Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. «Онтологический поворот» в современной социальной теории: исторические предпосылки и теоретические условия .11
1.1. Социально–исторические и теоретические предпосылки обновления онтологии .11
1.2. Методологические условия «онтологического поворота» в современной социальной теории .37
Глава 2. Обновление онтологии в современной социальной теории 65
2.1. Проблема построения онтологии в современной социальной теории 65
2.2. Новая онтология и проблема интерпретации социальности . 87
Заключение .119
Список литературы 1
- Социально–исторические и теоретические предпосылки обновления онтологии
- Методологические условия «онтологического поворота» в современной социальной теории
- Проблема построения онтологии в современной социальной теории
- Новая онтология и проблема интерпретации социальности
Введение к работе
Актуальность диссертационного исследования представленного социально-
философского анализа «онтологического поворота» в современной социальной теории обусловлена следующими факторами:
Во-первых, динамика современного общества, процессы, связанные с трансформацией социальных отношений и результатов человеческой деятельности, требуют всесторонней реализации онтологического потенциала новой матрицы социальности, новых модусов сосуществования людей. Онтология общества перестает быть внешним дополнением его развития, она становится важнейшим компонентом и необходимой формой конституции социальности. Проблема онтологии входит в состав и является важным аспектом задачи по освоению и управлению социальными процессами. Решение этой задачи предполагает существенные сдвиги в методологии познания общества.
Во-вторых, сдвиги в методологии познания общества в значительной степени зависят от преодоления последствий «онтологического поворота» в первой половине ХХ века. Эти последствия можно охарактеризовать как противоречие между необходимостью построения онтологии и возможностью герменевтической, лингвистической, коммуникативной и т.д. трактовки онтологии. Необходимость построения онтологии искажается возможным несоответствием бытия и разного рода опосредований (языка, коммуникации, текста, социальных форм и т.д.). «Онтологический поворот» оказывается условием возможности и невозможности онтологии1.
В-третьих, эти последствия так или иначе осознаются во всех социальных науках. С одной стороны, обновление онтологии происходит в свете проблем, традиционно относящихся к области социальной практики: особенности конструирования социальности, меняющиеся социальные формы тематизируют онтологический статус социальной практики. С другой стороны, современная социальная теория находится на рубеже смены научных парадигм, «парадигматического сдвига» (Дж. Паркер) от конструктивизма к реализму. Хотя современная социальная теория и актуализирует значение онтологии, она фактически
1 Керимов Т. Х. Предисловие // Современная социальная философия. Екатеринбург: Издательство УрФУ, 2015. С.5.
уклоняется от общеметодологического и социально-философского ее воспроизведения и осмысления.
В-четвертых, обращение к данной теме продиктовано изменениями внутри самой онтологии и, прежде всего, возможностью преодоления онтотеологического проекта философии и построения онтологии без теологии. Такая необходимость требует не только поиска иных теоретико-методологических оснований, но и выбора таких объектов исследования, применительно к которым становится невозможным выделение единого или общего основания, критерия и т.п.
В связи с этими сложившимися обстоятельствами возникает необходимость в социально-философском осмыслении «онтологического поворота» в современной социальной теории, его теоретико-методологическом обосновании, изучении его влияния на объяснение и описание социальности.
Степень разработанности научной проблемы
Проблема онтологической переориентации в современной социальной теории и философии не может быть определена как системная и окончательно сложившаяся методология и теория социального познания. Поэтому данное исследование посвящено не только обоснованию принципов новой онтологии в социальных науках, но и систематизации сложившихся версий обоснования и описания новых онтологий.
Первая волна «онтологического поворота», которая приходится на конец 80-х – начало 90-х годов ХХ века, была представлена прежде всего в работах М. Гильберта, Ж.-Л. Нанси, Дж. Серля, Р. Туомела и воспринималась как реакция на конструктивистскую «деонтологизацию реальности». В начале ХХI столетия «онтологический поворот» обретает свое полное значение, когда сознание онтологии становится определяющей чертой самой онтологии: во всех социально-гуманитарных дисциплинах признается острая необходимость построения новой онтологии. Это осознание усиливается проектами «онтологии после онтотеологии» (А. Бадью, Ж. Делез) и концепциями «спекулятивного реализма» (К. Мейясу), «нового реализма» (М. Феррарис), «объектно-ориентированной онтологии» (Г. Харман) и т.д.
Принципиальное значение при анализе исторических и теоретических предпосылок «онтологического поворота» в современной социальной теории, состоящее в обосновании его необходимости и принципиальных подходов к анализу его содержания, имели работы Дж. Агамбена, Р. Бхаскара, Ж. Деррида, С. Жижека, Э. Лаклау, Ш. Муфф, Ж.-Л. Нанси, Дж. Серля, М. де Серто и др.
Большое значение для постановки и анализа «онтологического поворота» в социальной теории имели исследования: в экономике (М. Блауг, Н. В. Ведин, П. Кругман, Т. Лоусон, М. А. Румянцев, И. К. Смирнов, Э. Фулбрук,); в социологии (Д. П. Джонсон, Дж. Крюкшанк,
Э. Эббот); в социальной теории (М. Арчер, П. Бурдье, Э. Гидденс, М. ДеЛанда, Дж. Паркер, Дж. Серль, Р. Сибеон, Д. Элдер-Васс); в политической философии (К. Лефорт, Ш. Муфф, Ж. Рансьер, И. Шапиро, М. Элдред,), в психологии (Л. Брейкел), в теории международных отношений (А. Вендт, К. Уайт), в области междисциплинарных исследований (Д. Вайсман,
A. Каллиникос).
В обосновании методологических и логико-гносеологических условий «онтологического поворота» автор опирается на работы Дж. Александера, Т. Куна, И. Лакатоса, К. Поппера, С. Тулмина, П. Фейерабенда.
В современной социальной теории исследования новой социальной онтологии представлены в работах Дж. Агамбена, А. Бадью, Л. Брайанта, М. ДеЛанды, С. Жижека, Б. Латура, Т. Шацки и др. Новая онтология разрабатывается в контекстах интегративных теорий (П. Бурдье, Э. Гидденс, Ю. Хабермас) и «теории сборки» (Ф. Гваттари, М. ДеЛанда, Ж. Делез, Э. Лаклау, Б. Латур и Ш. Муфф).
В современных отечественных исследованиях проблема онтологической переориентации обосновывается в работах С. А. Азаренко, В. В. Ильина, В. Е. Кемерова, Т. Х. Керимова,
B. В. Лекторского, М. К. Мамардашвили и др.
Анализ этих исследований позволяет выделить определенные симптомы и условия онтологического поворота в современном обществознании и социальной философии. Теперь актуальным становится вопрос о методологическом осмыслении этого поворота, условий его реализации и тесно связанных с ними последствий в построении социальной онтологии и интерпретации социальности.
Объектом данного диссертационного исследования является современная социальная теория. Предмет исследования – «онтологический поворот» в современной социальной теории на рубеже ХХ – ХХI веков.
Цель диссертационного исследования – социально-философский анализ
«онтологического поворота» в современной социальной теории на рубеже XX – XXI веков.
В соответствии с поставленной целью были определены следующие задачи:
– выявить социально-исторические и теоретические основания «онтологического поворота» в современной социальной теории;
– определить методологические условия «онтологического поворота» в современной социальной теории;
– рассмотреть основные принципы, методы и содержание новой онтологии в социальной теории;
– раскрыть формы и содержание новой социальности в современной социальной теории.
Методология диссертационного исследования
Диссертационное исследование было осуществлено в рамках метода деконструкции социальных теорий и методологий, моделей общества, которая рассматривается в работе как одно из основных направлений в современной философии. Деконструкция, являясь одной из исходных методологических установок работы, позволила переосмыслить тупики и стереотипы в трактовке и реконструкции исходных социально-исторических и теоретико-методологических условий «онтологического поворота» в социальной теории.
Социально-типологический подход позволяет моделировать различные типы обновления онтологии, логику смены этих типов, критерии выделения отдельных типов социальных онтологий. Кроме того, этот подход позволил охарактеризовать перспективные ориентации социальных наук и практик, стимулирующих преобразование и обновление социальной онтологии.
Гетерология как конструктивная методология исследования ориентируется на
формирование неклассической онтологии, философских концептов становления,
структурирующих многомерность и процессуальность социальности. Использование этой методологии стимулирует переход от классических иерархических онтологий к динамическим и «плоским» онтологиям, высвобождающим различия и множественность.
Совокупность данных методологических и теоретических оснований определяет специфику диссертационного исследования, позволяет подчеркнуть социально-философскую направленность исследования в обосновании социально-исторической и теоретико-методологической обусловленности «онтологического поворота», в выборе и рассмотрении исходных принципов построения онтологии, системы понятий, благодаря которой новая онтология реализуется в интерпретации социальности.
Социально-философское обоснование «онтологического поворота» в современной социальной теории влечет за собой определенную сложность понятийного аппарата, введение новых понятий и терминов с целью более адекватного выражения специфики и динамики обозначившихся проблем теории и методологии социально-гуманитарного познания.
Научная новизна исследования состоит в том, что оно развернуто как системный анализ проблемы «онтологического поворота» в современной социальной теории. Его основными компонентами являются:
1) анализ проблемы в отдельных социальных науках и ее косвенное выражение в их
взаимосвязях;
2) социально-исторический и теоретико-методологический анализ предпосылок
постановки проблемы «онтологического поворота» на рубеже XX – XXI веков;
3) выявление необходимых теоретико-методологических условий построения новой
социальной онтологии;
4) определение влияния новой онтологии на описание и объяснение социальности.
Положения, выносимые на защиту
1. В диссертации обосновываются социально-исторические и теоретические
предпосылки «онтологического поворота» в современной социальной теории, которые
выражаются в необходимости преодоления суверенности как матрицы или априори
социального порядка, предполагающей слияние политического с разнообразными социально-
экономическими, технологическими, культурными и психологическими дискурсами.
Теоретические предпосылки «онтологического поворота» характеризуются как
постфундаментализм, согласно которому исходное онтологическое отсутствие окончательного
основания выступает условием возможности онтических оснований. Отсутствие последнего
основания снимает стандартное различение внутреннего-внешнего. Эта неразрешимость
внутреннего-внешнего является условием любой социальной практики: необходимость
существует только как частичное ограничение области случайности. Именно в этой области
конституируется социальное, где невозможны ни тотальная интериорность, ни тотальная
экстериорность: социальность предстает несамодостаточной целостностью.
2. В диссертации показано, что методологическим условием «онтологического
поворота» в социальной теории является постпозитивистская методология научного поворота.
Это условие выражается в обосновании возможности включения в социальную теорию
онтологических, или метафизических, допущений, формулируемых безотносительно к их
проявлениям в эмпирической действительности. Главной стратегией онтологической
переориентации современной социальной теории является имманентистская. В рамках этой
стратегии идентификация объекта исследования ставится в зависимость от его исторической
динамики. Понятия – это функции, которые описывают не самодостаточную сущность, а
каждый раз изобретаются для решения специфических проблем.
-
В диссертации сформулированы основные принципы и содержание новой онтологии. Главными методологическими ориентирами являются принципы «антиредукционизма» или «ирредукционизма», которые высвобождают объектно-ориентированную онтологию (Г. Харман) или «плоскую онтологию» (М. ДеЛанда) множественного. Новая онтология предписывает однозначный онтологический статус объектов, независимость объектов друг от друга и несводимость их друг к другу, аксиоматизацию множественности, единое в качестве локальной конструкции, новое топографическое отношение между «макро» и «микро», «целым» и «частью».
-
В диссертации показано, что новые формы конституции социальности определяются на основе принципов ирредукционизма, экстериорности и «экстимности». Социальное обозначает не преданную область, сферу или структуру, а связь, «социацию» гетерогенных
элементов, траекторию между ними. Социальность не обладает собственной социальной сущностью, она не может выступать в качестве объяснительного метафизического принципа для других явлений – природных или других. В такой онтологической модальности социальность восстанавливает свое содержание через процессы составления, складывания, собирания. Способ существования социальности предшествует его сущности в онтическом смысле.
Теоретическая и практическая значимость работы
Предлагаемая диссертация обладает большим эвристическим потенциалом для философских и социально-гуманитарных исследований, для преподавания общественных наук, для решения таких практических задач, в которых необходим учет онтологического потенциала социальных процессов.
Научная значимость ожидаемых результатов состоит в том, что выявляются конкретные направления «онтологического поворота» в современной социальной теории и перспективные модели построения новой социальной онтологии. Результаты исследования могут быть использованы в обосновании новой методологии социально-гуманитарных наук и построении современных концепций социальности.
Основные положения и выводы исследования нашли практическое применение в курсе лекций по философии и социальной философии. Выводы, сделанные автором диссертации, могут быть использованы в учебных курсах философии и социальной философии в раскрытии ряда насущных философских теоретико-методологических проблем, а также при разработке новых курсов, посвященных проблеме изучения множественной социальной реальности и современным методам ее рассмотрения.
Степень достоверности и апробация результатов исследования
Достоверность выводов, полученных в диссертационном исследовании, обусловлена использованием признанных философских методов и изучением широкого корпуса научных текстов, опубликованных в России и за рубежом.
Основные положения диссертационной работы и полученные в ней результаты нашли отражение в публикациях автора по теме исследования: три статьи опубликованы в ведущих журналах, рецензируемых ВАК РФ. Отдельные положения диссертационной работы излагались автором на различных всероссийских и международных конференциях в г. Екатеринбурге (2014 г., 2015 г., 2016 г.) и г. Новосибирске (2010 г., 2014 г.).
Структура работы
Социально–исторические и теоретические предпосылки обновления онтологии
Оба вида разума основываются на недоказуемых принципах, а различие заключается в преследуемых ими целях. Теоретический разум приспосабливается к вещам в природе, чтобы получить о них истинное знание, практические принципы являются правилами и нормами человеческого действия. Однако Аквинат понимает, что разделение теоретических наук по количественному основанию грозит единству наук. На самом деле, получается, что теоретических наук столько, сколько вещей, как они есть. Важное уточнение заключается в том, что теоретические науки различаются по основанию сущностного различия исследуемых вещей. Аквинат (здесь он следует Аристотелю, а также Боэцию) выдвигает критерий различения теоретических наук: степень свободы от материи и движения вещей как таковых. Если следовать этому критерию, можно было бы выделить три рода вещей и, соответственно, наук. Объекты естественных, или физических, наук не существуют отдельно от материи как в своем существовании, так и в своем познании. Объекты математического знания зависят от материи в своем существовании, но не зависят от нее в своем познании. Наконец, третий род объектов не зависит от материи в своем существовании. Этот род объектов существует отдельно от материи или в том смысле, что они никогда не существуют в материи, или в том смысле, что в некоторых случаях они могут существовать в материи, а в некоторых нет. Боги и ангелы относятся к объектам, которые никогда не существуют в материи, а субстанция, сущее, потенция, акт, единое и многое – объекты, и существующие, и не существующие в материи. Иначе говоря, объекты первого типа никогда не существуют в материи, поскольку они позитивно исключают материальность. Объекты первого типа – это «позитивно нематериальные объекты». Объекты второго типа для своего существования не нуждаются в материи, хотя последняя и не исключается. Этот тип представляет собой «негативно или нейтрально нематериальные объекты»1.
Далее Аквинат объясняет, что он понимает под божественной наукой. Если всякая наука имеет своим предметом какой-то род сущего, тогда она должна исследовать начала этого рода. Но начала бывают двух типов. К первому относятся начала, существующие самостоятельно и как таковые служащие в качестве начал для других вещей. Эти начала изучаются двумя различными науками: наукой, изучающей начала, как они есть, и наукой, изучающей вещи, началами которых они являются. Ко второму типу относятся начала не– самостоятельные, служащие только в качестве начал для других вещей. Эти начала изучаются наукой, изучающей вещи, началами которых они являются.
Аквинат замечает, что любой данный род сущего имеет общие начала, которые распространяются на все другие начала этого рода. Следуя Авиценне, Аквинат говорит, что эти начала могут быть общими и в порядке предикации (в том смысле, в каком, например, говорится, что форма – общая для всех других форм, поскольку она присуща каждой из них), и в порядке каузальности (в том смысле, в каком, например, говорится, что солнце – это начало всех вещей рождающихся). Для доказательства этого замечания Аквинат приводит несколько примеров. Начала акцидентов могут быть редуцированы к началам субстанций. Начала уничтожающихся субстанций могут быть редуцированы к вечным субстанциям, так что все сущее может быть редуцировано к определенным началам в соответствии с упорядоченной градацией. И поскольку начало существования всех вещей должно быть существующим в наибольшей степени, начала такого рода (высшие начала всего сущего) должны быть наиболее совершенными и действительными. Это следует из того факта, что действительность предшествует возможности. Следовательно, эти высшие начала должны быть свободны от материи (ибо материя предполагает возможность) и от движения (ибо действие предполагает возможность). Именно к такого рода началам относится божественное. Как говорит Аристотель в шестой книге «Метафизики», «если где-то существует божественное, то ему присуща именно такая природа» – нематериальная и неподвижная.
Божественное относится к первому типу начал, поскольку оно обладает завершенной природой и служит началом для сущего. Соответственно, божественное изучается двумя различными науками. С одной стороны, божественное изучается в качестве общего начала для всего сущего. То, что это начало умопостигаемо само по себе, вовсе не означает, что оно умопостигаемо нами. К познанию его мы приходим посредством света естественного разума, только восходя от результата к причине. Итак, божественное изучается философией только потому, что оно суть начало всего сущего. Божественное рассматривается в философии постольку, поскольку она изучает нечто общее всему сущему и имеет своим предметом сущее как сущее (ens inquantum est ens). Именно эту науку философия называет божественной наукой. С другой стороны, божественное изучается так, как оно есть, а не в качестве начала сущего. Существование божественного как такового познается через Откровение. Эту науку Аквинат называет теологией «Священного писания». Итак, божественная наука изучает оба типа объектов, которые не зависят в своем существовании от материи. Эта наука называется именно теологией, поскольку ее главным объектом является Бог. Она известна также как метафизика, поскольку приходит после физики: в познании мы идем от чувственных вещей к вещам сверхчувственным. Эта же наука обозначается как первая философия, поскольку другие науки черпают из нее свои начала и, стало быть, производны от нее. Что касается метафизики, то это наука о сущем как таковом. Объект метафизики, отличный от объектов всех других наук, – это ens inquantum est ens или ens commune. Метафизика – это прежде всего наука о первых причинах искомого объекта, наука о первых причинах всего существующего. Она изучает и негативно или нейтрально нематериальное сущее, и позитивно нематериальное сущее, т.е. божественное сущее.
Методологические условия «онтологического поворота» в современной социальной теории
Если мы встречаем целое рядом с частями, то это целое этих частей, но оно их не тотализует, это единство всех этих частей, но оно их не объединяет; оно добавляется к ним как новая дополнительная часть. ДеЛанда цитирует Делеза: «Следовательно, Пруст утверждал, что целое производится, что оно произведено в качестве части наравне с другими частями, что оно не объединяет и не делает целым – наоборот, оно прилагается к ним, устанавливая всего лишь искаженные пути сообщения между несообщающимися сосудами, трансверсальные единства элементов, которые сохраняют все свое отличие в своих собственных измерениях»2. ДеЛанда отождествляет это преобразование целого с открытостью всех систем. Поскольку каждое движение вызывает и выражает преобразование целого, целое как таковое всегда должно быть открыто. Другими словами, нельзя отождествлять целое с целостностью или закрытой системой. Если целое не дано и не задаваемо, то действительная причина этого заключается в том, оно является открытым и что его фундаментальной модальностью является непрестанное изменение или порождение чего-то нового. В понятии целого мы обнаруживаем собственно онтологический предел, который отождествляется с временем как целостностью. То есть этот предел отождествляется не с конечностью субъекта, а с тождеством бытия и времени, с бытием как временем. Время производит свои собственные ограничения. Причиной этому является то, что субъект, так же как и объекты, пребывает во времени.
Описание и объяснение открытого целого имеет весьма существенные последствия. По сути, открытое целое как никогда не данная целостность времени дает нам априорное обоснование критики догматичности или спекулятивности той или иной позиции. Еще раз, критический критерий мы находим в делезовском обсуждении Канта: «Все, что движется и изменяется, пребывает во времени, но само время не изменяется, не движется, равно как и не является вечным. Время – это форма всего, что изменяется и движется, форма, однако, неподвижная и неизменная. Форма не вечная, но как раз форма того, что не вечно, неподвижная форма изменения и движения»1. Время – это неизменная форма изменения. Таким образом, время становится решающим критерием для определения догматичности или спекулятивности той или иной позиции. Последняя считается спекулятивной и догматической, если она отвергает неизменность изменения в пользу формальной сущности, или любой другой формы тождества, которая не производится.
Хотя единое онтологически исключено, оно происходит, случается, является. Всякое единое производно и является локальным и временным результатом, тем, что ДеЛанда называет «локальными конструкциями». Собственно, социальная онтология дает правила формирования локальных конструкций. Онтология изучает общие черты, разделяемые локальностями, а это означает, что онтология изучает трансформацию множества в нечто консистентное и структурированное, т. е. в порядок множества сущего. Множество объектов, каждый из которых, в свою очередь, является множеством объектов, несет ответственность за локальные конструкции. В традиционной онтологии правилом выступает порядок, тогда как неопределенность, изменение или разрывы представляются в качестве исключений. В новой онтологии «правилом является перформативность, а то, что подлежит объяснению, тревожащие исключения, – это любой тип стабильности на протяжении длительного времени и в крупном масштабе»2. Единство – это не данность, а результат, перформативность, действие или операция; не отправная точка, а временное достижение сложной сборки. Ничто не может гарантировать единство, гармонию или объединяющее начало. Единственной онтологической гарантией является отсутствие всякой гарантии.
В результате объекты лишаются прочности, укорененности. Объекты
реальны, но эти реальные и объективные силы рассматриваются не именно как неизменные и определенные объекты, а как «скопления» или «сборки». Но любая сборка всегда является пересборкой, по крайней мере, в двух смыслах. Во– первых, в узком смысле, любой объект, будучи собранным, продолжает собирать свои элементы, чтобы сохранить собственное единство. Во–вторых, в широком смысле, сборка не имеет начала и конца. Любая сборка продолжается как пересборка объектов, уже находящихся в циркуляции. Всякая сборка продолжается как перепрофилирование, переработка и пересборка.
Характеристика объекта с точки зрения «двойной связи» редукции и ирредукции позволяет модифицировать понятие трансценденции для целей новой онтологии. Транценденция отныне обозначает не сверхестественное различие между этим и другим, высшим и безусловным, миром, а множество диффузных, нелокализуемых и неприсваиваемых структур мира. Парадигматическим для социальной теории является определение Делеза: «Следует различать трансцендентное и трансцендентальное. В отсутствие сознания трансцендентальное поле может определяться как чистый план имманентного, поскольку оно ускользает от всякой трансцендентности как субъекта, так и объекта... Абсолютная имманентность заключена в себе самой: она не содержится в чем-то, не принадлежит чему-то, не зависит от объекта, не принадлежит субъекту. Имманентность не соотносится с некой Вещью, которая бы выступала как высшая реальность по отношению ко всем другим вещам, так же как не относится и к некому Субъекту, осуществляющему синтез вещей»
Проблема построения онтологии в современной социальной теории
Можно выделить три отчетливые отличия «социологии ассоциаций» и «социологии социального». Во–первых, «социология ассоциаций» изучает разнородные социальные связи, отличающиеся по своим пространственным и географическим масштабам. Во–вторых, предметом ее изучения выступает социальное как операция, или процесс, трансформации связей. В–третьих, в «социологии ассоциаций» изучают гетерогенные коллективы, состоящие из человеческих и не–человеческих акторов.
На последнем отличии необходимо остановиться, поскольку акторно– сетевая теория изучает не только социальных акторов или отношения, но любые элементы и отношения, которые помогают стабилизировать или дестабилизировать сети. Этот аналитический «размах» кодифицируется посредством семиотического понятия актора, которое временами называется актантом (это понятие заимствовано из версии семиотики, принадлежащей А. Греймасу). Семиотический актор, или актант, – это любой, кто выполняет какую-то роль в нарративе, т. е. любой, которого признают другие в сети, принимают во внимание, или находится под влиянием других. Рудольф Дизель, лабораторная крыса или система низкого давления – все это можно назвать актантами. Термин актант, таким образом, также служит в качестве своего рода провокации тех социальных наук, которые настаивают на том, что только люди действуют, а все остальное представляет собой всего лишь материалы или инструменты человеческой деятельности. В противоположность этому акторно–сетевая теория утверждает, что актанты обладают «переменной геометрией»; невозможно заранее определить, какая сеть элементов в конечном итоге создает «эффект движущей силы». Акторно–сетевая теория демонстрирует это, показывая, каким образом человеческие и не–человеческие актанты постоянно связываются друг с другом и складываются друг с другом через процессы перевода. Эффекты генерируются гетерогенными сетями, а не просто социальными акторами. Вакцина начинает существовать не благодаря человеку по имени Пастер, а благодаря сети по имени «Пастер». Практикуя этот открытый подход к актантам, акторно–сетевая теория артикулирует т. н. обобщенный принцип симметрии. Этот принцип в качестве методологического правила предписывает аналитикам прослеживать любые отношения или связи, которые устанавливаются участниками проекта в рамках исследования. Все объяснения результатов проектов необходимо выявить в таких конкретных отношениях; аналитику следует воздерживаться от объяснения, взятого извне самого проекта.
Применение акторно–сетевого подхода демонстрируют многочисленные примеры. Здесь мы ограничимся только тем, что рассмотрим один пример применения этого подхода. Классическим примером применения акторно– сетевого подхода является проведенное М. Каллоном исследование строительства электрического транспорта французской компанией «Electricite de France», далее – «Электрисите де Франс». В 1973 году компания «Электрисите де Франс» разработала план, в котором была зафиксирована потребность в электрическом транспорте. Но чтобы данное заявление оказалось жизнеспособным, то есть, чтобы описать всех акторов, необходимых для реализации этого проекта, понадобилось создать и самих акторов, и контекст, в который были бы вписаны и эти акторы, и электротранспорт. То есть, в данном примере история строительства электросети описывается с точки зрения городских постиндустриальных потребителей и новых социальных движений, подвергших критике автомобили с двигателями внутреннего сгорания по причине высокого уровня шума и загрязнения окружающей среды, а также в целом дискредитировавших общество потребления. Комапания «Электрисите де Франс» настаивала на том, что все эти вопросы могут быть решены благодаря электрическому двигателю. В процессе работы «Электрисите де Франс» определила роли ряда акторов – потребителей: компании Рено, которой отводилась роль производителя ходовых частей; правительства, которое должно было утверждать подходящие условия и субсидирование; транспортные компании, занимающиеся общественными перевозками. Но все эти акторы были социальными акторами. Поэтому «Электрисите де Франс» также определила роли нечеловеческих акторов, таких как электролиты, аккумуляторы и батареи. Более того, если эти технологические акторы не смогут сыграть свою роль, вся сеть окажется под вопросом. Каждый элемент был важен для компании «Электрисите де Франс», интересы которых она представляла.
Но для того, чтобы эти новоопределенные роли и идентификации могли быть усвоены и реализоваться на практике, этим объектам предстояло пройти через своеобразную «географию» обязательных точек перехода, а именно – через разработанную «Электрисите де Франс» сеть, состоящую из обязательных циклов перехода.
Развитие электрического транспорта создает возможности для устранения или минимизации загрязнения, но для этого нужны новые топливные элементы, для создания которых необходимо провести эксперименты в «Электрисите де Франс». Таким образом «Электрисите де Франс» удалось бы центрировать все необходимые точки перехода для тех акторов, которые в ее сети представляли стремление к минимизации или устранению загрязнения. Но для достижения этих основных статусов представителя и необходимой точки перехода, компании потребовалось преобразовать и переместить окружающих акторов. «Электрисите де Франс» занялась вбрасыванием информации через организацию циркулирования множества текстов (таких, как записки, отчеты, обзоры и научные работы), организацию встреч и симпозиумов, а также контролировала перемещение денег и соответствующих материалов. Конечная цель всех этих процессов заключалась в том, чтобы центрировать свою сеть и сделать ее более стабильной. Каллон показывает, что существенными для деятельности «Электрисите де Франс» является то, что кампания выставляет какие-то элементы сети в качестве «узлов сопряжения».
Интересно, что «Электрисите де Франс» занималась упрощением объектов: сложные потоки оказались редуцированными к более простым характеристикам и размещению, их роли определялись более точно. Так, и компания Рено, и топливные элементы, и электрический транспорт оказались определены в контексте друг друга. Таким образом, Рено из основного производителя автомобилей превращается в производителя ходовой части, а топливные элементы оказались сведены к бесперебойно функционирующим энергоблокам. Но компания Рено хотела остаться основным производителем автомобилей, она возражала против представленной «Электрисите де Франс» репрезентации потребностей потребителей в электрическом транспорте, предполагая, что потребители предпочли бы транспорт с бензиновым двигателем, но более усовершенствованный, отвечающий их интересам. Кроме того, Рено отвергала свое место в картине социального будущего, в которой двигателю внутреннего сгорания отводилась мизерная роль.
Новая онтология и проблема интерпретации социальности
Но сведение воспроизводства общества к повторяющейся деятельности в одних и тех же материальных условиях упускает главное: тогда как материальные условия препятствуют одним и способствуют другим формам поведения, они не гарантируют акторам возможности воспроизводства социального в одних и тех же условиях. В одних и тех же материальных условиях одни и те же акторы предпринимают совершенно разные действия. Более того, одни формы поведения более ограничены материальными условиями, чем другие. С учетом современных средств коммуникации для организации многих видов взаимодействия даже телесное со–присутствие акторов не обязательно. Но в любом случае акторы не будут способны воспроизводить собственные деятельности до тех пор, пока они не будут знать приемлемые способы осуществления деятельностей в соответствующих материальных условиях. То есть акторы должны быть осведомлены относительно процедур действия и правил поведения, а. следовательно, необходимо значительно большее внимание к их познавательным способностям и возможностям. Поэтому место всегда предполагает институциональную форму, а не просто наличие физических условий.
Таким образом, в «онтологии места» место, таким образом, обозначает способы «постановки» и, соответственно, реализации и использования материальных условий в ходе повседневной деятельности. В таком случае место будет необходимым условием процесса производства и воспроизводства взаимодействий, повторяемости, организованности и устойчивости социального порядка. Сама возможность социального порядка есть результат локализации взаимодействия в пространстве и времени. В этом отношении понятие места синонимично «разбиению» пространства–времени.
Новая онтология призвана преодолеть традиционные дуализмы социальных наук, в частности, структуры и действия. В этом смысле она разрабатывается в общем контексте интегративных теорий (П. Бурдье, Э. Гидденс, Ю. Хабермас). Но онтология места не ограничивается вопросами преодоления социологических оппозиций. Согласно Шацки, онтология места сочетает в себе «теории практик» (Ч. Тэйлор, П. Бурдье, Э. Гидденс) и «теории сборки» (Б. Латур, Э. Лаклау и Ш. Муфф, Ж. Делез и Ф. Гваттари). Общей чертой теорий практик является исследование разного рода деятельностей, а теории сборки изучают способы организации людей, вещей и идей в сложную сеть1. Практики создают сборки. Более того, практики сборки – это процесс упорядочивания, результатом которого являются порядки, состоящие из материальных вещей, артефактов, организмов и значений. Таким образом, онтология места включает в себя два базовых концепта – практики и сборки/порядки.
Хотя Шацки пытается избежать «интеллектуализации социальной жизни», когда социальные ученые интерпретируют рутинные деятельности как интенциональные, он отказывается от жесткого аналитического разделения этих двух типов деятельности. Практики состоят из рутинных и интенциональных деятельностей, т. е. из гетерогенных элементов, которые более или менее являются рутинными и интенциональными. Поэтому Шацки определяет практику как «узел активностей, т. е. организованную связку действий»2 или «множество деяний и высказываний»3.
Шацки выделяет четыре измерения практики, т.е. четыре способа организации практики. Прежде всего, это «практическое понимание», т.е. понимание того, как и что ты делаешь, а также понимание того, что делают другие. Второе измерение – «это правила», т.е. формулировки, принципы, предписания, инструкции, которые встраиваются в общественную жизнь для целей регулирования хода деятельности. В–третьих, «телеоаффективная структура», которую Шацки определеляет как совокупность целей, проектов, задач и даже эмоций, которые приняты участниками практики или предписаны им. И, наконец, четвертое измерение – это «общее понимание», которое образует
фон, общий контекст практического понимания, например, религиозные убеждения или чувство общности1.
Второй базовый концепт «онтологии места» – это порядки или сборки. Шацки определяет порядки следующим образом: «Социальные порядки – это ансамбли сущего, в которых и благодаря которым проявляется социальная жизнь, т. е. сборки людей, артефактов, организмов и вещей, которые характеризуют человеческое сосуществование. Кроме того, в таких порядках сущие соотносятся друг с другом, пользуются значениями (и идентичностью) и позиционируют себя относительно друг друга. В результате, вся социальная жизнь полагается как связанность, значение и взаимопозиционирование»2.
Порядки включают в себя материальные и нематериальные аспекты социальной жизни. Порядки и практики взаимоограничивают и взаимообусловливают друг друга. И чтобы избежать «возможного структурализма», следует подчеркнуть, что отношения, значения и позиции носят неустойчивый и временный характер. В действительности, никаких устойчивых порядков не существует. Социальность конституируется динамикой мест, т. е. мест, разворачивающихся в пространстве и времени. Пространственно–временное становление – фундаментальная черта онтологии места. «Времяпространство» обозначает связь экзистенциальной временности данной деятельности, которая исходит из откуда–то и приходит к чему-то, с массивом мест и путей, на фоне которых и осуществляется эта деятельность. Таким образом, времяпространство – это фундаментальная черта организации практик. Именно последние «порождают сеть переплетенных времяпространств, сеть переплетенных прошлого-настоящего-будущего и мест–путей»3. Таким образом, онтология места разрабатывает динамическое и практикоориентированное понимание пространства и времени. С одной стороны, места существуют благодаря практикам, упорядочивающим объекты и значения. С другой стороны, практики осуществляются внутри этих порядков.