Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Истоки концепта
1 Естественный человек против естественного государства
2 Град Божий и Град Земной
Глава 2 Классический концепт общественного договора
1 От естественного права к абсолютизму суверена (Гоббс)
2 Общественный договор как моральный консенсус (Локк)
3 Руссо и апология Политического организма
4 Кант и правовое apriori общественного договора
5 Антиконтракционизм Давида Юма
Глава 3 Возрождение контракционизма в XX веке
1 Теория справедливости Джона Ролза
2 Экономическая версия Джеймса Бьюкенена
3 Хайек и наследие Века Разума
Заключение
Список литературы
- Естественный человек против естественного государства
- От естественного права к абсолютизму суверена (Гоббс)
- Теория справедливости Джона Ролза
Введение к работе
Актуальность темы. Тема вынесенного на защиту исследования представляется весьма актуальной по нескольким причинам, обусловленным современным положением дел как в научно-философском сообществе, так и в сфере практического взаимодействия людей.
Во-первых, предпринятое в диссертации обращение к теме общественного договора (social contract) можно рассматривать как оправданную временем попытку воссоздать «концептуальную» преемственность европейской социально-философской культуры мышления. По мнению автора диссертации, к началу XXI века стала очевидной смысловая инфляция основополагающих терминов гражданской цивилизации, уходящих своими корнями еще в античность. Одна из причин этого явления - утрата современными общественными науками философских предпосылок своего предмета. В настоящее время можно наблюдать, как идет все более интенсивное накопление специализированного знания, сопровождаемое неизбежным отпочкованием все новых прикладных дисциплин. В этом процессе у стороннего наблюдателя, каковым всегда является философ, закономерно возникает вопрос: для чего? Для чего нужно это многообразие инструментария, включающего в себя статистические методики и PR-технологии, если мы не знаем исходного значения выхолощенных до банальности слов «суверенитет», «естественные права», «собственность»? На эти и многие другие вопросы ответ может дать философия контракционизма, в рамках которой приверженность старой просветительской традиции сочетается с прагматической нацеленностью на решение проблем сегодняшнего дня.
Особенно актуальными идеи общественного договора предстают в современную эпоху мультикультурализма, когда точки зрения этнических, религиозных и прочих культурных меньшинств уже не могут быть проигнорированы доминирующим общественным мнением. Для разрешения возможных конфликтов контракционизм предлагает не отречение от локальных традиций в пользу принятого всеми «правильного» образа жизни, а диалог о правах, в ходе которого конфликтующие стороны, не оспаривая друг у друга возможность самостоятельно формулировать критерии правильного и неправильного, договаривались бы по поводу распределения и разграничения зон правомочности.
Наконец, если принять во внимание сугубо российский контекст, выясняется еще один аспект актуальности исследуемой темы. Следует признать, что вплоть до настоящего времени, вопреки многочисленным политическим реформам институциональной направленности, в обществе по-прежнему превалирует скептическое отношение к правовым концепциям государства и общества, которые нередко рассматриваются как чуждые российскому менталитету. По мнению диссертанта, эта позиция чаще всего обуславливается незнанием источников этих концепций, а также отсутствием целостного восприятия социальных явлений, которые им соответствуют. Предлагаемое диссертационное исследование, не претендуя на решение всего круга возникающих в связи с этим задач, тем не менее способно внести свой скромный вклад в заполнение означенного пробела.
Степень разработанности темы. Создателями современных концепций общественного договора являются известные американские философы-контракционисты Дж. Ролз и Р. Дворкин, а также их не менее известный соотечественник - экономист, один из авторов теории общественного выбора Дж. Бьюкенен. В их трудах нашли отражение основные тенденции в разработке темы, общие для всех названных имен: 1) понимание общественного договора как явления принципиально неисторического и обладающего исключительно абстрактной реальностью, 2) деонтологическая интерпретация целей общественного договора в свете методологического индивидуализма, 3) отождествление процесса заключения общественного договора с реализацией социальной справедливости, и, в связи с этим, 4) понимание общественного договора как абсолютного единогласия, без разделения на победившее большинство и проигравшее меньшинство.
Контракционизм, ставший еще в 70-ые годы прошлого века катализатором идей современного либерализма, почти тогда же подвергся критике со стороны так называемого коммунитаризма, представители которого (М. Сэндел, А. Макинтайр, М. Уолцер и другие) ориентировались не столько на философские тексты Нового времени, сколько на труды Аристотеля, с их точки зрения являющегося родоначальником республиканской традиции в европейской политической философии. Полемика между контракционистами и коммунитаристами, продолжающаяся до сих пор, имела исключительно продуктивный характер, поскольку благодаря ей был внесен важный вклад в формирование общего дискуссионного поля относительно правовых и моральных оснований современного общества. В новом, контракционистском осмыслении общественный договор стал символом «процедурного» государства, которое защищает интересы независимых друг от друга индивидов и при этом нейтрально относится к индивидуальным концепциям блага. С этой точки зрения, людей, живущих в современных демократических государствах, объединяет скорее их рациональная лояльность общей для всех идее права, а не гражданский патриотизм, в большей степени характерный для древних Афин или Римской республики.
В российском философском и научном сообществе концепция общественного договора еще не получила достаточно серьезного осмысления. Причина такого положения вещей кроется, отчасти, в том, что данная традиция политической и социальной мысли вплоть до недавнего времени - в соответствии с гегелевско-марксистской историцистской схемой - воспринималась только лишь как феномен определенной эпохи. С тех же позиций историцизма было принято указывать на научную несостоятельность учения об общественном договоре (отсутствие в прошлом факта первоначального соглашения) или же его утопичность (стремление реализовать некую идеальную и нежизнеспособную модель общества). Так обычно трактовалась данная тема в энциклопедических статьях, в курсах по истории философии, а также в учебниках по истории и теории государства и права.
Тем не менее за последние пятнадцать лет в нашей стране появился ряд интересных публикаций, свидетельствующих о новом отношении к концепции общественного договора. Так, в 1991 году увидел свет авторский сборник Э.Ю. Соловьева «Прошлое толкует нас», в котором была помещена статья под названием «Феномен Локка». В ней классик британского эмпиризма рассматривается как актуальный для нашего времени социально-политический мыслитель, значение которого далеко не исчерпывается эпохой XVII-XVIII веков. В 1994 году вышел сборник ИФРАН «От абсолюта свободы к романтике равенства (Из истории политической философии)». Среди представленных в нем публикаций особого внимания в свете темы диссертации заслуживают статьи Б.Г. Капустина «Мораль и политика в западно-европейской философии» и М.М. Федоровой «Либеральный консерватизм и консервативный либерализм». Можно также указать на работу Л.И. Яковлевой «Философия как средство проектирования западной цивилизации» (опубликована в сборнике «Хрестоматия по западной философии XVII-XVIII веков», М., 2003). Одним из важнейших тезисов публикации является утверждение, что «западная философия XVII-XVIII вв. стала той «площадкой», «афинской агорой», на которой состоялся договор, породивший западную цивилизацию и западное сообщество»1.
Методология. Диссертационное исследование строится на базе междисциплинарного проблемного поля. Доминирующий философский подход вполне адекватно сочетается в нем с научным инструментарием политологии, юриспруденции, культурологии и отдельными элементами экономического анализа.
Одной из методологических идей, определяющей способ исследования в диссертации, является идея альтернативного историко-философского анализа, образцы которого достаточно часто встречаются в современной философской литературе. По мнению диссертанта, наиболее успешными опытами в этой области являются уже ставшие классическими монографии Ж. Делеза, в частности, «Логика смысла» (1969) и «Складка. Лейбниц и барокко» (1988). Среди российских авторов, применяющих сходный тип анализа, стоит отметить В.А. Подорогу с его «Феноменологией тела» (1994). Особенность данного подхода предполагает «нетрадиционное» сопоставление философов, а также включение их в тематическое пространство, которое «каноническая» история философии никогда не связывала с их именами. Основанием для такого рода оперирования служат сами тексты философов, прочитываемые «параллельно» с аналогичными текстами философов других эпох, школ и национальных традиций.
Однако альтернативный историко-философский анализ не является для автора диссертации самодостаточной целью. Его роль состоит лишь в том, чтобы освободить наше восприятие истории философии от устоявшихся стереотипов и дать философским текстам еще одну возможность говорить самим за себя. Одновременно с решением этого вопроса в свои права вступает более значимый по своим задачам метод концептуального синтеза.
Слово «концепт» отсылает к известной работе Ж Делеза и Ф. Гваттари, носящей название «Что такое философия?» (1991)1. Функциональное значение философии авторы книги рассматривают как «творчество концептов». Благодаря «концептуальной» природе своего языка философия имеет собственный род деятельности и относящуюся только к ней тематику, которая не продуцируется в рамках научной рефлексии или общественной коммуникации. Язык концептов не является дискурсивным, так как не содержит в себе референции относительно мира вещей и не связывается формально-логическим единством причины и следствия. Иначе говоря, объект концепта имманентен самому концепту и не имеет смысла за его пределами.
В отличие от платоновской идеи («эйдос») концепт - это, скорее, совокупность идей («синейдезия»), объединяемых подвижной концептуальной точкой. Концепт - это событие, или, если быть точным, событие упорядочения разнородных элементов. Концепты не есть идеи еще и потому, что они не «припоминаются» философами в качестве вечных и неизменных истин. Концепты изобретаются, изменяются по форме, выходят из обращения или, наоборот, возрождаются к жизни.
Последовательное использование автором диссертации данного методологического подхода с его ключевой схемой концепт - план — персонаж: в отношении того, что принято называть теорией общественного договора, дало важный результат: на первый взгляд разрозненные и слабо связанные между собой учения предстали в качестве единой концептуальной традиции. С помощью методологии концепта появилась возможность обнаружить аналоги идей общественного договора, например, в философии античности, а также проследить преемственность между классической «договорной» философией XVII-XVIII веков и неоконтракционизмом XX века.
Положения, выносимые на защиту:
1. В представленной диссертационной работе общественный договор рассматривается как особого рода философский концепт, характеризуемый наличием составляющих его базовых зон соседства (естественное и гражданское состояние), а также обусловленный собственным философским планом (естественное право) и собственным же концептуальным персонажем (естественный человек).
2. Становление концепта общественного договора от точки его возникновения (середина XVII века) и вплоть до настоящего времени сопровождается увеличением абстрактно-символического наполнения составляющих его идей и отходом от их какой бы то ни было эмпирической интерпретации. Этот процесс оценивается как перманентный и закономерный, - в нем понятия, взятые из социальной и политической практики, обретают свое философское значение. В связи с этим теорию справедливости Дж. Ролза, в которой максимально ясно выражен деонтологический подход, автор диссертации рассматривает как наиболее совершенную на данный момент версию общественного договора.
3. По мнению диссертанта, концепт общественного договора имеет далекую, уходящую корнями в античность предысторию. Все начиналось с того альтернативного (в отношении классической философии Платона-Аристотеля) движения мысли, которое представляли собой древние софисты, а позднее эпикурейцы. Именно в их среде впервые появилось представление об инструментальном значении государства и его договорном происхождении. Данный поворот в социально-философском и политическом мышлении нашел позднее отклик в среде древнеримских интеллектуалов-республиканцев (Сципион, Цицерон), был частично воспроизведен Августином на временном стыке античности и средневековья, однако по настоящему актуальным стал лишь в эпоху Нового времени.
4. Традиция общественного договора рассматривается в диссертации не только как изолированное философское течение мысли, но и как составная часть многовекового исторического развития западной (европейской) культуры. В связи с этим автор уделяет большое внимание социокультурному контексту проблемы, в том числе элементам религиозного дискурса в сочинениях философов XVII-XVIII веков (Потерянный рай, Царство небесное), а также влиянию на них научных идей социальной физики (Политическое тело, Политический организм).
Научная новизна. Диссертационная работа представляет собой первую попытку исследования философии общественного договора с точки зрения концептуального синтеза. Общественный договор предстает как принципиально вневременная категория социально-философского мышления, не поддающаяся исторической или утопической интерпретации. Именно с этой точки зрения принято оценивать, например, идеи Платона, cogito Декарта, apriori Канта - вехи, маркирующие путь «чистой» философии. Автор диссертации берет на себя смелость выдвинуть гипотезу об изначальной трансцендентной природе общественного договора и подтверждает ее, опираясь на тексты классических и современных авторов.
Следует отметить, что на страницах диссертации впервые в отечественной литературе по данному вопросу проводится столь широкое по времени сопоставление философов в рамках отдельно взятой «договорной» традиции. В частности, проводятся параллели и устанавливается преемственность между идеями современных контракционистов и аналогичными идеями философов Нового времени. Не менее важным является и сопоставление философов внутри более локальных исторических этапов, - например, Гоббса и Локка, Ролза и Бьюкенена.
Несмотря на выбранную автором диссертации трансцендентную оценку основного предмета исследования, им также уделяется должное внимание историческому контексту, сопровождавшего появление той или иной версии «договорной» доктрины. Так, обращение к «Левиафану» Томаса Гоббса предполагает краткий исторический экскурс в середину XVII века, в связи с чем упоминается особое значение Английской революции и Вестфальского мира.
Особое внимание уделяется эволюции ключевых понятий социально-политической философии: естественное состояние, суверенитет, справедливость. Изменение смысловой нагрузки этих слов рассматривается в данном исследовании как свидетельство постоянного становления концепта общественного договора.
Теоретическая и практическая значимость. Ценность предложенного исследования состоит, прежде всего, в том, что оно позволяет найти новые подходы к старой проблематике. На примере концепта общественного договора автор диссертации демонстрирует возможности «нетрадиционного» прочтения известных философских текстов, в результате обретающих новое смысловое измерение и неожиданную актуальность.
В диссертации также последовательно проводится мысль о единстве и целостности выбранного предмета исследования на протяжении различных исторических эпох, что, по мнению автора диссертации, должно внести определенный вклад в формирование современного подхода к теме общественного договора.
Результаты исследования можно использовать при составлении как специальных курсов, посвященных различным аспектам классического и современного контракционизма, так и общих курсов, связанных с историей политической и социальной философии.
Естественный человек против естественного государства
Идея общественного договора впервые возникает еще в античности, ее родоначальник - один из ранних представителей софистической мысли, некто Антифонт. «Философская энциклопедия» дает следующую справку об этой малоизвестной фигуре древнегреческой философии:
«АНТИФОНТ (2-я пол. 5 в. до н.э.) - др.-греч. философ-софист, один из первых профессиональных учителей философии и ораторского искусства. Основная идея Антифонта - противопоставление действительно существующего и существующего во мнении людей. В соч. «Истина» излагал астрономические и метеорологические взгляды (учение о происхождении мира из вихря) и, развивая идеи элейской школы, утверждал, что «все есть единое». Антифонт отрицал объективное существование единичных вещей и времени. Этику понимал как «искусство быть беспечальным». Антифонт признавал равенство всех людей по природе: «От природы мы все и во всем устроены одинаково — и варвары и эллины», «все мы дышим воздухом через рот и нос и едим руками». Природу он ставил выше закона и противопоставлял ее государственной власти и общественным установлениям. В соч. «О согласии» Антифонт выступал в защиту интересов средних земледельческих слоев рабовладельческого общества»1.
Приведем также авторитетное высказывание А.Н.Чанышева из его книги «Философия Древнего мира»:
«Противопоставление того, что существует по природе, тому, что установлено людьми, позволило Антифонту поставить вопрос о происхождении рабства. Для Антифонта рабство - общественное установление, противоречащее природе. До нас дошли слова Антифонта о том, что «по природе мы все во всех отношениях равны, притом [одинаково] и варвары, и эллины». Антифонт обосновывает эту мысль, указывая, что «у всех людей нужды от природы одинаковы», что «мы все [одинаково] дышим воздухом через рот и едим мы все [одинаково] при помощи рук». Учение Антифонта о природном равенстве людей шло вразрез с господствующей в Древней Греции идеологией - идеологией рабовладельческой формации. Рассказывают, что когда Антифонт отпустил своих рабов на волю, а сам вступил в брак со своей бывшей рабыней, то он был объявлен сумасшедшим и лишен гражданских прав»1.
Если оставить в стороне неопределенные увлечения Антифонта астрономией и метеорологией, а также солидарность с элеатами в утверждении того, что все есть единое, наиболее важным и по настоящему оригинальным в представленных фрагментах мне кажется четкая оппозиция «природное» / «человеческое», которая может дублироваться сходной оппозицией «действительно существующее» / «существующее во мнении людей». Здесь мы имеем дело с своеобразным, неклассическим (для Древней Греции V века до н.э.) образом мысли, определяющим как взгляды философа на проблему рабства, так и его неординарные поступки (освобождение собственных рабов). Философия Антифонта, судя только по этим дошедшим до нас свидетельствам, представляется гораздо менее традиционной и даже в некотором смысле социально радикальной по сравнению с хорошо известными нам учениями Платона и Аристотеля. Эти последние утвердились в качестве магистрального направления древнегреческой философии во многом благодаря тому, что соответствовали той полисной культурной среде, внутри которой они получили свое органичное развитие. Мысль
О том, что человек может существовать сам по себе, независимо от его участия в жизни полиса, безусловно, казалась древним грекам V столетия до н.э. мыслью крамольной и преступной. Поэтому неудивительно, что и Антифонт, как немного позднее Сократ, в итоге пострадал за свои «несвоевременные» идеи.
Единственно возможным прибежищем смелой софистической мысли в те времена были Афины Перикла. Перикл (495-429 гг. до н.э.) - создатель наиболее зрелой формы афинской демократии, в которой вся полисная культура Древней Греции обрела свое максимальное выражение; и вместе с тем он — друг и покровитель философов, поэтов и прочих деятелей культуры, часто подвергавшихся гонениям со стороны рядовых граждан. Анаксагор, Фидий, Софокл, Геродот - вот некоторые из имен того интеллектуального круга, который сформировал вокруг себя Перикл. По-видимому, к этому кругу принадлежал и Антифонт, чьи политические взгляды хотя и противоречили устоям афинской демократии, однако вполне отвечали атмосфере интеллектуальной свободы, которой не было ни до, ни после Перикла. Эту атмосферу прекрасно характеризуют слова самого Перикла, в одной из своих речей назвавшего Афины «школой всей Эллады».
Образ софиста во времена Перикла еще не приобрел того отрицательного оттенка, который он получит позднее, в диалогах Платона. На тот момент софисты представляли собой, скорее, новый этап философской мысли, пришедший на смену эпохе физиков (Фалес, Гераклит) и эзотериков (Пифагор). Стиль философствования софистов можно назвать публичным по контрасту с приватным философствованием их предшественников. Софисты первыми занялись преподаванием философии, превратив ее из науки для посвященных в почти профессиональную дисциплину, технической стороной которой в состоянии овладеть любой желающий. Софист Протагор, как известно, первым стал брать деньги за обучение философии. Это был важный жест, который «секуляризовал» тайное философское знание и сделал ее язык общественно значимым задолго до появления первых философских факультетов. Именно Протагор написал по просьбе Перикла свод законов для Афин. Впрочем, за книгу, в которой он отрицал существование богов, Протагора приговорили к смертной казни, - от неминуемой казни его спасло бегство.
От естественного права к абсолютизму суверена (Гоббс)
Появление концепта общественного договора в европейской философии именно в середине XVII века представляется не случайным. Это тот самый случай, когда уместно говорить о действии фактора среды. Под средой я подразумеваю здесь комплекс обстоятельств социально-политического характера, сложившихся в Западном мире в результате Вестфальского мира 1648 года, который, как известно из истории, положил конец кровопролитной Тридцатилетней войне между католиками и протестантами Священной Римской империи. Б.Г. Капустин -известнейший отечественный специалист в области политической философии -оценивает Вестфальский мир как веху, положившую начало новому нормативному единству Европы, которое пришло на смену старой, идеократической системе «католического мира». Отныне единство политического пространства Европейского дома определяется не идеологией отдельно взятой религиозной конфессии, - будь то католики или протестанты, - а либеральным по своей сути согласием всех заинтересованных сторон на мирное сосуществование: «Вестфальский мир впервые в европейском масштабе открыл то, что политика может быть не воспитанием и практикой добродетелей, не реализацией идеи «хорошей» (в аристотелевском смысле) жизни, а собственно технологией улаживания конфликтов, абстрагирующейся от ценностей и отказывающейся от поиска объективной истины».
Если говорить о специфическом месте и времени появления первого «договорного» трактата, то тут совпало, как мне кажется, два необходимых условия, - с одной стороны, наличие развитой философской образованности в сфере интеллектуальной культуры, а также, с другой стороны, наличие острой конфликтной ситуации в сфере общественных отношений. Для подтверждения первого условия достаточно будет указать на могучую фигуру Фрэнсиса Бэкона, заслуги которого отмечал в своей «Критике чистого разума» Иммануил Кант и который по праву считается родоначальником всей философии Нового времени. Что касается конфликтной ситуации, то время написания «Левиафана» - наиболее известного сочинения философа Томаса Гоббса (1588-1679) - приходится на самый разгар Английской буржуазной революции. Страх потерять собственность и даже жизнь, чувство нестабильности - все это было пережито и философски осмыслено на страницах «Левиафана». Выбор, сделанный Гоббсом в пользу протектората Оливера Кромвеля был выбором частного человека, его философским ответом на ситуацию стал концепт общественного договора.
Созданный в конкретную эпоху и конкретным мыслителем, концепт тем не менее находится вне времени, он - чистое событие. Поэтому совсем не случайно, что Гоббс в самом начале книги, подбирая подходящую аналогию для того необычного, нечеловеческого действия, о котором он намеревался рассказать, находит нужное ему, ключевое слово в самом начале Библии - там, где говорится о сотворении мира. Это слово - «fiat!», «да будет!». Императив исходит от Творца и обращен к еще не сотворенному миру. Мира еще нет, но есть воля к его существованию. Эта воля вечна и вне времени.
Отталкиваясь от христианской метафизики, секулярная мысль философа идет дальше, переводя аналогию в плоскость этого мира и делая следующее заключение: общественное сосуществование индивидов в форме государства также имеет вневременной источник - концепт общественного договора. Однако, в отличие от трансцендентной «вечности» творения мира в Библии, философская «концептуальность» имманентна, присуща явлениям временного мира и извлекается из него в соответствии с выбранным планом.
Имманенция естественного состояния, конструируемая Томасом Гоббсом, сильно отличается от той оптимистической картины гармонии человека со своей природой, которую мы встречали у Антифонта и Эпикура. Андийскому философу точно так же чуждо ортодоксально-христианское представление о «золотом веке» человеческого существования и райском блаженстве, прекратившимся вместе с изгнанием первых людей из Эдемского сада. В соответствии с популярной в XVII веке системы «социальной физики», строящейся на признании абсолютной детерминированности человеческих поступков, Гоббс воссоздает крайне натуралистичный план естественного состояния и присваивает ему очень точное определение - «война всех против всех».
Естественный человек Гоббса также очень мало напоминает «естественные» идеалы античности и средневековья. Концептуальный персонаж, действующий на страницах «Левиафана» - это изолированное ото всех биологическое существо, озабоченное физическим самосохранением. Определенные изменения его облика, в ходе которых обнаруживается претензия этого естественного человека на справедливость и отношения собственности, является одновременно и изменениями в естественной имманенции, которая «развертывается» в смысловой последовательности естественных законов.
Приблизительное равенство всех людей, постулируемое Гоббсом для естественного состояния, означает, прежде всего, равенство потребностей этих самых людей. Испытывая схожие потребности, индивиды должны с неизбежностью вступить в конфликт по поводу того или иного блага, на которое они имеют общее естественное право — «право всех на все». Таким образом, именно равенство, характеризующее естественное состояние людей, по мнению философа, объясняет возникновение в человеческой среде соперничества, недоверия и жажды славы со всеми вытекающими последствиями. Естественное состояние в его абсолютной форме предстает как состояние незащищенности, нестабильности и бедности. В этом мире не может быть сколько-нибудь производительного и рационального труда, взаимовыгодной торговли, наконец, не может здесь быть также науки и искусства. Основным чувством естественного человека должен быть страх, а его основной заботой - физическое выживание.
Теория справедливости Джона Ролза
Можно без преувеличения сказать, что с начала 70-ых годов прошлого века и вплоть до сегодняшнего дня имя не так давно умершего Джона Ролза (1923-2003) - доктора философских наук Гарвардского университета - остается наиболее значимым и авторитетным именем в современной политической философии. Фактически он возродил политическую философию в ее традиционном понимании, ибо первым из философов ХІХ-ХХ веков сделал центральной темой этой дисциплины не свободу или равенство, а справедливость (justice). Ни свобода, ни равенство сами по себе не тождественны справедливости. «Как равенство может быть несправедливым из-за того, что для его реализации требуется сдерживание наиболее активных и продуктивных сил, чтобы заставить работать всех для приобретения преимуществ теми, кто пассивен, менее способен, и прочее, так и неравенство (следствие свободы - В.П.) может быть несправедливым, если оно не гарантирует выживания этим людям»1. В политической философии справедливость в некотором смысле предшествует свободе и равенству, так как только с ее помощью можно определить правильное, «сбалансированное» соотношение этих двух принципов.
Фундаментальная работа Джона Ролза, вышедшая в свет в 1971 году, так и называется — «Теория справедливости» . Ролз убежден в том, что значение справедливости в политической философии аналогично значению истины в эпистемологии, а также роли блага в этике и роли прекрасного в эстетике. Любая политическая философия, - если это именно философия, а не разновидность политической науки - должна начинаться с постановки вопроса о справедливости. Причем вопрос этот может ставиться как сторонником договорного происхождения государства, так и его противником. Выбор Ролза в пользу традиции общественного договора обусловлен, прежде всего, тем, что до последнего времени именно в рамках этого философского учения проблема справедливости решалась наиболее корректно и последовательно.
Автор «Теории справедливости» начинает с того, что предлагает на рассмотрение читателя простую и интуитивную по своей природе мысль о том, что рациональные индивиды, которые могут собраться для обсуждения общих проблем, с необходимостью начнут это обсуждение с выбора принципов справедливости. Только потом они, возможно, будут принимать решение относительно приоритетного блага, относительно формы правления, соотношения свободы и равенства и так далее. Первичный вопрос «теории справедливости» Джона Ролза - «как», а не «что». Как будут распределяться социальные блага, как индивиды будут улаживать между собой имущественные споры, а также как возможны льготы и компенсации? Приоритетное положение этих и подобных им вопросов обусловлено уже тем характерным чувством нестабильности, с которым ассоциируется существование человека в постиндустриальной городской цивилизации. «Никакой начальный социальный статус, - пишет в своей книге «Модернизация «другой» Европы» В.Г. Федотова, - не гарантирует человека современного (западного) общества от риска снижения этого статуса, в том числе до самого низкого уровня из-за потери доходов, работы или здоровья. Поэтому каждый человек может мысленно поставить себя в нижайшую социальную позицию»1. Имея в виду возможность такой перспективы, рациональный человек с необходимостью задастся вопросом о том, как сделать так, чтобы даже наименее успешный член общества был беспечен необходимыми жизненными средствами.
Ответив на серию вопросов «как», индивиды смогут попытаться ответить и на серию вопросов «что». Например, возникнет вопрос о том, что обеспечит функционирование «справедливого» государства? Не менее важным будет и вопрос о том, что является более эффективным в достижении материального благополучия общества. Для Ролза все эти вопросы имеют отношение к так называемой «базисной структуре общества», под которой понимается «конституция и основные экономические и социальные устройства»1.
Называя базисную структуру общества первичным субъектом справедливости, Ролз, в самом деле, достигает «высокой степени абстрактности» , которую мы не наблюдаем даже у Канта. С этой точки зрения можно, например, говорить об относительности всех традиционных институтов западного общества. Ролз не отрицает ни частной собственности, ни рыночной конкуренции; однако допускает, что даже в радикально иных институциональных системах, например, в современном ему «социализме с человеческим лицом» теория справедливости вполне может найти свое воплощение; при условии, что внутри данного общества будет найдено правильное решение относительно того, как использовать имеющуюся в распоряжении базисную структуру общества. Иначе говоря, при условии, что это общество будет основано на рационально понятой справедливости.
Итак, выявление и, - как будет показано ниже, - ранжирование принципов справедливости - задача современной концептуализации общественного договора. При этом предпосылка, избираемая Ролзом для осуществления этой самой задачи, та же, что и в классической «договорной» традиции. Я говорю здесь о философском плане естественного состояния, которое переименовывается у Ролза в исходное положение. Это переименование ни в коем случае не есть разрыв с традиционным образом мысли; скорее, оно обнаруживает новый «сгиб» в философской мысли об общественном договоре.