Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Речевое поведение: исторический и теоретико-методологический аспекты исследования 12
1.1. Речевое общение, речевая деятельность и речевое поведение 12
1.2. Речевое поведение: его специфика и основные компоненты 19
1.3. Речевое поведение в аспекте антропоцентрической парадигмы .29
1.4. Речевое поведение и художественный текст 36
Выводы по I главе 42
Глава II. Речевое поведение персонажа в структуре художественного текста (на материале рассказов В.П. Астафьева и В.М. Шукшина) 44
2.1. Исследование художественной прозы В.П. Астафьева и В.М. Шукшина в лингвостилистике 44
2.2. Способы презентации речевого поведения персонажа в художественном тексте 48
2.3. Персонажная речь 51
2.3.1. Межперсонажный диалог как способ презентации речевого поведения 54
Разговорность речи персонажей как основа идиостиля В.П. Астафьева и В.М. Шукшина 60
Прецедентные тексты как параметр речевой характеристики персонажей рассказов В.П. Астафьева и В.М. Шукшина 69
2.3.2. Монолог персонажа как способ презентации речевого поведения 74
2.4. Авторская речь 84
2.4.1. Особенности авторского повествования в рассказах В.П. Астафьева и В.М. Шукшина 2.4.2. Авторское комментирование вербального речевого поведения персонажей 90
2.4.3. Авторское комментирование невербального речевого поведения персонажей 98
2.5.Контаминированные формы речи: несобственно-прямая речь 107
2.5.1. Функциональные особенности несобственно-прямой речи в рассказах В.П. Астафьева и В.М. Шукшина 109
2.5.2. Способы введения и сопровождения несобственно-прямой речи в рассказах В.П. Астафьева и В.М. Шукшина 112
2.6. Персонаж художественного текста как языковая личность 114
2.6.1. Типы языковых личностей в рассказах В.П. Астафьева и В.М. Шукшина 116
2.6.2. Языковая личность и коммуникативный стиль 137
Выводы по II главе 148
Заключение 149
Список использованной литературы 153
Словари и справочники 170
- Речевое поведение: его специфика и основные компоненты
- Речевое поведение и художественный текст
- Способы презентации речевого поведения персонажа в художественном тексте
- Функциональные особенности несобственно-прямой речи в рассказах В.П. Астафьева и В.М. Шукшина
Введение к работе
Актуальность предпринятого исследования определяется рядом
факторов: повышением значимости лингвистического исследования
феномена коммуникации; обращением к явлению речевого поведения
персонажа в художественной прозе и лирического героя в поэзии (Е.М.
Верещагин, А.Д. Степанов, Е.А. Яковлева и др.); возрастающим
интересом к коммуникативной стилистике текста (Н.С. Болотнова, В.В.
Степанова, И.Я. Чернухина и т.д.); использованием функционально-
коммуникативного подхода к анализу речевого поведения,
представляющего процесс развертывания речевого взаимодействия в
условиях его художественной репрезентации (Л.А. Сергеева, Г.Г.
Хисамова, А.А. Чувакин и др.); сопоставлением творчества В.П. Астафьева и В.М. Шукшина с позиции реализации в языке их произведений идейно-художественного своеобразия и особенностей идиостиля.
Объектом исследования являются диалог и монолог как компоненты художественного текста В.П. Астафьева и В.М. Шукшина.
В качестве предмета исследования выступила специфика речевого поведения в аспекте его организации и функционирования.
Материалом исследования послужили диалогические
фрагменты, формируемые сочетанием персонажной и авторской речи, а также монологические фрагменты, иллюстрирующие речевое поведение персонажей в рассказах В.П. Астафьева и В.М. Шукшина.
В качестве отдельных рассказов для анализа языкового материала
была привлечена повесть В.П. Астафьева «Последний поклон», история и
форма создания которой (разный временной период, короткая емкая
зарисовка жизненного случая, переключенная в общий план народной
речи, отсутствие строгой хронологической последовательности,
отсутствие сквозного сюжета) позволяют это сделать.
Объем выборки материала составил 1500 текстовых фрагментов, в которых воспроизводится речевое поведение литературных героев.
Цель исследования заключается в описании способов
презентации речевого поведения персонажей в художественном тексте с учетом своеобразия идиостиля писателя и языковой личности персонажа.
Для достижения поставленной цели необходимо было решить следующие задачи:
-
дать характеристику речевого поведения как предмета научного исследования, выявить его специфику и основные компоненты;
-
охарактеризовать речевое поведение в аспекте инновационной (антропоцентрической) парадигмы современного языкознания;
3) определить способы презентации речевого поведения
персонажа в рассказах В.П. Астафьева и В.М. Шукшина;
-
сопоставить специфику реализации речевого поведения персонажей в рассказах В.П. Астафьева и В.М. Шукшина с учетом эстетических установок писателей и идейно-художественного своеобразия их произведений;
-
выявить типы персонажей как языковых личностей в социально-психологическом, гендерном и национально-культурном аспектах и охарактеризовать особенности их речевого поведения;
-
выявить своеобразие идиостиля В.П. Астафьева и В.М. Шукшина в художественном отображении межличностного общения.
В основу настоящего исследования положена гипотеза о том, что
функционально-коммуникативный подход дает возможность
интерпретировать стратегии и тактики речевого поведения в рамках его
художественной репрезентации с учетом своеобразия языковой личности,
«стоящей за текстом» (Ю.Н. Караулов). Речевое поведение – это
мотивированный выбор человеком средств для вербализации
определенной интенции в той или иной ситуации общения.
Функционально-коммуникативный подход ориентируется на то, что язык представляет собой механизм для реализации человеком определенных интенций в определенных ситуациях общения.
Научная новизна работы обусловлена тем, что:
– разработана новая методика использования функционально-
коммуникативного подхода к анализу художественного текста,
представляющего процесс речевого взаимодействия персонажей;
– выявлена специфика моделирования речеповеденческих стратегий и тактик в составе художественного текста;
– определены способы презентации речевого поведения персонажа и его вербальных и невербальных составляющих;
– произведен анализ персонажа художественного текста как языковой личности в рассказах В.П. Астафьева;
– сопоставляется творчество В.П. Астафьева и В.М. Шукшина с учетом своеобразия их идиостиля.
Теоретическая значимость работы определяется
использованием функционально-коммуникативного подхода к изучению художественного текста. В работе уточнено понятие «речевое поведение», определены его сущность, специфика, выделены основные компоненты. Раскрыта роль функционально-коммуникативного подхода как фактора интерпретации художественного текста. Опыт анализа речевого поведения в текстах рассказов В.П. Астафьева и В.М. Шукшина, воспроизведенного с помощью вербальных и невербальных средств, способствует расширению понимания механизмов текстообразования и текстовосприятия.
Практическая ценность результатов работы состоит в том, что
ее положения могут быть использованы в процессе преподавания
вузовских курсов современного русского языка, стилистики,
лингвистического анализа художественного текста, теории речевой коммуникации, в курсах теории литературы и истории русской литературы XX века, в спецкурсах и спецсеминарах, посвященных изучению творческой лаборатории В.П. Астафьева и В.М. Шукшина, при составлении лексикографических справочников.
Теоретической базой данного исследования послужили труды,
посвященные речевому общению (И.А. Бодуэна де Куртенэ, Л.В. Щербы,
Л.П. Якубинского, М.М. Бахтина, А.А. Леонтьева и др.); работы,
посвященные семантико-синтаксической организации разговорной речи
(Е.А. Земской, Г.Г. Инфантовой, Г.Г. Полищук, О.Б. Сиротининой);
работы, посвященные проблемам речевой коммуникации (И.В.
Артюшкова, В.В. Богданова, И.А. Стернина); работы, в которых описывается языковая личность (Ю.Н. Караулова, В.И. Карасика, Т.Б. Радбиля, Л.Н. Чурилиной); работы, посвященные исследованию текста и текстовой деятельности (В.А. Лукина, Г.А. Золотовой, С.Г. Ильенко, Г.Я. Солганика, В.В. Одинцова).
В качестве основного в работе использован описательный метод,
представленный приемами наблюдения, сопоставления, обобщения,
интерпретации фактов языка. В работе также используются специальные
методы исследования: метод моделирования речевого поведения
персонажа, метод комплексного (структурно-семантического,
функционально-коммуникативного, стилистического) анализа текста, метод интерпретационного анализа текста.
Положения, выносимые на защиту
1. Речевое поведение является одной из важных составляющих
сферы персонажа в художественном тексте. Способами презентации
речевого поведения являются персонажная речь (межперсонажный
диалог, персонажный монолог), авторская речь и несобственно-прямая
речь.
2. Приоритетным в исследовании речевого поведения
литературного героя является функционально-коммуникативный подход,
предусматривающий анализ межличностного общения с позиций
статических признаков (ситуации речевого общения, коммуникативно-
статусных позиций его участников) и с позиций динамических признаков
(речевых стратегий и тактик).
3. Специфика моделирования речевого поведения персонажа
определяется текстовым воплощением параметров коммуникативной
ситуации, представленной с помощью диалогических и монологических
фрагментов.
4. Ориентация на речевое поведение персонажа в
художественном тексте позволяет выйти на анализ литературного героя
как языковой личности. Языковая личность в общении наделена
коммуникативными, социальными, психологическими ролями,
совокупность которых создает варианты речевого поведения.
5. Своеобразие речевого поведения персонажей рассказов В.П.
Астафьева и В.М. Шукшина детерминировано эстетическими
установками авторов и особенностями их идиостиля. Повышенная диалогичность в рассказах В.М. Шукшина связана с одной из главных особенностей идиостиля писателя – нивелированием авторской позиции как единственно возможной. В коммуникативном пространстве рассказов В.П. Астафьева преобладает монолог: чаще всего произведения писателя – это монолог-исповедь автора, которому герой доверяет рассказать о своей судьбе.
6. Для героев В.П. Астафьева и В.М. Шукшина характерна
природная тяга к творчеству. Творческая языковая личность – это
личность, которая реализует в своем речевом поведении
лингвокреативные стратегии. Данные типажи представлены в рассказах писателей множеством ролевых номинаций (шутник, весельчак, балагур, остряк, «артист», «песенный человек»).
Апробация работы. Основные положения и результаты
диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедры
русской и сопоставительной филологии Башкирского государственного
университета. Содержание работы отражено в 25 публикациях, из них 4 –
в изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки
РФ. Опубликовано учебное пособие «Тайны русской души: особенности
национального характера (лингвокультурологический аспект
исследования)», в соавторстве. Результаты исследования апробированы в
виде докладов на международных и всероссийских научных
конференциях (Уфа, 2012, 2013, 2014, 2015; Чехия, Прага, 2013; Красноярск, 2013; Челябинск 2014; Москва, 2015).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, списка словарей и справочников, источников.
Речевое поведение: его специфика и основные компоненты
Одной из основных проблем современного языкознания является проблема человеческого фактора в языке. Интерес к говорящей личности не теряет своей актуальности и считается приоритетным направлением лингвистики. Этот аспект освещался в работах И.А. Бодуэна де Куртенэ, Л.В. Щербы, Л.П. Якубинского, Е.Д. Поливанова, Б.А. Ларина. Идея исследования говорящего индивида была выдвинута Г. Паулем, Г. Остфогом, К. Бругманом и др. Мысль о том, что в мире столько языков, сколько говорящих, развивает в XX веке Ж. Вандриес, а Э. Бенвенистом разрабатывается теория, в которой язык квалифицируется как возможность реализации личностного начала человека. В отечественном языкознании накоплен значительный материал, отражающий речь человека говорящего (работы М.М. Бахтина, Е.М. Верещагина, Т.Г. Винокур, В.А. Жеребкова, Е.А. Земской, О.С. Иссерс, В.И. Карасика, Ю.Н. Караулова, Е.В. Клюева, В.Г. Костомарова, Е.В. Красильниковой, Л.П. Крысина, А.А. Леонтьева, К.Ф. Седова, О. Б. Сиротининой, И.А. Стернина, Е.Ф. Тарасова, Н. И Формановской и др.). Характеризуясь высокой сложностью организации, речевое общение включает в себя и язык, и общество со всеми его правилами, и отдельного человека. Как показывает анализ научно-исследовательских интересов лингвистов, достижение определённых результатов в изучении языка возможно при использовании данных антропологии, психологии, социологии, культурологии и других наук. Широкомасштабное изучение речевого общения привело к возрождению старых дисциплин, например, риторики и к возникновению новых – психолингвистики, этнопсихолингвистики, социолингвистики, лингвокультурологии, лингвостилистики и других смежных дисциплин.
С целью раскрытия понятия речевого поведения необходимо рассмотреть специфику общения, его функции, а также соотношение с понятием речевой деятельности. Несмотря на интерес исследователей к общению как явлению или процессу, сам термин «общение» часто употребляется как синоним термина «коммуникация». Нужно отметить, что в толковых и энциклопедических словарях значения этих терминов не различаются и толкуются следующим образом:
Коммуникация – «сообщение, общение» [Ожегов 1987: 233]. Коммуникация – «(лат. communicatio от communico – делаю общим, связываю, общаюсь) – общение, обмен мыслями, идеями» [Лингвистический энциклопедический словарь 1990: 233]. Коммуникация – «(лат. communicatio от communico – делаю общим, связываю, общаюсь) – общение, передача информации от человека к человеку – специфическая форма взаимодействия людей в процессах их познавательно-трудовой деятельности, осуществляющаяся главным образом при помощи языка (реже при помощи других знаковых систем)» [Краткий словарь современных понятий и терминов 1993: 190].
Отсюда следует, что один термин толкуется через другой. В психологическом словаре «общение» и «коммуникация» определяются как разные, но пересекающиеся понятия. Термин «коммуникация» используется в человеческом общении как «информационная сторона» [Психологический словарь 1983: 154], а «общение» же рассматривается как «межличностное взаимодействие людей при обмене информацией познавательного или аффективно-оценочного характера» [Психологический словарь 1983: 228].
Общение может не носить информативного характера, но является всесторонней связью и предполагает социальное содержание. Коммуникация же представляет собой однонаправленный процесс передачи информации.
Как пишет Б.Ф. Ломов, «общение есть подлинная гуманная связь между людьми как индивидуальностями, личностями, а коммуникация – процесс массового информирования, обезличенная «неподлинная» связь между индивидами как носителями социальных ролей. Коммуникация в принципе безразлична к системе социальных отношений, тогда как общение непосредственно от неё зависит» [Ломов 2000: 225].
Вопрос дифференциации терминов вызывает научный интерес. В рассуждениях специалистов подчёркивается единство биологического, психологического и социального в человеке, который осуществляет информационный обмен в процессе деятельности и имеет мотивы и цели. По мнению Н.Д. Арутюновой, «в ходе межличностного общения собственно коммуникация (сообщение некоторой информации и её получение собеседником) неотделима от поведения, поступков, действий и отношений между говорящими» [Арутюнова 1992: 3].
Таким образом, можно сказать, что в настоящее время сложилась традиция употребления термина «коммуникация» для обозначения информационного процесса, а «общение» – при характеристике межличностных отношений. Мы отдаём предпочтение термину «общение» в связи с речевым поведением – объектом нашего исследования. Как считает Б.Д. Парыгин, естественнее предпочесть термин «общение», т.к. именно за ним закреплено языковое и «человеческое» содержание и именно оно воплощает в себе мысль о взаимодействии [Парыгин 1971: 18-20].
Общение толкуется и как социально обусловленный процесс обмена мыслями и чувствами между людьми в различных сферах их познавательно-трудовой и творческой деятельности: «Это сложный процесс, выступающий и как процесс взаимодействия индивидов, и как информационный процесс, и как отношение людей к друг другу, и как процесс их взаимовлияния друг на друга, и как процесс их сопереживания и взаимного понимания друг друга» [Парыгин 1971: 178].
Речевое поведение и художественный текст
«Деревенская проза» (определение имеет условный, рабочий характер), органично вбирающая в себя творчество В. Астафьева и В. Шукшина, стала одним из наиболее значительных историко-литературных феноменов XXвека. Центральная художественная идея «деревенской прозы» – нравственные ценности «сельских жителей», которыми определяются поведение человека, отношения между людьми.
Ярким и самобытным представителем «деревенской прозы» младшего поколения стал писатель, сценарист, драматург, кинорежиссер и актер В.М. Шукшин. Уроженец Алтайского края, в литературу он пришел со своей родиной, ей остался верен до конца жизни. Деревня для В.М. Шукшина стала ощущением своего начала, своих истоков, своей родины навсегда. Недаром, по точному замечанию В. Астафьева, личностью своей, внешностью своей «он был похож на свою родину» [Горн 1990: 7]. В.П. Астафьев, сибиряк по происхождению, избравший Сибирь местом действия многих своих произведений, исследует «нравственные последствия социально экономических преобразований громадного края, отразившихся на психологии населяющих его людей» [Лапченко 1985: 65]. И В.П. Астафьев, и В.М. Шукшин сумели пробудить в читателях истинный и глубокий интерес не только к своему герою-сибиряку, но и к своему великому краю. Народность как проявление национального самосознания приложимо к творчеству обоих писателей. Русский национальный характер получает в их произведениях всестороннее освещение. Творчество В.П. Астафьева и В.М. Шукшина уже народно по тематике – изображению сибирской или уральской деревни, провинциального города; центральный герой – сибирский крестьянин в обычных бытовых условиях или городской житель – выходец из деревни. В центре их рассказов – современники, обладающие разнообразными профессиями: шофер, тракторист, охотник, врач, продавец, милиционер, бухгалтер, почтальон. Для В. Астафьева это еще и человек, вырванный из обыденного течения жизни и превращенный в солдата, это люди трудной, фронтовой судьбы, достойно преодолевающие жизненные испытания.
Народность у В.П. Астафьева и В.М. Шукшина представлена через естественную передачу народного мировосприятия. Оно проявляется во всем: и в образе главного героя, и в выделении определенных элементов сюжета, в акцентах на теме рода, семьи, патриархального быта и патриархальных отношений в деревне; в особом образе автора, как бы олицетворяющем народную мудрость, стабильность народных представлений и оценок и умеющем проникать в душевные глубины своих рядовых героев и разделять с ними обиду от несложившейся жизни.
Народное понимание жизни тесно связано с передачей подлинно народной речи, с элементами фольклора: с использованием пословиц, поговорок, быличек, присловий, загадок, народных песен, частушек; с описанием примет, обычаев, обрядов, поверий и суеверий.
Народность текстов Астафьева и Шукшина связана с биографией писателей и отражает традиционную русскую культуру в сибирском характере, передает народное мировосприятие, «загадочность» русской души. Исследование творчества В.П. Астафьева в основном проводилось в литературоведческом плане [Макаров 1969; Ланщиков 1975; Вахитова 1988]. В произведениях писателя авторская речь занимает наибольший объем по сравнению с персонажной речью. Для них характерна реализация повествовательного начала не только в речевом слое повествователя, но и в речевом слое персонажа. С усилением роли автора связана так называемая лиризация прозы. «Лиризация» текста в рассказах В.П. Астафьева определяется спокойным повествовательным тоном и задумчивой, порой весьма грустной интонацией автора. Не случайно эта особенность стиля позволила критикам определить В. Астафьева как писателя-лирика [Яновский 1982: 173], а его художественную систему со своим кругом героев, живущих в огромном народном «рое», с острой сердечной чуткостью к радостям и горю людскому, с эмоциональной распахнутостью тона повествования условно назвать «натуралистическим сентиментализмом» [Лейдерман, Липовецкий 2003: 99].
Работы по языку произведений В.П. Астафьева немногочисленны. Практически все они посвящены особенностям лексики (прежде всего диалектной) произведений писателя и своеобразию его идиостиля.
Исследователи отмечают такие особенности идиостиля В.П. Астафьева, как поэтичность, музыкальность, философичность, близость к народному языку [Ревенко 2004: 19]. К числу стилевых черт следует отнести также особенности отбора, использования и комбинирования языковых средств с целью создания выразительности. Этому способствует насыщенность произведений писателя образными средствами: метафорами, эпитетами, сравнениями [Емельянова 1998; Блинова 2005: 117]. Многие исследования языка произведений В.П. Астафьева посвящены анализу диалектной лексики как наиболее частотной в персонажной и авторской речи [Падерина 2008]. Следуя лучшим традициям русской литературы, В.П. Астафьев идет в освоении диалектного пласта дальше, расширяя его художественные функции: диалектизмы используются как средство реалистического изображения крестьянской жизни; как средство создания местного колорита и социального речевого портрета; как средство стилизации под народную речь и как средство создания образности [Подюков 2003]. Выявлено, что писатель нередко использует диалектизмы как средство передачи своего отношения к персонажам произведения. Язык для В.П. Астафьева выступает в качестве своеобразной меты: диалектизмы встречаются только в речи положительных героев, в речи отрицательных героев их нет, то есть в произведении четко обозначены положительные и отрицательные герои, отношение к которым автором проявлено через речь.
Способы презентации речевого поведения персонажа в художественном тексте
Речевое взаимодействие персонажей часто бывает сложным и многозначительным, и в его раскрытии участвуют не только единицы персонажной, но и авторской речи.
Речевая ситуация, в которой осуществляется речевое общение персонажей, может быть обозначена в авторском повествовании: «По всей территории, притоптанной до копытной твердости, лежал, сидел, стоял, кашлял, курил, алагурил, ругался, стонал, плакал и смеялся раненый народ» (В. Астафьев «Сашка Лебедев», 1984: 227). «Бабы у колодца всегда смотрели. И переговаривались»(В. Шукшин «Алеша Бесконвойный», III: 255). Речевая ситуация, в которой осуществляется речевое взаимодействие, маркируется с помощью ключевых слов «балагурил», «ругался», «переговаривались». Способы манифестации речевого поведения в авторской речи разнообразны. Среди них преобладают следующие: 1) описание речи персонажа, его манеры говорить; 2) передача с помощью речи автора эмоционального состояния персонажа.
Традиционно связь диалога с повествованием, подключением диалога к повествованию осуществляется с помощью ремарки. Среди многочисленных функций ремарки (выделительной, мотивирующей, информативной, метакоммуникативной) в рассказах В.П. Астафьева и В.М. Шукшина преобладают метакоммуникативная и экспрессивная функции. С помощью метакоммуникативной функции автор (повествователь, рассказчик) комментирует или интерпретирует речевые действия персонажей, их интенции и т.д. С помощью экспрессивной функции выражает эмоционально-психическое состояние героев произведений. Авторская ремарка может включать наименования персонажей, участвующих в общении: «Марина шла на зов страждущих в любое время, Виталия Гордеевна качала головой сокрушенно: – Ох, простодырка, ох, простодырка. Заездят они тебя, заездят. Ты хоть какую-никакую плату с них бери. – а ведь неудобно» (В. Астафьев «Пролетный гусь», 2002: 670). В авторскую ремарку включены имена собственные и говорящего (Виталия Гордеевна), и слушающего (Марина). В ремарках, обрамляющих высказывания героев в диалогических фрагментах, автор констатирует осуществление речевых действий персонажей: «– Что же, сынок, баб-то много сидят? – спросила мать с другого конца стола. – Хватает … – А я бы баб не сажал! – сурово сказа л один изрядно подвыпивший мужичок. – Я бы им подолы на голову – и ремнем! – е поможет, – заспорил с ним Ермолай» (В. Шукшин «Степка», II: 191). Автор комментирует речевые действия персонажей (спросила, сказал, заспорил) и интерпретирует с помощью ключевого слова «разговор» коммуникативную ситуацию, в которой осуществляется общение. В поле зрения автора может оказаться и тип речевого события (скандал, ссора, спор, перепалка и т.д.):
«И началась тихая, никому не ведомая война в доме Мухомоловых» (В. Астафьев «Пролетный гусь», 2002: 687-688). Лексема «война» в данном контексте обозначает «противостояние», «вражду», суть которой раскрывается в последующих диалогах персонажей. В рассказе В.М. Шукшина «Критики» дед и внук больше всего на свете любили кино, а также любили высказываться по поводу того, что видели на экране: «Спор основной начинался, когда выходили из клуба. Особенно в отношении деревенских фильмов дед был категоричен до жестокости» (II: 161).
В авторской речи обращается внимание на речевую манеру участников диалога или их психологическое состояние в момент говорения / слушания: «– Это он в затишек со струи забрался. Пищуженец попался, он его и цапнул! – о ъяснял мне Санька рыдающим голосом, но я не слушал его. Мне сейчас не до Саньки было! – Греби к берегу! Здесь не управиться! – про рипел я» (В. Астафьев «Последний поклон. Ночь темная-темная», 1983: 108). «– Так что же, отпусков не нужно, что ли? – заволновался и Сильченко. – Это же тоже бред сивой кобылы» (В. Шукшин «Штрихи к портрету», III: 287). Тональность общения маркируется с помощью лексем, фиксирующих также психологическое состояние персонажей: «– а я че, я за баранкой… – увильнул встревоженный Андрюха» (В. Астафьев «Передышка», 2002: 141). «– Как у нашего соседа развеселая беседа! – приплясывая, шествовал к столу дядя Левонтий» (В. Астафьев «Последний поклон. Бабушкин праздник», 1983: 223). «– Сошьют же, оглоеды! – ругался он. – е лезет, хоть ты что. Хоть матушку-репку пой» (В. Шукшин «Степкина любовь», II: 41). «Теперь о иделась тетя. Она засмеялась презрительно: – Забыл? – Что я забыл? Я ведь на работе был» (В. Шукшин «Обида», III: 45). Одной из основных составляющих в ряду лексических средств презентации особенностей речевого поведения персонажа в авторской речи является группа глаголов речи, вводящих реплики персонажа. К ним относятся: 1) нейтральные глаголы речи в сочетании с различными распространителями или без них: сказать, произнести, заметить, проговорить, спросить, ответить, сознаться, заявить, одобрить, об яснить, попросить, отозваться, обратиться, прошептать, об явить и подобные, а также фазовые глаголы: начал, продолжал, закончил и т.д.
Функциональные особенности несобственно-прямой речи в рассказах В.П. Астафьева и В.М. Шукшина
При описании понятия «языковая личность» невозможно обойти вопрос о понятии «языковая картина мира», которая определяется как совокупность зафиксированных в единицах языка представлений народа о действительности. В последнее время в научный оборот вошло понятие «ценностной картины мира», которая выделяется в языковой картине мира и представляет систему моральных ценностей, этических норм и поведенческих правил. В ценностной картине мира наиболее ярко отражаются особенности национального поведения народа. В свою очередь, национальное поведение определяется как «проявление национального характера в стандартных ситуациях» [Попова, Стернин 2003: 5].
Национальный характер – это прежде всего проявление национальной психологии в особенностях поведения людей, это сложившиеся эмоционально-психологические нормы поведения человека в обществе.
Русская национальная личность характеризуется совокупностью важнейших способов регулирования деятельности и общения, сложившегося на основе системы ценностей общества. Эти ценности, ставшие элементом национального менталитета (то есть способа восприятия и понимания действительности), нашедшие отражение в русском языке, определяют суть русской национальной личности. Исследователи (И.А. Стернин, А.Д. Шмелев, А. Вежбицкая) отмечают такие черты русского характера, как гуманность, доброту, душевную мягкость, эмоциональность, импульсивность. Основными чертами, характеризующими национально-культурную специфику русского общения, являются искренность, общительность, оценочность общения, приоритетность «разговора по душам» [Булыгина, Шмелев 1997: 481]. Особенности доминантных черт речевого поведения формируют национальный стиль коммуникации, или коммуникативный этностиль, который представляет собой «закрепленные традицией коллективные привычки народа, проявляющиеся в выборе и предпочтительности употребления в процессе межличностного взаимодействия тех или иных стратегий и средств коммуникации (как вербальных, так и невербальных)» [Ларина 2009: 21]. Национальный стиль коммуникации непосредственно связан с категорией вежливости, которая, несмотря на свою универсальность, является национально-специфической и предопределяется культурой народа.
Вежливость, являясь центральной коммуникативной категорией, выступающей регулятором поведения людей, проявляется не только в особенностях этикетных формул и их употреблении, но и в наличии национально-специфических стратегий, регулирующих речевое поведение представителей той или иной лингвокультуры, в их направленности и частотности использования.
Русский стиль коммуникации характеризуется в коммуникативной стилистике как: контактный (в пространственном, вербальном, эмоциональном аспектах); импозитивный (допустимо прямое коммуникативное воздействие на собеседника); прямой (с точки зрения способа выражения коммуникативных интенций); категоричный (при выражении мнения, отношения, совета, отказа и т.д.); центрированный (характеризуется установкой на самого говорящего); статусно-ориентированный (приоритет часто отдается статусу);ориентированный на средний и низкий уровни вежливости (при симметричных отношениях, а также отношениях «сверху – вниз»); естественный (нестрогое следование нормам); эмоциональный (свободное проявление эмоций, часто без учета реакций собеседника); информативный, ориентированный в большей степени на содержание, а не на форму [Ларина 2009: 434-435].
В рассказах В.П. Астафьева и В.М. Шукшина национально-культурная специфика речевого общения показана через этикетные речевые жанры, отражающие фатическое общение. В диалогических фрагментах рассказов функционируют все формы русского речевого этикета: приветствие, прощание, обращение, пожелание, поздравление, благодарность, извинение, согласие/несогласие, приглашение, предложение, комплимент. В рассказе В.М. Шукшина «Даешь сердце!» встреча главного героя ветфельдшера Алексея Ивановича Козулина с участковым начинается с приветствия: «В полдень на ветучасток к Козулину приехал грузный, с красным, обветренным лицом участковый милиционер. -Здравствуйте, товарищ озулин Козулин удивленно посмотрел на милиционера. -Здравствуйте. - адо будет… это… приехать в сельсовет. Протокол составить» (II: 386). Позднее в разговоре председателя с ветфельдшером Козулиным используются формулы приглашения, извинения, благодарности, использование которых определяется содержанием разговора. В финальной части разговора употребляются формулы этикета для завершения контакта: «-Мы вас больше не задерживаем, товарищ Козулин, - сказал председатель. – Идите работайте. Заходите, если что понадобится.
Спаси о. – Фельдшер поднялся, надел шапку, пошел к входу. а пороге остановился… Обернулся … Потом потрогал лоб и глаза и сказал тихо: Опять нашло… До свиданья. – И вышел» (II: 389). Составным элементом разрыва коммуникативного контакта между персонажами в данном фрагменте является завершение темы разговора и прощания, осуществляемые посредством этикетной речевой формулы.