Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Пунктуация в поэзии второй половины XIX в 23
1.1 Знаки препинания в стихотворениях Ф. Тютчева 23
1.2 Знаки препинания в стихотворениях А. Фета 28
1.3 Знаки препинания в стихотворениях А. Апухтина 36
1.4 Знаки препинания в стихотворениях М. Лохвицкой 47
Выводы 56
Глава II. Функционирование знаков препинания поэзии И.Ф. Анненского 60
2.1. Особенности употребления точки 63
2.2. Особенности употребления запятой 68
2.3. Особенности употребления тире 81
2.4. Особенности употребления вопросительного знака 103
2.5. Особенности употребления восклицательного знака 115
2.6. Особенности употребления многоточия 124
Выводы 133
Глава III. Композиция стихотворений Анненского и пунктуационные знаки 134
3.1. Пунктуационное оформление композиционных частей 135
3.2. Пунктуационное оформление прямой и внутренней речи 160
Выводы 174
Заключение 175
Библиография 180
Приложение 193
- Знаки препинания в стихотворениях Ф. Тютчева
- Особенности употребления точки
- Пунктуационное оформление композиционных частей
Введение к работе
Цель нашей работы - анализ знаков препинания в поэзии И.Ф. Анненского.
Традиции поэтической пунктуации складывались уже в творчестве Тредиаковского, Ломоносова, Сумарокова. Поскольку в грамматике того времени (не исключая и ломоносовской) раздела, посвященного расстановке знаков препинания не было, они создавали и формулировали собственные правила пунктуации, остальные же следовали то за одним, то за другим, то за третьим (Берков 1963, с. 123-124).
В первой половине XIX века пунктуационные правила в «Русской грамматике» А.Х. Востокова и в «Начальных правилах русской грамматики» Н.И. Греча хотя и были приняты, но считались не строго обязательными и полностью не соблюдались.
В середине XIX в. сводом нормативных правил стало «Русское правописание» Я.К. Грота. В основу пунктуации Грота положены логические отношения между составными частями предложения, которые в живой, т.е. в устной речи обозначаются интонацией и паузами.
Различные знаки препинания должны, по мнению ученого, соответствовать паузам различной длительности. Например, «для указания больших или меньших приостановок, или пауз в чтении служат точка, точка с запятой, двоеточие и запятая. Так как приостановки в чтении зависят главным образом от разделения речи на предложения, находящиеся в большей или меньшей связи между собою, то употребление знаков препинания предполагает знание главных основ синтаксиса, или учения о предложениях» (Грот 1885, с. 95).
Излагая пунктуационные правила, Грот иллюстрирует каждое положение примерами из произведений писателей конца ХУ111 - первой половины XIX вв.
Как утверждает А.Б. Шапиро, «вследствие явной нерасположенности Грота к писателям более позднего периода некоторые его правила уже для конца XIX века устарели» (Шапиро 1955, с. 46).
Правила Грота, предусматривая важные оттенки взаимоотношений между составными частями предложения, исключают возможность факультативного употребления знаков препинания.
И.А. Бодуэн де Куртенэ в системе пунктуационных знаков выделял категории знаков, относящиеся «к морфологии писанной речи». Кроме точки, двоеточия, точки с запятой, запятой «сюда же относятся: разделение книги на отделы, на главы, на параграфы, на статьи, абзацы; пробелы, как более крупные, между строками, так и самые мелкие, между отдельными писанными словами». «Другая категория знаков препинания, имея тоже отношение к морфологии или расчленяемости писанной речи, подчеркивает главным образом семасиологическую сторону, указывая на настроение говорящего или пишущего и на его отношение к содержанию письменно обнаруживаемого» (цитата из статьи «Знаки препинания» (1913) дана по книге: Бодуэн де Куртенэ 1963, с. 238-239).
Как писал А.А. Реформатский, «пунктуация образует особую систему, и она лишь в целом, как система, соотнесена с тем, что есть в устной речи» (Реформатский 1963, с. 215). Ср. также: Р.И. Аванесов «Отзыв на «Правила употребления знаков препинания» A.M. Сухотина» (Аванесов 2002).
В книге «Основы русской пунктуации» (1955) А.Б. Шапиро, основываясь на работах Я.К. Грота, A.M. Пешковского, Л.В. Щербы, сформулировал три принципа пунктуации: интонационный, смысловой и грамматический.
А.Б. Шапиро называл Пешковского ученым, который выдвинул положение о необходимости строго различать речь устную и письменную, «ставя на первое место живую, звучащую речь» (Шапиро 1955, с. 34). A.M. Пешковский, выступая на конференции в 1917 году (на основе выступления была написана статья «Роль выразительного чтения в обучении знакам
5 препинания», которая далее цитируется по книге: Пешковский 1959), высказывает мнение, что постановка пунктуационного знака связана с особенностями его прочтения, и не соглашается с точкой зрения, что знаки препинания являются показателями грамматического расчленения речи. Рассмотрев варианты прочтения точки, двоеточия, точки с запятой, многоточия, восклицательного и вопросительного знаков, скобок, кавычек, Пешковский говорит о «принципиальном отличии» правил постановки запятой. Запятые часто ставятся вопреки интонационной целостности высказывания (согласно правилам грамматики: между союзом и включенным тотчас после него придаточным предложением или обособленной группой (и, когда пришел, сказал..., и, придя, сказал..., в обоих случаях запятая после и; при привычных вводных словах, как ведь, право, конечно и т. д.; в слитном предложении при повторенном дважды союзе (ни он, ни я не знаем); одна из запятых при неполном одночленном предложении с союзом как (О я, как брат, обняться с бурей был бы рад. Жизнь, как могила, темна, в 1 -м примере не читается первая запятая, во 2-м — вторая); перед придаточным предложением, начинающимся с что и с который: человек, который придет сюда, покажет тебе дорогу...; видя, что он болен, я ушел). В то же время по требованию грамматики запятая отсутствует там, где есть соответствующие приемы чтения, то есть когда в устном высказывании делается пауза: 1) между подлежащим и сказуемым (вернее между группой членов, относящихся к подлежащему, и группой сказуемого); 2) между двумя сказуемыми, соединенными союзом и при общем подлежащем (Подходит он к ней и говорит... Я сел на лошадь и помчался, перед союзом слышна запятая). 3) при перечислении (ни он, ни я не знаем; в лесу, в поле, дома его преследовали воспоминания, запятая слышна после я и после дома); 4) между двумя однородными членами, соединенными союзом, особенно сколько-нибудь распространенных (мой маленький брат и его товарищ сидят в комнате, запятая слышна после брат)» (Пешковский 1959, с. 27-29).
Соглашаясь с Пешковским, Л.В. Щерба замечает, что «пунктуация должна была бы обращаться к интонации, которая в естественном потоке устной речи всегда налицо и не оставляет места ни для каких сомнений; но когда нам надо искусственно воспроизвести эту интонацию, для того чтобы записать ее на бумаге в виде знаков препинания, дело оказывается очень трудным». По мнению Щербы, для пунктуации характерно обращение «к тем средствам выражения смысла, которые легко схватываются, - к словам, их формам, их порядку и т.д.», поэтому мы зачастую ставим знаки препинания «вопреки смыслу и интонации, руководствуясь лишь формальными признаками... В самом деле синтагма дом где я живу по смыслу абсолютна равна синтагме наш дом» (Щерба 1935, с. 366).
Знаки препинания, по определению Щербы в энциклопедической статье «Пунктуация» (1935), обозначают ритмику и мелодику фразы и выражают членение потока мысли и некоторые смысловые оттенки» (Щерба, там же).
А.Б. Шапиро пишет, что «не следует преувеличивать ... степень выразительности тех ритмомелодических фигур, которыми мы оперируем в нашей устной речи, и на этом основании утверждать, что существует четкое соответствие между ними и теми или иными знаками препинания» (Шапиро 1955, с. 60). Шапиро считает, что «ни ритмомелодия, ни синтаксическая структура не существуют в языке и в речи как самостоятельные, автономные области» (Шапиро 1955, с. 76).
«Некоторым синтаксическим конструкциям (деепричастным оборотам, вводным словам, обращениям и т.п.) в устной речи могут соответствовать различные приемы ритмомелодического выражения, а очень многим ритмомелодическим фигурам могут соответствовать не одни определенные, а различные синтаксические конструкции... Кроме того нужно иметь в виду, что многие синтаксические конструкции вообще не находят выражения в ритмомелодии речи, равно как и некоторые приемы ритмомелодии не находятся ни в какой непосредственной связи со структурной стороной
7 предложения. Что касается письменной речи, то в ней значения предложения в целом (вопросительность, побудительность и т. п.), членение предложения и взаимоотношения между расчлененными частями выражаются в основном существующими в каждом языке синтаксико-структурными средствами, вместе с которыми, в качестве вспомогательных средств, часто выступают определенные лексические элементы. А то, что не может быть выражено ни тем, ни другим, обозначается знаками препинания» (Шапиро 1955, с. 79). «Известно много случаев, когда только постановкой того или иного знака препинания можно показать, каков характер предложения или каковы взаимоотношения между частями предложения. Так, наличие прямого вопроса или эмоциональной окраски в предложении, ничем по своей структуре и лексическому составу не отличающемся от предложения-сообщения, может быть обозначено только постановкой в конце его соответствующего знака препинания, например: «Дождь идет?», «Дождь идет!» Обозначение того, что реплика состоит из полного предложения и следующих за ним двух неполных предложений, а не из одного сложного предложения, также возможно только при помощи пунктуации — посредством постановки в соответствующих местах точек, например; «Врач должен находиться при раненых. Всегда. Что бы там ни было» (Фадеев, Молодая гвардия, 14)» (Шапиро 1955, с. 80).
Не меньше встречается случаев, когда знаки препинания выступают в качестве показателей тех или иных смысловых оттенков или отношений в предложении, сочетаясь с другими — синтаксическими и лексическими — показателями. Примеры:
Зачем вечор так рано скрылись? Пушкин, Евгений Онегин, 6, XIV.
Закладі А где мне взять заклада, дьявол! Пушкин, Скупой рыцарь, I.
Ну, что бы с ней сталось, если б Григорий Александрович ее покинул? А это бы случилось, рано или поздно... Лермонтов, Бэла» (Шапиро 1955, с. 80).
Пешковский и Щерба, считает А.Б. Шапиро, выдвигают принцип пунктуации, «требующий обозначения посредством знаков препинания
8 синтагматического членения текста. Такой пунктуации как системы не существует ни в одной письменности, и для решения вопроса о ее осуществимости потребовалась бы очень обстоятельная исследовательская работа. Что касается целесообразности такой пунктуации для русского языка, с его богатейшим запасом служебных слов (в особенности частиц) и синтаксико-структурных средств, то вряд ли существует действительная жизненная необходимость в специальном обозначении знаками препинания всего возможного многообразия синтагматического членения предложения» (Шапиро 1955, с. 86).
Итак, А.Б. Шапиро видит основную роль пунктуации, в обозначении «тех смысловых отношений и оттенков, которые, будучи важны для понимания письменного текста, не могут быть выражены лексическими и синтаксическими средствами» (Шапиро 1955, с. 86). Когда же знаки препинания «подкрепляют значения и отношения, выраженные другими языковыми средствами, они большей частью не затрудняют читателя, а помогают ему быстрее и вернее разбираться в синтаксической структуре текста и в значениях, вложенных в него пишущим» (там же).
В работе «Основы русской пунктуации» (1955) Шапиро делит все употребляемые в русском языке знаки препинания на две основные группы: 1) знаки отделяющие, 2) знаки выделяющие. Знаки препинания первой группы (точка, вопросительный знак, восклицательный знак, запятая, точка с запятой, двоеточие, тире, многоточие) «служат для отделения одних частей текста от других: предшествующего предложения от непосредственно за ним следующих предложения или группы предложений; одного однородного члена предложения от другого, одной группы однородных членов от другой такой же группы; подлежащего от сказуемого пли состава подлежащего от состава сказуемого и т. п.» (там же, с. 87-88).
«Знаки препинания второй группы служат для обозначения границ таких синтаксических конструкций, которые вводятся в предложение с целью дополнения, пояснения, раскрытия содержания одного или нескольких
9
его членов или всего предложения в целом, а также синтаксических
конструкций, содержащих название лица или предмета, к которому обращена
речь, или выражающих субъективное отношение пишущего к своему
высказыванию... К конструкциям, о которых идет речь, принадлежат,
например, обособленные причастные и деепричастные обороты,
сравнительные обороты, так наз. уточняющие обороты, обращения, вводные слова и предложения и так наз. вставочные слова и группы слов и т. д. К этим же конструкциям принадлежит большинство типов придаточных предложений... Выделяющими знаками препинания являются: запятые (т. е. две запятых), два тире, скобки, кавычки... это не повторенная запятая и не повторенное тире, а принципиально иные знаки препинания, нежели одиночные запятая и тире» (там же, с.88-89).
Что касается отделяющих, непарных, знаков препинания, то они, в свою очередь, представляют собою две разновидности: знаки одиночные и знаки повторяющиеся. В качестве одиночных могут выступать все отделяющие знаки препинания. В качестве повторяющихся могут выступать только запятая и точка с запятой. Лишь в особых, очень редких случаях в качестве повторяющихся знаков препинания выступают в простом предложения вопросительный и восклицательный знаки.
Употребление отделяющих знаков препинания целесообразно рассматривать по двум разделам: употребление этих знаков препинания в конце предложения и употребление их внутри предложения» (там же, с. 90).
А.Б. Шапиро связывает знаки препинания с «высшей языковой единицей - предложением». Поэтому «членение письменно-речевого высказывания на части в соответствии с композиционным строением и логическим членением текста (главы, разделы, абзацы, различные способы размещения словесного материала в стихотворных произведениях и т. п.)» относит к области стилистики и поэтики (Шапиро 1955, с. 90).
Задача изучения знаков препинания в аспекте текста была поставлена в 1979 году. А.Б. Пеньковский и Б.С. Шварцкопф, исходя «системного
10 характера пунктуации» последовательно выделили различные сферы употребления знаков препинания (слово - предложение - текст) и специальные позиции знаков в каждой такой сфере (начало - середина -конец) (Пеньковский, Шварцкопф 1979, с. 6). Первым и основным средством членения текста является пробел. К автономным пунктуационным знакам начала относится только абзац. Употребляться в абсолютном начале предложения/ текста может только один из наиболее «универсальных» знаков - многоточие (там же, с. 7). Знаки конца предложения (точка, вопросительный и восклицательный знаки) могут употребляться в позициях и середины и конца текста и, следовательно, являются также средствами членения текста» (там же, с. 9). При таком подходе становится очевидно, что пунктуация «с одной стороны, охватывает не только предложение, но и текст, а с другой - оказывается сложным образом связанной и со словом» (там же, с. 10).
Н.С. Валгина писала, что поскольку «пунктуация связного текста основывается на смысловых связях ряда синтаксических построений, объединенных единством мысли, общей стилистической направленностью, наконец, единым эмоционально-экспрессивным настроем», то «при рассмотрении изолированного предложения мы неизбежно сталкиваемся с проблемой факультативности тех или иных знаков. При анализе пунктуации целого текста такая проблема, как правило, не стоит, так как смысловые оттенки и интонационные особенности предложений взаимообусловлены и достаточно определенны» (Валгина 1972, с. 26).
Знаки препинания Л.М. Кольцовой рассматриваются в предложении «в его соотношении с целым текстом, поскольку границы предложения не всегда достаточно четко могут быть установлены» (Кольцова 1984. с. 5).
Пунктуация связана с актуальным членением высказывания.
Г.А. Золотова связывает коммуникативный аспект членения с «высшей речевой формой - текстом» (Золотова 1995, с. 2).
Л.М. Кольцова в диссертации «Актуальное членение предложения и графические средства его оформления в поэтической речи» на материале из произведений русской советской поэзии (около 8000 примеров пятидесяти авторов) исследует использование знаков препинания «одновременно в конструктивной и коммуникативной функциях в предложениях, где коммуникативное членение совпадает с конструктивным членением, фиксируемым при помощи пунктуационных средств... Чаще всего в современной поэтической речи в коммуникативных целях используются: тире как субститут запятой и тире как субститут двоеточия» (там же, с. 6). Сложный знак - запятая и тире - состоит из элементов, которые «перераспределяют между собой конструктивную и коммуникативную функции» (там же, с. 7).
По мнению Л.М. Кольцовой, в поэтической речи, когда условия для
употребления знаков препинания, связанные с конструктивной стороной
предложения, отсутствуют, пунктуация используется в чисто
коммуникативных целях: «в целях оформления высказывания на тему и рему». Вслед за A.M. Пешковским, наряду со знаками препинания, способом оформление высказывания Л.М. Кольцова называет разбивку стихотворной строки «(выделение компонентов актуального членения в отдельную строчку или «ступеньку» текста)» (Кольцова, там же).
В связи с описанием роли тире в поэтическом тексте И.И. Ковтунова делает следующее замечание: «Помимо важной в смысловом отношении расчлененности «модуса» и «диктума», тире в изъяснительной конструкции привносит и те субъективные значения, которые ему присуще в поэтической речи» (Ковтунова 1996, с. 338).
В поэтических произведениях существуют особые стиховые факторы, обуславливающие постановку текстовых знаков препинания. Это - деление на строки и строфы.
По словам М.Л. Гаспарова, «в прозе текст членится на отрезки только синтаксисом, а в стихе - еще и дополнительным членением, отмеченным
12 особым образом (обычно - печатанием отдельными строчками). Когда эти два членения совпадают («синтаксическое» деление на стихотворные строки), то стих звучит спокойнее, когда не совпадает («антисинтаксическое» деление) - звучит напряженнее» (Гаспаров 2001, с. 33).
«Строфа - это группа стихов, объединенных каким-либо формальным признаком, повторяющимся периодически... В новоевропейской поэзии таким признаком стало чаще всего чередование рифм» (Гаспаров 2001, с. 165).
М.Л. Гаспаровым поставлен вопрос о связи пунктуации со стиховыми факторами. Начало этого направления положено им в статье «Пушкин и проблемы поэтической формы: язык и стих» и рассмотрены четверостишия с рифмовкой ЖМЖМ (Гаспаров 1999).
«Давно отмечено, - пишет М.Л. Гаспаров, - что синтаксическое членение строфы стремится совпадать с ритмическим членением строфы на полустрофия: в 4-стишии преобладают предложения длиной в 4 строки или 2+2 строки... Далее замечено (М. Ройтерштейном), но гораздо менее известно, что в остальных, ассиметричных типах членения к концу 4-стишия предложения склонны удлиняться: «восходящее строение» 1+3, 1+1+2 строки встречаются чаще, чем «нисходящее строение» 3+1, 2+1+1 строки» (Гаспаров, там же). Соотношению нескольких предложений в строфе соответствуют сложносочиненные и сложноподчиненные предложения с несколькими глаголами, которые, располагаясь по строкам, «следуют тем же тенденциям, что и самостоятельные предложения. Самостоятельными предложениями мы считали имеющие на конце точку (вопрос, восклицание), точку с запятой, иногда двоеточие, тире или запятую с тире; несамостоятельными - имеющие в конце запятую или иные знаки» (Гаспаров, там же).
Далее М.Л. Гаспаров дает примеры с разными типами строения четверостиший.
13 «Пример 4-стишия строения «4» (одно предложение длиной в 4 строки):
В часы забав иль праздной скуки,
Бывало, лире я моей
Вверял изнеженные звуки
Безумства, лени и страстей.
Пример строения 2+2:
Цветок засохший, безуханный,
Забытый в книге вижу я;
И вот уже мечтою странной
Душа наполнилась моя.
Пример строения 1+3:
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
Пример строения 3+1:
Достойны равного презренья
Его тщеславная любовь
И своенравные гоненья:
К забвенью сердце приготовь.
Пример строения 1+1+2:
И где мне смерть пошлет судьбина?
В бою ли, в странствии, в волнах?
Или соседняя долина
Мой примет охладелый прах?
Пример строения 1+2+1:
Одна скала, гробница славы...
Там погруэюачись в хладный сон
Воспоминанья величавы:
Там угасал Наполеон.
Пример строения 2+1+1:
Исчез, оплаканный свободой,
Оставя миру свой венец.
Шуми, взволнуйся непогодой: Он был, о море, твой певец.
Пример строения 1+1+1+1:
Не пей мучительной отравы;
Оставь блестящий, душный круг;
Оставь безумные забавы:
Тебе один остался друг» (Гаспаров 1999, с. 146-147).
Автографы поэтических произведений показывают, что авторы систематически пренебрегают расстановкой запятых в конце строки. В книге «Основы текстологии» С. Рейсер пишет, что это «определяется тем, что граница стихотворной строки (кроме относительно редких случаев «переноса») уже сама по себе равняется знаку препинания и освобождает его от необходимости еще одного, тождественного в его сознании добавочного знака-синонима» (Рейсер 1978, с. 57-58).
Об особенностях постановки знаков препинания, в том числе и на конце строк, в стихотворениях Пушкина, Баратынского, Кольцова писали Н.С. Поспелов (1937), В.И. Чернышев (1970, впервые опубликовано в 1907 г.).
В книге С. Рейсера приведены высказывания писателей Ф. Достоевского, И. Бунина, которые настаивали на сохранении авторских знаков препинания.
Н.С. Валгина ссылается на слова А. Блока: «Когда один из редакторов А. Блока пожелал выправить его стихи, в том числе пунктуацию, поэт ответил, что ничем в своих стихах он внутренне не мог бы пожертвовать. Причина одна: «Мне так поется!» (Валгина 1980, с. 21).
По мнению С. Рейсера, «до сих пор, кажется, нет исследований, посвященных изучению вопроса: одинаковы ли во всех случаях законы,
15 определяющие постановку знаков препинания в стихе и в прозе. Особые свойства поэтической пунктуации определяются, как можно думать, в первую очередь, стиховой интонацией и своеобразным стихотворным синтаксисом, прежде всего инверсией... Знаки препинания в стихе имеют особый, и притом иной вес, не такой, как в прозе: предположительно весомость знака препинания в стихе большая, чем того же знака в прозе» (Рейсер 1978, с. 57-58).
Об особенностях стихотворной речи и ее отличиях от прозы писали Ю.Н. Тынянов («Проблемы стихотворного языка», 1924), О. Брик («Ритм и синтаксис», 1927), Б.В. Томашевский («О стихе», 1929).
По словам О. Брика, «стих складывается не просто по законам синтаксиса, а по законам ритмического синтаксиса, т.е. такого, в котором обычные синтаксические законы усложнены ритмическими требованиями» (Брик 1927, с. 32). Различия прозы и поэзии О. Брик показывает на разности манеры их прочтения: «Строка «Ты хочешь знать, что делал я на воле» будет читаться в прозаическом тексте иначе, чем она читается в стихотворном. В прозаической речи вся сила интонационного повышения лежит на слове «на воле», в стихотворной речи оно равномерно распределяется между словами «знать», «делал я», «на воле» (там же).
Б.В. Томашевский вслед за поэтом Андреем Белым считает, что ритм не всегда соотносится с метром: «Ритм - отступление от «метра», - так формулировал проблему в свое время Андрей Белый» (Томашевский 1929, с. 8). Это общее понимание ритма сохраняется у В.М. Жирмунского: «Ритм, как реальное чередование сильных и слабых звуков, возникающих в результате взаимодействия естественных свойств речевого материала и метрического закона» (Жирмунский 1975, с. 16).
Идея исследования интонации «как явления целого текста» была намечена Г.В. Артоболевским и, по словам СИ. Гиндина, «фактически подхвачена Н.И. Жинкиным» (Гиндин 1984, с. 137).
Развитие этой идеи находим у И.И. Ковтуновой: «Стиховой ритм перераспределяет семантико-синтаксические связи между словами. Стиховой ритм в целом исключает возможность и во многих случаях делает ненужным смысловое выделение слов, обычное для интонации прозаической речи» (Ковтунова 1984, с. 154). Функция ритмической интонации принципиально иная. Эта функция в полном значении слова смыслообразующая. Ритмическая интонация служит основой сцепления и сопоставления словесных значений, в результате чего выражается неповторимый глубинный поэтический смысл» (Ковтунова 1984. с. 156).
Как отмечал Б.В. Томашевский, «многие элементы звучания, не осознаваемые нами как словоразличающие, служат материалом фразового оформления, придавая предложению оттенок утверждения, вопроса, приказания, восклицания, эмфазы, сомнения, иронии и т.д.».
Таким образом, в современной лингвистике внимание переносится на структуру текста. Поэтический текст делится на строки и строфы, обуславливающие постановку текстовых знаков препинания. Проблема отражения в пунктуации поэтической речи ритма и интонационных структур - задача еще не решенная.
С особенностями поэтической речи связывал расстановку пунктуационных знаков Андрей Белый. Он считал, что при изучении индивидуального стиля поэта «должны быть составлены таблицы 1) метрических форм различных поэтов, 2) ритмической их индивидуальности, 3) рифм, ассонансов, аллитераций и пр., 4) знаков препинания, (выделение мое - Е.Г.Х.) 5) архитектонических форм, 6) форм описательных» (Белый 1910, с. 398-399).
В «Краткой литературной энциклопедии» В.П. Григорьев понимает поэтическую пунктуацию как «сознательные отступления от нормативной пунктуации и ее особое использование в художественных текстах. Ученый пишет, что «как и обычная, поэтическая пунктуация отражает
17 синтаксическое членение и интонацию речи, однако дает сверх того возможность выражения более тонких смысловых и эмоциональных оттенков, выявления на письме особенностей индивидуального стиля» (Григорьев 1971, с. 82).
Среди работ, посвященных пунктуации в поэзии, назовем труды Н.С. Валгиной, В.П. Григорьева, Л.П. Демиденко, И.И. Ковтуновой, Н.А. Кожевниковой, А.А. Николаева, Н.А. Николиной, Е.А. Некрасовой, О.Г. Ревзиной, В.В. Жильцовой, Б.С. Шварцкопфа.
Знаки препинания в стихотворениях Ахматовой (1976), Цветаевой (1978), Блока (1980) описаны Н.С. Валгиной. Она показывает, как поэты используют знаки препинания в соответствии или вопреки с правилами пунктуации в разных стиховых позициях: в середине строки, в конце строки, в структуре строфы.
А.А. Николаев (1979) поставил задачу изучить все знаки препинания в стихотворениях Тютчева. Николаевым составлена сравнительная таблица знаков препинания в беловых автографах и в двух собраниях сочинений Тютчева.
Многоточие и двоеточие у Цветаевой были изучены О.Г. Ревзиной (1981, 1983).
Особенности использования Андреем Белым знаков препинания отмечала Н.А. Кожевникова при описании идиостиля поэта (1995).
В.П. Григорьев и Н.А. Николина исследуют «беспунктуационное» оформление стихотворений современных поэтов.
О функционировании тире в поэтических текстах писали Л.М. Кольцова, Е.А. Некрасова, И.И. Ковтунова, Л.П. Демиденко, Б.С. Шварцкопф (см. подробнее в главе II, 3).
Особое место в лингвистическом исследовании роли знаков препинания занимает работа И.И. Ковтуновой «Принципы неполной определенности и формы его грамматического выражения в поэтическом языке XX века» (1993). После «Общих вопросов», в четырех частях
18
исследования изучаются синтаксические способы создания
неопределенности в произведениях Анненского, Блока, Пастернака, Ахматовой. На примере стихотворения «Старая усадьба» И.И. Ковтунова показывает характерные для поэтики Анненского логические разрывы, которые «указывают на разного рода «опущенные» звенья лирического сюжета: передвижение лирического героя, перевод взгляда с одного предмета на другой, ассоциативный переход от одной мысли к другой, от одного образа к другому, эмоциональное впечатление от увиденного («эмоциональная пауза»)» (Ковтунова 1993, с. 121).
Средством обозначения логических разрывов служит многоточие, «позволяющее, однако, почувствовать то, «для чего в языке нет слова». Поэт не договаривает потому, что он сам только «догадывается» о чем-то» (Ковтунова, там же).
Способом, «открывающим большие смысловые возможности», И.И. Ковтунова называет строчное многоточие. «Оно разделяет, и связывает разорванные по смыслу части текста, обозначая скрытые смысловые переходы между ними» (Ковтунова 1993, с. 122).
«Как один из способов создания неопределенности», И.И. Ковтунова рассматривает вопросы у Анненского. «В стихотворении «Старая усадьба» в первой и последней строфе такие вопросы направлены к внутреннему миру лирического «я» и выражают неопределенность чувств» (Ковтунова 1993, с. 124).
Наблюдения над языком И.Ф. Анненского содержатся в работах Н.А. Кожевниковой, И.И. Ковтуновой, А.Г. Грек, Е.А. Некрасовой, М.В. Тростникова, В.Н. Виноградовой, Н.Н. Ивановой, О.И. Северской.
Бессоюзия с многозначной и неопределенной семантической связью между предложениями на основе поэтических произведений XX века, в том числе и в стихотворениях Анненского, исследовались А.Г. Грек (1989).
Сопоставительной стилистике Фета и Анненского посвящена книга Е.А. Некрасовой. В ассоциативной лирике Анненского исследователь отмечает «широту ассоциативных импульсов и неоднозначность их толкования» (Некрасова 1991,с. 50).
Лексико-семантический анализ лирики Анненского провел в своей диссертации М.В. Тростников. Ученый исследовал три основных символа в поэтике Анненского «скука», «мука», «тоска». «Синтагматические и образные различия между этими словами в лирике Анненского наиболее наглядно проявляются при анализе синтагматического положения слов в тексте» (Тростников 1990, с. 20). М.В. Тростников выявил психологическую окраску лексики цвета.
Были рассмотрены художественные приемы Анненского.
Е.А. Некрасова изучила разнообразные способы языковой реализации приема олицетворения. Его цель: 1. «Передача» своих ощущений определенному лирического героя пейзажу. 2. Затушевывание душевных проявлений путем переключения внимания читателя (Некрасова 1994, с. 56-57).
Исследование Н.Н. Ивановой метонимии в лирических текстах Анненского показало, что «совокупность метонимических средств в контексте служит установке на непрямое выражение и «работает» на затрудненность стиля» (Иванова 1994, с. 215),
Анализ метафорических и метонимических взаимодействий в поэтике Анненского был сделан О.И. Северской (1994).
В.Н. Виноградовой (1995) были рассмотрены способы образования эпитетов в стихотворениях Анненского.
В настоящей работе представлены результаты исследования функционирования знаков препинания в поэтических произведениях Анненского.
20 Актуальность работы заключается в том, что отсутствует описание пунктуации И.Ф. Анненского.
Цель работы заключается в описании индивидуально-авторской системы пунктуации.
Цель работы обусловила конкретные задачи исследования:
Рассмотреть использование пунктуационных знаков в творчестве ряда поэтов, предшественников и современников Анненского (Тютчева, Фета, Апухтина, Лохвицкой). Поскольку в современных изданиях проводилась работа по модернизации пунктуации, то мы будем использовать прижизненные издания стихотворений поэтов.
Собрать и проанализировать материал по употреблению Анненским точки, запятой, тире, знаков вопроса и восклицания, двоеточия, точки с запятой, многоточия в разных синтаксических позициях, а также способы пунктуационного оформления прямой речи и использование знаков препинания при передаче внутренней речи. Сравнить с пунктуационным оформлением поэтических текстов нескольких поэтов второй половины XIX века: Тютчева, Фета, Апухтина, Лохвицкой, Полонского.
3) Определить роль пунктуации в построении композиции
стихотворений.
4) В Приложении проанализировать постановку знаков препинания в
черновиках стихотворений Анненского. Рассмотреть вариативность
пунктуации в стихотворениях, имеющих несколько редакций, а также случаи
замены или исправления знаков препинания.
Научная новизна настоящей работы заключается в том, что впервые
объектом изучения являются знаки препинания в поэтических текстах авторов второй половины XIX века;
исследовано своеобразие всех знаков препинания в стихотворениях Анненского;
- пунктуационные знаки изучаются как способ композиционного
строения стихотворений Анненского;
- на основании изучения текстологической литературы исследуется пунктуация автографов некоторых стихотворений Анненского, имеющих несколько редакций, в том числе и черновых.
Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что она может послужить основанием для дальнейших теоретических исследований, посвященных рассмотрению знаков препинания в поэзии определенного временного периода.
Практическая значимость исследования состоит, в том, что материалы диссертации можно использовать для разработки методического пособия для вузовского курса преподавания пунктуации, при чтении курсов «Стилистика» и «Язык художественной литературы»; в издательской деятельности при работе с рукописями поэтических произведений.
Материалом исследования послужили стихотворения поэтов второй половины XIX века: Ф. Тютчева (пунктуация Тютчева описана в работе А. Николаева), А. Фета, А. Апухтина, М. Лохвицкой по прижизненным изданиям их стихотворений: Фет А.А. Избранные стихотворения. СПб, 1884; Апухтин А.Н. Сочинения. СПб, 1886; Лохвицкая М.А. Стихотворения, в 5 т. СПб, 1896-1904. Стихотворения Анненского: в автографах, хранящихся в РГАЛИ; в прижизненном сборнике «Тихие песни» (1904); в книге «Кипарисовый ларец» (1910); «Стихотворения и трагедии» (1959).
При обработке материала в данной диссертации используются следующие методы исследования: 1) описательный метод; 2) сопоставительный метод.
Апробация исследования: 1) материалы исследования обсуждались на заседании отдела стилистики и языка художественной литературы Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН; 2) на VI Международной научной конференции «Функциональная лингвистика: итоги и перспективы» (Таврический национальный университет, г. Симферополь, 1999) прочитан доклад «Особенности пунктуации поэзии второй половины XIX века»; 3) по теме диссертации опубликованы три статьи.
22 Структура работы определяется задачами и последовательностью их
разрешения. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения,
Библиографии, Приложения.
Основные рабочие гипотезы диссертации:
Поэзия середины - конца XIX века, представленная в нашей работе творчеством Тютчева, Фета, Апухтина, Лохвицкой, имеет особую пунктуацию.
В пунктуационном оформлении стихотворений Анненский следует традициям, сложившимся в период середины - конца XIX века, но вносит изменения в соответствии со своей поэтической системой.
3. Пунктуационное оформление текстов у Анненского связано с
особенностями композиционного построения. Предполагается подробно
рассмотреть роль многоточия.
Знаки препинания в стихотворениях Ф. Тютчева
Наблюдения над пунктуацией Тютчева по беловым автографам были сделаны А.А. Николаевым.
«Формально-синтаксический характер менее всего был присущ тютчевской пунктуации, ритмомелодической по преимуществу, т.е. линейной, как преимущественно линейна нотная запись. И если все тонкости ритмомелодии речи (притом поэтической) Тютчевым, конечно, не отмечались, то, во всяком случае, знаков чисто идеографических или формальных, т.е. выражающих смысловые нюансы или конструктивные особенности предложений вне связи с интонацией, у него почти нет. И только значительная связь показаний ритмомелодии и синтаксического строения речи в их соотнесенности со смысловым членением сохраняет тютчевской пунктуации характер коммуникативной, семиотической (в данном случае - графической) подсистемы, усложненной, правда, в связи с отчетливой авторской установкой на передачу эстетической информации» (Николаев 1979, с. 208).
Для стихотворений Тютчева характерно, по мнению исследователя, изобилие избыточных знаков препинания.
Запятые в стихотворениях Тютчева расставлены «в соответствии с тем или иным объективным и авторским членением стихотворно-речевого потока на такты»:
И сам теперь великий Пан,
В пещере Нимф покойно дремлет («Полдень»)
Уж не пора ль, перекрестясь,
Ударить в колокол в Царь-граде? («Рассвет») Ценил его высоко., И часто осушал («Заветный кубок»)
Запятые у Тютчева, считает А.А. Николаев, гораздо менее связаны «с синтаксической структурой предложения, чем запятые в общепринятой пунктуации». «Предупреждение пауз, повышения и понижения тона, указание на интенсивность и долготу произнесения последующих слов - вот основные функции собственно «интонационных» запятых, т.е. запятых, противоречащих синтаксическому строению предложения:
Лишь жизнь природы там слышна И нечто праздничное веет Как дней воскресных, тишина («Над виноградными холмами...»)» (там же, с. 214).
«Зачастую все знаки препинания заменены в автографах одним тире» (там же, с. 202).
Отмечен «парцелляциошю-присоединительный характер
внутрифразового тире». «Широко употреблялось Тютчевым тире перед союзом и, присоединяющим однородный член, указывающий на следствие, выражающий противопоставление, резкую смену действия и т.п.»:
Я поздно встал - и на дороге
Застигнут ночью Рима был! («Цицерон»)
О Небо, если бы хоть раз,
Сей пламень развился по воле И не томясь, не мучась доле
Я просиял бы - и погас! («Как над горячею золой...»)
Любуйся ими - и молчи. .. .
Питайся ими - и молчи. .. .
Внимай их - и молчи. .. . («SILENTIUM»)
А.А. Николаев цитирует А.А. Барсова (1797), в неопубликованной Грамматике которого рассматривается подобное тире. Знак, названный «молчанка», «начатую речь прерывает либо совсем, либо на малое время для выражения жестокой страсти либо для приготовления читателя к какому-нибудь чрезвычайному и неожиданному слову или действию впоследствии» (там же, с. 216).
Тире в конце строки:
Кончен пир - умолкли хоры Опорожнены амфоры Опрокинуты корзины Не допиты в кубках вина На главах венки измяты Лишь курятся ароматы
В опустевшей светлой зале... («Кончен пир»)
Исследователь считает, что это архаическое тире, употреблявшееся русскими авторами до середины XIX в. Тютчев же актуализировал данный знак как композиционный.
Особенности употребления точки
Точка является единственным знаком конца каждой строфы в стихотворениях: «», «На пороге», «Палимая огнем недвижного светила», «Там», «Бессонница ребенка», «Мухи как мысли», «Параллели 1, 2», «Маки», «Маки в полдень», «Сизый закат», «То и это», «Кулачишка», «Ледяная тюрьма», «В вагоне», «Офорт», «Буддийская месса в Париже», «Перебой ритма», «Я люблю». Строфы стихотворений, завершающиеся точкой имеют формы: четверостишия, шестистишия. Шестистишия и семистишия в стихотворении «На пороге»:
Дыханье дав моим устам,
Она на факел свой дохнула,
И целый мир на Здесь и Там
В тот миг безумья разомкнула,
Ушла,— и холодом пахнуло
По древожизненным листам.
С тех пор Незримая, года
Мои сжигая без следа,
Желанье жить всё жарче будит,
Но нас никто и никогда
Не примирит и не рассудит,
И верю: вновь за мной когда
Она придет — меня не будет.
Выделим стихотворения, в которых точкой заканчиваются все строфы, кроме последней. В поэтических текстах «Трое», «Аметисты» в конце стихотворения стоит многоточие, восклицательный знак в «Пробуждении», вопросительный знак - в «Старой шарманке». 2. У Анненского в сборниках «Тихие песни» и «Кипарисовый ларец» есть стихотворения, в которых точка отсутствует. Это - начинающееся и заканчивающееся восклицательным знаком стихотворение «Электрический свет в аллее», оканчивающиеся многоточием стихотворения «Ноябрь», «В марте», «Traumerei», «Киевские пещеры», «Романс без музыки», «Умирание», «Облака», «Аромат лилеи мне тяжел».
Приведем сонет «Ноябрь», в котором в конце строф нет точек:
Как тускло пурпурное пламя,
Как мертвы желтые утра!
Как сеть ветвей в оконной раме
Всё та ж сегодня, что вчера...
Одна утеха, что местами Налет белил и серебра Мягчит пушистыми чертами Работу тонкую пера...
В тумане солнце, как в неволе... Скорей бы сани, сумрак, поле, Следить круженье облаков, Да, упиваясь медным свистом,
В безбрежной зыбкости снегов
Скользить по линиям волнистым...
Таким образом, заменой точки здесь, как и во многих других текстах, выступает многоточие. В стихотворениях «Ветер», «На воде», «Опять в дороге» 1, «Трактир жизни», «Молот и искры», «Под зеленым абажуром», «Желание», «После концерта», в сонетах «Второй мучительный сонет», «Тоска возврата», «Черный силуэт» есть единственный случай постановки точки - в конце стихотворения.
Пунктуационное оформление композиционных частей
В.М. Жирмунский видел основную задачу работы «Композиция лирических стихотворений» в выяснении тех фактов языка, «в которых прежде всего осуществляется композиционное задание». Он писал: «Первоначальными факторами композиции в стихотворении мы считаем ритм и синтаксис. ... В языке, подчиненном художественному заданию, в произведении словесного искусства, композиция становится законом расположения словесного материала, как художественно расчлененного и организованного по эстетическим принципам целого» (Жирмунский 1975, с. 433, 436).
Следуя этим принципам, В.М. Жирмунский считает, что такие приемы композиции, как повторения, контрасты, параллелизмы, периодичность, кольцевое или ступенчатое построение, в стихотворениях нужно рассматривать в соотношении со словесным материалом: «Представим себе стихотворение простейшей композиции. В своем построении оно распадается на ряд строф (композиция метрическая). Каждая строфа заключает обособленное предложение, заканчивается точкой (композиция синтаксическая). Каждая строфа, вместе с тем, замкнута по теме, представляет стансу (композиция тематическая). Если бы мы имели дело с языком практическим, связь между этими группами, их взаимное расположение определялись бы чисто смысловым, например логическим, членением. В произведении словесного искусства, напротив того, взаимное отношение словесных масс, их художественная группировка должны осуществиться в каких-то особенностях строения самого словесного материала» (там же, с. 450-451).
. Повторяющиеся словесные группы, замыкающие собой целое стихотворение, образуют композиционную форму большого кольца. По мнению В.М. Жирмунского, эта форма построения в русской лирике XIX века наиболее распространена (там же, с. 502). Наряду с точным повторением строфы, при кольцевом построении встречаются различные вариации повторяющейся строфы.
СТ. Золян писал: «В чем же заключаются принципы композиционной организации поэтического текста? Ответ на этот вопрос хорошо известен: в повторяемости (рекуррентности, периодичности, симметричности) единиц текста» (Золян 1986, с. 62).
По наблюдениям И.И. Ковтуновой, «в синтаксисе стихов Анненского есть характерная для него черта - эмоциональные повторы с прерывистым ритмом» (Ковтунова 2003, с. 92).
В этой главе мы рассмотрим пунктуацию как показатель композиции.
1. Особую роль в композиционной структуре стихотворений И. Анненского играет многоточие:
Многоточие предшествует концовке стихов, завершающейся точкой, вопросительным или восклицательным знаками.
Многоточие завершает стихотворение.
Многоточие пронизывает все стихотворение.
Отделенные многоточием концовки находятся в разных отношениях с содержанием стихотворного текста.
Стихотворение «Ветер» выдержано в традициях пейзажной лирики и строится на эмоциональном противопоставлении:
Люблю его, когда, сердит,
Он поле ржи задернет флером
Иль нежным летом бороздит
Волну по розовым озерам;
Когда грозит он кораблю И паруса свивает в жгутья;
И шум зеленый я люблю, И облаков люблю лоскутья...
Но мне милей в глуши садов
Тот ветер теплый и игривый,
Что хлещет жгучею крапивой
По шапкам розовых дедов.
Тема «ветер» задана в заглавии стихотворения. Вторая строфа завершена многоточием. В первых двух строфах о ветре говорится «люблю его» (ветер) «когда, сердит», «когда грозит он кораблю». В концовке -противопоставление: «но мне милей в глуши садов» - ветер - «теплый и игривый».