Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Государство, власть и общественное самоуправление: социально-философский анализ 26
1.1 Концепции власти в истории социально-философской и политико-правовой мысли 26
1.2 Сущностные характеристики феномена власти: институциональный подход 48
1.2.1 Типология власти как социального феномена 64
1.2.2 Государственная власть как политический институт 70
1.3 Концептуальное осмысление феномена российского самоуправления 85
Глава 2. Философский анализ системы концептуальной власти в условиях глобализирующегося мира 107
2.1 Система концептуальной власти в контексте её взаимодействия с социокультурными процессами 107
2.1.1 Теория концептуальной власти как осмысление цивилизационного общественного управления 119
2.1.2 Основная функция концептуальной власти: социально-философский анализ 138
2.1.3 Модель цивилизационного управления в контексте парадигмы концептуальной власти 145
2.2 Социокультурные основания способов управления концептуальной власти 153
2.2.1 Способ манипуляции массовым сознанием в условиях глобализирующегося мира 157
2.2.2 Бесструктурный способ управления общественными отношениями и процессами 166
2.3 Анализ средств управления концептуальной власти в рамках концепта глобализации с позиции социальной философии 178
2.3.1 Силовой приоритет управления обществом как средство концептуальной власти 182
2.3.2 Генетический приоритет управления обществом как средство концептуальной власти 187
2.3.3 Экономический приоритет управления обществом как средство концептуальной власти 193
2.3.4 Фактологический (идеологический) приоритет управления обществом как средство концептуальной власти 199
2.3.5 Хронологический приоритет управления обществом как средство концептуальной власти 205
2.3.6 Мировоззренческий приоритет управления обществом как средство концептуальной власти 210
Глава 3. Перспективы становления русской концептуальной власти в эпоху глобализации 219
3.1 Глобализация как естественноисторический процесс 219
3.2 Русская цивилизация в глобализирующемся мире 244
3.3 Основные предложения по развитию русской концептуальной власти 273
3.3.1 Приоритеты средств социального управления в современной России 277
3.3.2 Полная функция социального управления в условиях становления гражданского общества 288
Заключение. 300
Список литературы
- Типология власти как социального феномена
- Концептуальное осмысление феномена российского самоуправления
- Социокультурные основания способов управления концептуальной власти
- Основные предложения по развитию русской концептуальной власти
Типология власти как социального феномена
Социальная философия направлена на исследование фундаментальных, наиболее общих характеристик социокультурного бытия людей. В ней исследуются такие социально значимые проблемы как социальные изменения и культурные трансформации, социальные знания и прогнозы, социальные противоречия и способы их разрешения. Социальная философия описывает логику развития социальных процессов и важнейших социокультурных институтов. Современная социальная философия опирается на опыт повседневной деятельности людей, но в то же время и на результаты предшествующих исследований социально-гуманитарного и философско-исторического плана, сложившуюся понятийно-категориальную систему. Важнейшее место в последней занимают такие социально-философские понятия как государство (основной институт политической системы) и власть как способность осуществлять свою волю того или иного социального субъекта.111
В зависимости от области применения и научной школы у различных специалистов понятие власти имеет множество трактовок. В различных языках слово «власть» также имеет широкое применение. В частности, в английском языке, the power — это не только власть и сила, но также держава и государство; во французском языке le pouvoir — это и власть как таковая, и синоним центрального правительства; в немецком языке die Gewalt — это «власть» и «мощь», и даже — «насилие». Недаром в отечественной социально-философской мысли, а она зачастую имела анти германскую направлен ность (Н. Я. Данилевский), идея толстовского «ненасилия» встречала значительное сочувствие, хотя и критическое отношение также (И. А. Ильин).
В русском языке власть может быть синонимом начальства, а слово «власти» означает органы государственной или муниципальной власти. В. И. Даль писал: «власть — право, сила и воля над чем-то, свобода действий и распоряжений; начальствование; управление… Властвовать — управлять властью, господствовать, повелевать, распоряжаться»112. В словаре русского языка С. И. Ожегова дается следующее определение: «Власть — 1. Право и возможность распоряжаться кем- чем-нибудь, подчинять своей воле… 2. Политическое господство, государственное управление и органы его... 3. Лица, облеченные правительственными, административными полномочиями...»113. То есть акцентируется легитимность власти, ее ориентированность на полномочия и правовой характер.
«Большая советская энциклопедия» дает следующую трактовку власти: «Власть — авторитет, обладающий возможностью подчинять своей воле, управлять или распоряжаться действиями других людей. Появилась с возникновением человеческого общества и будет в той или иной форме всегда сопутствовать его развитию. Власть необходима, прежде всего, для организации общественного производства, которое немыслимо без подчинения всех участников единой воле, а также для регулирования других взаимоотношений между людьми, связанных с жизнью в обществе»114. «Новая философская энциклопедия» характеризует власть как: «возможность оказать воздействие на что-то и на кого-то. Власть тесно связана с господством и ав-торитетом»115. В свою очередь: «Господство — механизмы осуществления власти через посредство исторически обусловленных политических институтов (государство, право, церковь и др.). Господство предполагает иерархию и социальную дистанцию между господствующими и подчиненными социальными группами, которые поддерживаются при помощи особого аппарата управления»116, а «Авторитет (от лат. auctoritas — суждение, совет, власть, образец) — в истории философии этическое понятие, означающее признанное влияние какого-либо лица или писания на жизнь других…»117. То есть власть рассматривается как признанное обществом влияние осуществляемое через политические механизмы и институты. Словарь «Социальная философия» дает следующее определение: «Власть в самом общем смысле есть способность и возможность социального субъекта осуществлять свою волю, используя различные ресурсы и технологии (авторитет, силу, традиции, закон, техники манипуляции сознанием и т. д.)»118. Такая трактовка выделяет реальные механизмы осуществления власти, ее способы воздействия на социокультурную жизнь общества (авторитет, традиции, «мягкая сила» и т. д.). В анализе феномена концептуальной власти мы подробно рассмотрим эту сторону властных отношений в обществе, имеющих ярко выраженный социокультурный характер.
Власть — одна из фундаментальных основ общественной жизни и политики. В философии политики выделяют следующие традиционные концепции власти, различающиеся по социальным, культурным и политическим основаниям: волюнтаристская; коммуникативная; структуралистская; постмодернистская.
Концептуальное осмысление феномена российского самоуправления
Современный исследователь В. Н. Протасов258 полагает, что политическая власть в обществе может быть легальной (законной) и теневой (скрытой, нелегальной). Субъектами последней могут быть неформальные группы в правящей элите, политические секты, мафиозные организации и другие. Теневая власть вполне может быть легализована, при условии официального разрешения деятельности таких, претендующих на власть, групп и организаций. Любая государственная власть стремится обрести поддержку в обществе. Прямая демократия является важнейшим элементом политической системы демократических государств. В современных условиях ее наиболее популярной формой реализации является референдум (всенародное голосование), результаты которого являются правовым основанием принятия важнейших решений для общества. Примером современного развития этого института является родина первого в мире референдума — Швейцария.
Вопрос о власти, тем более о власти государственной, неразрывно связан с понятием суверенитета, который активно дискутировался на рубеже XIX – XX вв., хотя в социальной литературе был поставлен еще в начале Нового времени (трактаты Гуго Гроция). Суверенитет обычно понимается как полная независимость в принятии решений и принадлежит суверену — носителю верховной власти, в случае государства — главе государства. Исследуя природу суверенитета, известный немецкий правовед XX века К. Шмитт259 утверждал, что суверенен тот, кто принимает решение о чрезвычайном положении и о наделении конституционно нерегламентированными полномочиями, то есть кто компетентен в тех случаях, когда правопорядок не дает ответа на вопрос о компетенции. В данном случае решение, по Шмитту, освобождается от любой нормативной связанности и становится в собственном смысле слова абсолютным. В исключительном случае государство приостанавливает действие права в силу права на самосохранение. Соглашаясь с логикой Шмитта необходимо рассмотреть природу суверенитета не только в
предельных случаях (чрезвычайное положение и т. п.), но и шире по временным горизонтам, когда вопрос о самосохранении государства растянут во времени на десятилетия и даже столетия. Например, когда принимается решение о том, какими будут сами конституционные полномочия, государственное устройство или концепция государственного права. В данном случае субъект, принимающий такое решение, либо выходит за рамки действующего права, либо творит его. Последствия таких решений находят отражение в жизни и судьбах миллионов людей и в правовом поле государств.
Характерным примером является, как упоминалось ранее, доктрина разделения государственной власти на три независимые ветви: исполнительную, законодательную и судебную. В настоящее время государственное устройство большинства стран мира ориентировано на эту доктрину, закрепленную в конституциях большинства государств. Этот пример можно трактовать как одно из проявлений концептуальной власти. Теоретический замысел одного индивида находит своих последователей, а потом этот замысел (частного лица) воплощается в идеологии и правотворческой реальности многих стран и народов как политическая и юридическая действительность, обусловливающая жизнь и судьбу народов и государств.
Интересным аспектом, в контексте проблемы субъекта концептуальной власти, является различение Шмиттом двух типов власти — «прямой» и «косвенной». Первая является властью королей, императоров и президентов, то есть лиц имеющих прямые юридически закрепленные властные полномочия, а вторая — власть религиозных, культурных, идеологических организаций, которые влияют на историю хоть и не явно, но зачастую более глубоко и эффективно, чем прямая власть. Шмитт справедливо замечает, что в большинстве случаев решение, идущее вразрез с волей и интересами всего общества, принимается и осуществляется косвенной властью, хотя не обязательно этот феномен носит негативный характер с точки зрения полученных результатов. В таком контексте косвенная власть, по Шмитту, может рассматриваться как выражение субъектности концептуальной власти, которая
автократична по выбору целей и способов их достижения, в том числе используя по необходимости различные религиозные, культурные и идеологические организации. Резюмируя вопрос о природе феномена суверенитета можно сделать вывод о том, что в основе этого явления обнаруживается безусловное влияние концептуальной власти. Последняя является источником суверенитета на длительных интервалах времени, охватывающих жизнь многих поколений людей, так как полная независимость в принятии решений и проведении их в жизнь общества выходит далеко за рамки юридических процедур и сроков избрания конкретных политиков.
В отечественной философии политики проблеме государства и власти как социальных институтов большое внимание уделял И. А. Ильин. Он выделял основоположения (аксиомы) власти которые утверждают, что основная природа государства и права не приемлет любое восхождение к власти, так как есть такие пути к власти, которые могут разрушать саму власть и государство. Аксиомы власти, по Ильину, следующие: 1. Государственная власть принадлежит только правомочным. 2. Для каждого политического союза государственная власть должна быть единой. 3. Государственная власть должна всегда осуществляться лучшими гражданами, соответствующими политическому и этическому цензам. 4. Политическая программа должна содержать в себе только те меры, которые обеспечивают реализацию общего интереса. 5. Программа власти может включать в себя только осуществимые меры или реформы. 6. Государственная власть связана распределяющей справедливостью, от которой она имеет право и обязанность отступать, но только когда этого требует обеспечение государственного и национально-духовного бытия народа. Водворение справедливости в общественной жизни людей, подчер кивал И. А. Ильин, является одной из основных задач государственной власти, что следует из самой природы государства и права.
Социокультурные основания способов управления концептуальной власти
Учитывая потенциальную опасность таких технологий для людей и общества, Д. Ронг440 считает манипуляцию самой бесчеловечной формой власти, поскольку даже при физическом принуждении жертва по крайней мере знает, что подвергается чьей-то агрессии. Подчеркивая анонимность манипулятора, Ю. В. Пую пишет: «На групповом уровне манипулятор использует в своих интересах особенности группового поведения индивидов, их взаимодействия, взаимозависимости. Подчинив своей воле группу, манипулятор присваивает себе возможности этой группы. Он идентифицирует себя с ней, действует от ее имени, но в своих интересах. Зачастую трудно понять, где истинный лидер группы, а где манипулятор, использующий ее для решения своих задач. Манипуляции на уровне группы открывают больше возможностей, чем это имеет место в рамках межличностной манипуляции, поскольку в случае успеха он может получить доступ к ресурсам, которыми обладает группа, и использовать их в своих интересах. С другой стороны, он всегда может переложить ответственность за свои действия на группу в целом или на отдельных ее членов. Для того чтобы манипулировать группой, вовсе не обязательно быть ее лидером»441. Данный тезис логично увязывается с концепцией «глокальной» управленческой парадигмы, о которой говорилось выше. Субъектам концептуальной власти нет необходимости занимать официальные государственные посты для манипуляции массовым сознанием в своих узкоклановых интересах. При этом ответственность за результаты социального управления всегда можно переложить на отдельных чиновников, политиков или партию в целом, применяя политические технологии и выборные процедуры.
Мы считаем, что основные технологии манипуляции массовым созна нием применяются без использования психотропных препаратов, психотронных генераторов и других достижений биологии, химии или техники, то есть не на материальном уровне, а они гораздо более эффективны на идеальном уровне общественного сознания (PR-технологии442, подмена понятий, двойные стандарты, «окно Овертона» и т. п.). Соотношение же общественного и массового сознания выражается в следующем: «Массовое сознание отражает многообразную деятельность множества актуально живущих и действующих людей, оно вплетено в непосредственный язык реальной жизни. Вместе с тем не всякие идеи, чувства, знания, настроения входят в содержательную характеристику массового сознания, а только те, которые являются типичными, преобладающими для большинства граждан и которые определяют жизнедеятельность, как отдельных индивидов, так и социальных групп. Однако неправомерно отождествлять массовое сознание с общественным. Если категория «общественное сознание» отражает концептуальное, то понятие «массовое сознание» — реальное содержание сознания общества. Если общественное сознание проявляется в процессе опредмечивания, объективации, овеществления, то содержание массового сознания вплетено в разнообразную деятельность и поведение людей».
Схема манипулирования массовым сознанием, по нашему мнению, адекватно представлена на рис. 3. Рассмотрим ее в контексте технологии манипуляции. Если проанализировать положение «посвященного» человека, то он путем проб и ошибок, рано или поздно, но обязательно придет к пониманию истины.445 Если же рассмотреть положение участника «толпы», то ему предстоит нерешаемая задача выбора «истины» из двух вариантов лжи. Но до понимания истины он так и не дойдет, даже если попытается отыскать ее в так называемой «золотой середине». По этой схеме десятилетиями реализуются манипуляции массовым сознанием. Вначале маятник общественного сознания аргументировано подталкивается идеологической властью в сторону пункта «Ложь № 1». Затем исчерпав надежды населения, в результате негативных последствий данного выбора, движение в этом направлении признается ошибочным и маятник направляется в сторону пункта «Ложь № 2». В исторической практике такими парными связками-альтернативами являлись: «экономическая открытость – железный занавес», «материализм – идеализм», «диктатура – демократия», «план – рынок», «социализм – капитализм», «свободное общество – тоталитаризм» и т. п.
Подобную схему активно применяют при проведении большинства ток-шоу (круглых столов) на телевидении. Для этого приглашаются два «эксперта» (или две команды «экспертов»), которые имеют взаимно противоположные точки зрения по дискутируемой теме. Когда развернувшаяся политическая или научная дискуссия рискует выйти за рамки предусмотренного маятникового сценария, ведущий телевизионной программы немедленно предпринимает следующие отработанные приемы. Он либо бесцеремонно обрывает собеседника и «авторитетно» высмеивает его «неадекватный» взгляд на проблему, либо объявляет рекламную паузу, после которой начинает обсуждение уже другой логической цепочки. Концептуально-властная позиция состоит в способности понять неприемлемость в равной мере как одной, так и другой крайности. И на основании этого в обладании чувством меры выйти на понимание конкретной истины.
Авторский коллектив под псевдонимом К. Прутков утверждал: «Многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия слабы, но потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий».446 Этот афоризм указывает на то, что понятия являются основой культуры мышления и миропонимания человека. То есть отсутствие в миропонимании ключевых понятий адекватно отражающих природное и социальное бытие обусловливает неадекватную или искаженную картину мира. Искаженное мировоззрение и неадекватное миропонимание являются основой при манипулировании индивидуальным и массовым сознанием. В процессе личностного развития и социализации человека, у него формируется своя система представлений (о мире, обществе, государстве, политике, экономике и т. п.), которая выражается в понятиях и их взаимосвязях между собой. Если ключевые понятия о жизни общества у человека отсутствуют или сформированы искаженными, то он становится заложником своего неведения и субъектов, чья мера понимания происходящего выше. По сути афоризм Пруткова призывает расширять круг своих понятий и пересматривать адекватность старых понятий, так как социокультурное бытие развивается, а вместе с ним должны развиваться и все люди, которые стремятся быть субъектами самоуправления, а не объектами манипулирования в чуждых интересах.
Основные предложения по развитию русской концептуальной власти
Современный философ Л. А. Зубкевич в результате анализа различных концепций глобализации приходит к выводу, что глобализация — это объективный, универсальный, свойственный социальной природе процесс объединения людей в глобальную общность, на который влияет целенаправленная деятельность людей. Она выделяет три варианта реализации этого процесса: «глобализация как объективный процесс-тенденция реализуется в трех вариантах: формирование мировой системы (сети), глобализма и интеграции. Все эти варианты существуют параллельно и одновременно, представляя собой три реальных вектора выхода человечества из современного переходного процесса. Как любые векторы-направления, они абстрактны и конкретизируются многообразием переходного процесса как такового: действиями субъектов, случайностями, конкуренцией возникших форм и жизнеспособностью старых форм организаций (наций, этносов, культур и пр.)».587 В этом контексте для нас представляет интерес вариант глобализма, который, по мнению Зубкевич, обусловлен деятельностью «мирового правительства» преследующего создание однополярного мира с гегемонией западной культуры.
Профессор А. Н. Чумаков обоснованно выявляет в феномене глобализации объективную и субъективную составляющие. Он пишет: «Не субъективный фактор лежит в основе глобализации и всецело определяет ее, а объективные тенденции мирового развития, которые, конечно же, подвержены влиянию субъективного фактора (выделено мною — И. С.), но не произвольному и безграничному, а в заданных естественноисторическими и конкретными социально-политическими условиями пределах»588. Академик Л. И. Абалкин справедливо отмечает что, проблема глобализации заключается не в ней самой, а в экономических и политических механизмах ее регулирования. Перед угрозами глобализации человечество в состоянии консолидироваться и наиболее разумно и успешно направить ее ход развития в безопасное русло.589 Разделяя мысль об естественноисторическом характере процесса глобализации, мы акцентируем внимание на различных сценариях и моделях глобализации, то есть глобализация «по-американски» и глобализация «по-русски», исходящая из идеи многополярности современного мира.
Современные исследователи, развивая эволюционный подход в глобалистике и признавая объективный характер глобализации, обосновывают необходимость управления этим процессом. Они пишут: «глобализация выступает как процесс универсализации и интеграции, обретения целостности человечества, созидания не только его планетарной общности, но и единой гло-бальной социоприродной системы «человек – общество – природа» на прин-ципах коэволюции компонентов этой системы. Глобализация в наших исследованиях рассматривается как важнейший актуальный социоприродный процесс, имеющий общепланетарный масштаб и значение, требующий реализации в перспективе через переход к устойчивому развитию и формирования механизмов глобального, в особенности политического, управления (выделено мною — И. С.)».
Дэвид Кортен утверждает, что схема действий, обусловливающая институциональную трансформацию, происходящую в результате глобализации экономики, проявляет явную тенденцию перемещения власти от рядовых граждан и сообществ людей к глобальным экономическим институтам, которым чужды интересы общества. Мы все, считает он, стали заложниками тирании порочной системы, действующей абсолютно бесконтрольно. Функционирующая под влиянием собственных императивов, эта система осуществляет контроль над многими важными аспектами нашей жизни и вы-589 Абалкин Л. И. Смена тысячелетий и социальные альтернативы // Вопросы экономики. — 2000. — № 12. — нуждает нас реализовывать ее цели, то есть делать ей деньги. Схожей позиции придерживался А. С. Панарин, который считал, что процесс глобализации завершится становлением системы глобальной власти. Он писал: «Мы являемся свидетелями нового процесса формирования глобальной власти, отличающейся от ее традиционных форм принципиально новыми технологиями дистанционного воздействия и латентными формами проявления (выделено мною — И. С.)»592.
Социальный философ М. П. Яценко анализируя различные подходы к исследованию глобализационных процессов различает естественную глобализацию, включающую всеохватные информационно-коммуникационные технологии и т. п., и насильственную глобализацию, навязываемую идеологами вестернизации без учета особенностей исторического пути народов (специфика этнических культур, менталитет, традиции и т. п.). В современных условиях такая вестернизация усугубляется особенностями информационного общества, представляющего множество технических возможностей для формализации прошлого под стандарты конкретного общества, в ущерб историко-культурным основаниям.593 Проблемы гармонизации национальных и конфессиональных взаимоотношений в обществе являются ключевыми как в процессе осуществления насильственной, так и развития естественной глобализации.
В. А. Гуторов обоснованно считает, что проблема глобализации рассматривается многими специалистами в качестве неотъемлемого элемента мировой истории с того момента, когда сформировались цивилизационные механизмы развития.595 А. Дж. Тойнби, анализируя всемирную историю, пришел к выводу, что существует род человеческих обществ, которые мы называем „цивилизациями“. К ним он относил шумерскую, египетскую, древнекитайскую, андскую, минойскую, майянскую, мексиканскую, юкатанскую, хеттскую, вавилонскую, сирийскую, иранскую, арабскую, дальневосточную (основной ствол в Японии), индусскую, индскую, эллинскую, православно-христианскую (основной ствол в России) и западную.596
Тойнби считал, что очевидна значительная степень подобия между достижениями исследуемых и сравниваемых им обществ. В их истории явно различимы определенные стадии: роста, надлома, окончательного распада и смерти. Принципиальнейшей установкой Тойнби был культурологический плюрализм, убеждение в необходимости многообразия форм социокультурной организации человечества, не сводимости их к какой-то одной универсальной форме социокультурного бытия. Он утверждал, что каждая из таких форм социокультурной организации имеет отличающуюся от других оригинальную систему ценностей.597 Тогда как современный американский политолог и философ Самюэль Хантингтон, на словах выступающий за цивилизационное многообразие, фактически стоит на точке зрения пресловутого «европоцентризма» понимаемого им как «вестцентризм» по-американски. Хантингтон так трактует ци-вилизационные феномены: «Цивилизация представляет собой некую культурную сущность. Деревни, регионы, этнические группы, народы, религиозные общины — все они обладают своей особой культурой, отражающей различные уровни культурной неоднородности… Мы можем определить цивилизацию как культурную общность наивысшего ранга, как самый широкий уровень культурной идентичности людей… Цивилизации определяются наличием общих черт объективного порядка, таких как язык, история, религия, обычаи, институты, — а также субъективной самоидентификацией людей… Цивилизация — это самый широкий уровень общности, с которой они себя соотносят.