Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Теоретические основы социологического анализа паллиативной помощи сестер милосердия 19
1.1. Милосердие как духовная основа организации паллиативной помощи...19
1.2. Социальные практики паллиативной помощи инкурабельным больным .36
1.3. Межсекторальное социальное партнерство в процессе оказания паллиативной помощи сестричествами милосердия . 62
ГЛАВА 2. Специфика организации паллиативной помощи сестричеств милосердия в современной России 81
2.1.Организация деятельности сестричеств милосердия 81
2.2. Социальная роль и социально-психологический портрет сестер милосердия 110
2.3. Перспективы институционализации паллиативной помощи сестер милосердия в современной России .134
Заключение .153
Список источников и литературы
- Социальные практики паллиативной помощи инкурабельным больным
- Межсекторальное социальное партнерство в процессе оказания паллиативной помощи сестричествами милосердия
- Социальная роль и социально-психологический портрет сестер милосердия
- Перспективы институционализации паллиативной помощи сестер милосердия в современной России
Введение к работе
Актуальность темы исследования. К числу приоритетов развития
современной России относится поиск действенных механизмов
взаимодействия власти и общества. Это необходимо в силу нескольких причин: во-первых, граждане должны получить возможность участвовать в принятии жизненно важных для себя и социума в целом решений; во-вторых, в процессе эффективного взаимодействия системы управления и общества минимизируются возможности злоупотребления властью; в-третьих, в результате такого взаимодействия становится возможным формирование новых гражданских традиций и ценностей, дефицит которых ощущается в общественно-политической жизни.
Этот поиск связывается с развитием и укреплением форм и технологий гражданского участия. Одной из них является гражданский контроль, представляющий собой практику независимой от власти оценки управленческих решений и действий с точки зрения их соответствия ценностям, общественному интересу, осуществляющийся отдельными гражданами, их объединениями и сетевыми сообществами. Гражданский контроль способствует переходу от субъект-объектных к субъект-субъектным отношениям между властью и населением, обеспечивая «обратную связь», закладывая качественно новые основы социальной справедливости и политической стабильности.
Практика гражданского контроля довольно широко и нередко
эффективно применяется в западных странах. Сделаны реальные шаги
в направлении его развития и в России. В частности, принят закон «Об
основах общественного контроля». Однако в России попытки внедрения
гражданского контроля, несмотря на их декларативную, а в некоторых
случаях и реальную поддержку со стороны государства и общественных
формирований, далеко не всегда приводят к успеху. Особенно это ощущается
на уровне местного самоуправления, представляющего собой
самостоятельную и под свою ответственность деятельность населения по решению непосредственно или через органы местного самоуправления вопросов местного значения, исходя из интересов населения, его исторических и иных местных традиций.
Местное самоуправление является особым элементом общественных отношений, оно максимально приближено к населению, затрагивает интересы каждого гражданина. Именно на муниципальном уровне возможно формирование сообществ, основанных на пространственной близости индивидов и способных реально влиять на власть, используя потенциал взаимопомощи и взаимной поддержки, то есть социальный капитал. Однако, несмотря на востребованность гражданского контроля на местном уровне, его возможности используются эпизодически. Эта практика не приобрела системного характера и пока не получила реальной поддержки как со
стороны населения муниципальных образований, так и со стороны органов местного самоуправления.
Выстраивание системы гражданского контроля на местном уровне, учитывающей весь комплекс (социальных, экономических, политических) условий его реализации, и прежде всего социокультурную специфику России, требует стратегического подхода. Решить эту задачу можно только на основе научных разработок проблемы гражданского контроля в контексте широкого круга вопросов, связанных с взаимодействием власти и гражданского общества, гражданской активностью, ценностно-смысловой основой контроля, процессом самоорганизации на местном уровне.
Таким образом, актуальность темы исследования определяется:
– значимостью феномена гражданского контроля как одного из важнейших социальных ресурсов граждан на местном уровне;
– необходимостью поиска новых подходов к определению специфики гражданского контроля в российских условиях;
– потребностью в разработке стратегии развития гражданского контроля на местном уровне.
Степень научной разработанности темы. В современной социологической литературе проблемы гражданского контроля в условиях местного самоуправления систематически не рассматривались. Однако отдельные элементы этого феномена в той или иной мере изучались в контексте осмысления философских, социальных и политических проблем общества, в частности, при анализе таких явлений, как гражданское общество, гражданское участие, местное самоуправление.
Исследование темы гражданского контроля невозможно без внимания к опыту осмысления проблем статуса человека и гражданина, к соотношению гражданских обязанностей и закона. Уже Платон, Аристотель, Фома Аквинский оперировали концепцией взаимоотношений общества и государства, развивая идею так называемого «платоновского» государства. В городе-полисе, по представлениям этих философов, гражданин выступает как непосредственный участник государственно-публичной жизни, влияя на принятие политических решений.
Проблемы взаимодействия политической власти и граждан
рассматривали такие мыслители, как Г. Гегель, Т. Гоббс, И. Кант, Дж. Локк, Н. Макиавелли, Ш. Монтескье, Ж.-Ж. Руссо. Изучая вопросы соотношения власти и человека, каждый из них раскрывал те или иные аспекты проблемы влияния различных общественных групп на политическую власть, по сути, закладывая теорию гражданского общества. В частности, Ш. Монтескье рассматривал взаимодействие власти и общества как набор независимых ассоциаций граждан, опосредующих отношения между индивидом и государством и в случае надобности защищающих свободу индивида от посягательств власти. Ж.-Ж. Руссо в теории общественного договора настаивал на своеобразном социальном контроле посредством проведения обязательных периодических собраний граждан, на которых обсуждались бы
вопросы доверия к власти и способы воздействия на нее в общественно
значимых целях. Г. Гегель в своих работах указывал, что злоупотребления
государственных чиновников невозможно предотвратить только
построением иерархии ответственности: необходим «контроль снизу» через наделение соответствующими правами общины и корпорации.
Классики социологии также внесли свой вклад в развитие теории гражданского контроля. М. Вебер подчеркивал важность гражданского контроля в общественной жизни и рассматривал его как форму социального действия, поддерживающуюся верой в существование легитимного порядка и рациональной системы жизненного поведения.
Анализ гражданского контроля в русле социально-философского подхода осуществлен в работах таких мыслителей, как Э. Арато, Д. Коэн, Т. Парсонс, Н. Смелзер, Б. Эдвардс, М.У. Фоули, Ю. Хабермас. В частности, большой вклад в исследование социально-территориальных общностей внес Н. Смелзер, изучавший внутригрупповое взаимодействие людей, их функционирование, особенности формирования соседских общин и общественных классов и общества в целом. Особенностям социальных связей в обществе и предпосылкам их возникновения уделено значительное внимание в трудах Ф. Тенниса.
Для решения задач настоящего исследования интерес представляют механизмы социального взаимодействия, выявленные Т. Парсонсом, подчеркивавшим, что консенсус в отношении ценностей – фундаментальный интегративный принцип в обществе. Из общепризнанных ценностей следуют общие цели, которые определяют направление действий людей в конкретных ситуациях. Общая цель становится побудительным мотивом для сотрудничества. Полагая, что консенсус представляет собой важнейшую социальную ценность, Т. Парсонс видит главную задачу социологии в анализе институционализации образцов ценностных ориентаций в социальной системе. Когда ценности институционализированы и сообразно им структурировано поведение, возникает стабильная система – состояние «социального равновесия». Существуют два пути достижения этого состояния: 1) социализация, посредством которой общественные ценности передаются от одного поколения к другому (важнейшие институты, выполняющие эту функцию: семья, образовательная система); 2) создание разнообразных механизмов социального контроля.
Важную роль при изучении характера социальных связей, способствующих наращиванию социального капитала в гражданском обществе, играют публикации современных зарубежных социологов – П. Бурдье, М. Кастельса, Дж. Коулмана, Р. Патнема, Ф. Фукуямы, исследовавших нормативные и мотивационные аспекты социального поведения, процессы накопления и функционирования социального капитала, в том числе и через изучение феномена доверия.
Следует отметить работы российских исследователей, посвященные анализу «социального капитала» как особого фактора развития территории, а
также процесса консолидации местного сообщества (Г.В. Бражник, Г.С. Габидинова, И.А. Деменьтьев, А.В. Длугопольский, А.В. Кийков, М.В. Курбатова, Н.М. Лебедева, В. Сафронов, И.В. Соболева, С.В. Сятчихин, И.Л. Шагалов).
Для решения задач исследования представляют особый интерес публикации М.Н. Губачева, А.В. Иванова, Н.Н. Клюева, Л.Г. Коваленко, Л.Г. Невеличко, А.В. Прокофьева, Т.Г. Прохоренко, А.В. Халбакшеева, Н.А. Шматко, П. Штомпка, Е.С. Яхонтовой, раскрывающие роль ценностных диспозиций в практике социального действия, в частности таких, как доверие, справедливость, взаимопомощь.
Изучению природы гражданской активности, гражданского участия и
гражданского контроля, их места в системе гражданского общества и
местного самоуправления посвящены публикации Р.Г. Апресян,
Ф.А. Баркова, В.Н. Бельского, Т.М. Бялкина, Ю.И. Исаковой,
Е.В. Клиньшанс, А.А. Клягина, О.Н. Кочева, В.Н. Лукина, Э. Майкова, Ю.А. Нисневич, М.Р. Холмской, А.А. Хоконова.
Для решения задач диссертационного исследования представляет интерес анализ практики местного самоуправления как непрерывного развивающегося управленческого процесса (И.И. Бажин, Н.Д. Жуков, М.Г. Звягинцев, С.М. Киричук, А.М. Киселева, Л.В. Макущенко, А.М. Накипов, Э.Н. Рычихина, М.А. Яковлева).
Роль местного самоуправления в развитии механизмов гражданского участия, а также отдельные аспекты взаимодействия органов местной власти и населения рассмотрены в работах таких авторов, как Р.И. Гайдуков, Н.И. Глазунова, В.А. Захаров, А.В. Иванченко, Л. Москвин, Е.И. Попов, Н.Н. Седова, И.А. Третьяков, Л.В. Никифоров.
Большое теоретическое значение для исследования представляют публикации, посвященные процессу информационно-коммуникационного взаимодействия между властью и обществом (Р. Даль, А. Карпова, И.В. Ксенофонтова, В.И. Курбатов). В частности, А. Карпова в своих работах исследует информационную аномию как процесс, который ведет к кризису публичной политической коммуникации, определяет основные причины, индикаторы и маркеры информационной аномии в России, прослеживая динамику роста аномии, тенденции развития коммуникационных отношений в системе «власть – общество» на протяжении трех последних десятилетий.
Особое значение для исследования имеют работы, посвященные
социальным технологиям и социально-технологической культуре
государственных и муниципальных служащих (В.П. Бабинцев, И.В. Бурмыкина, Е.С. Быкова, Л.Я. Дятченко, В.О. Михайлов, О.В. Ромашов, Р.И. Сарик, А.А. Ткачев, Ж.А. Шаповал). В частности, О.В. Михайлов анализирует место, роль и особенности социальных технологий в управлении муниципальными образованиями, обосновывает критерии эффективности управленческих социальных технологий на местном уровне.
Проблемы формирования профессиональной рефлексии
муниципальных служащих исследованы в работах Ю.В. Астахова,
Л.С. Болотовой, И.М. Войтик, Н.М. Комарова, Е.Н. Струк,
Б.М. Шигабетдиновой и других авторов.
Отдельные аспекты изучаемой темы, такие как особенности формирования регионального солидарного общества, технологии стресс-менеджмента на муниципальной службе, процессы самоорганизации на местном уровне, рассмотрены С.Л. Афанасьевой, И.В. Аверкиевым, Б.В. Заливанским, В.И. Захаровой, Т.И. Морозовой, А.И.Пригожиным, А.Ю. Сунгуровым.
Проблема гражданского контроля тесно связана с дискурсом,
развернувшимся вокруг не менее важной проблемы современности, –
имитационных практик и бюрократизации в системе местного
самоуправления современной России. Различные их аспекты
проанализированы в публикациях Д.И. Аксеновского, В.П. Бабинцева, Ю.Г. Волкова, Г. Дебора, Б.В. Дубина, В.Н. Поруса, Т.А. Шалюгиной и других авторов.
Тем не менее, проблема гражданского контроля требует дальнейшего теоретического осмысления. Следует отметить, что все существующие исследования, посвященные вопросу гражданского контроля над властью, являются фрагментарными и, как правило, направлены на изучение какого-либо аспекта, формы или вида контроля. При этом отсутствует теоретически обоснованная концепция системы гражданского контроля на местном уровне. Социологические исследования, специально посвященные проблемам диагностики условий развития гражданского контроля на местном уровне, практически не проводились. Следовательно, в сфере гражданского контроля остается много дискуссионных вопросов.
Таким образом, на основе представления об актуальности темы и
степени ее научной разработанности можно сформулировать проблему
диссертационного исследования. Она определяется противоречием между
необходимостью осуществления эффективного гражданского контроля над
деятельностью органов местного самоуправления, позволяющего
минимизировать возможность принятия ошибочных решений и
предотвращать случаи злоупотребления властью, и недостаточной
готовностью к участию в этом процессе населения муниципальных
образований, с одной стороны, муниципальных руководителей и чиновников,
– с другой. Разрешение противоречия требует исследования причин низкого
уровня готовности субъектов к реализации идеи гражданского контроля и
разработки технологий, позволяющих повысить результативность
контролирующих практик.
Объектом настоящего диссертационного исследования выступает
процесс взаимодействия органов местного самоуправления и институтов
гражданского общества, предметом исследования – технологии
гражданского контроля в практике местного самоуправления.
Цель диссертационного исследования – концептуально обосновать процесс формирования системы гражданского контроля в практике местного самоуправления в России.
Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие
задачи:
– провести теоретический анализ практики реализации гражданского контроля в условиях российского общества;
– осуществить социологическую оценку практики гражданского контроля в системе местного самоуправления;
– обосновать муниципальную стратегию развития гражданского контроля.
Гипотеза исследования заключается в следующих взаимосвязанных и взаимодополняющих предположениях.
Во-первых, идея гражданского контроля, сформулированная в западноевропейской традиции, может быть реализована в России лишь с учетом специфики ее социокультурного развития. Основной причиной неудач в процессе внедрения гражданского контроля является недостаточный учет этой специфики, неоправданное сосредоточение на решении чисто технологических задач в ущерб действиям, направленным на изменение диспозиций потенциальных участников контролирующих практик.
Во-вторых, к участию в реальном гражданском контроле над
деятельностью органов местного самоуправления в настоящее время не
готово большинство жителей местных сообществ и работников органов
местного самоуправления. Объясняется это, с одной стороны,
несформированностью у них габитуса гражданского участия, с другой, – неприятием муниципальными руководителями и чиновниками самой идеи постоянного наблюдения общественности за их деятельностью, стремлением имитировать контролирующие практики.
В-третьих, в муниципальных образованиях России потенциал гражданского контроля может быть сформирован и реализован за счет активной работы общественных объединений и сетей. Однако низкий уровень доверительных отношений в повседневной жизни не способствует включению человека в прочные коллективистские отношения, установлению и выполнению взаимных обязательств, ответственности и солидарности, что существенно редуцирует перспективы развития гражданской активности и гражданского участия. В результате, гражданский контроль либо имитируется, либо реализуется преимущественно в приватной сфере.
Теоретико-методологическую основу исследования составляет
системный подход (Л. Берталанфи, Н. Винер, Р. Акофф, И. Пригожин, А.И. Уемов, Г. Хакен), позволяющий рассматривать гражданский контроль в условиях местного самоуправления как специфический механизм, ядром которого выступают ценностные диспозиции личности, составляющие габитус гражданской активности. В диссертации используются положения теории социального капитала П. Бурдье, Дж. Коулмена, Р. Патнэма.
В контексте их исследований гражданский контроль анализируется в
качестве социально-сетевого феномена, процесса реализации социального
капитала граждан. Работа опирается на теорию социального действия
Т. Парсонса, исследовавшего гражданский контроль в контексте
целенаправленного изменения структурных взаимоотношений
интеграционных социальных взаимодействий.
При разработке проблемы использованы положения теории
социальных технологий (Н.С. Данакин, Л.Я. Дятченко, В.И. Патрушев, Ю.П. Сурмин, Н.В. Туленков), на основе которой процесс реализации гражданского контроля представлен как системная, структурированная, расчлененная на взаимосвязанные процедуры социальная практика.
В ходе исследования применялись общие и частные методы научного исследования: сравнительный анализ, системный анализ, библиографическое исследование, анализ документальных источников, анкетный опрос.
Эмпирическая база исследования включает:
– федеральные и региональные нормативно-правовые документы, регламентирующие процесс муниципального управления;
– статистические данные, характеризующие муниципальные
образования областей Центрального федерального округа;
– результаты авторского социологического исследования «Технологии гражданского контроля в практике местного самоуправления: сущность, механизмы реализации, социальные следствия», проведенного в мае–июне 2013 года в Белгородской области: опрошено население в 3 городских округах и 4 муниципальных районах Белгородской области (N-700) и 400 муниципальных служащих; для обеспечения объективности результатов исследования был проведен экспертный опрос (N=30);
– результаты социологического исследования «Оценка эффективности
реализации стратегии «Формирование регионального солидарного
общества»» осуществленного кафедрой социальных технологий НИУ «БелГУ» в 2014 году при участии автора. Исследование было проведено по методике многоступенчатой квотной выборки во всех районах Белгородской области. Общее количество респондентов – 1000;
– вторичный анализ результатов следующих социологических
исследований: «Эффективность социальных сетей» – проведено коллективом
авторов Белгородского государственного национального исследовательского
университета в 2010 году, и включало анкетный опрос населения (N=1000);
«Краудсорсинг в региональном управлении» – проведено исследовательским
коллективом кафедры социальных технологий
НИУ БелГУ в 2014 году; «Дифференциация гражданских и политических
практик в России как фактор общественной консолидации:
институциональная перспектива» – проведено отделом сравнительных политических исследований центра политологии и политической социологии Института социологии РАН в 2011-2012 годах (N-1118);
– результаты анализа сайтов муниципальных образований
Белгородской области (Белгородского, Старооскольского, Губкинского,
Прохоровского, Борисовского, Валуйского, Красногвардейского
муниципальных районов), Курской области (Октябрьского, Курского,
Фатежского муниципальных районов), Воронежской области
(Новоусманского, Павловского муниципальных районов);
– публикации в региональных СМИ, посвященные проблеме гражданского контроля.
Соответствие темы диссертации требованиям паспорта
специальности ВАК. Диссертация соответствует пунктам 8
(государственная и муниципальная служба как социальный институт и предмет социологического анализа); 24 (ценности, мотивы и ориентации личности в системе управления); 26 (местное самоуправление как ресурс общественного развития) специальности 22.00.08 – социология управления.
Научная новизна исследования заключается в следующем:
– обоснован социально-сетевой подход к исследованию гражданского контроля в системе местного самоуправления, в соответствии с которым он рассматривается как комплекс осуществляемых объединениями граждан и сетевыми сообществами технологий реализации социального капитала граждан, направленных на независимую от власти оценку управленческих практик с точки зрения их соответствия ценностям и общественным интересам;
– предложена система критериев оценки готовности населения
муниципальных образований к участию в гражданском контроле за
деятельностью органов местного самоуправления, к которым отнесены:
ценностно-нормативный; мотивационно-оценочный; информационно-
коммуникационный и критерий обратной связи;
– сформулированы и раскрыты принципы разработки и реализации
муниципальной стратегии развития гражданского контроля: целостности и
непротиворечивости; гибкости; единства аксиологических и технологических
элементов; реалистичности; прагматичности; способности вызвать
эмоциональный отклик как у населения муниципального образования, так и среди муниципальных руководителей и чиновников.
На защиту выносятся следующие основные положения:
1. Гражданский контроль приобретает особую актуальность в системе муниципального управления, поскольку местная власть максимально приближена к населению, затрагивает интересы каждого человека, решает большинство его насущных проблем. Однако реальная, а не имитационная практика гражданского контроля в условиях местного самоуправления в России требует не только институциональных или технологических изменений, но и трансформации ценностно-смысловых комплексов населения и муниципальных служащих. Поэтому главным условием развития гражданского контроля является последовательное формирование у населения габитуса гражданской активности, представляющего собой
заложенный в человеке потенциал гражданского участия, систему норм, ценностей, смыслов и образцов поведения, которые определяют его действие или бездействие. Одновременно важно утверждение в сознании муниципальных руководителей и чиновников комплементарной диспозиции в отношении субъектов контроля и их деятельности. В свою очередь, дефицит в общественных отношениях ценностей солидарности, доверия, взаимной поддержки, составляющих основу габитуса гражданской активности, и низкая готовность муниципальных служащих содействовать развитию гражданских практик ведут к ограниченности практик гражданского контроля, их недостаточной результативности даже при условии целенаправленно создаваемых властями институциональных предпосылок.
2. Ситуация в большинстве муниципальных образований Белгородской
области характеризуется тем, что доминирующие в сознании граждан
ценностно-смысловые комплексы не способствуют их включению в практики
гражданского контроля в силу смещения фокуса ценностных приоритетов
граждан исключительно в сферу семейно-родственных отношений и
снижения интереса к общественным проблемам, неспособности
сформулировать требования рациональной ответственности в отношении
властей. Слабая выраженность доверительных практик в повседневном
общении не стимулирует интеграцию человека в прочные коллективистские
отношения, которые стимулировали бы наращивание социального капитала
как ресурса гражданского контроля. При этом имеет место довольно
обоснованная убежденность большинства жителей в невозможности при
сложившихся условиях добиться социальной справедливости, что при
высоком значении этой ценности предопределяет социальную апатию и
пессимизм. Единичные случаи контроля либо являются его имитацией, либо
трансформируются в индивидуалистические практики, реализуемые почти
исключительно в приватной сфере, что определяется преимущественно
отчуждением человека от большинства социальных институтов и,
соответственно, низким доверием к ним. Местная власть, как правило,
«закрыта», не способна оценить возможности реального гражданского
контроля, активности граждан и содействовать их развитию.
3. Перспективы развития действенного гражданского контроля на
местном уровне связаны с утверждением системного подхода к его
организации, обеспечить который способна муниципальная стратегия
развития гражданского контроля, основными задачами которой являются:
1) изменение структуры доминирующих в общественном сознании
муниципального сообщества ценностно-смысловых комплексов с целью
формирования габитуса гражданского участия; 2) наращивание потенциала
субъектности общественных формирований и сетевых структур;
3) формирование у руководителей и муниципальных служащих
убежденности в необходимости, возможности и индивидуальной полезности
систематического контроля граждан за их деятельностью; 4) выстраивание
рефлексивной структуры управления; 5) внедрение современных технологий реализации гражданского контроля.
Достоверность полученных результатов обеспечивается их
основательной теоретической и эмпирической базой, применением методов, адекватных цели и задачам исследования; репрезентативностью выборки; надежностью эмпирических результатов, полученных с применением совокупности исследовательских процедур и методов сбора, измерения, обработки исходных данных.
Научно-практическая значимость исследования состоит в том, что теоретические и аналитические материалы диссертации могут быть использованы в деятельности органов местного самоуправления для совершенствования процесса взаимодействия власти и населения на местном уровне.
Программа и инструментарий проведенного социологического исследования могут применяться для диагностики проблем муниципального управления.
Сформулированные в диссертации положения могут использоваться при подготовке и преподавании в высшей школе таких учебных дисциплин, как государственное и муниципальное управление, социология управления, гражданское общество и государство.
Апробация работы. Теоретические результаты и практические
предложения авторского исследования апробированы в выступлениях на
международных и всероссийских научно-практических конференциях:
IV Всероссийской научной конференции «Сорокинские чтения» (1-2 декабря.
Москва, 2010); Областной научно-практической конференции «Белгородская
область: прошлое, настоящее и будущее» (22 декабря. Белгород, 2011);
II Всероссийской (заочной) научно-практической конференции «Социально-
экономические перспективы развития современного государства и общества»
(15-17 января. Санкт-Петербург, 2011); IV Всероссийском социологическом
конгрессе «Социология в системе научного управления обществом» (2-4
февраля. Москва, 2012); Всероссийской научно-практической конференции
«Умный город» (17-18 февраля. Белгород, 2012); IV Международной заочной
научно-практической конференции «Научная дискуссия: вопросы
социологии, политологии, философии, истории» (15 августа. Москва, 2012);
IV Орловских социологических чтениях «Управление в условиях динамично
развивающегося общества» (7 декабря. Орел, 2013); IV Международной
научно-практической конференции «Научные перспективы XXI века.
Достижения и перспективы нового столетия» (19-20 сентября. Новосибирск,
2014); Всероссийской научной конференции «20 лет местному
самоуправлению в современной России: тенденции и практика
регионального развития» (28 апреля. Воронеж, 2015).
Публикации. По теме исследования опубликовано 15 работ общим объемом 4,5 печатных листа, в том числе 4 – в изданиях по перечню ВАК. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры
социальных технологий Белгородского государственного национального исследовательского университета.
Структура диссертационной работы обусловлена целью и задачами исследования. Она состоит из введения, трех разделов, заключения, списка литературы и приложений.
Социальные практики паллиативной помощи инкурабельным больным
В современный русский язык слово «милосердие» перешло из старославянского языка («милосрьдъ»), где оно было образовано по методу кальки от латинского «misericordia» – сострадание, жалость. В латинском слове «misericordia» «miser» – достойный сожаления, милости, «cor» – сердце. Таким образом, милосердие – это «милость сердца» или «милующее сердце» .
Милосердие – неотъемлемая часть нравственной культуры и общественных норм всех цивилизаций. С одной стороны, все мировые религии – буддизм, христианство и ислам – обнаруживают единство в том, что милосердие является главным принципом, высшим законом жизни людей; а с другой, – демонстрируют существенные различия в понимании этого явления. С позиции буддизма, милосердие оказывается приближено к аскетическому упражнению, необходимому для приобретения индивидуального опыта. В исламе милосердие имеет скорее прикладной характер, но вместе с тем, предписано не только человеку, но и всем живым существам. С христианской же точки зрения, милосердие – высшая форма самораскрытия человека, в милосердии он призван осуществить нравственный идеал. Основа понимания милосердия в рамках христианской религиозной традиции заложена Нагорной проповедью Иисуса Христа, где восславляются милостивые и миротворцы (см.: Мф. 5, 5-9); а так же притчею о Страшном Суде, возвещающей, что в Царство Божие будут введены лишь те, кто был милосерден к терпящим какую-либо нужду (см.: Мф. 25, 31-40). В центре христианского учения о милосердии находятся идеи жертвенной любви и справедливости. Милосердие выражает важнейшую идею христианства: Бог есть Любовь, Боговоплощение – истинное милосердие. Феномен милосердия представляет интерес для исследователей в области социологии, психологии, педагогики, философии и других дисциплин. Существует широкий спектр категорий для определения милосердия. Это, прежде всего, такие как: «сострадание», «сочувствие», «альтруизм», «благотворительность», «помилование» и т.д.
Милосердие соединяет в себе два направления: духовно-эмоциональное (эмпатию) и конкретно-практическое (реальную помощь). М.И. Поскотина отмечает, что милосердие представляет собой особый вид деятельности, реализующий потребность людей нести в окружающий мир любовь и заботу . Он как этическая добродетель относится к непреходящим ценностям и заложен в генетической памяти человека. В толковом словаре Д. Н. Ушакова милосердие определяется как сострадательная любовь, сердечное участие в жизни немощных и нуждающихся (больных, раненых, престарелых и др.) .
В Современной энциклопедии социальной работы милосердие определяется как «одна из важнейших христианских добродетелей, исполняемых посредством дел милостей духовных и телесных». При этом к духовным милостям авторы статьи относят такие аспекты деятельности, как, например, «утешить печального, молитва за ближнего Богу, добрый совет и т.д.»; а к милостям материальным – «посетить больных, заключенных, накормить голодного и т.д.» . Иными словами, милосердие проявляется не только в материальной помощи, но и в моральной поддержке. Таким образом, независимо от формы проявления милосердия, в сущности, оно всегда означает одно – взять на себя часть чужого страдания. В данном исследовании понятие «милосердие» рассматривается как комплекс социальных практик. Под «социальной практикой» понимается совокупность способов социальной деятельности. Социологический анализ феномена милосердия базируется на изучении направленности социального действия, лежащего в основе милосердия, и динамики связанных с ним изменений. Основы милосердия в данном случае определяются пониманием того, что сопереживание, сочувствие и понимание суть побудительные мотивы любого просоциального поведения. Милосердие представляет собой внутреннее качество индивида, часть его внутренней мотивации к бескорыстному совершению добра. Милосердие является имманентным свойством субъекта, позволяющим пережить чужие чувства и эмоции, как свои, обогатиться этим опытом, присвоить его, сделать его фактом своей жизни .
В православной культуре исторически сложились две формы милосердия: индивидуальная, т.е. оказание помощи одним человеком, и социальная, которая осуществляется группой людей. При этом важно отметить, что в христианском милосердном служении не только нуждающийся получает вспомоществование, но и сам благотворитель, помогая ближнему, духовно обогащается. Авва Дорофей в «Душеполезных поучениях» так представляет эту парадоксальную диалектику деятельной христианской любви: «Более больной благотворит ему (служащему), нежели он больному» .
Межсекторальное социальное партнерство в процессе оказания паллиативной помощи сестричествами милосердия
На первом уровне взаимодействия (между индивидуальными субъектами), согласно проведенным социологическим исследованиям, взаимно признается необходимость сотрудничества. Например, А.Е. Черкасова по результатам проведенного социологического исследования констатирует, что большинство опрошенных медицинских работников и пациентов считают необходимым развитие отношений между здравоохранением и Русской Православной Церковью. Опрошенные священнослужители также выражают готовность к развитию сотрудничества . М.В. Манько также приходит к выводу об эффективности взаимодействия государственной системы здравоохранения и Русской Православной Церкви. Это факт признается большинством опрошенных врачей, причем чаще всего – специалистами с бльшим стажем работы и более высокой должностью, а также пациентами, преимущественно страдающими заболеваниями крови, нервной системы, болезнями системы кровообращения, органов дыхания, состояниями, возникшими вследствие наркотической зависимости .
С.М. Хренникова в своем исследовании делает вывод, что при сравнении мнений двух групп пациентов в зависимости от медицинского учреждения, в котором они получают медицинскую помощь, выявлена тенденция более высокой удовлетворенности медицинской помощью в учреждениях, которые имеют больничный храм и предоставляют возможность общения со священнослужителем .
Таким образом, можно сказать, что взаимодействие субъектов на первичном уровне рассматривается как положительная тенденция со стороны всех участников процесса: врачей, пациентов, священнослужителей. Даже одно только наличие на территории ЛПУ храма или часовни положительно влияет на качество жизни значительной части пациентов в условиях больницы. На втором уровне (взаимодействие институциональных субъектов) также имеет место взаимное признание целесообразности сотрудничества. Об этом свидетельствует ряд подписанных соглашений, в частности «Соглашение о сотрудничестве между Русской Православной Церковью и Министерством здравоохранения и социального развития Российской Федерации» (2011). Заявленной целью этого документа является «обеспечение неразрывной связи между физическим и духовным здоровьем населения, формирование здорового образа жизни и сохранение генофонда нации, возрождение духовных традиций русской медицины и общественной жизни целом» . Однако стоит отметить, что, несмотря на признание необходимости сотрудничества двух социальных институтов (РПЦ и системы здравоохранения), в этой сфере существует множество нерешенных вопросов. Для более интенсивного развития двусторонних отношений необходимы: - разработка законодательной базы для более конструктивного сотрудничества двух социальных институтов; - возможность финансирования благотворительной деятельности Церкви из госбюджета; - предоставление церковным благотворительным организациям налоговых льгот; - оказание помощи в реставрации, содержании и охране храмовых зданий и сооружений, находящихся на территории учреждений здравоохранения; - поддержка реализации общественно значимых культурно-просветительских программ.
На сегодняшний день подготовлена достаточная правовая база социального партнерства между Русской Православной Церковью и системой здравоохранения. Однако очевидно, что на преодоление всех возникающих трудностей понадобится достаточно долгий период времени. Церковь в течение десятилетий была искусственно отстранена не только от участия в выработке социальной политики, но и от традиционных форм социального служения . Поэтому требуются годы совместной работы государственных органов социальной защиты, религиозных объединений и других неправительственных организаций, чтобы в тесном сотрудничестве восстановить негосударственную социальную инфраструктуру, способную взять на себя долю социальной ответственности за судьбы наиболее уязвимых групп населения.
Социальная роль и социально-психологический портрет сестер милосердия
Распределение ответов во второй группе респондентов получилось следующим: на первом месте – забота и поддержка родственников, на втором – квалифицированная медицинская помощь, на третьем – новейшие медицинские препараты. Мы можем видеть, что респонденты, не сталкивавшиеся с оказанием паллиативной помощи, наряду с психологическим фактором (поддержка родственников), большее внимание уделяют физическому состоянию больного, тогда как «эксперты», хотя и не умаляя психологической составляющей, более склонны отдавать предпочтение духовно-религиозной помощи. Мнение «экспертов» в данном вопросе более значимо, т.к. именно они в полной мере осознают все трудности ухода за инкурабельными пациентами.
Значение духовной помощи и религиозной веры в жизни тяжело- и безнадежно больных обусловлено тем, что таким пациентам свойственны особые переживания и переоценка фундаментальных ценностей. В терминальный период человека как никогда интересуют вопросы смысла жизни и жизни после смерти. И только духовный ресурс может помочь справиться с безысходностью ситуации при смертельном заболевании. Поэтому духовная помощь в такой ситуации, по крайней мере, так же важна, как и медицинская. Подтверждают это и результаты проведенного социологического исследования. В соответствии с ними, духовно-религиозная помощь входит в тройку значимых факторов, способных облегчить состояние инкурабельного больного.
По результатам указанного выше социологического исследования, проведенного методом глубинного интервью в двух отделениях клинических больниц (г. Москва): онкологическом и отделении по уходу за больными, большинство опрошенных пациентов (71%) отметило, что духовная жизнь помогает им смотреть на свое состояние «с бльшей легкостью». Около половины респондентов-больных (46%) стали задумываться о духовно-религиозных ценностях, оказавшись в отделении; 27% больных в связи с болезнью начали вести активную религиозную жизнь.
В исследовании пациенты имели возможность высказывать собственное мнение. Приведем некоторые высказывания. «Вера, безусловно, помогает пережить болезнь. Только надо действительно искренне верить…» (женщина, 44 года, онкологическое отделение). «Надо было раньше восстанавливать духовность, человек не может жить, ни во что не веря…» (мужчина, 53 года, онкологическое отделение). «Вера помогает пережить болезнь. Если ты по настоящему веришь, то твой организм сам начинает сопротивляться болезни…» (мужчина, 50 лет, отделение по уходу).
Анализируя приведенные выше данные, мы вправе сделать вывод, что при оказании помощи по уходу за больными сестринский персонал играет ключевую роль, а сестринский труд (служение) многогранен и многосоставен. Он охватывает все сферы жизни больного. Это особенно видно на примере паллиативной помощи инкурабельным больным. Главная сестра Свято-Димитриевского сестричества милосердия (г. Москва) О.Ю. Егорова отмечает, что основными приоритетами православной службы паллиативной помощи выступает вся совокупность нужд больного, а также «потребность пациента в том, чтобы его любили» . Таким образом, мы видим, что религиозная вера с присущей ей системой ценностей оказывает умиротворяющее воздействие на пациентов с неизлечимыми заболеваниями. В этой связи становится очевидной необходимость внедрения в практику паллиативной помощи социального института сестер милосердия как специалистов, оказывающих наравне с профессиональной медицинской, еще и духовную помощь.
Современные сестричества милосердия оказывают помощь в городских клинических больницах, в хосписах и приютах для пожилых граждан; проводят социальную работу с заключенными в тюрьмах; оказывают социально-медицинскую поддержку бездомным гражданам, детям-сиротам; проводят мероприятия по профилактике абортов, а также оказывают помощь в чрезвычайных ситуациях в сотрудничестве с МЧС России.
Первое сестричество милосердия в современный период было создано в 1991 г. на базе Первой Градской больницы г. Москвы. Число сестричеств в РФ постоянно растет: если в 2004 г. их насчитывалось около 40, то к 2014 г. – уже 280. Кроме того, новые сестричества появляются не только на территории России, но и в странах ближнего зарубежья (Украине и Белоруссии). Создание сестричеств милосердия наиболее активно ведется в крупных городах, где имеется большое количество государственных медицинских учреждений. В г. Москве их насчитывается 14, в г. Санкт-Петербурге – 4, в г. Екатеринбурге – 5, в г. Калининграде – 7 и т.д. В Белгородской области организованы 2 сестричества милосердия: Марфо-Мариинское (г. Белгород) и сестричество св. блж. Ксении Петербургской (г. Губкин) .
Перспективы институционализации паллиативной помощи сестер милосердия в современной России
Первую смысловую группу побудительных мотивов составляют мотивы духовно-религиозные. К ним относятся: возможность духовного самосовершенствования при оказании помощи инкурабельным больным, желание стабильно контактировать с верующими людьми, участвовать в миссионерской деятельности Церкви, желание загладить совершенный грех, получить прощение у Бога. Следующую группу мотивов составляют мотивы нерелигиозной альтруистической направленности, т.е. желание помочь «страдающим людям», научиться жертвовать своими интересами ради других или «научиться любить» (43%). Необходимо отметить, что в некоторых случаях альтруизм имеет и реципрокальный оттенок (проекционный мотив). Он связан с желанием помогать безнадежно больным, чтобы при попадании в подобную ситуацию тоже получить помощь (6%). Об этом мотиве оказания паллиативной помощи упоминает Э. Кюблер-Росс в своей всемирно известной книге «О смерти и умирании» (1969): «Возможно, в нашем стремлении (помогать безнадежно больным) отразилась подсознательная надежда на то, что однажды, в будущем, если жизнь уготовит нам сходную судьбу, нас тоже не оттолкнут, не оставят в одиночестве» .
Следующая группа – профессионально-ориентированные мотивы. Например, интерес к медицине, желание работать в учреждениях здравоохранения и т.п. Такая мотивация, как правило, свойственна сестрам милосердия до 30 лет, что закономерно, т.к. именно в этом возрасте человек находится в поиске своего профессионального призвания. Общее количество респондентов, выбравших такие мотивы, составляет 30%. Важно отметить, что материальный расчет так же имеет место в системе мотивации, но весьма незначительное (2%). То есть опрошенные понимают, что их профессиональная деятельность не поможет заработать крупные суммы денег в краткосрочной перспективе.
Традиционно мотивацией профессии сестры милосердия (как и медицинской сестры) считался альтруизм. Но в современном обществе многие профессиональные ценности претерпевают существенные изменения. Особенно это касается медицинской сферы. В целях определения значимости для респондентов материальных (денежных) стимулов в ходе исследования им предлагалось ответить на вопрос, что для них значит понятие «богатство». Ответы распределились следующим образом. Для большинства опрошенных «богатство» означает «возможность помогать ближним» (75%), для 45% респондентов – «возможность не думать о завтрашнем дне» и для 37,5% – «возможность путешествовать». С наличием материальных ценностей (недвижимости, ценных бумаг, дорогого автомобиля, мебели и т.п.) связывают богатство только 6,7% респондентов. «Высокооплачиваемую работу» и богатство склонны связывать 5,5% респондентов. Наименее популярными ответами стали наличие «прибыльного дела» (2,3%) и «возможностью жить там, где захочется» (2%). Данное распределение ответов подтверждает преобладающую альтруистическую мотивацию сестер милосердия, т.к. «богатство» для них является не индивидуальным благом, а тем, что можно разделить с нуждающимися в помощи.
О высокой степени мотивации сестер милосердия к оказанию паллиативной помощи свидетельствует ответ на следующий вопрос: «Для общества в целом имеет важное значение моя работа?». Как показали результаты исследования, сестры милосердия склонны придавать важное значение своей деятельности по оказанию паллиативной помощи, т.к. согласились с этим утверждением 79,5% респондентов, и еще 14% «скорее согласны». Нейтрально к этой позиции относятся лишь 6,5%. Не согласных не оказалось.
Таким образом, основными побудительными мотивами деятельности сестер милосердия являются духовно-религиозные. На втором месте – альтруистическая мотивация, далее – профессиональная. Материальный мотив деятельности имеет место, но он незначителен. Такая расширенная структура мотивации говорит о синтезе мотивации, характерном для сестер милосердия
Как известно, мотивация представляет собой процесс побуждения индивида к деятельности. О внутренней мотивации впервые заговорил Э. Деси в своей концепции внутренней (intrinsic) и внешней (extrinsic) мотивации . Внутренняя мотивация понимается, как стремление совершать деятельность ради нее самой, ради награды, которая содержится в самой этой деятельности. По нашему мнению, сестры милосердия при оказании паллиативной помощи руководствуются, в первую очередь, именно внутренней мотивацией. Подтверждают данный вывод и ответы на вопрос: «Каким требованиям должна соответствовать ваша работа?» Респондентам было предложено выбрать несколько вариантов ответов. Наиболее часто выбиралась формулировка «давать возможность самореализации». Такой ответ был дан 78,5% опрошенных. Не намного меньшее количество респондентов выбрало ответ, что работа должна быть «полезной обществу» (71%). На третьем месте оказалось мнение, что «работа должна быть интересной и творческой» (61,5%). И, наконец, наименее значимыми характеристиками стали ответы «соответствовать моим знаниям и умениям» (55%) и «хорошо оплачиваться» (17%). На основе этого распределения можно сказать, что основным фактором, привлекательным для сестер милосердия в их деятельности, является возможность самореализации.
Понятие профессиональной самореализации близко по смыслу понятию профессионального призвания. Паллиативная медицина – особая область человеческих взаимоотношений. Работать в этой сфере должны исключительно специалисты, определяющее свое профессиональное призвание как помощь тяжелобольным, потому что без понимания такого призвания ухаживающие не могут относиться к пациентам с необходимым в этом случае выдающимся терпением, милосердием, заботой и т.д.