обратная связь власти и общества», выполненный в 2013–2015 гг. по гранту РФФИ. В информационной базе глубинные интервью с представителями власти различных уровней и ветвей, политических партий, структур гражданского общества, директоров и сотрудников образовательных и культурных учреждений, местных жителей в востми регионах. Общее число интервью по теме исследования 130; - проект «Роль структур гражданского общества в социальных процессах современной России», осуществлялся в 2013–2015 гг. по гранту РГНФ. Опрошены активисты местных некоммерческих организаций, местных жителей и иных ключевых акторов в регионах страны. База данных содержит 450 глубинных интервью с представителями органов государственной и муниципальной власти, политических партий, общественных организаций, церковных общин и т. п. По теме исследования 315 интервью; - исследования гражданского общества, управления и экологической политики, осуществлявшиеся сотрудниками Сектора социокультурного развития российских регионов с 1999 по 2005 гг. Информационная база представляет собой 13 выпусков альманах «Участие», в котором собраны интервью с лидерами и участниками местных НКО, представителями местной власти, служащими федеральных природоохранных структур, школьными учителями и преподавателями вузов, а также написанные ими самими статьи; - исследование экологической модернизации в России и в Нидерландах, осуществлённое автором в 1993–2002 гг. Материалы собраны в Нидерландах и России. В Нидерландах были проведены глубинные интервью с экологическими менеджерами компаний и коммерческих организаций, работающих в сфере экологической экспертизы, представителями государственных управленческих структур, а также социал-демократической партии, экоактивистами, социологами. По теме исследования 10 интервью. Обучение на высших курсах экологического менеджмента университета Амстердама с последующей стажировкой в неправительственной организации Мильёдефенси позволило проанализировать ситуацию в качестве кейс-стади;
Отмена крепостного права и земская реформа. Проектирование будущего
Эта новая, гибкая система, схожая по своей сложности скорее с организмом, нежели с механизмом, требует обмена информацией в больших объемах для выполнения множества переплетающихся, взаимосвязанных программ. Информация должна быть автоматизирована и децентрализована, что сделало неизбежным появление и внедрение компьютера, предназначенного для того, чтобы связывать между собой множество ранее разрозненных технологических субсистем. В итоге возникает удивительный феномен информационного, постиндустриального общества, которое при этом не перестаёт быть потребительским. Особенность технологии в её экспансионистском характере: технологическая система стремительно превращается в систему тотальную, включающую в себя области человеческой деятельности, находящиеся далеко за её пределами: «Проблема заключается в том, что технологическая специализация ведёт за собой тотализацию. Сведение каждого целостного действия к серии простых операций, неограниченный рост приложения технологий, у которого нет причин останавливаться, принесут дисперсную, дикую бессвязность, если одновременно не произойдет соединение всех фрагментированных технологий. Это соединение создаёт тотализацию технологических операций, охватывающую все технологии, содержащиеся во всех сферах жизни и деятельности. Возникает ансамбль, стремящийся к целостности. Таким образом, тотализация – это обратная сторона специализации»84. Технологии в результате проникают и в хабермасовское символическое воспроизводство жизненного мира, интегрируя его в тотальную технологическую систему. Именно технология становится источником фрагментации сознания, так как строится на глубокой специализации любой деятельности человека, включая творческую и исследовательскую.
Процесс формирования структур гражданского общества также становится технологическим. Он осуществляется в соответствии с определённым набором алгоритмов. Опыт отдельной организации представляется как необходимая (если не сказать – обязательная) последовательность шагов. Разумеется, обмен опытом всегда означал передачу некоторого алгоритма действий, но ранее, до наступления эры технологий, этот алгоритм требовал осмысления и сопоставления множества параметров, условий, ситуаций. Чужой опыт был скорее информацией к размышлению. В эпоху технологий опыт становится ещё одной пошаговой инструкцией, алгоритмом в его почти математическом виде, очищенном от социального и культурного содержания.
В настоящее время словосочетание «технологии действий» общественных организаций стало устойчивым, не требующим дополнительных объяснений, равно как и «политические технологии». Социальная самоорганизация, таким образом, сводится к набору легко тиражируемых процедур, обеспечивающих и регулирующих её потенциальную спонтанность. Она становится предметом социологии управления как объект управления, ранее данная отрасль социологии занималась анализом систем, субъектом управления в которых было государство или компания. Развитие в результате оборачивается практически устранением творчества (т.е. упрощением самого процесса), в данном случае социального, но то же самое происходит в других сферах человеческой деятельности. Редукционизм является имманентным свойством технологической экспансии эпохи постмодерна, проникающей во все сферы жизнедеятельности общества, включая самые интимные85.
Колонизация технологиями бытовой сферы не сводится к наполнению её многообразными устройствами, облегчающими жизнь человека и обеспечивающими его комфорт, или множеством гаджетов, позволяющих занять свободное время, и т. п. Использование всех этих устройств основано на инструкции, а, следовательно, оно дополняет и расширяет запрограммированное пространство жизнедеятельности человека. Можно утверждать, что последовательность действий крестьянина была задана сельскохозяйственными и природными циклами, что дойка коровы на рассвете и на закате, весенняя посевная и т. п. суть элементы программы. Разница заключается в том, что действия человека, зависящего от природной среды, не могли быть запрограммированы целиком и полностью, поскольку в ней неизбежны неожиданности, которые невозможно предусмотреть. Чтобы противостоять им, необходимы не пошаговые инструкции, но опыт, знание, интуиция, всё, что невозможно свести к чётко определённому набору действий. Насыщенность жизненной среды человека новейшими технологиями требует лишь строгого исполнения алгоритмов, их сложность иллюзорна, обусловлена скорее числом программ и действий, неизвестных параметров в них не содержится.
Результатом технологической экспансии становится запрограммированная среда всей жизнедеятельности человека. Это означает, что он более не должен принимать решения в неожиданной для него ситуации, он также не должен изменять природу, чтобы жить и создавать хотя бы минимальный комфорт. Он свободен от множества ограничений и зависимостей традиционного общества. В то же время его независимость, свобода действий, необходимость и потребность в знаниях и рефлексии в такой среде не очевидны.
Актор в пространстве свободы: парадигма действия
Таким образом, некоторые шаги в организации государственного здравоохранения были предприняты до петровских реформ. Тем не менее, бурное развитие медицины и здравоохранения как отрасли государственного управления началось именно при Петре I. Этот, самый первый этап их становления позволяет увидеть те свойства отечественной управленческой системы, которые позже будут скрыты её организационной сложностью.
Строительство новых городов и заметный рост старых усиливали опасность, связанную с эпидемиями, которые регулярно охватывали также и войска, превращаясь в угрозу не меньшую, чем противник. Импорт иноземных докторов резко возрастает. Их большое число привозит Петр из одного только голландского вояжа. Но армия уже не стрелецкая, армия массовая, да и сражения крупнее прежних, болезней и раненых больше, потому врачей опять недостаточно.
Медицину следовало создавать в России, для чего требовалось сформировать медицинское образование: «В лекарях и лекарствах стали нуждаться не только придворные сановники, но и большая часть населения. Между тем сформировалась постоянная армия, тоже нуждавшаяся в лекарях и лекарствах, из этого всего выглядывала необходимость создать медицинские школы, которые бы приготовляли своих лекарей, своих докторов и избавляли государство от рискованного и чрезмерно дорогого приглашения иностранцев в русскую службу»136 (цитата приведена в соответствии с современными правилами грамматики русского языка). Делать это можно было, только копируя западные образцы – немецкие и голландские, так как своих попросту не было. Однако и этот первоначальный процесс «клонирования», который осуществлялся со всей возможной точностью и старательностью, не привел к столь же идентичному результату, хотя современная тому времени медицина была в итоге создана. Образование: госпитальные школы. Медицинское образование в России создавали немецкие и голландские врачи. Первая серьёзная проблема, с которой они столкнулись, заключалась в том, что учебных заведений, где можно было бы начать подготовку лекарей, в стране не существовало. Выход был найден в создании школ при строящихся быстрыми темпами госпиталях. Петр поручает придворному доктору, голландцу, окончившему Лейденский университет, Николаю Бидлоо построить сухопутный госпиталь в Москве и организовать школу при нем.
В первый набор студентов попали дети иностранных ремесленников, приехавших в Россию на заработки. Бидлоо в ту пору русского языка не знал, да и преподавание в Европе велось на латыни. Освоившись в Москве, Николай Ламбертович нашёл источник русской молодёжи, владеющей латынью, – славяно-греко-латинские училища. В них готовили священников, преподавали греческий и латынь. Бидлоо оказался в сложных отношениях с Синодом, ведавшим одновременно госпиталем, школой и этими училищами. Синод регулярно заявлял о недопустимости переманивания лучших кадров в госпитальную школу, но всё же набору не препятствовал. Доктор «не скупился на мелочные услуги» и приобрел любовь и расположение высшего духовенства137. Попытки расширить число учеников через объявления о наборе их в латинскую школу с целью продолжения обучения в медико-хирургической ни к чему не привели. Тогда никто по объявлению не явился.
Дело предлагалось новое и непонятное. Студенты греко-латинских училищ были бедны, медицина в те годы привлекала тем, что обучение предполагало полное содержание, а сама она считалась наукой хлебной, обеспечивающей доход, соответствующий образованию.
Обучение производилось у постели больного, врач рассказывал о болезни, демонстрировал необходимые в каждом случае действия. Фельдшеров в России ещё не было, ученики исполняли их роль, что и становилось первой наукой. Помимо практических занятий, читались теоретические курсы анатомии, фармации, хирургии и ряда других дисциплин. Программа была достаточно объемной для тех лет, но учебников не было, студенты писали конспекты, что тоже было затруднительно по причине крайней дороговизны бумаги. Всё остальное, необходимое для конспектирования, валялось под ногами: «Карандашей тогда ещё не было, а они заменялись свинцовыми палочками, вытянутыми из дроби. Гусиные перья для письма ученики собирали сами каждое лето (после успеньева дня) по берегам московских прудов и рек, где разгуливали целые стада линяющих гусей» (цитата приведена в соответствии с современными правилами грамматики русского языка)138. Конспекты продавали следующему поколению учеников, закрепляя иногда на долгие годы нелепые ошибки и описки. Серьёзную проблему в обучении составлял и общий уровень подготовки студентов: они знали лишь латынь и греческий и могли грамотно писать на русском языке. Учились в итоге от пяти до двенадцати лет. Не всем учение давалось, а механизмов отсева неуспевающих, иногда попросту тупых долгое время не было.
Роль актора в управлении в условиях глобализации: противодействие и/или адаптация
Модернизация на Западе по сути синоним капиталистического развития. В России она была связана с ним опосредованно, что даёт некоторые основания для утверждений об отсутствии у нас и самой модернизации. Ситуация меняется лишь после реформ 1860-х гг., но опять же не радикально и ненадолго. Расцвет капитализма в Российской империи пришёлся на 1913 г., за четыре года до его стремительного заката. В любом случае инженерное дело, медицина и множество других отраслей, свойственных капиталистическому модерну, развиваются в основном вне рынка, в рамках государственного управления.
Основной причиной их появления и развития была война и необходимость поддержания военного паритета. То есть копирование западных моделей в этих сферах было парадоксальным образом обусловлено противостоянием с тем же Западом. Это копирование и было первоначально модернизацией, но перенести институты и организационные паттерны на российскую почву без сущностных изменений не удалось, хотя немецкие и отечественные руководители этого процесса именно этого и желали. В итоге формировалась отечественная модель профессиональной деятельности, основные черты которой можно обобщить следующим образом.
Универсальность и научное мышление. Российские условия ограничивали победный ход разделения труда. Было невозможно отделить высокую теорию от практики или, наоборот, оставить практику вовсе без теории (как это было в английской инженерии XIX в.). Узкая специализация не имела смысла в военной инженерии и равным образом в военной медицине, где врач должен был уметь справляться со множеством очень разных проблем, от ранений до простуд и инфекций. Такой же бессмысленной она была в земствах, где один доктор вынужден был владеть множеством специальных знаний и навыков, а также в строительстве транспортных коммуникаций, где универсальность требовалась уже от инженера. В итоге формировался профессионал-универсал, сохранявший целостное восприятие предмета своего труда, обладавший широкими и фундаментальными знаниями. Умение применять на практике научное мышление было одним из главных требований его квалификации.
Зависимость от личности. Для обеих отраслей характерна зависимость их развития в большей степени от конкретной личности, чем от институтов и структур. Успешность функционирования последних также определялась личностью, деятельность архиятра П. З. Кондоиди яркий тому пример. Появление сильной личности на нужной позиции могло быть результатом интриги или воли случая, однако слишком большая их роль в российской истории означает, что таких личностей было в достатке. Удивительное возрождение после каждого институционального провала и катастрофы, будь то политика Анны Иоанновны, неудачная организация госпитальной школы или чума, объясняется наличием подвижников, преданных делу и стремящихся передать его другим, а также молодёжи, готовой воспринять и умения, и саму ценность дела. Эту роль личности в сохранении отрасли легко проследить на всех исторических этапах.
Традиционные основания деятельности профессионалов. Есть все основания предположить существование базовых ценностей в местных сообществах, включая сельские, которые составляют своего рода модернизационный потенциал русской провинции. Вероятно, в числе этих ценностей уважение к мастерству, стремление к совершенствованию (а не только к повторению образца), не ограниченному при этом цеховыми правилами. Об этом потенциале свидетельствует и появление народных самородков-самоучек при ограниченных, а иногда и вовсе отсутствующих возможностях рыночной реализации их изобретений. Отметим, что из среды русского православного и потому весьма консервативного духовенства вышли многие выдающиеся врачи и учёные, от Мудрова до Павлова.
Российская среда перестраивает иностранных специалистов. Попытки сохранения медицины в ведении немецких докторов и немецких традиций в её организации провалились ещё и потому, что часть самих немцев, а в особенности их дети уже таковыми себя не ощущали, в конфликтах представляли русскую партию. Отечественный менталитет принимался ими на удивление легко, а на самом деле условия жизни и культура с её ценностями превращали иноземцев в русских.
Гражданская составляющая профессиональной деятельности. В середине XIX в. распространение революционных социалистических идей, развитие земской медицины и образования добавляют к широкому профессионализму и гражданское измерение. Деятельность земских врачей и учителей выходит за профессиональные рамки, причём одни из них вовлечены в революционную активность, другие – в дела сообщества или уезда, в работу общественных организаций, благотворительность.
Централизм и автономия в организации. Роль личности во всей этой истории достаточно наглядна, сложнее обстоит дело с организацией. В описаниях каждого из периодов российской модернизации можно найти два противоречащих друг другу утверждения. Организация, с одной стороны, признается слабой стороной любой отрасли деятельности, перечисляются её недостатки: излишний бюрократизм, слабая дисциплина и т. п. Самыми привлекательными сторонами немецких школ для русских специалистов были педантичность и точное следование инструкции. Однако при точном переносе на отечественную почву выяснялось, что в определённых обстоятельствах эти качества могут быть не менее опасны, чем неграмотность на скорую руку обученных специалистов.