Содержание к диссертации
Введение
Раздел I. Теоретико-методологические основы исследования социально-психологической адаптации мигрантов в принимающем поликультурном обществе 24
Глава 1. Социально-психологические закономерности адаптации мигрантов к иной культурной и природной среде 24
1.1. Теоретические подходы к пониманию миграции как социально психологического феномена 24
1.2. Анализ подходов к изучению феномена адаптации в психологической науке 42
1.3. Эмоционально-чувственное состояние личности и социально психологическая адаптация 51
Выводы по первой главе .61
Глава 2. Механизмы и этапы адаптации мигрантов: теоретические подходы и эмпирические исследования 65
2.1. Психологические характеристики «поликультурного общества» 65
2.2. Механизмы адаптации мигрантов в принимающем поликультурном обществе 69
2.3. Социально-психологические характеристики адаптации мигрантов 74
2.4. Анализ социально-психологических и этнопсихологических исследований адаптации мигрантов 94
2.5. Влияние поликультурности принимающего общества на доверие к нему и интеграцию мигрантов 114
Выводы по второй главе .121
Глава 3. Системно-динамическая концепция социально-психологической адаптации мигрантов в принимающем поликультурном обществе 123
3.1. Методологические основы разработки системно-динамической концепции социально-психологической адаптации мигрантов 123
3.2. Модель социально-психологической адаптации мигрантов в принимающем поликультурном обществе 132
3.3. Роль преадаптации в успешности/неуспешности социально-психологической адаптации 155
3.4. Характеристика компонентов социально-психологической адаптации 162
3.5. Научно-методическое обеспечение программы исследования 168
Выводы по третьей главе .174
Раздел II. Верификация системно-динамической концепции социально-психологической адаптации мигрантов в принимающем поликультурном обществе 178
Глава 4. Анализ внешних (средовых) условий адаптации мигрантов в принимающем поликультурном обществе и характеристики взаимодействия с представителями принимающего поликультурного общества 178
4.1. Особенности аккультурационных ожиданий и установок представителей принимающего поликультурного общества 178
4.2. Отношение к мигрантам представителей принимающего общества в зависимости от типа проживания мигрантов и специфика их адаптации .186
4.3. Анализ средовой культуры миграционного сообщества .205
4.4. Специфика социально-психологической адаптации мигрантов в принимающем поликультурном обществе 213
4.5. Трансформация психологических свойств личности в процессе адаптации в новой поликультурной среде 225
Выводы по четвертой главе .229
Глава 5. Исследование внутренних (личностных) факторов, условий и эффектов адаптации мигрантов в принимающем поликультурном обществе 233
5.1. Индвидуально-психологические особенности личности как предикторы социальной адаптации мигрантов 233
5.2. Влияние этнической идентичности на успешность социально психологической адаптации мигрантов в принимающем поликультурном обществе 238
5.3. Стратегии социально-психологической адаптации мигрантов .246
5.4. Роль ценностей и личностных характеристик мигранта в процессе социально-психологической адаптации 276
5.5. Соотношение динамики ностальгических переживаний и социально психологической адаптации 295
5.6. Особенности ностальгических переживаний мигрантов в постадаптационный период 301
Выводы по пятой главе 317
Заключение 323
Библиография 329
Приложения .379
- Теоретические подходы к пониманию миграции как социально психологического феномена
- Методологические основы разработки системно-динамической концепции социально-психологической адаптации мигрантов
- Индвидуально-психологические особенности личности как предикторы социальной адаптации мигрантов
- Особенности ностальгических переживаний мигрантов в постадаптационный период
Теоретические подходы к пониманию миграции как социально психологического феномена
История научной разработки феномена миграции населения имеет глубокие корни в прошлом. Уже в трудах древнегреческих философов Платона и Аристотеля можно найти устоявшиеся размышления по данной проблеме, с упоминанием государственных регуляторных мер в сфере миграции. Например, Платон стал использовать такие понятия как «переселенец» и «чужеземец», тем самым обосновав выделение основных категорий мигрантов, до настоящего времени не особенно изменивших свое смысловое наполнение. Им же удостоверяется, что древнегреческое государство учитывало потребности внешних мигрантов в продовольствии, а именно – резервировало часть продовольственных припасов «как для тех переселенцев, что поселились у нас из нужды в пропитании, так и для тех, что всякий раз приезжают к нам по государственным или частным делам» [20].
Труды античных философов впервые содержат разработанные предпосылки к развитию идеи гражданства. В частности, Аристотелем отмечались случаи предоставления шансов на гражданство для рабов и иноземцев – «вследствие недостатка в законных гражданах» [20]. Регламент проживания граждан на территории принимающего их государства определялся имеющимися между данными полисами договорами. Уже в Древней Элладе появились покровители из числа граждан, которые осуществляли посредничество между властью полисов и мигрантами. Принадлежность к полису являлась ценностью и привилегией, а изгнание из полиса являлось суровой карой.
Впоследствии многие из европейских ученых развили идеи античных философов. Ш. Монтескье отмечал важность законодательного регулирования статуса лиц, вынужденно покинувших свою родину. Анализом проблем миграции занимался И. Кант, обосновавший тезис, что государство не наделено властью удерживать гражданина, который имеет право на эмиграцию, а монархи имеют право на заселение своей страны новыми гражданами-иноземцами, «но лишь в том случае, если это не влечет за собой сокращения частных земельных владений подданных» [100]. Свое объяснение миграционных процессов дал Т. Мальтус, который, опираясь на собственную теорию, развил тезис о том, что увеличение численности населения осуществляется в геометрической прогрессии, а увеличение средств для жизни, в соответствии с так называемым законом уменьшающегося плодородия почвы, происходит в арифметической прогрессии; при этом указанные тенденции могут протекать по-разному на разных территориях [139].
Считается, что основоположником современной миграциологии является Е.Г. Равенштейн, который сформулировал ряд закономерностей миграции, в частности, описав феномен миграционного прироста как доминирующий фактор, определяющий рост численности городов, и определив миграцию как «постоянное или временное изменение места жительства людей» [454].
Опираясь на сведения из переписей населения Великобритании 1871 и 1881 годов о месте рождения и данные других стран, Е.Г. Равенштейн произвел ряд обобщений, названных им «законами миграции». Данные законы привлекли большое внимание, став фундаментом для построения целого ряда теоретических моделей миграции, интенсифицировали дискуссию среди зарубежных исследователей.
Период 1950-х – 1960-х годов был связан с возрастанием внимания ученых-экономистов к внешней миграции населения. В зарубежном научном сообществе наступил новый этап в изучении миграции, сочетающий разработку новых методологических подходов для описания теоретических моделей миграционных процессов с активным использованием методов эконометрии. Так, западные ученые, сделав ставку на теорию спроса-предложения, сформировали остававшуюся таковой на протяжении десятилетий традицию в изучении миграций.
Результатом разработки исследователями рассмотренных выше зарубежных теоретических концепций стали объяснения основных детерминант внешней миграции в экономически более развитые государства.
При этом возможностей классической и неоклассической теории оказалось недостаточно при попытке объяснить миграцию из развивающихся стран, из-за чего правительства экономически более развитых государств оказались в тупике перед бурным и неуправляемым напором миграционного потока извне. Ключевым моментом, характеризующим новую трактовку миграционных процессов из стран третьего мира, стало то, что в качестве субъекта, принимающего решение о переезде, теперь выступил не некий человек, а чаще домохозяйство (семья), представители которой при принятии решения о миграции интенсивно взаимодействовали друг с другом, действуя сообща, с целью как максимизировать ожидаемый доход, так и минимизировать риски, связанные с неминуемыми потерями. Из этого следовало, что новая миграционная экономика позволяла углубить понимание причин миграции, не абсолютизируя идею ключевой роли рынка труда в данном процессе [489].
Целый ряд концепций и теоретических моделей миграции, популяризированных в США и Западной Европе, оказались малоэффективными и не оказавшими влияния на попытки объяснения российской действительности [308, 309, 317, 345, 360, 398, 402, 483, 484]. Например, в отечественной науке ни в советское время, ни позже не было принято упоминать имя Е. Равенштейна, и, по мнению авторитетных экспертов, «его законы в России не были восприняты. Логика исследования миграции определялась другими обстоятельствами» [161]. В 1760 году М. В. Ломоносов одним из первых в России заинтересовался проблемами миграции населения, актуализовав данную проблему на страницах своих работ «Древняя Российская история от начала российского народа до кончины Великого Князя Ярослава Первого или до 1054 года» и в 1761 году в тексте «О сохранении и размножении российского народа», заложив основы методологии, описав подход к изучению миграции народов в российской истории, предложив свое видение фундаментальных причин переселений народов из-за рубежа в Россию, сформулировав свои идеи по регулированию данных процессов. В целом, взгляды М.В. Ломоносова созвучны идеям Ш. Монтескье, что свидетельствует о соответствии уровня развития российской интеллектуальной мысли передовым европейским научным стандартам того времени. Однако, в дальнейшем образовался методологический разрыв в данной сфере, возраставший все больше.
Конец XIX – начало первой четверти XX вв. в России ознаменовались преимущественным развитием экономико-статистического подхода в изучении миграции населения. Появилось значительное количество работ, раскрывающих значение миграционных процессов для развития как России в целом, так и отдельных ее губерний. Сам термин «миграция населения» в том виде, в котором он используется сегодня, был введен в научный обиход с конца XIX века, что в свою очередь было обусловлено социально-экономическими политическими и процессами в Российской империи: интенсивный рост капиталистического производства стимулировал привлечение рабочих на предприятия, детерминировал стимулирование переселения крестьян в Сибирь и на Дальний Восток. В указанный период некоторые российские исследователи сформулировали ряд идей, которые в рамках нового видения раскрывали сущность миграции, фактически опережая европейских и американских коллег [180, 189, 294].
В связи с известными идеологическими обстоятельствами исследования миграции населения в 1930-е годы в СССР прекратились. Итоги переписей 1937 и 1939 годов не содержали данных о миграции населения, что, возможно, было связано с желанием советского руководства скрыть подлинную демографическую ситуацию, обусловленную явлениями насильственных миграционных процессов и применения репрессивных практик.
Дальнейшее возобновление исследовательского интереса к проблемам миграции наблюдается в конце 1950-х годов [90], когда ученые в СССР начали активно изучать вопросы, связанные с переселением жителей в новые места жительства, вопросы урбанизации и миграции трудового населения.
Методологические основы разработки системно-динамической концепции социально-психологической адаптации мигрантов
Одним из важнейших компонентов жизнедеятельности личности является социально-психологическая адаптация. В связи с этим обратимся к положениям теории Б.Г. Ананьева, которые заложили методологический фундамент для понимания личности. Специфика подхода Б.Г. Ананьева к личности состоит во включении ее в широкий антропологический контекст, контекст человекознания. Его заслуга связана, прежде всего, со смелостью включения психологии в систему наук о человеке, с возвращением психологии целого комплекса связей, не учитываемых до этого при анализе личности. Разработанная Б.Г. Ананьевым фундаментальная система представлений о человеке основана на утверждении, что человек сам интегрирует свои программы развития (биологическую и социальную), и самостоятельно обустраивает собственный жизненный путь и психофизиологическое развитие. По мнению Б.Г. Ананьева, онтогенетическое развитие человека завершается после обретения им собственной индивидуальности, когда он сам, как субъект жизнетворчества, самостоятельно и глубоко осознанно выстраивает свой жизненный путь. Психология определяет такую индивидуальность как «полисистемное образование, интегрирующее важнейшие свойства личности, субъекта и индивида, присущие определенному конкретному человеку» [цит. по 75]. Согласно выводам Б.Г. Ананьева, индивидуальность, как внутренний мир человека, включает в себя в первоочередном порядке его ценностные ориентации, самосознание, и носящие личный характер концепты и образы.
Социальная жизнь влияет на поведение человека и его внутренний мир посредством многообразных, глубоких связей между интериндивидуальными структурами самой личности и определенного социального целого, в которое она включена. По мнению Б.Г. Ананьева, ограничение и тем более разрыв социальных связей личности нарушают нормальный ход человеческой жизни и могут быть одной из причин неврозов и психоневрозов, а распад самих социальных объединений (интериндивидуальных структур) влечет ломку интраиндивидуальной структуры личности, возникновение острых внутренних кризисов, дезорганизующих индивидуальное поведение [11].
Данный момент весьма важен с точки зрения нашего исследования, поскольку личность, вынужденная сменить привычную среду обитания, в немалой степени оказывается в ситуации если не ломки, то существенного изменения интериндивидуального окружения, влекущего по Ананьеву изменения интраиндивидуальной структуры личности. В этом смысле положения Б.Г. Ананьева о влиянии социальной жизни на внутренний мир и поведение человека являются важными с точки зрения разработки модели социально психологической адаптации мигрантов в принимающем поликультурном обществе.
Методологические вопросы развития и саморазвития, рассматриваемые Б.Г. Ананьевым, непосредственно связаны с проблемами развития личности, возможностей координировать данное развитие при помощи как собственных усилий, так и совместной деятельности и творчества. Большое значение имеет при этом исторический период, время, в которое живет человек, поскольку жизненный путь личности представляет собой историю формирования и развития в конкретном обществе, в качестве современника своей эпохи: «на первых этапах формирования... личностных свойств человека, сущность и история которых связана... с современным для данного общества и народа укладом жизни, с историей общественного, особенно культурного, политического и правового развития, определившего становление современного образа жизни, в котором начинает свою жизнь человек, родившийся в определенном месте данной страны, в семье, занимающей определенное положение в обществе, родители которого обладают тем или иным экономическим, политическим и правовым статусом. С момента рождения человек поставлен в эти условия, он застает их готовыми, и его первоначальное развитие, конечно, есть формирование новых свойств, не отделимое от адаптации к этим условиям» [11]. Центральное место в концепции Б.Г. Ананьева отводится культуре, понимаемой в данном случае как совокупность исторически сложившихся знаний и правил деятельности, осваиваемых человеком в процессе становления в качестве субъекта труда, общения и познания, и формирования личности.
Активная роль индивидуальности в осуществлении саморегуляции проявляется, в частности, в том, что человек создает и изменяет обстоятельства своей жизни собственным трудом и поведением. Он образует собственную среду развития, завязывая и укрепляя товарищеские, дружеские, любовные, семейные, деловые связи [11], выбирая и осваивая те или иные виды деятельности – профессиональные, бытовые, досуговые.
Внутренний мир индивидуальности имеет дело с меняющейся системой отношений личности и новыми возможностями субъекта деятельностей, иными словами, с изменяющимися тенденциями и потенциями человека. Для того, чтобы согласовать их, требуется, во-первых, осознать происшедшие перемены и, во вторых, перестроить отношения с окружающим миром. Таким образом, индивидуальность, осуществляя саморегуляцию, решает также задачу саморазвития человека.
Итак, концепция индивидуальности Б.Г. Ананьева связана в своем развитии с исследованием индивидуальности, определяемой как субъект жизни, осуществляющий процесс жизненного творчества и саморазвития.
Оценка человека как активного создателя собственной жизни совпадает с нашими представлениями о том, что личность преобразовывает имидж своей этногруппы и собственный имидж субъекта современного поликультурного общества. Данное представление нашло свое отражение в модели социально-психологической адаптации мигранта и, в целом, в системно-динамической концепции социально-психологической адаптации мигрантов.
Комплексный подход (Б.Г. Ананьев) согласуется с системным подходом, весьма важным для нашего исследования, поскольку принцип системности положен в основу нашей концепции и используется в разработке модели и в описании ее функционирования.
Системный подход в истории методологии психологической науки занимает одну из самых противоречивых позиций. С одной стороны, нет фактически ни одного исследования, в которых не ссылаются на системный подход и его представителей. С другой стороны, декларируемая реализованность системного подхода не находит фактической его реализации. История развития системного подхода в психологической науке указывает на то, что особое внимание отводится анализу факторов и механизмов, объединяющих систему в некую целостность, выделяющих ее из окружающей среды, то есть на механизмах и способах обеспечения автономности и интеграции систем. Общими задачами системных исследований являются анализ и синтез систем. Процесс анализа предполагает выделение системы из среды с целью определения ее состава, структуры, функции, интегральных характеристик, системообразующих факторов и взаимосвязей с внешней средой. Задачей синтеза является создание модели реальной системы с повышением уровня ее абстрактного описания, определение полноты ее состава и структур, базисов описания, закономерностей динамики и проявлений. Системные описания объектов исследований выполняют те же функции, что и другие научные описания (объяснительную и предсказательную); основной специфической функцией системного описания является интеграция информации об объекте.
Согласно представлениям так называемого «классического» системного подхода (Б.Ф. Ломов, В.А. Ганзен и др.), любая система одновременно является частью определенной, более общей целостности, имеющей внешнюю по отношению к ней локализацию. В составе метасистемы, взаимодействуя с ней, сама система обретает свой онтологический статус. При этом внешняя локализация метасистемы по отношению к системе не является единственно возможной.
Доказано существование систем, в собственном содержании которых представлена более общая по отношению к ним метасистема. «Внутренне локализованная» метасистема определяет возникновение качественно специфического метасистемного уровня организации самой системы.
В нашем исследовании системный подход применяется для моделирования социально-психологической адаптации мигрантов, которая понимается как системное образование. В нашем представлении социально-психологическая адаптация мигрантов – это нелинейный, развернутый во времени процесс смены ряда социально-психологических явлений, каждый из которых представляет собой относительно целостный и психологически наполненный процесс, направленность которого обусловлена предыдущим этапом, эффектами социализации личности, а также актуальной жизненной ситуацией.
Индвидуально-психологические особенности личности как предикторы социальной адаптации мигрантов
В ряде работ, посвященных изучению специфики адаптации студентов-мигрантов [6, 17, 64, 92, 98, 133, 146, 157, 333], развивается идея о том, что начальный этап процесса их социально-психологической адаптации сопряжен со стрессом аккультурации, так же, как и мигрантов трудовых [34, 40, 44, 48, 65], что, как правило, приводит к развитию ряда негативных психоэмоциональных проявлений, таких, как дезадаптация, рост проявлений тревожности и агрессивности, симптомы депрессии и т.д.), так как они сталкиваются с необходимостью интегрироваться в новые социальные, психологические, культурные, этнические, языковые, материальные и другие условия.
Известно, что в процессе социально-психологической адаптации мигранты-студенты, обучающиеся в российских вузах, обладают реальными возможностями для организации конструктивного взаимодействия со своими сверстниками-студентами в процессе обучения и внеаудиторной деятельности. В последнее десятилетие во многих российских вузах формируется система социально-психологического сопровождения адаптации студентов-первокурсников [6, 17, 108], что позволяет им, в том числе и иностранным студентам, успешнее и в более короткий промежуток времени интегрироваться в учебный процесс, приобрести новых друзей, познакомиться с требованиями, предъявляемыми учебными заведениями и профессорско-преподавательским составом к обучающимся, быстрее пережить проявления культурного шока и успешно адаптироваться к новым условиям жизнедеятельности.
Мы выдвинули предположение, что, во-первых, уровень социально-психологической адаптации выше у студентов-мигрантов, чем у трудовых мигрантов; во-вторых, мигранты, проживающие более трех лет в новом месте жительства, обладают более высоким уровнем социально-психологической адаптации. В данном исследовании приняли участие 130 испытуемых мигрантов, из которых 64 студента-мигранта, обучающихся в вузах Пензенской области, и 66 трудовых мигрантов – иностранных граждан в возрасте от 18 до 45 лет. Все испытуемые владеют русским языком, что вполне способствует минимизации проявлений культурного шока.
Анализ полученных результатов свидетельствует о том, что для иностранных студентов характерны более высокие оценки по ряду параметров социально-психологической адаптации в сравнении с трудовыми мигрантами.
Так, студенты-мигранты менее выражено ощущают негативное отношение к себе со стороны коренных местных жителей («да» в ответах 36% студентов и 47% трудовых мигрантов) в отличие от испытуемых трудовых мигрантов.
Иностранные студенты гораздо чаще общаются с представителями принимающего социума (78% против 36% у трудовых мигрантов), чаще всего, со своими одногруппниками из числа коренных местных жителей, с которыми взаимодействуют. Трудовые мигранты чаще выбирают общение со своими земляками (трудовыми мигрантами или представителями своей диаспоры) (52%), или же ведут обособленный образ жизни, ни с кем не взаимодействуя (10%).
В ответах иностранных студентов и трудовых мигрантов на вопрос «Можете ли Вы сказать, что влились в местную культуру?» были обнаружены статистически значимые различия. Установлено, что 74% испытуемых студентов-мигрантов воспринимают себя как влившихся в местную культуру принимающего общества, напротив, большая часть трудовых мигрантов (78%) не считают себя интегрированными в местную культуру.
Мы констатируем, что субъективная оценка студентами-мигрантами своей адаптированности к новым условиям жизни существенно не отличается от аналогичной оценки, сделанной трудовыми мигрантами. 52% испытуемых иностранных студентов и 47% трудовых мигрантов ощущают себя «чужими в стране», склонны замечать иные ценности у коренных местных жителей.
С помощью корреляционного анализа нами был установлен ряд статистически значимых взаимосвязей между:
- длительностью проживания в новом месте жительства и субъективным восприятием себя как чужого в стране (r=-0,574; p=0,006): чем дольше мигрант проживает в новом для него месте жительства, тем меньше он воспринимает себя «чужим», тем более он адаптирован к новым условиям жизнедеятельности;
- длительностью проживания в новом месте жительства и восприятием различий в ценностях жителей России и страны исхода (r=-0,415, p=0,003): по мере проживания в новом месте жительства очевидные различия в ценностях у местных жителей с теми ценностями, к которым мигранты привыкли на родине, становятся менее заметными для мигрантов;
- возрастом и субъективной оценкой отношения к себе со стороны представителей принимающего общества (r=-0,346; p=0,014): чем старше возраст мигрантов, тем в меньшей степени они ощущают негативное отношение к себе со стороны коренного местного населения;
- возрастом мигрантов и планами остаться в дальнейшем проживать в России (r=0,367; p=0,009): чем старше мигранты, тем чаще они строят планы с тем, чтобы остаться на постоянном проживании в России.
Результаты, полученные с помощью многоуровневого личностного опросника «Адаптивность» А.Г. Маклакова, С.В. Чермянина и методики социально-психологической адаптации К. Роджерса и Р. Даймонда свидетельствуют о том, что по большинству шкал этих методик средние значения у испытуемых иностранных студентов более высокие, чем у трудовых мигрантов, что свидетельствует о более высокой адаптированности молодежи к новым условиям жизнедеятельности.
Для оценки значимости различий в эмпирических данных, полученных с помощью вышеперечисленных психодиагностических методик, нами был использован метод непараметрической статистики U-критерий Манна-Уитни. Установлены статистически достоверные различия в результатах, полученных на выборках иностранных студентов и трудовых мигрантов с помощью методики диагностики социально-психологической адаптации К. Роджерса, Р. Даймонда по шкалам: «адаптивные способности» (p=0,042), «адаптивность» (p=0,005), «доминирование» (p=0,012), «нервно-психическая устойчивость» (p=0,010), «внутренний контроль» (p=0,020), «коммуникативные способности» (p=0,023). По шкалам «принятие себя», «принятие других», «моральная нормативность», «уход», «эмоциональный комфорт» не было выявлено значимых различий.
По результатам с помощью МЛО-АМ А.Г. Маклакова, С.В. Чермянина были установлены статистически значимые различия в показателях в выборках иностранных студентов и трудовых мигрантов. Были выявлены различия по шкалам: «нервно-психическая устойчивость», «адаптивные способности» и «коммуникативные способности». По шкале «моральная нормативность» не было выявлено значимых различий.
Полученные нами данные позволяют утверждать о том, что уровень социально-психологической адаптированности иностранных студентов выше, чем трудовых мигрантов.
В дальнейшем, полученный массив эмпирических данных был разделен на две подвыборки. Первую составили мигранты, проживающие в новом месте жительства менее трех лет, во вторую – мигранты, проживающие более трех лет. Эмпирические данные (средние значения показателей) были подвергнуты статистическому анализу с помощью критерия Манна-Уитни. Результаты сравнения показателей в двух группах (с продолжительностью проживания менее трех лет и продолжительностью проживания более трех лет) свидетельствуют о выявлении на уровне статистической значимости различий по шкалам «доминирование» и «адаптивность» (по методике диагностики социально психологической адаптации К. Роджерса, Р. Даймонда) и по шкалам «адаптивные способности», «коммуникативные способности» и «нервно-психическая устойчивость» (по результатам диагностики с помощью многоуровневого личностного опросника «Адаптивность» (МЛО-АМ) А.Г. Маклакова, С.В. Чермянина). На основании полученных данных нами сделан вывод, что мигранты, проживающие в новом месте жительства более трех лет, демонстрируют привыкание к новым социокультурным условиям, усвоение новых правил и стандартов общения и поведения, присущих принимающему обществу, устанавливая контакты с коренными местными жителями, у таких мигрантов стабилизируется и оптимизируется их психоэмоциональное состояние, о чем свидетельствуют более высокие показатели адаптивности, нервно-психической устойчивости у испытуемых мигрантов, проживающих на новом месте жительства более трех лет.
Уровень социально-психологической адаптации иностранных студентов выше, чем у трудовых мигрантов. Для иностранных студентов характерны более высокие показатели нервно-психической устойчивости, коммуникативных способностей и личностного адаптивного потенциала, которые характеризуют их психоэмоциональное состояние и являются компонентами адаптированности.
Для иностранных студентов характерна более высокая субъективная оценка социально-психологической адаптации в сравнении с трудовыми мигрантами. Испытуемые трудовые мигранты субъективно чаще ощущают негативное отношение со стороны местных жителей к себе, нежели студенты. Скорее всего, такая специфика субъективного восприятия трудовых мигрантов обусловлена их интенсивной связью со своими диаспорами, то есть трудовые мигранты отдают предпочтение общению с другими мигрантами или с представителями своих диаспор, что, в свою очередь, может дистанцировать мигрантов от представителей принимающего общества, создавая субъективное ощущение негативного отношения со стороны коренных местных жителей.
Особенности ностальгических переживаний мигрантов в постадаптационный период
Результаты проведенного анализа специфики переживаний ностальгии, возникающих в постадаптационный период, дает нам основание обозначить ряд этапов: 1) возникновение позитивного настроя (то есть отрицание ностальгического переживания); 2) осознание трагичности переживания изолированности и одиночества; формирование пассивной социальной позиции, и, в этой связи, рост уровня ностальгии; 3) приобретение позитивных смыслов в расставании с родиной и возникновение тенденции к оптимизации адаптационного процесса – снижение проявлений ностальгии; 4) предельная актуализация ностальгических переживаний в реализации различных аспектов проблемы социально-психологической адаптации. Представленные четыре этапа соотносятся с наличием определенных сроков проживания мигрантов в новом поликультурном обществе, информативно характеризуя ностальгические переживания. Так, идея U-образной кривой адаптационного процесса J.E. Gullahorn и J.T. Gullahorn предусматривает возможность его однозначной интерпретации, через описание этапов: 1) оптимизм, 2) разочарование, 3) культурный шок, 4) оптимизация адаптации. На наш взгляд, в период первоначального проживания в России (в пределах двух месяцев), большинство мигрантов транслирует в целом оптимистичные ожидания и интерпретации своих взаимодействий с представителями принимающего поликультурного общества, вытесняя и игнорируя проявления ностальгии. В дальнейшем, в течение года – полутора лет, максимизация проявлений культурного шока сопоставимы с интенсификацией проявлений ностальгии.
В ходе оптимизации процесса социального адаптирования (1-3 года), проявляющегося в успешной учебно-профессиональной деятельности и конструктивном построении взаимоотношений, уровень ностальгических переживаний, естественно, снижается. Известно, что ностальгические переживания могут проявляться и у мигрантов, длительное время находящихся в новых условиях принимающего поликультурного общества, что возможно расценить как свидетельство решения важной психологической задачи адаптации, связанной с удовлетворением материальных (приобретение жилья, хорошая заработная плата) и социогенных (признание и уважение, профессиональная самореализация, любовь и дружба) потребностей, в результате чего становится актуальной проблема удовлетворения потребностей, связанных со стремлением сохранения своей идентичности (этнической и культурной) у мигрантов, находящихся в России более 3-5 лет. Эмпирические данные показывают качественные особенности психологического содержания каждого из этапов в динамике ностальгического переживания.
На рисунке 15 представлено соотношение категорий контент-анализа сочинений обследованных мигрантов на 1-м этапе процесса ностальгического переживания. В количественном выражении доминирующими суждениями являются следующие категории анализа: 21% – «воля», 18% – «отношение к окружающему миру», 16% – «мотивационная сфера» и 11% – «самосознание» и «социальное мышление». Согласно данным анкетирования, на первом этапе обнаруживаются минимальные показатели таких параметров как: «потребность возвращения», «потребность во встрече», «актуализация воспоминаний», «ощущение дискомфорта», а также максимальная выраженность признака «ориентация на профессиональные достижения».
Рисунок 16 содержит данные контент-анализа сочинений респондентов-мигрантов в условиях 2-го этапа процесса ностальгического переживания, связанном с объективацией ностальгических переживаний.
По итогам анализа сочинений респондентов из 2-й группы установлен факт доминирования таких категорий как: 14% – «отношение к расставанию», 12% – «отношение к близкому человеку» и 11% – «общение». Суждения категории «отношение к родине» также имеют большую выраженность по сравнению с этапом позитивного настроя. Этот этап предполагает наличие диагностируемых минимальных значений признаков «коммуникативной активности» и «ориентации на успех в профессиональном достижении», наблюдается рост значений признаков «потребности во встрече», «потребности в возвращении» и «ощущения дискомфорта».
На рисунке 17 содержатся данные контент-анализа сочинений респондентов (3-й этап процесса ностальгического переживания – этап обретения позитивного смысла расставания).
Расставание с родиной на этом этапе может быть охарактеризовано в таких категориях, как: «социальное мышление» (13%) и «общение» (18%). С идентичными значениями (11%), выражены такие категории как: «отношение к близкому человеку», «воля» и «мотивационная сфера». Результаты анкетирования свидетельствуют о повышении показателей признаков: «чувство уверенности», «активное взаимодействие», «ориентация на успех» и «оптимистичные ожидания».
Из данных представленных на рисунке 18, 4-й этап процесса ностальгического переживания (для которого характерно возобновление ностальгических переживаний) значительно выражены такие категории как: 17% – «психологическое время», 13% – «отношение к родине» и 14% – «мотивационная сфера». Отметим, насколько незначительны здесь суждения категории «воля» – только 2%. Наблюдается повышение значения следующих признаков: «значимость культурных традиций родной страны» и «актуализация религиозных ценностей», становятся актуальными потребность вернуться и потребность встретиться родственниками и друзьями. При этом не наблюдается снижения значения признака активное взаимодействие.
В соответствии с гипотезой о U-образной кривой адаптационного процесса, для начального этапа характерны оптимистичные ожидания, позитивный эмоциональный фон, для второго и третьего – восприятие негативных воздействий среды и нарастающие симптомы культурного шока; на последующих этапах процессы социально-психологической и социокультурной адаптации оптимизируются.
Особое значение отводится данным о возникновении ностальгических переживаний. Так, выявление взаимосвязи уровня социально-психологической адаптации с интенсивностью переживания расстования с родиной обладает неоднозначностью в психологической интерпретации, так как, вне зависимости от времени пребывания в другой стране, для всех групп мигрантов актуальной является потребность в общении со старыми друзьями, ценностях, связанных с прошлым опытом (например, актуализация воспоминаний), желание посещать родные места и т.п. Степень выраженности ностальгии в каждой группе мигрантов определяется количественными показателями выделенных признаков.
Представителям первой и третьей групп присуще наличие низких показателей переживания ностальгии, а интенсивная выраженность переживаний ностальгии диагностируется у респондентов из второй и четвертой групп.