Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Устная спонтанная речь как объект лингвистических исследований 17
1.1. Устная речь как основная форма существования языка 17
1.2. О жанрах устной речи 25
1.3. Фонетическая специфика устной спонтанной речи
1.3.1. Редуцированные формы сверхчастотных слов в «сверхъядре» лексической системы русского языка 33
1.3.2. Норма и реализация устной спонтанной речи
1.4. Кодификация произносительной нормы: ретроспектива и современное состояние 44
1.5. Динамика лексикографической фиксации редуцированных форм русской повседневной речи 58
1.6. Корпусный подход к исследованию речи 63
ГЛАВА 2. Редуцированные формы русской речи (лингвистический аспект) 66
2.1. Материал исследования. Принцип отбора сверхчастотных единиц 66
2.2. Типы фонетической редукции и причины ее возникновения
2.2.1. Фонетическая структура слова 69
2.2.2. Морфемно-фонетическая структура слова 74
2.2.3. Частотность слова или его формы 75
2.2.4. Позиция слова в синтагме 77
2.2.5. Темп речи 77
2.3. Приметы лексикализации редуцированных форм 83
2.3.1. Вариативность произношения 85
2.3.2. Вариативность написания 93
2.3.3. Фонетизация 95
2.3.4. Орфографизация 97
2.3.5. Графическое сокращение 98
2.3.6. Десемантизация, ресемантизация и прагматикализация 99
2.3.7. Дифференциация значений полной и редуцированной форм слова 107
2.3.8. Завершение процесса лексикализации редуцированных форм
2.4. Модели порождения редуцированных форм 111
2.5. Редуцированные формы в лингводидактическом аспекте (опыт лексикографического описания) 115
ГЛАВА 3. Редуцированные формы русской речи (экстралингвистический аспект) 122
3.1. Материал и методика исследования 124
3.1.1. Создание исследовательского подкорпуса. Балансировка речевого материала и состава информантов 126
3.1.1.1. Гендер 127
3.1.1.2. Возраст 129
3.1.1.3. Профессия или род занятий 132
3.1.2. Характеристика сбалансированного подкорпуса 134
3.2. Результаты исследования редуцированных форм в экстралингвистическом аспекте 135
3.2.1. Зависимость появления редуцированных форм от гендерной принадлежности говорящего 137
3.2.2. Зависимость появления редуцированных форм от возраста говорящего 139
3.2.3. Зависимость появления редуцированных форм от профессиональной принадлежности говорящего 143
3.3. Выводы 149
3.4. Перспективы изучения редуцированных форм в лингвистическом и экстралингвистическом аспектах 150
Заключение 153
Список принятых в работе сокращений 156
Список использованной литературы 158
- Кодификация произносительной нормы: ретроспектива и современное состояние
- Фонетическая структура слова
- Дифференциация значений полной и редуцированной форм слова
- Результаты исследования редуцированных форм в экстралингвистическом аспекте
Введение к работе
Актуальность работы определяется следующими факторами: во-первых, аллегровые формы сверхчастотных слов русской речи знакомы сегодня любому говорящему и читающему на русском языке. АФ давно и весьма основательно заняли свое место в нашей речи и в письменных текстах (практика их письменной фиксации насчитывает уже более 200 лет), а в последнее время АФ все чаще встречаются в современной литературе, в интернет-общении, просто на сайтах Интернета. Во-вторых, путь к полной лексикализации аллегровых форм начался давно, как было отмечено выше, и активно продолжается на наших глазах, предоставляя возможность засвидетельствовать рождение новых слов, чем и объясняется интерес к исследованию процесса перехода редуцированных форм «из речи в язык».
Научная новизна работы заключается в составлении корпуса аллегровых форм, описании их вариативности в обеих формах речи, особенностей функционирования и причин возникновения. АФ впервые описываются с точки зрения их орфографического представления, впервые анализируется их произношение на материале спонтанной речи, организованной в корпус, на примере АФ выявляются модели языковой эволюции. Кроме того, материалы Звукового корпуса русского языка (ЗКРЯ), в частности, блока «Один речевой день» (ОРД), дают возможность проанализировать особенности употребления аллегровых форм в спонтанной речи различных говорящих, с учетом их социальных характеристик, а также исследовать функционирование АФ в различных коммуникативных ситуациях.
Теоретическая значимость исследования состоит, во-первых, в описании и дифференциации причин появления АФ. Во-вторых, в описании этапов процесса становления нового слова, на его пути к получению лексикографической фиксации. Кроме того, в теоретической главе работы описывается история фиксации особенностей произношения в словарях XVII-XXI вв. Результаты исследования могут оказаться полезными для специалистов по устной спонтанной речи при любом лингвистическом анализе русских текстов и в целом для дальнейших исследований спонтанной речи.
Практическая значимость исследования определяется тем, что наличие корпуса редуцированных форм, с максимально полным описанием единиц в устном и письменном их бытовании, может оказаться весьма полезным в практике преподавания русского языка в иноязычной аудитории. Включение таких форм в материалы для обучения иностранцев поможет преподавателю
русской фонетики научить иноязычного учащегося воспринимать аллегровые формы на слух и визуально и правильно соотносить их с соответствующими полными (то есть понимать слышимое).
Гипотеза исследования: редуцированные формы сверхчастотных слов русской речи представляют собой особую группу единиц, функционирующих как в устной, так и письменной речи, характеризующихся максимальной вариативностью, а также находящихся на разных этапах пути «из речи в язык», что, в конечном счете, может привести к лексикализации той или иной формы и получению ей лексикографической фиксации.
Положения, выносимые на защиту:
-
Аллегровые формы русской речи являются фактом не «порчи», а эволюции языка; процесс их лексикализации, или путь «из речи в язык», протекает буквально на наших глазах и может закончиться полной лексикализацией той или иной формы и получением ее лексикографической фиксации.
-
Процесс речевой редукции протекает по различным моделям: (1) полная форма (ПФ1) (АФ = ПФ2) (сударь -с); (2) ПФ1 (АФ = ПФ2) (дважды редуцированная форма (ДАФ) = ПФ3) (видишь вишь ишь); (3) ПФ1 (АФ = ПФ2) множество ДАФn (пожалуйте, сударь пожалуйста пжалста, пожалста, пжаст и т. п.); (4) [*ПФ1 (АФ1= ПФ2)] + (ПФ3 *АФ2) (АФ3 = ПФ4) ((*деяти де) + (сказать *скать) = дескать); (5) ПФ1 (множество АФn = множество ПФn) (тише тсс! + шш! +тш! + чш!+цс! + сс!).
-
На пути «из речи в язык» АФ может проходить несколько этапов лексикализации: изменение (вариативность) звукового и письменного облика, десемантизация, ресемантизация и прагматикализация единицы; при этом на синхронном срезе разные АФ русской речи находятся на разных этапах этого пути.
-
Функционирование аллегровых форм в речи человека может являться одним из признаков, позволяющих идентифицировать принадлежность говорящего к той или иной социальной группе: гендерной, возрастной или профессиональной. Наиболее явно по этому параметру выделяются группы молодежи (до 30 лет) и «работников физического труда».
5. Аллегровые формы должны стать частью учебных материалов в практике
преподавания русского языка как иностранного, что поможет
преподавателю РКИ научить иноязычного учащегося воспринимать АФ на
слух и визуально, а также правильно соотносить их с соответствующими
полными формами.
Апробация работы. Основные положения и результаты исследования
были представлены на всероссийских научных конференциях в РГПУ им. А. И. Герцена «Слово. Словарь. Словесность: Текст словаря и контекст лексикографии» и «Динамические процессы в языке, речи и словаре» (Санкт-Петербург, 2009, 2015), международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» (Москва, 2010), международной конференции молодых филологов в Тартуском университете (2010), конференции AATSEEL – American Association of Teachers of Slavic and Eastern European Languages (США; 2011), международной виртуальной конференции по русистике, литературе и культуре «Образовательные технологии в виртуальном лингво-коммуникативном пространстве» (США; 2011), XIII и XIV конференциях в Невском институте языка и культуры «Невские чтения» (Санкт-Петербург, 2011-12), III конференции молодых славистов (Будапешт, 2013), XLIII, XLIV и XLV Международных филологических конференциях (Санкт-Петербург, 2014-16), Международной научной конференции «Голоса города: языковая вариативность и коммуникативное разнообразие» (Санкт-Петербург, 2015). По теме диссертации опубликовано 20 работ, из них в журналах, рекомендованных ВАК РФ, – 4.
Структура диссертации. Работа включает введение, три главы, заключение, списки принятых сокращений, использованной литературы и словарей, а также шесть приложений, в которых приводятся, в частности, списки редуцирующихся единиц (лексем, словоформ или целых словосочетаний), частотный список их реализаций и полный набор вариантов всех выявленных АФ. Кроме того, к работе приложен специальный словарь редуцированных форм сверхчастотных слов русской речи (на электронном носителе).
Кодификация произносительной нормы: ретроспектива и современное состояние
Язык – это живой организм, который находится в постоянном движении, эволюционирует. В истории русского языка уже несколько столетий происходит процесс, который можно назвать «аллегризацией» фонетической структуры слова (ср.: чаять чай, себя -ся, неужто нешто, видишь вишь ишь), при котором аллегровая форма становится нормой языка, полноценной лексической единицей. Даже поверхностные наблюдения над функционированием таких форм в нашей речи убеждают, что здесь мы имеем дело с фактом языковой эволюции, протекающей буквально на наших глазах. Обращение к языковым корпусам – Звуковому и Национальному (НКРЯ) – легко убеждает в том, насколько широко распространены эти формы в нашей речи и как давно они получили свое письменное представление, а затем и лексикографическое описание.
В настоящей главе речь идет об основном источнике возникновения аллегровых форм – спонтанной речи, ее фонетической специфике и отражении особенностей произношения в словарях, начиная с минимальной орфоэпической характеристики слова (ударение) в словарях уже XVII века и заканчивая полным спектром разнообразных рекомендаций по произношению в словарях самых последних лет издания.
Устная речь (УР) – это звучащая речь, функционирующая в сфере непосредственного общения, а в более широком понимании – это любая звучащая речь (см., например: Земская 1979б: 363; 1997: 582-583; Тумина 2005: 529-531). Интерес к изучению живой устной речи в течение уже весьма длительного времени остается устойчивым и даже возрастает. Это объясняется тем, что устная речь, в отличие от письменной, «есть первое и истинное состояние языка, и всякий язык раскрывается в своей полноте только в живом употреблении, в речи говорящего лица (выделение автора. – Д. С.)» (Гумбольдт 1960: 68), «звуковая материя является единственной обязательной формой существования языка» (Зиндер 1997: 11). Исторически устная форма речи первична, она возникла гораздо раньше письма. Н. В. Богданова отмечает, что живая речь первична не только хронологически, по времени своего возникновения, но и по тому влиянию, которое она оказывает на человека как личность, как индивида, как носителя языка: «С помощью живого слова люди общаются друг с другом, живое слово помогает и врачует, на его основе построена и письменная форма речи, создавшая все условия для формирования образцовой разновидности национального языка – кодифицированного русского литературного языка (КЛЯ)» (Богданова 2001: 6).
Письменная речь, как в истории общества, так и в жизни отдельного человека, возникает существенно позже устной и формируется на ее основе. Значение письменной речи чрезвычайно велико. Именно в ней закреплен весь исторический опыт человеческого общества. Благодаря письменности достижения культуры, науки и искусства передаются от поколения к поколению. Основная функция письменной речи – фиксация литературного языка, имеющая цель сохранить его в пространстве и времени: «Письмо есть средство коммуникации между людьми в тех случаях, когда непосредственное общение для них почему-либо невозможно, т. е. практически когда они разделены пространством (географически) или временем (хронологически)» (Щерба 1974г: 191). Основное свойство письменной речи – способность к длительному хранению информации: «Письменная форма литературного языка тщательно зафиксирована, удобна для наблюдения и детального исследования. Именно результаты этих исследований письменной формы современного КЛЯ составляют, по преимуществу, содержание словарей и грамматик, являются предметом изучения в школе и вузе, а также главным объектом научного описания.
Живая же речь, оставаясь как бы в тени своего письменного образца, сохраняет, тем не менее, свою ведущую роль в жизни человека, свою первичную сущность и удивительную силу влияния на носителей языка» (Богданова 2001: 6-7). Устная речь гораздо активнее письменной: мы больше говорим и слушаем, чем пишем и читаем3. Шире и ее выразительные возможности. Английский драматург Б. Шоу по этому поводу заметил, что «есть пятьдесят способов сказать да и пятьдесят способов сказать нет и только один способ это написать» (цит. по: она же 2002: 19).
Но осознание великой силы звучащего слова требует правильного использования единиц живой речи. Особенно это касается наиболее активных представителей говорящего социума, которые и формируют состояние современной живой речи, оказывая решающее влияние на всех остальных носителей русского языка. К таким наиболее активным представителям речевого сообщества В. В. Химик относит молодежь, журналистов, государственных служащих, политиков, бизнесменов, творческую и техническую интеллигенцию (см.: Химик 2004: 7). Являясь «самыми влиятельными в языковом отношении социальными категориями лиц, говорящих по-русски», они «в какой-то мере определяют перспективное развитие русского языка в целом» (там же). Об ответственности тех, кто доносит до нас живое слово, писала Л. А. Вербицкая: «Расширился круг людей, чья речь определенным образом влияет на речь других и поэтому должна быть правильной. Устная речь стала средством даже более широкого общения, чем письменная» (Вербицкая 2013: 3).
Фонетическая структура слова
Уместен вопрос, ответ на который имеется в книге И. А. Вещиковой: что дает право относить словари со столь разными названиями к словарям одного типа – орфоэпического? Дело в том, что цели, задачи, типы лексикографической информации во всех них оказываются схожими.
С точки зрения задач, решаемых словарем, большинство перечисленных изданий следуют традиции, заложенной первыми словарями подобного рода: дают ответы на конкретные вопросы о правильном произношении отдельных слов и выражений, служат пособиями по общим вопросам русского литературного произношения и ударения, содержат предупредительные указания для тех случаев, когда произношение или ударение слова не соответствует нормам современного русского литературного языка, но широко распространено в речи говорящих. Таким образом, все рассматриваемые словари имеют единую цель – фиксацию литературных произносительных норм.
Встает вопрос о представлении словарями литературной произносительной нормы – вопрос о норме и вариативности. Словари орфоэпического типа – нормативные словари. Однако нормативность не исключает наличия вариантов: «вариативность нормы признана закономерным явлением литературного языка» (Еськова 1997: 307). Словари решают эту проблему двумя способами.
Первый подход к решению вопроса о произносительных вариантах отражает «Словарь ударений для работников радио и телевидения» (Агеенко, Зарва 1960). Из сосуществующих в языке равноправных произносительных вариантов словарь рекомендует только один, чтобы не провоцировать разнобоя в эфире. С одной стороны, такое решение помогает справиться с проблемой выбора из двух равноправных вариантов, но, с другой стороны, вопрос о том, «какие из оставшихся вариантов имеют статус литературных, а какие и в какой мере компрометируют речь того, кто их употребляет» (Вещикова 2007: 54), остается открытым.
Второй способ решения проблемы заключается в том, что словарь должен отражать все существующие на данном этапе развития языка варианты нормы и по возможности точно их квалифицировать. Подобную точку зрения высказывал еще Л. В. Щерба: «Очень часто норма допускает два способа выражения, считая оба правильными. Нормативный словарь поступил бы в высшей степени неосторожно, если бы забраковал одну из них, руководствуясь чистейшим произволом или личным вкусом редактора: не надо забывать, что синонимика является богатством языка, которое позволяет ему развиваться, предоставляя говорящему или пишущему широкие возможности для более тонкой нюансировки их мыслей (то же относится, конечно, и к складывающимся литературным языкам, где на первый взгляд иногда даже кажется, что нормы вовсе нет, а при ближайшем рассмотрении оказывается, что она просто очень широка)» (Щерба 1974е: 277). Такой подход отражен почти во всех словарях орфоэпического типа. По словам К. С. Горбачевича, «фигура умолчания относительно колебаний и вариантов нормы едва ли способствует научно организованной языковой политике, так как лишает ее основного компонента – диалектического подхода к непрерывно эволюционирующему (курсив мой. – Д. С.) объекту. Требования абсолютной инвариантности норм не соответствуют современному состоянию русского литературного языка» (Горбачевич 1978: 3). Язык развивается, поэтому сохранить нормы неизменными невозможно, тем более невозможно все многообразие языковых фактов свести к простому противопоставлению норма – ненорма. Существует специальная шкала нормативности, адекватно отражающая реальное положение вещей, т. е. квалифицирует варианты, находящиеся в пределах нормы, с точки зрения их допустимости, стилистической окраски, темпа речи и др.
Принятая в первом орфоэпическом словаре (Орфоэпический словарь 1983) система квалификации вариантов поддержана большинством словарей орфоэпического типа, и состав помет современных словарей в значительной степени опирается на идеи Р. И. Аванесова и С. И. Ожегова. «Квалификация вариантов, признаваемых находящимися в пределах нормы, сводится к трем случаям: а) Варианты признаются равноправными (соединяются союзом и); примеры: мыслитель [сьль и сль] … ; б) Один из вариантов признается менее желательным (он оценивается пометой допустимо - допуст.); примеры: творог и допуст. творог … ; в) Один из вариантов, признаваемый менее желательным, дополнительно характеризуется как более старый, находящийся на пути к исчезновению (помета допустимо устаревающий -допуст. устар.); примеры: ханжество и допуст. устар. ханжество» (Еськова 2005: 24). В словарях фиксируются различные типы произносительных и акцентологических вариантов: варианты, имеющие отношение к шкале времени, варианты, связанные со стилистическим измерением, варианты, типичные для той или иной сферы функционирования литературного языка (пометы «в официальной речи», «в поэтической речи», «в профессиональной речи», «разговорное», «в просторечии» и др.).
Дифференциация значений полной и редуцированной форм слова
Несмотря на необычный фонетический облик данной единицы (см. рис. 3), она понятна и легко узнаваема в речи благодаря ее частому употреблению и, следовательно, предсказуемости в конкретной коммуникативной ситуации. По словам Л. Р. Зиндера, именно такое свойство языка, как избыточность, дает возможность опознавать фонетически искаженные единицы: «Высокая избыточность языка, свидетельствующая о примате смысловой стороны над звуковой, обеспечивает опознание отдельных единиц высказывания даже при ущербности их звукового облика» (Зиндер 1981: 106).
Говорящий пренебрегает внешней формой высказывания не только в бытовой коммуникативной ситуации, но и при официальном общении. В научной литературе давно опровергнута гипотеза о том, что появление редуцированных вариантов не свойственно официальному стилю общения: «Такие формы, как показали наблюдения, встречаются не только в беглой разговорной речи, но и в официально-деловом стиле общения» (Богданова 2008: 31). Наличие в официальной коммуникации некодифицированных форм литературных слов считалось приметой нового времени и объяснялось ослаблением «жестких рамок официального публичного общения» (Земская 2000: 13). Варианты типа вобще, воще, ще, говоря словами М. В. Панова, «вполне литературны» и не «режут ухо» (Панов 1967: 276) не только при установке на неофициальное общение. О чем бы мы ни говорили, в нашей речи встречаются элементы как кодифицированной, так и разговорной (реальной) нормы: «Хорошо известно, что любая устная речь характеризуется наличием в той или иной степени редуцированных словоформ. Подобная редукция, по нашим данным, регулярно наблюдается даже в полном стиле произношения, например, в текстах, торжественно читаемых знаменитым диктором Юрием Левитаном. Но наиболее отчетливо и масштабно редукция проявляется, разумеется, в спонтанной речи» (Венцов 2012: 44). Так, в ходе анализа фонетической реализации в спонтанной речи слов что и чего было установлено, что речь одного и того же информанта содержит как нормативные реализации что [shto], чего [ch ivo], так
и разговорные варианты[sho], [ch o], «причем эти варианты не всегда связаны с особенностями речевой коммуникации (официальный-неофициальный стиль общения)» (Рыко 2010: 109). Таким образом, компрессированные варианты произношения не просто допустимы, но вполне закономерны в любой функциональной разновидности устной литературной речи, вне зависимости от их значимости в культурном и общественном плане.
Давно и основательно укрепившись не только в нашей устной спонтанной, но и в письменной форме языка, многие аллегровые формы претендуют на получение статуса полноценных единиц нашего лексикона. Анализ материалов Звукового и Национального корпусов русского языка показал, что современные АФ находятся на разных этапах движения к новому статусу самостоятельного слова, и позволил выявить своеобразные стадии лексикализации данных форм в языке, которые описаны ниже.
Как уже отмечалось выше, аллегровые формы – явление не только устной речи. В существовании письменной фиксации АФ русской речи убеждает обращение к материалам Национального корпуса русского языка. Из многочисленных примеров, найденных в НКРЯ, видно, насколько широко и разнообразно представлены в письменной форме русского языка абсолютно, казалось бы, речевые, компрессированные, формы многих сверхчастотных слов. Примеры показали, что АФ давно и весьма основательно заняли свое место в письменной форме русского языка, т. е. начали путь к полной лексикализации - по выражению Н. В. Богдановой, путь «из речи в язык» (Богданова 2008: 31). Практика письменной фиксации аллегровых форм насчитывает уже более 200 лет и восходит к Д. И. Фонвизину, В. В. Вяземскому, Н. Г. Помяловскому, М. Е.Салтыкову-Щедрину, Д. Н. Мамину-Сибиряку, Н. С. Лескову, Ф. М. Достоевскому и А. П. Чехову. Ср. самые ранние примеры фиксации АФ:
В последнее время в современной спонтанной письменной речи (художественные тексты, Интернет-общение) все чаще можно встретить сокращенные варианты высокочастотных слов (см., о них, например: Андрющенко 2011), причем спектр вариативности их орфографического представления довольно широк. Письменная фиксация АФ, а также целый ряд других процессов, речь о которых пойдет ниже, свидетельствуют о проходящей буквально на наших глазах лексикализации современных редуцированных форм.
Представляется, что на пути к получению лексикографической (или просто письменной) фиксации та или иная речевая единица должна пройти несколько этапов изменения своих свойств: фонетических, семантических, прагматических и др. Частота употребления единицы приводит, прежде всего, к изменению ее звукового и письменного облика, затем к десемантизации (ослаблению связи формы и содержания), ресемантизации (приобретению единицей нового значения) и - на завершающем этапе - к ее прагматикализации (изменению речевых функций единицы).
Процессы десемантизации единицы, или «вымывания» семантики, а также ее ресемантизации расширяют круг контекстов, в которых она может функционировать, в результате чего может измениться и частеречная принадлежность слова. Приобретая новую семантику, прагматику и просодику, а также синтаксическую независимость, отдельные лексемы переходят на коммуникативно-прагматический уровень языка и иногда становятся сугубо прагматическими единицами. Таким образом, процессы десемантизации, ресемантизации и прагматикализации могут привести к возникновению новой, самостоятельной, единицы.
На современном этапе развития языка некоторые аллегровые формы сверхчастотных слов, получив новый орфоэпический и орфографический облик, приобретают также новый семантико-стилистический и/или прагматический статус, например АФ щас (сейчас), здрасьт е (здравствуйте), ваще (вообще), жысь (жизнь).
Обращение к Звуковому корпусу русского языка выявило границы фонетической вариативности многих аллегровых форм29. Проиллюстрировать спектр вариантов удобнее всего на материале междометий, отличающихся высокой употребительностью и весьма нестабильным фонетическим обликом. Так, междометие (этикетная форма) пожалуйста в повседневной речи носителей русского языка представлено 8-ью различными звуковыми вариантами:
Результаты исследования редуцированных форм в экстралингвистическом аспекте
Рассматривая влияние социальных факторов на речь, следует учитывать, что оно редко проявляется в «чистом виде», к профессиональной обусловленности речи примешивается гендерная и возрастная. Поскольку невозможно разделить социальные и биологические факторы (каждый человек обладает целой совокупностью таких признаков), то оказывается затруднительным разграничить и их влияние в реальном речевом процессе: на речевую структуру одновременно могут действовать различные деформирующие силы: и пол, и возраст, а также не анализируемые в настоящей работе тип образования, уровень речевой компетенции или, например, психологические характеристики говорящего. Однако можно предположить, что внутри групп, выделяемых по тому или иному социальному признаку, существует некая общая тенденция в выборе вариантов, специфичная для каждой группы. Так, анализ гендерных групп показал тенденцию к большему употреблению аллегровых форм в речи мужчин и большую вариативность АФ в речи женщин. В возрастных группах прослеживается тенденция к использованию преимущественно аллегровых форм в речи молодого поколения, а в речи информантов старшего возраста доля употребления полных форм превосходит долю АФ. Процентное соотношение ПФ и АФ в каждой профессиональной группе информантов показало, что склонность к использованию в речи АФ наблюдается у информантов таких групп, как «работники физического труда», «представители силовых структур» и «работники сферы услуг», а полные формы преобладают в речи «работников умственного труда», «офисных работников» и «творческой интеллигенции». Анализируя общее количество аллегровых форм, встретившихся в речи информантов, можно сделать вывод о том, что наибольшее количество АФ употребляется «работниками физического труда», а наименьшее – представителями «творческой интеллигенции». Проведенное исследование редуцированных форм (в лингвистическом и экстралингвистическом аспектах) дало ответы на множество поставленных вопросов о причинах возникновения и особенностях функционирования АФ, но вместе с тем поставило новые задачи и открыло пути для перспективного развития данной темы. Несмотря на важность данного направления исследования речи, редуцированные формы до сих пор не получали должного научного описания, что связано со сложностью и мультимедийным характером объекта исследования – звучащей речи. Полноценное исследование системы таких форм невозможно без привлечения статистически представительного речевого материала, отражающего существующую вариативность фонетических форм в языке, а также без специальных лингвистических ресурсов (мультимедийных корпусов) и соответствующего инструментария для обработки и аннотирования речевых данных. Создание Звукового корпуса русского языка открывает новые возможности для исследования фонетической редукции и получения ее системно-статистического описания.
Проведенное в рамках настоящей работы исследование показало, что на проанализированном материале частота использования редуцированных форм действительно различается в речи разных социальных групп, чаще всего проявляясь в речи мужчин, информантов младшей возрастной группы, а также в речи «работников физического труда». Кроме того, необходимо изучить влияние других важных факторов – прагматики высказывания и условий речевой коммуникации в широком смысле. Таким образом, перспективной и фундаментальной является задача отделения собственно фонетической редукции от использования говорящим редуцированной формы как стилистического приема, свойственного тому или иному жанру устной речи, реализуемого в определенных коммуникативных условиях, или являющегося маркером речевого общения определенной социальной группы, или индивидуальной особенностью говорящего.
Перспективной данная тема является еще и с учетом постоянного развития языка. Язык эволюционирует, живет: «Ничто в нем не стоит на месте. Каждое слово, каждый грамматический элемент, каждое выражение, каждый звук и каждая интонация постепенно меняют свои очертания, подчиняясь незримому, но объективно существующему дрейфу, составляющему суть жизни языка» (Сепир 1993: 157). Зачастую изменения происходят буквально на глазах исследователей, чем и объясняется интерес к изучению, в частности, редуцированных форм, которые, постепенно закрепляясь в нашем лексиконе, становятся свидетельством развития языка.