Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Преемственность и системная преемственность как предметы социально философского анализа
1.1. Понятие «преемственность» в западноевропейской и отечественной философской мысли
1.2. Теоретико-методологические подходы в анализе системной преемственности
Глава 2. Системная преемственность как характеристика общественного развития
2.1. Системная преемственность: культурно-генетический код – знаковая система – традиция
2.2. Преемственность права как основание системной преемственности в развитии российского общества
Заключение 144
Список использованной литературы
- Понятие «преемственность» в западноевропейской и отечественной философской мысли
- Теоретико-методологические подходы в анализе системной преемственности
- Системная преемственность: культурно-генетический код – знаковая система – традиция
- Преемственность права как основание системной преемственности в развитии российского общества
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Масштаб и глубина изменений, происходящих под воздействием процессов глобализации в большинстве регионов и стран мира, дают основания политикам и ученым полагать, что мир вступает в новую эпоху системных сдвигов, затрагивающих основы существующего социального порядка.
Угрозы, которые глобализация создат для национально-государственной и социокультурной идентичности большинства стран мира, придают социальную и научную актуальность поиску методов и средств, позволяющих этим странам в условиях XXI в. сохранять политическую самостоятельность, верность собственным историческим традициям, противостоять культурной унификации.
Одним из путей такого поиска, используемым современной социальной наукой, становится обращение к эвристическому потенциалу научных направлений, представляющих новый – «постнеклассический» (по оценке ряда российских философов) – этап развития научного знания: системной теории, теории информации, синергетики. Общим для этих направлений научной мысли является ориентация на исследование закономерностей и особенностей развития определенного класса природных и социальных объектов – сложных открытых саморазвивающихся систем.
Основные закономерности, установленные в этих направлениях для
природных объектов и находящие все больше подтверждений применительно к
социальным объектам, свидетельствуют, в частности, что такие системы
обладают свойством, которое может быть определено как системная
преемственность. При определенных условиях в процессе своей
пространственно-временной эволюции, переходя из одного качественного состояния в другое, они не утрачивают ранее обретенную целостность, сохраняют уникальный набор интегративных свойств, определяющий их своеобразие среди других систем, относящихся к тому же классу.
Из опыта мировой истории известно немало примеров преемственности подобного рода, характеризующей развитие отдельных обществ (российского, английского, китайского и т.д.), их способность оставаться «самими собой» в любую историческую эпоху.
Социально-философский анализ этого феномена общественного развития требует привлечения эвристического потенциала, создаваемого системным, информационным и синергетическим подходами. Установление закономерностей и механизмов реализации системной преемственности в общественном развитии способно внести научный вклад в разработку методов и средств, содействующих сохранению современными обществами, включая российское общество, своей
исторически сформировавшейся национально-государственной и
социокультурной идентичности в условиях быстро изменяющегося,
противоречивого и конфликтного мирового пространства XXI века.
Степень научной разработанности темы. В философский лексикон понятие «преемственность» вошло лишь во второй половине ХХ в., хотя само явление, охватываемое сейчас этим понятием, было известно и осмысливалось в философской мысли ещ с древности.
Аристотелем была заложена традиция философской трактовки взаимосвязи, возникающей между различными состояниями одного и того же объекта в процессе его развития, как пространственно-временной «непрерывности» (). В новоевропейской философии положение о непрерывности как имманентном свойстве, присущем развитию природного мира, было воспринято и получило продолжение в работах Г.В. Лейбница, И. Канта и других мыслителей. Его распространение с природных на социальные объекты, применение к человеческой истории было осуществлено в работах Дж. Вико, И.Г. Гердера, Ф. Шлегеля. Во второй половине XIX – начале ХХ вв. оформились два подхода в трактовке непрерывности исторического процесса: эволюционный (Г. Спенсер, О. Конт) и циклический (Н.Я. Данилевский, О. Шпенглер, А.Дж. Тойнби).
Однако качественный сдвиг в понимании не только пространственно-временного, но и содержательного характера взаимосвязи, существующей в общественном развитии, был связан с применением к социальным процессам диалектических принципов, сформулированных Г.В.Ф. Гегелем в «Науке логики» и использованных им в «Лекциях по философии истории». Этот шаг был осуществлн К. Марксом и Ф. Энгельсом, обосновавшим с помощью принципа отрицания отрицания, что непрерывность в историческом развитии проявляется в том, что новое состояние общества в снятом виде включает элементы прежнего его состояния, реализуется как диалектический синтез.
В европейской философской традиции ХХ в. сохранилось определение взаимосвязи в общественном развитии через понятие непрерывности (continuity, Kontinuitt, continuit). Но в советской философии во второй половине 1950-х гг. в рамках восстановления статуса отрицания отрицания как третьего закона диалектики и для уточнения содержания диалектической взаимосвязи прошлого и настоящего было введено (М.Ф. Воробьев, Б.М. Кедров, О.О. Яхот и др.) и впоследствии получило официальное закрепление понятие «преемственность».
В отечественной социально-философской литературе 1960–1980-х гг. понятие преемственности использовалось для качественной характеристики действия закона отрицания отрицания («отрицание – преемственность – развитие») чаще всего применительно к анализу формационного перехода от
капитализма к социализму. Общепринятым стало утверждение, что
преемственность в таком переходе носит частичный фрагментарный характер, преимущественно проявляясь через наследование прогрессивного содержания и конкретных форм материальной и духовной культуры предшествующих эпох (Э.А. Баллер, В.В. Гринин, Ф.Ю. Исмаилов, В.Ж. Келле, М.Я. Ковальзон, Э.С. Маркарян, В.Г. Рубанов, И.В. Суханов, В.К. Чалоян, Г.В. Швеков и др.). Ряд философов, использовавших это понятие, считал возможным проведение аналогий между преемственностью и традицией, вплоть до их отождествления (В.М. Каиров, В.А. Кругликов, А.И. Лучанкин, В.Д. Плахов и др.). Получило распространение и рассмотрение преемственности в онтологическом и гносеологическом ракурсах (А.Н. Антонов, Б.С. Батурин, М.П. Завьялова, А.И. Зеленков, З.А. Мукашев и др.).
В дискуссиях о современном понимании диалектики, имевших место в философском сообществе СССР в конце 1970-х – начале 1980-х гг., наметилась тенденция к расширенной трактовке закона отрицания отрицания и преемственности как его характеристики, позволяющей (на основе диалектико-материалистической интерпретации системного подхода) усилить акцент на сходстве, а не различии общественных состояний. Но логического продолжения этой тенденции до признания возможности возникновения не только частичной, но и системной преемственности в развитии общества, осуществлено не было.
Кардинальные изменения, происходящие в российской социальной философии с конца 1980-х гг., с одной стороны, во многом нивелировали прежний статус материалистической диалектики, с другой стороны, привели к росту влияния различных трактовок общественного развития, созданных в зарубежных социальных теориях. Одним из последствий этих изменений стало критическое отношение к наследию советской философии, частным проявлением которого стало практическое исчезновение из текущей философской литературы исследований, оперирующих понятием преемственности в прежнем его понимании.
Само понятие не вышло полностью из философского употребления, но,
утратив ранее присущую ему содержательную определнность, новой
аналогичной определнности ещ не приобрело. В социально-философских
исследованиях (преимущественно диссертационного характера), использующих
это понятие, специальной его разработки не осуществляется, обычно под
преемственностью авторы понимают либо механизм передачи социокультурного
опыта от одного поколения к другому (Г.И. Исхакова, Д.И. Карев и др.), либо
один из составных элементов (признаков, характеристик) традиции
(М.И. Долгушин, И.Н. Полонская, П.Н. Светлов, В.В. Сопов и др.). Ранее
отмечавшаяся тенденция к расширению философского понимания
преемственности на основе системного подхода до системной преемственности также не получила пока должного развития.
Отсутствие к настоящему времени специальных социально-философских работ, непосредственно соответствующих тематике данной диссертации, вызвало необходимость привлечения и учта материалов исследований российских философов последних двух-трх десятилетий, тематика которых частично пересекалась с этой темой.
Во-первых, это посвящнные общим проблемам общественного развития, закономерностям и особенностям исторического развития российского общества (цивилизации) работы О.А. Беленковой, О.К. Валитова, Ю.Г. Ершова, В.А. Жилиной, Р.С. Истамгалина, А.Ф. Кудряшева, Ф.Г. Умеркаева и др.
Во-вторых, это работы российских социальных философов (И.Г. Багно, А.В. Голованова, Л.А. Зубкевич, В.Д. Лазарева, С.М. Поздяевой и др.) и представителей иных социальных наук (Е.Н. Мощелкова, И.В. Побережникова и др.), в центре внимания которых находились проблемы переходных (особенно модернизационных) этапов в развитии общества.
В-третьих, это рассматривающие различные аспекты применения в
социальных исследованиях теорий и методов, разработанных в
естественнонаучных областях знания, и реализовывающие опыты их
практического использования философские работы В.В. Васильковой,
Б.С. Галимова, Д.И. Дубровского, Е.Н. Князевой, С.П. Курдюмова,
И.В. Прангишвили, Ю.М. Резника, В.Б. Рыбина, В.Н. Садовского, Е.А. Седова, В.С. Стпина, А.Л. Тахтаджяна и др.
В-четвертых, значительный интерес представили социально-философские
исследования, посвящнные проблемам традиции (М.И. Долгушин,
И.Н. Полонская, З.Я. Рахматуллина, П.Н. Светлов, В.В. Сопов, А.В. Стовба и др.) и утопии (Ч.С. Кирвель, И.В. Фролова, Е. Шацкий и др.).
В-пятых, представилось необходимым учесть новейшие разработки в такой важной сфере философского знания как аксиология – исследования, анализирующие роль ценностей, морали и нравственности в эволюции общества (О.А. Брильц, У.С. Вильданова, Х.С. Вильданова, Г.Б. Вильдановой, А.Я. Камалетдиновой, Р.Х. Лукмановой, А.В. Лукьянова, А.Б. Невелева, Г.Г. Салихова, А.И. Столетова, А.Б. Султановой, В.С. Хазиева, Г.А. Хасанова, Ф.С. Файзуллина, Н.Л. Худяковой, А.Р. Янгузина, А.Я. Зарипова и др.).
В-шестых, рассмотрение в диссертации проблемы правовой преемственности потребовало привлечения работ философов и правоведов, рассматривавших роль права в воспроизводстве общественных отношений, – Д.М. Азаматова, Ф.Х. Галиева, М.В. Головацкой, Ф.Ф. Литвиновича, А.Н. Миронова, Ф.М. Раянова, В.А. Рыбакова, И.Л. Честнова, Н.А. Шергенг и др.
Таким образом, изучение степени научной разработанности темы
диссертации позволяет отнести проблему системной преемственности в развитии
общества к числу научных проблем, еще недостаточно исследованных в
российской социальной философии, что делает научно обоснованным е
социально-философский анализ, базирующийся на использовании
эвристического потенциала современных теоретико-методологических подходов, направленных на изучение общества как сложной открытой саморазвивающейся системы.
Объект исследования – развитие общества как сложной открытой системы.
Предмет исследования – системная преемственность как характеристика развития общества.
Целью исследования является выявление особенностей и механизмов реализации системной преемственности.
Задачи исследования:
– определить особенности трактовки понятия «преемственность» и «системная преемственность» в философской мысли Западной Европы и России;
– исследовать возможности применения методологических подходов, разработанных в теории систем, теории информации и синергетике, для анализа системной преемственности;
– выявить роль и значение культурно-генетического кода и традиции в осуществлении системной преемственности в развитии общества;
– проанализировать роль преемственности права в обеспечении системной преемственности в ходе исторического развития российского общества.
Теоретико-методологической основой исследования является сочетание общенаучных принципов диалектики и историзма с системным подходом в его современном «постнеклассическом» варианте, основанном на совместном использовании теоретических положений и методов анализа, разработанных в теории систем (Л. фон Берталанфи), теории информации (К. Шеннон) и синергетике (Г. Хакен, И. Пригожин, Е.Н. Князева, С.П. Курдюмов) и позволяющих исследовать общество как один из видов сложных открытых саморазвивающихся систем.
В работе также использовались методы восхождения от абстрактного к конкретному, исторический и логический, аналогии, формально-юридический.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующих полученных результатах:
– установлено, что понятие «преемственность» было введено в социальную философию в советской философской мысли 1960–1980-х гг. и трактовалось как диалектическая взаимосвязь, обеспечивающая воспроизводство в новом
качественном состоянии общества элементов и свойств его предыдущих состояний;
– обоснована эвристическая ценность методологических подходов
«постнеклассических» научных направлений (теория систем, теория
информации, синергетика), позволяющих раскрыть системный характер преемственности в развитии общества;
– установлено, что системная преемственность в развитии общества реализуется посредством традиции, транслирующей культурно-генетический код через знаковые системы;
– обосновано, что преемственность права служит основанием системной преемственности в развитии общества и в российской истории реализуется в традиции правового дуализма.
Положения, выносимые на защиту:
1. Понятие «преемственность» было введено в социальную философию в
советской философской мысли 1960–1980-х гг., явившись продолжением
философской традиции, восходящей к идеям Аристотеля о пространственно-
временной непрерывности всякого развития, оно было диалектически
интерпретировано Г.В.Ф. Гегелем и преобразовано в социальной философии
К. Маркса. Семантика понятия «преемственность» позволила соединить в одном
определении внешние (пространственно-временная непрерывность) и внутренние
(наследование, передача, воспроизводство) характеристики взаимосвязи,
возникающей в переходе общества из одного качественного состояния в другое.
2. На современном этапе развития социальной философии наиболее
эффективным для исследования преемственности в развитии общества является
применение методологических подходов «постнеклассических» (В.С. Стпин)
направлений – теории систем, теории информации, синергетики. Рассмотрение
общества как сложной открытой саморазвивающейся системы позволяет, во-
первых, определить системную преемственность как способность общества
сохранить при переходе из одного качественного состояния в другое исторически
сформировавшуюся целостность, проявляющуюся через воспроизводство его
интегративных свойств и уникальных характеристик; во-вторых, исследовать
системную преемственность как проявление действия общих закономерностей,
свойственных эволюции систем данного класса. К числу важнейших
закономерностей относятся: имманентность системного саморазвития через
чередование состояний относительного динамического равновесия (гомеостаза) и
неравновесности (теория систем и синергетика); поддержание равновесия и
возвращение в это состояние при его нарушениях за счт непрерывного
вещественного, энергетического и информационного обмена системы с внешней
средой (теория систем и теория информации); знаковый характер
информационных процессов (теория информации); сочетание взаимодействия в неравновесных системных состояниях детерминистских и индетерминистских (стохастических) факторов (синергетика). На основе применения этих закономерностей общественное развитие может быть интерпретировано как информационный процесс, осуществляемый через взаимодействия социальных субъектов (индивиды и социальные группы) в условиях относительной социальной стабильности и нестабильности (структурные и системные кризисы).
3. Реализация системной преемственности осуществляется в традиции,
являющейся универсальным механизмом накопления, хранения и передачи
информации, через транслирование культурно-генетического кода знаковыми
системами. Культурно-генетический код определн как система
мировоззренческих универсалий общества, отражающая природные и
социокультурные условия социогенеза. На основе представлений о социальных
кодах (социокодах), имеющих информационную природу (М.К. Петров,
В.С. Стпин), системная преемственность интерпретирована как
информационная связь, заключающаяся в транслировании культурно-
генетического кода. Формой хранения и транслирования культурно-
генетического кода являются знаковые системы вербального, визуального и
звукового характера.
4. На основе представлений о праве как универсальном средстве
интеграции институциональных и ценностных взаимосвязей в обществе,
позволяющем обеспечить его системную целостность, преемственность права
интерпретирована как основание системной преемственности. Содержание
знаковой системы права (формализованных и неформализованных правовых
норм) определено как консолидированная информация об интегративных
свойствах общества, детерминированных его уникальным культурно-
генетическим кодом. Преемственность права в развитии российского общества
реализуется в традиции правового дуализма (параллельного действия двух
знаковых систем права, основанных на нормах позитивного и обычного права).
Воспроизводство этого принципа сыграло роль одного из важнейших факторов
обеспечения системной преемственности в ходе исторической эволюции России.
Теоретическая значимость диссертации. Осуществлнный в диссертации социально-философский анализ системной преемственности позволил уточнить ряд теоретических положений, касающихся закономерностей развития социальных систем. На основании выводов диссертации возможно исследование феномена системной преемственности на конкретном материале различных обществ и эпох.
Практическая значимость диссертации. Результаты диссертационного исследования могут быть использованы в преподавании общих и специальных
курсов по философии, социальной философии, теории познания, в иных сферах социально-гуманитарного знания. Методологические разработки диссертации могут применяться в различных социальных программах в области культуры, образования, правового просвещения, работы с молодежью, социальной работы.
Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации
докладывались автором на научных конгрессах и конференциях международного,
всероссийского и регионального уровней: Международном конгрессе
«Пространство этноса в современном мире» (Грозный, 2014), VII Российском философском конгрессе «Философия, толерантность, глобализация. Восток и Запад – диалог мировоззрений» (Уфа, 2015), Всероссийском социологическом конгрессе «Социология и общество: социальное неравенство и социальная справедливость» (Екатеринбург, 2016), Международной научно-практической конференции «Социально-политические факторы стабильного развития России» (Уфа, 2013), V, VI и VII Международных научных конференциях «Мировоззренческие основания культуры современной России» (Магнитогорск, 2014, 2015, 2016), Международной заочной научно-практической конференции «Современные тенденции в образовании и науке» (Тамбов, 2014), Всероссийской научной конференции «Вклад Д.Ж. Валеева в развитие философско-этической мысли Башкортостана» (Уфа, 2015).
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, в каждой из которых два параграфа, заключения и списка использованной литературы, включающего 297 наименований. Общий объем диссертации – 169 страниц.
Понятие «преемственность» в западноевропейской и отечественной философской мысли
Всеобщность законов диалектики означает, полагал К. Маркс, что «всякое развитие, независимо от его содержания, можно представить как ряд различных ступеней развития, связанных друг с другом таким образом, что одна является отрицанием другой… Ни в одной области не может происходить развитие, не отрицающее своих прежних форм существования»
Подробнее характеризуя содержание закона отрицания отрицания, Ф. Энгельс указывал: «Истинное – естественное, историческое и диалектическое – отрицание как раз и есть (рассматриваемое со стороны формы) движущее начало всякого развития: разделение на противоположности, их борьба и разрешение, причм (в истории отчасти, в мышлении вполне) на основе приобретенного опыта вновь достигается первоначальный исходный пункт, но на более высокой ступени»3.
Признание универсальности, наряду с другими, закона отрицания отрицания позволяло, применяя его к изучению социальных процессов, установить качественное содержание взаимосвязи, возникающей в обществе в целом или в его отдельных структурах и элементах в процессе развития. Пространственно-временная непрерывность (понятие «непрерывности» в его прежнем философском смысле К. Марксом и Ф. Энгельсом не использовалось) как естественная внешняя характеристика развития социального мира дополнялась внутренней его характеристикой – момент перехода социального объекта из одного состояния в другое теперь мог быть представлен как разрешение противоречия, возникшего в прежнем состоянии, посредством отрицания, ведущего к синтезу «старого и нового» в новом состоянии объекта.
Однако для создателей марксизма диалектический метод был в первую очередь инструментом анализа конкретных общественных процессов. В «Капитале», который принято считать наиболее последовательной реализацией диалектико-материалистического метода, непосредственно закон отрицания отрицания упоминался К. Марксом единственный раз1, зато анализ конкретных превращений капиталистического производства, происходивших в реальном пространстве экономики, явился практической реализацией метода, доказывавшей диалектический характер развития социальных процессов.
И когда к концу 1920-х гг. в Советском Союзе философия приобрела единственно признаваемую властью форму диалектического и исторического материализма, то официально провозглашаемая универсальность законов диалектики, включая закон отрицания отрицания, должна была найти сво практическое подтверждение в практике социалистического строительства. «Закон отрицания отрицания получает сво выражение в развитии человеческого общества, – отмечалось в подготовленном в 1934 г. в Комакадемии учебнике диалектического материализма. – Маркс и Энгельс рассматривают под этим углом зрения историческую подготовку социалистического общества, видя в нем продукт всего прошлого – “отрицаемого” и “преодолеваемого” исторического развития»2.
Но в текстах классиков не содержалось конкретных определений соотношения и содержания в социалистическом «продукте» «отрицаемого и преодолеваемого прошлого», а путь и результаты «построения социализма в одной отдельно взятой стране» заметно разошлись с теоретическими представлениями классиков марксизма.
В получившей официально-нормативный характер и вошедшей составной частью в «Краткий курс истории ВКП(б)» статье И.В. Сталина «О диалектическом и историческом материализме» (1938) закон отрицания отрицания не был упомянут в числе законов диалектики. Центральное место в изложении диалектического метода было отведено противоречию и утверждению о скачкообразном движении от одного состояния к другому в результате быстрого и внезапного перехода медленных количественных изменений в качественные, коренные изменения1.
Сталинское игнорирование третьего закона диалектики не сразу, но отразилось на его трактовке в советской философии. Это можно хорошо проследить на примере второго и третьего изданий «Краткого философского словаря». В обоих случаях из марксистской диалектики, диалектического материализма исчезло упоминание о законах диалектики, содержание диалектического метода было сведено к несколько расширенному повторению сталинских формулировок. Но если во втором издании в статье об отрицании отрицания ещ присутствовало со ссылкой на цитату из Ф. Энгельса упоминание закона отрицания отрицания как одного из основных законов диалектики2, то в третьем издании отрицание отрицания определялось лишь как «философское понятие, выражающее одну из диалектических закономерностей развития», его употребление связывалось с гегелевской философией, признавалось, что им пользовались классики марксизма, но придавали ему иной смысл. Подчркивалось, что «сущность третьей стороны диалектики» раскрыл Сталин, указав, что поступательный характер развития обусловлен переходом количественных изменений в качественные, при котором, однако, удерживается то положительное, что было создано при предыдущем общественном строе
Теоретико-методологические подходы в анализе системной преемственности
В социальной философии общество часто определяется как совокупность всех способов взаимодействия и форм объединения людей, в которых выражается их взаимозависимость2. Следовательно, целенаправленность возникновения и развития сложной системы, заключающаяся, согласно системному подходу, в достижении и поддержании состояния динамического равновесия, в обществе реализуется через целенаправленность человеческой деятельности, взаимодействий индивидов, в которых они руководствуются собственными сознательными и бессознательными желаниями, мотивами, стремлениями.
Эти желания, мотивы, стремления детерминированы в конечном счте самой биосоциальной природой человека, сложным переплетением генетических и социальных факторов. Но для возникновения и воздействия этих факторов имеется одно, объединяющее основание – информация: генетическая, приобретаемая по биологическому наследству, и социальная, формирующаяся в процессе жизнедеятельности индивида. Информация, обогащнная опытом жизнедеятельности владевших ею индивидов, является объектом дальнейшей биологической и социальной, индивидуальной и коллективной трансляции, передачи, наследования от одного поколения к другому.
Информационная основа человеческой деятельности, порождающая информационную взаимосвязь в историческом развитии общества, является основанием для того, чтобы рассмотреть и системную преемственность в информационном ракурсе и следующим образом уточнить ранее данное определение системной преемственности: системная преемственность – это информационную связь, содержание которой обеспечивает сохранение (воспроизводство) целостности общества, иначе говоря, воспроизводство свойств, определяющих индивидуальность, уникальность, своеобразие каждого конкретного общества.
Основными задачами социально-философского анализа системной преемственности становятся определение: а) информационной основы тех свойств, которые определяют индивидуальность общества; б) системных механизмов, посредством которых осуществляется информационная связь, обеспечивающая передачу (воспроизводство) этих свойств.
В системной теории установлено, что в результате взаимодействий элементов системы между ними возникают устойчивые (структурные) связи и возникает новое интегративное свойство (качество) – «то новое, которое формируется при согласованном взаимодействии объединенных в структуру элементов и которым элементы до этого не обладали». Среди связей, соединяющих элементы в одно целое, выделяются системообразующие связи, «именно они выражают целостные интегративные свойства системы, определяют ее специфику». Интегративные свойства сложной системы определяют е своеобразие, объективное целевое предназначение и отличие от других систем.
Интегративные свойства общества формируются в результате взаимодействий индивидов, и для их определения допустимо использовать один из достаточно распространнных в социальной философии методов структуризации общества по подсистемам или сферам.
Такие подсистемы, соответствующие основным формам социальной жизнедеятельности людей, возникают в ходе генезиса общества и являются его обязательными компонентами, любое общество, по крайней мере, с момента оформления государственной организации, будет иметь определнный набор подсистем. Каждая из подсистем представляет собой консолидированную взаимосвязь однопорядковых элементов, выполняющих определнный набор функций, обеспечивающих необходимые формы жизнедеятельности и саморазвития общества. Наиболее часто употребляемым принципом классификации подсистем является «тетрарный», предусматривающий дифференциацию в обществе четырх подсистем (сфер) общества: материально-производственной (экономической), социальной, политической и духовной (культурной, интеллектуальной)2.
Обязательность присутствия в обществе этих подсистем придат им системообразующий характер, поэтому и консолидированные в них качества – экономическое, социальное, политическое и культурное – правомерно рассматривать как соответствующие интегративные свойства системы.
Конечно, эти свойства представляют собой не более чем мысленные конструкции, поскольку не являются материальными объектами. Экономическое, социальное и т.д. свойства находят сво практическое воплощение в непосредственной деятельности индивидов и создаваемых ими объединений – сообществ разных принципов консолидации (социальных, культурных, половых, возрастных, этнических, территориальных и т.п.), а также институтов (социальных, политических, правовых и т. п.). Именно эти взаимодействия формируют устойчивые связи внутри подсистемы и между подсистемами. Системообразующие связи – это связи, возникающие и существующие в человеческой деятельности, во взаимодействиях социальных субъектов, которые, как уже отмечено, имеют информационное основание и являются источником информации.
Индивид, как первичный элемент системы, в своей деятельности обладает, как выше отмечалось, свободой выбора, кроме того, в реальности он является участником самых разных взаимодействий, участвует в формировании всех интегративных свойств. Следовательно, раз интегративные свойства общества являются продуктами человеческой деятельности, а сам человек и его деятельность непрерывны и изменчивы, то и интегративные свойства общества, оставаясь по общему своему содержанию экономическими, социальными, политическими и культурными, в конкретном – экономическом и т.д. содержании оставаться неизменными не могут.
Системная преемственность: культурно-генетический код – знаковая система – традиция
В порядке аргументации такой точки зрения можно сослаться на несколько исторически верифицируемых в науке (исторической, правовой, социологической) фактов правового развития общества после революции 1917 г.
Во-первых, практически до ликвидации крестьянства как социального слоя в ходе форсированной модернизации 1930-х гг. обычное право использовалось в деревне наряду с официальным советским правом, с чем большевистская власть молчаливо мирилась ради нейтрализации антигосударственных настроений крестьянства. В некоторых государственных законодательных актах 1920-х гг. (в частности, в Земельном кодексе) в несколько изменнном виде присутствовали обычно-правовые нормы, почерпнутые из исследований обычного права дореволюционных юристов (тем более, что ряд из них принял участие в разработке тогдашнего советского законодательства).
Во-вторых, правовой дуализм после тотальной унификации правового пространства СССР в 1930-е гг. перешл, если можно так сказать, в латентную форму. В своей повседневной практике взаимоотношений внутри собственной социальной среды население спонтанно продолжало использовать ранее существовавшие нормы, не обращаясь к официальным источникам права и соответствующим государственным органам. Возникла и продолжала весь советский период истории существовать параллельная, не систематизированная и не формализованная, но весьма результативная в повседневной жизни система «обыденного гражданского права», в которой вновь восстановилось свойственное русскому крестьянству разделение закона как права и права как справедливости.
В-третьих, де-факто нормы обычного права продолжили сво действие, особенно на уровне решения широкого круга правоотношений семейно-брачного характера, в национальных союзных и автономных республиках СССР. Несмотря на периодически проводившиеся кампании по борьбе с подобными «пережитками прошлого в сознании и быте советских людей», в действительности партийно-государственные власти, особенно в 1950– 1980-е гг., как на уровне центра, так и самих республик, молчаливо признали эту параллельную правовую систему в тех пределах, где она не затрагивала властную монополию.
В современном российском обществе все эти проявления правового дуализма в виде существования значительной части населения в двойственной правовой сфере, когда периодически правовые, по сути, вопросы, например, имущественного и обязательственного характера, разрешаются в рамках неформальных правовых норм вне обращения к официальному законодательству, получили достаточно широкое распространение (о чм с тревогой пишут и говорят многие современные российские юристы).
Резюмируя, можно отметить, что настойчивое воспроизводство в развитии российского общества, в разных формах и с разной интенсивностью, самого принципа правового дуализма как сосуществования в одном социальном и социокультурном пространстве государственного права и права, отражающего обыденные представления людей о справедливом регулировании их взаимоотношений, позволяет говорить о системности этого явления, о том, что правовая преемственность, принявшая в России форму воспроизводства правового дуализма, отражает глубинные, системные характеристики своеобразия российского общества, является частным, но убедительным воплощением системной преемственности на основе культурно-генетического кода. Следует признать, что в современной юридической науке не отрицается возможность сосуществования нескольких правовых систем и в обществе модерна. Такая точка зрения, например, представлена в юридической социологии, которая, указывая на гетерогенный характер любого общества, полагает, что неизбежные расхождения между людьми в понимании принципов их взаимоотношений будет способствовать правовому плюрализму. «В одно и то же время, в одном и том же социальном пространстве, – подчркивает, например, авторитетный французский правовед Ж. Карбонье, – могут сосуществовать несколько правовых систем; разумеется, прежде всего государственная, но наряду с ней и другие, независимые от нее и даже эвентуально соперничающие с ней»1.
В связи с этим представляется необходимым отметить, что правовой плюрализм не противоречит правовому дуализму, поскольку обычное право не имеет единой для всего общества «канонизированной» в обыденном сознании формы, а распадается на различные варианты, в чм значительную роль играют территориальные различия природного и этнического характера.
Правовой плюрализм, черты которого обнаруживаются и в современном западном обществе, тем более, в условиях растущей мультикультурности и этнического разнообразия, свидетельствует, так же как и правовой дуализм в его российском варианте, о том, что эти правовые особенности закодированы в самом обществе, что в культурно-генетическом коде и в системе кодовых зависимостей подобная двойственность права является необходимой информационной программой воспроизводства целостности общества.
Преемственность права как основание системной преемственности в развитии российского общества
Индивидуальность каждого общества, остающаяся таковой на протяжении столетий, – это содержательная системная преемственность, это передача от поколения к поколению, из одного состояния общества в другое индивидуального содержания данного общества, содержания, имеющего информационную основу.
«Информация, – отмечал Н. Винер, – это обозначение содержания, полученного из внешнего мира в процессе нашего приспособления к нему и приспосабливания к нему наших чувств. Процесс получения и использования информации является процессом нашего приспособления к случайностям внешней среды и нашей жизнедеятельности в этой среде»2.
Генезис и развитие любого общества представляет собой процесс подобного приспособления к внешнему миру (природной и социальной среде), осуществляемого в ходе человеческой деятельности, которая, с одной стороны, основывается на уже имеющейся у членов общества информации (генетической и социальной), с другой стороны, является источником создания новой информации и/или изменения прежней информации. Собственно говоря, весь исторический процесс с точки зрения информационной теории может быть представлен как процесс производства, накопления, сохранения, использования и передачи информации.
В российской социально-философской мысли проблемы информации пока не получили достаточно полного освещения и в основном анализируются в контексте анализа общества постмодерна или, в другой терминологии, постиндустриального, информационного общества.
Информация в исследованиях такой направленности предстат в качестве одного из компонентов информационно-коммуникативных технологий, средства воздействия на всю структуру общественных отношений, но не является самостоятельным предметом1. Между тем в самом понимании информации остатся много нерешнных вопросов онтологического характера, в частности, до сих пор нет единства мнений в том, является ли информация свойством всего материального мира, или только живых организмов, или только разумных организмов2. Показательно, что, например, в «Новой философской энциклопедии» имеются статьи, посвящнные теории информации как «специальной научной дисциплине» и информационному обществу, но отсутствует статья, посвящнная собственно информации3.
В советской философии ещ в конце 1960-х – начале 1970-х гг. оформились два основных направления в трактовке категориального смысла информации – атрибутивный и функционалистский. Первое полагало информацию свойством материальных объектов как органического, так и неорганического мира, рассматривая е в качестве одного из проявлений всеобщности принципа отражения (А.Д. Урсул)4, второе – свойством только самоорганизующихся биологических и социальных систем с особым акцентом на сознание и психику человека (Д.И. Дубровский)5. Сравнительно недавнее обсуждение проблемы информации на «Круглом столе» журнала «Вопросы философии» зафиксировало, что за прошедшие десятилетия позиции сторон практически остались неизменными, дополнившись лишь новыми аргументами6.
Функционалистское направление, будучи в основном ориентировано на объяснение роли информации и информационных процессов в жизнедеятельности человека и общества, содержательно сближается с общим взглядом на информацию, содержащимся в ранее процитированном высказывании Н. Винера. Так, согласно Д.И. Дубровскому, информационный . процесс есть «выражение активности, присущей самоорганизующейся системе по отношению к окружающей среде, есть форма целенаправленного поведения, избирательного взаимодействия»
Выделение самоорганизующихся биологических и социальных систем в качестве общего класса систем, использующих информацию в целях самоорганизации и приспособления к внешней среде, явилось основанием для проведения аналогий в механизмах биологических и социальных информационных процессов.
Успехи генетики в изучении механизмов биологической наследственности, то есть передачи биологической информации и воспроизводства на е основе биологических видов, включая самого человека, создали для развития подобных аналогий необходимые теоретические возможности. Генетикой было доказано, что определяющую роль в жизнедеятельности всех биологических систем, от простейших организмов до человека, играет наследственная информация, хранящаяся в материальных носителях – генах, получившая общепринятое название генетического кода. В современной биологии генетический код предстат как единая для всех живых организмов система записи наследственной информации, сущность которой состоит в том, что последовательность соединения аминокислот во всех белках живого организма «записана» или «закодирована» в генах в виде последовательного соединения различных комбинаций четырех видов нуклеотидов ДНК. Это означает, что в генетическом коде содержится вся информация, в соответствии с которой в результате белкового синтеза происходит воспроизводство данного живого организма со всеми его общими и индивидуальными видовыми признаками2.