Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Подходы к пониманию сущности юмора в контексте социокультурного развития 16
1.1. Представления о смехе и явлениях с ним связанных: Античность Средневековье 16
1.2. Представления о смехе и явлениях с ним связанных: Новое время 44
1.3. Современные подходы к изучению юмора 77
Глава 2. Роль юмора в жизни человека и общества: основные функции и тенденции развития 116
2.1. Роль юмора в игровых сценариях культуры 116
2.2. Функции юмора в обществе 134
2.3. Оскорбительный юмор и оскорбление юмором 160
2.4. Черный юмор: истоки и факторы популярности 178
Заключение 214
Список литературы 226
- Представления о смехе и явлениях с ним связанных: Античность Средневековье
- Современные подходы к изучению юмора
- Функции юмора в обществе
- Черный юмор: истоки и факторы популярности
Представления о смехе и явлениях с ним связанных: Античность Средневековье
Что нам известно о позициях юмора и смеха в античном обществе? Древние боги смеются, смех сопровождает народные праздники дионисий и сатурналий, софисты и ораторы целенаправленно используют шутки в политических и судебных спорах, а от острых насмешек комедиографов не могут спрятаться даже самые влиятельные граждане общества. Выпускаются сборники анекдотов, а также многочисленные философские трактаты с говорящим названием «О смешном». В эпоху Античности появляются и хорошо знакомые нам понятия «юмора» и «иронии» — однако свое современное значение они приобретут лишь в XVIII–XIX вв. Активное развитие жанра комедии заставляет мыслителей обратить серьезное внимание на такое незаметное и незначительное явление, как «смешное». Оно же — «смешное» — все чаще выступает причиной проблем этического свойства.
Теоретические концепции, сформулированные в античную эпоху, дошли до нас лишь частично. Значительная часть трактатов с говорящим названием «О смехе» и «О смешном» известна нам лишь в состоянии небольших отрывков, отдельных фраз или пересказанных идей. Некоторые работы не дошли до наших времен вовсе. Подробный обзор утерянных работ древнегреческого периода можно найти в работе А.В. Дмитриева и А.А. Сычева [37]. Утерянными значатся трактаты Горгия из Леонтин, Феофраста, Деметрия Фалерского, а также самого «смеющегося» из всех философов — Демокрита из Абдер. Среди философов, чьи воззрения на смех сохранились в значительном для анализа объеме, можно выделить Платона, Аристотеля, Цицерона и Квинтилиана. В работах последних двух мыслителей содержатся актуальные по сей день практические замечания об использовании смеха в ораторском искусстве.
Согласно Аристотелю, первым философом, всерьез занявшимся изучением смеха, был Горгий из Леонтин (ок. 480 – 380 до н.э.). По-видимому, его изыскания были посвящены, в первую очередь, практической стороне феномена — а именно использованию смеха в ораторском искусстве. У Аристотеля мы можем прочитать следующее: « ... как говорит Горгий, серьезность противника следует сокрушать смехом, а смех — серьезностью, и это правильно» [3, С. 147].
Судя по всему, Горгий из Леонтин заложил основы изучения смеха с точки зрения его практического применения. Продолжателями исследований Горгия позже станут римские мастера ораторского дела — Цицерон и Квинтилиан.
Стоит также вспомнить и о знаменитом «смеющемся философе» — Демокрите из Абдер (ок. 460 – 370 до н.э.). Ни одна из его работ, посвященных изучению проблем смеха, не сохранилась. У Цицерона мы находим: «О первом вопросе — о том, что такое смех, как он возникает, где его место в нашем теле, отчего он возбуждается и так внезапно вырывается, что при всем желании мы не можем его сдержать, каким образом он сразу захватывает легкие, рот, жилы, лицо и глаза, — обо всем этом пусть толкует Демокрит, а к нашей беседе это не относится» [105, С. 283]. Используя данное замечание Цицерона, мы можем смело предположить, что Демокрит серьезно интересовался физиологией смеха.
Значительный интерес представляет также легенда о том, как Гиппократ лечил Демокрита от сумасшествия. На странное поведение философа пожаловались жители Абдер: «Забыв обо всем и прежде всего о самом себе, он проводит всю жизнь бодрствуя и ночью и днем, осмеивая все — и малое и великое и считая это за ничто. Один женится, другой торгует, третий ораторствует в собрании, иной управляет, едет послом, выбирается на должность или отрешается от нее, болеет, получает рану, умирает — он же осмеивает все это, видя одних печальными и мрачными, других — веселыми» [24, С. 314]. Демокрит, по наблюдению своих современников, высмеивает все без разбору — и добро, и зло. Среди тем, смех над которыми древним грекам кажется проявлением явного сумасшествия, названы следующие: «смерть», «болезнь», «сумасшествие», «меланхолия», «смертоубийство», «браки», «народные праздники», «мистерии», «рождение детей», «власть», «почести», «приказания» [24, С. 326]. Это особенно любопытно с точки зрения культурно-исторической динамики юмора и постепенного изменения отношения к отдельным его разновидностям — в частности к шуткам «черной» тематики.
Несмотря на все жалобы, прибыв в Абдеры, Гиппократ обнаруживает не безумца, а непонятого мыслителя. Демокрит объясняет Гиппократу, что смеется он над людьми, все действия и цели которых пропитаны глупостью. Все это приводит к тому, что человек «роет глубины земли руками закованных, из которых одни погибают под обвалами рыхлой земли, а другие, подчиняясь годами этой крайности, живут в наказании» [24, С. 327]. Смех Демокрита содержит не только сатирические нотки, но и меланхоличное разочарование относительно людей, среди которых он вынужден жить, — это смех над бессмысленной суетой повседневности, движимой человеческими пороками и глупостью.
Информация о данном эпизоде из жизни двух знаменитых исторических персон основана на так называемой «переписке Гиппократа», которая современными исследователями признана подложной. Несмотря на то, что данные письма имеют древнее происхождение (уже в 3 в. д.н.э. письма находились в Александрийской библиотеке), они, скорее всего, были составлены в качестве упражнения учениками риторских школ. Остается только надеяться, что юные ораторы основывались на неких биографических фактах или неизвестных нам трудах.
К слову сказать, по какой-то исторической иронии, с именем Гиппократа связано и происхождение понятия «юмор». Причину всех болезней Гиппократ видел в дисбалансе основных жидкостей — «гуморов» («») — организма. Это: желтая желчь, черная желчь, кровь, слизь. Гуморальная теория Гиппократа долгое время считалась ведущей в медицинских изысканиях, что повлияло на распространение соответствующих латинских терминов «humorem» и «humor». Преобладание того или иного гумора влияло также, по мнению Гиппократа, на формирование определенных черт личности, темперамента. Позже, вследствие подобной связи, в английском языке «humor» начинает ассоциироваться с устойчивым настроением или характером: «good-humored» (добрый, добродушный), «bad humor» (плохое настроение). Примерно с XVI в. «humor» начинает обрастать дополнительными смыслами, сближаясь в своем значении с понятиями забавности и смеха. В целом становится заметен общекультурный тренд на изменение отношения общества к явлениям смеха и смешного. Поэтому слово «humor» приобретает все более и более позитивные оттенки. И если поначалу оно используется лишь применительно к чудакам со странностями, то немного позже ассоциируется уже с особым талантом смешить людей и с аристократичной эксцентричностью. Однако лишь к XIX веку слова «юмор» и «юморист» обретают привычные нам значения [69].
Работы Феофраста (ок. 370 – 288 до н.э.) «О смешном» и «О лицедействе» не дошли на наших времен. Не сможем мы ознакомиться и с трудами Деметрия Фалерского (350–283 до н.э.) «О смехе» [37]. О каких-то работах, посвященных смеху, упоминает Цицерон: «Однажды мне случилось познакомиться с некоторыми греческими книгами под заглавием «О смешном». Я понадеялся чему-нибудь по ним научиться. И я нашел там немало забавных и шутливых греческих словечек (ведь и сицилийцы, и родосцы, и византийцы, и особенно афиняне в этом отношении превосходны); однако те, кто пытался подвести под это остроумие какие-то научные основы, сами оказались настолько неостроумны, что впору было смеяться над их тупостью» [105, С. 278].
Сохранились лишь обрывочные замечания Деметрия Фалерского о том, что смех должен удовлетворять некой категории «» («красота», «изящество», «прелесть»). Смех, не удовлетворяющий данному условию, философ считает недостойным и вульгарным [37, С. 130]. Это, пожалуй, первая, но далеко не последняя попытка произвести разделение «смеха» (а позже «комического» и «юмора») на плохой и хороший, достойный и недостойный, правильный и неправильный, истинный и не очень. Подобные типологии, пожалуй, лучше всего отражают эстетические и этические воззрения конкретной исторической эпохи, однако мало помогают (и даже мешают) в понимании сути исследуемого явления.
Современные подходы к изучению юмора
Примерно с конца XIX века интерес к изучению явлений, известных под понятиями «смех», «комическое», «смешное», «юмор», существенно возрастает. Связано это во многом с общей социально-культурной тенденцией на изменение отношения к данным явлениям. Каждый новый исследователь стремится предложить свою собственную теорию «юмора» или разрешить раз и навсегда проблему определения «комического». Несмотря на то, что изучаемое нами явление до сих пор находится довольно далеко от основных магистралей современной науки, за один только ХХ век было предложено настолько значительное число теорий, что типологии и классификации самого изучаемого явления отошли на второй план перед необходимостью систематизации его концепций и теорий.
При этом за предшествующие исторические эпохи был накоплен целый багаж взаимно пересекающихся понятий: «смех», «смешное», «комическое», «юмор», «чувство юмора», «остроумие», «ирония», «сатира». Неразбериха в их использовании присутствует до сих пор. Для одних и тех же концептов и теорий используются различные термины. На выбор ключевого термина чаще всего влияют личные предпочтения ученого, а также традиции той научной сферы, в рамках которой он проводит свое исследование. Тем не менее при ближайшем рассмотрении между «теориями комического», «теориями юмора» и «теориями смеха» никой существенной разницы зачастую обнаружить не удается. Поэтому, прежде чем перейти к рассмотрению классификаций теорий, нам необходимо провести анализ наиболее часто используемых понятий и терминов.
В отечественной и зарубежной научно-философской мысли наиболее распространенными являются следующие термины: «комическое», «смех», «юмор». Отдельно выделяют «иронию» и «сатиру» — либо как подкатегории «юмора», либо как подкатегории «комического», либо — как совсем иные явления, в силу их серьезности и слабой связи со смеховой реакцией. Гораздо реже используются понятия «остроумия» и «комизма». Так, доминирующим понятием в исследованиях А.Н. Лука является именно «остроумие» - понятие это в работах философа лишь частично пересекается с понятием «юмора», оно распространяется также на сферу, например, остроумия научного [64].
«Комическое» — понятие, обладающее богатой историей, и на сегодняшний день являющееся одной из категорий эстетики. Помимо философии термин широко используется также в филологии, культурологии и других смежных дисциплинах. Понятие «комического» начало формироваться тогда, когда впервые появилась потребность в анализе одного из ключевых жанров искусства — комедии, традиционно противостоящего трагедии (и, соответственно, «трагическому»). Отсюда происходят и многочисленные попытки отыскать сущность комического в его антитезе. В разные эпохи такой антитезой выступало не только трагическое, но также возвышенное, страх, стыд да и просто «серьезное». Единственное, что объединяет все предложенные антитезы, — это их стрессогенность, негативность эмоциональной окраски. И лишь антитеза «серьезного» носит более или менее нейтральный характер. «Комическое», как и «смешное», уже по одному своему названию указывает на то, что на протяжении долгого времени причину смеха искали именно в объекте — и лишь значительно позже (начиная с Т. Гоббса и Жан Поля) причину «смешного» стали замечать и в самом смеющемся — в его мотивах, необычном взгляде со стороны или же особом расположении духа. Характерной чертой эстетического подхода к анализу комического служит концентрация на культурных формах «смешного». Как правило, внимание уделяется в большей степени шедеврам мировой литературы, что, в какой-то степени, усложняет анализ самого явления «комического» за счет дедуктивного подхода. Тем не менее некоторые исследователи все-таки производят попытки разрушить традиционные, рафинированные рамки «комического». Например, В.Я. Пропп отмечает, что для того, чтобы понять природу комического, не стоит ограничиваться только произведениями классиков литературы — необходимо учитывать и цирк, и народный фольклор и даже «прислушаться к разговорам в разнообразной среде» [80, С. 7]. В.Я. Пропп призывает отказаться от абстрактного подхода к построению эстетических теорий комического и перейти к индуктивному методу проработки всех имеющихся явлений, вызывающих у нас смех:
«Опытный теоретик сразу заметит, что мы не делим факты на относящиеся к области эстетики и не относящиеся к ней. Мы берем весь фактический материал, какой есть; каково же отношение явлений эстетики к явлениям жизни, мы увидим после того, как материал будет изучен» [80, С. 7].
Таким образом, концентрация внимания на смехе культурном, эстетическом, приводит к тому, что изучение явления комического происходит, можно сказать, методом дедукции — начиная с укрупненных его образцов в виде произведений литературного творчества. Вместо того, чтобы попытаться разобраться в природе явления по существу во всем многообразии его проявлений, представители эстетического подхода стремятся поскорее дать оценку исследуемым образцам комедии, а значит и комическому вообще, и даже разделить их на истинное и неистинное, правильное и неправильное, высокое и низкое, элементарное и сложное. Например, Ю.Б. Борев отделяет «комическое» от «смешного» следующим образом:
«Комическое порождает социально окрашенный, значимый, одухотворенный эстетическими идеалами, «светлый», «высокий» (Гоголь) смех, отрицающий одни человеческие качества и общественные явления и утверждающий другие» [13, С. 11].
Так как «юмор» в концепциях «комического» чаще всего рассматривается как разновидность «комического», то и к нему тоже предъявляются особые требования.
Б. Дземидок отмечает, что понятие «юмор» используется как в узком значении — в качестве одной из разновидностей «комического». Так и в широком — как синоним понятия «комического». Сам Б. Дземидок склоняется к первому варианту, аргументируя это тем, что в разговорном языке понятие «юмор» до сих пор довольно часто используется для выражения особой эстетической позиции. Далее он предлагает вовсе отказаться от термина «юмор», заменив его такими понятиями, как «чувство комического», «комическое творчество», «познание комического» [36, С. 98–113]. По сути под «юмором» Б. Дземидок понимает «чувство» как способность — способность воспринимать и производить «комическое». Отметим, что в современном языке (не только в русском) данное понимание описывается словосочетанием «чувство юмора». Более того, не менее часто понятие «чувства юмора» встречается и в современной науке. Возможность использования понятия «юмор» в широком его значении - как «все многообразие приемов и средств, которыми пользуется человек, чтобы распознать комическое и показать его другим людям» - отмечает и А. Вулис [17, С. 19]. Правда, строгого определения понятию «комическое» он так и не дает.
Б. Дземидок делит все формы комического на простые и сложные, в зависимости от наличия и насыщенности в них «рационально-оценочных элементов». К комическому элементарному он относит «фарсово-водевильные» формы, которые отличаются «примитивным» и «беззаботным весельем» [36, С. 98–113]. К сложным формам Б. Дземидок относит «юмор» и «сатиру», различие между которыми заключается в отношении, выражаемом по отношению к объекту комического. «Юмор» — это позиция, отличающаяся дружелюбием, снисходительностью, не содержащая агрессии. «Сатира» — это, соответственно, полная противоположность «юмору» [36, С. 98–113].
Функции юмора в обществе
С какой стороны приступить к анализу функций юмора? Мы здесь видим несколько возможных путей. Первый путь связан с поисками первичных адаптивных функций смеха и юмора, которые позволили им стать универсальными характеристиками нашего вида. Данный подход в теории юмора можно назвать эволюционно-антропологическим. Смех и юмор — явления универсальные, видовые. А значит и преимущества, благодаря которым они стали таковыми, следует искать в преимуществах групповых. Каждый исследователь по-своему объясняет возможные видовые преимущества, которые смех и юмор могли принести человечеству. Тем не менее объединяет их общая логика изучения вопроса и базирование на этологических и антропологических сведениях. Смех человека эволюционно связан с «игровой миной» и сопровождающей ее вокализацией, которые характерны для некоторых больших обезьян. «Игровая мина» у них служит сигналом перехода к игре. Благодаря прямохождению, человеку удалось высвободить грудную клетку, что, по всей вероятности, способствовало и усилению громкости человеческого смеха по сравнению, скажем, с глухим смехом родственных нам шимпанзе. А значит человеческий смех, судя по всему, мог привлекать к игре уже гораздо большее число участников. Использование смеха в качестве игрового коммуникативного сигнала объясняет и его «заразительность». Таким образом, функции юмора неразрывно связаны с функциями смеха, а те, в свою очередь, с функциями игры. В целом можно предположить, что основополагающая функция смеха, а значит частично и юмора, заключается в сплочении членов группы для целей игрового, несерьезного, взаимодействия. При этом помимо функций, связанных с игрой, человеческих юмор в процессе эволюции мог приобрести дополнительные адаптивные преимущества, что объясняет огромное разнообразие функций юмора в современном человеческом обществе.
Дополнительный способ выяснить исконные функции юмора заключается в антропологическом подходе — то есть в изучении примитивных обществ. Ведь современная культура порой до неузнаваемости видоизменяет наше некогда адаптивное поведение и становится трудно понять его первопричину. Например, Дж. Полимени и Дж.П. Рейсс в своем исследовании отмечают, что если бы мы пытались понять функции музыки, смотря на современного представителя цивилизации, который слушает музыку в одиночестве через свои наушники, то вряд ли смогли бы хоть что-то понять об адаптивном значении музыки и ее эволюционных функциях. Несмотря на языковые и культурные барьеры, идентификация юмора и юмористического поведения не вызывала у антропологов проблем. В целом использование юмора в примитивных обществах сводится к двум паттернам поведения — это подшучивание и «клоун племени». Подшучивание друг над другом является поведенческим паттерном, характерным для взаимодействия в большей степени с дальними родственниками, особенно противоположного пола. Подшучивание носит дружелюбный характер и не воспринимается как обидное. Разнообразие тем подшучивания велико и часто включает сексуальное подшучивание между людьми разного пола. Клоуны племени — роль характерная для ряда обществ. Клоуны племени, как и наши клоуны, чаще всего мужчины, которые одеваются и действуют в преувеличенно-женственной манере. К их функциям относится пародирование представителей соседних племен, высмеивание религиозных церемоний и озвучивание сексуальных и непристойных шуток. В целом юмор в примитивных сообществах носит позитивно-дружественный характер и связан с взаимным поддразниванием, сексуальными шутками, сглаживанием конфликтов в племени, а также высмеиванием авторитетов. Клоун в племени носит соответствующую атрибутику, выделяющею его визуально от остальных членов общества [168].
Второй способ проанализировать функции юмора — это последовательно и планомерно рассмотреть все проявления юмора, которые имеются в современном нам обществе. Получится, что функций этих довольно много и часто они вступают в противоречие друг с другом. Например, традиционным в научной литературе о юморе является выделение двух функций — интегрирующей и дезинтегрирующей. То есть юмор, с одной стороны, способен объединять людей в единую группу, а, с другой, — отделять представителей разных групп друг от друга. Например, А.В. Дмитриев и А.А. Сычев выделяют социальные функции смеха, который в той же степени можно отнести и к юмору (так как понятие «смех» ученые используют в его широком значении): коммуникативная, игровая, социализирующая, санкционирующая, компенсаторная, функции конфликта, познавательная [37, С. 224–245]. Ю.В. Латышев отмечает, что на уровне малых социальных групп юмор проявляет себя несколько иначе, чем на уровне социетальном [56]. Так, на социетальном уровне юмор, согласно исследованию Ю.В. Латышева, служит для целей социализации, передачи опыта и познания [56].
Данный способ полезен с точки зрения прагматического использования юмора и выяснения способов его применения. Отдельные исследования позволяют выявить функции юмора в налаживании отношений, здоровье, повышении иммунитета, а также в отдельных сферах жизни — образовании, маркетинге, психологической динамике коллективов и т.д [69].
На выявление функций юмора влияют также и факторы культурно-исторической динамики. Можно сказать, что современное общество придерживается позитивной парадигмы юмора. Ученые и философы склонны видеть положительную роль юмора во многих сферах нашей жизни. Косвенно юмор полезен и для нашего физического здоровья. Имеются научные свидетельства положительного влияния смеха на ускорение процессов реабилитации, повышение иммунитета и т.п. Хотя еще несколько веков назад позитивные функции юмора оставались просто незамеченными.
Сегодня, напротив, уже недостаточно говорить о просто полезных функциях юмора. Связано это с тем, что современное общество начинает открывать для себя прагматику использования юмора. Из приятного развлечения юмор постепенно превращается в технологию. Юмор активно профессионализируется и монетизируется/коммерциализируется. Наиболее заметна прагматика юмора в интернет-продвижении товаров и услуг, политической борьбе, а также популяризации научных и общественно значимых идей.
Юмор и реклама. Конечно же, первая смешная реклама появилась не вчера. Тем не менее юмористическая реклама — тренд именно нашего времени. Согласно исследованию М.Г. Вайнбергер, Ч.С. Гулас, М.Ф. Вайнбергер, которые проанализировали образцы наружной рекламы за почти столетний период, доля юмористической рекламы за период с 1925 по 2009 гг. выросла с 21% до 65,6% [195]. На сегодняшний день самыми активно развивающимися рекламными площадками являются социальные сети, для которых характерны: коллективное распространение информации, а также общая атмосфера непринужденности, легкости и веселья. Какая же информация (или «контент») имеет больше всего шансов получить массовое распространение в социальных сетях? Л. Шифман проанализировала 30 самых популярных клипов YouTube и выделила их общие черты: присутствие обычных людей, дефицит мужественности, простота, повторяемость элементов видео, эксцентричность, юмор [184].
В первую очередь стоит отметить заведомо юмористический контент. Социальные сети, как и интернет в целом, несут в себе заряд развлекательности и несерьезности, поэтому именно юмористическая информация является наиболее предпочтительной и популярной. Так, успех некоторых отечественных музыкальных коллективов («Ленинград», «Грибы», «Little Big», Ф. Киркоров и Н. Басков) непосредственно связано с тем, что их творчество представляет собой пример заведомо юмористического продукта [81]. Например, та колоссальная популярность, которая сопутствует группе «Ленинград» в последние годы, связана не только с оригинальными текстами, музыкой и эпатажным использованием мата. Все это было у группы с самого момента ее основания. Именно видеоклипы, комичные по своему содержанию, способствовали, на наш взгляд, существенному росту популярности группы [81].
Черный юмор: истоки и факторы популярности
Черный юмор не является изобретением нашего времени. Более того, смех и смерть в предшествующие исторические эпохи соприкасались куда более тесно, чем в эпоху современную. Дохристианские погребальные обряды, по всей вероятности, санкционировали не только плач, но и смех [75]. Да и само представление о кладбище как месте мрачном и печальном, с исторической точки зрения, появилось сравнительно недавно. Сложно даже представить, что когда-то кладбища могли служить площадками для проведения торговых и увеселительных мероприятий [6]. Средневековые «пляски Смерти» и скоморошьи «игры в покойника» тоже указывают нам на наличие тесной культурной связь между смехом и символами смерти, а также — на несколько иное соседство смерти с самой повседневностью предшествующих исторических эпох. Неудивительно, что отдельные образцы черного юмора встречаются со времен Античности [188]. Например, у Цицерона мы находим довольно смешную черную остроту:
«Так сострил один сицилиец, которому приятель пожаловался, что его жена повесилась на смоковнице: «Умоляю, одолжи мне черенков от этого дерева!»» [105, С. 294].
И все-таки начало активного развитие жанра, равно как и появление термина «черный юмор», приходится на период конца ХIХ – начала ХХ вв. Изобретение термина «черный юмор» приписывают французскому писателю Жорису-Карлу Гюисмансу. В активный же оборот термин ввел лидер сюрреализма Андре Бретон. До А. Бретона под «черным» понимали разве что юмор чернокожих. В 30-е годы ХХ века А. Бретон публикует ряд статей, посвященных мировоззренческим основам сюрреализма. При этом юмору в них отводится значительное место. Юмор в концепции Бретона представляет собой «парадоксальное торжество принципа удовольствия над обстоятельствами реальности в момент, когда они, казалось бы, с наибольшей силой ополчаются против человека» [110, С. 158–165]. Для художника юмор служит оружием бунта против любых ограничений жизни. Черный же юмор противостоит главному из этих ограничений — смерти [110, С. 158–165].
А. Бретон также стал создателем первой «Антологии черного юмора». Современный читатель, привыкший отождествлять понятие «черный юмор», в первую очередь, с темами смерти и насилия, удивится весьма эклектичному содержанию данной Антологии. Так, к представителям жанра «черного юмора» Бретон относит такого писателя, как О. Генри, в частности, его рассказ «Пока ждет автомобиль». При этом в предисловии к рассказу он отмечает, что юмор О. Генри «как и смех раннего Чаплина, дышит нежностью» [14, С. 262]. По-видимому, сюрреалисты трактовали понятие «черного юмора» довольно широко. С другой стороны, четких границ, отделяющих данный вид юмора от других, не существует и по сей день. По традиции, которая восходит к тому же А. Бретону, большинство исследователей воздерживается от попыток дать термину четкое определение. С другой стороны, это наверное единственный вид юмора, который определяет себя сам. На просторах интернета мы нашли целую группу шуток, служащих чем-то вроде идентификатора понимания: «Черный юмор как еда — доходит не до всех» «Чувство черного юмора как ноги — есть не у каждого» «Черный юмор как дети больные раком — не стареет» Действительно, черный юмор не стареет, так как эксплуатирует наиболее табуированные темы, актуальные для всех времен и народов: смерть и насилие, тяжелые болезни и физические уродства, сексуальные отклонения. Со второй половины ХХ века к этому списку прибавились трагедии, катастрофы и даже смерти знаменитостей, получившие широкую огласку в средствах массовой информации.
Черный юмор — это та грань, которую часть людей, но далеко не все, еще может принять в качестве юмора.
Черный юмор можно отнести к высшему классу понимания юмора вообще, поэтому черные шутки и анекдоты часто используются в целях идентификации людей с хорошо развитым чувством юмора. Так, в среде американских комиков подобным «секретным рукопожатием» — идентификатором понимания свой/чужой — служит известный анекдот «Аристократы», в котором высмеиваются самые отвратительные темы: инцест, педофилия, зоофилия, экскременты, и т.п. Каждый комик рассказывают этот анекдот в своей вариации. Цель — импровизировать как можно дольше, привнося в привычный сюжет максимум грубости, пошлости и абсурда (см. док. к/ф «Аристократы», реж. П. Джиллетт, П. Провенц, 2005 г.).
Сегодня мы воспринимаем черный юмор если и не в полной мере, то как нечто привычное и знакомое. Данный юмористический жанр представлен во всем многообразии форм: анекдоты, литература, кинематограф, мультфильмы, монологи стэндап-комиков, розыгрыши. Каковы же причины возросшей популярности жанра? Причин можно выделить несколько. Но, в первую очередь, стоит отметить общее изменение отношения к юмору и смеху, о котором мы уже неоднократно упоминали в нашем исследовании. Высокий статус юмора, характерный для современного общества, может служить важнейшей причиной развития всех видов юмора, включая черный.
Далее стоит также отметить ослабление роли традиционных религий, произошедшее в большинстве западноевропейских стран в ХХ веке. Что тоже могло внести свой, особый, вклад в развитие черного юмора. Отсутствие четких мировоззренческих и эсхатологических установок, существование в непредсказуемом мире полном абсурда и нелепости — вот настроение, которое часто служит фоном для черного юмора.
Чтобы отыскать дальнейшие причины роста популярности черного юмора, обратимся к рассмотрению его основных мест обитания.
Детские страшилки и садистские стишки. В современном обществе знакомство с различными юмористическими жанрами начинается с самого раннего детства. У взрослых дети перенимают множество социально значимых навыков, включая и умение улавливать «соль» шуток, анекдотов и ироничных замечаний. Элементы черного юмора присутствуют даже в классической детской литературе. Хорошим примером черного юмора для детей и их родителей могут служить знаменитые «Вредные советы» Г.Б. Остера («Если всей семьей купаться/ Вы отправились к реке, /Не мешайте папе с мамой/ Загорать на берегу./ Не устраивайте крика,/ Дайте взрослым отдохнуть./ Ни к кому не приставая,/ Постарайтесь утонуть» [76, С. 8]).
Интересен для изучения и особый детский фольклор — так называемые «страшилки» [106]. Наверное, многим из нас доводилось слышать мистические истории про «черное пятно», «красную перчатку» или «гробик на колесиках». К определенному возрасту (примерно 12–13 лет) дети перестают воспринимать «страшилки» всерьез, и тогда на смену страху приходит юмор. Популярными становятся уже пародии на страшные истории [96].
Любопытно, что точно такая же тенденция психики присутствует и у людей взрослых. Далее мы разберем, как многочисленные фильмы ужасов со временем перестают восприниматься всерьез и становятся объектами пародирования.
Заметим, однако, что указанные выше «детские страшилки» являются достоянием лишь отдельных поколений детей. Современным детям они, скорее, всего не знакомы. Да и не нужны. Ведь потребность в страхе и дальнейшей смеховой разрядке сегодня с лихвой восполняют мультфильмы.
Еще одним примером специфического черного фольклора могут служить так называемые «садистские стишки». Несмотря на то, что данный фольклор тоже можно отнести лишь к отдельным поколениям людей, его детальное изучение, возможно, поможет пролить свет на природу черного юмора. Веселые истории о мертвых мальчиках и девочках получили известность в 70– 80-е годы ХХ века. Расцвет их популярности пришелся на 80-е и середину 90-х гг. Стишки были популярны как у взрослой аудитории, так и у детей. Большинство исследователей признает взрослое происхождение данного жанра. «Садистским стишкам» посвящено множество научных работ и такое же множество объяснений причин невероятной их популярности: психологические потребности возраста, активное муссирование темы войны и ужасов фашизма, афганская война и «перечеркнутые судьбы маленьких мальчиков», «ироническое воспроизведение мифа взрослых о торжестве ужасного случая», пародия на техники безопасности, контрпропагандистская направленность стишков и, конечно же, «прекрасная ясность поэтической системы» [151].