Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретические вопросы изучения взаимосвязей языка и культуры на уровне лексических концентраторов содержания текста 11
1.1. Лексические концентраторы содержания текста как проблема современной лингвистики 11
1.2. Интерпретации понятия и содержания концептуально значимой лексики в современной лингвокультурологии 27
1.3. Структура и типология концептуально значимой лексики в ингвокультурологическом аспекте 34
1.4. Понятие и содержание универсалии в философской традиции и современной лингвокультурологии 50
Выводы по первой главе 58
Глава II. Иерархия и функционирование лексических концентраторов содержания текста 60
2.1. Иерархическая система лексических концентраторов содержания текста 60
2.2. Механизмы функционирования полей лексических концентраторов содержания текста 77
2.3. Переход механизмов лексических концентраторов содержания текста на уровень дискурса 87
Выводы по второй главе 101
Глава III. Лексические концентраторы содержания в процессе самоорганизации текста и дискурса на фоне сенегальской традиции 103
3.1. Процесс самоорганизации текста и дискурса 103
3.2. Функционирование концентраторов смысла в процессе самоорганизации текста и дискурса 122
3.3 Комплексный лексический анализ самоорганизующихся текста и дискурса 140
Выводы по третьей главе 154
Заключение 156
Список использованной литературы 164
Список лексикографических источников 180
- Структура и типология концептуально значимой лексики в ингвокультурологическом аспекте
- Понятие и содержание универсалии в философской традиции и современной лингвокультурологии
- Механизмы функционирования полей лексических концентраторов содержания текста
- Функционирование концентраторов смысла в процессе самоорганизации текста и дискурса
Введение к работе
Актуальность диссертационного исследования заключается в том, что проблематика концентрации смысла в лексической единице остается не до конца разрешенной, эта неразрешенность, по всей видимости, заключается в механизмах концентрации культурного смысла в слове.
В диссертации сделана попытка подойти к этим механизмам более детально, начав с анализа конкретного языкового материала, что может привести к некоторым выводам. Эти выводы не разрешают всей проблематики концентрации культурного смысла в слове, тем не менее, помогают приблизиться к ее решению.
Автор исследования основывался на идее того, что концентрация культурного смысла в слове существует. Отсюда возник термин «концентратор культурного смысла», т.е. языковая единица (слово), где сосредотачивается некий важный для носителей языка смысл.
Кроме того, автору показалась привлекательной терминологическая система В.М. Шаклеина, который пытается дифференцировать лексемы по степени наполненности культурными смыслами, нашедшими отражение в таких терминах, как «ЛК-универсалия», «ЛК-доминанта», «ЛК-деталь», «ЛК-поле». Все эти термины укладываются в одном - «концентратор культурного смысла».
Таким образом, тема реферируемой диссертации представляется актуальной.
Объект исследования - лексические концентраторы культурных смыслов.
Предмет исследования - механизмы концентрации культурных смыслов в русской лексике.
Материал исследования - тексты русской и сенегальской художественной литературы ХХ века.
Цель исследования - выявление сущности процессов концентрации культурных смыслов в русской лексике на фоне сенегальской лингвокультуры.
Задачи исследования:
представить картину теории вопросов изучения взаимосвязей языка и культуры на уровне лексических концентраторов содержания текста;
дать анализ интерпретаций понятия и содержания концептуально значимой лексики в современной лингвокультурологии;
представить иерархию и определить механизмы функционирования лексических концентраторов содержания текста;
проанализировать процесс перехода механизмов лексических концентраторов содержания текста на уровне дискурса;
рассмотреть лексические концентраторы содержания в процессе самоорганизации текста и дискурса на фоне сенегальской традиции;
представить систему комплексного лексического анализа самоорганизующихся текста и дискурса;
подтвердить на сенегальском материале универсальность сделанных в диссертации выводов.
Научная новизна исследования диссертации состоит в комплексном описании взаимосвязи языка и культуры на уровне лексических концентраторов
содержания текста, выявлении их иерархия и функционирования в процессе самоорганизации текста и дискурса на фоне сенегальской языковой традиции. В современной лингвокультурологии одной из самых важных проблем выступает определение лексического концентратора культурного смысла текста. Однако типовых, навсегда актуальных лексем-носителей такой информации, не существует.
Теоретическая значимость исследования определяется его вкладом в разработку вопросов изучения взаимосвязи языка и культуры, теоретико-методологической основы, лингвокультурологического анализа лексических концентраторов содержания текста и дискурса. Представленный в диссертации анализ языкового материала позволяет подойти к решению проблем описания лексико-семантической структуры концентраторов смысла с позиции иной национальной лингвокультуры.
Практическая значимость исследования заключается в уточнении подходов к анализу лексики текста, к выявлению в ней уровней концентрации культурных смыслов. Полученные в результате исследования данные, могут быть использованы при разработке спецкурсов по лингвокультурологии, лингвистике текста, на практических занятиях по стилистике и интерпретации текста, русскому языку как иностранному; последнее, в частности, может способствовать повышению культуры интерпретации текстов студентами-филологами.
Методы исследования. В процессе анализа концентрации культурных
смыслов текста применялись различные методы и исследовательские приемы.
При выделении и характеристике смысловых уровней лексики и видов
информации использовались описательный метод, лексико-семантические
приемы изучения актуализированных языковых единиц, методы анализа и
сравнения. Для определения характера самой структуры культурного смысла,
применялся компонентный анализ с последующим синтезом полученных
данных. Сравнительный метод позволил построить типологию культурных смыслов и определить универсальность сделанных выводов.
Методология исследования. Теоретико-методологической базой
исследования послужили как работы классиков антропологической
лингвистики - Э. Бенвениста, Ф. Боаса, В.фон Гумбольдта, К. Леви-Стросса,
А.А. Потебни, Э. Сепира, Ф. Соссюра, Б. Уорфа, так и труды представителей
лингвокультурологии – В.В. Воробьева, В.А. Масловой, З.К. Сабитовой,
В.М. Шаклеина, лингвострановедения – Е.М. Верещагина, В.Г. Костомарова,
психолингвистики – Ю.К. Бабанского, Г.Г. Городиловой, Н.И. Жинкина,
И.А. Зимней, А.А. Леонтьева, А.Н. Леонтьева, Н.Д. Хмель. Опорными стали
также исследования Б.Г. Бобылева, В.В. Виноградова, Г.О. Винокура,
К.А. Долинина, В.Я. Задорновой, Л.Ю. Максимова, Л.А. Новикова,
А.М. Пешковского, Д.Н. Шмелева, Н.М. Шанского, Л.В. Щербы, и др.
В области исследования лексики русского языка существенное значение для автора диссертации имели работы В.В. Виноградова, В.В. Воробьева, С.Е. Добровольского, Ю.М. Лотмана, Ю.С. Степанова, и др.
Положения, выносимые на защиту:
1. Слово может нести конкретный культурный смысл не столько как
языковая абстракция, сколько как единица определенного текста. Прежде всего, в
тексте лексема может концентрировать в себе культурные смыслы. В другом
тексте, где используется эта же лексема, такие смыслы могут и не звучать,
заменяясь иными смыслами или оттенками основного смысла.
Иными словами, на сегодняшний день у нас нет веских оснований для закрепления за каким-то словом как единицей языка определенных культурных смыслов. Отражение этих смыслов в слове можно найти лишь в конкретном тексте. И чем более художественным будет этот текст, тем больше культурных смыслов мы обнаружим в слове.
2. Система лексических концентраторов в тексте подчинена строгой
иерархии, устроенной по принципу матрешки. Это означает, что менее значимые
лексические концентраторы культурных смыслов входят в поля более значимых
концентраторов.
3. Лексические концентраторы содержания текста синергетичны, т.е.
заложенные в них культурные смыслы склонны к саморазвитию. Движителем
такого саморазвития является динамика культурной среды, в которой эти
концентраторы функционируют. В этом смысле функционирование
концентраторов смысла в процессе самоорганизации текста и дискурса
представляют собой практически бесконечные вариации все новых и новых
значений, рождаемых средой, в которой существуют эти текст и дискурс.
4. Отмеченные процессы концентрации культурных смыслов
универсальны, что доказывает привлеченный сенегальский материал.
Апробация работы. Отдельные положения диссертации были
представлены на, VII, VIII, IX, XII студенческих научно-практических конференциях «Актуальные проблемы русского языка и методики его преподавания», (Москва – РУДН, апрель 2010, 2011, 2015), Язык и личность в поликультурном пространстве (Севастополь, РУДН, Севастопольский городской гуманитарный университет, 2012), на заседании международного научно-практического семинара «Актуальные проблемы русского языка и методики его преподавания» (Москва, РУДН, 2015), Всероссийской научно-практической конференции молодых ученых с международным участием «Актуальные проблемы русского языка и методики его преподавания: традиции и инновации» (Москва, РУДН, апрель 2016), на заседании кафедры русского языка и методики его преподавания филологического факультета Российского университета дружбы народов.
Основные положения и выводы диссертации отражены в восьми публикациях, три из которых размещены в рецензируемых научных изданиях, рекомендуемых ВАК Министерства образования и науки РФ.
Структура работы определяется её целью, задачами и характером языкового материала. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, Библиографии, содержащей 291 наименование (включая словари и источники языкового материала).
Структура и типология концептуально значимой лексики в ингвокультурологическом аспекте
Коммуникативные способы компрессии информации в тексте связаны со свертыванием информации. Например, в реферате опускается система доказательств и аргументации, полно и широко поданная в первоисточнике. К этому же типу относится и использование средств повторной номинации - лаконичных, замещающих пространные куски текста, часто это только указательные слова или сочетания вроде «этот вопрос», «в таких случаях», «данные сведения» [Минаева, 1986: 141].
При любых способах компрессии «наблюдается сокращение текстовогою пространства за счет преобладания объема означаемого над объемом означающего» [Минаева, 1986: 144].
Речевая прагматика обычно ограничивает компрессионные возможности. Например, в научно-популярном тексте использование терминов как семиотического средства компрессии часто оказывается невозможным, так как это отрицательно сказывается на восприятии текста. Непонятное должно быть объяснено достаточно пространно. Не объясняются лишь термины, известные читателю, например: термины-понятия, включенные в школьную программу (радиоволны, цепная реакция); термины, употребляемые в печати, быту (инфаркт миокарда, ОРЗ). Например, в следующем отрывке не требуются определения, так как используемые термины доступны среднеобразованному носителю языка: Связь между психикой и телом осуществляется через вегетативную нервную систему и проявляется в виде различных вегетативно-сосудистых реакций (Домашний доктор). В других случаях введение термина направленно на ближайшее известное понятие, например: Деформация шейки бедра проявляется «утиной походкой», поясничным лордозом (выбуханием), ограничением отведения и ротации (поворота) в тазобедренном суставе(Домашний доктор). Определения и замены иногда связываются в одном тексте: Психосоматические болезни - это болезни нарушенной адаптации (приспособления, защиты) организма. Человек постоянно существует в условиях стресса, так как он не изолирован от влияния окружающей среды (Домашний доктор). В данном примере имеется и определение термина, и отсылка к известному понятию, и введение термина (стресс) без пояснения. Требуют пояснения и термины, значения которых разошлись с общелитературным (например, озоновая дыра - уменьшение слоя стратосферного озона).
В целом информационная компрессия приводит к лаконизации текста, степень которой зависит от коммуникативной ситуации. Лаконизация в таком случае не есть сокращение текста за счет снятия части информации, но сокращение с сохранением полного объема информации. Следовательно, информационная компрессия - это один из способов повышения информативности вербальных средств выражения (речевых единиц). И этот способ в общем виде можно свести к следующему: добиться построения такого текста, в котором был бы максимально выражен необходимый смысл при минимальной затрате речевых средств.
В научно-исследовательской литературе проблематика концентрации смысла в тексте связана с вопросом о соотношении понятий «значение» и «смысл». Под смыслом применительно к вербальному тексту и, в частности, к минимальной единице этого текста понимается целостное содержание какого- либо высказывания, не сводимое к значениям составляющих его частей и элементов, но само определяющее эти значения. «Поскольку каждое слово как часть или элемент высказывания в составе этого высказывания проявляет одно из возможных своих значений, то рождение общего смысла представляет собой процесс выбора именно этого необходимого для данного контекста значения, т.е. необходимого для получения искомого смысла целого высказывания. Можно сказать, что «именно смысл актуализирует в системе значений слова ту его сторону, которая определяется данной ситуацией, данным контекстом» [Валгина, 2003: 237]. «Если «значение» слова является объективным отражением системы связей и отношений, то «смысл» - это привнесение субъективных аспектов значения соответственно данному моменту и ситуации» [Красных, 2001: 42].
Данное различие дает возможность автору текста, оперируя значениями языковых единиц, конструировать необходимые ему смыслы. Причем индивидуальная заданность смысла не обязательно должна быть определенной. Возможен расчет и на двусмысленность и многоплановость текста и соответственно его прочтения, а также одновременно прочтения поверхностного и глубинного. «Смысл, лежащий на поверхности текста или его компонентов, более объективно привязан к значению его (или их) составляющих высказываний. Глубинный смысл более индивидуален и менее предсказуем» [Лурия, 1998: 55].
Существуют тексты, которые рассчитаны на однозначность восприятия. Это тексты нехудожественные (научные, деловые). В таком случае двойной смысл или просто неясность, неопределенность смысла означает несовершенство текста. В художественном тексте «наличие концентрированного, глубинного смысла или подтекста создает особую значимость произведения, его индивидуально-художественную ценность» [Смирнов, 2001: 137].
Значения лексических концентраторов (слов, словосочетаний и предложений) служат средством выражения смысла текста. Для разного контекста смысл может быть разным. Осмыслить языковые средства текста, т.е. вскрыть их значения, еще не значит понять смысл текста.
Понятие и содержание универсалии в философской традиции и современной лингвокультурологии
И если «инстинкт к знанию соединяет концепции мысли с предметами и действиями», то мысль, безусловно, имеет для человека смысл и он «хочет выразить мысль словами... Например, русский человек, мысля о национальной гордости, говорит: «русский дух, Евразия», а слушающий воспринимает эту мысль как «Порабощение стран Восточной Европы». В этом примере у говорящего и слушающего различный жизненный опыт и одна фраза вызывает различные эмоции и имеет для них различный смысл» [Перловский, 2003: 227].
Различие в типах ментальности этносов может проявляться и в эмоциях персонажей художественного текста по поводу словоупотребления оппонента, в разных стратегиях обращения к слову-маркеру автора и персонажа, в нарушении принципа толерантности в межкультурном взаимодействии: «Все было не по ней, все не так: и зачем Танечка чад напускает на кухне, если можно сходить поужинать в ресторан, почему получку отбирает у супруга вплоть до последнего цента, и как она смеет говорить про него - козел.,.» (В. Пьецух. Три рассказа).
Разные ассоциации могут быть связаны со словом и у носителей одного языка, в зависимости от их духовного облика, субкультуры, групповой принадлежности и становления значения в онтогенезе. Так, сходные с отмеченными выше различиями в межкультурной коммуникации признаки становятся дифференцирующими значения слов в детской речи, в диалогах со взрослыми: «- Хлеба хочешь? Да. Тебе корочку? Нет, хлеба». Или разожгли костер: «Это огонь или пожар? Это костер. (Про себя уточняет: «Нет, это не огонь и не пожар, а костер»). Другой диалог: «- Наденешь пилотку? Нет, шапку. Спустя некоторое время: «А пилотка что ли, тоже шапка?»
Современная языковая личность может принимать или не принимать внешние и внутренние заимствования, более того, они привлекают внимание говорящих как слова-сигналы определенного времени, слова-хронофакты. Так, индивидуально-авторские ассоциации обнаруживает лексическая структура рассказов В. Пьецуха, дающего в подстрочнике толкование тех ассоциаций, которые слово вызывает: «Переворот этот заключался в том, что ничего не стало стыдно - ни голого меркантилизма, ни жестокости, ни тяги к подлым удовольствиям, не говоря уже о том, что стало не стыдно не знать простых истин и не считать». Ср. еще: «Как раз в тот день, когда философ Петушков принялся за опровержение Фейербаха, а Воронков созвонился с профессиональным мокрушником Пружинским на предмет устранения Севы Адинокова, вдова Новомосковская написала нижеследующее письмо...»
Таким образом, даже элитарная языковая личность не только оказывает влияние на среду обитания, но и испытывает обратное влияние этой среды: еще Л. С. Выготский отмечал, что регулирование посредством слова чужого поведения постепенно приводит к выработке вербализованного поведения самой личности [Выготский, 1982]. Интертекстуальные связи слов вводят, казалось бы, в совершенно чуждое им культурное пространство, оставаясь недосягаемым образцом в последующих интерпретациях, потому что «центральным моментом в восприятии является процесс идеализации, сотворчества, скачок от реального к идеальному. Этот скачок субъект совершает на основе внутренне присущего ему стремлению к максимуму информации. Это скачок к идеалу - ближайший родственник иллюзии восприятия... прекрасной (доставляющей эстетическое наслаждение) будет не всякая реальность, а лишь достаточно близкая к идеалу, лежащая в сфере его притяжения» (Цветущая сложность, 2004). О том, что идеал выступает в качестве коннотации для сотворчества, свидетельствуют современные поэтические тексты: «Возле разбитого вокзала Нещадно радио орало Вороньим голосом. Но вдруг, К нему прислушавшись, я понял, Что все его слова я помнил. Читали Пушкина...» (Д. Самойлов) «На холмах Грузии лежит такая тьма, что я боюсь, что умру в Багеби. Наверно, Богу мыслилась на небе Земля как пересыльная тюрьма» (Александр Еременко). «Г де, медленно пройдя меж пьяными, всегда без спутников, одна, дыша духами и туманами, присаживаюсь у окна....» (Полина Иванова).
Информационная насыщенность слова и лексической структуры текста выступает следствием обработки его единиц разными типами дискурсов и отраженных в них функциональных стилей, а следовательно, разными типами мышления, знания, наборами значений и смыслов, связанных с различными ситуациями деятельности и коммуникации.
Так, рождение окказионального термина «монодиаполилог» в прозе В. Аксенова связано с обусловленностью текстового фрагмента научно-популярным стилем и жанровыми особенностями лекций, прочитанных для американских студентов. Текст требует активности адресата в постижении авторского мнения о философском содержании терминов: материализм, идеализм, реальность. Пример монодиаполилога из прозы В. Аксенова:
Механизмы функционирования полей лексических концентраторов содержания текста
Биологические корни знания, как и других ментальных структур, усматривают в механизмах саморегуляции и самоорганизации также психолингвисты и психологи. Без обращения к их работам трудно, если не невозможно, говорить об этическом пространстве слова и текста. Так, например, представляется продуктивным методологически «значимое положение, выдвигаемое» А.А. Залевской [Залевская, 1999:50], о необходимости сочетания в изучении процессов порождения и восприятия, понимания текста деятельностного и недеятельностного подхода, эмпирических установок и возможностей других современных научных теорий и прежде всего когнитивистики. Для исследования единства когнитивных и аксиологических механизмов очень важна мысль о единстве психических процессов при построении и восприятии текста (в часности, мышления, речи, памяти, восприятия), о непрерывности осознаваемого и неосознаваемого, об использовании разных видов опор, стратегий (включая и последовательную компрессию, интеграцию смысла), разных видов репрезентации знания (приемами и лексическими средствами, одно из которых - антонимическая замена слов в речевых оценках), вносящая в текст ответной реплики пародийный смысл, ведущий к дискредитации оппонента:
Например, «А. Илларионов: “Они (американцы) богатые, а когда такие богатые, им позволено быть такими, скажем так мягко, не очень умными”. Поневоле задумаешься: если они, мягко говоря, не очень умные, то почему они, грубо выражаясь (отметим несоотносительность текстовых смыслов глаголов одного семантического поля), такие богатые?» (Известия. 21 февр. 2013).
Поскольку личностный тезаурус носителя языка представляет собой единую информационную систему, совмещающую знания о мире и языковые знания, средством доступа к этой единой информационной базе может служить лексикон человека как «динамическая, самоорганизующаяся система с чисто языковыми параметрами» [Залевская, 1999: 57]. И если иметь в виду «двойное кодирование» содержания слова при его хранении в памяти «в виде некоего вербального кода и в форме образа» [Петренко, 1997: 52], то можно не только понять, почему самые абстрактные идеи всегда имеют чувственную привязку, и толковать денотат как типовой образ предмета при характеристике структуры лексического значения, но и предположить, что образы любой модальности (например, визуальные, тактильные, вкусовые) могут приобретать в тексте этический компонент значения.
Применительно к системе языка подобные факты уже описаны, например, в оценке Ю.Д. Апресяном способов концептуализации эмоций в связи с идеей света и блеска (визуальных образов) или при характеристике переносных значений имен прилагательных, обозначающих признаки предметов, воспринимаемых с помощью органов чувств человека, и в других случаях. И, если значение, личностные смыслы выступают единицами психики, сознания, имеющими вербальные и невербальные формы своего существования, обнаруживаемые в переходах от образного кода к вербальному и наоборот в разных видах речевой деятельности, то особый смысл приобретает анализ ассоциативных связей, например, в лексической структуре текста, в том числе ассоциативных полей номинантов этических концептов, характеризующихся теми или иными мотивами, установками, эмоциями говорящего, соединенными с определенными представлениями наглядными образами, впечатлениями.
При этом необходимо различать этику в восприятии объекта текстовой информации говорящим и этику интерпретации текста адресатом при наличии и общей составляющей - необходимости самоорганизации этической сферы субъекта, своего рода «наведения» морального порядка. В этом плане представляет интерес анализ концептов «страсть» и «любовь» в разработке лексической темы персонажа Б. Райского в романе И.А. Гончарова «Обрыв» в сравнении с их авторской интерпретацией [Гапеева, 2001].
Если вслед за В.С. Выготским и А.А. Залевской понимать значение как путь от мысли к слову (а это основа «активной» лексикологии) и видеть в значении средство выхода «на личностно переживаемую индивидуальную картину мира» [Залевская, 1999: 132], на наш взгляд, - и этическую тоже, то естественным кажется вывод о том, что определенные этические представления могут искажать обычные ассоциативные связи слов, подобно тому, как это происходит с аффективной окраской слов, замыкающей эти связи вокруг определенной аффективной области [Петренко, 1997: 55].
Можно говорить о генерализации той или иной этической установки в тексте, имея в виду под установкой «определенное досознательное состояние готовности организма к некоторому поведению» [Залевская, 1999: 46], сменяющееся актом объективации с последующим возвращением к установке.
Этика толерантного поведения, общения, в облегченном режиме требует в ряде случаев в текстовом пространстве разрыва связей слов по этическому компоненту и возвращения к сближениям по денотативному макрокомпоненту, обеспечивающему непредвзятое развертывание темы. Этические аспекты реагирования на неизвестный текст в письменном диалогическом общении рассмотрены на лексическом материале текстов переписки газеты с читателем в диссертации С.А. Тихоновой [Тихонова, 2006]. Интересный в этом отношении материал содержат тексты рубрики «Жизнеспособность полисубъектов» газеты «Аргументы и факты». Так, в серии диалогов под общим заглавием «Федеральная крыша» (АиФ, 2002, № 4) представлены разные способы лексической экспликации этического пространства носителей языка, элементов «наивной» этики, отражающей не столько знание о мире, сколько мнение о нем, специфичное для разных культур и этносов.
Способом представления коррупции во властных структурах как разновидности воровства выступают текстовые номинации «федеральный рэкет» и «федеральная «крыша», выявляющие с опорой на выводные знания адресата его знания семантики жаргонных слов и смыслы предшествующей реплики глобальную коррумпированность чиновничества снизу доверху, криминальную основу бизнеса:
Функционирование концентраторов смысла в процессе самоорганизации текста и дискурса
В качестве концентраторов смысла стихотворения выступают - «звезда», «зима», «волхвы», «младенец» (Он) и периферийные - «пастухи», «Вифлеем», «звездочет», «чудо», «рассвет», «Мария». Наблюдается повтор концентраторов смысла вокруг «звезды» - «пламенела», (отблеск) «поджога», (хутор) «в огне», «пожар» (на гумне), «горящей», «зарево». Причем четко выражена усилительная градация, что создает эмоциональную напряженность и динамизм. Периферийные ключевые слова повторяются с противопоставлением в начале и в конце стихотворения: холодно - согревало, теплая и морозная ночь - жарко. Это служит сохранению связности и целостности стихотворения.
В стихотворении сложная, многоплановая композиция из пяти частей. Первая часть - 8 строф-четверостиший (катренов) - тема младенца и взошедшей звезды Рождества. Авва -кольцевая рифма. Вторая часть - 5 строф: терцет, секстет, катрен, пяти- и двустишие - тема поклонения звездочетов (волхвов), прозреваемое будущее младенца. Разная, но схожая рифма аса асавва-авав-авава ва (две первых и последних строфы как бы единое целое). Третья часть -3 пятистишия и один катрен - тема пути на поклонение пастухов, ангелов, ведущих их. Аввав-аввав-авав. Совмещается перекрестная и кольцевая рифма. Четвертая часть - 3 секстета, пятистишие и катрен - само поклонение младенцу. Авсвва-аввва-авва. Кольцевая рифма. Пятая часть - 2 катрена и секстет - тема цели паломничества, младенец и сияющая над ним звезда Рождества, которая привела паломников. Авав-ававав. Перекрестная рифма. Членение на строфы связано с композиционными задачами. Но между композиционными частями стихотворения и членением его на строфы нет полного соответствия. В конце каждой композиционной части (кроме 3) две последние строчки ва содержат в себе начало новой темы.
Общий ритмический тон создается правильными амфибрахическими стопами. Однако, часто встречается, усеченная стопа. Этот достаточно протяженный текст целостен благодаря мелодическому движению и образному единству. Значение пауз больше на границе строк и строф. 11 и 12 строфы содержат больше значительных пауз, чем остальные строфы. Они акцентируют роль Иисуса в истории человечества.
В стихотворении очень яркая звукопись. Стечение однородных звуков не само по себе живописует картину, а создает некий акустический эффект, который зависит от содержания той или иной строки. В первой строфе сонорный [л] (стояла, дул, холодно, младенец, на склоне холма). Третья строфа - сочетание сонорного [р] с глухими согласными (отряхнув, трухи, зернышек проса, смотрели, спросонья). В следующей строфе - сочетание [р] со звонкими (в снегу, погост, ограды, надгробья, оглобля в сугробе). Вероятно, это способствует нарастанию эмоциональной напряженности. Большую роль в звуковой организации играют рифмы. Пастернак использовал точные рифмы - зима - холма и т.д.
Большинство слов в стихотворении употреблено в прямом значении, как это характерно для всех поздних стихов Пастернака (стихотворение написано в 1947 году, когда основным стремлением поэта было стремление к простоте и ясности). Встречается несколько проходных метафор - «дымка плыла», «звезда, застенчивей плошки», «рассвет ... последние звезды сметал с небосвода». Так как Пастернак опирается на русскую православную традицию, во всех композиционных частях есть устаревшая лексика - вертеп, вол, доха, погост, оглобля, плошка (светильник), гумно, скирда. Эти слова органично соседствуют с нейтральными и разговорными словами (хибарка) и даже областными (кожухи).
В тексте нет специфически книжных форм слова, но присутствуют книжные синтаксические конструкции: определительные обороты («небо, ... полное звезд»; «вселенная, встревоженная этой новой звездой» и др.), безличные предложения (светало), обстоятельственные обороты («собаки брели, озираясь с опаской...»), бессоюзные сложные предложения («И тот оглянулся: с порога на Деву, как гостья, смотрела звезда Рождества»), предложения с придаточными (видно, .как шли.).
Очень много сравнительных оборотов, которыми, на наш взгляд, подкрепляется идейно-эстетическое содержание стихотворения: обороты с союзом «как» («как стог», «как отблеск поджога», «как хутор в огне и пожар на гумне»), со «словно» («словно в сумраке хлева») и творительный сравнения («горящей скирдой», «листами слюды»).
Однородные ряды участвуют в создании сосредоточенности, позволяющей акцентировать идейный замысел поэта («поле в снегу и погост», «ограды, надгробья, оглобля в сугробе и небо над кладбищем»; «топтались погонщики и овцеводы» и проч.)
В первой композиционной части встречаются инверсии - «смотрели в полночную даль пастухи.» и в конце стихотворения «у камня толпилась орава народу... ». Это, на наш взгляд, один из приемов сохранения целостности текста.
Важную роль в стихотварении играют синтаксические повторы. Во 2 и 3 строфе второй части используется анафора («.Вставало вдали все пришедшее после» и т.д.), которая создает мелодическое движение. Кроме того, в тексте дважды повторяется мотив «дул ветер из степи... », который призван подчеркнуть общий смысл стихотворения - среди холода, снега, замерзшего озера родился Спаситель, а также для сохранения целостности стихотворения. Рождественская звезда как символ обновления мира, искупления его грехов.