Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Истоки и генезис феномена рациональности
1.1. Сущность понятия «рациональность» 14
1.2. Генезис рациональности как социального феномена 29
1.3. Модели рациональности в западной социально-философской мысли 59
Глава П. Рациональность и современное общество
2.1. Кризис рациональности в современном западном социуме 100
2.2. Проблемы и перспективы рациональности 150
Заключение 174
Библиографический список 180
- Сущность понятия «рациональность»
- Кризис рациональности в современном западном социуме
- Проблемы и перспективы рациональности
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Проблема рациональности является одной из центральных в современной социальной философии. Рациональность составляет культурно-ментальную основу современной европейской цивилизации. Обычно вклад западного рационализма и его главного продукта - физикалистской науки - в развитие цивилизации связывается с научно-техническим развитием. Можно утверждать, что современный социальный мир («модерн») создан западной рациональностью.
Однако в настоящее время современное общество сталкивается с рядом возрастающих проблем и вызовов. Кризис экологии проявляется в загрязнении окружающей среды, глобальном потеплении и прочих явлениях, свидетельствующих о том, что достигнут предел индустриального роста, а исчерпание природных ресурсов делает этот предел практически непреодолимым. Кризис культуры проявляет себя в потере источников смыслового, духовного роста. «Разбожествление» мира открывает невиданную ранее пустоту бытия, утрату смысла жизни. Возрастает1 напряжение между рационально ориентированным научным мироосмыслением и все чаще возникающими случаями падения различных форм общественного сознания в «иррациональную стихию насилия и мистицизма» (К. Ясперс).
Перечисленные проблемы ставят научное сообщество перед необходимостью углубленного изучения рациональности, ее истоков и способов экспликации в работах ведущих мыслителей последних столетий. В западной мысли XX века существовали влиятельные течения, подвергающие отрицанию или ревизии всю парадигму рационалистического развития (Франкфуртская школа, М. Хайдеггер, постмодернизм). Данные направления социально-философской мысли обвиняют европейский разум в огромном количестве грехов: от всеобщей технизации жизни до подавления субъективной свободы. Однако сами представления о том, что понимать под
4 кризисом классической рациональности и как этот кризис преодолевать, далеко неоднозначны.
Также очевидно, что, помимо недостатков, рационалистическая парадигма имеет значительные достижения, которые подлежат сохранению и развитию. В частности, в рамках классического западноевропейского рационализма возникла традиция ответственного, критического мышления, подвергающего собственные результаты постоянному рефлексивному контролю.
В настоящее время идет активный поиск новых моделей рациональности, ведутся продуктивные дискуссии по проблемам «классической» и «неклассической» рациональности, соотношения «модерна» и «постмодерна» в контексте рациональности. Все это позволяет нам утверждать, что тема данного исследования обладает повышенной актуальностью и значимостью для современной социальной философии.
Степень разработанности проблемы. Началом осмысления проблемы рациональности следует считать сократическую традицию в европейской мысли. Греческим философам, прежде всего Гераклиту, Сократу, Платону и Аристотелю, принадлежит заслуга формулирования концепции homo sapiens, человека разумного. По их мнению, свойство «разумности» индивид заимствует у Космоса, в основу которого заложен принцип вселенского Разума, Логоса, имеющий точный коррелят в душе человека.
Цивилизационный скачок, определяющий лицо современного мира, обусловлен, прежде всего, «встречей Афин и Иерусалима» - синтезом греческой логики и иудейского монотеизма. Если своему греческому началу современная западная культура обязана идеей разумности мира и человека, то монотеизму — представлением о сотворенности мира из ничего, «сделанности» мира. Соединившись в эпоху Средневековья и Нового времени, эти идеи создали предпосылки для конституирования современной рациональности, в которой мир предстает в качестве пронизанного разумом, познаваемого начала, а человек - как «познающее» существо, носитель
5 интеллекта. На основе данных представлений сначала формируется рационально-логическая культура Средневековья, а затем на ее фундаменте -секуляризированная опытная наука Нового времени.
В Средние века проблема рациональности находила осмысление у таких философов, как Ансельм Кентерберийский, Бонавентура, Иоанн Дуне Скот, Фома Аквинский, причем основной проблемой, вокруг которой вращались исследования данных представителей схоластической мысли, являлось соотношение веры и разума, а также разума и Откровения.
В эпоху Нового времени значительный вклад в разработку проблемы рациональности вносят Р. Декарт и картезианское направление мысли, основной заслугой которого становится изучение субъективных структур мышления и их соотношения с познанием.
Картезианская постановка вопроса находит развитие в философии И. Канта. Провозглашенный им «коперниканский поворот» состоял в том, чтобы вместо предметов, данных разуму, спрашивать о самом разуме, о его познавательных возможностях. Трансцендентальная философия Канта понимает рациональность как априорные формы или функции, присутствующие в индивидуальном сознании.
Г. Гегель предпринимает попытку всестороннего осмысления феномена рациональности, исходя прежде всего из проблем современного ему общества. В его работах можно найти подробный анализ категории западноевропейского разума в социально-историческом процессе и институтах (семье, морали, праве, гражданском обществе, государстве).
Работы К. Маркса для нашего исследования представляют интерес
тем, что предлагают целостную концепцию общественной эволюции, в
которой рациональность предстает как совершенствование
производительных сил.
В западноевропейской философии с работами Ф. Ницше связывается отказ от рациоцентристской парадигмы и начало радикальной критики
рациональности. Ницше впервые ставит вопрос о самой необходимости существования разума, о его пользе для жизни.
Особо необходимо отметить труды М. Вебера, включающие в себя непревзойденные по глубине и научной обоснованности разработки по проблеме рационализации в социально-историческом контексте. Вебер обращает внимание прежде всего на религиозные и культурные факторы, повлиявшие на формирование рациональности. При этом глубокий социологический анализ незападных обществ, проведенный Вебером, позволяет более точно сформулировать специфику западной рациональности.
Исследовательская линия Вебера и Ницше находит развитие в трудах М. Хайдеггера и мыслителей Франкфуртской школы (Т. В. Адорно, Г. Маркузе, М. Хоркхаймер). По мнению этих мыслителей, рост рациональности влечет за собой «забвение Бытия» или возрастание иррационального начала. Они полагают, что всесторонняя рационализация современного социума ведет к тому, что он превращается в «тотально управляемое общество».
Достаточно близко к исследованиям Франкфуртской школы примыкают работы М. Фуко, где рациональность исследуется в связи с проблематикой власти и социального познания. В свою очередь, Ю. Хабермас пытается примирить традицию «критики разума» с классическим рационализмом эпохи модерн. Научная ценность трудов Ю. Хабермаса определяется предложенной в них программой универсального синтеза философского и социологического знания в целях наиболее полного раскрытия сущности и значения феномена рациональности в коммуникативно-интеракционалистской перспективе.
В России большой вклад в изучение феномена рациональности внесли такие отечественные классики, как М. М. Бахтин, Н. А. Бердяев, И. А. Ильин, В. В. Розанов, С. Л. Франк, Л. И. Шестов. Вместе с тем необходимо отметить, что рациональность не становилась центром внимания указанных мыслителей. Отечественные философы рассматривали феномен
7 рациональности главным образом с критических позиций. В этом отношении особенно показательны работы В. В. Розанова и Л. И. Шестова.
Среди современных отечественных исследователей феномена рациональности следует отметить прежде всего Н. С. Автономову, Е. А. Алексеева, П. П. Гайденко, Ю. Н. Давыдова, И. Т. Касавина, В. Н. Поруса, В. С. Швырева, занимающихся предметными исследованиями в области рациональности. В своих трудах они пытаются определить сущность рациональности, охарактеризовать ее роль в конституировании западноевропейского типа общества, выделить исторические этапы развития рациональности, предложить типологию рациональности, подробно изучить ее значение для развития таких институтов современного социума, как капитализм, государство, наука или право. Большую группу исследований составляют работы B.C. Барулина, В. Я. Ельмеева, М. К. Мамардашвили, Л.
A. Микешиной, К. X. Момджяна, Н. В. Мотрошиловой, А. И. Патрушева, К.
B. Рутманиса, Н. С. Савкина, В. С. Степина, характеризующиеся
значительным вниманием к проблеме рациональности в более широкой
социально-философской, историко-философской, исторической,
методологической перспективе.
Социально-философская рефлексия проблемы рациональности и взглядов на нее обладает достаточной степенью системности. В работах социальных философов обозначена проблема рациональности; определены гносеологические характеристики рациональности; проанализировано историческое становление рациональности; выявлены основные проблемные точки рациональной парадигмы.
Однако в современной отечественной философской науке на данной момент обнаруживается недостаток систематических исследований феномена рациональности в социально-философской перспективе. Отсутствует концептуальная проработка тематического поля категории рациональности в ее социальном преломлении. Указанные исследовательские пробелы отчасти восполняет данная работа.
Объектом исследования является рациональность как социальный феномен.
Предметом исследования является проблема рациональности в западноевропейской социальной философии.
Гипотеза исследования. Феномен рациональности играл определяющую роль в конституировании западноевропейского типа социума. Развитие рациональности привело к возникновению современных институтов капитализма, бюрократического государства, права, науки. Однако параллельно с этим эволюция рациональности вызвала овеществление общественных отношений, потерю смысла жизни, разрушение первичных органических сообществ и другие кризисные явления. Выход из кризиса современного социума следует искать прежде всего в реформировании западноевропейской рациональности, изменении ее определяющих установок и целей.
Цель и задачи исследования. Основной целью исследования является
проведение всестороннего социально-философского анализа
рациональности.
Реализация поставленной цели требует решения следующих задач:
раскрыть сущность понятия «рациональность»;
проследить генезис рациональности как социального феномена;
изучить понимание рациональности в социально-философской рефлексии;
исследовать аспекты кризиса рациональности в современном социуме;
- проанализировать проблемы и перспективы феномена рацио
нальности.
Теоретическая и методологическая база исследования. Теоретической основой диссертации послужили идеи, содержащиеся в работах западноевропейских авторов Т. В. Адорно, М. Вебера, Г. Гегеля, И. Канта, Г. Маркузе, Ф. Ницше, М. Фуко, Ю. Хабермаса, М. Хайдеггера, а
9 также отечественных исследователей Е. А. Алексеевой, В. С. Барулина, М. М. Бахтина, П. П. Гайденко, В. Н. Давыдова, В. Н. Поруса, В. С. Швырева. Они ценны тем, что дают ясное представление о сущности феномена рациональности, его значении для конституирования западноевропейского типа социума, а также о различных аспектах кризиса рациональности в современном обществе.
Методологическую базу составили:
- метод абстрагирования, имеющий универсальный характер. Данный
метод позволяет отвлечься от несущественных свойств, связей, отношений и
одновременно выделять и фиксировать одну или несколько интересующих
исследователя сторон. Этот метод логического мышления тесно связан с
другими, прежде всего с анализом и синтезом;
- исторический метод, позволяющий проследить историческое
развитие рациональности;
- метод сравнения, устанавливающий сходства и различия типов
рациональности;
- метод анализа и интерпретации текстов мыслителей, исследовавших
проблему рациональности.
Кроме того, в диссертации использованы следующие подходы:
- социологический, позволяющий установить социальные предпосылки
феномена рациональности;
системный подход, предполагающий комплексное рассмотрение рациональности в различных исторических и социальных контекстах, во внутренней системной целостности, что подразумевает выявление составных элементов рациональности, видов взаимосвязей между ними;
цивилизационный, делающий возможным исследование рациональности как феномена идентичности западноевропейского цивили-зационного типа.
10 - феноменолого-герменевтический подход, дающий методологическое основание для составления описательной характеристики рациональности как элемента мышления.
Научная новизна работы определяется тем, что в ней на основе подробного изучения научных источников представлен системный анализ феномена рациональности с социально-философской точки зрения. Исследовано значение рациональности как структурообразующего феномена западноевропейского типа общества, раскрыты аспекты кризиса рациональности в современном социуме. Результаты исследования, на основании которых можно судить о его научной новизне, состоят в следующем:
Проведена подробная экспликация понятия рациональности, ее истоков и значения для европейского социума в рамках компаративного анализа западноевропейского и ряда восточных типов общества;
Систематизированы взгляды западных мыслителей на проблему рациональности, начиная с древнегреческих философов и заканчивая такими авторами, как Ю. Хабермас и М. Фуко;
Предпринята попытка сравнительного анализа взглядов социальных мыслителей XX века на рациональность как причину и исток кризиса современной западной цивилизации;
Предложено к введению и концептуально очерчено понятие «кризисный модерн»; представлено перспективно-проблемное поле рациональности в западноевропейском обществе кризисного модерна;
Выдвинуты предложения по преодолению кризиса рациональности в современном социуме.
Основные положения, выносимые на защиту.
1. Рациональность представляет собой сложное и многоаспектное явление. Среди основных признаков, характеризующих феномен рациональности, можно выделить логичность, целесообразность, разумность, системность, упорядоченность. В философской традиции рациональность
принято связывать прежде всего с разумом, хотя эти категории не тождественны. Традиция понимания разума как основы человеческого мышления и самого мироустройства идет от древнегреческой философии, где разум впервые предстал как онтологическое начало, лежащее в основе мира.
2. Рациональность как социальный феномен является специфической
конститутивной чертой западноевропейского типа общества. Только
западным обществам удалось создать механизмы развития и
институционализации рациональности. Генезис рациональности в античном
обществе был связан с особыми социальными условиями древнегреческого
города-государства, предполагавшими постоянную коммуникацию,
публичный дискурс, диалог. Компаративный анализ античного и восточных
типов общества не обнаруживает в последнем из них условий,
благоприятных для развития феномена рациональности. После
христианизации Европы античная рациональность соединяется с
монотеистической картиной мира. Данный синтез «Афин и Иерусалима» стал
определяющим для становления современной рациональной цивилизации,
основанной на научном познании, индустрии и техническом покорении
природы.
3. Систематические социально-философские концепции
рациональности начинают появляться в сочинениях Тертуллиана, Августина,
Бонавентуры, Фомы Аквинского, Иоанна Дунса Скота. У мыслителей Нового
времени и эпохи Просвещения феномен рациональности приобретает
субъективацию, переносится внутрь познающего и действующего
человеческого субъекта. Философия Гегеля может быть рассмотрена как
попытка всеобъемлющего осмысления проблемы рациональности. Макс
Вебер предложил собственный вариант экспликации рациональности,
названный им «теорией рационализации». Однако в конце своей научной
деятельности Вебер приходит к пессимистической позиции по поводу
возможностей западной рациональности и ее значения для общественной
жизни.
4. Кризис рациональности в современном социуме проявляется в
нескольких аспектах. Обратной стороной роста рациональности оказывается
возрастание иррациональности и неразумности, следствием чего стали
катастрофы XX столетия. Современный рационализированный тип общества
предстает как «тотально управляемый социум». Рациональность в
современном обществе эксплицируется как «тоталитарный разум», «забвение
Бытия», «интервенция системных императивов» или «дисциплинарная
власть».
5. Модель современного общества предстает в социальной философии
прежде всего как «кризисная». Мы предлагаем использовать термин
«кризисный модерн» для ее характеристики. Для преодоления кризиса
европейской рациональности следует обратиться к переформулированию ее
базисных предпосылок, включая признание относительности
рационалистической парадигмы, плюрализма типов и форм рациональности
переход к парадигме диалогизма и коммуникации.
Теоретическая и практическая значимость работы состоит в том, что полученные результаты могут послужить в качестве теоретических и методологических принципов для дальнейшего анализа проблемы рациональности, для поиска причин и рецептур преодоления вызовов современности, для изучения современного общества, выявления специфики социально-философского знания, а также при подготовке спецкурсов по проблемам социальной философии, истории философии и методологии науки.
Апробация работы. Основные положения и выводы исследования были представлены в сообщениях и докладах на VII Макаркинских научных чтениях (г. Саранск, 2007 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Третьи Саранские философские чтения»: Русская философия в аксиологическом измерении (г. Саранск, 2007 г.), XII научной конференции молодых ученых, аспирантов и студентов Мордовского государственного унта имени Н. П. Огарева (г. Саранск, 2007 г.), XVI Рождественских
13 православно-философских чтениях «Русское православие как основа сохранения национальной идентичности» (г. Н. Новгород, 2007 г.), XXXVI Огаревских чтениях (г. Саранск, 2008), Всероссийской научно-практической конференции «Четвертые Саранские философские чтения: Русская философия: историография, источниковедение, методология» (г. Саранск, 2008 г.)
Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, содержащих пять параграфов, заключения и списка использованной литературы. Структура диссертации отражает цели и задачи исследования.
Сущность понятия «рациональность»
Актуальность исследования рациональности определяется прежде всего тем, что последняя является, как подчеркивает большинство исследователей, культурно-ментальной основой современной европейской цивилизации. Как отмечает П. П. Гайденко, «вопрос о природе рациональности - не чисто теоретический, но прежде всего жизненно-практический вопрос. Индустриальная цивилизация - это цивилизация рациональная, ключевую роль в ней играет наука, стимулирующая развитие новых технологий. Не только сегодня, но и в первой половине XX века проблема рациональности была предметом рассмотрения многих философов: А. Бергсона, М. Вебера, Э. Гуссерля, М. Хайдеггера, К. Ясперса и др. Во многом именно эти мыслители определили тот угол зрения, под которым проблема рациональности обсуждается и сейчас» [Гайденко 1991, с. 40].
Для целей нашего исследования необходимо прежде всего определить содержание понятия «рациональность». Однако сразу нужно констатировать, что такая дефиниция не может быть ни точной, ни единственно возможной. По мнению И. Т. Касавина и 3. А. Сокулер, «ведущиеся дискуссии не только не прояснили и не уточнили понятие рациональности, но, напротив, привели к тому, что совершенно неопределенными стали и само понятие, и основания для его уточнения... Поначалу исследователи еще могли верить, что они примерно одинаково понимают смысл и значение термина "рациональность". Но постепенно, по мере углубления дискуссий, стало очевидным, что подобная вера безосновательна» [Касавин, Сокулер 1989, с. 7]. И тем не менее, на наш взгляд, можно выделить вполне однозначные свойства, характеризующие феномен рациональности. Действительно, с рациональностью в первую очередь принято связать образ мыслей и действий, обладающий разумностью, целесообразностью, ясностью, логичностью. Рациональный взгляд на мир видит его законосообразным, упорядоченным, структурированным. Известный немецкий теоретик философской герменевтики Х.-Г. Гадамер рассматривает рациональность как объективный разум, принимающий в разные эпохи форму экзистенции и способствующий пониманию человеком его окружающего мира [Гадамер 1988, с. 67]. Е. Ю. Леонтьева дает такое определение рациональности: «Рациональность - это умопостигаемость объективно общего, особый процесс овладения мыслью, бытием, особая размерность сознательной деятельности, движение мышления по "логике бытия", глубоко онтологически обусловленное» [Леонтьева 2006, с. 21]. Существенной стороной рациональности выступает понятийность, т. е. способность отражать мир в абстрактно-идеальных сущностях и моделях. Качество знания, позволяющего действовать эффективно - достигать цели с наименьшими затратами сил и средств - является основой как его рациональности, так и рациональности связанной с ним деятельности в соответствующей сфере.
К. Хюбнер выделяет четыре вида рациональности, или интерсубъективности, что для него одно и то же, - интерсубъективность логическую, эмпирическую, оперативную, нормативную. Хюбнер считает, что рациональность выступает всегда в одинаковой форме, а именно семантически как тождественное фиксирование правил определенного смыслового содержания, в чем бы оно ни состояло; эмпирически как применение всегда одинаковых правил объяснения, к чему бы они не относились; логически-оперативно как применение расчета; нормативно как сведение целей и норм к другим целям и нормам, какое бы содержание в них не вкладывалось. Рациональность, по Хюбнеру, есть нечто формальное: она относится только к уже данному содержанию [Хюбнер 1996, с. 220 - 221].
Г. Ленк в статье «Типы и систематика рациональности» приводит двадцать одно значение термина «рациональность». Вот наиболее важные из них: 1. Рациональность - логическое следование аргумента из принятых посылок: логически-синтаксическая; истинностно-семантическая; диалогически-семантическая выводимость; 2. Рациональность как формально-научная доказуемость; 3. Синтетически-интегративная рациональность в смысле кантовскои архитектоники разума как разумная координация и комбинация отдельных знаний в некую систематическую общую связь; 4. Содержательно-научная рациональность как теоретически научное структурирование, которое может возрастать благодаря приросту знания в ходе развития теорий; 5. Рациональность как рациональная реконструкция, как идеально-типическая разработка критериев суждения для обсуждения какой-либо темы; 6. Рациональность как развитие рациональной экспликации понятий; 7. Целерациональность, рациональность «цель-средство» или инструментальная рациональность в смысле минимизации затрат или оптимизации результатов при данных, не подлежащих обсуждению целях; 8. Рациональность в теории принятия решений и стратегическая рациональность; 9. Рациональность в теории игр [Ленк 1999, с. 13].
Современный российский исследователь В. С. Швырев считает, что «основной пафос ... рациональности — это открытость, способность к развитию, к поиску более широких и глубоких позиций, что неразрывно связано со способностью к критико-рефлексивному отношению к имеющимся установкам и взглядам» [Швырев 1995, с. 11]. Рациональность, по мнению данного автора, «правомерно усматривать только там, где существуют специальные усилия познания субъекта по анализу соразмерности его позиции той реальной ситуации, в которой он находится, что предполагает самостоятельное построение "идеального плана" действий, ориентируемого на реальную ситуацию... Рациональность прежде всего связана с основанным на адекватном понимании проблемной ситуации, в которой находится субъект действия, сознательным управлением собственным поведением. Она предполагает два обязательных условия: рефлексивный самоконтроль и учет требований реальности ... следует также подчеркнуть, что в реальной жизни рациональность в смысле осознанного поиска адекватной позиции по отношению к действительности не осуществляется в чистом виде, она всегда охватывает какие-то стороны нашего мироотношения, переплетаясь с внерациональными его формами» [Швырев 1999, с. 29-31].
Кризис рациональности в современном западном социуме
В данном параграфе мы должны коснуться того вопроса, на котором закончили первую главу нашего исследования - вопроса о кризисе западной рациональности. Опираясь на работы западных социальных мыслителей XX столетия, мы проведем анализ феномена «кризисной рациональности», его аспектов и причин. Как нам удалось убедиться выше, подходы к проблематизации рациональности в социально-философской рефлексии можно обнаружить уже у наследников Гегеля и особенно у позднего Вебера. Разумеется, катастрофы XX столетия, начиная с Первой мировой войны, лишь увеличили этот скепсис. Теперь едва ли найдется мыслитель, для которого рациональность не была бы проблематичным явлением. В этом параграфе мы должны охарактеризовать данные взгляды более подробно. Сначала мы рассмотрим радикальную критику рациональности со стороны мыслителей первого поколения Франкфуртской школы. Затем попытаемся сопоставить их взгляды с концепцией Мартина Хайдеггера, формировавшейся в тот же самый исторический период. Такой компаративный анализ будет интересен тем, что позволит выявить сходное в отношении к рациональности со стороны авторов, занимающих по другим вопросам совершенно различные позиции. Для лучшего раскрытия вопроса нам придется обратиться также к критике разума в философии Ницше. Затем мы переместимся еще ближе к современности и перейдем к анализу социально-философских концепций рациональности Юргена Хабермаса и Мишеля Фуко, представляющих собой, пожалуй, последнее слово западной мысли по данной проблеме. Тем самым тема «кризиса рациональности» получит, по нашему мнению, всестороннее раскрытие.
Если Вебер в своей теории рационализации призывал отказаться от оценочных суждений по поводу этого процесса, превратившегося в «судьбу Европы», то теоретики Франкфуртской школы под влиянием печального опыта катаклизмов XX столетия подвергают европейский разум радикальной критике. В «Диалектике Просвещения» под «Просвещением» понимается процесс развития Разума в целом, начиная еще с античных времен. Таким образом, в данном случае «Просвещение» идентично тому, что Макс Вебер называл «рационализацией». Концепция этой книги, ставшей ключевой для всех философских течений, критически воспринимающих «проект модерн», отталкивается от известного тезиса Вебера из доклада «Наука как призвание и профессия» об «оборачивании» развития ratio возрастанием иррациональности. Пытаясь освободиться от мифа, разум сам оказывается охвачен его архаичной властью. Прогресс «технической рациональности» несет не свободу, а порабощение: установка на покорение природы переносится на самого человека, инициировавшего этот процесс. В итоге Запад гибнет, охваченный демонической тотальностью всевластного Разума. Хабермас не случайно называет «Диалектику Просвещения» «самой черной» из всех написанных классиками Франкфуртской школы книг [Хабермас 2003, с. 117]. Здесь когда-то безграничный оптимизм разума, характерный для просветителей, превращается в столь же всеобъемлющий пессимизм. Вместе с тем, мы не найдем в этой книге, написанной намеренно усложненным, «темным» языком, сколь-нибудь последовательной, прозрачной концепции: для ее авторов, писавших текст непосредственно в годы Второй мировой войны (он был закончен в 1944 г.), было важно скорее. выразить свои непосредственные интуиции по поводу перспектив Запада, казалось, вот-вот действительно готового уничтожить самого себя в военном безумии. Поэтому книга являет собой скорее конгломерат интуитивных формул, за каждой из которых скрывается один и тот же мотив отчаяния. В конечном итоге вердикт процессу рационализации выносится обвинительный: эволюция разума приводит не к свободе, как вместе с просветителями считал Гегель, а к торжеству фашизма, «рациональной» организации лагерей смерти, мировым войнам. «Диалектика просвещения» разоблачает репрессивно-тоталитарную сущность разума: подводя всякое разнообразие под единство, он лишает вещи их уникальности - мотив, множество раз использованный в современном «постмодернизме». К сходным выводам приходил, как мы увидели выше, и Макс Вебер в конце жизни. Ю. Хабермас пишет: «И вот в связи с растущей сложностью обособившихся систем действия Макс Вебер повсюду наблюдает превращение свободы в дисциплину. Исходя из дисциплинирующего давления бюрократизации и чрезмерной юридической регламентации, он рисует черную картину административно управляемого общества»; «Вебер считает, что "утрата свободы" и "утрата смысла" являются экзистенциальными вызовами для отдельных личностей. Помимо напрасной коллективной надежды на примирение в рамках самих социальных порядков остается только абсурдная надежда строптивого индивидуализма... С героическим мужеством отчаяния решительный индивид, наблюдая за неразрешимыми социальными конфликтами, может в лучшем случае осуществлять свободу в своей частной жизни, в рамках собственной биографии ... "Диалектику Просвещения" Хоркхаймера и Адорно можно понимать как обратный перевод веберовских тезисов на язык гегельянско-марксистской философии истории. В этой книге исток инструментального разума возводится к моменту первого отделения субъективного духа от природы» [Хабермас 2005, с. 246 - 248].
Проблемы и перспективы рациональности
В данном параграфе мы должны рассмотреть последствия кризиса западноевропейской модели социума, основанной на рациональности. После этого мы обратимся к перспективам «кризисной рациональности» и попытаемся определить, может ли она сохранять свое значение для будущего человечества, необходимо ли осуществить (как предлагают некоторые мыслители) «демонтаж рациональности» или же она должна сохраниться, переформулировав себя в новых терминах и категориях. Мы попытаемся наметить теоретическую перспективу осмысления современного социума и предложим подходы к «реформированию рациональности» в современных условиях.
Большинство исследователей согласно, что современная эпоха - это прежде всего эпоха кризиса. На мой взгляд, лучше всего было бы охарактеризовать ее как «кризисный модерн». Вопрос о выделении временных рамок модерна является дискуссионным. Тем не менее я хотел бы предложить следующую периодизацию:
1. Ранний модерн (от эпохи ранних буржуазных революций приблизительно до сер. XIX в.);
2. Развитый модерн (от сер. XIX в. до конца Первой мировой войны);
3. Кризисный модерн (от конца Первой мировой войны до нашего времени).
В данной схеме «ранним модерном» названа эпоха формирования первоначальных предпосылок становления «современного» типа общества, для которого характерны секуляризация, господство инновации над традициями, городской образ жизни и т. д. (подробнее о характеристиках модерна будет сказано ниже). «Развитому модерну» соответствует период, ознаменованный окончательной победой модернизационного типа социума над традиционным. Наконец, «кризисным модерном» я называю ту модель общества, в которой основные идентичности и институты модерна
151 продолжают существовать, но в деформированном, разлагающемся состоянии. С этой точки зрения, понятие «постмодерн» не обладает научной релевантностью и не может быть использовано для характеристики современного социума. Приставка «пост» в данном термине должна указывать на рождение неких новых реалий, тогда как в действительности ничего подобного не наблюдается. С известными оговорками можно утверждать, что концепция «постмодерна» относится к области мифологии, а не научного анализа. Общественная конституция современного Запада продолжает оставаться модернистской, однако эта ее модернистская идентичность вступила в полосу кризиса, распада. Когда совершаются такие изменения, человеческое общество утрачивает свой «код», оказываясь открытым хаосу, смутам и бедствиям. Пройдя через «точку бифуркации», оно вслед за этим конституирует новую форму «порядка из хаоса». Однако на сегодняшний день мы не можем утверждать, что такой порядок действительно родился на свет.
XX век с его катастрофами словно расплачивался по обязательствам, взятым на себя в предыдущие периоды истории, когда западный человек заявил о своем потенциальном всевластии и уверовал в силу своей мысли и своего разума. Те надежды на развитие прогрессивного, рационального начала, которые, как мы видели, возлагало Просвещение на европейское человечество, в целом не оправдались. Реальность современной эпохи выражает себя в множестве кризисов, как бы «вложенных» друг в друга. Кризис экологии проявляется в загрязнении окружающей среды, глобальном потеплении и прочих явлениях, свидетельствующих о том, что достигнут предел индустриального роста. Исчерпание природных ресурсов делает этот предел практически непреодолимым. Кризис культуры проявляет себя в исчерпании источников смыслового, духовного роста за счет секулярной парадигмы, победившей на Западе вместе с Просвещением. «Разбожествление» мира открывает невиданную ранее пустоту бытия, утрату смысла жизни (Sinnverlust). Наука давно утратила роль эрзац-мировоззрения, став чрезмерно абстрактной и непостижимой для профанов. Кризис науки связан не с остановкой в ее развитии, а с вопросом о смысле. Мы видели, что Макс Вебер констатировал: наука убивает смысл. Она поставляет знание, которое ценится лишь в силу его технической пригодности. К тому же научный прогресс сам по себе больше не вызывает оптимизма, после того как он привел к появлению оружия массового уничтожения и прочих угрожающих человечеству изобретений. Возрастает напряжение между рационально ориентированным мироосмыслением и все чаще возникающими падениями различных форм общественного сознания в «иррациональную стихию насилия и мистицизма» (К. Ясперс). Всеобщая технизация социальной жизни привела к эрозии органических сообществ, в которых общение людей могло происходить «лицом к лицу». Как подчеркивал М. Хайдеггер и другие исследователи, человек в современную эпоху становится «несоразмерен» технике, превращается в ее раба. Такая ситуация связывается с рационализацией: жизнь становится все более формализованной, решения принимаются не на основе чувства, а на основании расчета. Движение технической формализации не оставляет места для содержательных сторон жизни, заменяемых предвидением и калькуляцией. Власть науки и техники над человеком, прямая угроза выхода техники из-под контроля человека породили чувство бессилия, страха перед техногенным миром, нашедшее свое выражение в сформировавшемся еще в конце XIX - нач. XX вв. «кризисном сознании». Чувство безысходности, обреченности западной цивилизации стало особенно остро ощущаться в XX веке, когда западный мир был потрясен целой чередой военных, политических и экономических катастроф. Социальный кризис проявляет себя в парадигме «тотально управляемого», рационализированного, овеществленного мира, не оставляющего места для индивидуальной свободы и живой коммуникации.
Что стало причиной такого всеобъемлющего кризиса? Для ответа на этот вопрос мы должны обратиться к истокам самого «проекта модерн». Процесс модернизации можно представить как совокупность разновекторных социальных трансформаций, которые действовали параллельно и во многом независимо друг от друга. В социальной мысли существует ряд классических формул, которые пытаются дать наиболее лапидарную характеристику модернизации: «от статуса к договору», «от механической к органической солидарности», «от традиционного к целерациональному действию». На мой взгляд, такие краткие формулировки обладают тем недостатком, что вносят в живой социально-исторический процесс иллюзию однонаправленности, детерминированности. На самом деле модернизация происходила на «стыке» многочисленных процессов и независимых переменных, имея во многом «случайный» характер. Отличия модернистского и «традиционного» обществ можно представить следующим набором социальных характеристик:
