Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Современный федерализм: теоретические основания исследования
1.1. Взаимоотношения уровней власти как критерий дифференциации типов федерализма
1.2. Суверенитет в условиях федеративного устройства 46
1.3. Централизация как специфическая структура власти: концентрация полномочий, решений и ресурсов .
1.4. Взаимосвязь формы государственного устройства и образа государств
ГЛАВА 2. Федерализм в условиях глобализации
2.1. Своеобразие форм властных отношений в контексте глобализационного процесса
2.2. Специфические черты федерализма в современном российском обществе
2.3. Современные тенденции глобализационных процессов: по ту сторону альтернативы «глобализм versus национализм»
Заключение
Список использованной литературы
- Суверенитет в условиях федеративного устройства
- Централизация как специфическая структура власти: концентрация полномочий, решений и ресурсов
- Специфические черты федерализма в современном российском обществе
- Современные тенденции глобализационных процессов: по ту сторону альтернативы «глобализм versus национализм»
Введение к работе
Актуальность избранной темы. Одним из наиболее дискуссионных вопросов современной социально-философской теории является федерализм. Традиционно эта институция квалифицируется как система принципов определенной формы государственного устройства, отличающаяся от принципов унитаризма и конфедерации. Определяющим элементом е конституирования выступает идея суверенитета. Законодательно оформленное умение соблюдать баланс в разделении суверенитета между федеральными и региональными властными структурами свидетельствует о федеративном устройстве государства. В контексте социально-философского осмысления этой проблемы она распадается, как минимум, на три взаимосвязанных комплекса вопросов: (а) федерализм в контексте проблем функционирования общества как организационной формы совместной деятельности людей; (б) выявление специфики федералистских механизмов в аспекте философской проблематики социального управления; и, наконец, (в) проблематика федерального государственного устройства как особой формы осуществления власти - в контексте изучения вопроса в русле философии политики. Что же касается непосредственно третьего комплекса вопросов, то особую важность в данном контексте приобретает опыт трансформации советского федерализма. Отличительной чертой последнего являлась его концептуальная двусмысленность. «Родимые пятна» исходной политической формы присущи и современному российскому федерализму. В самом деле: в правовой природе Российской Федерации этот институт четко и однозначно закреплен как фундаментальное основание государственности. Однако реалии политического бытия дают серьезные основания усомниться в действенности декларативных установлений. Необходимо четко различать федерализм, основанный на имманентных ценностях данной институции, с одной стороны, и так называемый исполнительный федерализм, сформировавшийся ещ во времена правления первого президента Российской Федерации, с другой. Важнейшие параметры последнего могут быть сведены к следующим параметрам: 1) институциональная неоформленность «торга» центра с регионами; последний происходит без обращения к базовым конституционным установлениям, 2) вторичная роль в этом процессе органов представительной власти и 3) отстраненность институтов гражданского общества от контроля над протеканием данного процесса. Понятно, что все лишь пунктирно обозначенные выше вопросы на данный момент не имеют однозначного ответа, что делает осмысление федералистских форм властных отношений чрезвычайно актуальным как в теоретическом, так и практическом смыслах.
Степень научной разработанности темы. В диссертации установлено, что многообразие трактовок федерализма как формы властных отношений - вплоть до полярных его интерпретаций - основывается на различии концептуального истолкования этого социального института. Любое претендующее на объективность исследование в области социальных наук, в принципе, исходит из установки, что наиболее полное представление относительно какой-либо
институции можно получить при ознакомлении с различными точками зрения,
представленными в социально-философской теории, теории права, социологии и
т.д. В этом контексте в диссертации обсуждаются следующие параметры
института федерализма: (1) это одна из концепций устройства государства; (2)
способ организации государственной власти «по вертикали» и «по горизонтали»;
(3) метод государственного управления; (4) механизм формирования
геополитического пространства как единого целого. Квалификация федерализма
в качестве предмета социально-философского анализа предполагает его
позиционирования в качестве особого способа конфигурирования политического
пространства, объединяющего отдельные территориальные единицы в пределах
всеобъемлющей управленческой системы, в которой полномочия между центром
и субъектами распределены таким образом, чтобы защитить существование и
власть каждого из них. Неотъемлемым элементом такого истолкования является
обязательное конституционно установленное политическое равновесие. Еще
одним важным аспектом социально-философской проблематизации
рассматриваемого института выступает последовательная экспликация системы
определений, раскрывающей его содержание. Речь в данном случае идет о таких
понятиях как «федеральный центр», «субъекты федерации», «федеративные
отношения» и т.п. Последние, в свою очередь, конкретизируются посредством
совокупности расширяющих определений – «централизация»,
«децентрализация», «государственный суверенитет», «самостоятельность
субъектов федерации», « регионализм» и т.п.
Что же касается концепции глобализации – в контексте которой
рассматривается эволюция современных федералистских форм властных
отношений, то она является относительно молодой эвристической конструкцией.
Этот термин эпизодически начал появляться в исследовательский литературе уже
с конца 60-х гг. прошлого века и в 1981 г. впервые был поставлен в центр
концептуальных построений Дж. Маклином, призвавшим трактовать
современный этап исторического развития в контексте усиления глобализации
социальных отношений. Среди отцов – основателей этой теории можно выделить
социологов Р. Робертсона, И. Валлерстайна, Э. Гидденса; философов К. Поппера,
Ф.Фукуяму; финансистов Ж. Аттали, Дж. Сороса и др. Благодаря трудам
названных выше авторов количество работ на указанную тему стало
увеличиваться в геометрической прогрессии и на сегодняшний день
подавляющее большинство экспертов считают, что глобализация является
наиболее значимым социальным процессом, концептуально
переформатировавшем современное геополитическое пространство.
Проблемам современного государственного строительства посвящены работы представителей многих отраслей обществознания. В частности, в трудах классиков отечественной философской и гуманитарной мысли Н. А. Бердяева, И.А. Ильина, Н. С. Трубецкого, работах экономистов Е. М. Бухвальда, С.Д.Валентея, А. Г. Гранберга, А. Г. Игудина, исследованиях социолога И.В.Бестужева-Лады содержится глубокая интерпретация переходных состояний общественного развития. Содержательные социально-философские выводы в разрезе рассматриваемой в диссертации проблематики содержатся в работах
Д.А.Керимова, Ю.А. Тихомирова, Б.Н. Топорнина, В. Е. Чиркина. Различные аспекты эволюции федерализма как формы властных отношений нашли отражение в работах Р. Г. Абдулатипова, С. А. Авакьяна, С.О. Алехновича, Г.В.Атаманчука, А.С. Ахиезера, М.В. Баглая, Л.Ф Болтенковой, А.Н Бадака, М.В.Глигич-Золотаревой, Н.М.Добрынина, А.А. Захарова, Т. Д. Зражевской, В.В.Ильина, М. И. Клеандрова, С. Д. Князева, Е. И. Козловой, А. Н. Кокотова, Б.С. Крылова, В. А. Кряжкова, В. С. Курчеева, О. Е. Кутафина, В. В. Лазарева, В.А. Лебедева, В. О. Лучина, А. В. Малько, Н. И. Матузова, В. В. Невинского, Ж.И. Овсепян, Л. Л. Окунькова, Н.В. Панкевич, М. И. Пискотина, А.Е.Прокопьева, М. С. Саликова, Б. А. Страшуна, И.Р.Тагирова,И. А. Умновой, Т.Я. Хабриевой, Ф.З. Файзуллина, М.Х. Фарукшина, Г.Н. Чеботарева, Б.С.Эбзеева и многих других исследователей. Научные наработки указанных выше авторов явились определяющей теоретико-методологической установкой в процессе работы над темой, однако далеко не исчерпали е. Как правило, за скобками в исследовательской литературе оказываются детерминирующие причины широкого укоренения в практике современных общественных отношений федералистских форм, а также принципиальная дополнительность глобализационного процесса с распространением федералистских практик.
Объектом диссертационного исследования являются федералистские формы властных отношений.
Предмет диссертационного исследования - сущность и закономерности эволюции федералистских форм властных отношений.
Целью диссертационного исследования является выявление сущности, типологического своеобразия и перспектив развития федерализма как формы властных отношений.
Для достижения данной цели в работе поставлены следующие задачи:
-
Опираясь на методологию междисциплинарного подхода, проанализировать различные формы институализации федералистских практик в общественной жизни.
-
Выявить взаимосвязь института федерализма с изменением представлений о сущности государственного суверенитета; проследить основные тенденции в размывании традиционных параметров института государственного суверенитета.
-
Показать взаимосвязь процесса централизации (центростремительная тенденция в общественном развитии) со становлением властных отношений и отношений собственности как определяющих факторов исторической эволюции; продемонстрировать взаимообусловленность механизмов централизации-децентрализации в контексте проблематики социального управления.
-
На примере становления российской государственности протестировать эвристический потенциал теоретических конструктов «форма государственного устройства» и «образ государства» в плане осмысления исторического своеобразия различных моделей государственного устройства.
-
Раскрыть механизмы влияния процесса глобализации на формы властных отношений; доказать взаимодополнительность глобализационного процесса с распространением федералистских практик в общественной жизни.
-
Выявить и продемонстрировать историческое своеобразие и современные особенности российского федерализма.
-
Обосновать возможную идейную альтернативу доминирующим в современной социально-политической теории течениям глобализма или национализма, в частности, таким их контрпродуктивным идеям, как либеральный глобализм и этнократический национализм. Научная новизна исследования обусловлена решением поставленных
задач и сводится к следующим тезисам:
-
Выявлены основные формы функционирования федералистских отношений в социуме. Показано, что в современных условиях сфера практической реализации федералистских форм организации властных отношений становится в существенной степени более широкой, реализуясь в ряде сфер целостного социального организма – начиная от уровня местного самоуправления до глобальных межгосударственных отношений.
-
Установлено, что изменение формата федералистских отношений напрямую связано с размыванием традиционных форм государственного суверенитета.
-
Выявлено, что генезис властных отношений в социуме индуцирован доминированием центростремительных тенденций в общественном развитии над центробежными. Механизмы централизации и децентрализации взаимосвязаны; сферой преимущественного функционирования механизмов децентрализации является микроуровень социального управления.
-
Обосновано, что национальный менталитет, рассмотренный в контексте развития российской цивилизации, оказал существенное влияние на формирование жестко-централизованной модели государственного устройства. Это обусловлено принципиальной консервативностью структур общественного сознания и их ориентацией на традиционалистскую модель поведения.
-
Доказано, что федерализм выступает формой реализации процесса глобализации в аспекте функционирования властных отношений. Процессы укоренения в общественных отношениях федералистских практик и процесс глобализации не просто взаимосвязаны, а являются дополнительными друг другу.
6. Выявлено историческое своеобразие и современные особенности российского федерализма. Установлено, что вопросы федеративного устройства нашей страны должны решаться с учетом исторических особенностей, в соответствии с которыми одним из конститутивных элементов российской государственности выступает значительная доля централизации власти. В данном контексте также получил обоснование
тезис, согласно которому концентрация законодательной власти у федерального центра представляет собой общемировую тенденцию. 7. Обоснована возможность идейной альтернативы для таких доминирующих в современной социально-политической теории течений, какими являются глобализм и национализм. Получила аргументацию идейная платформа, ориентированная как против либерального глобализма, так и этнократического национализма. Последняя связана с развитием правового государства, совершенствованием федерализма как формы государственного устройства и развитием самоуправления на местном уровне.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Полученные в процессе исследования выводы существенно расширяют горизонт истолкования института федерализма, являясь в то же время релевантным эвристическим средством по тематизации его вновь складывающихся формообразований. Теоретические выводы диссертационного исследования могут использоваться 1) в процессе осмысления вновь складывающихся федералистских форм властных взаимоотношений в рамках целостного социума, 2) в аспекте установления значимости «спящих» общественных институций в процессе активного переформатирования устоявшейся системы политических площадок и ресурсов. В исследовании демонстрируется дополнительность процесса глобализации с активированием многообразных федералистских практик в развитии властных отношений. Материалы и теоретические выводы диссертационного исследования могут быть положены в основание как базовых лекционных курсов, так и спецкурсов по проблематике социальной философии, философии политики, глобалистики, регионоведения.
Методология диссертационного исследования. При решении исследовательских задач основной акцент сделан на традиционные в изучении федерализма подходы - системный и структурно-функциональный. При анализе властных отношений привлекается потенциал интеракционистской методологии, позволяющей уяснить место федералистских практик в аспекте роли власти как фактора исторической эволюции общественных отношений. Методология символического интеракционизма, на которую также опирался соискатель в данной работе, основана на концепции позитивно-функционального конфликта Льюиса Козера и конфликтной модели общества Ральфа Дарендорфа. Теория федерализма в ее современном состоянии в целом опирается на два методологических подхода: нормативный и дескриптивный (эмпирический). В рамках первого изучаются, как правило, вопросы сущности этой общественной институции, квалифицируемой в данном случае в качестве «идеального типа». В этом контексте проводится сравнение федералистских форм с другими возможными формами государственного устройства. Второй подход трактует федерализм уже в качестве конкретной формы реализации «идеального типа». Между тем жесткая демаркация названных выше подходов позволяет дать лишь приблизительное представление о них, поскольку сам теоретический конструкт «федерализм» в данном конкретном случае с необходимостью предполагает соотнесение с реальной практикой данного типа властных отношений, а любая
эмпирическая фактура социологической или политологической направленности a priori не бывает свободной от той или иной теоретической интерпретации. Последняя, в свою очередь, задается определенной теорией федерализма в е, так сказать, «чистом» виде. В итоге, если область интереса учного сводится к анализу теоретического конструкта «федерализм», то вектор его эмпирических интенций, соответственно, концентрируется на понятиях, конкретизирующих указанный выше объект, - «федерализация» и «федеративное государство». В настоящей работе осуществлен синтез эмпирической и теоретической методологий исследования федерализма.
Автор, далее, опирается на комплексный подход к изучаемым
общественно-политическим институциям, в соответствии с которым федерализм
рассматривается как 1) способ организации власти в сложнопостроенных
государствах; 2) многоуровневая управленческая система, основными
признаками которой являются целостность, единство и многообразие; 3) политический процесс циклического характера; 4) особая система организации властеотношений. В процессе изучения проблематики власти и ее специфических структур применяется метод аналогий и структурный социологический подход. Междисциплинарное измерение анализу придают работы авторитетных ученых в области гражданской истории, социологии, правовой и политической теории. Анализ проблематики баланса суверенитета и централизации, помимо привлечения конкретного историко-эмпирического материала, проведен с использованием исследований по теории и методологии социальной науки. Вопросы, связанные с феноменом глобализации, уяснением сущности этого процесса и возможных перспектив его развития рассматриваются в работе с помощью концептуального анализа. Помимо этого в исследовании применяется широкий спектр иных аналитических методов, среди которых можно выделить методы индукции и дедукции, сравнительного анализа, обобщения, идеализации и метод восхождения от абстрактного к конкретному.
Положения, выносимые на защиту:
1. Установлена взаимосвязь между типом государственного суверенитета и конкретной формой властных отношений. Типологический анализ позволяет выделить следующие модели федерализма: 1) унитарную модель, в которой отношения федералистского типа выстраиваются на жесткой, централизованной основе; 2) кооперативную модель, допускающую правовую автономию субъектов, а также сотрудничество с ними и между ними по всем основным вопросам управления; 3) конкурирующую модель. Она построена на здоровом соперничестве (при обязательном сотрудничестве) всех субъектов федерации; 4) договорную модель, согласно которой федерация создается «снизу», то есть непосредственно самими субъектами. Определяющим критерием, лежащим в основании дифференциации приведенных выше теоретических моделей, следует считать различные форматы распределения функций и полномочий между различными уровнями управления. Вместе с тем, реальные конфигурации любой из названных выше моделей могут существенно отклоняться от базовых теоретических матриц, а также существовать в более сложном гибридном состоянии.
2. В рамках указанных выше федеративных форм властных отношений
понятие «суверенитет» приобретает специфическое истолкование и ряд новых
коннотаций. В этой связи закономерно встает вопрос о разграничении властных
полномочий между государством и его субъектами, в результате чего
суверенитет как политико-правовое явление описывается не только посредством
«горизонтальных» связей (дифференциация полномочий между тремя ветвями
власти), но и «вертикальных» (распределение властных полномочий между
союзом и его субъектами). Субъекты федерации, основываясь на взаимном
согласии сторон, перепоручают часть своих прав федеративному государству,
которые последнее и будет реализовывать от их имени и в общих интересах.
Основываясь на изложенном выше представляется обоснованным выделение
следующих базовых концепций суверенитета: 1) унитарные теории суверенитета
федеративного государства; 2) классическая теория делимости суверенитета; 3)
теории участия штатов в образовании федерального суверенитета; 4) теория
дуалистической федерации.
3. Анализ процессов централизации-децентрализации эвристически
плодотворен в контексте осмысления функционирования реальных властных
отношений. Названные процессы - естественно-исторический путь
государствообразования. В силу этих обстоятельств каждый из названных
феноменов процессуален. В этой связи институт власти возникает там, где
социум стремится к централизации. Дополнительный централизации механизм
децентрализации может быть проинтерпретирован как совокупность
институциональных механизмов, обеспечивающих функционирование
нижестоящих властных уровней. Взаимодействие процессов централизации и
децентрализации задает общую архитектонику властной конструкции.
Функциональные характеристики указанных разнонаправленных процессов
имеют прямое отношение к проблеме качества института власти. Основываясь на
этом становится понятной роль соблюдения должного баланса в процессах
централизации/децентрализации.
4. Теоретические конструкты «форма государственного устройства» и
«образ государства» имеют прямое отношение к осмыслению роли
национального менталитета в функционировании общественного организма и
реализации тех или иных социальных проектов. Объективным образом
складывающееся массовое сознание формирует своеобразный психологический
фон восприятия различных сторон общественно-политической реальности, в том
числе перспективных или проектируемых политических институтов.
Своеобразный охранительный императив, лежащий в основании схем мышления
массового сознания, является доминирующим и именно он, сталкиваясь с
попытками навязать обществу некие неорганичные институциональные формы,
тут же запускает механизм центростремительного ускорения. Состояние
менталитета в ряде случаев буквально блокирует развитие политического
процесса.
5. Эпоха глобализации сопряжена со множеством новых вызовов,
важнейшим среди которых является изменение формы и функций современного
государства. Последнее во все большей степени утрачивает ореол национального
суверена. Государство-властитель постепенно уступает место государству-координатору, что требует развития механизмов самоуправления. В этом контексте государства, традиционно выступавшие определяющими политико-экономическими единицами общественного взаимодействия, теряет часть собственного суверенитета в интересах транснациональных корпораций. Сама глобализация в качестве определяющего процесса изменения миросистемы истолковывается в диссертационном исследовании в виде динамической характеристики состояния взаимозависимого мира, в принципе исключающей изолированность и архаичность чьего-либо партикулярного бытия.
6. Проведенный анализ показал, что Россия нуждается в таком социально-
политическом устройстве, которое позволяло бы гарантировать дальнейшее
сохранение и развитие культур, опирающихся на потенциал народов населяющих
нашу страну. Патриотизм как принцип государственного строительства и защита
национальных интересов становятся, таким образом, главными элементами
современной концепции российской государственности. В силу пока ещ
объективно небольшого отечественного опыта федеративного строительства и
того факта, что исторические традиции и привычки в ряде случаев пока еще
недостаточно коррелируют с принципами федерализма, государственное
устройство должно не только декларировать принципы децентрализации власти,
а выстраивать такие отношения центра и периферии, которые бы соответствовали
смыслоопределяющим категориям отечественного менталитета и способствовали
решению всех возникающих проблем и трудностей.
7. В современном политическом контексте подлинный государственный
суверенитет возможен только вне рамок неоконсервативной и социал-
либеральной идеологий. Вместе с тем, альтернативные идеи не всегда получают
должную государственную поддержку. В результате глобальный мир оказывается
на пороге опасной ситуации исчерпания новых продуктивных стратегий развития
в условиях нарастающих глобальных кризисов и угроз. Наиболее значимый
признак новых, еще только нарождающихся, общественных отношений
диссертант видит в преобладании моделирования и прогнозирования реальности
над стандартизированным производством. Предлагаемый в работе проект
«социализма XXI века» – это не столько традиционная форма государственного
устройства, сколько максимальное развитие горизонтальных связей,
самоуправление, креативный характер труда и совершенствование федеративной
демократии.
Степень достоверности и апробация результатов. Достоверность
полученных результатов обеспечена: 1) теоретическим фундаментом
исследования, включающим труды ведущих специалистов в области социальной
философии, политической и правовой теории, социологии, глобалистики,
регионоведения и др.; 2) применением междисциплинарного подхода, связанного
с изучением всего спектра социально-политических отношений,
характеризующих функционирование федералистских форм властных отношений в обществе; 3) использованием системы исследовательских процедур, релевантных базовым целям и задачам проведенного исследования; 4)
привлечением соответствующей эмпирической фактуры, связанной с различными функциональными аспектами федералистских форм властных отношений.
Основные положения диссертации изложены в выступлениях на 70й Всероссийской научно-технической конференции «Традиции и инновации в строительстве и архитектуре» (Самара, 2013), IX Международной научно-практической конференции «Традиции и противоречия развития российского права на современном этапе» (Пенза, 2012), X Международной научно-практической конференции «Культура, общество, власть» (Пенза, 2012), XI Международной научно-практической конференции «Вопросы теории и практики российской правовой науки» (Пенза, 2013)
Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, семи параграфов, заключения и списка использованных источников и литературы. Общий объем диссертации составляет 157 страниц. Список литературы включает 210 наименований.
Суверенитет в условиях федеративного устройства
Если же интерпретировать федерализм уже в качестве политической теории, то его следует определить как способ политического устройства, который выступает фактором объединения государств в масштабах глобальной политической системы. Властные полномочия в этой системе распределены с учетом необходимости защитить существование и власть каждого из субъектов. Существенным элементом этих концепций тогда будет гарантированное и конституционно зафиксированное политическое равновесие. Цитированная выше А.В. Хабирова считает, что важной составляющей проблемного поля исследуемого понятия являются темы, задаваемые самим содержанием понятия «федерация», в том числе и такая категория, как «структура федерации», исследование которой, в свою очередь, невозможно без оперирования такими понятиями, как «федеральный центр», «субъекты федерации» и «федеративные отношения». Последняя категория раскрывает свое значение через такие понятия, как «разграничение предметов ведения и полномочий», «разделение власти по вертикали», «централизация», «децентрализация», «государственный суверенитет», «самостоятельность субъектов федерации» и т. п.2 Можно обратить внимание, что в приведенном выше сюжете исследователь приводит перечень юридических терминов, используемых в политической и юридической практике, в то время как основная часть понятий относятся к одному и тому же феномену: суверенитету и независимости государственной власти. В этом аспекте рассмотрения понятия «федерализм» А.В. Хабирова придерживается системного подхода, справедливо считая, что это позволило бы предложить более гибкую и эффективную теоретическую структуру. Руководствуясь этим подходом, анализируемый автор считает, что «федерализм» выступает в качестве обобщающего и многофункционального понятия, которое включает в себя по принципу субординации целое множество понятий. Последние, в соответствии со своим содержанием выражают те или иные теоретические или практические стороны процесса создания, воспроизводства и развития федеративного государства. При этом полная понятийно-категориальная иерархия, в которую оказывается включена данная категория, состоит из следующих элементов: идеология – теория – принципы (федерализма) – принципы (федерации) – признаки – собственно понятие федерализации – федералистическая культура.
Необходимо отметить, что в научно-исследовательской литературе сегодня прослеживается тенденция к некоторому смешению терминов «федерация» и «федерализм». Так, к примеру, «Малый Энциклопедический Словарь» Брокгауза и Ефрона определяет федерализм в качестве такой системы, в пределах которой части, объединенные в общее государство, в той или иной мере сохраняют свою самостоятельность. В данном случае перед нами скорее определение федерации как формы политического устройства. Сама же федерация квалифицируется в этом издании как союзное государство, которое образуется «в громадном большинстве случаев посредством сплочения отдельных государств в одно целое»1. Как видим, понятия «федерация» и «федерализм» не разграничиваются и употребляются как синонимы. В аспекте решения задачи по последовательной демаркации понятий «федерация» и «федерализм» следует остановиться подробнее на их различиях.
Разброс в точках зрения и мнениях здесь очень велик: практически каждый исследователь пытается выработать свой подход в определении данных понятий. Так, к примеру, Э.В. Тадевосян и В.Е. Чиркин отстаивают мнение о том, что федерализм — это самостоятельное явление, отличное от федерации. Представителями противоположного взгляда можно назвать В.Г.Вишнякова, Л.М. Карапетяна и О.Ю. Оболдина, склонных к отождествлению изучаемых понятий и, соответственно, к отрицанию существования моделей федерализма, утверждая, что единственной моделью федерализма является федерализм.
Согласно В.Е. Чиркину, если термин «федерация» относится главным образом к статическому и институциональному состоянию, то понятие «федерализм» имеет в виду уже динамику отношений внутри федерации, другими словами – употребляется в научной литературе уже в более широком значении.2
В схожем ключе Э.В. Тадевосян толкует более широкое понятие «федерализм» как теорию и практику строительства не только федеративного государства, но и конфедераций, а кроме того и ряда унитарных государств.3 Таким образом, «федерация» – это скорее качественное понятие, нежели простой набор отдельных характеристик и аспектов федерализма, - и как любое такое понятие оно описывает организованную и развивающуюся по своим особым закономерностям систему. Однако, нередко соотношение рассматриваемых понятий представляется довольно упрощенно, схематично, односторонне: федерация — это форма государства, а федерализм — это лишь комплекс идей, теорий, доктрин соответствующего государственного устройства.
Централизация как специфическая структура власти: концентрация полномочий, решений и ресурсов
В настоящее время идея федеративных отношений стала переноситься во все сферы человеческой жизнедеятельности. В том числе и в международное право, становясь своего рода идееобразующим принципом в создании новых надгосударственных образований. Один из главных элементов федерализма – суверенитет, как феномен, характеризующий независимость государства стал подвергаться сомнению, все чаще говорят о том, что данный признак государственных образований отжил свое и превратился в крайне аморфное понятие. В этой связи небезынтересно будет рассмотреть соотношения федерализма и глобализации. Вполне естественно, что проблеме соотношения этих двух параметров глобального общественного изменения посвящено немало исследований. Остановимся подробнее на этом вопросе.
Интересно, что еще в Новое время в Европе идеи федерализма рассматривались как способ, необходимый для строительства глобального мира. Однако к такому пониманию европейская мысль пришла не сразу. Первоначально Т. Гоббс и Дж. Локк поставили проблему конечной цели объединения людей, и уже существенно позже, развивая эту мысль, Ж.Ж Руссо и И. Кант заговорили о федеративной структуре Европы. Надо отметить, что именно эти мыслители рассматривали федерализм не в рамках национального государства, как это делал, к примеру, Ж. Боден, а в рамках всей Европы.
В. Пени еще в 1693 г. писал: «мир поддерживается силой права, которое есть плод деятельности правительств, также как правительства создаются обществом, а само общество – взаимным соглашением». Иными словами, в основе международного соглашения можно усмотреть идею «общественного договора», выдвинутую в XVII в. Гоббсом и Локком. О создании государства Гоббс писал, что «конечной причиной, целью или намерением людей при наложении уз является забота о самосохранении».1 Мысли сходного плана можно встретить в работе В. Пени «Опыт о настоящем и будущем мире в Европе путем создания европейского конгресса»: «При установлении государства люди руководятся стремлением избавиться от бедственного состояния войны, являющегося необходимым следствием естественных страстей людей там, где нет видимой власти, держащей их в страхе и под угрозой наказания, принуждающей их к выполнению соглашений и соблюдению естественных законов».2
Но если Гоббс еще в какой-то степени допускал монархическую форму власти по общественному договору, то концепция Ж.-Ж. Руссо ориентируется - вразрез с традиционной для Просвещения идеей "просвещенного государя" -на прямое народовластие. Общественный договор есть прежде всего договор народа как целого с самим собою. Вот показательное суждение Ж.-Ж. Руссо: «Суверенитет, будучи только осуществлением общей воли, не может никогда отчуждаться, и ... суверен, будучи не чем иным, как коллективным существом, может быть представлен только самим собой».3 Именно в такой интерпретации концепция общественного договора оказала наибольшее влияние на социально-философскую традицию, и в частности, на мировоззрение Канта.
Отметим, что Ж.-Ж. Руссо и И. Кант выдвигали идею возможности наднациональных объединений лишь на основе государств республиканской формы правления. Руссо считал, что федеративные лиги создаются только революционным путем. В свою очередь Кант, будучи сторонником этой идеи, пришл к выводу, что европейское единение возможно лишь в рамках господства данной формы правления во всей Европе. Когда станет возможно осуществить в европейских государствах все аспекты публичного права. «Международное право должно быть основано на федерализме свободных государств. Поэтому должен существовать особого рода союз, который можно назвать мирным союзом и который отличался бы от мирного договора тем, что последний стремится положить конец лишь одной войне, тогда как первый – всем войнам и навсегда. Этот союз имеет целью не приобретение власти государства, лишь поддержание и обеспечение свободы каждого государства для него самого и в то же время для других союзных государств, причем это не создает для них необходимости подчиниться публичным законам и их принуждению. Можно показать осуществимость (объективную реальность) этой идеи федерации, которая должна охватить постепенно все государства и привести таким путем к вечному миру».1
В современных условиях за мировую федерацию выступает католическая доктрина. Она основывается на идеях Папы Пия XII, базирующихся на теоретическом наследии европейских просветителей. Доктрину представил на рассмотрение в 2009 году Папа Бенедикт XVI, считавший необходимым создание в мировом масштабе глобальной федерации в рамках совершенствования социальных отношений и полного исключения конфликтов.
Отметим, что эпоха глобализации выдвигает множество новых вызовов, одним из которых является изменение формы и функций современного государства. Государство во все большей степени утрачивает ореол национального суверена. Государство-властитель постепенно уступает место государству-координатору, что предоставляет собой серьезное развитие самоуправления. Государства, являющиеся главными политико экономическими единицами, добровольно отказываются от части суверенитета.
Специфические черты федерализма в современном российском обществе
Нетрудно заметить, что лишь первая из названных политических систем благоприятствует росту демократических процессов. При этом и плюрализм без давления снизу не дает толчок для всесторонней демократизации общества. Элита же в рамках этого режима чаще предпочитает демократии разнообразные манипулятивные процессы, создание медиа-видимости, образа реальности, мягкие формы управления массовым сознанием.
Каждый из названных элитократических режимов различается также по своему отношению к политическим партиям. Для тоталитаризма партийные структуры представляют собой машину мобилизации населения и контроля над общественным сознанием. Попытка создать политическую оппозицию в соответствии в рамках данной системы тождественна государственному преступлению. Авторитарный режим зачастую используют политические партии как фактор консолидации элиты и формирования благоприятного пропагандистского имиджа в глазах зарубежных партнеров. В этом случае партия выступает как всего лишь средство, по самому своему происхождению не демократическое. При этом, как замечает, например, А.В. Шубин, и современная многопартийность далеко не всегда является гарантией подлинной демократии, поскольку зачастую может быть приравнена все к тому же «фасаду», сильно отличающемуся от реального политического процесса принятия решений.
Согласно базовой предпосылке либеральной идеологии, демократическое устройство призвано (1) гарантировать власть большинства при соблюдении прав меньшинств и гражданских прав каждого индивида. Кроме того, демократия в идеале предполагает (2) максимальную компетентность управления, реализованного в интересах народа; (3) мирное разрешение – строго в рамках правового поля – социальных противоречий. Однако в контексте политических реалий принципы либерализма работают не полностью или с существенными сбоями. Например, демократический парламент Великой французской революции в рамках правового поля санкционировал террор, а многопартийная политическая борьба на протяжении всего 19-го столетия сопровождалась кровавыми столкновениями, баррикадами и казнями, в которых приверженцы не уступали в жестокости своим противникам. Сюда же стоит отнести и такие явления сегодняшней политической жизни, как коррупция, приговоры невиновным в суде присяжных и «черный» медиа-пиар вокруг неугодных власти оппозиционных политиков. Иногда эти «издержки» демократических институтов объясняют всего лишь неподготовленностью масс, поскольку для полноценной демократии требуется, чтобы общество достаточно долгое время «варилось» в условиях многопартийности.
Однако, согласно мнению А.Г. Глинчиковой, сущность проблемы лежит значительно глубже, поскольку по большому счету либеральная демократия де-факто служит вовсе не интересам большинства, а интересам немногочисленных политических элит. Лишь в результате совершенствования выборных технологий, дающих возможность управлять электоральными предпочтениями, в Европе конца XIX - первой половины ХХ столетия появилось всеобщее избирательное право, и только после этого большинству граждан была предоставлена возможность определять руководителей государства.1 С позиций либерализма весьма нежелательным является распространение демократии на производство, поскольку, как считается, рядовые работники недостаточно компетентны в делах управления предприятием. При этом, согласно тем же либеральным представлениям, на уровне государства в целом граждане вполне могут выбирать свою власть. Данное противоречие заставляет предположить, что простым гражданам право выбора дается лишь в тех областях, где они заведомо некомпетентны и поэтому могут быть подвержены манипуляции, а там, где демократические процессы могут вызвать существенные непрограммируемые изменения, они по возможности блокируются.1
Иными словами, современный механизм прямых выборов еще не обязательно формирует реальную демократичность. Кандидат здесь отбирается партийными группами и по большому счету независим от своего электората. Избиратель же в большинстве своем как правило дезорганизован и далеко не всегда может поддержать тех, чьи возможности ему действительно хорошо известны, поскольку они могут быть лишены необходимых для выдвижения организационных и финансовых средств. Именно подобные явления в литературе принято называть «демократией для элиты».
В этом смысле можно утверждать, что в конкурентной политической борьбе либеральных и коммунистических режимов в 20-м столетии многопартийность (в форме манипулятивности) одержала верх над однопартийностью (в форме авторитарности), поскольку первая стратегия оказалась более гибкой. Невзирая на ограниченность спектра отобранных для избирателя вопросов и политических проблем, на навязывание массовому сознанию иррациональных мифов посредством СМИ, в рамках либерального сообщества считается безусловной ценностью уже сама возможность рациональной критики этих мифов или простое участие избирателя в голосовании. При этом кандидатов на руководящие должности зачастую выбирает не народ, а партийные руководители и их спонсоры, - но само наличие альтернатив выбора (пусть часто и мнимых) считается возможностью воздействовать на власть, поскольку чиновники, согласно данным представлениям, под давлением конкуренции будут более внимательно относиться к проблемам «низов».
Способы формирования общественного сознания совершенствовались на протяжении всей второй половины 20-го столетия, когда наконец важную функцию в избирательной кампании взяли на себя электронные СМИ и, как следствие, победа или поражение в информационных войнах. С этого момента роль личного общения электората с депутатом сведен к минимуму (главным образом к ситуациям, когда избиратель может выступить в роли массовки), а теле-имидж политика формируется высокотехнологичными средствами, в которых сведущи лишь профессионалы. Исход демократических выборов определяют финансовые и властные ресурсы, сопровождаемые наиболее влиятельными информационными средствами. Сам же кандидат вполне может быть всего лишь фасадом интересов стоящей за ним олигархии и де-факто не обязательно должен быть компетентен в тех проблемах и вопросах, которые де-юре призван решать. В этом случае даже выдвижение действительно сильной и компетентной личности иной раз может быть лишь результатом интересов небольших групп.
Современные тенденции глобализационных процессов: по ту сторону альтернативы «глобализм versus национализм»
Соответственно, подлинная игра глобальных политических интересов развертывается сегодня не столько между государствами (например, между США и Евросоюзом), сколько внутри этих государств и в самой Европе. Кажется вполне очевидным, что в масштабах глобального мира влияние национально-государственной автономности может еще более ослабевать в пользу все возрастающей роли цивилизационной идентичности.
В глобальном мире также просматривается тенденция снижения доли участия публичных политиков в принятии решений, поскольку последние сегодня зачастую вырабатываются специальными сообществами экспертов и реализуются под серьезным давлением объективных глобальных факторов. Иными словами, налицо процесс все большей виртуализации политики, при которой реальная политика воспринимается гражданами скорее как телевизионная картинка. При этом собственно реальный политический потенциал лидера отходит на второй план в сравнении с имиджевыми и харизматическими чертами, вызывающими доверие электората. Тем самым символические аспекты политического процесса все больше расходятся с действительным процессом принятия решений.
Поскольку же политическая борьба в современном мире носит глобальный характер, она в пределе сводима к противостоянию двух основных полюсов в рамках либеральной элиты - социал-либерального и неоконсервативного; в Европе и в Северной Америке (за исключением Кубы) властные элиты декларируют свою принадлежность только к одной из этих «глобальных партий». За ними в свою очередь стоят две разные стратегии, два варианта решения проблемы исчерпания ресурсов. Социал-либеральная модель ратует за экономию ресурсов за счет стабилизации экономического роста, смягчения социальных конфликтов и уменьшения социальной дифференциации.
Если неоконсервативная стратегия сводится к усилению национально-государственного суверенитета, то социал-либералы призывают к большей «прозрачности» государственных и национальных границ и управленческих структур ради глобального управления из транснациональных центров. Неоконсерваторы традиционно невысоко ценят «низовые» нерыночные экономические и социальные отношения, ориентируясь как раз на усиление бюрократической машины в рамках национальных государств. Социал-либералы же призывают к усилению глобальных вненациональных управленческих структур, но при этом не отвергают полностью идею социального государства.
Как отмечает А.Г. Мысливченко, если центральная власть в государстве представлена социал-либеральным крылом «глобальной партии» (при этом национальная партия, будучи фактически ее филиалом, вовсе не обязательно будет иметь прямо заявленную социал-демократическую самоидентификацию), то в борьбу с ней автоматически вступает филиал другой «глобальной партии». Реалии сегодняшнего дня таковы, что для этой борьбы подходят все средства - от «цветных» революций до террористических актов, спланированных и заказанных через ряд посредников в фактических интересах одной из глобальных фракций.1
Таким образом, можно заключить, что в сегодняшнем политическом пространстве подлинный государственный суверенитет за пределами власти «золотого миллиарда» возможен только на условиях стратегии, лежащей по ту сторону неоконсервативной и социал-либеральной идеологий. Что же касается коммунистической идеологии, то исторический опыт показал ее невысокую эффективность в деле решения постиндустриальных задач. Другие же альтернативные идеи, не имеющие за собой государственной поддержки, едва ли способны получить ее и в современных СМИ, фактически управляемых все теми же глобальными партиями. В результате глобальный мир оказывается на пороге опасной ситуации исчерпания новых продуктивных стратегий развития в условиях растущих глобальных кризисов и угроз. Что касается отношения двух «глобальных партий» к постсоветскому политическому пространству, то оно имеет ярко выраженный прагматический характер, при котором, например, Россия понимается как поле конкурентной борьбы за источники сырья, как инструмент дипломатического противостояния, и, наконец, как своеобразный «громоотвод» для тех международных террористических угроз, которые глобальные партии контролировать не способны.
В свою очередь, неоднородность отечественных политических элит ведет к ее расслоению на отдельные группы интересов, каждая из которых всегда так или иначе тяготеет к одному из глобальных полюсов, что, безусловно, только усиливает противоречия в политической и медиа-элите. Информационные и финансовые потоки глобального мира существуют как бы поверх реальных границ, что только дополнительным образом подмывает основания суверенитета, если под последним понимать жесткую монополию на принятие властных решений правящей элитой. Вместе с тем, стремление замкнуться, защититься от глобальных взаимопроникающих процессов заведомо обречена на провал, поскольку неизбежно приводит такое «закрытое» государство к чисто периферийной роли на мировой сцене, как это давно происходит, например, с Корейской Народной Демократической Республикой. Впрочем, и право на активную политическую «игру» глобальный однополярный мир предоставляет лишь весьма небольшому кругу политиков, куда российские политики не входят. Сделать этот круг более широким и плюралистичным, как представляется, способно развитие демократических процессов в рамках глобалистского проекта.