Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Тематическое и лингвостилистическое своеобразие текста православной проповеди 16
1.0. Общие замечания 16
1.1. Конструктивный принцип религиозного стиля и тематическое наполнение текста проповеди 20
1.1.1. Сквозные темы проповедей 20
1.1.2. Тематическая организация целого текста: опыт категориально-текстового анализа 38
1.2. Стилеобразующие средства и иностилевые элементы в тексте проповеди 56
1.2.1. Языковые средства, маркирующие религиозный стиль 56
1.2.2. Средства создания экспрессии 70
1.2.3. Иностилевые языковые средства 78
1.3. Стилистическое своеобразие проповеднического текста в аспекте тематической организации 87
Выводы 96
Глава 2. Современная православная проповедь в прагматическом аспекте 100
2.0. Общие замечания 100
2.1. Ключевые слова текста проповеди в функции прагмем 108
2.1.1. Ключевое слово смерть 108
2.1.2. Ключевое слово любовь 123
2.2. Невербальные сигналы коммуникативного взаимодействия адресанта и адресата 135
2.3. Вербальные средства адресации и формирования обратной связи 141
Выводы 156
Заключение 159
Список принятых сокращений 162
Список использованных словарей и справочников 163
Список использованной литературы 167
Приложение 1: Тексты проповедей 193
- Сквозные темы проповедей
- Языковые средства, маркирующие религиозный стиль
- Общие замечания
- Вербальные средства адресации и формирования обратной связи
Введение к работе
Диссертационное исследование посвящено изучению стилистических и прагматических особенностей современных православных храмовых проповедей в их взаимосвязи с тематической организацией проповеднических текстов.
До недавнего времени, в силу политико-идеологических обстоятельств, проповеднические тексты оставались вне зоны филологического внимания. Демократизация общественной жизни в период перестройки и постперестроечный период развития страны способствовала возрождению религиозного стиля русского языка и появлению разноаспектных исследований проповеди (Е. М. Березина, М. Войтак, Б. Гавранек, И. М. Гольберг, С. А. Гостеева, Д. А. Звездин, С. Н. Ипатова, Т. В. Ицкович, О. А. Крылова, Л. П. Крысин, Н. М. Кукушкина, В. А. Мишланов, О. А. Прохватилова, М. Б. Расторгуева, В. А. Салимовский, J. Mistrik и др.).
Актуальность диссертационной работы связана с необходимостью оперативного изучения категориально-текстовой специфики современных проповеднических текстов, их речевого своеобразия, механизмов влияния на общественное сознание.
Объектом исследования являются тексты современных русских православных храмовых проповедей.
Диссертационное исследование выполнялось поэтапно.
На первом этапе анализируется текстовая категория темы. Непосредственный предмет анализа – вербальные сигналы, формирующие тематический каркас текста проповеди и тематически объединенных проповеднических текстов.
На втором этапе предмет анализа составляют функционально- отмеченные и экспрессивные единицы, обусловливающие стилистическое своеобразие текста проповеди. Специально анализируются стилистически маркированные средства, обеспечивающие тематическую целостность текста.
На третьем этапе предметом анализа являются реализованные в тексте проповеди прагматически значимые средства в их соотношении с тематическими словами и стилеобразующими единицами; специально анализируются вербальные средства адресации и невербальные сигналы коммуникативного взаимодействия адресанта и адресата.
В диссертационном исследовании выдвигается следующая гипотеза: стилевое пространство современных проповеднических текстов сохраняет книжно-религиозную основу; вместе с тем в текст проповеди внедряются функционально-отмеченные единицы других книжных стилей, а также элементы живой разговорной речи; в соответствии с типовой стратегической установкой проповедник отбирает специальные средства, организующие и регулирующие восприятие тематического содержания текста и формирующие вектор прагматического воздействия. Эффект воздействия текста проповеди обеспечивается взаимосвязью, частичным наложением и взаимодействием речевых средств, номинирующих и структурирующих тему, создающих неповторимый стилевой облик текста, обеспечивающих прагматическое воздействие последнего.
В диссертации принята формулировка конструктивного принципа религиозного стиля, предложенная Т. В. Матвеевой: это двоемирие, или «абсолютизм в границах иерархической дихотомичности Божественного и земного». Двоемирие влияет на выбор и развитие темы проповеди, на отбор и комбинацию стилистически маркированных средств, а также на прагматические установки проповедника.
Цель работы – выявление стилистической и прагматической специфики современной храмовой проповеди в проекции на тематическую организацию текста.
Задача первого этапа исследования – описать тематическое своеобразие современной православной проповеди сквозь призму конструктивного принципа двоемирия.
Задача второго этапа исследования связана с выявлением речевых средств, маркирующих проповедь как погруженное в текущую действительность произведение религиозного стиля, а также с описанием стилистического своеобразия текста в аспекте его тематической организации.
В задачу третьего этапа исследования входит анализ ключевых слов-прагмем, а также разновидностей вербальных и невербальных средств, обеспечивающих механизмы обратной связи между адресантом и адресатом и прагматическую функцию текста проповеди.
Материалом анализа послужили тексты православных храмовых проповедей (2007–2013). Авторы текстов – российские, в том числе уральские, священнослужители, а также иерархи Русской Православной Церкви Заграницей. В качестве сопоставительного материала привлекались тексты посланий, обращений и некоторых других сходных по тематической организации и прагматической направленности текстовых жанров религиозного стиля. Всего проанализировано 100 текстов. В их числе 53 проповеди уральских священнослужителей, записанные автором диссертации в храмах Екатеринбурга и Свердловской области на аудионосители и на видеокамеру, и 47 текстов, извлеченных из Интернета (24 текста проповедников-старообрядцев, 23 текста российских и зарубежных иереев Московского патриархата). Материал исследования представлен в трех приложениях: Приложение 1 включает 94 текста; Приложение 2 включает аудиозаписи четырех проповедей; Приложение 3 включает две видеозаписи проповедей. Записи осуществлены с благословения проповедников в храмах Екатеринбурга и Свердловской области.
Основные положения, выносимые на защиту:
-
Современная храмовая проповедь характеризуется тематической определенностью, обусловленной конструктивным принципом двоемирия. В проповедническом тексте формируются две тематические сферы – сфера Небесного и сфера земного. Тема текста проповеди поддерживается функционально-отмеченными стилеобразующими единицами, одновременно выступающими в функции тематических слов.
-
Текст современной храмовой проповеди сохраняет черты книжности, которая маркируется общекнижными единицами и «русско-церковнославянским симбиозом» (Н. И. Толстой). В то же время наблюдается тенденция к редукции билингвизма. Последняя сопровождается представлением извлечений из Библии на русском языке и активным внедрением в проповеднический текст средств живой разговорной речи.
-
Конструктивный принцип религиозного стиля поддерживается с помощью ключевых слов-прагмем, которые служат духовными скрепами между общенациональной культурой и культурой православной.
-
Для достижения искомого коммуникативно-прагматического результата проповедник использует обращения, побудительные высказывания, риторические вопросы, вопросно-ответные единства, особые регулятивные структуры, организованные по принципу «культурно-специфический вербальный сигнал – разворот культурно-специфической информации». Развороты культурно-специфической информации осуществляются с помощью общенародных синонимов, доступных для адресата дефиниций, акцентирующих прагматически значимую информацию, показательных примеров (повествовательные фрагменты из житийных текстов; прецедентные ситуации в свободной интерпретации проповедника). В ситуации произнесения храмовой проповеди обратную связь обеспечивают также специализированные невербальные средства коммуникации.
Методы исследования. В диссертационном исследовании были использованы методы и приемы дефиниционного, контекстологического, категориально-текстового, лингвостилистического, лингвопрагматического, коммуникативно-прагматического анализа, а также метод психолингвистического эксперимента.
Теоретическая значимость диссертации определяется ее включенностью в процесс изучения русского религиозного стиля в целом и жанра проповеди в частности. Полученные данные позволяют уточнить сложившиеся научные представления о тематической, стилевой, прагматической специфике текста современной храмовой проповеди.
Практическая ценность материалов и выводов диссертационного исследования заключается в возможности их использования в учебном процессе: в вузовских курсах стилистики русского языка, риторики, а также в спецкурсах по проблемам функциональной стилистики, лингвопрагматики и гомилетики.
Научная новизна исследования. В научный оборот введен корпус русских проповеднических текстов, отражающих общие и региональные тенденции обновления текстового жанра проповеди; предложена интерпретация стилеобразующих средств в их связях и отношениях с тематической организацией и прагматической функцией текста храмовой проповеди.
Апробация работы. Материалы и основные результаты работы обсуждались на заседаниях кафедры риторики и стилистики русского языка ИГНИ Уральского федерального университета имени первого Президента России Б. Н. Ельцина, на заседаниях кафедральной проблемной группы «Речь. Стиль. Культура». Материалы по теме диссертации были представлены на международных научных и научно-практических конференциях («Французский язык: актуальные проблемы лингвистики и методики», Екатеринбург, 2010; «Русское старообрядчество в истории и культуре: прошлое и настоящее», Пермь, 2010; «Россия – Германия в научном диалоге. Партнерство идей», Берлин, 2011; «Актуальные вопросы филологии и методики преподавания иностранных языков», Санкт-Петербург, 2012; «Русский язык и литература в тюркоязычном мире: современные концепции и технологии», Казань, 2012; «Многоречие: проблемы изучения», Екатеринбург, 2013); на всероссийских научных и научно-практических конференциях («Ночь: закономерности, ритуалы, искусство, развлечения», Москва, 2009; «А мне глаголати неленостно…», Кострома, 2012; «Национальные культуры Урала. Этническая и культурная идентичность», Екатеринбург, 2012); на региональных научно-практических конференциях («Национальные культуры Урала. Семейные обряды и традиции», Екатеринбург, 2010; «Национальные культуры Урала. Народный календарь: истоки и традиции», Екатеринбург, 2011); на городской студенческой конференции («Культура как ресурс развития территории», Екатеринбург, 2009).
Содержание и результаты работы отражены в 17 статьях автора, две из которых изданы в рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК РФ.
Структура работы. Диссертационная работа состоит из введения, двух основных глав, заключения, списка принятых сокращений, списка использованных словарей и справочников, списка использованной литературы. В трех приложениях представлен материал исследования: систематизированные тексты проповедей (Приложение 1), аудиозаписи (Приложение 2) и видеозаписи храмовых проповедей (Приложение 3).
Сквозные темы проповедей
Сквозные темы и мотивы - традиционный объект литературоведения [Богатырев 1971: 232-249; Веселовский 1989: 300-306; Гаспаров 1994; Жолковский 1994; Жолковский 1996: 18-19; 209-289; Краснов 1980: 69-81; Пропп 2001: 14-15 и др.]. «В многообразной символике поэтического произведения, - пишет Р. Якобсон, - мы обнаруживаем постоянные, организующие ... принципы ... являющиеся носителями единства в многочисленных произведениях поэта» [1987: 145]. Отмечается наличие сквозных мотивов в художественной прозе: «Повествовательные произведения строятся с использованием большого количества общелитературных фабульных мотивов, архетипических ситуаций, символов и т. п., имеющих свои собственные темы и выразительные структуры» [Жолковский 1996: 16]. При этом мотив трактуется как «простейшая повествовательная единица», «формула, ... закрепляющая особенно яркие... впечатления действительности» [Веселовский 1989: 301; 305], как средство воплощения темы. В процессе филологического анализа художественных произведений выявляется также «инвариантная тема», то есть «угол зрения, под которым автор видит все вещи, любимая мысль, которую он вписывает во все свои художественные, а часто и обычные высказывания. С помощью приемов выразительности инвариантная тема писателя воплощается во множестве мотивов, которые также имеют тенденцию к постоянству» [Жолковский 1996: 19].
Анализируя текст проповеди, в качестве рабочего будем использовать }? термин «сквозная тема», имея в виду, что она проходит через весь массив текстов (или большую часть этого массива), т. е. является повторяющейся, типичной для исследуемого текстового жанра в границах религиозного стиля.
Сквозные темы в текстах исследуемого жанра находят отражение в тематических цепочках. По нашим наблюдениям, сквозные темы, к которым регулярно обращаются священнослужители в проповедях, многообразны, но исчислимы. Тематические сферы Небесного и земного позволяют структурировать сквозные темы: например, темы Бога, Богородицы, святых, чуда относятся к тематической сфере Небесного; темы греха, покаяния относятся к тематической сфере земного. В то же время сквозная тема может проникать в обе сферы. Темы, структурирующие сферы Небесного и земного, вступают во взаимодействие. Не ставя задачу анализа всех сквозных тем, обозначим те, которые имеют вневременную актуальность.
Следует подчеркнуть особое преломление в проповедях «Я-темы» в ее соотнесенности с производителем речи. В текстах таких функциональных стилей, как, например, литературно-разговорный (жанр разговорного рассказа), публицистический (жанр авторской колонки), «говорящий выдвигает на роль предмета обсуждения самого себя (свой поступок, решение, мнение и др.)» [Матвеева 1994: 129]. Разработка «Я-темы», таким образом, связана со спецификой образа автора [Виноградов 1971: 118; Солганик 2010: 17-31]. Теоретически категориальная специфика образа автора в текстах публицистического стиля, в отличие от текстов стиля художественного, выявлена Г. Я. Солгаником. Для проповедника неприемлема тематическая эгоцентричность, так как он служит посредником между Богом и мирянами, являясь транслятором Божественных идей. Специфика образа автора в проповеднических текстах до настоящего времени не исследована.
Сквозной по праву можно назвать «Он-тему», или тему Иисуса Христа, охватывающую все, без исключения, проповеднические тексты. В христианстве Бог троичен в лицах: «Бог-Отец (Саваоф), Бог-Сын (Иисус Христос) и Бог-Святой Дух» [СПЦК 2000: 37]. «Он-тема» поддерживается личным местоимением Он (в именительном и косвенных падежах единственного числа), прямыми номинациями Бога - собственными именами (Иисус Христос, Иисус, Христос; Господь, Бог), устойчивыми тропеическими номинациями (например: Спаситель, Судья, Правда), устойчивыми перифрастическими номинациями (Сын Божий, Сын Человеческий, Царь Небесный, Царь царей, Царь Славы).
Приведем извлечения из различных текстов проповедей, отражающие наиболее частотные номинации, формирующие «Он-тему»:
Бог - это вечная Жизнь, Бог - это Светлость, Бог - это Правда вечная (1); Бог есть Источник нашей с вами жизни (4); Если мы с вами хотим узнать, что у нас с вами внутри, просите, просите Господа Бога, чтобы Он помиловал всех нас, чтобы Он дал нам это умное зрение, которым мы с вами могли б увидеть все свои грехи, ибо погибаем мы во грехах (16); И вот здесь Господь показал, что все, кто верит в Бога, все, как Господь, преобразятся (20); Это ведь тоже распятие Христа, потому что Господь заповедал нам любовь (24); «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры...», - обличал Спаситель (42); То есть если человек часть души своей посвящает суете земной, мирским делам, любви своих ближних, но забывает о Боге и не ставит Его во главу угла, такие страшные слова Господь говорит: «тот недостоин Мене» (82)1.
В интерпретации проповедника Господь предстает как Начало всего сущего, Всемогущий и Всемилостивый Наставник, ведущий по жизненному пути Свое творение - человека. Обращают на себя внимание формулы, включающие именные предикаты Он /Бог /Христос - это (есть) что: Бог — это Жизнь I Правда I Истина I Свет. Предицирование субъекта в однотипных конструкциях направлено на формирование представления о Его верховенстве, вневременном (вечном) идеале.
Сквозной в православных проповедях является «Она-тема», или тема Божией Матери, которая поддерживается типовыми номинациями:, Богородица, Пресвятая Богородица, Богоматерь, Матерь Божия, Пречистая Божия Матерь; Владычица Небесная, Царица Небесная; Пречистая Богородица, Приснодева Мария, Пресвятая Дева; Заступница, Помощница, Покровительница.
Приведем соответствующие примеры из текстов проповедей: И цари так и поступали, они молились перед этим образом, и Богородица являла им свою помощь (13); Сама же Пресвятая Богородица оставила нам только одну заповедь и один дивный пример; Пречистое тело Богоматери, освященное добротою Божества, сияло славою божественного девства, разливая вокруг дивное благоухание; Да будет Матерь Божия нам примером исполнения заповедей Христовых, потому что, исполняя их, мы в истине поклонимся Господу нашему Исусу Христу (54) (выделенные номинации Богородицы реализуются в основном значении - «Мать Иисуса Христа» [СПЦК 2000: 41]); Один из этих хитонов доныне сохранился и находится в Грузии, в одном из храмов, и эту святыню очень почитают — хитон Самой Владычицы Небесной, Божией Матери, Приснодевы Марии (23), И сегодня в наши дни Царица Небесная находится среди нас (7), Приготовившись ко Своему исходу, Пречистая Богородица всех благословила; Приготовляя Себя к отшествию в горний мир, Пресвятая Дева повелела раздать свои немногие ризы вдовицам и девам (54) (в приведенных извлечениях Богородица предстает, с одной стороны, как Верховная Царица, Мать Царя над всеми царями, с другой стороны, как «сохраняющая девство до Рождества Богомладенца» [СПЦК 2000: 201], «обладающая особой, наибольшей чистотой» [СПЦК 2000: 199]); Матерь Божия всегда являлась и является нашей Заступницей и Покровительницей (7), Матерь Божия, вознесенная во славу небесную, сделалась могущественной и неусыпной Помощницей и Заступницей за всех верующих на земле (54). Богородица представлена как Ходатаица за людей, Которая защищает православных христиан.
Особая роль принадлежит типовым глаголам, обозначающим деяния Божией Матери: И много-много раз Матерь Божия являла Свое заступничество и спасала Землю Русскую от неминуемой гибели (2); Пресвятая Богородица всегда им помогала в управлении страной (12); И многим, кто имел усердие к этой святыне, она была Помощницей и Заступницей, и во многих проблемах, которые испытывает человек в семье, на работе, проблемах со своим здоровьем и других душевных потрясениях Пресвятая Богородица готова была помочь и утешить (14); Пресвятая Богородица для каждого верующего человека является Заступницей, потому что, как сердце матери жалеет своего ребенка и заботится о своем ребенке, так и сердце Божией Матери жалеет и любит каждого из нас (23).
Языковые средства, маркирующие религиозный стиль
Обратимся к стилистической характеристике проповеди, рассмотрим стилистические особенности, которые составляют специфику текстов религиозного стиля. Базовое понятие этой части работы - стилеобразующие средства, то есть средства, раскрывающие «внутренние стилевые ресурсы» [Винокур 1980: 20], «семантически и функционально наиболее значимые для выражения стилевой специфики» религиозных текстов [Кожина 2003: 148— 149], маркирующие принадлежность текста к религиозному стилю.
Оттолкнемся от выдвинутого В. Г. Костомаровым понятия конструктивно-стилевых векторов. Для текстов религиозного стиля характерен конструктивно-стилевой вектор книжности. На книжный характер текстов религиозного стиля указывают многие лингвисты [Гадомский 2008; Mistrik 1992; Прохватилова 2006].
Отметим, что произведения духовной словесности, которая «складывается в первые пять веков христианской эры», различаются «функционально (то есть по назначению и характеру использования) и стилистически» [Волков 2001: 34]. В целом, стиль текстов православных проповедей сохраняет книжность. Книжная традиция, сформировавшаяся в границах богословия и риторики, уходит своими корнями во времена, когда «на первый план выходит гомилетика - искусство церковной проповеди» [Хазагеров 2004: 22].
Как и в каждом тексте, в проповеди - особом жанре религиозного стиля - употребляется нейтральная лексика, или «лексика с нулевой степенью эстетической ценности» [Скребнев 1975: 97]. Она составляет тот фон, на котором ярко видны окрашенные единицы.
На фоне нейтральных средств выделяются общекнижная лексика и книжный синтаксис. Книжная лексика, основная сфера использования которой - книжно-письменная речь [см.: Бельчиков 2008: 54-56; Кожина 1993: 126; Шанский 1972: 135], в толковом словаре имеет соответствующую стилистическую помету книжн. Книжность маркирует проповедь как жанр книжного стиля. Например:
И когда икона была обнесена, то все полчища шведов пришли в ужас и в страхе бежали (2). Полчища шведов - «огромное неприятельское войско» [книжн, 558]. Ср.: Если мы недовольны вызывающим поведением подростков и молодежи, уличным пьянством, хулиганством, то это результат того, что мы побоялись отстаивать право своих детей и их сверстников в стенах своей светской школы, изучать основы православной культуры, получать навыки нравственной жизни, навыки противостояния разрушительным страстям (47). Противостояние — «сопротивление чему-л.» [книжн, 624]). Ср.: Беспрецедентная по масштабам трагедия, последствия которой ... ощущает ряд европейских стран, особенно Украина, Белоруссия и Россия, обрекла на страдания миллионы людей, продемонстрировав незащищенность людей перед собственными ошибками и сбоями техники (65). Беспрецедентная - «невиданная, небывалая» трагедия [книжн, 45]. Ср.: Один из таких парадоксов мы можем увидеть в той монограмме Христа, которая изображена и у нас в храме (69). Парадокс — «чудесное, неожиданное явление» [книжн, 492] и др.
Книжная лексика «поднимает» предмет речи «над уровнем обиходно-бытовой жизни» и над «уровнем бытовой повседневности» [Петрищева 1984: 140-141].
Синтаксический рисунок словосочетания, как отмечает В. А. Салимовский [Кожина 2008: 423], характеризуется инверсивностью: И тогда поняли, что Матерь Божия благословила именно это место, и была возведена часовня, потом храм (2); на небе появилась Заступница за род человеческий (23); С каким изумлением и благоговением воспевает Ее Святая Церковь, славят все силы небесные! (54). Традиционно под инверсией понимается перестановка членов словосочетания или предложения, нарушающая стилистически нейтральный порядок слов, «перестановка компонентов, при которой слово, сосредоточивающее на своем ударном слоге интонационный центр, перемещается с конечного положения в предложении или синтагме» [РГ 1980. Т.2: 202]. Подобное изменение порядка слов происходит, как правило, «в эмоциональной речи» [Там же], характеризующейся экспрессивностью.
На книжный характер проповеди указывает разветвленная однородность, основные функции которой - объяснение, наглядность, создание экспрессии: Как мы видим на примере святой равноапостольной княгини Ольги, которая говорила, назидала, просвещала князя Владимира (9); Господь нас наградил и обеспечил всем необходимым для нашего существования: пищей, воздухом, водой, целебными травами, всякими целебными средствами (18); Пастыри должны каждую минуту быть рядом со своими пострадавшими прихожанами: утешать, наставлять, помогать, горячо молиться (45); Всеблагим Господом создаются наши храмы и дворцы, дома и города, наши души и судьбы (70). Однородность нередко сочетается с параллелизмом: Есть материальное благосостояние — нет мира в семье или нет совсем семьи, есть физическое здоровье, но нет духовного, и душа мучается, душа страдает, болеет, так называемой, депрессией (6).
В проповеднических текстах активно используются средства книжного синтаксиса: сложносочиненные, бессоюзные сложные предложения, сложноподчиненные предложения, сложные синтаксические конструкции, а также причастные и деепричастные обороты:
Ведь Христа любили все ученики, но вот эта верность, настоящая юношеская и мужская, твердая, апостольская, которая сегодня является для нас недосягаемой высотой, должна быть в нашей жизни образцом для каждого из нас, чтобы мы были верными и тому делу, к которому призваны, и своей Церкви, в которой приняли святое Крещение, и Господу своему, Которого любим в меру скудости своей души, но и должны быть верными тем, с кем нас Господь связывает по жизни, чтобы мы никогда не разрывали человеческих связей, вне зависимости от того, близко человек или рядом (48); Мировые религии внесли очень большой вклад в то, чтобы люди, принадлежащие к этим религиям, могли мирно жить друг с другом (43); Он стоял и бил себя в грудь, зная, что купить милосердие нельзя, а можно только вымолить, выпросить покаянием как дар, как чудо, веря, что по милосердию, состраданию и милости Господа может снизойти на него им незаслуженное Божие прощение (55).
Книжная основа сохраняет проповедь в пространстве книжных функциональных стилей современного русского языка.
Отметим, что для религиозного стиля характерен «синтез русского и староцерковнославянского языков» [Прохватилова 2006: 20]. Н. И. Толстой называет эту особенность «русско-церковнославянским симбиозом» [Толстой 2002: 90]. О. А. Крылова говорит о билингвизме религиозной речи: «Сфера церковно-религиозной общественной деятельности расширяет свои границы и оказывается сферой двуязычия (билингвизма)» [Крылова 2012: 308]. Церковнославянский языковой фон придает проповеди «особенный, не земной, не мирской характер» [Архиепископ Аверкий (Таушев) 2001: 78].
Для проповеди характерны церковнославянизмы, образованные путем сложения, маркирующие собственно религиозный стиль. Например, чудотворная (икона), общецерковные (молитвы и таинства), животворящая (кровь), жизненосная (смерть), Живоносний (источник), первородный (грех), (церковные) песнопения, благоустройство, рукоположение, древлеправославие. Церковнославянизмы имеют характерные аффиксы. Целый ряд номинаций обнаруживает функционально-стилевую отмеченность вне контекста: заступничество (Божией Матери), предстательство (пред Праведным Судией), (Его) Святейшество (святейший патриарх Алексий); промыслителъностъ (Божия), (слушать) со сладостью; исход (нашей души от тела), источник (всякаго блага); Пречистая (Дева), Пресвятая (Богородица), преломить (хлеб); (совершать) богослужение, благословение (Божие), спасение (наших душ). Сам по себе аффикс, однако, не является прямым маркером религиозного стиля. Например, слово сладость стало межстилевым, однако в отдельных высказываниях оно возвращает первичную религиозную окраску: Преподобный Серафим Саровский прошел трудный иноческий путь, восходя от силы в силу. Когда он был рукоположен в иеродиаконы и служил Божественную литургию, молясь за всех и вся, то узрел под сводами храма грядущего ему навстречу Спасителя с множеством небесных воинств. Он весь преобразился, ощутил эту неземную благодать, сладость, и так находился долгое время (15).
Общие замечания
Третий этап исследования связан с анализом речевой репрезентации прагматических установок автора проповеднического текста.
Термин «прагматика» был введен в конце 30-х годов XX века Ч. У. Моррисом для обозначения одного из разделов семиотики, в задачу которого входит отношение знаков к тем, кто их интерпретирует [см.: Моррис 1983: 37-89].
Термин «прагматика» прочно вошел в общенаучный и лингвистический обиход. Под прагматикой понимается «раздел семиотики, изучающий свойства знаковой системы, возникающие в результате отношения к ней пользующихся ею людей» [MAC 1987. Т III: 356] и уже «раздел языкознания, изучающий употребление языковых знаков и в их отношении к участникам и обстановке общения» [Матвеева 2010: 187]. Прагматика - это «область исследований в семиотике и языкознании, в которой изучается функционирование языковых знаков в речи» [ЛЭС 2002: 389]; «направление языкознания, которое изучает речевые акты и условия их осуществления» [Лазуткина 2003: 500]. Из определений следует, что термин дифференцированно понимается лингвистами, однако можно выделить общие для всех определений элементы: прагматический потенциал вербальных знаков закреплен в языковой системе и, соответственно, отражен в словарях русского языка; прагматическое наполнение языкового знака осознается в конкретной ситуации речевого общения, «в разнообразных и неустойчивых актах речи» [Скляревская 1995: 63] и может быть интерпретировано с учетом коммуникативного намерения адресанта и интерпретационной деятельности адресата. В настоящее время активно развиваются два взаимосвязанных научных направления - семантическое и коммуникативно-прагматическое [см.: Формановская 2007: 67]. I 100
Таким образом, в область прагматических исследований включается «комплекс вопросов, связанных с говорящим субъектом, адресатом, их взаимодействием в коммуникации, ситуацией общения» [Арутюнова 2002: 390]. Предметом изучения прагматической теории является слово, высказывание, текст. Во всех случаях исследуется «целенаправленное социальное действие говорящего, адресанта, формулирующего свое коммуникативное намерение в соответствии с ситуацией общения и происходящими событиями, с общей стратегией речевого поведения и тактиками взаимодействия с адресатом» [Лазуткина 2003: 500-501] и в диапазоне языковой системы.
Цель лингвопрагматики - изучение языка в контексте - ситуативном, социальном, культурном. Об этом говорит Н. Д. Арутюнова, имея в виду соотношение языковой системы и речевой действительности: «Прагматическое значение по определению контекстно обусловлено, его изучение ставит задачу выявления характерных для него контекстов» [Арутюнова 1988: 7].
Теоретической основой исследования прагматических аспектов проповеднического текста являются труды A.M. Акопянц [2006], Н.Д. Арутюновой [Арутюнова 1981], И.В. Беляевой [2010], Т.В. Булыгиной [1981], В.З Демьянкова [1981], О.С. Иссерс [2008], Ф. Кифера [1985], Дж. Лакоффа [1985], М.Н. Кожиной [1997], А.К. Михальской [2003], Б.Ю. Нормана [2009], П. Сгалла [1985], Г.Я. Солганика [2010], Ю.С. Степанова [1985], Ч. Стивенсона [1985], Р. С. Столнейкера [1985], ИЛ. Сусова [2009], Н.И. Формановской [2007], А.Д. Шмелева [1981], F. Brisard, J.-O.Ostman, J. Verschueren [2009], J.Cutting [2003], N. Hedberg, R. Zacharski [2007], S.C. Levinson [1983], A. Trosborg [1995], Yan Huang [2006], G. Yule [1996] и др.
Прагматика тесно связана со стилистикой. Лингвопрагматический анализ направлен на интерпретацию средств, «обеспечивающих эффективность речевого действия» [Кожина 1997: 3]; стилистический анализ - на интерпретацию эффекта стилистического воздействия. Ю. С. Степанов в этой связи отмечает, что вопросы «использования языка говорящими в разных ситуациях, предпосылок успешного совершения речевых актов... включаются в сферу языковой прагматики, и, следовательно, можно говорить о прагматической стилистике» [Степанов 1990: 493]. Закономерным является вывод о том, что «наиболее близок к лингвопрагматическому функционально-стилистический аспект» [Азнаурова 1988: 18-19].
Лингвопрагматика неразрывно связана с психолингвистикой. В задачу последней входит, в частности, экспериментальное изучение воздействия языковых знаков на коммуникантов в процессе речевого взаимодействия. Механизмы воздействия на сознание адресата отражены в трудах Л. С. Выготского [1999], Т. М. Дридзе [1976], Н. И. Жинкина [1982], А. А. Залевской [2005], А. А. Леонтьева [1967], Л. В.Сахарного [1989] и др.
Лингвопрагматика взаимодействует с социолингвистикой, изучающей язык в «его функционировании в обществе, обладающем определенной социальной структурой» [Беликов 2001: 19]. Общая задача лингвопрагматики и социолингвистики - систематизированное описание социально значимых коммуникативных ситуаций. Отечественная социолингвистика является источником новейших идей и методов лингвопрагматики [В. А. Аврорин [1975], Л. П. Крысин [1989], Н. Б. Мечковская [1996], А. Д. Швейцер [1977] и др.].
Прагматика учитывает лингвокультурноспецифический аспект языка и речи, интерпретируя «язык как коллективную речевую практику, тесно связанную с законами жизни социума ... с культурными стереотипами и национальными традициями» [Лазуткина 2003: 500]. В православной культуре, как и в любой другой [см.: Бабаева 2000; Крысин 2008; Уфимцева 1994; Шалина 2011], есть свои фундаментальные ценности («социальные, социально-психологические идеи и взгляды, разделяемые народом и наследуемые каждым новым поколением» [Прохоров 2006: 36]), установки (ментальные коммуникативные категории, «отражающие нормы, правила и традиции, обеспечивающие коммуникативное поведение» [Там же: 44]), стереотипы («устойчивые, т.е. воспроизводимые, а не создаваемые каждый раз заново сочетания, закрепившиеся в коллективной памяти на уровне лексем» [Бартминьский 2005: 155]). Установки проповедника, ориентированные на адресата, находятся в границах ценностей православной культуры, включающей «мир православия и религиозно-церковную жизнь» [ЛПЦК 2006: 4].
Прагматические установки современного проповедника систематизируются гомилетикой - особым «разделом пастырского богословия, в котором рассматриваются теоретические и практические вопросы церковной проповеди» [Шамшев 2003: 2]. Гомилетика специально исследует «предмет и природу церковной проповеди, существенные черты ее содержания и метода, ее измерение, построение и произнесение, воздействие на паству, место пастырского учительства» [Кохтев 1997: 48]. При этом неизменной остается основная задача проповедника - «указывать пастве путь ко спасению» [Феодосии, епископ Полоцкий и Глубокский 1999:100].
Прагматическая установка проповедника в значительной мере определяет выбор темы. В тексте проповеди выражаются «интенции и коммуникативные цели» проповедника, его стремление воздействовать «на сознание и поведение» коллективного адресата [Кожина 1997: 3]. Выбор темы, являясь средством воздействия на аудиторию [см.: Арнольд 2006: 26-45], связан с привлечением комплекса ориентированных на сознание адресата установок, обеспечивающих эффективность речевого действия: священнослужитель стремится «заставить аудиторию поверить в правильность его точки зрения, доказать или опровергнуть какие-либо положения» [Стернин 2006: 205].
Задача каждого проповедника - приобщение мирян к лону Церкви, активная пропаганда Слова Божьего, укрепление веры и ее нравственных основ. Эта прагматическая установка формулируется в лекции отца Артемия Владимирова об убеждающей силе слова, обращенной к будущим проповедникам: «Человек, соединивший «искусство из искусств», «художество из художеств» (так святые отцы называли внутреннее молитвенное делание) с внешней мудростью, оказывается тем рыбарем, который в невод своего слова улавливает рыб различной величины» [Артемий Владимиров: электрон, ресурс]. Из приведенного положения следует, что осуществление прагматической установки направленного влияния на адресата непосредственно связано с отбором языковых средств воздействия, способствующих осуществлению стратегической задачи адресанта.
При изучении прагматического потенциала проповеди целесообразно опираться на идеи лексической прагматики, а именно на учение о компонентном составе лексического значения, в составе которого выделяется прагматический компонент [см.: Апресян 1986; 1988; Кузнецова 1989; Лукьянова 1986; Новиков 1982; Скляревская 1989; Телия 1986; 1991 и др.]. Под «прагматикой лексического значения» В.А. Звегинцев понимает «исторические, культурные, социальные условия и всю совокупность человеческих знаний и верований, в среде которых происходит деятельность языка и которые оказывают влияние на использование языка и на отношение к нему» [Звегинцев 1973: 8].
Вербальные средства адресации и формирования обратной связи
Под средствами адресации будем понимать особые речевые сигналы, выражающие диалогичность [Дускаева 2001: 343-369; Дускаева 2003: 45-53; Кожина 1986], влияющие на формирование восприятия содержания и эмоционально-оценочной направленности проповеди адресатом. Средства адресации «направляют осознание текста адресатом по нужному пути, указывают, в каких местах текста следует искать ту или иную информацию, определяют относительную информационную ценность различных его фрагментов. Это - своего рода прагматические инструкции по поводу того, как должно быть распределено внимание адресата при восприятии сообщаемой информации, чтобы она была усвоена оптимальным образом» [Апресян 1988: 33]. Средства адресации «способствует активизации восприятия информации и осуществлению внеязыковых целей» [Кохтев 1992: 144], установлению и поддержанию обратной связи.
Адресат проповеди и, соответственно, - «сознание, с которым автор вступает в диалог» [Рымарь 1991: 65], - может быть «собирательным характеризованным» и «обобщенным нехарактеризованным» [Купина 1994: 217-219].
Если воцерковление определяется как «приобщение к церковной жизни» [ЛПЦК 2006: 65], «собирательный характеризованный» адресат - это воцерковленная часть аудитории («приобщенная к Церкви, церковной жизни» [Там же: 224]), прихожане, знающие основы православия, регулярно посещающая церковные службы, носители православного сознания. К данному типу адресата примыкают прихожане, готовые к воцерковлению, имеющие начальные представления о православии и стремящиеся войти в «свой» круг воцерковленных. Средства адресации в данном случае направлены на укрепление веры, устранение сомнения, подтверждение церковных догматов.
«Обобщенный нехарактеризованный» адресат - это невоцерковленная часть аудитории, которую составляют люди нерелигиозные или сомневающиеся. Если основную стратегию понимать как «комплекс речевых действий, направленных на достижение коммуникативных целей» [Иссерс 2008: 54], то основная стратегическая задача (установка) проповедника сводится к тому, чтобы заставить сомневаться атеистов и снять сомнения у тех, кто на пути к вере истинной.
В лекции протоиерея Артемия Владимирова, прочитанной для будущих миссионеров в Миссионерском институте при Ново-Тихвинском женском монастыре в Екатеринбурге, детализируется образ адресата проповеди: «Есть малые мира сего - простецы, люди служащие «единому на потребу», их сердце доверчиво воспринимает Божие Откровение, а есть и иные «рыбы» - всё подвергающие критическому анализу - скептики, агностики, те, кто сам усложняет себе вход в Царство Божие, излишне доверяя своему уму. Вот почему современный проповедник должен, с одной стороны, обладать сердечностью, которая, как магнит, привлекает людей ко Христу, а с другой, - словом, убедительным для тех, кто руководствуется своими познаниями и все подвергает критическому осмыслению» [Артемий Владимиров: электрон, ресурс]. В ориентации на коммуникативно нравственные запросы сегментов аудитории проповедник отбирает прагматически значимые средства адресации.
Проведенный анализ позволил установить следующие средства адресации: обращения, побудительные высказывания, вопросительные высказывания, вопросно-ответные структуры, регулятивные речевые структуры, организованные по типу «сигнал - разворот» [Купина 2011: 80-88].
Обращение - традиционное средство адресации: «с его помощью устанавливается и поддерживается речевой контакт с собеседником, регулируются представления о ситуации общения в целом и о ролевых позициях партнеров, их социальных и личных взаимоотношениях» [Формановская 2002: 86]. Обращение представляет собой «распространяющий член предложения..., называющий того, к кому адресована речь» [РГ 1980. Т.2: 163], «грамматически независимый и интонационно обособленный компонент предложения или более сложного синтаксического целого, обозначающий лицо или предмет, которому адресована речь» [ЛЭС 2002: 340-341]; обычно обращения выражается «именительным падежом существительного или любой равнозначной ему словоформой в сочетании с особой звательной интонацией» [Там же]. Синтаксическая независимость усиливает коммуникативно-прагматическую значимость обращения в составе целого текста.
Установление проповедником контакта с аудиторией выполняет риторическую функцию «активизации внимания слушателей», которая «осуществляется нейтрально-официальными формами обращения, предполагающими равное положение оратора со слушателями. Используются обращения, претендующие на особую сердечность» [Кохтев 1992: 144].
Приведем соответствующие примеры.
Традиционным для православной культуры специфическим обращением священнослужителя к прихожанам является сочетание «братия и сестры», относящееся к сфере церковного речевого этикета. Данное обращение может занимать начальную, срединную, конечную позиции в тексте. Оно поддерживает идею духовной родственности православных христиан: Сердечно поздравляю всех с праздником, братия и сестры! (1); Спаси Господи всех вас, братия и сестры, за сегодняшнюю молитву! (23). Обращение сглаживает различия между отдельными сегментами аудитории. Архаическая окрашенность сочетания усиливает эмоциональное впечатление, которое, в свою очередь, способствует ощущению единения, соборности.
Вариант традиционного сердечного обращения - «дорогие братия и сестры»: Сегодня, дорогие братия и сестры, Святая Церковь прославляет чудотворную икону Божией Матери "Тихвинская" (2); В нашей жизни, дорогие братия и сестры, тоже встречаются такие трудности семейные, когда родители, дети, родственники, находясь в таком состоянии безверия, и домашние стараются как-то внушить им знания о вере, о Боге, о Христе, о Царствии Божием, об аде, о Страшном суде, но люди, к сожалению, не воспринимают эти наши слова (9); Сегодня, дорогие братия и сестры, мы слышали с вами в евангельском повествовании о чудесном насыщении Господом пятью хлебами и двумя рыбами пяти тысяч человек кроме жен и детей (19). Эпитет дорогие обычно входит в состав «дружеского, приветливого обращения к близкому знакомому» [Балакай 2001: 148-149], вносит в текст проповеди положительную энергию, способствует интимизации общения, служит средством сокращения дистанции между проповедником и прихожанами.
В религиозных проповеднических текстах выделяются особые стандартизированные формульные групповые характеризованные обращения: Преосвященнейшие владыки, честные отцы, возлюбленные о Христе братие и сестры! (60) Возлюбленные о Господе архипастыри, всечестные пресвитеры и диаконы (65). Специализированный атрибутивный архаизм возлюбленные в функции уточнителя-определителя создает характерную для текста проповеди возвышенную тональность. Подобные обращения могут сочетаться с коллективным базовым: боголюбивые иноки и инокини, дорогие братья и сестры (65). Отметим, что приведенные обращения, извлеченные из текстов первоиерархов Церкви (первое обращение принадлежит митрополиту Русской Православной Старообрядческой Церкви Алимпию, второе - Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу), поддерживают идею соборности. Сочетание номинаций лиц, служащих Церкви и Богу, с собирательным обозначением духовно близких лиц, мирян, создает прагматически значимое, универсальное для храмовой коммуникации обобщенное представление о духовном единении Церкви и мирян.
«Дорогие мои» - «оразговоренная» разновидность обращения, формирующая неформальную обратную связь между проповедником и прихожанами: Вот, дорогие мои, что я хотел вам сказать (1). Обращение выражает искреннеесердечное чувство. Местоимение в личностно-притяжательном значении (мои) ненавязчиво акцентирует особый статус проповедника как старшего духовного наставника.
Культурно-специфическим можно считать обращение «прихожане»: Но одной веры, уважаемые прихожане, недостаточно для спасения души (1). Этикетный конкретизатор уважаемые обычно употребляется в составе форм официально-вежливых обращений как «средняя степень вежливости» [Балакай 2001: 531-532]. Данная форма вежливости ориентирована прежде всего на светскую аудиторию, так как она используется в текстах разных функциональных разновидностей современной русской речи.