Содержание к диссертации
Введение
Глава I. История изучения связки в логике и грамматике 11
Глава II. История фазисных связок 59
История связочного глагола стать-становиться 59
История связочного глагола (с)делаться 94
История связочного глагола учиниться 109
История связочного глагола оста(ва)ться 122
История связочного глагола пребы(ва)ть 150
История связки находиться 164
Глава III. История модальных связок 177
История связочного глагола (по)казаться 179
История связочного глагола представляться-представиться 206
История связочного глагола видеться 224
История связочного глагола выглядеть 236
История связочного глагола оказ(ыв)аться 243
История связочного глагола явиться 264
История связок найтись и обрестись 278
История связочных глаголов почитаться и считаться 286
Глава IV. История логических связок 304
История связочного глагола (по)служитъ 306
История связочного глагола являться 323
История связочного глагола значить 345
Глава V. Сочетаемость связочных глаголов 373
Имя прилагательное 375
Краткие и полные формы 375
Компаратив 403
Имя существительное 409
Именительный и творительный предикативный 409
Предложно-падежные формы существительного 420
Именные группы 428
Наречие 440
Безличное употребление связочных глаголов 444
Заключение 461
Библиография
- История связочного глагола учиниться
- История связочного глагола представляться-представиться
- История связочного глагола являться
- Именительный и творительный предикативный
История связочного глагола учиниться
Свои мысли Потебня иллюстрирует, сравнивая два предложения: Он был офицером и Он был офицер. В первом предложении «все грамматическое содержание мыслится в три одинаковые приема»: был здесь является не связкой, а самостоятельным сказуемым; офицером — это дополнение к нему, «стало быть, нечто мыслимое не в подлежащем, а особо от него, несмотря на частное совпадение, и в то же время особо от сказуемого» .
В предложении Он был офицер «мысль... не останавливается на связке был и пользуется ею лишь для перехода от подлежащего к мыслимому в нем атрибуту. Этим между подлежащим и предикативным падежом устанавливается такая связь, что в момент речи нет побуждения приискивать к подлежащему другой признак, кроме данного в согласуемом падеже» . По мнению Потебни, существует и лексическое различие между глаголом быть в первом и втором предложении, как бы это различие не было мало. При употреблении с творительным падежом значение глагола быть более конкретно, вещественно и напоминает значение глаголов служить, являться, оказываться, оставаться .
Вскоре после выхода грамматического труда Потебни его взгляды были подвергнуты критике в «Практических заметках о русском синтаксисе» А. Дмитревского. «...Нельзя думать, - писал ученый-лингвист, - что язык, по создании флексий глагола, далее их не смеет раздвигать пределы своего творчества и принужден для выражения сказуемого вращаться как бы в заколдованном круге глагольных флексий. Так как в дофлексивную пору он мог выражать сказуемое без помощи флексий, то этой способности он не теряет и после создания чисто глагольных флексий, т. е. способности выражать сказуемое нефлексивно в смысле глагольном, иначе - посредством неглагольных флексий в вербальном значении...» Конечно, имя, употребляясь в качестве сказуемого, не перестает быть именем и «не может выразить всех моментов и способов возникновения признака, даваемых спряжением глагола», - оно нуждается «во вспомогательных средствах глагольной субстрации», т. е. в связках. «Эту вспомогательную роль ... исполняет глагол быть сначала, а потом и другие, попавшие в одну категорию с быть: стать, начать, иметь и др.».
Далее Дмитревский переходит к именным предложениям без связки. Здесь-то обнаруживается его главное расхождение с Потебней. Если для Потебни это предложения с опущенной связкой быть, то для его оппонента здесь никакой связки нет: «это втискивание форм есмъ, ecu, есть, есмы, есте, суть вроде я (есмъ) раб, я (есмъ) червь, я (есмъ) бог есть выдумка ученых и пересадка на российскую почву чужеродного явления». Чтобы подкрепить свою мысль, Дмитревский апеллирует к языковому чутью простого народа: «...спросите у любого русского, не учившегося грамматике, подразумевает ли он эти варварские «есмь, еси, есть...», когда говорит: я нездоров, ты молодец, вы причесаны, они любимы. Право, на него столбняк найдет от этих «есмь, еси, есмы, есть». По мнению Дмитревского, в подобных случаях имя, употребляясь в значении сказуемого, «получает, так сказать, вербальную природу, или, проще, спрягаемость».
Дмитревский нападает еще на одно утверждение Потебни - на утверждение, что имя в именном сказуемом непременно должно стоять в именительном падеже. «Довольно часты употребления имен и в косвенных падежах с предлогом и без предлога в значении сказуемого: спрягаемость этих форм очевидна и из того, что они легко заменяются настоящими глаголами, к значению которых они перенесены». Далее автор приводит примеры: слоны в диковинку у нас, он высокого роста, ему на руку, ты не в ударе, он молодцом и т. д. Взгляды Дмитревского оказали существенное влияние на взгляды А. А. Шахматова, особенно в вопросе о простом именном сказуемом и в вопросе о составе именной части сказуемого. Вместе с тем следует отметить, что Дмитревский не был первым, кто допускал употребление присвязочного
Дмитревский А. Практические заметки о русском синтаксисе // Филологические записки. Воронеж, 1878. Вып. I. С. 40-45. члена в косвенном падеже. Как отмечает В. И. Чернов, первым, кто творительный предикативный отметил в составе сказуемого, был Н. И. Греч. Он же впервые попытался показать разницу между употреблением имени существительного в именительном и в творительном предикативном. По мнению Греча, творительный употребляется в тех случаях, когда сказуемым выражается «случайное, временное свойство подлежащего». Наконец, Гречу мы обязаны закреплением в русской лингвистике термина «связка»; ранее чаще использовался термин «связь» . П. Перевлесский пошел еще дальше и признал возможность использования присвязочного члена в составе именного сказуемого в родительном падеже (одновременно признавая и творительный предикативный): Он не нашего кона. Знамя балтийских Вендов было отменной величины и пестрое . Эта традиция была продолжена Ф. И. Буслаевым.
Взгляды на связку А. А. Шахматова существенно отличались от взглядов Потебни. Шахматов подверг критике утверждение Потебни, что единственным способом выражения сказуемого является глагол в личной форме (verbum finitum). «Учение, утверждающее, что естественным и единственным способом выражения сказуемого является глагол, представляется мне ошибочным и по самому своему существу, и по противоречию с данными истории языка. По существу своему оно ошибочно потому, что всякие атрибутивные отношения могут мыслиться и предикативно; зная, что мой отец слепой, я утверждаю, что он слеп; видя пасущуюся на лугу лошадь, я говорю, что она пасется. Но как в русском, так и в других языках, атрибутивные отношения выражаются не только причастиями... но также существительными и разного рода прилагательными; следовательно, они являются такими же естественными и необходимыми сказуемыми, как и глагол» . Кроме того, на основании фактов истории русского языка Шахматов допускает исконную древность именных бессвязочных предложений.
История связочного глагола представляться-представиться
Кроме указанных основных форм выражения, в первой половине XIX в. в присвязочной части спорадически встречается существительное в Им. п., а также полное прилагательное в Им. п. (2%). Отмечается достаточно устойчивое употребление в форме Им. п. местоименного прилагательного тот с частицей же (отождествляющее местоимение, по классификации М. А. Шелякина). Например: Ураган Финского залива уносил над его головой начальников отделения, а он не колыхался, он продолжал писать; сочинители черновых менялись над ним, — что ему за дело? сочинения оставались те же (Павл., Демон). Здесь выбор в пользу Им. п. обусловлен, по-видимому, значением отождествления.
Сопоставляя употребление разных форм присвязочной части при глаголе остаться в формах прошедшего и простого будущего времени, можно сделать вывод, что вторые оказываются более восприимчивыми к продуктивными предикативным формам: при формах останется, останутся заметно шире употребляется Тв. предикативный существительного и полного прилагательного. Аналогичные процессы наблюдаются при употреблении связки быть: в первой половине XIX в. с формой будущего времени глагола быть гораздо активнее употреблялся Тв. предикативный, чем с формой прошедшего времени.
При анализе разных способов выражения именной части мы не учитывали употребление наречий, указывающих на количественную характеристику, поскольку считаем, что этот тип приглагольного распространителя семантически ближе к обстоятельству. В числе форм, которые начинают активно распространяться в первой половине XIX в., наречия со значением совокупности {вдвоем, втроем), наречия вместе, наедине. Например: Поляк и Кветчинский остались едеоем и скоро легли спать (Сом., Гайдамак). Толчком к распространению этих наречий в предикативном употреблении стало широко распространенное уже в XVIII в. (и отмечающееся в древности) предикативное употребление числительного один, которое имеет значение в одиночестве . Ср.: Я остался один и призывал смерть, чтобы она меня сама сразила и лишила бы тем стыда умереть под рукою палача (Чул., Переем.).
Вторая половина XIX в. Количественное распределение разных способов выражения присвязочной части мало изменилось к концу XIX в. Основные изменения свелись к некоторому увеличению в присвязочной части доли полного прилагательного в Тв. п. (до 25,5%; увеличение составило 6 %). Значительно сократилась употребление предложно-падежных форм существительного: к 1890-м гг. их доля уменьшилась на 6,5%, составив 31,5%; доля кратких прилагательных сократилась незначительно - с 18 до 16,5%. Как и в первой половине XIX в., отмечается неравномерное распределение различных способов выражения присвязочной части у разных форм глагола остаться. Так, Тв. предикативный имен существительных чаще встречается у глагола остаться в форме будущего времени (30%), а форма остался значительно чаще, чем другие формы, сочетается с кратким прилагательным (35%).
Прослеживается дальнейшее сокращение числа кратких прилагательных, употребляющихся с глагольной связкой остаться: в предикативном употреблении при связке остаться встретились лексемы верен, виноват, доволен, должен, жив, ласков, любезен, мал, напрасен, невредим, недоволен, непоколебим, несокрушим, неуязвим, одинок, равнодушен, тверд, холоден, цел, чист и нек. др. Например: Но Нехлюдов остался тверд (Л. Толст., Воскр.); Нечего и говорить, что Чайкин остался вполне доволен своим помещением, о чем и объявил негру-слуге (Станюк., Похожд. одн. м.). Особенно часто встречаются краткие прилагательные доволен, жив и недоволен.
На протяжении второй половины XIX в. замена кратких прилагательных полными формами в Тв. п. быстрее всего протекала в предложениях с формой осталось: доля кратких прилагательных за полстолетия сократилась почти в 2 раза и составляла 8,5% к концу века; доля полных прилагательных в Тв. п. за это же время увеличилась более чем в 2 раза (с 28 до 40,5%). Примечательно, что распространение полного прилагательного в Тв. п. происходило и в составе главной части сложноподчиненных предложений с придаточным изъяснительным, особенно часто встречается прилагательное неизвестный: Все оглянулись, а кто сказал, так и осталось неизвестным (Мам.-Сиб., Охон. бр.); Он влюбился в одну из девиц пансиона; осталось неизвестным, пользовался ли он ее взаимностью (Бусл., Мои восп.). В похожем значении широко употребляются существительные тайна и загадка, ср.: Но для какой цели и по чьему наущению был сделан этот вызов, так и осталось загадкой для нас (Пан., Восп.); В 1848 году для всех осталось тайною, какие русские интересы могли побудить Николая спасать Пруссию от революции (Мещ., Мои восп.). Такое употребление привело значительному увеличению доли Тв. предикативного имен существительных в сочетании с формой осталось — с 10% в первой половине XIX в. до 22% в 1890-е гг.
Как и в первой половине XIX в., в сочетании со связкой остаться фиксируется употребление Им. предикативного полного прилагательного. Такие случаи очень редки (2,5% в 1890-е гг.), и в основном речь идет о предложениях, в которых в качестве присвязочной части выступает местоимение прилагательное тот же. Как уже отмечалось выше, отождествительная семантика этого местоимения способствует его употреблению в форме И.п.; например: Остатки старинного дома обрушились в море, но природа, всегда неизменная, осталась та же (Бусл., Мои восп.); На меня только вчера нашло проклятое затмение, но я остался тот же, мне ничто не мешает жить со всеми и приносить свою долю пользы... (Купр., Впотьм.). Наряду с формой И.п. возможно употребление этого местоимения и в форме Тв. п.; ср.: А ты остался есе тем же (Потап., Не герой).
В целом, можно констатировать, что во второй половине XIX в. принципиальных изменений по сравнению с первой половиной века не произошло, что говорит о стабилизации синтагматических свойств связки остаться.
Выше уже отмечалось, что в первой половине XIX в. начинается распространение наречий в сочетании со связкой остаться; на протяжении второй половины века такое употребление становится более регулярным. Особенно часто встречаются наречия вдвоем, наедине и сочетание с глазу на глаз. Например: Она [Наташа] осталась как-то едеоем с Никоном (Мам.-Сиб., Бр. Горд.); После обеда он нарочно поехал на пристань, чтобы дать им возможность остаться наедине и перетолковать о наследстве (Боб., Вас.
История связочного глагола являться
Потом по малой хвили онъ немочной, которой вид-тся трудоеатымъ, показался велми св-птелъ и пошелъ къ небеси (Рим. деян.); Достойная и пригожа еидица она мова Аристотелъя философа, который сов-птовалъ людем и м-шъким началъничества и власти отдавати... (О прич. гиб. ц.). В большинстве примеров глагол видеться имеет значение выглядеть, иметь вид и лишь в последнем примере - значение представляться, казаться . В сочетании с возвратным местоимением в форме собою связочный глагол видеться приобретает значение выглядеть Именная часть могла выражаться разными способами: кратким прилагательным, полным прилагательным в Им. п. и Тв. п. , существительным в Им. п. По-видимому, основным способом выражения выступало краткое прилагательное, однако малое число употреблений связки видеться в XVII в. не позволяет сделать определенных выводов. В качестве присвязочнои части при глаголе видеться могла выступать также предикативная конструкция: Над человека лакомого н-ыпъ на свъте худшого, которой душу свою продает, а в житью своимъ еидитца, будто в нутре своем шарпает и роздърает (О прич. гиб. ц.); И видятся те источники горячей воды, якобы в них вода всегда кипела... (Пут. ст. Толст.). Такое употребление было характерно и для глагола казаться—показаться на раннем этапе связочного употребления. XVIII е. В XVIII в. глагол видеться обнаруживает в связочном употреблении два значения: быть видимым и казаться, представляться, пониматься . Собранные примеры показывают редкость употребления в сочетании с ним субъектной синтаксемы в форме Д. п., что делает сложным разделение этих двух значений.
Более или менее широкое употребление связки видеться отмечается в текстах первой половины XVIII в.; с середины века она начинает быстро выходить из употребления, заменяясь связкой казаться—показаться, и практически исчезает из употребления к началу XIX в. Употребление связки видеться представлено в текстах Посошкова и Татищева, например: Сия статья видится и не вельми тяжка, что чужое отдать без наддачи, а высоким персонам покажется за великую беду (Пос, Кн. о скуд. и богат.); А кое дерево видится хотя и здорово, а от древности оно покраснело, и такова дерева отнюдь в корабельное строение не надлежит класть, того ради что и оно непрочно (там же); ... другия [кости. - Д.Р.], доколе сыры, видится тверды, а когда высохнет, то станет слоями, как бумага, разделяться, а междо слоев сыплется также белой порошок, подобен гибсу или кримортартарии... (Тат., Сказ, о зв. мамонте); Например, у нас запрещено обувь подбивать гвоздъми, которое неведусчему причины видится хранения не достойно, но тяжко наказуется за то, что преступлением онаго презирает законодавца (Тат., Рассужд. о ревиз.). У других авторов употребление связки видеться встречается редко: ...Апроний, который другим казался грубым варваром, ему виделся покоен и красноречив (Лом., Кр. рук.).
В первой половине XVIII в. основным способом выражения присвязочной части при глаголе видеться выступала краткая форма прилагательного, но широко представлены и другие способы: компаратив, полное прилагательное, предложно-падежные формы существительного, существительное в Р. п. и др. Например: Машина, которою нитки сучит, видится пред нашими весьма поспешнее и удобнее (Тат., П. Черк., 25.06.1725); Потом показывал мне крылья ветреной мельницы, которыя видятся весьма лутче преждних, токмо купить не надобно, ибо я могу сам зделать (там же); ... а запрещенного им, хотя нам по неразсудности иногда видится приятное, но по учинений вредителъное и губительное, онаго воздержаться и бежать (Тат., Разг. дву прият.); И хотя сие число видится великое и им довольным быть надобно, но затем есче останется число немалое, о употреблении же в то инженерных офицеров требовать указа (Тат., Мн. об упр. юрт. тат.); На сие предложение прежде меня от многих в физике весьма преславных людей к отрешению довольно представлено и з совершенными доказательствы опровергнуто, я же, колико видится за нужное, вкратце изображаю (Тат., Сказ, о зв. мамонте); ... иные [изразцы] составливаны из кусков разного цвета поливанных и видится без узора (Тат., П. Шум., 25.10.1741); Итак, края тела ее [кометы] не очень явственны были. Однако виделось нам оное еще овальной фигуры (Лом., Опис, комет.); Когда же сидит с иными женами и шьет златою иглою, тогда видится яко сама Минерва, которая во образе человеческом на землю пришла и учит людей добрым художествам (Лом., Пох. Телем.).
Связка видеться, подобно связочным глаголам казаться—показаться и явиться, могла употребляться в сочетании с инфинитивной конструкцией «быть + предикативное имя». Случаи такого употребления фиксируются в русском языке XVI в.: Но еще наипаче после таковые бани т-то видишься быть тучн-тиіее и краен ъиилее (Назиратель, 327. XVI B.)ZO . Нам не встретилось такое употребление в XVII в., зато в первой половине XVIII в. оно распространено достаточно широко. Например: Обращался к школьным учениям, сие видится быть вельми благоуспешно, что могут некая учения двое или трое вдруг одного часа и одним делом подаватися (Уст. дух. кол.); Сие же мне неправедно быти видится, сиречъ, что равно платится дохторам так тем, которые исцеляют, как и тем, которые убивают... (Кант., Перев. опис. Парижа); Очень также способны и падающие, или из хореев и дактилев составленные, стихи к изображению крепких и слабых аффектов, скорых и тихих действий быть видятся (Лом., П. о прав. рос. стих.); Напротив того, тело кометы видится быть такой натуры, что очень тонкие пары из себя испущатъ может... (Лом., Опис, комет.); От чего всего вода, ежели кто оные не скупо пьет, лучше всего сохраняет так, что несомненно быть видится, что ничто здоровее и натуре человеческой полезнее быть не может, как оная (Лом., О сохр. здр.). В этих примерах отражается влияние синтаксиса церковнославянского или латинского языка на русский синтаксис (в связи с этим примечательно отсутствие таких конструкций в языке В. Н. Татищева).
В текстах второй половины XVIII в. употребление связки видеться отмечено единичными случаями, что свидетельствует о ее выпадении из числа основных способов выражения субъективной оценки в составном именном сказуемом; например:
Образ того человека имел нечто отменитое в себе от всего смертного племени; вдали казался он больше духом, нежели человеком; тело его иногда виделось проницательным, а иногда казалось плотным; виделось временем прикрытое платьем, а иногда представлялось нагим... (Чул., Переем.); Между градскими налогами тягостными видятся только таможенные, постой, содержание мостовых и ночных сторожей, рекрутския (Рад., Зап. о подат.). XIX в. В XIX в. примеры употребления связки видеться очень редки; связочное употребление глагола видеться не отмечается в толковых словарях современного русского литературного языка . В немногих случаях связочного употребления глагола видеться реализуется главным образом значение мысленно представляться, грезиться , которого у него не было в предшествующую эпоху. Например:
Именительный и творительный предикативный
Набор таких функциональных классификаторов во второй половине XVIII в. был очень невелик и активно пополнялся в XIX в. К их числу можно отнести также слово место в предложениях, где дается функциональная характеристика локативного объекта, ср.: Домы наши служат нам удобным местом к исправлению всяких наших житейских нужд (Плат., Сл. при освящ. хр.). Во всех приведенных примерах классификаторы функциональной семантики распространяются существительным в форме «к + Д. п., которое ближе к концу века начинает заменяться существительным в форме Р. п. без предлога. Например: Примером того может служить так называемая разбивная мельница (flatting mill)... (Нов., О торг.); Бугорок служил нам местом успокоения (Мурав., Обит, предм.); Народ не знал, к кому обратиться, и в мертвой бесчувственности служил орудием беспрестанных злодеяний (Кар., П. рус. пут.).
XIX в. В первой половине XIX в. тенденция к замене сочетания «к + Д. п.» творительным беспредложным усиливается. Частотность предложно-падежной формы «к + Д. п.» резко снижается, хотя употребление ее в первой половине века не прекращается полностью; например: Яд в руках мудрого служит к исцелению недуга, и величайший плут или глупец также может быть иногда полезен умному в его делах (Булг., Выж.); Итак, помни, что ты обязан жертвовать собою на пользу своего отечества и тех начал, которые могут служить к упрочению его благосостояния (Солл., Старушка). Употребление формы «к + Д. п.» становится заметно реже по мере приближения к середине XIX в.
Не полностью уходит из употребления и форма «вместо + Р. п.»: ... вместо простыни служила большая выделанная кожа, а вместо одеяла лоскут парусины (Нарежн., Росс. Жилблаз); Запорожцы также воссели на своих ложах, кои покрыты были войлоком, а вместо подушек служили мешки с соломою (Нарежн., Два Ив.); Вокруг старинного дома обходит деревянная резной работы голодарейка, служащая вместо балкона... (Лерм., Вадим); И во все углы мечется она сама, хлопая истоптанными башмачками, которые служат вместо туфель (Вельт., Салом.). Однако и эта предложно-падежная форма заметно сокращает свое присутствие в текстах первой половины XIX в.373
Основной тенденцией первой половины XIX в. стало увеличение числа слов-классификаторов функциональной семантики и расширение их употребления в сочетании с глаголом служить—послужить. Некоторые из этих слов, известные еще в языке второй половины XVIII в., широко распространяются в языке этого периода. Особенно широко распространяется употребление слов пример и доказательство. Например:
Я допрашивал твоих людей, пан Просечинский: они так запуганы тобою, что не смели сделать никаких показаний, и это самое уже служит доказательством жестоких твоих с ними поступков (Сом., Гайдамак); Одежда на нем была немецкая, но одни неестественной величины буфы на плечах служили явным доказательством тому, что кроил ее не только русский - российский портной (Тург., Однодв. Овс); Можно сказать решительно, что в это время, то есть до двенадцати часов, Невский проспект не составляет ни для кого цели, он служит только средством: он постепенно наполняется лицами, имеющими свои занятия, свои заботы, свои досады, но вовсе не думающими о нем (Гог., Нев. просп.); А без благонравия в наш промышленный век, сударыня вы моя, не возьмешь, чему сами теперь служите пагубным примером... (Дост., Двойник); Я тебе завидую... во-первых, ты молод; во-вторых, ты имел счастье родиться в стране, которая уж служит и еще более будет служить спасительным примером заблуждающимся народам (Солл., Старушка); Зимою я жил в огромной кухне, которая служила местом собрания всей многолюдной дворне, и спал на большом очаге, в теплой золе (Булг., Выж.).
Интересно отметить, что употребление формы «вместо + Р. п.» было широко представлено в сочетании с причастными формами глагола служить-послужить: Ноги одиннадцатилетнего кандидата в рыцари были его Ипогрифом и носили его за облака, если позволят так назвать соломенный навес, служивший вместо сушильни (Сом., Мат. и сын.); ...возле столба заметна яма, быть может служившая некогда вместо печи несчастным изгнанникам, которых судьба заставляла скрываться в сих подземных переходах... (Лерм., Вадим) и т.д. Одной из причин этого, судя по всему, было стремление к расподоблению причастных форм в Т. п. и приглагольного компонента в той же форме.
К этим словам присоединяется множество других слов, выражавших функциональную характеристику предмета; в первой половине XIX в. в позиции при глаголе служить-послужить встречается более 100 новых слов: артерия, введение, воспоминание, вход, выражение, выход, граница, довод, документ, дополнение, завязка, загадка, залог, замена, замечание, извещение, извинение, изображение, изъявление, изъяснение, иллюстрация, инструкция, инструмент, истолкователь, источник, интродукция, испытание, канва, комментарий и мн. др. Некоторые из слов (например, модель, наказание, оборона, одобрение, оправдание, отрада, помеха, предлог, продолжение, символ, утешение, эмблема) появились в конце XVIII в., но распространение получили только в языке XIX в. Например:
Между тем переезд Бешметевых в деревню послужил значительным предметом для толков (Писем., Тюфяк); Примирить с своим образом действий такого человека, как Серебряный, было для него немалым торжеством и служило ему мерилом его обаятельной силы (А. К. Толст., Кн. Сереб.).
Таким образом, происходит постепенное усложнение способов выражения функциональной характеристики предметов, эта характеристика становится более точной и дробной. Эта точность достигается, среди прочего, тем, что формируется круг синонимических средств для выражения функциональной характеристики, например: признак — свойство, доказательство - довод, залог - источник - основа, ядро - основа, модель -образец - образчик, содержание - тема, поощрение - награда, порука -ручательство - подтверждение, помеха - преграда - препятствие, иллюстрация — изображение — пояснение, извинение — оправдание и т.д.; а также круг средств, выражающих разные аспекты одной ситуации: начало — продолжение - финал, вход - выход, введение (интродукция) - дополнение -замечание — комментарий и т. д.
Расширение круга слов функциональной семантики происходит и за счет метафорического переосмысления целого ряда лексем: бальзам (в знач. средство облегчения, утешения ), барометр (в знач. человек или явление как показатель изменений в общественной жизни ), ключ (в знач. средство для понимания ), пища (в знач. то, что обеспечивает возникновение, развитие духовной деятельности, умственных способностей ), термометр (в знач. то, что измеряет, показывает изменения в общественной жизни, науке, искусстве, в отношениях между людьми ), фундамент (в знач. главное, существенное, что лежит в основе чего-либо, на чем строится что-либо ), эхо (в знач. повторение, воспроизведение ) и др. Например: Сия мысль служит бальзамом для моего страждущего сердца (Гонч., Обыкн. ист.); Я теперь впервые узнал эти подробности, и они мне служили ключом к разным словам и поступкам графини (Од., Косм.); Картуз этот был известен целой труппе и служил ей даже термометром для узнания начальнических чувств (Солл., Темен, ярм.).
Если подытоживать итоги развития именных конструкций со связочным глаголом служить—послужить в первой половине XIX в., то они сводились, во-первых, к значительному расширению круга существительных функциональной семантики в приглагольной позиции (в том числе и за счет переосмысления некоторых конкретных существительных в метафорическом ключе); а во-вторых, к постепенному уменьшению доли конструкций, в которых глагол служить—послужить сочетался с предложно-падежными формами. Относительно последнего процесса следует заметить, что замена формы «к + Д. п.» производилась не только творительным беспредложным, но и другими предложно-падежными формами дестинативной семантики (особенно формой «для + Р. п.»). Например: