Социологический анализ формирования безбарьерной среды для людей с инвалидностью (на примере категории слабовидящих и незрячих инвалидов) Никонова Анна Александровна

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА I. Теоретико-методологические подходы к изучению инвалидности 14

1.1. Трансформации инвалидности в условиях изменяющейся социальной среды: от институции к институту 14

1.2. Культурно-религиозное конструирование инвалидности в христианстве и исламе 32

1.3. Современные исследования инвалидности 45

ГЛАВА II. Безбарьерная среда: обоснование общественной необходимости .

2.1. Социетальное признание проблемы создания безбарьерной среды: активизация общественных процессов 61

2.2. Опыт реализации политики равных возможностей в зарубежных странах 76

2.3. «Государственная программа «Доступная среда на 2011–2015гг.» в России как способ расширения возможностей людей с инвалидностью 87

Глава III. Реализация политики равных возможностей в россии (на примере категории слабовидящих и незрячих инвалидов Республики татаРстан)

3.1. Образовательная система для слабовидящих и незрячих инвалидов 103

3.2. Изменения в институте обеспечения занятости и трудоустройства 113

3.3. Новые практики религиозных организаций в отношении слабовидящих и незрячих инвалидов 128

Заключение 139

Список литературы

• Культурно-религиозное конструирование инвалидности в христианстве и исламе
• Современные исследования инвалидности
• Опыт реализации политики равных возможностей в зарубежных странах
• Изменения в институте обеспечения занятости и трудоустройства

Введение к работе

Актуальность исследования. Модернизация российской социальной
политики, требования Международной Конвенции о правах инвалидов
актуализировали проблему создания безбарьерной среды. Безбарьерная среда –
не просто снятие архитектурных преград в передвижении, но, прежде всего,
наличие условий, необходимых для удовлетворения трудовых,

образовательных, культурных потребностей инвалидов в контексте

обеспечения равных возможностей, что отражено в государственной программе «Доступная среда на 2011–2015гг.».

Создание безбарьерной среды проходит на фоне продолжающихся дискуссий. Социальные практики в отношении инвалидов в России характеризуются специалистами как противоречивые. В советское время в стране были созданы специальные учреждения, в которых происходила достаточно успешная социализация инвалидов для жизни в ограниченном социуме «себе подобных». Такая политика приводила к социальной и культурной демаркации инвалидов и неинвалидов.

Современные стратегии нацелены на развитие инклюзивных практик, но в обществе нет убежденности в правильности такого выбора. Об угрозах возникновения новых барьеров в процессе внедрения инклюзивного образования, например, в острой форме говорили педагоги на встрече с Президентом В.В. Путиным на площадке «Народного фронта» в октябре 2014г., отмечая, что ускоренная реализация инклюзивных программ и отказ от опыта коррекционного образования могут привести к ухудшению ситуации с обучением детей-инвалидов.

Исследование особенно важно в условиях постоянного внимания к публичным дискурсам инвалидности. Анализ представлений, которые стабилизируют старые и конструируют новые барьеры, представляет значительный интерес.

Особой категорией инвалидов, имеющей значительный опыт

самоорганизации, чья численность в России составляет 275 тыс. человек,

являются слабовидящие и незрячие люди. Всероссийское общество слепых
объединяет 75 отделений, 214 тыс. человек, 158 предприятий,

17 территориально обособленных филиалов и демонстрирует пример создания «параллельного мира» незрячих. Анализ влияния формирования безбарьерной среды на социальные процессы в сообществе слабовидящих и незрячих инвалидов является значимым для развития социологии инвалидности.

Степень научной разработанности проблемы

Анализ литературы по представленной теме позволяет выделить несколько направлений в исследовании проблемы взаимодействия инвалидов с социальной средой.

Проекты по изучению социальных, культурных и политических проблем инвалидов стали появляться с 1982г. благодаря возникновению Общества изучения инвалидности, участниками которого были И. Зола, М. Уолзер, Р. Богдан, С. Тэйлор¹. Становление инвалидности в историческом аспекте было одним из важнейших предметов исследований Общества.

Изменения института инвалидности сопровождались трансформациями в социальной политике, которые стали объектом изучения социологов (К. Барнс, Д. Мерсер, Ф. Боу, В. Финкельштейн)². В начале 90-х гг. XXв. исследования занятости инвалидов сводились к изучению вопросов заработка, рабочего времени и характера выполняемой работы (Р. Фридмэн, С. Феско)³. К середине 90-х гг. XXв. центр внимания сместился в сферу интеграции людей с инвалидностью и способов поддержки, оказываемых на рабочем месте (А. Круден, Д. Шеферд)⁴. Предметом активных дебатов в формате «за» и

¹ Zola I. Missing pieces: a chronicle of living with a disability. Philadelphia: Temple University Press, 1982. 247 pp.;
Walzer M. Interpretation and social criticism. Cambridge, MA: Harvard University, 1987. 80 pp.; Bogdan R., Taylor S.
Relationships with severely disabled people: the social construction of humanness // Social Problem. 1989. № 2.
P. 135–148.

² Barnes C., Mercer G. Disability [Key Concepts]. Cambridge, UK: Polity Press, 2003. 192 pp.; Bowe F. Handicapping
America: barriers to disabled people. New York: Harper and Row, 1978, 254 pp.; Finkelstein V. Book reviews. Doing
disability research // Disability and Society, 1999. № 6. P. 859–867.

³ Freedman R., Fesko S. The meaning of working the lives of people with significant disabilities: consumer and family
perspectives // Journal of Rehabilitation. 1996. P. 49–55.

⁴ Crudden A. Overcoming barriers to employment: strategies of rehabilitation providers // Journal of Visual Impairment
and Blindness, 2005. № 6. P. 1–20.; Shepherd G. The value of working the 1980s // Psychiatric Bulletin, 1989. № 13.
P. 231–233.

«против» стало введение принципов инклюзии в систему образования (Л. Бартон, С. Томлинсон)¹.

Барьеры, возникающие в физической среде, стали предметом исследований социологов в конце XX–начале XXIвв. (Р. Буркхаузер, Д. Вандерхайден, М. Дали, Д. Тобиас)².

C середины XXв. в Европе и США получили развитие исследования
инвалидности в контексте религиозного мировоззрения (Д. Вудворт, М. Гали,
М. Майлс, П. Отиено)³. Российские ученые только в последнее время стали
анализировать влияние общественных, некоммерческих, религиозных

организаций (Е.А. Островская, З.Х.-М. Саралиева)⁴ на адаптацию людей с инвалидностью.

Отечественные исследования последних лет сосредоточены на изучении проблем введения в практику принципов инклюзии (А.Я. Чигрина, Е.Р. Ярская-Смирнова)⁵, барьеров занятости (В.Л. Макарова)⁶и доступной среды (Э.К. Наберушкина)⁷.

¹ Barton L. Inclusive education and teacher education. London: University of London, 2003. 27 pp.; Tomlinson S. Soci
ological perspectives on special and inclusive education//Support for Learning, 2001. № 4. P. 191–192.

² Burkhauser R., Daly M. Disability and work: the experiences of American and German men. Economic Review, № 2.
1998. P. 17–29; Vanderheiden G., Tobias J. Universal design of consumer products: current industry practice and per
ceptions // Proceedings of the Human Factors and Ergonomics Society Annual Meeting. 2000. № 32. P. 16–22.

³ Otieno P. Biblical and theological perspectives on disability: implications on the rights of persons with disability in
Kenya [Электронный ресурс]. URL: (дата обращения: 20.11.2013); Wood
ward J. How you gonna get to heaven if you can’t talk with Jesus: on depathologizing deafness [Электронный ресурс].
URL: (дата обращения: 21.12.2014); Ghaly M. Islam and
disability: perspectives in theology and jurisprudence. New York: Rouledge, 2010. 254 pp.; Miles M. Islam, disability
& deafness: a modern and historical bibliography, with introduction and annotation // Journal of Religion, Disability &
Health. 2002. № 2-3. 1–53 pp.

⁴ Островская Е.А. Социологическое изучение религиозных неправительственных гражданских организаций РФ
Ии РК: к постановке проблемы // Пятые востоковедные чтения памяти О.О.Розенберга. СПб.: Институт
восточных рукописей РАН, 2012. С. 144-159; Саралиева З. Х. Церковь и конфессиональные объединения в
системе социальной работы // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Социальные
науки, 2004. № 1(3). C. 279–285.

⁵ Чигрина А.Я. Интеграция инвалидов в современное российское общество: основные этапы / Социальная
работа в России: образование и практика: сборник научных трудов//под ред. Н.А. Грика. Томский гос. ун-т
систем упр. и радиоэлектроники, 2009. C. 2-29; Ярская-Смирнова Е.Р. Лошакова И.И. Инклюзивное
образование детей - инвалидов//Социологические исследования, 2003. № 5. C. 100–106.

⁶ Макарова В.Л. Профессиональная интеграция инвалидов в условиях конкурентной среды: противоречия и
возможности//ФН-Наука, 2012. № 7. C. 58–59.

⁷ Наберушкина Э.К. Город–проект для жизни // Современные проблемы науки и образования, 2012. №. 2. C. 1–
8.

Анализ факторов влияния образовательной системы на социализацию инвалидов является предметом изучения О.В. Симен-Северской¹. Тема идентичности инвалидов разработана в трудах А.А. Дарган и Г.В. Жигуновой².

Проблемами инвалидов, имеющих нарушенное зрение, за рубежом
занимаются М. Малакпа, М. Херш³. Из отечественных исследований можно
выделить педагогические (В.З. Денискина, Б.К. Тупоногов)⁴ и социологические
(Е.В. Кулагина, Е.В. Лоторева, В.И. Швецов, М.А. Рощина)⁵. Большой массив
составляют исследования проблем реабилитации и социальной работы с
инвалидами (Н.Ф Басов, Э.Р. Калимуллина)⁶, в том числе незрячими
(В.П. Кузьмин)⁷. Вопросы социальной политики по отношению к

слабовидящим и незрячим инвалидам получили обоснование в работах и публичной деятельности О.Н. Смолина⁸.

Тема инвалидности достаточно масштабно представлена в современной науке. Однако в российской социологии анализ влияния создания безбарьерной среды на социальные структуры, институты и процессы пока не получил

¹ Симен-Северская О.В. Социализация людей с инвалидностью: ее особенности и результаты // Социальные
изменения в современном мире: общество и государство. Северо-Кавказские социологические чтения: сборник
материалов Всероссийской конференции. Ставрополь: ООО «Мир данных», 2013. C. 15–19.

² Дарган А.А. Критерии социального самочувствия людей с инвалидностью // Вестник Адыгейского
государственного университета. Серия 1 Регионоведение философия, история, социология, юриспруденция,
политология, культурология, 2011. № 4. C. 1–7; Жигунова Г.В. Ресурсный потенциал молодых инвалидов и
практики его реализации [Электронный ресурс]. URL: (дата
обращения: 22.07.2015).

³ Malakpa S. Problems and prospects in employment and job retention of the blind and visually impaired in the United
States: a future concern of special education // The International Journal of Special Education, 2007. №. 1. P. 53-58;
Hersh M. Assistive technology for visually impaired and blind people. Springer, 2010. 725 pp.

⁴ Денискина В.З. Взаимосвязь дошкольного и начального образования детей с нарушением зрения//Воспитание
и обучение детей с нарушениями развития, 2007. №. 3. C. 20–29; Тупоногов Б.К., Белякова Н.А. Оценка знаний,
умений и навыков слепых и слабовидящих школьников // Дефектология, 2009. №. 6. C. 37–41.

⁵ Кулагина Е.В. Образование детей с ограниченными возможностями здоровья. Опыт коррекционных и
интеграционных школ // Социологические исследования, 2009. Т. 100. C. 107-116; Лоторева Е.В. Интеграция
инвалидов по зрению в информационное общество//Общество: социология, психология, педагогика, 2011. №. 1-
2. C. 94–98; Швецов В.И., Рощина М.А. Использование тифлоинформационных технологий в образовании лиц с
ограниченными возможностями по зрению//Вестник ННГУ, 2003. № 1(4). C. 212–218.

⁶ Басов Н.Ф. и др. Социальная работа с инвалидами: ученое пособие/под ред. НФ Басова //М.: КноРус, 2012. 400
с.; Калимуллина Э.Р. Система социальной защиты: современное состояние и пути совершенствования в
отношении детей-инвалидов в РоссийскойФедерации //Вестник УГУЭС. Наука, образование, экономика. Серия:
Экономика. 2013, №. 2 (4). С. 89-92.

⁷ Кузьмин В.П..Социокультурный анализ жизненных затруднений незрячего человека: автореф. дис. … канд.
соц. наук: 22.00.04 / Кузьмин Вячеслав Петрович. Курск, 2001. 183 с.

⁸ Смолин О.Н. Мы и общество. Конвенция ООН о правах инвалидов: риски и надежда // «Наша жизнь»
журнал ВОС. 2013. № 1. [Электронный ресурс]. URL: .

адекватного отражения. Данная работа направлена на исследование социальных аспектов формирования безбарьерной среды.

Объект исследования – социальная среда слабовидящих и незрячих инвалидов.

Предмет исследования – формирование безбарьерной среды для слабовидящих и незрячих инвалидов.

Целью исследования является выявление особенностей формирования безбарьерной среды для слабовидящих и незрячих в контексте реализации программ создания доступной среды.

Для достижения поставленной цели решались следующие задачи:

– обосновать периодизацию развития безбарьерной среды для инвалидов и оценить участие сообщества незрячих инвалидов в этом процессе;

– провести анализ выполнения регионами обязательств в рамках реализации государственной программы «Доступная среда на 2011–2015гг.», в том числе в части осуществления принципа доступности для инвалидов, имеющих нарушения зрения;

– выявить медийные образы и стереотипы, конструирующие барьеры инвалидности в средствах массовой информации;

– проанализировать процессы, обусловленные формированием доступной среды, изменяющие статусы и потребности слабовидящих и незрячих инвалидов;

– установить особенности образовательной системы слабовидящих и незрячих учащихся и барьеры, препятствующие их адаптации в системе занятости;

– выявить изменения социальных практик религиозных организаций в области инвалидности в условиях реализации программ создания доступной среды.

Теоретическую основу исследования составили идеи и концепции, разработанные в рамках следующих социологических перспектив. С позиций конструкционистского подхода, инвалидность формируется в результате

взаимодействия различных субъектов (П. Бергер, Т. Лукман). С точки зрения социологического институционализма, инвалидность представляет собой культуру, позволяющую регулировать поведение людей (групп людей, общественных организаций, протестных движений) в системе социальных отношений. Так формируется поведение индивида и его идентичность (Д. Марч, К. Скинник, Й. Олсен). С позиций символического интеракционизма (И. Гофман), институты включают в себя систему символов, которые позволяют индивидам интерпретировать и понять смысл того, что делают они сами или другие. В работе использованы также теоретические подходы, представленные в социологии городского пространства (Р. Имре, Б. Глисон). Эмпирическую базу диссертации составили результаты:

1. анализа федеральных и республиканских документов и данных официальной статистики в области инвалидности (2010–2014гг.);

2. вторичного анализа данных опросов¹, результатов социологических исследований по схожей тематике²;

3. авторского исследования программ «Доступная среда на 2011– 2015гг.» в пяти субъектах федерации (Республика Татарстан, Республика Хакасия, Удмуртская республика, Саратовская и Тверская области) (апрель– май 2014г.);

4. контент-анализа общероссийских и региональных (Республики Татарстан) печатных, телевизионных и радийных средств массовой информации с использованием информационной базы «Интегрум» (с 2010 по 2014гг.);

5. авторского исследования «Барьеры в системе образования», включающего:

¹ Опросы Фонда общественного мнения «Отношение к инвалидам» (22–23 сентября 2012г.) и «Образование без
границ: дети-инвалиды в обычных школах», (2–3 июня 2012г.), опрос Левада-Центра «Религия и церковь в
общественной жизни» (22–25 марта 2013г.).

² Исследования «Инвалид на рынке труда» О.В. Новожиловой (1999–2000г.), «Квотирование рабочих мест для
инвалидов (точка зрения работодателей)» П. Романова, Е. Ярской-Смирновой, С. Вайтфилд (апрель–июнь
2009г.), «Влияние трудовой занятости молодых слабовидящих инвалидов на процесс их социальной
реабилитации в современном обществе» Е.А. Ждановой и И.И. Мухаметовой (2007г.), «Трудоустройство людей
с ограниченными возможностями в Республике Татарстан как социальная проблема» И.К. Кузнецовой-Моренко
(2011г.).

– полуструктурированные интервью с экспертами–директорами,

заместителями директоров по учебно-воспитательной работе, учителями,
воспитателями коррекционных образовательных и воспитательных

организаций (N=25; 2012–2014гг.);

– результаты трех фокус-групп со слабовидящими и незрячими гражданами (май 2013г.);

6. авторского исследования «Барьеры в системе занятости

слабовидящих и незрячих людей», включающего:

– полуструктурированные интервью с директорами центров занятости,
представителями общественных организаций, специалистами медико-

социальной экспертизы, слабовидящими и незрячими гражданами (N=18; 2013– 2014гг.);

– аналитический срез рабочих мест на ярмарках вакансий, информационных порталах Headhunter, SuperJob, «Работа в России» (2012– 2014гг.);

– результаты трех фокус-групп со слабовидящими и незрячими гражданами (май 2013г.).

Гипотеза исследования

Формирование безбарьерной среды расширяет диапазон ожиданий и возможностей незрячих инвалидов. Однако несоблюдение принципа разумного приспособления (Конвенция о правах инвалидов, ст. 2) может привести к разрушению устоявшихся в России форм социального обустройства инвалидов и усилению сопротивления отдельных организаций и граждан.

Научная новизна диссертационного исследования

6. Предложена периодизация развития безбарьерной среды для людей с инвалидностью.

7. Выполнен анализ реализации государственной программы «Доступная среда на 2011–2015гг.» в пилотных регионах.

8. Проанализированы репрезентации проблемы инвалидности и создания безбарьерной среды в медийном дискурсе.

4. Обосновано введение в научный оборот концепта «барьеризация инвалидности».

5. Проведен анализ создания безбарьерной среды для слабовидящих и незрячих в сфере образования и занятости в современной России.

6. Выявлены изменения социальных практик религиозных организаций, адаптированных под потребности слабовидящих и незрячих граждан в контексте создания безбарьерной среды.

Положения, выносимые на защиту

1. Исследование показало, что создание безбарьерной среды проходило в 3 этапа: этап социального проектирования (1940-1981гг.); этап расширения деятельности движения за независимую жизнь (1981-2000-е гг.); этап изменения социальной политики инвалидности (с 2006г. по настоящее время), сопровождавшихся активизацией деятельности общественных движений и их отдельных представителей, повышением научного интереса к проблемам людей с инвалидностью, изменением законодательства и реализацией социальных программ в области образования и занятости.

2. Анализ государственной программы «Доступная среда на 2011–2015гг.» в пилотных регионах показал, что приоритеты создания безбарьерной среды локальны и ситуативны. Выбор направлений зависел от представлений чиновников, сконструированных под влиянием общественных организаций инвалидов или других субъектов. В итоге одни субъекты федерации около или более половины средств направили на адаптацию транспортной инфраструктуры (Тверская область, Республика Хакасия), другие – учреждений здравоохранения (Тверская область и Республика Татарстан), третьи – объектов социальной защиты (Саратовская область, Удмуртская республика, Республика Татарстан). На приоритеты влияли личные позиции руководителей отраслей во властной иерархии: чем более высока позиция регионального министра, тем больше средств он привлекает в отрасль по программе.

3. Контент-анализ упоминаемости категорий инвалидности и доступной среды в информационной базе «Интегрум» показал, что федеральные масс-11

медиа охватывают лишь 3% информационных блоков о безбарьерной среде, региональные – 1%. Установлена прямая зависимость частоты использования категорий образования, занятости инвалидов и безбарьерной среды от событий, субъектом-инициатором которых является государство. Доминирующий дискурс в публичном пространстве принадлежит государству в лице федеральных, региональных и местных органов власти. Другие субъекты реагируют на повестку дня, поставленную государством.

4. Для исследований инвалидности может использоваться концепт «барьеризация инвалидности» как процесс осознания обществом, социальной группой или иным субъектом в процессе дискурсивных и недискурсивных практик существования ограничений (барьеров) в возможности реализации все увеличивающихся социальных потребностей. Барьеризация – однонаправленный многосубъектный процесс, включающий всех участников общественной жизни, в том числе и самих инвалидов. С одной стороны, она является результатом осмысления новых возможностей, которые ранее не рассматривались, и конституирования рационально обоснованных потребностей и форм (условий) их удовлетворения в обществе, декларирующем равные возможности и недискриминирующие практики. С другой – она невозможна без всеобщего понимания необходимости реализации мер, направленных на удовлетворение потребностей всех групп населения.

5. Исследование систем образования и занятости незрячих и слабовидящих инвалидов выявило их стигматизирующий и дискриминационный характер. Распространенные среди представителей власти, педагогических работников, слабовидящих и незрячих стереотипы о малорезультативности инклюзивного обучения могут тормозить развитие инклюзии. Из бюджета Республики Татарстан выделяются средства на развитие коррекционного образования (1405044,5 тыс. руб. в 2014 г. – 23,6% от бюджета на реализацию всех ведомственных программ). Одновременно появляются активные попытки заместить инклюзивное образование дистанционным. Отсутствие государственной системы заказа учебников, учебных пособий, приспособлений

для слабовидящих и незрячих учащихся, передача ответственности за оснащение учебного процесса образовательным организациям могут привести к имитации и симуляции создания безбарьерной среды.

Открытым остается вопрос изменения системы трудоустройства. Региональные программы по содействию занятости инвалидов недостаточно результативны. В Татарстане в 2014г. было создано всего 14 специальных рабочих мест на двух предприятиях. Руководители центров занятости отмечают, что представители сообщества слабовидящих и незрячих инвалидов – наименее задействованная категория в данных программах.

Несмотря на то, что Всероссийское общество слепых получает государственную помощь (субсидии этой организации повысились с 519,4 до 711,1 млн. рублей с 2013 по 2015гг.), численность предприятий сократилась почти в десять раз. Увеличение государственной поддержки не способствует конкурентоспособности предприятий.

6) Исследование зафиксировало активизацию адаптации религиозных

практик (например, мечети «Ярдэм» г.Казани и воскресной школы храма преп. С. Радонежского (г.Нижний Новгород) к потребностям слабовидящих и незрячих на базе признания барьеров к приобщению к вере этой категории.

Теоретическая значимость исследования определяется тем, что
сформулированные теоретические положения о безбарьерной среде расширяют
имеющиеся в социологической науке представления о социальном институте
инвалидности в культурно-историческом контексте. Конструирование

проблемы создания доступной среды становится определяющим фактором в развитии социальной политики инвалидности.

Практическая значимость исследования: материалы и выводы диссертации более точно оценивают существующие социальные практики и законодательные нормы инвалидности. Полученные эмпирические данные могут использоваться органами власти и управления для эффективного взаимодействия с общественными организациями инвалидов и изменения социальной политики. Основные выводы и положения могут применяться в

вузовских курсах по социологии социальных проблем и социологии инвалидности.

Соответствие темы диссертации требованиям Паспорта научной специальности ВАК Минобрнауки РФ. Диссертационная работа выполнена в рамках Паспорта специальности 22.00.04 – Социальная структура, социальные институты и процессы; тема исследования соответствует п.11 «Социальная динамика и адаптация отдельных групп и слоев в трансформирующемся обществе»; п.21 «Роль социальных институтов в трансформации социальной структуры общества»; п.26 «Социальные функции системы образования; функциональность и дисфункциональность профессионального образования. Рынок труда и профессиональное образование» Паспорта специальностей научных работников ВАК Министерства образования и науки РФ.

Апробация результатов исследования.. Результаты исследования были представлены на международных научно-практических конференциях: «Социальные инновации в развитии трудовых отношений и занятости в XXIв.» (Нижний Новгород, 2014); «Учиться и жить вместе: современные стратегии образования лиц с ограниченными возможностями здоровья» (Казань, 2014); «Социальная работа в современном мире: взаимодействие науки, образования и практики (Белгород, 2013); XIII Международном социальном конгрессе «Сплоченность общества и социальная справедливость: мировые тренды и российская реальность» (Москва, 2013); конференции «Проблемы и перспективы образования инвалидов по зрению» (Казань, 2013); IX Осенней конференции молодых ученых в Новосибирском Академгородке: актуальные вопросы экономики и социологии (Новосибирск, 2013); круглом столе «Социальные проблемы реабилитации инвалидов» в рамках научной конференции «Общество и здоровье» (Москва, 2013).

Основное содержание диссертационного исследования представлено в 10 авторских публикациях общим объемом 3,85 печатных листа, в том числе в 3 публикациях в изданиях, рекомендованных ВАК РФ.

Структура работы: диссертация состоит из введения, трех глав, девяти параграфов, заключения, списка литературы и приложений.

Культурно-религиозное конструирование инвалидности в христианстве и исламе

Система ролей, статусов и правил поведения, придуманных людьми, составляют эмпирическую природу института, формирование которого представляет собой продолжительный процесс1. Ни одно социальное явление не может быть представлено в форме института, пока оно не регулируется официальными нормами2. Эти утверждения позволяют полагать, что первоначально инвалидность развивалась в форме институции, поскольку была связана исключительно с представлениями, обычаями, запретами и другими «атрибутами»3, которые выполняли регулятивную и контролирующую функции, однако не представляли собой сложившуюся систему. Без соблюдения предлагаемых обществом правил считается невозможной совместная деятельность людей

Соблюдая хронологические рамки, инвалидность как институция стала оформляться во времена Античности, когда активную роль в развитии «правил поведения» в отношении людей, имеющих физические недостатки, играла община. Наиболее популярным и ярким примером является Древняя Спарта, в которой решение о том, оставить слабому ребенку жизнь или нет, принималось не индивидуально семьей, а исходя из социальной необходимости5. В Древней Греции детоубийство происходило и по экономическим причинам, например, в случае, когда уровень рождаемости превышал необходимый.

Кардинально противоположное отношение и римлян, и греков было к воинам, получившим увечья в ратных боях. Военные инвалиды получали материальное содержание в форме пенсионных выплат и земельных участков1. Их почитали, однако бремя заботы всецело ложилось на семью. Для подавляющего же числа членов общины серьезные заболевания или травмы являлись причиной маргинализации и исключения из социальной жизни, поскольку уход и лечение могли себе позволить лишь богатые люди2.

Только в исключительных случаях инвалидность не становилась барьером к участию в общественных процессах или даже получению власти. Например, Император Клавдий имел врожденные проблемы со здоровьем, однако благодаря интеллекту, образованности и неудачному правлению своего предшественника смог взойти на римский престол. Появление во власти физически «немощного» правителя привело, в конечном счете, к незначительным послаблениям в рядах спартанцев: с этого момента в армию стали приглашать и низкорослых мужчин, таких же, каким был их правитель.

Несмотря на подобные исключения, в культурах древних государств царили схожие предпочтения – абсолютное здоровье, сила, выносливость, совершенство. Во многих произведения Гомера большое внимание уделялось рассказам о богах и воспеванию подвигов великих воинов, полулюдей-полубогов – хорошо слаженных, быстрых, мужественных и смелых. Это подтверждают и полотна художников. Например, в картине Рафаэля «Афинская школа» явно прослеживается связь идеально пропорционального тела с идеально пропорциональным зданием. Похожим было и представление Жака Луи Давида в картине «Смерть Сократа», несмотря на то, что сложение самого Сократа по меркам древних греков было далеко не идеальным3.

Инвалидность не была редкостью в древних государствах. Некоторые зарубежные исследователи придерживаются мнения о ее широкой распространенности по причинам недоедания, болезней и интербридинга в античное время1. Среди населения вполне можно было встретить детей с рахитом и косолапием, людей с церебральным параличом и другими заболеваниями, инвалидов-ветеранов войн и т.д. Еще более обычным делом были постнатально приобретенные деформации. Наконец, частыми причинами становились сражения, спортивные мероприятия, в которых население принимало активное участие, что приводило к получению серьезных травм, приобретению вирусных и бактериальных заболеваний2. Повреждения ноги или руки могли привести к инвалидности, а реабилитационный потенциал античной медицины был низким3. Даже небольшая травма могла привести к расстройству одной или нескольких функций организма человека. Единственное, что могли сделать врачи, – признать человека неизлечимым. В истории, однако, есть примеры, когда врачи древности пытались объяснить физические недуги индивида не мистическими, а рациональными представлениями. Например, Гиппократ пытался (хотя и безуспешно) лечить нарушение зрения и слуха4. Аристотель предпринимал попытки объяснить происхождение слепоты и глухоты. Он считал, что глухота – более серьезное нарушение, чем слепота, поскольку именно слух способствует интеллектуальному развитию человека. Н.Н. Малофеев считает, что авторитетное мнение философа и фактическое отсутствие видимых повреждений у слепых привело к тому, что в обществе к ним относились с большей симпатией, чем, например, к глухим, а их образы наделялись особой мифологичностью и мистичностью: «Их не воспринимали как плохих или хороших, подозрительных или заслуживающих доверие, наказанных или благословленных, они принимали все эти образы в одно и то же время»

Современные исследования инвалидности

Формирование безбарьерной среды – процесс динамичный и непрерывный. Его можно разделить на несколько основных этапов.

Первый этап охватывает временной отрезок с 1940 по 1981 годы. В этот период общественное внимание было направлено на социальное планирование, которое в широком понимании может трактоваться как любое действие или изменение, наиболее полно учитывающее потребности различных людей, которые проживают в небольших населенных пунктах и мегаполисах1. Тогда же стали разрабатываться локальные нормы и требования по формированию архитектурно доступного пространства и универсального дизайна, а также по урегулированию других сфер жизнедеятельности, в том числе образования и занятости.

В Великобритании внимание вопросу социального планирования стало уделяться с конца 1930-х годов и не иссякало вплоть до конца Второй мировой войны. Значимым документом в этой области стал Барлоуский доклад 1940 года, который явился результатом распространения экономического неравенства между регионами Великобритании, чрезвычайно явно проявившемся во время экономической депрессии2. Еще больший резонанс вызвал доклад Уильяма Бевериджа «Полная занятость в свободном обществе», центральной идеей которого стала социальная ответственность государства за решение проблемы безработицы3. Став первым послевоенным проектом социального государства, доклад Бевериджа имел своей целью привлечение внимания к пяти главным проблемам английского общества того времени – безделью, невежеству, болезням, нищете и бедности, – и исключение этих проблем как необходимых условий достижения равенства и социальной интеграции1. Хотя программа Бевериджа по усовершенствованию системы занятости осталась непризнанной, она, как по цепной реакции, привела к попыткам изменить национальную систему здравоохранения, ввести в практику систему обязательного страхования для имеющих оплачиваемую работу, сделать бесплатными и универсальными систему начального и среднего образования. Что касается социально-архитектурного строительства, то большую работу в этой сфере в Великобритании выполняли региональные власти, которые обладали достаточно широкими полномочиями относительно планирования, в т.ч. и социального. Они были подконтрольны Комиссии по урегулированию спорных вопросов, а не Министерству планирования городской и сельской местности. Это говорит о том, что планирование сельской и городской местности рассматривалось, прежде всего, как составляющая политики территориального развития, а не стратегического экономического управления2. В этот период только зарождалось понимание социального планирования в его широком смысле, однако деятельность архитекторов, в дальнейшем называемых «гражданскими планировщиками», имела больше физическую направленность, нежели социальную.

Значимость социального планирования после Второй мировой войны усилилась в связи с увеличением числа людей с различными физическими и психическими нарушениями3. В начале 1950-х годов в Совете Европы стала работать комиссия, занимающаяся решением вопросов по созданию среды, соответствующей потребностям людей с ограниченными возможностями. Ею, в частности, было принято решение о проектировании и оборудовании зданий, легко доступных для инвалидов, опубликованное как норма № 20 Европейского Союза «Требования, обеспечивающие доступ инвалидов в здания». В дальнейшем, в конце 50-х годов XX века во многих развитых странах Западной Европы, Северной Америки, Австралии общественными организациями инвалидов стали предлагаться рекомендации для организаций, которые занимались социальным проектированием окружающей среды и зданий, что привело к появлению и узакониванию норм по городскому проектированию. Впервые они появились в США в 1959-1961 годах и в дальнейшем стали основой для разработки подобных стандартов и в других странах мира. Далее эта практика, поддерживаемая сначала всеобщим движением за права инвалидов, а затем и Движением независимой жизни, распространилась на территории Европы. В период с 1960 по 1970-е годы нормы и правила, регламентирующие архитектурное проектирование и обеспечивающие требования инвалидов (в большинстве случаев инвалидов, передвинающихся на креслах-колясках), появились в Дании (1960), Швейцарии (1963), Канаде (1965), Франции (1966), Великобритании (1967), Австралии, Бельгии и Нидерландах (1968), Финляндии и Швеции (1969), Германии (1972)1. Тем не менее, сейчас они учитывают потребности всех категорий людей с инвалидностью. Например, Закон о людях, имеющих хронические заболевания, и людях с инвалидностью 1970 года был одним из первых правовых актов, положивших начало политики ответственности за доступ к общественным зданиям и сооружениям в Великобритании2. Позже, в 1976 году, сфера компетенции закона распространилась на адаптацию рабочих мест, а в 1979 году Британский институт стандартов смог создать Практическое руководство для архитекторов, проектировщиков и дизайнеров по доступу людей с инвалидностью в здания3.

Опыт реализации политики равных возможностей в зарубежных странах

От специального образования к инклюзивному Конституция Российской Федерации гарантирует всем без исключения гражданам право получить образование1. Современная российская система образования для людей с инвалидностью предполагает две основные модели. Одна из них - коррекционное (специальное, дифференцированное) обучение, формируемое в течение многих десятилетий и занимающее на сегодняшний день доминирующее положение. Вторая представляет собой интегрированное (а впоследствии – инклюзивное) обучение, являющееся камнем преткновения для многих специалистов и представителей сообщества инвалидов и предметом многочисленных научных споров среди ученых – педагогов, психологов и социологов.

До начала XXI века благодаря активному развитию отечественной дефектологической (в том числе и тифлопедагогической) научной школы была выстроена не только крепкая система научных знаний о способах обучения детей с инвалидностью, но и четкая структура дошкольного и школьного специального образования, предполагающая восемь видов коррекционных учреждений, из которых два (III и IV виды) определены для обучения слабовидящих и незрячих детей. Эти формы обучения отчасти до сих пор продолжают регулироваться нормативными актами, принятыми еще в советские годы (Методические указания по контролю за устройством и оборудованием дошкольных учреждений для детей с нарушениями физического и умственного развития (утв. Заместителем Главного государственного санитарного врача СССР 25.05.1978 года № 1850-78, инструктивное письмо Министерства народного образования РСФСР от 30.06.1989 года № 17-154-6 «О направлении Рекомендаций об индивидуальных и групповых коррекционных занятиях с учащимися специальных школ и классов выравнивания для детей с задержкой психического развития»). Единственной альтернативой было надомное обучение, предоставляемое на основании заключения лечебного учреждения (Письмо Министерства просвещения СССР от 5.05.1978 года № 28-М «Об улучшении организации индивидуального обучения больных детей на дому», Письмо Министерства народного образования РСФСР от 14.11.1988 года. № 17-253-6 «Об индивидуальном обучении больных детей на дому»). Таким образом, дифференцированное обучение де-юре и де-факто определялось как единственно правильный путь развития отечественной системы образования инвалидов.

В 1992 году (уточнить год) в России был принят закон «Об образовании» № 3266-1, в соответствии с которым обучение детей с инвалидностью могло осуществляться в специальных учебных заведениях или классах. Данный шаг государственной власти мог показаться непоследовательным по той причине, что российские законодательные нормы вступали в противоречие с международными, поскольку Стандартные правила обеспечения равных возможностей для инвалидов, принятые ООН в 1993 году, предусматривали важность и необходимость совместного обучения «в интегрированных структурах». Однако международное сообщество через принятие «правил» допускало и возможность обучения инвалидов в структуре специального образования в том случае, если «система общего школьного образования все еще не удовлетворяет адекватным образом потребностям всех инвалидов». Однако, очевидно, что российская система образования, находящаяся в 90-е годы в кризисном состоянии1 из-за смены социально-экономических и политических сил, была не в состоянии за короткий срок перестроиться и создать серьезную основу для предоставления инвалидам возможности обучаться в массовых учебных заведениях, а потому ее развитие пошло по пути наименьшего сопротивления. Упоминание об интеграции инвалидов в официальных правовых актах впервые появилось в федеральном законе «О социальной защите инвалидов» № 181-фз, принятом в 1995 году. Речь шла не о новой образовательной системе, а о занятости и образовании как важнейших элементах интеграционной системы. Однако постулаты специального образования все еще оставались незыблемыми. В 1997 году было принято Постановление Правительства РФ № 288 «Об утверждении Типового положения о специальном (коррекционном) образовательном учреждении для обучающихся, воспитанников с отклонениями в развитии», Постановление Правительства РФ № 1117 «Об утверждении Типового положения об оздоровительном образовательном учреждении санаторного типа для детей, нуждающихся в длительном лечении, и внесении изменений в Типовое положение об общеобразовательной школе-интернате и Типовое положение об образовательном учреждении для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей», в 1998 году – Постановление Правительства РФ № 867 «Об утверждении Типового положения об образовательном учреждении для детей, нуждающихся в психолого-педагогической и медико-социальной помощи», в 1999-м – Приказ Минобразования РФ № 636 «Об утверждении положения о службе практической психологии в системе Министерства образования Российской Федерации». Таким образом, выстраивалась правовая основа деятельности коррекционных учреждений.

Катализатором изменений в образовательной системе страны, так или иначе, являлись нормативные документы международного уровня. Начало нового века ознаменовалось утверждением «Дакарских рамок действий» на Всемирном форуме, посвященном образованию для всех без исключения, в 2000 году. Вероятно, проведенная в 2001 году в г. Москва международная конференция по проблемам интегрированного обучения стала первой попыткой представителей отечественного образования перенять опыт формирования интеграционного обучения. Итогом стало направление в образовательные учреждения методических писем «О концепции интегрированного обучения лиц с ограниченными возможностями здоровья (со специальными образовательными потребностями)» и «Об интегрированном воспитании и обучении детей с отклонениями в развитии в дошкольных образовательных учреждениях»1. Однако перечисленные правовые меры не поспособствовали принятию закона «Об образовании лиц с ограниченными возможностями здоровья (о специальном образовании)», который к 2004 году выносился на рассмотрение Государственной Думы и был отклонен три раза.

Наиболее серьезные изменения в образовательной системе страны произошли после подписания и ратификации Конвенции о правах инвалидов. В 2012 году был принят новый закон «Об образовании в Российской Федерации» № 273-фз, который официально впервые закрепил понятие инклюзивного образования, не исключая возможности других форм обучения инвалидов. Важным шагом, продолжающим социальную политику, направленную на создание инклюзивного образовательного пространства, стало утверждение в 2014 году Министерством образования и науки Российской Федерации методических рекомендаций по организации образовательного процесса для обучения инвалидов и лиц с ограниченными возможностями здоровья в образовательных организациях высшего образования, в том числе оснащенности образовательного процесса. В соответствии с рекомендациями в обязанность вузам ставится не только создание комфортных условий обучения для инвалидов, информационной и учебно-методической баз, но и привлечение дополнительного штата специалистов, занимающихся вопросами организации и ведения обучения, создания благоприятного психологического климата и адаптации. Таким образом, они формируют новую систему обучения инвалидов в рамках высшего образования, однако финансового подтверждения нет ни из федерального, ни из местного бюджетов.

Изменения в институте обеспечения занятости и трудоустройства

Духовное окормление существует и в других формах, в частности для приобщения к вере в г. Нижний Новгород в 2014 году создается мастерская по созданию икон для слабовидящих и незрячих прихожан, получившfz финансирование от Православного благотворительного фонда прп. Серафима Саровского.

Другой пример учебно-методической деятельности, но уже религиозных мусульманских организаций – обучение людей с инвалидностью на базе мечетей «Сулейман» и «Ярдэм» в городе Казани.

Деятельность мечети «Сулейман» была отправной точкой в работе мусульманских организаций с незрячими и слабовидящими прихожанами. Помимо религиозной грамотности, под которой подразумевается изучение Корана и чтение намаза, в мечети обучают и общей грамотности: «К нам из Дагестана приехал прихожанин, который ни читать не умел, ни писать из-за своей слепоты. Здесь он научился этому» (Илдар хазрат Баязитов – в 2011 году имам мечети «Сулейман»), и компьютерной грамотности: «У нас оборудован компьютерный класс. В нем есть и сканеры, с помощью которого можно отсканировать текст и незрячему человеку прочесть зрячий текст» (Фанис хазрат).

Изучение Корана происходит двумя способами. Первый – с помощью использования системы Брайля. В мечети есть книги, в том числе и Коран в нескольких экземплярах, которые используются для обучения прихожан. Второй способ – использование увеличительных устройств, таких, например, как magnifier. С помощью этого устройства нужный текст из любой книги увеличивается до огромных размеров с помощью встроенной камеры. Этот способ, правда, подходит лишь людям с ослабленным зрением. Третий способ – и это новая разработка программистов – «Ручка, читающая Коран». Новая техническая разработка облегчает слабовидящим и незрячим людям процесс чтения и изучения Корана1. Ручка распознает текст Корана и воспроизводит его голосами известных чтецов Корана. А также может процитировать смысловой перевод на четырнадцати языках мира. Она позволяет удобно прослушивать чтение любого аята Корана. Для этого надо поднести кончик ручки к началу аята. При прослушивании арабского текста Корана можно выбрать одного из нескольких чтецов.

Новая мечеть «Ярдэм» (открыта в 2014 году) выросла из опыта мечети «Сулейман». При ней реализует свою деятельность мусульманский Реабилитационный центр для инвалидов по зрению. Каждые два месяца на курсы принимается около 50 человек. Образовательная программа включает в себя обучение чтению Священного Корана по системе Луи Брайля, основам ислама, обучение компьютерной грамотности с помощью специальной программы «Jaws», занятия по ориентации на местности, психологическая реабилитация, культурная программа и экскурсии. Кроме того, благодаря новому зданию, которое было построено специально для данных курсов, появились и новые возможности. Теперь инвалиды по зрению посещают занятия по физкультуре, для них устраивают соревнования по шахматам и шашкам, организованы занятия по медицине, которые читают практикующие врачи, также их обучают домоводству (рукоделие и кулинария), для этого специально оборудована отдельная комната. Также в здании мечети есть отдельные помещения для мужчин и женщин с массажными креслами и кроватями, инвалидов регулярно обследуют врачи.

В мечети есть компьютерный класс с новым оборудованием, библиотека, установлены лифты с голосовым сообщением. Также есть общежитие, где незрячие проживают в комфортабельных комнатах. Женская и мужская части общежития располагаются в разных корпусах, занятия для них проводятся раздельно. Организаторы курсов оплачивают участникам проживание, питание, обучение, обслуживание, а также проезд в оба конца. По окончанию курсов каждый участник получает сборник аудио-книг изготовленных мусульманской библиотекой для слепых национального исламского благотворительного фонда «Ярдэм» и издание Корана по системе Луи Брайля.

Как и в случае с православными организациями, важную роль в работе по социальному служению играет личность настоятеля прихода, так и в случае с мечетью значение деятельности имама переоценить сложно.

Финансирование деятельности религиозных организаций осуществляется самостоятельно приходами и мечетями или благотворительными организациями. Благотворительный фонд им. прп. Серафима Саровского оказывает поддержку по разным направлениям деятельности православных организаций: проведение грантового конкурса социальных проектов «Православная инициатива», научно-богословских конференций, возрождение храмов и др1. В то же время представители религиозных организаций считают эту поддержку недостаточной: «Перечень социальных услуг, предоставляемых НКО, нуждается в дополнении. Некоммерческая организация тратит деньги на специальные занятия, на аренду помещения и на прочие расходы, которых нет в обычном государственном учреждении. К сожалению, пока еще нет того государственного заказа, который в полной мере покрывал бы затраты на работу с особенными детьми, помогал бы развивать систему инклюзивного образования и инклюзии в широком понимании этого слова»2.

Выводы. В параграфе анализируется социальная деятельность и взаимодействие религиозных (православных и мусульманских) и общественных организаций в области инвалидности. Активизация этих процессов началась с 90-х годов XX века и продолжается сегодня. Социальные практики религиозных организаций можно классифицировать по нескольким категориям: вопросы образования (в том числе учебно-методической деятельности), издательской деятельности, социальной работы и реабилитации. Религиозные организации принимают участие во многих процессах, происходящих в обществе, пытаясь оказать содействие государственным институтам в разрешении многих социальных проблем, используя различные методы. Они опираются на сформированную концепцию социального служения православия и ислама. Несмотря на декларируемое объединие усилий для разрешения социальных проблем инвалидов, в действительности представители разных конфессий ведут свою работу внутри своих общин и приходов.