Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1 Эволюция понятия реальности в философии и науке 15
1. От "res" к "realitas": становление новоевропейской интеллектуальной традиции 15
2. "Реальность" в новейших реалистических учениях 29
3. Аргументы антиреалистов 46
ГЛАВА 2 Основные подходы к конституированию социальной реальности 60
1. Проект расслоения реальности: сосуществование научных онтологии 60
2. Понятие реальности в классической теории общества 78
3. От теоретических конструкций к донаучному жизненному миру... 97
ГЛАВА 3 Онтологические основания социальной реификации 116
1. Между сущим и должным: этический дискурс и социальная реальность 116
2. Культура как natura naturans общества: культуро центризм вместо социоиоцентризма 135
3. Вопрос о реальности "социальных вещей" 151
ГЛАВА 4 Общество, знание, коммуникация 167
1. Два образа социума: онтологическая альтернатива и методологические следствия 167
2. Онтологические девизы постклассики и социальная теория 183
3. Социальная реальность как "первичная реальность" 199
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 213
ПРИМЕЧАНИЯ 222
БИБЛИОГРАФИЯ 232
- От "res" к "realitas": становление новоевропейской интеллектуальной традиции
- Проект расслоения реальности: сосуществование научных онтологии
- Между сущим и должным: этический дискурс и социальная реальность
Введение к работе
Актуальность темы исследования вызвана радикальными изменениями в области социальной онтологии, выразившимися в новом понимании соотношения теоретических объектов и языка описания, а также в проблеме гетерогенности дискурсивных практик. Эти аспекты в особенности актуальны для современного обществознания, исследующего глобальные социальные катастрофы, нестационарные и хаотические состояния социума.
В современной философии, наверное, нет понятий, которые употреблялись бы чаще, чем понятия "реальность", "реальный" или "реалистический". В то же время, пожалуй, нет и более неясных, многозначных и трудноэксплици-руемых концептов, чем вышеназванные. Их содержание формируется одновременно и в пространстве строгой теоретической мысли, и в мире обыденного здравого смысла. А значит, они в равной степени несут на себе отпечаток философской интуиции, научной аналитики и повседневного практического смысло-образования. Интуитивное и дискурсивное, теоретическое и практическое задают совершенно различные контексты прочтения смысла для рассматриваемых понятий. Эти гетерогенные содержания, рожденные различными проблемными полями в исследовательской практике не существуют отдельно. Они постоянно смешиваются друг с другом, подвергаясь при этом деформации и нарушая первоначальное единство смысла и замысла.
Классические рационалистические философские системы и научно-исследовательские программы дали немало положительных и операциональных определений понятия реальности. Их оппоненты - иррационалисты - выстраивали свою аргументацию таким образом, чтобы разрушить саму идею доступности реальности человеческим чувствам и разуму. Но что такое реальность,
какое значение и какой смысл имеет для нас это слово, это понятие и это явление?
Для каждого столетия европейской интеллектуальной истории можно выделить свои специфические подходы к пониманию смысла и значения, а также существенные признаки, создающие образ реальности. И каждое столетие знаменует собой наступление новой волны споров вокруг этой фундаментальнейшей мировоззренческой проблемы. При этом споры прежних поколений так и остаются неразрешенными - кто может что-либо разрешить в философии раз и навсегда, - они лишь "теряют свою актуальность" и становятся достоянием истории философии.
Актуальность очередного обращения к проблеме реальности, причем не всей, а лишь одного из ее видов, обусловлена тем, что от операционального понятия и интуитивного образа последней зависит, причем самым существенным образом, весь порядок нашего дискурса, осуществляемого как философскими, так и научными средствами, т.е. наше самоосуществление в качестве рационального существа, познающего мир. Эволюция (или трансформация) порядка дискурса в последние десятилетия вновь проблематизировала, а значит и тема-тизировала реальность, в том числе и реальность общества, т.е. социальную реальность.
Необходимо отметить, что проблематизация социальной реальности имеет свою собственную логику. Полтора столетия понимания общества как реальности особого типа не смогли ослабить напряжения, возникающего всякий раз, когда в социальной теории вводится и определяется понятие общества. Это напряжение имеет своим источником принципиальную ненаблюдаемость социального, а значит и глубоко искусственный, не вырастающий из дотеоретиче-ского опыта, путь конституирования общества в качестве особой реальности.
Однако, искусственность пути вовсе не умаляет ценности нового понимания человеческого общения и взаимодействия, возникшего под влиянием математического естествознания. Рассматриваемое как невещественное, но одновременно с тем и вещественное ("реальное" первоначально означало "вещественное"), общество, также как электромагитное или гравитационное поле в физике, оказалось понятием, обладающим невиданной объяснительной способностью.
С помощью рациональной конструкции, построенной вокруг этой новой "природы" теоретики смогли создать новые модели, объясняющие действия людей. При этом, господствоваший ранее способ рассмотрения человеческих поступков на основе этического или морального дискурса оказался в состоянии концептуальной конкуренции с вновь возникшей социологией.
Свершившийся в XX веке феноменологический поворот философии от теоретических конструкций к донаучному жизненному миру, естественной установке и проблеме сигнификации в сфере социального познания также имеет особую судьбу. Социальные феноменологи оказались не до конца феноменологами, ибо были вынуждены в значительной степени изменить онтологические допущения и методологические девизы данной философской доктрины. Это обстоятельство по-новому высветило специфику социальной онтологии, показав "непрозрачность" смыслового, а значит и сущностного сходства социальной реальности с реальностью как таковой.
Сегодня, как и столетие назад, существует немало философов и науковедов, которые не видят смысла в такой "метафизической" постановке вопроса. Позитивисты, прагматисты или натуралисты убеждены в том, что человеческое познание любых объектов внешнего и внутреннего мира не нуждается в "умножении сущностей", к числу которых относились бы любые содержательные высказывания о природе реальности. По их мнению, любой возврат к онто логизму и реализму неизбежно означал бы возрождение тех черт и параметров философствования, которые давно уже преодолены критическим мышлением.
Разумеется, с данной позицией нельзя согласиться. Проблема онтологии, невзирая на все декларации антиэссенциалистов, продолжает сохранять свою актуальность. Вся история очищения философии от "псевдовопросов", редукции к здравому смыслу наглядно показала, что теоретическое мышление всегда содержит в своем основании и концептуальном каркасе совокупность неявных онтологических допущений. И их экспликация должна быть направлена не на то, чтобы элиминировать из системы неаутентичные элементы, а на то, чтобы знать о них как можно больше. Даже если возникновение онтологических допущений оказывается результатом метафорического мышления, они все равно являются необходимым формообразующим фактором теоретического мышления. Необходимо избавиться от иллюзии, что метафорическое может быть полностью элиминировано из концептуальной схемы или заменено рационально-логическим. Совокупность онтологических допущений может быть заменена лишь другой совокупностью онтологических допущений, исходная метафора может быть заменена, опять же, лишь новой метафорой.
Таким образом, реализм как мировоззренческая посылка и познавательная установка не только не устарел; он существенно актуализирован. Как не может оказаться устаревшим и понятие очевидного, скрепляющее веру и разум, рационализм и иррационализм, материализм и идеализм в некие "однокоренные" концептуальные пары. Все это заставляет вновь и вновь возвращаться к одному из наиболее фундаментальных и в то же время дискуссионных понятий, каковым является понятие социальной реальности.
Степень научной разработанности проблемы. Поскольку термин "социальная реальность" и способы его истолкования редко уходили от пристального внимания философов и социологов, начиная с 19 столетия, только
анализ изменений в способах истолкования этого понятия и самый краткий обзор литературы, посвященной данной теме превышал бы допустимые рамки диссертационной работы.
На русском языке некоторые, причем весьма значимые аспекты рассматриваемой в диссертации проблематики раскрываются в работах В.Е. Кемерова, М.К. Мамардашвили, В.А. Лекторского, В.М. Розина, В.А. Горшкова, В.П. Ко-хановского, И.В. Ватина, В.В. Макарова, В.Е. Золотухина, Е.В. Золотухиной-Оболиной, П.И. Симуша, Ю.Л. Качанова А.Ф. Филиппова, С.С. Фролова и других.
Фундаменальные исследования, осуществляемые англоязычным научным сообществом и континентальными философами по избранной нами тематике образуют многообразие нынешних путей осмысления названной темы. Среди них отметим прежде всего работы Э. Гуссерля, А. Щюца, Д. Сильвермена, Д. Уолша, М. Филипсона, П. Бергера и Т. Лукмана, Б. Вальденфельса, в которых была обоснована невозможность решения данной проблемы в рамках традиционного теоретизирования. Позиция данных исследователей во многом обусловила специфику современного понимания роли концептов и концептуальных построений в современном обществоведении.
В обширной литературе по указанной проблематике в значительной степени разработаны и развиты темы, поднимаемые в предлагаемой работе, однако в ходе диссертационного исследования требовался новый подход, обусловленный теми радикальными изменениями, которые произошли в философии в последние десятилетия. Во многих научных исследованиях, как отечественных, так и зарубежных, недостаточно артикулированым оказался новый онтологический статус исследуемого понятия, рождающийся в условиях лингвистического поворота и некуммулятивистской модели развития научного знания.
Не менее важными, наряду с онтологическими, представляются и методологические новации, ломающие не только содержательные, но и формальные установки тех, кто пытается осмыслить и изучить феномен социального. Не отторжение традиции, но новое понимание ресурсов ее использования в социальном познании требует радикального пересмотра взаимоотношений онтологии и методологии, минуя традиционное посредничество эпистемологии. Каждая новая эпоха в истории философии рождала свой уникальный "сплав" концептуальных оппозиций, оформившихся в эпохе предшествующей. В этом смысле новая эпоха, часто именуемая эпохой постмодерна (не будем задаваться здесь вопросом об удачности такого титула), не просто стремится снять те или иные противоречия, содержащиеся в прежних системах, но манифестирует новое отношение к концептуальной оппозиции как таковой.
Несмотря на то, что между приемами диалектики и принципом дополнительности описаний существует значительное различие, создается впечатление, что большинство теоретиков сегодня заняты разработкой методологии преодоления противоречий, а также поиском такой дискурсивной стратегии и техники, которая позволила бы учитывать противоречия в онтологии, не исключая их, но нейтрализуя разрушительные свойства последних.
Важное значение для прояснения проблемы и нахождения необходимых смыслов сыграли работы современных философов как реалистической ориентации (Д.Серля, У.Аутвейта, Р.Бхаскара), так и их оппонентов (У.Куайна, Р.Рорти, Х.Патнема) и других. Для экспликации онтологического статуса понятия "социальная реальность" потребовалось обратиться к фундаментальной онтологической и эпистемологической проблематике, рассматриваемой в работах М. Хайдеггера, Н. Гартмана, К. Поппера, Г.Х. фон Вригта.
Необходимым элементом представленной работы стало обращение к исследованиям в области современной социальной теории, проведенным Ю.Хабермасом, Н.Луманом, П.Бурдье.
Цель диссертационного исследования намечена уже в заглавии работы -анализ традиционного комплекса идей, лежащих в основании понятия "социальная реальность" в свете фундаментальных изменений в философском понимании мира и познания, экспликация онтологических допущений, позволяющих рассматривать общество как реальность. Эта цель во многом обусловлена эволюцией смысла и значения понятия реальности в философии и науке нового времени, когда реальность из физической "превратилась" в многослойную, а затем верхний слой - социальная реальность - благодаря современной оценке роли языка в формировании картины мира, приобрела статус предельной или подлинной реальности. Раскрытие этой цепи преобразований, фактически и составляющее цель данного диссертационного исследования, предполагает решение следующих основных задач:
- выявить фундаментальные идеи, лежавшие в основе рождения и эволюции понятия реальности в европейской философии, реконструировать внутреннюю логику данного процесса;
- проанализировать основные точки зрения по поводу онтологического статуса понятия реальности в современной философии, рассмотреть аргументы "за" и "против" реализма;
- выявить условия перехода философского понятия реальности на предметные поля различных наук и описать его смысловую трансформацию;
- подвергнуть анализу эволюцию понятия реальности от классической теории общества к социальной феноменологии и другим неклассическим концептуальным схемам;
- уточнить пределы совместимости этического и культурологического дискурсов с онтологическим допущением общества как реальности;
- выявить роль интереса в построении социальной онтологии;
- исследовать эпистемологические предпосылки социальной онтологии и определить отношение социальной реальности к другим реальностям в свете новейших изменений в социальной теории.
Методологической основой исследования является , во-первых, совокупность классических средств философского анализа и рефлексии, во-вторых, герменевтико-феноменологическая процедура выявления смысла, в-третьих, логико-диалектический анализ исследуемого предмета, в-четвертых, постклассический принцип дополнительности описаний.
Новизна диссертационного исследования может быть сформулирована следующим образом:
- на основе историко-генетической реконструкции выявлены и описаны условия, при которых стал возможен переход от понимания внешнего мира как совокупности вещей к взгляду на мир как на реальность;
- прослежена эволюция смысла, вкладываемого в понятие реальности философами различных эпох вплоть до наших дней;
- выявлена внутренняя логика включения понятия реальности в онтологические конструкции различных наук;
- произведен сравнительный анализ классических и неклассических образов, схем и концептуальных конструкций социальной реальности;
- определены границы онтологической и концептуальной совместимости этического, культурологического и социологического дискурсов;
- исследованы радикальные различия в классической и постклассической реификации, конституирующей социальную онтологию;
- проанализированы направления и интересы, направляющие процесс конституирования социальной реальности;
- выявлен и определен онтологический статус социальной реальности в соответствии с новым пониманием языка и коммуникации.
Исходя из указанных пунктов новизны, на защиту выносятся следующие основные тезисы:
1. Переход от понимания мира как совокупности вещей к миру как единой реальности был связан с процессом десубстанциализации мышления, с лишением вещей "внутреннего" содержания и переопределением их через "внешние" параметры и отношения. Картезианская парадигма, ньютоновская механика и др. исследовательские программы определили вещь как часть реальности, превращая реальность в сложную конструкцию, части которой наделены различным онтологическим статусом. Уже на этом этапе возникает (не сразу осознанная) проблема интерпретации объектов, которые приобретают виртуальные характеристики.
2. По мере развития европейской философии, понятие реальности стало приобретать все более инструментальный смысл, благодаря чему устанавливался контакт между теоретическими конструкциями и сферой обыденных значений. Многочисленные концептуализации порождают различные, а иногда и прямо противоположные значения понятия реальности. Эти значения могут быть выявлены через следующие оппозиции: "реальное - идеальное"; "реальное - мнимое"; "реальное - действительное"; "реальное - экзистенциальное". Ни одна из оппозиций не может претендовать на привелегированный онтологический или эпистемологический статус.
Развитие науки в 19-20 вв привело к отказу от идеи единой реальности и привело к ее "расслоению" на физическую, биологическую, историческую, социальную и т.п. Каждый слой мыслился как отдельная реальность, подчинен ная своим собственным законам, имеющая свои собственные пространственно-временные формы. Лингвистический поворот создал условия для нового объединения реальностей ценой отказа от натурализма мышления.
4. Основным различием между классическими и неклассическими социальными теориями в сфере онтологии является различное понимание природы социальных объектов: в первых социальные объекты понимаются в контексте оптической (пространственной) метафоры, тогда как во вторых социальная реификация рассматривается как итог интерпретирующей деятельности людей.
5. Совмещение этического и культурологического дискурсов с пониманием общества как реальности создает гетерогенные концептуальные конструкции, объяснительные и познавательные возможности которых в значительной степени оторваны от смысловой основы конституирования этической, культурологической и социальной онтологии. И этический, и культурологический дискурс опираются на совокупность неявных онтологических допущений, исключающих принятие социальной реальности как реальности подлинной и тем более предельной. В этическом дискурсе статусом предельной реальности наделяется благо, добро и т.п., а в культурологии роль "порождающей природы" закрепляется за культурой.
6. В классической теории общества главным отличием социальной реальности от физической, биологической и т.п. является полное отсутствие в ее структуре объектов с предельным онтологическим статусом. Все ее части (структуры, институты, процессы) лишены вещных характеристик, не существуют в физическом пространстве и времени. Социальная реальность надстраивается над физической, которая составляет основу онтологии. Современное теоретизирование отменяет различения Универсума и Социума, показывая, что социальная реальность объективизируется, а физическая реальность социализируется.
7. Для всех классических онтологии, в т.ч. и социальных определяющее значение имел выбор между двумя возможными моделями мира. Первая модель рассматривала мир как единое целое, где универсальное есть закон для всего единичного. Вторая определяла мир как совокупность уникальных явлений и событий. В сфере методологии первая модель порождала функционализм, вторая - эссенциализм. Постклассическая онтология преодолела указанную дихотомию путем отказа от оптической метафоры и реификации. Лингвистический поворот позволил снять концептуальные оппозиции "уникальное - универсальное", "внешнее - внутреннее" и "каузальное - телеологическое".
8. Социальная реальность конституируется вокруг вектора глобального интереса человеческого рода. Данный интерес руководит познанием, а значит и социальной реификацией, направляя ее в русло общественного строительства. Рождающаяся при этом социальная онтология оформляется вокруг трех смысловых осей соединяющих интересы и знания:
- социальная реальность как совокупность знаний и умений, позволяющих людям осуществлять коллективный технический контроль над внешним миром;
- социальная реальность как совокупность уникальных социальных событий, т.е. симолический универсум, создающий интерпретативную базу для взаимопонимания и взаимодействия;
- социальная реальность как совокупность значений, задающих возможности для освобождения человека от сил, гипостазированных его деятельностью в двух названных направлениях.
9. Социальная реальность оказывается предельной или первичной реальностью для всех остальных реальностей, в том числе и реальностей, связанных с индивидуальным человеческим бытием. Социальная реальность, конституируемая языком и конституирующая язык, производится и воспроизводится
практиками агентов-акторов. В то же время она является causa sui, т.е. причиной самой себя, ибо сама же и порождает агентов-акторов.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Материалы диссертации, разработанные в ней методологические подходы и полученные результаты могут служить основанием для критического анализа фундаментальных и локальных проблем социальной философии и социологии, уточнения теоретико-концептуальных каркасов обществознания и гуманитаристики.
Материалы исследования также могут быть использованы при составлении учебных курсов и спецкурсов по истории философии, онтологии и эпистемологии, социальной философии и социологии.
Апробация диссертации. Содержание и результаты диссертационной работы отражены в монографии, брошюре и ряде статей общим объемом 25,3 п.л. На монографию опубликована положительная рецензия в периодическом издании: "Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки" 1998. № 4. Отдельные результаты исследования докладывались автором на трех международных конференциях (Ставрополь, 1993 -1998гг.), а также на пяти региональных и межвузовских конференциях (Ростов-н/Д, 1994г., Ставрополь, 1993 - 1998 гг). Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры философии СтГТУ.
Объем и структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, содержащих 12 параграфов, заключения и библиографии.
От "res" к "realitas": становление новоевропейской интеллектуальной традиции
В современной философии чрезвычайно распространенными являются попытки определения центральной философской проблемы той или иной исторической эпохи. Рождаются разнообразные формулы типа "космоцентризм -теоцентризм - антропоцентризм" или "от субстанции - к функции". В один ряд с ними можно поставить еще одну - "от вещей - к реальности". Действительно, о чем бы ни рассуждали философы в Древней Греции или Средневековой Франции, понятие вещи всегда играло совершенно особую, исключительную роль. К нему обращались для того чтобы выразить трудновыразимое, оно лежало в основе сложных абстракций и умозрений. Его помещали в основание ключевых метафор и аналогий, мысленных экспериментов и всех прочих дискурсивных практик. Наглядно соединяя в себе понятие и представление, вещь как бы являла собой связующее звено между концептуальными конструкциями и здравым смыслом.
Человек с незапамятных времен интересовался окружавшими его вещами. Откуда берутся вещи, из чего состоят и для чего существуют, куда и почему исчезают и как к ним следует относиться? Эти и другие вопросы задавали себе еще досократики, постоянно сравнивая вещи то с водой, то с огнем, то с числом, то с беспредельным. "Человек есть мера всех вещей в том, что они существуют, и в том, что они не существуют", - утверждает Протагор. По учению
Сократа выходит, что существуют не только вещи, но и то, что делает их например, прекрасными - прекрасное само по себе (прекрасное как таковое).
Платон, уточняя и разрабатывая сократовские интуиции, ввел понятие идеи, которое кажется то противоположным понятию вещи, то выступает по отношению к первому как подчиняющее. Но там, где есть отношение подчинения, там есть и некая единая (для двух понятий родовая) сущность. При этом идеи оказалась похожими на вещи, вернее они-то и стали настоящими вещами (реифицировались). А то, что раньше принимали за подлинные вещи, в соответствии с данной логикой оказалось всего лишь их отражением. И не случайно при описании идей Платон использовал две ключевые метафоры: оптическую и тактильную.
Первая метафора позволяет рассматривать познание идей как припоминание увиденного. Но как можно видеть что-либо бестелесное? По мнению Платона, душа имеет свои собственные "очи", вернее ум способен на свое собственное зрение - "умозрение". А то, что душа способна вспомнить идею, созерцая ту или иную вещь (прекрасную - по подобию, безобразную - по контрасту), заставляет усомниться в том, что о зрении здесь говорится строго метафорически. Для описания того, каким образом познанию становится доступно бес-предпосылочное начало, Платон использовал тактильную метафору: его нельзя увидеть, но к нему можно "прикоснуться".1 Эти две метафоры понадобились основоположнику идеализма для того, чтобы рассматривать идеи как вещи особого рода.
При реконструкции платоновского учениях об идеях необходимо учитывать уподобление идей геометрическим фигурам, т.е. тому, что позднее стали называть внешними формами. А.Ф.Лосев неоднократно отмечал, что "идея, будучи идеей вещественно-телесной, всегда обладала в античности ярко выраженной зрительной природой. Она была одновременно и умственной и зритель ной, так что интеллектуальная интуиция, столь мало понятная философам Нового времени, в античности подразумевалась сама собою и не требовала никаких доказательств."2
Не меньшее удивление может вызвать платоновская философия имени. Имя рассматривается Платоном как некая субстанция, находящаяся в зависимости от собственной звуковой формы. Более того, онтологический статус имени по сути тот же самый, что и статус идеи или вещи. Они в одинаковой степени независимы от человеческого произвола, сосуществуют в единой сфере мироздания, взаимодействуя друг с другом "без посредников". Другими словами, они тоже являютя вещами особого рода.
Разумеется, эта точка зрения в корне отличается от современной. Сегодня мы склонны полагать, что вещи, имена и идеи образуют три различных вида реальности, т.е. существуют различным образом. И единственным местом, где они могли бы "встретиться" является человеческое сознание. Это вовсе не означает, что имена связаны с вещами и мыслями лишь человеческим произволом.
Во второй половине 20 века тезис о социокультурной обусловленности сознания вряд ли нуждается в доказательстве. Мыслящий и действующий субъект, и никто иной, создает для вещей, мыслей и имен единое пространство -пространство человеческой мысли. В таком пространстве можно не учитывать онтологических различий данных объектов.
Проект расслоения реальности: сосуществование научных онтологии
Когда окончательно выяснилось, что мир сложнее любого самого грандиозного механизма и не может быть представлен лишь как совокупность протяженных субстанций, рухнула не галилеевско-ньютоновская механика, а лишь выстроенная на ее основе метафизика. Философы более не могли уже полагать физическую реальность единственной. То что стремились сделать Декарт и Лейбниц, Гольбах и Ламетри, Гамильтон и Лаплас - создать описание мира как совокупности тел, в которых нет ничего, кроме движения, числа и фигуры -оказалось невозможным. Само развитие физики привело к постулированию разноприродных физических явлений: электрических, магнитных, оптических и пр.
Несмотря на все опасения по поводу возможного возврата к нематематической схоластической физике, вскоре были созданы теоретические конструкции, не уступающие по степени математизации классической механике, а кое в чем даже превосходящие ее.
Разумеется, использование идеи разноприродных явлений с неизбежностью поставило ряд "метафизических вопросов", таких как вопрос о том, каким образом существуют т.н. физические величины. Выражаясь языком Канта и по-сткантовской философии, это вопрос об онтологическом статусе понятий и модельных конструкций физической науки. Именно для этого и была введена "новая" область философии - онтология, которая, по замыслу Канта, должна была изжить недостатки прежней метафизики. Вместе с гносеологией она составляла метафизические начала естествознания, т.е. философские основания введения и использования понятия "реальность".
Прежде всего в объяснении нуждается факт сосуществования в рамках одной и той же науки различных описаний, т.е. описаний, как бы не встречающихся друг с другом. Ведь с помощью дифференциального и интегрального исчислений в виде математических формул могут быть представлены механические, электрические, оптические и прочие явления. Однако, сведение их в целостный каскад формул, в единую систему оказывается весьма проблематичным. Области физики оказываются слишком автономными. И вот создаются все новые и новые объединительные теории. Сегодня это выражается в стремлении объединить четыре фундаментальных взаимодействия в рамках одной суперсилы.
Будет ли осуществлен данный проект - покажет время. Сегодня же ясно одно: современная физика остается внутренне рассогласованной дисциплиной. Из этого, в свою очередь, следует необходимость онтологии, невозможность мыслить мир и артикулировать свои действия без совокупности неявных онтологических допущений, лежащих в основе нашего понимания реальности.
Наряду с внутренним расслоением физики, изменяются ее отношения с другими науками. Даже сравнительно близкая к физике химия является совершенно иной наукой, не говоря уже о таких областях естествознания, как биология или медицина. Но что лежит в основе этого различения? И в чем состоит неулавливаемая физической наукой специфика химических и биологических феноменов? Этому науковедческому и философскому вопросу посвящена целая литература, рассматривать которую не входит в наши намерения. Существенно отметить лишь, что неудачи тех, кто стремился создать универсальную науку, в которой все (в т.ч. биологические, химические и пр.) феномены имели бы исчерпывающее объяснение, послужили причиной рождения множества научных онтологии. Каждая наука поспешила обзавестись своей собственной реальностью. К физической реальности прибавилась химическая, биологическая и пр. А распространение методологических и методических идеалов естествознания на все остальные науки привело к появлению в языке исследователей таких концептов, как "историческая реальность", "лингвистическая реальность" и т.п. Рожденная развитием науки, эта качественно новая ситуация нуждалась в философском осмыслении и интерпретации. Философы с энтузиазмом взялись за создание систем, объединяющих различные реальности в единое целое.
Однако, сделать это оказалось непросто. Во-первых, философы и ученые все более удалялись от первоначального смысла, который вкладывался в понятие "реальность". И когда окончательно запутались, стало ясно, что спор между реалистами и номиналистами по прежнему актуален. Во-вторых, разночтения в данном вопросе рождают целый комплекс науковедческих и методологических проблем. Многочисленные реальности, рожденные частными науками, оказываются системами сконструированных объектов, независимость которых от человеческого произвола не является чем-то очевидным.
Между сущим и должным: этический дискурс и социальная реальность
Главная идея, лежащая в основе современного понятия общества заключается в том, что общество существует именно как реальность, хотя и особого рода. Ведь с античных времен общество мыслилось как государство, т.е. как организация людей, деятельность которой регулируется определенными правилами - законами. Для решения глобальных задач и надзора за исполнением законов существует власть. Законы могут оказаться "плохими" (несправедливыми, неработающими, не способствующими, а препятствующими достижению очевидных и сформулированных целей), а власть может игнорировать интересы людей, т.е. не соответствовать назначению. И в первом, и во втором случаях на помощь человеку должен прийти разум. Организация должна быть улучшена, рационализирована.
Этот способ рассуждения основан на следующих онтологических предпосылках:
а) человек есть существо, устремленное к благу;
в) человек способен понять, что такое благо с помощью разума;
с) люди могут и должны совместно создавать и сохранять условия, способствующие достижению блага. Данный дискурс представляет собой исторически первую рациональную интерпретацию человеческого действия и знаменует собой окончание действия поведенческого алгоритма, обусловленного мифом, традицией и нравами. Обретение исторического сознания, встреча с другими культурами и множество иных причин способствовали стремлению к рациональному обоснованию человеческих действий.
Отличительные особенности рациональности этого типа - специфический способ аргументации, основанный на представлении о внутренней природе человека, позволяющем утверждать нечто в качестве блага. Как писал Аристотель в "Политике", всякое государство есть общение, а общение всегда происходит ради блага, из главных же благ наиглавнейшее - благо государственное. "Первичным по природе является государство по сравнению с семьей и каждым из нас; ведь необходимо, чтобы целое предшествовало части."1
В данной концептуальной схеме все многообразие социальных явлений описывается с помощью двух областей знания: этики и политики. Зная, что такое индивидуальное благо и благо коллективное, мы можем путем правильного рассуждения выбирать из многообразия возможных поступков те, которые соответствуют их достижению. А также, путем общения сообщать наши мнения друг другу. В этом и состоит суть социальной жизни, как понимали ее во времена Аристотеля. Исходя из нее разрабатывали свои технологические рекомендации мыслители последующих эпох (этика - в сфере приватного, политика -для власть осуществляющих). Существует устойчивая традиция диахронного рассмотрения социальной (этико-политико-правовой) теории Аристотеля по отношению к социальным теориям, возникшим после 1840 года. В пользу такого подхода несомненно найдутся убедительные аргументы, главным из которых является рождение социологии как науки, развитие которой породило совершенно иные, "подлинно научные" теории. И Аристотель (наряду с Гоббсом, Локком и др.) действительно может рассматриваться как своего рода предшественник.
Однако, этическая мысль продолжается. Реформируются и модернизируются классические этические учения, создаются новые. В своих построениях, авторы этических теорий используют отличные от социологических способы объяснения и понимания сущности социального. Можно даже говорить об ином порядке этического дискурса, формирующего собственные понятия мира, человека и трансцендентного.
При всем разнообразии этических доктрин и традиций, а также подходов к их систематизации и классификации, именно порядок дискурса характеризует их специфику, проводя демаркационную линию между этическим и научным рассмотрением вещей, событий и процессов. Понятие социальной реальности не случайно отсутствовало в этических и политических учениях Платона, Аристотеля или Цицерона. Не найти его и среди этико-антропологических размышлений средневековых богословов. Однако, возможно в этической теории существовало понятие или группа понятий, выполняющей сходные функции. Данный вопрос действительно важен для нашего исследования и нуждается в дополнительном рассмотрении.