Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Политическое управление как предмет социокультурного анализа
1.1. Истоки теоретических представлений о содержании и специфике политического управления 19
1.2. Социокультурная составляющая современных концепций политического управления 34
1.3. Культура как рамочное условие легитимации политического управления в теории политики Р. Мюнха 50
Глава 2. Базовые ценности населения - основа культуры политического управления
2.1. Политическая культура и ценностное сознание 62
2.2. Политические традиции мифы, и обряды как компоненты политической культуры 81
2.3. Реализация базовых ценностей населения - основа культуры политического управления 103
Заключение 119
Литература 123
- Истоки теоретических представлений о содержании и специфике политического управления
- Культура как рамочное условие легитимации политического управления в теории политики Р. Мюнха
- Политическая культура и ценностное сознание
- Реализация базовых ценностей населения - основа культуры политического управления
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Одной из тем, находящихся в центре внимания представителей гуманитарных наук, являются происходящие в России демократические социально-экономические и политические перемены.
Многоаспектный анализ проблем реформирования российского общества прочно вошел в отечественное обществознание. Одним из самых значимых вопросов исследования социально-экономических и политических трансформаций является вопрос об эффективности политического управления в условиях демократизации сфер общественной жизни. Во второй половине XX - начале XXI в. не только Россия, но и многие страны мирового сообщества пошли по пути демократических преобразований и столкнулись с парадоксальной ситуацией: не везде демократические преобразования привели к улучшению жизни людей, их реальной политической свободе, оптимизации многоплановой институциональной деятельности государств.
Более того, латентные функции институциональных реформ проявляли себя более интенсивно, нежели планируемые изменения, а кризисы, носящие, как правило, системный характер, оказывались затяжными, трудно преодолимыми, отбрасывая часто социально-экономическое развитие стран вспять на много лет. . Естественно, что внимание отечественных и зарубежных специалистов приковано в настоящее время к исследованию процессов демократизации, принявших глобальный размах. Процессы эти сложны и противоречивы, их разностороннее исследование - актуальная теоретическая и практическая задача.
Г.И. Вайнштейн пишет о процессах демократизации, происходящих
сегодня во многих странах, следующее: «Сюда вписываются и достаточно тревожные предупреждения о том, что не все страны, вдохновленные идеалами развитой, полноценной демократии, смогут реализовать свои замыслы политической трансформации, а некоторые из них и вовсе могут быть отброшены то ли к прежним «авторитарным берегам», то ли к каким-то новым «землям» на прежнем «материке авторитаризма». <...> Но подавляющая часть стран, бывших еще вчера авторитарными, сегодня движется к некоему общему демократическому стандарту»1. Однако и этот «общий демократический стандарт» оказывается неосуществленным в современном возникшем типологическом разнообразии различных демократий, осмысление которых - дело будущего развития политической науки. Конечно, у каждой страны, вступившей на путь демократических реформ, свой специфический «стартовый капитал», но это не отменяет, а безмерно актуализирует исследования в области культуры политического управления, его эффективности.
В настоящее время политическое управление, как одна из сфер жизнедеятельности общества, оказалось в современном российском обществознании «полигоном» для разнообразных инноваций технологического плана: исследуются поведение электората, имиджи и презентации политических персон, конструируются различные пиар-технологии, средства достижения легитимности политической власти. Вопросы состояния политического сознания представителей власти, их образованность, воспитание, без которых невозможно грамотное понимание подвластных, а следовательно, невозможна высокая культура политического
Вайнштейн Г.И. Российский транзит и проблема типологического разнообразия «глобальной демократизации» // Политические институты на рубеже тысячелетий., М., 2005. С. 411-412.
управления, остаются вне сферы внимания исследователей. Модели политического управления также не фокусируют внимание на значении названных социокультурных факторов для успешного осуществления политических решений. Эти вопросы, несмотря на их важность, часто выходят из сферы внимания ученых, что и обусловило выбор темы настоящего диссертационного исследования.
Включение широкого круга вопросов, касающихся теории и практики политического управления в предметное поле' социологии культуры, предстает, таким образом, чрезвычайно актуальным и обусловлено как реальностями современного развития России, так и недостаточностью теоретической базы данной проблематики.
Степень разработанности проблемы. Вопросы культуры политического управления были в центре внимания социальных философов, начиная с античности1. Платон и Аристотель, несмотря на различия во взглядах, рассматривали государство как управленческую систему, элементами которой выступают физические лица, осознающие социальную значимость государственного образования и политики как способа управления. В отечественной науке мы не встречали модели политического управления, опирающиеся на идеи античных авторов. Однако многие современные модели политического управления, созданные учеными Германии, США, Франции, имеют серьезные методологические'ссылки на труды Платона и Аристотеля2. Продолжая традицию Аристотеля,
Платон. Государство. Законы. Политик. М., 1998; Аристотель. Политика М., 2005. 2 См. напр.: Young O.R. Governing the Arctic: From Cold War Theater to Mosaic of Cooperation II Global Governance. A Review of Multilateralism and International Organizations. University of Alberta, Oxford. V. 11. № 1. 2005. January- March; Mazlich B. The Global and the Local II Current Sociology. Journal of the International Sociological Association. Oxford. V. 53. № 1. 2005. January; и др.
государственное управление в качестве процесса политического контроля государством разных социальных сфер рассматривает Э. Витфорд1; М.А. Саэз настаивает на необходимости постоянного государственного контроля над деятельностью политических партий2, а Ю. Чай интерпретирует в аристотелевском духе' модели сфер контроля представительных органов власти в сегодняшнем Китае3.
В отечественной науке вопросы культуры политического управления исследуются, в основном, в контекстах работ, посвященных исследованию политической культуры и политического языка4; политического сознания и
Widmer Th., Riiegg Е. Konsequenzen von Staatsreformen fur die demokratische Steuerangsfahigkeit. Vergleichende Analyse zu vier Schweizer Kantonen II Politische Vierteljahresschrift. Wiesbaden. 46. Jhg. H. 1. 2005. Marz.
2 Saez M.A. Partios politicos en Amerika Latina: precisiones conceptuales, estado actual у
retos futuros II Revista de Estidios Politicos. Madrid. № 124. 2004. Abril - Juni.
3 Cai Y. Managed Participation in China II Political Science Quartely. The Journal of
Public and International Affairs. Published by Academy of Political Science. Barnard College
Columbia University. V. 119. 2004. № 3.
4 Алмонд Г.А., Верба С. Гражданская культура и стабильная демократия // Политич.
исслед. 1992. № 4.; Политическая культура: теория и национальные модели / Под ред.
В.Л. Иноземцева. М., 1999; Левадний Н.П., Ушков A.M. Политические культуры Запада,
Востока и России в историческом сопоставлении. М., 1995; Харитонов ЕМ. Феномен
кратического поведения. Ростов н/Д, 1995; Пивоваров Ю.С. Политическая культура
пореформенной России. М., 1996; Назаров ММ. Политическая культура современного
российского общества. М., 1997; Соловьев А.И. От трансформации стандартов
политической культуры к реформе институтов власти // Власть. 1999. №11; Кара-Мурза С.Г.
Краткий курс манипуляции сознанием. М., 2002; Иванов Д.В. Виртуализация общества.
Версия 2.0. СПб., 2002; Богучарский А.В. Публичная политика как форма репрезентации
власти в культурно-историческом процессе. Ростов н/Д, 2005 и др.
поведения ; форм поведения политиков и различным пиар-техникам и технологиям2. Специальных работ, касающихся непосредственно культуры политического управления, взятой не в формально-технологическом, а в содержательном аспекте, мы не встретили. Ознакомившись со степенью научной разработанности проблемы в зарубежной социологии, мы обнаружили следующее. В первую очередь следует отметить исследования, посвященные изучению новейшей социально-политической ситуации в России. Немецкий социолог А. Хайдеманн-Грюндер, сравнивая инструменты регионального управления первого и второго Президентов РФ, оценивает их культуру и эффективность, называет политическое управление В.В. Путина,
Волков Ю.Г., Лубский А.В., Макаренко В.П., Харитонов Е.М. Легитимность политической власти. (Методологические проблемы и российские реалии). М., 1996; Левчик Д.А., Левчик Э.Г. Типы политического поведения населения // Социол. исслед. 1997. № 12; Салмин А. Современная демократия: очерки становления. М., 1997; Экономика и социология доверия / Под ред. Ю.В. Веселова. СПб., 2004; Чернышев А.Г. Политические реформации в России // Власть и элиты в Российской трансформации. СПб., 2005; Гусейнов А.И. Соотношение права и культуры // Социология власти. 2005. № 6 и др.
2 Богомолова КН. Социальная психология печати, радио и телевидения. М., 1991; Чумиков А.Н. Связи с общественностью. М., 2001; Самые успешные PR-кампании в мировой практике / Под ред. А.П. Ситникова, И.В. Крылова. М., 2002; Рубанов В. Масс-медиа - Франкенштейн XXI века. Влияние СМИ на формирование интеллектуального потенциала общества // Обозреватель. 2003. № 4; Протодьяконов С.А. Телевидение в системе соотношения «народ» - «публика» - «масса» // Вестник МГУ. Сер. 12. Политические науки. 2003. № 3; Козырева А. _СМИ: манипуляция или управление общественным мнением? // Обозреватель. 2003. № 5; Ракитянский М.Н. Портретология власти. Теория и методология психологического портретирования личности в политике. М., 2004 и др.
способствующим «мобилизации самоутверждения региональных, корпоративных и гражданских акторов»1.
Особенности применения инструментов политического управления на локальном (государственном и муниципальных) и глобальном (в межгосударственных отношениях) уровнях исследуют К. Волтс, В. Мазлиш, Ю. Вайтман и др.2.
Изучение различных моделей политического управления президентской власти в США, Бразилии, модели управления североамериканскими арктическими территориями представлено в трудах О.Р. Янга3, а также К. Перейры, Т. Ж. Пауэра и И. Ренно4.
Вместе с тем, вопросы культуры политического управления серьезно ставятся и разрабатываются в классических и современных работах,
Heinemann-Griinder A. Putins Reform der foderalen Strukturen von Nachtwachterstaat zum Etatismus II Osteuropa. № 9. 2000.
2 Waltz K. Globalization and Governance II Political Science Quartely. The Journal of
Public and International Affairs. Published by Academy of Political Science. Barnard College
Columbia University. V. 32. N 4. 1999; Mazlich B. The Global and the Local II Current
Sociology. Journal of the International Sociological Association. Oxford: Sage Publications. V.
53. N 1. 2005. January; Whitmann J. Disseminate Systems and Global Governance II Global
Governance. A Review of Multilateralism and Internationale Organizations. University of
Alberta, Oxford University: Bouldner. V. 11. N 1.2005. January - March.
3 Young O.R. Governing the Arctic: From Cold War Theater to Mosaic of Cooperation II
Global Governance. A Review of Multilateralism and International Organizations. University of
Alberta, Oxford University: Bouldner. V. 11. N 1. 2005. January - March.
4 Pereira C, Power T.J., Reno I. Under What Conditions Do Presidents Resort to Decree
Power? Theory and Evidence from the Brazilian Case II The Journal of Politics. Oxford:
Blackwell Publishing. V. 65. N 1. 2005. February.
посвященных вопросам соотношения политики и морали, анализу ценностного отношения человека к миру в целом и государству в частности2.
Рикер П. Герменевтика, этика, политика. Московские лекции и интервью. М., 1995; Рукавишников В.О., Халман Л., Эстер П. Мораль в сравнительном измерении // Социол. исслед. 1998. № 6; Луман Н. Честность политиков и высшая аморальность политики // Вопросы социологии. 1992. Т.1. № 1; Шелер М. Формализм в этике и материальная этика ценностей // Избранные произведения. М., 1994; Фромм Э. Человек для самого себя. М., 1994; Рукавишников В.О. и др. Мораль в сравнительном измерении // Социол. исслед. 1998. № 6; Петрулевич И.А. Региональные факторы формирования правовой культуры в республиках Северного Кавказа // Социетальная система общества: вопросы теории и методов исследования. Ростов н/Д, 2004; Капустин Б.Г. Моральный выбор в политике. М., 2004 и др.
2 Тойнби А. Постижение истории. М., 1991; Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991; Лоренц К. Оборотная сторона зеркала. М., 1998; КингМЛ. Есть у меня мечта... М., 1970; Макинтайр А. После добродетели: Исследования теории морали. М., 2000; Швейцер А. Жизнь и мысли. М., 1996; Гвардини Р. Конец нового времени // Вопросы философии. 1990. №4; Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества М., 1979; Бороздин В. Зал ожидания (частная характеристика смутного времени) // Социогуманитарные знания. 2001. № 5; Дряхлое и др. Социокультурные ценности россиян: вчера, сегодня, завтра // Социол. исслед. 1997. № 7; Ерасов Б. Социология культуры. М., 1994; Киселев Г.С. Человек, культура, цивилизация на пороге третьего тысячелетия. М., 1999; Захаров А. Цена жизни // Коллаж: Социально-философский и философско-антропологический альманах. М., 1999; Миголатъев А.А. Человек: его внутренний и внешний мир // Социально-политический журнал. 1998. № 2-3; Насонова Л.И. Обыденное сознание как социокультурный феномен. М., 1997; Пуляев В.Т. Российская культура и реформирование общества // Социально-политический журнал. 1998. № 2; Разлогов К. Феномен массовой культуры // Культура, традиция, образование. М., 1990. Вып. 2; Сенявская Е.С. Социология войны: исторический опыт в России. М., 1999;
*
Серебрянников В.В., Социология войны. М., 1997; Сохраняевай В.В. Ценности образования на фоне меняющегося образа человека // Социально-гуманитарные знания. 2002. № 6; Фетяскин В.В. Материальное и духовное в деятельности человека // Социально-гуманитарные знания. 2002. № 6 и др.
Нам представляются наиболее значимыми работы А. Тойнби, К. Ясперса, М. Шелера, Э. Фромма, М.Л. Кинга, А. Макинтайра, А.К. Абишевой, В. Бороздина, Дряхлова и др., Б. Ерасова, Г.С. Киселева, А. Захарова, А.А. Миголатьева, Л.И. Насоновой, В.Т. Пуляева, В.О. Рукавишникова, К. Разлогова, и др.
Таким образом, моральная компонента политического управления в контексте отношений власти к народу ставится в современной теории достаточно четко. Получили более конкретное выражение и иные ракурсы исследования социокультурных факторов политического управления. В этом плане представляет интерес прежде всего концепция отечественного исследователя В.И. Кнорринга, который описывает политическое управление как систему политических, правовых и экономических методов управления и регулирования, применяемых государственным аппаратом для оптимизации общественной деятельности людей1. Большое внимание данным вопросам уделяется также в работах Т.Е. Ворожейкиной, О.В. Гаман-Голутвиной и других авторов2.
И, наконец, вопросы политического управления затрагиваются в работах отечественных ученых, исследующих процессы демократизации в нашей стране. В самом общем виде в работах этого направления можно
1 Кнорринг В.И. Искусство управления. М., 1997; см. также: Ворожейкина Т.Е.
Государство и общество в России: исчерпание государствоцентричнои матрицы развития
// Политические исследования. 2002. №. 4; Роше Ф. Внутренние противоречия канадского
федерализма// Политические исследования. 2002 - 2003. № 4. С. 42-49.
2 Гаман-Голутвина О.В. Проблема субъекта модернизации в России: историко-
концептуальные аспекты и современное состояние // Власть и элиты в российской
трансформации: Сб. науч. ст. / под ред. А.В. Дуки. СПб., 2005; Дука А.В. Субъектное поле
российской политики // Власть и элиты в российской трансформации: Сб. науч. ст. / под
ред. А.В. Дуки. СПб., 2005 и др.
выделить две позиции. Суть одной из них состоит в понимании российского «транзита» как частного проявления более масштабного процесса поставторитарных демократических трансформаций, изменивших в конце XX века политический облик мира, в известной степени, унифицирующий его политическую карту1.
Сторонники другой позиции трактуют процесс «глобальной демократизации» не как «унификацию политической карты мира, а скорее как диверсификацию демократии, как расширение разнообразия демократических вариантов развития» . Но если вопрос классификации демократий уже поставлен и исследуется политическими философами и социологами, то вопрос о причинах возникшей дифференцированности (а иногда - и дисфункционалъности) и многообразия «обликов» демократизирующихся стран - изучаются в основном в парадигме социально-экономического детерминизма, который далеко не все социальные процессы может объяснить. Так, например, крупнейший специалист в области исследований политических трансформаций С. Хантингтон, исходя в целом из позиций социально-экономического детерминизма, склонен объяснять эти различия по преимуществу фактами экономического порядка. Говоря о модернизирующихся странах Азии, Африки и Латинской Америки, он замечает, что «в этих странах многого недостает: продовольствия,
1 Шевцова Л. Посткоммунистическая Россия: логика развития и перспективы //
Науч. докл. Московского центра Карнеги. Вып. 6. М., 2005. С. 32; Гельман В.
по-русски: концепции переходного периода и политическая трансформация в России
(1989 - 1995) // (Общественные науки и современность. 1997. № 4 и др.
2 Вайнштейн Г.И. Российский транзит и проблема типологического разнообразия
«глобальной демократизации» // Политические институты на рубеже тысячелетий. М.,
2005. С. 413; Мельвилъ А. Политические ценности и ориентации и политические
институты // Россия политическая. М., 1998 и др.
грамотности, образования, богатства, доходов, здоровья, но многое из этого уже осознано, и прилагаются усилия по выправлению положения. Но помимо названных трудностей и в их основании лежит порок более существенный: недостаточная прочность общественных связей и недостаточно эффективная, авторитетная, легитимная государственная власть»1. Таким образом, выделяются две основные причины - дисфункциональная экономика и нелигитимная власть. Мы согласны с Хантингтоном, но лишь частично.
Несомненно, что несовершенное, нелигитимное управление способствует обнищанию страны в материальном и духовном отношении. Если мыслить в дискурсе экономического детерминизма, то можно утверждать, что страна деградирует в материальном и духовном планах тогда, когда принимаются нерациональные направления развития, или в тех случаях, когда цели управления различными сферами жизни государства не достигаются, когда латентные функции создают негативный функциональный баланс. Несомненно, что в таких условиях материальная и духовная сферы не развиваются, уровень жизни населения снижается, власть перестает быть легитимной в сознании народа, авторитет морали и закона падает, «открываются двери» кризисам разного рода. Но ответ на вопрос: почему принимаются нерациональные решения, почему не достигаются цели политического управления, почему население не всегда понимает и одобряет эти цели, - пока не имеет однозначного ответа в современной отечественной науке.
Гипотезой исследования является предположение о том, что неэффективное и нелигитимное политическое управление становится таковым во многих реформирующихся странах, возможно, в силу какой-то общей, универсальной причины. Мы полагаем, что в качестве такой причины
1 Хантингтон С. Политический порядок в меняющихся обществах. М., 2004. С. 21-22.
выступает отсутствие культуры политического управления, что выражается в неучете при проведении масштабных реформ культурной специфики стран, регионов, неизученности соотношения культуры и политической культуры конкретных обществ.
Целью исследования является рассмотрение влияния таких духовных компонент культуры, как ценности, мораль, традиции, политическая культура, на эффективность политического управления.
Осуществление данной цели требует постановки и решения следующих исследовательских задач:
Проанализировать истоки теоретических представлений о содержании и сфере политического управления для выявления социокультурного содержания.
Выделить и проанализировать социокультурную составляющую современных концепций политического управления; выявить их достоинства и недостатки.
Выявить и рассмотреть роль социокультурных факторов в легитимации политического управления.
Проанализировать политические мифы, традиции и обряды как компоненты политической культуры.
Сформулировать авторское понимание культуры политического управления.
Выявить каналы реализации культуры политического управления и социокультурные особенности его легитимации в массовом сознании.
Определить базовые ценности современного российского общества и их значение в становлении культуры политического управления.
Эмпирическую базу диссертации составили репрезентативные исследования разового и лонгитюдного характера, выполненные
отечественными и зарубежными социологами. В диссертации широко привлекаются данные теоретико-прикладных исследований ценностного сознания населения современного российского общества, проводимые центром социального прогнозирования и маркетинга под руководством Ф.Э. Шереги, в ходе которых ценностное сознание россиян исследовалось на протяжении ряда лет, что нашло отражение в фундаментальных монографических и периодических публикациях. Эмпирическая база включает в себя как использование вторичной информации из опубликованных источников, так и результаты социологических исследований, участником которых является автор.
Теоретико-методологическую основу работы составляют принципы социальной философии изучения явлений и процессов общественной жизни. В диссертации применялся принцип историзма, социокультурного детерминизма, элементы коммуникативной теории Н. Лумана, Ю. Хабермаса и А.В. Дмитриева.
Научная новизна исследования заключается, прежде всего, в избранном ракурсе исследования, при котором культура политического управления рассматривается не в поведенческом или технологическом ракурсе, а как социокультурный феномен, встроенный в культуру общества, которая может реагировать на политическое управление в достаточно широком диапазоне от полного или частичного приятия до отторжения.
В содержательном плане научная новизна работы заключается в следующем:
выявлена социокультурная составляющая в теориях политического управления Платона и Аристотеля;
предложена авторская дефиниция культуры политического управления;
введены в научный оборот, основанные на теориях Платона и Аристотеля, идеи В. Блокманнса, Р. Изинга, К. Хефекера и К. Микаэловой о необходимости согласования интересов социальных групп в процессе политического управления;
введена в научный оборот теория политического управления Р. Мюнха, которая наряду с идеей согласования интересов социальных групп обосновывает положение о культурных предпосылках легитимации политических решений и культуре как их медиуме'. Это послужило основой для постановки и решения вопроса о взаимосвязи базовых ценностей населения и эффективности политического управления;
показана связь политических мифов, традиций и их место в системе политической культуры и легитимации политических решений;
на основе обширного конкретного материала показано превалирование базовых социальных ценностей над политическими в процессе легитимации политических решений.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Социокультурное содержание моделей политического управления Платона и Аристотеля слагается из следующих составляющих: а) государство представляет собой управленческую систему, элементами которой выступают физические лица, осознающие социальную значимость государственного образования и политического управления; б) политика является способом государственного управления обществом, способом «универсального общения» государства (в лице представителей власти) и его граждан на основе морали и права; в) для эффективного политического управления обществом управляющему слою необходимы знания о науке и практике управления, о разнообразных нуждах и потребностях граждан. Они
должны обладать положительными человеческими качествами; г) демократия не является панацеей от бедности, экономической и культурной отсталости. Одним из необходимых условий гармоничного взаимодействия государства и граждан, обеспечивающего прогрессивное развитие общества, материальный и духовный рост социальных субъектов, является культура политического управления.
2. Недостатком современных отечественных моделей политического
управления является их этатистский характер, когда управляемое
государством общество предстает подчеркнуто пассивной конструкцией. Эти
модели не уделяют должного внимания теоретическим и практическим
возможностям возникновения конфликтов интересов управляющей и
управляемой систем, не включают в себя понятие «культура политического
управления».
Зарубежные социологи, исследуя политическое управление в России, фиксируют в региональной политике Центра в качестве наиболее важных тенденций применение экономических и политических инструментов, а также приоритет дипломатии и неформализованных форм интеракций федеральной и региональных властей. В региональном управлении возникает не регулируемая Конституцией область отношений между различными властными уровнями. Учет социокультурных особенностей в региональной политике Центра реализуется недостаточно, что делает возможными межрегиональные конфликты.
Мифотворчество - одна из необходимых характеристик свободы и адаптивности совокупного социального субъекта, действующего в историко-культурном процессе. Существование мифа обеспечивается его соответствием социальным ожиданиям массового субъекта, тем, насколько он вписывается в традиции и культуру того или иного народа. Политические
мифы и традиции тесно взаимосвязаны, являются частью культуры народа, входят в политическую культуру и сочетают в себе как рациональное, так и иррациональное содержание.
В отличие от господствующих взглядов на культуру политического управления как особую технику и технологию принятия рационально обоснованных решений субъектами политического процесса, мы предлагаем следующее понимание. Культура политического управления - это системный процесс совершенствования всех сфер общественной жизни через принятие на разных социоструктурных уровнях управленческих решений с учетом социокультурных особенностей объектов управленческого воздействия и их базовых потребностей.
Культура политического управления реализуется через применение и определение границ легитимности политических решений; использование инновационных социальных достижений; через критерии профессионализма политического управления и эффективность урегулирования конфликтов интересов его участников; укрепление социальных и правовых норм. Легитимность политической власти, как одно из свойств культуры политического управления, обосновывается ее опорой на культурное наследие общества.
Базовые социальные ценности в сознании россиян превалируют над специфически политическими ценностями, входят (в качестве детерминирующих) в политическое сознание и политическую культуру, влияют на легитимацию политических решений.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Теоретическая значимость диссертации обусловлена избранным ракурсом исследования, при котором культура" политического управления рассматривается со стороны ее содержательных характеристик, а не с социально-технологических позиций.
Материалы диссертации могут найти применение в научно-педагогической работе при освещении процессов трансформации российского общества, динамики общественного мнения, при изучении политической культуры, ее детерминант, структуры, особенностей. Материалы диссертации могут использоваться при чтении спецкурсов по проблемам легитимации политических решений, социокультурной динамики современного российского общества.
Апробация работы. Результаты диссертационного исследования докладывались и обсуждались на научно-практической конференции «Правовое и политическое взаимодействие» (Ростов-на-Дону, Таганрог, 2004), а также на IX теоретическом семинаре преподавателей кафедры социологии и социальных технологий РГУ в 2004 г. (руководитель - д-р филос. наук, проф. В.И. Курбатов), на XII семинаре преподавателей Сочинского филиала Российского университета дружбы народов в 2005 г. (руководитель - д-р социол. наук, проф. А.В. Богучарский), на научно-практической конференции «Судебная власть и развитие российского законодательства на современном этапе» (Ростов-на-Дону, 14 марта 2006 г.).
Результаты исследования опубликованы в монографии и научных работах автора общим объемом 8,8 п.л.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, состоящих из шести параграфов, заключения и списка использованной литературы.
Истоки теоретических представлений о содержании и специфике политического управления
Известный американский экономист Мансур Олсон в своей работе «Логика коллективных действий» пишет: «Идея, что государство обеспечивает общую выгоду или действует в интересах общего благосостояния, существует уже более века»1. Думается, что эта идея существует намного дольше, с тех самых пор, как человечество начало осмысливать вопросы государственного устройства. И как только началось познание общества и государства, был поставлен вопрос: при каких условиях взаимодействия государства и граждан может быть обеспечен материальный и духовный рост?
Однако в настоящее время вопросы духовного развития как-то исчезли с повестки дня - рыночные отношения детерминируют акцентировку внимания исследователей на экономическом росте и материальном благосостоянии людей. Высказывание М. Олсона может служить тому примером. Вопросы духовности, ценностного сознания затрагиваются исследователями в контекстах работ, посвященных государственному, политическому управлению, в основном, в связи с вопросами ненасильственного разрешения конфликтов, соблюдения законности и порядка, отношения к власти.
Вопросы состояния политического сознания представителей власти, их образованности, воспитания, без которых невозможно грамотное понимание подвластных, а следовательно, невозможна высокая культура политического управления, - остаются вне сферы внимания исследователей. Модели политического управления также не фокусируют внимание на значении названных социокультурных факторов для успешного осуществления политических решений.
А между тем «на заре политической науки» они были в центре внимания философов. Основы многих современных концепций политического управления заложила античная социально-философская мысль. Поэтому представляется целесообразным начать рассмотрение нашей темы с анализа взглядов Платона и Аристотеля о взаимодействии общества и государства.
Уже Платон упоминает о «царственном муже, настоящем политике», правление которого «благотворно»1. Ведь согласно Платону - Бог есть благо, следовательно, он создал все «во благо». Однако вскоре Платон приходит к убеждению, что хотя изначально каждая вещь и была создана во благо, «она не долго оставалась в этом состоянии. (С точки зрения Платона, Афины, которые убили его учителя и друга Сократа, безусловно, далеки от того, чтобы быть наилучшим городом)» .
Он выделяет различные типы политического управления, среди которых самым совершенным ему представляется демократический принцип государственной власти. В «Законах...» Платон обосновывает, что политико-административную деятельность должны осуществлять избранные лица, получившие соответствующее образование и воспитание. Как видим, у истоков понимания политического управления важнейшие социокультурные доминанты- образование и воспитание.
Платон полагает, что определенное воспитание и образование необходимо не только для первого лица государства, но и для любого облеченного властью гражданина. «При правильном устройстве государства... государство должно управляться «божественным собранием»... Пусть члены этого собрания будут у нас тщательно подобраны и надлежащим образом воспитаны... Получив такое воспитание, они поселятся на акрополе, возвышающемся над всей страной, и будут совершенными стражами по охране добродетели...»1 Выделенные Платоном такие признаки политического управления, как применение государственной властью насилия, достижение управляемым населением благосостояния, приверженность власти закону, позволяют ему разработать одну из первых в науке типологию инструментов политического управления.
На основании этих признаков, в разной степени проявляющихся в различных типах современных ему государств, античный мыслитель различает тиранию, аристократию и демократию. Вот что он пишет: «...Если принять во внимание имеющиеся в этих двух видах государственного устройства насилие и добрую волю, бедность и богатство, законность и беззаконие, то... монархия будет носить два имени: тирании и царской власти, а государство, управляемое немногими, будет носить название аристократии или же олигархии... Что же касается демократии, то это правит ли большинство теми, кто обладает имуществом, насильственно или согласно с доброй волей последних, точно ли оно соблюдает законы или же нет, никто ей не даст другого имени. »2
Лучшим типом политического управления Платон считает монархию, опирающуюся на закон. «Правление большинства», демократия, представляется ему наиболее слабым типом власти, так как, поделенная «между многими», власть, а также связанная с нею ответственность за политическое управление обществом, деперсонифицируются. Кроме двух типов власти - власти «одного» (монархии) и власти «многих» (демократии), по Платону, существует ее промежуточный тип - «правление немногих»1.
Культура как рамочное условие легитимации политического управления в теории политики Р. Мюнха
Немецкий социолог Рихард Мюнх рассматривает политическое управление не через абстрактно функциональную теоретическую модель, а через призму общественной практики, включающей в себя не только процессы мобилизации и применения власти. Всеобъемлющая интерпретация политического управления и объяснение того, что происходит в определенном секторе политической практики, должны, по мнению Р. Мюнха, выйти из рамок внутренней динамики и структуры только этого, отдельно взятого процесса и доказать его взаимосвязь с обществом и культурой1.
Эта задача предполагает, по Р. Мюнху, анализ разветвленной сети акторов политического управления и его институциональных рамок, изучение роли специалистов-профессионалов этого вида социальной деятельности и, кроме того, совокупности соответствующих культурных традиций, сопровождающих и формирующих политическое управление. По мнению профессора из Дюссельдорфа, социологическое изучение политического управления должно представлять собой поиск ответа на вопрос: возможно ли, и если да, то как, легитимное управление обществом определенной исторической эпохи при наличии диктата экономики и других структурных элементов социума? Таким образом, изучение сети факторов, влияющих на политическое управление, по Р. Мюнху, не должно замыкаться на предмете политики, как в политологии, а обязано представлять собой анализ политики как культурного процесса, протекающего в обществе. Тем самым политическое управление в его концепции приобретает черты предмета социокультурного анализа.
По Р. Мюнху, политическое управление обществом является результатом применения эффективной и демократически легитимированной власти конкретного правительства.
Исходя из этого тезиса, немецкий социолог считает возможным исследовать частные аспекты политического управления, такие, например, как изучение возможностей отдельного правительства эффективно и легитимным образом препятствовать загрязнению окружающей среды; или: выявление проблем, всплывающих при составлении и реализации эффективной и демократически легитимированной политической программы. Р. Мюнх предлагает рассматривать сопутствующие политическому управлению процессы как социальный конфликт нескольких сторон, выходящий за пределы взаимоотношений ролей правительства и общества.
Очевидно, что одной из базовых социологических теорий для его концепции политического управления служит теория социального конфликта Л.А. Козера, анализирующая функции этого явления в связи с вызванными им институциональными изменениями социальной системы1.
Можно указать также на теорию набора ролей Р.К. Мертона, в соответствии с которой под социальной ролью подразумевается позиция в социальной системе, предписывающая занимающему ее актору обладание определенным набором прав и обязанностей.
Свой социологический подход к анализу политического управления Р. Мюнх предлагает сосредоточить на выяснении форм представления и артикуляции своих интересов участниками политического управления, на изучении того, каким образом включаются в предметное поле конфликта их политических интересов новые ценности, цели и интересы. По Р. Мюнху, такая модель политического управления разрешает выяснение перспектив общественного развития, прогноз социальных тенденций и возникновения новых общественных консенсусов.
Германский социолог заново выводит социологическое определение политики. В отличие от политологов формирование политики интерпретируется им не как решение отдельных проблем правительством и не как демократически легитимированное политическое регулирование общественными процессами, а как проблема социальных трансформации и интеграции с учетом оценки способности общества к преодолению конфликта политических интересов в процессе общественного обновления, сочетания разнообразных социальных движений и достижения консенсуса.
Предлагаемая им модель анализа политического управления пытается сочетать в себе следующие аспекты: сеть акторов (Akteursnetzwerk); профессиональную компетентность специалистов-политиков в решении общественных проблем; институциональные правила политического процесса и культурные предпосылки легитимации политических решений, которые, в свою очередь, зависят друг от друга и определяют рамки и характер политического регулирования.
Политическая культура и ценностное сознание
Староевропейская традиция рациональности человеческих действий утверждает необходимость наличия смысла и цели человеческих действий. С другой стороны, давно известно, что человек думает и действует далеко не всегда рациональным образом. Вместе с тем вопросы рациональности и иррациональности культуры вообще и политической культуры в частности ставятся редко. Без ответа остаются вопросы рациональности политического идеала и политических ценностей. И еще один важный вопрос: политические ценности являются (в известном смысле) базовыми (самостоятельными, детерминирующими возникновение, динамику и изменение иных ценностей) или же производными от иных ценностей?
Сконструированный для России дискурс на основе либеральных ценностей западных постиндустриальных обществ, который складывался в период перестройки, не стал пока, выражаясь терминологией Луманна, автопойэтичным, способным к самопорождению и развитию. Исследователи отмечают неэффективность интериоризации общественным мнением ценностей, связанных с либерализацией экономики, рыночными отношениями.
Так, Л.Г. Судас пишет: «Сконцентрированный для России на основе «универсальных» западных ценностей и вплоть до самого последнего - времени преобладавший в качестве легитимного, более того - само собой разумеющегося, внерефлексивно очевидного, этот дискурс - вдруг?! -наглядно продемонстрировал свою искусственность, неорганичность, «недостоверность», вопиющую неадекватность реальным российским проблемам, принципиальную неспособность служить смысловой опорой оценки происходящего как «правильного» и «неправильного», выбора альтернатив - как «приемлемых» и «неприемлемых»1.
Почему так происходит? Л.Г. Судас полагает, что в институциональной системе современного российского общества общественное мнение не имеет даже формальной возможности трансформировать потребности общества, так как «разгосударствление» общественного мнения не сопровождалось в России его институализацией на основе структур гражданского общества. Она утверждает, что современное российское общество движется по направлению к открытому национальному государству, находя подтверждение этому в данных социологических опросов, которые, как считает автор, фиксируют растущую цивилизационную гомогенность. В качестве обоснования приводятся распределение ответов на вопрос, касающийся того, является ли Россия великой державой.
В марте 1999 года на представлении СССР как великой державе настаивали в среднем 45% от числа опрошенных, тогда как в апреле 2000 г. -уже около 55%. Л.Г. Судас полагает, что к 2000 году в консолидировавшемся общественном мнении четко оформилась новая система приоритетов. Утверждение государственности, державности, патриотизма, самобытности в качестве ценностных доминант массового сознания, которое чаще всего третируется как деградация (традиционализация - архаизация) общества и
общественного сознания, по нашему глубокому убеждению, демонстрирует резко возросший уровень мобилизованности общества по проблемам, которые являются приоритетными для отечественной культуры1. Для того, чтобы согласиться или не согласиться с автором, следует провести специальное углублённое исследование общественного мнения, устанавливающее меру объективности данного вывода.
Но автор, бесспорно, прав в том, что ценностный мир россиян не «подгоняется» под либеральную модель. Также верно и то, что структуры ценностного сознания содержат в себе образования, согласующиеся с традиционными ценностями.
Однако мы полагаем, что имеются и иные, весьма существенные причины социокультурного характера.
Мы имеем в виду как непременные искажения в общественном мнении, так и искажения, возникающие при интерпретации общественного мнения .
Уолтер Липпман приводит интересный пример, связанный с искажением восприятия и интерпретации события или информации. Сознание конструирует воспринимаемую информацию в соответствии с личным опытом, личностным развитием, стереотипами культуры. Липпман описывает эксперимент, который был проведен на Конгрессе психологов в Геттингене3. Причем в качестве испытуемых выступила аудитория психологов. Суть происшедшего в следующем. Недалеко от того места, где заседал Конгресс, проходил праздник с бал-маскарадом. Вдруг дверь распахнулась, и в зал заседаний ворвался клоун, а за ним - преследовавший его разъяренный негр с револьвером в руке. Началась драка, клоун упал, негр выстрелил, затем оба выбежали из зала. Председатель обратился к присутствующим с просьбой немедленно написать короткое сообщение о случившемся, так как, очевидно, будет проводиться расследование. В президиум поступило 40 записок. Только в одной было допущено менее 20% ошибок в описании основных фактов. Четырнадцать содержали 20-40% ошибок; двенадцать - 40-50%. В двадцати четырех записках воспроизводились выдуманные детали. Десять отчетов воспроизводили ложную картину, еще шесть - достаточно правдивую. «Таким образом, -заключает Липпман, - большинство из сорока опытных наблюдателей, добросовестно написавших отчет об эпизоде, произошедшем у них на глазах, увидели не то, что произошло на самом деле»1. Поэтому, чтобы исследовать общественное мнение, мы должны оценить не только предоставляемую им информацию, но и сознание, которое его воспроизвело в соответствии со своими стереотипами. Феномен искажения общественного мнения в контексте политической публичности исследовал Никлас Луманн. Он признает неизбежность искажения общественного мнения, которую необходимо учитывать при его исследованиях и интерпретациях.
Реализация базовых ценностей населения - основа культуры политического управления
В обществоведческой литературе политическая культура и культура политического управления, как правило, связываются, с одной стороны, со степенью понимания населением политического процесса и участия в нем, а с другой, - с уровнем культуры вообще и политической культуры в частности самих лидеров политической жизни. Но такому несомненному моменту, как необходимость соответствия направлений политики в разных сферах социальной жизни базовым ценностям населения, ученые практически не уделяют внимания. Но демократия невозможна вне учета и реализации потребностей, интересов и ценностей различных слоев населения. В противном случае получается, говоря словами А.Г. Чернышева, «потемкинская демократия» наяву, когда «...российская власть боится собственных граждан, она мало знает о том, как на самом деле живет Россия за пределами Садового кольца, и поэтому ей трудно сказать что-то внятное по существу того, что в действительности волнует миллионы людей»1. Так что же их волнует?
Питирим Сорокин утверждал, что всякая великая культура есть не просто конгломерат разнообразных явлений, сосуществующих, но никак друг с другом не связанных, а есть единство, или индивидуальность, все составные части которого пронизаны одним основополагающим принципом и выражают одну, и главную, ценность.
Он писал: «Доминирующие черты изящных искусств и науки такой единой культуры, ее философии и религии, этики и права, ее основных форм социальной, экономической и политической организации, большей части ее нравов и обычаев, ее образа жизни и мышления (менталитета) - все они по-своему выражают ее основополагающий принцип, ее главную ценность. По этой причине важнейшие составные части такой интегрированной культуры также чаще всего взаимозависимы: в случае изменения одной из них остальные неизбежно подвергаются схожей трансформации»2.
Макс Вебер пишет о том, что в любых обществах одни социальные группы находились в ситуации выживания, другие стремились к обогащению. «Для капитализма недисциплинированные представители свободной воли, выступающие в сфере практической деятельности, столь же неприемлемы в качестве рабочих, как и беззастенчивые в своем поведении дельцы... Ослабление традиций и более или менее глубокое проникновение свободного приобретательства и во внутреннюю сферу социальных взаимоотношений обычно влекли за собой отнюдь не этическое признание и оформление новых воззрений: их лишь терпели, рассматривая либо как этически индифферентное явление, либо как печальный, но, к сожалению, неизбежный факт»1.
В период социальной трансформации, которую переживает в настоящее время Россия, привычные стили жизни становятся непродуктивными и все же воспроизводятся. Происходит столкновение и симбиоз, говоря словами П. Штомпки, «несовместимых» культур. Он пишет, что «...культурный дискурс «реального социализма» радикально противоположен «дискурсу появляющегося капитализма». Оба дискурса различаются по параметрам: а) коллективизм - индивидуализм; б) частное -общественное; в) прошлое - будущее; г) рок - человеческая активность; д) свобода - последствия (иными словами - «свобода от» и «свобода чего-то»); с) мифы - реализм; ж) эффективность - справедливость»2. Вот такое многоуровневое, неоднозначное явление представляет собой ценностный мир населения транзитивного общества, когда в качестве важнейшей познавательной задачи предстает постижение того, что вкладывают люди в содерэюание той или иной ценности, за которую «голосуют» в ходе опроса.
Ценности являются таковыми лишь потому, что богатому многообразию объектов и явлений действительности, социальным связям и отношениям человек придает различные смыслы и оценки с позиций того, насколько эти феномены являются для него благом или представляются ему таковым. Думается, что для получения представления о ментальных ценностях в рамках социологического исследования целесообразно использовать понятия «коллективных представлений» Э. Дюркгейма и понятие «групповые убеждения» Д. Бар-Тала .
Групповые убеждения - это убеждения, разделяемые членами группы и определяющие сущность самой группы, задающие ее границы. Он пишет, что «...групповыми убеждениями могут быть нормы, ценности, цели и даже идеологемы, но не все из них, а только те, которые обладают следующими свойствами: бесспорной истинностью для членов группы и «центральностью», ядерным положением среди других норм, ценностей и целей»2. Светлана Лурье выделяет ядро ментальносте этносов, которое включает:
а) локализацию источников добра;
б) локализацию источников зла;
в) представление о способе действия, при котором добро побеждает зло.
Думается, что «ядро ментальносте» С. Лурье включает в себя как понятие групповых интересов, так и понятие коллективных представлений.
Посмотрим, что в настоящее время является для россиян «источником добра» и «источником зла», предрасположенность к каким ценностям демонстрирует в настоящее время население России. Для этого привлечем материалы масштабного исследования, результаты которого публикует и интерпретирует Л.М. Смирнов1. Отметим, что автор приводит и обсуждает только те результаты опросов о важности ценностей, которые в данном исследовании устойчиво повторялись на четырех выборках репрезентативного исследования населения Томской области (всего более 6000 человек).