Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Теоретико-методологические аспекты исследования деформации экономического поведения российской молодежи в условиях становления общества потребления 23
1.1 Теоретические походы к изучению экономического поведения российской молодежи в условиях становления общества потребления 23
1.2 Методологический конструкт социологического исследования деформации экономического поведения российской молодежи в условиях становления общества потребления 37
Глава 2 Деформация экономического поведения и потребительские практики российской молодежи в контексте эскалации ценностей общества потребления 56
2.1 Структура экономического поведения современной российской молодежи 56
2.2 Особенности имплементации потребительских практик в структуру экономического поведения российской молодежи 71
Глава 3. Социальные тренды и последствия деформации экономического поведения российской молодежи в условиях становления общества потребления 91
3.1 Мировые тренды развития общества потребления как фактор деформации экономического поведения российской молодежи 91
3.2 Последствия деформации экономического поведения российской молодежи в контексте интернализации ценностей общества потребления 105
Заключение 124
Список использованных источников и литературы 129
- Теоретические походы к изучению экономического поведения российской молодежи в условиях становления общества потребления
- Структура экономического поведения современной российской молодежи
- Особенности имплементации потребительских практик в структуру экономического поведения российской молодежи
- Последствия деформации экономического поведения российской молодежи в контексте интернализации ценностей общества потребления
Теоретические походы к изучению экономического поведения российской молодежи в условиях становления общества потребления
Экономическое поведение на уровне отдельных индивидов и социальных групп в целом реализуется на практике как интенция сопоставлять и оценивать имеющиеся ресурсы с выгодами от их наиболее эффективного использования. Представляя собой разновидность социального действия, экономическое поведение в отличие от других типов социального поведения в значительно большей степени является максимизирующим в плане ориентации на получение собственной выгоды. Но при этом субъекты социально-экономической деятельности не являются в социальном плане однородными и зачастую в своих трудовых и потребительских практиках придерживаются различных экономических стратегий.
Таким образом, уже в период появления первых трудов по классической политэкономии, то есть, начиная с изложения в своих основных чертах утилитарной теории А. Смита21, в основу экономического поведения был положен принцип максимизации прибыли и минимизации издержек, спроектированный в первую очередь для капиталистических обществ со слабым государственным регулированием, то есть функционирующих в условиях практически нечем не ограниченной рыночной экономики. Таким образом, либеральный взгляд на экономическое поведение превозносит воздействие на него исключительно рыночных механизмов и в целом акцентирует внимание на аспекты именно конкурентного взаимодействия между людьми. В то время как, например, крупнейший социолог П. Бурдье обращает внимание на ограниченность либерального подхода и замечает, что обширные «области человеческого существования и, в частности, семья, искусство или литература, науки и даже в некотором отношении бюрократия остаются в основном чуждыми этому стремлению к увеличению материальной прибыли. Да и в самом экономическом поле рыночная логика так никогда не сумела полностью заменить неэкономические факторы производства и потребления (например, в домашней экономике символические аспекты, сохраняющие свою исключительную значимость, могут эксплуатироваться экономически)»22. Поэтому можно говорить о том, что экономическое поведение – это сложное социальное действие, несводимое и не детерминированное институтами рыночной экономики.
Таким образом, утилитарный (рационалистический) подход оказался ограниченным прежде всего по причине отсутствия многомерного анализа институциональной среды того общества, где действуют социальные акторы, а также он не принимал в расчет постоянную ориентированность социальных групп на морально-этические, в том числе религиозные ценности, всячески ограничивающие стремление индивидов к наживе и, наконец, на иррациональные (на первый взгляд) скрытые мотивы, ведущие к откровенной расточительности. «Чисто ценностно-рационально действует тот, кто, невзирая на возможные последствия, – отмечал в данной связи М. Вебер, – следует своим убеждениям о долге, достоинстве, красоте, религиозных предначертаниях, благочестии или важности «предмета» любого рода»23. Поэтому экономическое поведение всегда вписано в определенный культурный контекст, воздействующий на сферу труда, обмена и потребления. Экономическое поведение, следовательно, может изменяться и корректироваться под воздействием интериоризированных индивидом моральных структур, отвечающих за его ценностно-рациональные действия, что может ограничивать и вносить коррективу в чисто экономические интересы.
В рамках социологического исследования релевантным будет рассматривать экономическое поведение сквозь призму структурно-функционального анализа. В данной связи Т. Парсонс справедливо считал, что «устойчивость и распространенность так называемого «экономического поведения» – это не результат «единообразия человеческой природы», ее эгоизма или гедонизма, а следствие определенных особенностей структуры социальных систем действия, которые, однако, не являются абсолютно постоянными, а подвержены институциональным изменениям»24. Поэтому при анализе различных субъектов социально-экономической деятельности важно исходить из того, что экономическое поведение в значительной степени детерминировано институциональной средой общества и очень «чувствительно» к инновациям в области внедрения и изменения ценностных ориентаций населения.
В контексте развития теории структурного функционализма акцентируется внимание на стабильности социальной системы, достигаемой за счет солидаризации общества, осуществляющегося в том числе и на базе всестороннего экономического сотрудничества. «Как и Дюркгейм, Парсонс считал, что стабильность социальной системы есть благо, а существенные изменения – аномия, т.е. состояние неопределенности, каким нормам и правилам надлежит следовать, ибо одни из них вступают в конфликт с другими»25. В данной связи экономическое поведение, в том числе и молодежи, должно строиться таким образом, чтобы формировать стабильное общество, сохраняющее при этом довольно высокий уровень конформности и управляемости своих членов, притом что ценностные ориентации молодых людей будут оказывать прямое воздействие на их экономические планы и стратегии.
В настоящем диссертационном исследовании в качестве базового рабочего понятия мы выделяем «экономическое повеление», которое на основе синтеза различных теоретических подходов к его изучению понимается нами как поведение людей, обусловленное экономической необходимостью: стремлением к максимизации собственной выгоды, удовлетворению целого ряда потребностей потребительского свойства при условии минимизации издержек, связанных с трудом.
Но в то же время мы исследуем экономическое поведение именно молодежи как социально-демографической группы. Под экономическим поведением молодежи мы понимаем основные особенности и тенденции экономического поведения молодых людей, обусловленные их возрастными и социальными особенностями (переходностью социального статуса, дефицитом социально-экономического опыта и т.д.).
Экономическое поведение является многомерным понятием, так как оно включает в себя ряд разновидностей: производственное, распределительное, обменное и потребительское26, взаимосвязанные между собой и включенные в систему социально-экономических интеракций. Вместе с тем в связи с глобальными тенденциями мировой экономики: развитием рекламной индустрии и культуры брендинга значительно выросло влияние продавцов на потребительские установки и предпочтения населения.
Согласно экономической логике В.В. Радаева, потребление представляет собой «использование полезных свойств того или иного блага, сопряженное с удовлетворением личных потребностей человека и расходованием стоимости данного блага»27. При этом в условиях доминирования ценностей потребления (консюмеризма) экономическое поведение молодежи все в большей степени дрейфует в сторону именно потребительских практик, что в целом воспринимается как необходимая часть проведения досуга, релаксации и демонстрации собственных возможностей. Поэтому именно изучение степени влияния потребительских практик на экономическое поведение молодежи является принципиальным для нашего исследования, поскольку в нем сквозь призму молодежи дается срез становления современного общества потребления в России.
Следует отметить, что, опираясь на современные исследования, под потребительским практиками в рамках нашего диссертационного исследования мы понимаем реализацию потребительских стремлений молодых людей, что стало неотъемлемой частью их образа жизни и повседневности. Потребительские практики молодежи представляют собой в значительной степени институционализированные самим обществом габитусы (привычки) совершать те или иные покупки, получать определенные услуги.
Структура экономического поведения современной российской молодежи
Экономическое поведение российской молодежи, как и представителей других социальных групп, можно разделить на ряд разновидностей: распределительное, производственное, обменное и потребительское, причем последнее, потребительское, играет в социализации подрастающего поколения ключевую роль. Последнее обстоятельство обусловлено тем, что, молодые люди в меньшей степени интегрированы в высокотехнологичное производство, еще только учатся заниматься коммерцией или финансовыми операциями, но при этом являются активными потребителями товаров и услуг (в том числе образовательных). Вместе с тем в современном обществе именно потребление интенсифицируется в качестве главной социализирующей и глобальной ценности, порой даже вступая в резонанс с ценностями труда.
В данной связи очевидно, что потребление в рамках экономической социализации индивида современного общества (в том числе и российского, хотя мы имеем здесь дело с глобальным трендом) играет более важную роль в сравнении с «доконсюмеристской» эпохой, поскольку уже не является лишь логичным итогом эффективного осуществления трудовой деятельности, а выступает как самостоятельная (автономная) ценность75. Более того, ведущие институты социализации, в том числе и институт образования, если отвлечься от моральной риторики, направленной на всяческое (в большинстве случаев декларативное) осуждение практик и ценностей консюмеризма, во многом усваивают ценности потребительского общества и активно внедряют их в процессы обучения и воспитания подрастающего поколения.
В современном мире продолжает увеличиваться степень влияния экономики на жизнь как отдельного индивида, так и общества в целом, в связи с чем роль экономической социализации в процессе интеграции демонстрирует существенный рост. В результате экономической социализации молодежь приобретает реальные знания о жизни, соответствующий трудовой опыт, происходит усвоение профессиональных ценностей, способствующих социальному развитию представителей данной группы и их переходу к экономической самостоятельности76. Таким образом, экономическая социализация во многом представляет собой необходимый процесс поиска молодежью своего места в жизни на пути преодоления собственной маргинальности.
Кроме этого, экономическая социализация позволяет сформировать молодым людям относительно устойчивый тип экономического поведения, в большей степени ориентированный на реальные ценности жизни, способствующий в значительной степени преодолению инфантилизма. В данной связи существенную роль в плане воспитания нового поколения играет труд, поскольку «в отношении к труду всегда проявлялось отношение человека к самому себе, другим людям, обществу в целом»77. Однако здесь важно учитывать потребности молодых людей, возникшие в связи с воздействием на них определенных стандартов общества потребления.
Очевидно, что экономическая социализация в современном российском обществе включает в себя способность к адаптации прежде всего к условиям рыночной экономики, а, следовательно, готовности к постоянной конкуренции. Вместе с тем современное российское общество характеризуется высоким социальным неравенством, которое уже заранее отрезает значительную часть молодежи из семей как «низшего» среднего класса, так и малообеспеченных семей от доступа к ресурсам и возможностям карьерного роста. При этом в современном российском обществе бедность во многом институционализирована в качестве социальной нормы78, что автоматически переводит значительную часть молодежи страны в разряд «исключенных», социализирующихся «вдали» от социальных лифтов и возможностей выгодного трудоустройства.
Однако полноценная интеграция в социальную систему, где ключевую роль играет именно рыночная экономика, вовсе не означает, что большинство молодых людей становятся предпринимателями. Так, например, исследователи ФНИСЦ РАН отмечают, что если объединить всех тех представителей молодежи, «кто имеет свой бизнес, и тех, кто реально планирует его создать, то в целом среди молодежи это составит около 10%, в том числе среди молодежи мужского пола – 12%, женского пола – 8%. Пожалуй, это и есть та реальная величина, которая характеризует молодежь, участвующую и пробующую участвовать в бизнесе. Действительно, хотя с возрастом доля молодежи, имеющей свой бизнес, увеличивается (с 2% в 19 лет до 8% в 30 лет), одновременно снижается доля желающих иметь свой бизнес (с 7% в 19 лет до 5% в 30 лет)»79. Вместе с тем важно понимать, что экономическая социализация молодежи предполагает интериоризацию целого набора довольно специфических ценностей, определяющих ориентиры и рамки их дальнейшего экономического поведения.
Экономическая социализация, включающая в себя усвоенный индивидом опыт и набор определенных ценностей (экономической культуры), выступает в качестве такой «культурной субстанции», которая воздействует на актуализацию того или иного типа экономического поведения (производственного, потребительского, предпринимательского и т.д.), во многом исходящего из совокупности действующих привычек («габитус»). Поэтому экономическая социализация во многом зависит от воспитания, в рамках которого, как правило, усваиваются превалирующие практики экономического поведения. В данной связи всегда можно говорить о поколенческих сдвигах, когда габитусы под воздействием реформ и системных изменений трансформируются (в течение десяти-двадцати лет).
При этом ясно, что культурные традиции и привычки способны к изменениям, причем наиболее восприимчивой частью таких трансформаций является, как правило, подрастающее поколение. Так, например, анализ ценностных установок молодежи на труд привел к выводу, что сам труд не воспринимается молодежью в качестве главной ценности, а скорее как необходимость, поэтому в большинстве случаев респонденты отвечают, что «лучше не работать, если можно не работать, а если работать, то только в той мере, в какой труд оплачивается, и чтобы при этом работа не мешала другим сторонам жизни»80. Все-таки не нужно обвинять молодежь в какой-то аморальности, лености и связанных с ней установках на «тунеядство», они лишь выражают общее настроение современного социума, в котором потребление обладает (на уровне переживания массовой субъективности) большей ценностью, чем собственно труд.
Поэтому экономическое поведение, преформатированное в рамках экономической социализации, должно пониматься как результат сложившихся габитусов. Таким образом, как в данной связи отмечал П. Бурдье, именно габитус (институционализированные склонности и привычки акторов) «становится генератором практик непосредственно подлаженных под настоящее и даже под будущее, вписанное в настоящее …, когда он находит пространство, предполагающее как объективные шансы то, что он в себе несет в качестве естественной склонности (сберегать, инвестировать и т.п.), предрасположенности (к расчету и т.п.), поскольку он сформировался через инкорпорацию структур сходного универсума (научно воспринимаемых как возможности)»81. Следовательно, экономическое поведение молодежи может, конечно, довольно остро реагировать на конъюнктуру рынка или кризисных процессов в экономике и обществе, но в значительной степени оно уже будет определяться установками, достигнутыми в результате довольно длительного процесса экономической социализации.
Интересно, что если в советском обществе в первую очередь акцентировалось внимание на труд, полезный не только для себя, но и для коллектива, то в настоящее время позитивная экономическая ценность связывается с получением высокого дохода, в результате чего можно сделать вывод о повышении роли монетизации в общей системе экономической социализации молодежи. Например, современный российский исследователь Н.А. Ильин справедливо отмечает, что «если ранее, в годы социализма, конформность была связана с коллективизмом, с подчинением своих личных интересов общественно-государственным (в первую очередь государственным), со страхом быть осужденным коллективом, то теперь она имеет в качестве своей основы, наоборот, потребительский индивидуализм, примат личного над общественным»82. Таким образом, избегая резко негативных оценок, можно отметить, что ценности общества потребления обладают потенциалом социализации личности, которая в первую очередь заботится о себе, о собственном благосостоянии, ориентирована на индивидуализм.
Особенности имплементации потребительских практик в структуру экономического поведения российской молодежи
В рамках современной социологии сложился консенсус в отношении того, что потребительские практики играют довольно важную роль в структуре экономического поведения современной российской молодежи. Существует вполне естественная диспропорция в структуре экономического поведения молодых людей102, особенно представителей наиболее юных групп молодежи (включая подростков), в сторону именно потребления, поскольку представители рассматриваемой группы в большей степени заняты образованием или досуговой деятельностью, а, например, не производством103, в связи с чем они еще учатся создавать общественные блага, но при этом сами активно их потребляя.
Вместе с тем роль ведущих потребительских практик в конструировании экономического поведения молодежи имеет тенденции к дальнейшему росту, вызванному процессами глобализации (информатизации, расширения глобального рынка товаров и услуг, цифровизации мировой экономики). Сложившаяся ситуация также связана прежде всего с тем, что молодые люди в целом больше, чем представители старших возрастных групп, нуждаются в досуге, развлечениях, располагая для этого свободным временем. Они также в большей степени подвержены «токсичным» и спонтанным тратам, которые возникают в процессе навязчивых состояний, стимулируемых рекламой. К тому же молодые люди, как правило, в большей степени располагают свободным временем, которое предпочитают тратить на интересное общение и досуг, а порой и поиск «приключений».
Вместе с тем важно отметить, что в то же время молодые люди, находящиеся в зависимости от родителей, в значительной степени испытывают дефицит финансовых ресурсов, связанный со слабым ростом доходов населения. Поэтому имплементация потребительских практик в систему экономического поведения российской молодежи сталкивается с целым рядом трудностей, возникших в результате внешнего давления последних лет, во многом связанных с введенным против страны режимом санкций.
Ключевую роль в процессе осмысления потребительских практик, в том числе и молодежи, занимает изучение феномена имиджевого гедонизма и компенсаторных механизмов, которые позволяют не только конструировать посредством потребления идентичность, но и снимать напряжение в результате рутинных фрустраций. Однако значительная доля расходов населения страны по-прежнему ориентирована на удовлетворение минимальных потребностей (оплата коммунальных услуг, покупка необходимой одежды и продуктов питания), а также выполнение кредитных обязательств перед финансовыми организациями104. Поэтому увеличение потребления, связанное с ростом доходов, может выступать в качестве позитивного социально-экономического механизма преодоления длительной (хронической) депривации. Но если доходы населения длительное время не растут, то это способствует усилению прежних фрустраций.
Вместе с тем, согласно данным ВЦИОМ, потребление в современной России в значительной степени отстает от стран с развитой рыночной экономикой105, что во многом также связано с дефицитом покупательной способности граждан страны. Более того, в условиях западных санкций отмечаются тенденции к сокращению потребительских возможностей россиян106, что в целом негативно сказывается на общественном самочувствии основной массы населения. Кроме этого, российское общество в целом продолжает отставать от развитых стран по объемам инвестиций в человеческий капитал107, необходимый для инновационного рывка уровень которого должен подкрепляться соответствующими потребительскими стандартами, где особую роль играют технологии, направленные на поддержание здорового образа жизни.
Следовательно, развитие (интенсификация) потребления в общей структуре экономического поведения граждан страны является важным маркером успешности (по сути, критерием эффективности), осуществляемой модернизации, несмотря на то, что несет в себе определенные риски, связанные с чрезмерным потребительством (консюмеризмом). В целом, однако, даже отказ от расточительных или демонстративных практик потребления в целях как духовного поиска, так и накопительных стратегий, будет оказывать негативное воздействие на экономику страну. Значит перед правительством, стоит задача всячески стимулировать потребление, вне зависимости от его пользы, что переживается, как правило, субъективно и, следовательно, носит психологическую окраску. Ведь для маркетологов, например, не является секретом, что огромную роль в продаже тех или иных товаров, помимо рекламы, играет сочетание цветов на тех полках, где находится соответствующая продукция, многое также зависит еще и от того, где эти товары приобретаются. Не последнюю роль в эффективности маркетинга играет вежливость и культура продавцов.
Например, рассматривая особенности формирования национальной модели «гражданского общества», ведущий отечественный социолог Ж.Т. Тощенко отмечает, что «формирование социально-классовой идентичности смещается со сферы труда в сферу досуга, к индивидуализации потребления»108. Таким образом, стимулирование потребления становится важной социальной программой развития гражданского общества в России. Поэтому собственно потребление (практически со времен описания «праздных классов» Т. Вебленом) становится важным маркером реальной социальной стратификации, а также критерием, позволяющим определять степень модернизации современного российского общества.
В данной связи исследователи также отмечают, что основным драйвером, способным обеспечивать постоянный рост потребления, является средний класс, который своей активностью обеспечивает регуляцию принятых в обществе стандартов потребления. Вместе с тем ценностные ориентации российского среднего класса (прежде всего его «ядра») отличаются признанием основополагающих (базисных) ценностей «обществ модерна (внутренний локус-контроль, нонконформизм, инициативность и др.)»109. При этом данная группа населения, включая молодежь (из числа среднего класса), в значительной степени ориентированы на потребление, которое рассматривается ими как условие проявления индивидуализма и позитивной идентичности.
Эмпирические исследования ФНИСЦ РАН показывают, что молодежь вместе с более позитивной оценкой успехов, достигнутых в годы реформ, считает, что в России появилось больше возможностей для реализации творческого потенциала, самовыражения, карьеры, а также яркой, интересной жизни, стало больше возможностей посмотреть окружающий мир. В целом молодежь демонстрирует большую открытость сознания миру и даже определенного рода космополитизм, а также склонна воспринимать потребительские практики в терминах скорее познавательного интереса, чем прагматического выбора (Таблица 1).
Последствия деформации экономического поведения российской молодежи в контексте интернализации ценностей общества потребления
Перспективы изменения экономического поведения современной российской молодежи определяются во многом не только общим ростом отечественной экономики и реальных доходов населения, но и степенью интернализации ценностей общества потребления, которые носят глобальный характер. В данной связи интернализация (от лат. Interims – внутренний)160 представляет собой довольно сложный психосоциальный процесс, в результате которого внешние нормы и ценности становятся внутренними регуляторами, в том числе и экономического поведения как индивида, так и целых общественных групп. Поэтому в контексте рассмотрения деформации экономического поведения молодежи необходимо выявить, насколько обобществленные ценности потребления были усвоены данной группой в процессе ее социализации. При этом следует учитывать общие тренды интернализации ценностей потребления российским социумом в целом.
Исследователи уже акцентировали внимание на том, что ценности общества потребления, группируемые вокруг богатства и материального достатка, стали неотъемлемыми ориентирами в общественном сознании населения России, превратившими достаток в неотъемлемый символ успеха и удачи. Вместе с тем М.К. Горшков справедливо отмечает, что в сравнении «с жителями других европейских стран, стремление к материальному благополучию и уважению со стороны окружающих является для наших сограждан не столько самоцелью, сколько обратной стороной дефицитности этих составляющих жизни. В представлениях о направлениях дальнейшего развития страны преобладают установки на возрождение традиций»161. Так называемая наглядная бедность населения в сочетании с кризисными явлениями последних лет воздействует на процессы интернализации потребительских ценностей. Таким образом, ценности общества потребления интернализируются основной массой населения страны под знаком нужды, дефицитности финансовых благ и финансовых возможностей расширения потребительских практик.
Поэтому российская молодежь в своем экономическом поведении продолжает ориентироваться на западные тренды потребления. «Запросы молодежи высоки, – как отмечает Ф.Э. Шереги, – но они соответствуют современным стандартам благополучия для среднего класса. Молодежь рассчитывает на приобретение в будущем: собственной квартиры (89%), автомобиля (78%), компьютера (49%); дачи (43%), видео-аудио электронной аппаратуры (38%)»162. Более того, потребительские ценности являются базисом определенного оптимизма в отношении будущей жизни, по крайней мере они представляют собой вполне понятный ориентир, то есть то, к чему можно и нужно стремится.
Действительно, молодые люди испытывают экономический оптимизм, поскольку, как правило, они рассчитывают в перспективе на непременный рост собственных доходов. Притом что «материальные ожидания молодежи связаны с ее социально-статусными притязаниями. Сегодня 83% российской молодежи и свое материальное положение, и свой социальный статус по 10-ти балльной шкале оценивают не выше 5-ти баллов, а хотели бы иметь материальное положение по аналогии с верхними пятью слоями имущественных групп – 72%, и столько же – располагаться в верхних пяти социальных стратах»163. Вместе с тем при осуществлении оценки текущего положения дел молодые люди зачастую определяют свой реальный достаток как неудовлетворительный.
Кроме этого, сравнение прежде всего со странами Запада свидетельствует в пользу того, что ценности потребления в силу длительного (межпоколенческого) существования в условиях дефицита стимулируют индивидуалистические стремления. «Социальная история России последнего пятидесятилетия неразрывно связана с массовой мотивацией «общества потребления», а потому в известной мере может считаться историей становления и развития индивидуалистических ценностных ориентаций. Очевидно, что кризисные периоды, переживаемые современной Россией, не «заглушили», а в еще большей степени актуализировали данную тенденцию»164. Таким образом, можно признать, что ценности общества потребления на практике способствуют росту именно индивидуальных потребностей, которые удовлетворяются для собственного удовольствия, а не ради каких-либо коллективных общностей (семья, государство, церковь и т.д.).
Более того, в условиях кризиса ценности потребления приобрели большую привлекательность для малообеспеченных слоев населения, а также тех представителей среднего класса, которые были вынуждены начать экономить в кризисной ситуации. В данной связи ряд последних исследований зафиксировали довольно прагматичный подход молодых россиян к выбору одежды: большинство (около 60,0 %)165 не склонны покупать модные новинки, а, напротив, выбирают практичную, удобную одежду, наиболее подходящую их образу жизни.
Таким образом, несомненно, что в молодежной среде развивается индивидуализм, во многом связанный с феноменом, описанным российскими социологами, а именно мультиморальностью. Действительно, на передний край ценностных ориентаций молодежи выходит уважение к правам частной жизни, сохранению собственной приватности при невмешательстве в поведение другого человека, если оно конкретно не мешает или не затрагивает личную жизнь соседа. Но в отличие от представителей старших возрастных групп молодые люди в меньшей степени осуждают различные формы «аморального» поведения.
Поэтому в результате интернализации ценностей общества потребления современная молодежь живет, «придерживаясь своего морального кодекса, как правило, совпадающего с кодексом общепринятым... Для одних такое поведение – отражение действительной толерантности, для других – позиция, демонстрирующая окружающим «широту» взглядов, возможность казаться «современным», «продвинутым» и т.п»166.
В данной связи молодежь особенно остро реагирует на навязывание определенной (единообразной) морали или стандартов жизни, в том числе и применительно к модным гаджетам и потреблению в целом. При этом молодых людей зачастую беспокоит слишком отрытая и навязчивая как потребительская, так и анти-консюмеристская пропаганда. Во многом именно интернализация ценностей общества потребления способствовала росту представлений молодежи о свободе как о способности выбирать из товарного многообразия.
С другой стороны, мониторинг текущей ситуации, связанной с довольно продолжительным существованием России в условиях западных санкций, показывает, что, начиная со второго (2016) года, кризис стал затрагивать большинство россиян, причем в первую очередь от него пострадали малообеспеченные слои населения. Поэтому вполне можно говорить о том, что статусное потребление испытало крен и стало восприниматься как элитарное благо. «В этих условиях основной стратегией адаптации для населения стала экономия. Весной 2016 г. только 13% населения не начали экономить по причине отсутствия необходимости в этом или подобного желания. Остальные россияне (87%) отметили, что кризис заставил их изменить привычные модели потребления. Наиболее частыми направлениями экономии для населения оказались покупка одежды и обуви, продуктов питания и отдых. Кроме того, около 40% россиян стали также экономить на текущем досуге и приобретении дорогостоящих товаров длительного пользования»167. Экономия снова превратилась в стратегию значительной части населения страны, включая представителей среднего класса. Таким образом, отмечается тренд на ограничение потребления гражданами страны, включая молодежь, что не могло не отразиться на снижении расточительного поведения.