Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Бинарная оппозиция как объект научного исследования 17
1.1. Философская и филологическая база изучения бинарной оппозиции 17
1.1.1. Понятие бинарной оппозиции. Соотношение терминов, отражающих идею оппозитивности 17
1.1.2. Философская интерпретация бинарной оппозиции 27
1.1.3. Современная филологическая интерпретация бинарной оппозиции (обзор диссертационных исследований) 48
1.2. Классификации бинарных оппозиций 60
1.2.1. Логическая классификация понятийных оппозиций 60
1.2.2. Логическая классификация смыслоразличительных оппозиций 61
1.2.3. Классификация антонимических оппозиций 64
1.2.4. Смысловая классификация оппозиций, лежащих в основе мифопоэтический модели мира 69
1.3. Перцептивные оппозиции и их роль в когнитивно-аксиологическом постижении мира 72
Выводы по главе 1 78
Глава 2. Аксиологические и когнитивные механизмы функционирования перцептивной оппозиции 83
2.1. Аксиологическая природа перцептивной оппозиции 83
2.1.1. Методологические предпосылки для изучения аксиологического потенциала перцептивной оппозиции 83
2.1.2. Терминологическая и классификационная база изучения аксиологического потенциала перцептивной оппозиции 87
2.2. Когнитивные основы формирования оценочных значений слов, объективирующих перцептивные оппозиции 111
2.2.1. Полисемия как способ формирования оценочности перцептивных слов в когнитивном аспекте 111
2.2.2. Метафора как основной механизм формирования оценочного значения перцептивных слов 123
2.2.3. Символическое и образное значения перцептивных слов 134
2.3. Роль перцептивной оппозиции в оценочной категоризации действительности 145
2.3.1. Когнитивные механизмы формирования оценочного значения слов, объективирующих перцептивные оппозиции 145
2.3.2. Методология исследования оценки перцептивных оппозиций 159
Выводы по главе 2 166
Глава 3. Модели формирования оценочного значения слов, объективирующих перцептивные оппозиции 171
3.1. Архетипическая модель формирования оценочного значения перцептивных лексем 171
3.1.1. Оппозиция свет – тьма 172
3.1.2. Оппозиция верх – низ 193
3.2. Функциональная модель формирования оценочного значения перцептивных лексем 226
3.2.1. Оппозиция глубокий – поверхностный 226
3.2.2. Оппозиция полный – пустой 242
3.2.3. Оппозиция острый - тупой 253
3.3. Экспериенциальная модель формирования оценочного значения перцептивных лексем 265
3.3.1. Оппозиция сладкий – горький 265
3.3.2. Оппозиция легкий – тяжелый 277
3.3.3. Оппозиция горячий-холодный 286
Выводы по главе 3 297
Заключение 306
Список использованной литературы 315
Лексикографические источники и энциклопедии 370
Приложение 375
- Понятие бинарной оппозиции. Соотношение терминов, отражающих идею оппозитивности
- Перцептивные оппозиции и их роль в когнитивно-аксиологическом постижении мира
- Методология исследования оценки перцептивных оппозиций
- Оппозиция горячий-холодный
Понятие бинарной оппозиции. Соотношение терминов, отражающих идею оппозитивности
Термин бинарная оппозиция наряду с синонимичными терминами, такими как бинарность, бинаризм, биополярность, двоичный код, двоичные противопоставления, дихотомическое деление, семиотическая оппозиция и др., широко используется в науке: филологии, философии, социологии, культурологии, психологии, информатике, антропологии и пр.
Лексема бинарный, заимствованная из лат. binaries – суффиксального производного от bini «пара, двое; по два» [Шанский 1965, электронный ресурс], в терминологических сочетаниях указывает на количество компонентов, например: бинарное счисление – «двоичная система счислений, в которой все числа записываются с помощью двух цифр»; бинарные сплавы – «сплавы, состоящие из двух металлов или металлов и неметаллов» [СИС 1964, электронный ресурс].
Слово оппозиция, заимствованное из французского opposition, восходящего к латинскому oppositio, суффиксального производного от орропеrе «противопоставлять» [КЭС 2005, электронный ресурс], обозначает принцип организации разного рода единиц – ментальных, социальных, семиотических и т.д. Так, в справочниках по философии, социологии, экономике, политологии термин оппозиция имеет одинаковое семантическое наполнение – содержит, как правило, три значения: 1) «несогласие, противодействие, сопротивление, противопоставление своих взглядов каким-либо другим взглядам»; 2) «группа лиц внутри какого-либо общества, организации, партии, коллектива, оказывающая противодействие центральному руководству в форме несогласия, неподчинения, сопротивления либо выступающая против мнения большинства или официального мнения; ярко выраженное противостояние, способное привести к расколу, проявляющееся прежде всего внутри жестко структурированных объединений в связи с несогласием по принципиальным вопросам»; 3) «политические силы, обычно организационно оформленные, выступающие против политики (или ее отдельных аспектов), проводимой руководством данной страны, а также против конкретных лиц в руководстве» [см.: ФЭС 2004, ЭС 2009, ПС 2010, ЭСПЭ 2005].
Термин бинарная оппозиция сочетает значения компонентов, из которых состоит, то есть обозначает противопоставление двух однородных единиц. Однако благодаря организующему и структурирующему потенциалу этого противопоставления термин получает новое функциональное наполнение в разных областях науки.
В литературоведении бинарная оппозиция рассматривается как «оппозиционная раздвоенность» [Textologia, электронный ресурс], организующая текстовое пространство: «В основе внутренней организации элементов текста, как правило, лежит принцип бинарной семантической оппозиции: мир будет члениться на богатых и бедных, своих и чужих, правоверных и еретиков, просвещенных и непросвещенных, людей Природы и людей Общества, врагов и друзей» [Лотман 1998, с. 227].
В Энциклопедическом словаре культуры ХХ в. бинарная оппозиция трактуется как «универсальное средство познания мира, имеющее универсальный характер и лежащее в описании любой картины мира»: жизнь – смерть, счастье – несчастье, правый – левый, хорошее – дурное, близкое – далекое, прошлое – будущее, здесь – там и т.д. Левая часть оппозиции считается всегда маркированной положительно, правая – отрицательно [Руднев 2009, с. 48-49].
В словаре «Постмодернизм. Энциклопедия» под бинарной оппозицией понимается «тип отношений в семиотических системах, в рамках которого знак приобретает свое значение и смысл только через отношение со знаком, стоящим к нему в оппозиции». Например, слово (лингвистический знак) друг раскрывает свой смысл через слово враг, слово сладкое – через горькое и т.д. [ПЭ 2001, электронный ресурс]. В лингвистике бинарный и оппозиция – важные атрибуты описания и изучения языковых единиц: бинарный – 1. «Составленный из двух частей, имеющий две составляющих»; 2. «Исходящий из двучленности как обязательного свойства изучаемого лингвистического объекта и, следовательно, методологической основы его исследования и описания» [Ахманова 2004, электронный ресурс]. Бинарный (дихотомический) принцип – принцип описания языковых систем, основанный на предположении, что фонологическая – и даже морфологическая – система каждого языка поддается сведению к ограниченному числу бинарных оппозиций [там же]. Оппозиция – «формально-смысловое противопоставление языковых единиц одного уровня (фонем, морфем, лексем, определенных грамматических категорий) с целью выявления различий между ними» [Стариченок 2008, с. 388-89]. Бинарную оппозицию (лат. binaries двойной ), или дихотомическую оппозицию (греч. dichotomia от dicha «на две части», tome «сечение»), трактуют как «формально-смысловое противопоставление двух языковых единиц исходя из наличия в них или отсутствия одного и того же признака, максимального или минимального его проявления» [там же, с. 87-88]. Двучленность в бинарной оппозиции – конституирующий признак лингвистического явления. Бинарными, к примеру, является оппозиции вида, переходности и непереходности глаголов, одушевленности и неодушевленности существительных. Для согласных звуков бинарными являются их мягкость-твердость, звонкость-глухость, для гласных звуков – признак лабиализованности-нелабиализованности [там же].
Термин бинарная оппозиция в нашей работе соседствует с терминами, близкими по значению, такими как противоположность, противопоставление, противоречие, противоречивость, апория, антиномия, антиномичность, диалектическое противоречие, диалектичность, дуализм, бинарность, бинаризм, диада, антоним и др. Рассмотрим названные термины и их отношение к термину бинарная оппозиция.
Термины противопоставление (противопоставленный), противоположность (противоположный), противоречие (противоречивый, противоречивость) отличаются между собой внутренней формой: каждый из них содержит морфему противо-, объединяющую их. Противопоставление – производное от противопоставить со значением «сравнить, сопоставить с кем-, чем-либо, указав на различие, противоположность признаков одного и другого» [Кузнецов 2006, с. 647] – подчеркивает сопоставительный характер некоторого действия, процесса с определенными признаками, которые в результате оказываются противоположными. Противоположность – производное от лексемы противоположный, обозначающей «расположенный напротив кого-, чего-либо или друг против друга» [Кузнецов 2006, с. 647], – указывает на положение неких признаков друг против друга на определенной поверхности, на некоторой оси. И наконец, противоречивость – производное от противоречие, имеющего значение «положение, при котором что-либо одно исключает другое, несовместимое с ним» [Кузнецов 2006, с. 647] или более прозрачное: противоречие – «два высказывания, из которых одно является отрицанием другого» [Словарь логики, электронный ресурс], которые показывают, что признаки несовместимы друг с другом, один отрицает другой.
Все три термина, безусловно, взаимосвязаны. Однако первый является более общим по смыслу и более свободным по употреблению: противопоставление обозначает процесс сопоставления признаков или явлений, позволяющий прийти к некоему результату – увидеть противоположные признаки. А два других (противоположность и противоречие) являются конкретными проявлениями, результатами общего для них процесса противопоставления. Подтверждение этому можно найти и в научной литературе, например: Противопоставление представляет собой «парадигматический принцип организации орнаментальных элокутивов противопоставленного характера и реализуется через два специализированных способа – способ противоположности и способ противоречия» [Агамурадова 2009, с. 7]. Более общим понятием, через которое можно трактовать другие, считает противопоставление и В.Н. Имаев: он выделяет три основных вида противопоставлений: противопоставление через отрицание любого понятия (стол – не стол), антитезу – противопоставление предметов по противоположности одного какого-нибудь их качества (Я – царь, я – раб, я – червь, я – бог – частичное противопоставление признаков понятий силы и слабости) и собственно антонимы, противопоставляемые по противоположности признаков (умный – глупый) [Имаев 1966, с. 80-83].
Перцептивные оппозиции и их роль в когнитивно-аксиологическом постижении мира
Объектом нашего исследования являются перцептивные оппозиции – оппозиции, которые основаны на признаках явлений окружающей действительности, воспринимаемых разными органами чувств, – признаках, которые представляют ценность для человеческой деятельности. В результате общество выделяет эти значимые признаки, оценивает их и наделяет языковые единицы, их вербализующие, особой функцией – оценивать объекты других, умопостигаемых сфер – эмоциональной, гносеологической, этической, социально-правовой и др., закрепляя эту оценочную способность в языке, в символическом значении слов. Такие оппозиции отражают способность человека воспринимать и обрабатывать информацию о внешнем мире с помощью органов чувств и определенным образом реагировать на эту информацию и содержат важные сведения о механизме когнитивной метафоризации. В отличие от оппозиций, изначально созданных для выражения оценки (языковые единицы которых содержат оценку в первичной семантике: хорошо – плохо , умный – глупый , счастье – несчастье и др.), – перцептивные оценочные оппозиции основаны на метафоре, а значит, их изучение позволяет воссоздать сложный процесс познания, отражающий особенности аналитико-сопоставительной деятельности человека. Изучение подобных перцептивных оппозиций помогает увидеть сложное взаимодействие эмпирического познания мира посредством органов чувств и рациональной оценки, соотносящей оцениваемый объект с существующими в данном лингвокультурном сообществе нормами.
Опора на мифопоэтическую модель мира (В.В. Иванов, В.Н. Топоров и др.), в основе которой лежат 10-20 пар оппозиций, помогающих понять сознание древнего человека, дает возможность нам, в свою очередь, построить перцептивно-аксиологическую модель действительности, показывающую оценочное восприятие действительности человеком сквозь призму перцептивных оппозиций. Такая модель демонстрирует систему мифологических представлений древних людей о значимости тех или иных чувственно воспринимаемых признаков, запечатленных в символических значениях, которые прошли долгий путь формирования в языке определенной нации.
Главное основание для построения нашей модели – это использование перцептивных оппозиций в передаче оценочного отношения человека к действительности, выраженного в языке. Мы разграничиваем оценочные и неоценочные перцептивные оппозиции (оценку мы понимаем узко: как семантический компонент, заложенный в значении слова – языковой единицы оппозиции, реализуемый через смысловые маркеры «хорошо / плохо»). Например, оппозиция свет – тьма является оценочной: в мифологическом сознании человека свет и тьма увязывались с постоянно наблюдаемыми природными явлениями дня и ночи и интерпретировались как две враждебные друг другу силы, находящиеся в постоянной борьбе, сопровождающейся победой то одной стороны, то другой. Светлые силы воспринимались как силы добра, справедливости; с темными силами связывалось все таинственно-страшное, злое, пугающее [Афанасьев 1988, с. 93-139]. Чувства, которые овладевали доисторическим человеком при наблюдении и постижении дня и ночи, нашли отражение в «культурной памяти» слов свет и тьма, их ближайших синонимов и ассоциатов день, ночь, мгла, мрак, темнота, в их синтагматических отношениях (в эпитетах – ясный, лучезарный, радужный свет и кромешный мрак, гробовая, зловещая тьма; в предикатах – свет затеплился, день зарождается, тьма грозит, наползает и т.д.) [Григорьева 2006, с. 6]. Оппозиция юг – север является неоценочной, потому что в семантической структуре языковых единиц, репрезентующих компоненты данной оппозиции, не встречается таких значений, которые можно интерпретировать как «хорошо / плохо», хотя в мифологической картине мира эта оппозиция, безусловно, оценочно маркирована: юг в представлениях славян ассоциировался с солнцем, теплом, летом, днем, счастьем, добром, жизнью; север же – с холодом, мраком, ночью, зимой, несчастьем, смертью [Иванов, Топоров 1965, с. 112].
Анализ перцептивных лексем, которые имеют переносные оценочные значения, отмеченные в словарях [БСА 2010; Введенская 2008; Колесников 1972; Кузнецов 2006; Львов 2006; 2012 и др.] или реализующиеся в текстах [НКРЯ, электронный ресурс], показал, что для оценивания объектов умопостигаемых сфер языковой коллектив использует сравнительно небольшое количество оппозиций, базирующихся на чувственно восприримаемых признаках явлений окружающего мира.
В рассматриваемой нами перцептивно-аксиологической модели мира можно выделить ядро и периферию (см. Приложение 1). В ядро входят оппозиции, языковые представители которых имеют устоявшиеся в языке переносные оценочные значения, зафиксированные в толковых словарях. Например, к ядерным можно отнести оппозицию солнечный – пасмурный , основные имена которой содержат следующие метафорические значения: солнечный – «радостный, светлый, счастливый» (солнечная улыбка) [Кузнецов 2006, с. 772]; пасмурный – «мрачный, невесёлый, хмурый» (пасмурные мысли) [там же, с. 498]. Компоненты периферийных оппозиций в языке либо несимметрично создают оценочные значения (например, в оппозиции полный – пустой только имя второго компонента имеет оценочные семемы: пустой – «опустошённый, не способный чувствовать, мыслить или выражать какие-либо мысли, чувства» (с пустой душой кто-л.; голова пуста: ни одной мысли; пустой взгляд, взор); «несерьёзный, легкомысленный, духовно ограниченный» (пустой парнишка; вырасти пустым и никчёмным); «Неосновательный, лишённый серьёзного содержания, значения, смысла» (пустая книжонка; твои обещания – пустой звук) [Кузнецов 2006, с. 655], либо языковые единицы оппозиции не содержат оценочных значений, отраженных в словарях, но имеют оценочные употребления, реализованные в речи (например, в семантической структуре антонимов, вербализующих оппозицию начало – конец , не отмечено ни одного переносного оценочного значения, при этом Национальный корпус русского языка дает примеры, позволяющие говорить об оценочной семантике: Пора обновления, начало начал, время надежд, любви, желаний, светлых дум и мечтаний. «Экран и сцена», 2004; А потеря этого места – конец карьеры и самой жизни. «Известия», 2003 [НКРЯ, электронный ресурс]).
Оппозиции, входящие в ядро и в периферию, можно описать с точки зрения семантики. В зависимости от способа восприятия признака, лежащего в основе оппозиции, можно говорить о двух типах метафорических оппозиций – основанных на зрительно воспринимаемых признаках и экспериенциально (при взаимодействии, на опыте) воспринимаемых признаках, каждый из которых имеет свои семантические группы, учитывающие функционально-прототипическую характеристику признака (его предназначение и особенности отражения им действительности). Оппозиции, основанные на зрительно воспринимаемых признаках:
– пространственные ( верх – низ , начало – конец , правый – левый );
– размерные ( широкий – узкий , глубокий – поверхностный , крупный – мелкий , толстый – тонкий , длинный – короткий );
– цветовые ( белый – черный );
– отражающие наличие – отсутствие признака ( свет – тьма , солнечный – пасмурный , чистый – грязный ).
Оппозиции, основанные на экспериенциально воспринимаемых признаках:
– вкусовые ( сладкий – горький , сладкий – соленый , сладкий – кислый );
– температурные ( горячий – холодный );
– весовые ( легкий – тяжелый );
– тактильные ( мягкий – черствый , мягкий – жесткий ; острый – тупой ; крепкий – слабый ).
Деление изучаемых оппозиций на две группы в зависимости от способа восприятия признака – зрительно воспринимаемого и экспериенциально воспринимаемого – является важным в нашем исследовании для экспликации семантико-аксиологических отличий: каждая из представленных групп имеет свои особенности, которые отражаются в семантике при формировании оценочного значения.
Методология исследования оценки перцептивных оппозиций
Одним из перспективных методов исследования современной науки является моделирование, позволяющее изучить объект, опираясь на абстрактную упрощенную схему, наглядно демонстрирующую сложный умственно постигаемый процесс [см., например: Болдырев 2016; Борисенкова 2009; Горбунова 2010а; Зализняк 2006; Ермоленкина 2002; Илюхина 2010; Киселева, Тодосиенко 2015, 2018; Кустова 2000, 2004; Падучева 2004; Рахилина 2010б, Карпова О.С., Резникова Т.И. 2009; Тодосиенко 2013; Чернейко 1997; Шайбакова 2015]. Модели помогают описать самые разные языковые явления – от предельно обобщенного представления знаний до отражения их в структуре многозначного слова.
Мы в своем исследовании применяем моделирование в качестве лингвистического инструмента, позволяющего решить две основные задачи: 1) очертить круг перцептивных оппозиций, языковые репрезентанты которых развивают вторичные оценочные значения; 2) определить модели формирования оценочного значения перцептивных лексем, – которые потребовали построения двух типов моделей.
Для решения первой задачи мы используем перцептивно-аксиологическую модель, позволяющую понять, языковые единицы каких оппозиций развивают оценочные метафорические значения. Она состоит, как показал наш анализ, из достаточно небольшого количества оппозиций, построенных на эмпирически постигаемых признаках и явлениях, которые языковое сообщество использует для оценивания объектов умственно постигаемых сфер, поэтому в них содержится важная аксиологическая информация о значимости тех или иных признаков для деятельности человека (см. параграф 1.3 и приложение 1). Такая модель имеет полевую структуру с ядром, включающим оппозиции, языковые репрезентанты которых имеют оценочные значения, отмеченные в толковых словарях, и периферией, состоящей из оппозиций, вербальные представители которых не имеют устойчивой, симметричной для обоих компонентов оппозиции системы оценочных значений. К ядру можно отнести такие оппозиции, как свет – тьма , верх – низ , глубокий – поверхностный , чистый – грязный и др.: репрезентанты обоих компонентов названных диад активно развивают оценочную семантику, которая находит отражение в языке – в толковых словарях. Периферийными являются оппозиции полный – пустой , начало – конец , правый – левый и др.: вербальные представители компонентов таких оппозиций несимметрично развивают оценочную семантику.
Для построения перцептивно-аксиологической модели важно было определить оппозиции, языковые репрезентанты которых имеют переносные оценочные значения, методом сплошной выборки из словарей антонимов [БСА 2010; Введенская 2008; Колесников 1972; Львов 2006; 2012] и с опорой на метод анализа словарных дефиниций из толковых словарей русского языка [например: Кузнецов 2006; Ожегов, Шведова 1998]. Затем выявить и описать языковые единицы, вербализующие оппозицию в русском языке (основные имена оппозиции, их производные существительные, прилагательные, глаголы, наречия; синонимы, фразеологизмы и сочетания, представляющие главную идею оппозиции), с опорой на толковые словари, фразеологические словари русского языка [ФСРЛЯ 2008], словари синонимов [Абрамов 1999; БСА 2010; НОСС 2004] и словообразовательные словари [Тихонов 1990].
В основу построения модели положен семантический принцип, учитывающий функционально-прототипические особенности признака, на котором базируется оппозиция, и способ восприятия признака, отражающийся в механизме оценки. Так, мы выделяем основанные на зрительно воспринимаемых признаках оппозиции, среди которых: пространственные ( верх – низ , начало – конец , правый – левый ), размерные ( широкий – узкий , глубокий – поверхностный , крупный – мелкий ), цветовые ( белый – черный ), отражающие наличие – отсутствие признака ( свет – тьма , солнечный – пасмурный , чистый – грязный ), и основанные на экспериенциально воспринимаемых (контактно воспринимаемых) признаках оппозиции, включающие: вкусовые ( сладкий – горький , сладкий – соленый , сладкий – кислый ), температурные ( горячий – холодный ), весовые ( легкий – тяжелый ), тактильные ( мягкий – черствый , мягкий – жесткий ; острый – тупой ). Представленные группы выделены и названы условно, с учетом задач настоящего исследования; не являются закрытыми объединениями и не исключают пополнения другими оппозициями и иной логики классификации. Список оппозиций также не является исчерпывающим и предполагает наличие и других перцептивных оппозиций, рождающих метафорические оценочные значения. Для нас важно определить эмпирическую базу для исследования, которая позволит в результате анализа показать общие тенденции в когнитивно-оценочном процессе постижения действительности, отраженном в языке.
Для решения второй задачи мы опираемся на семантическую модель, позволяющую представить закономерности в семантических процессах развития оценочности языковых единиц оппозиций. Она включает в себя более частные модели, которые отражают особенности метафоризации и появления оценочных значений.
При построении семантической модели главным методом, подчиняющим себе все остальные, является анализ сочетаемости языковых репрезентантов оппозиции. Он позволяет «увидеть» значимые свойства оппозиции и понять закономерности появления оценочных значений. Мы опираемся на когнитивный подход к сочетаемости, представленный в работах А. Вежбицкой, Е.В. Рахилиной, Л.О. Чернейко, базирующийся на представлении о том, что сочетаемость имен не случайна и не свободна: она отражает некоторые их существенные, глубинные характеристики, связанные с образами конкретных предметов в естественном языке [Рахилина 2010а, с. 6, 12]. Исследователи подчеркивают, что «несвободная (связанная) сочетаемость субстантивов, квалифицируемая структурной лингвистикой как лексическая (в противоположность семантической), играет главную роль в моделировании языковой картины мира, обнажая особенности концептуализации семиотизированных фрагментов действительности» [Чернейко 2015, с. 41]. Но если основная часть работ, в которых авторы опираются на сочетаемость в когнитивном аспекте, посвящена выявлению представлений, обогащающих абстрактные сущности и «искажающих» их в разных языках, которые мифологичны и диалогичны, поскольку неверифицируемы, и «направляют сочетаемость абстрактных субстантивов, и именно по сочетаемости (объективной данности речи, текста) они могут быть реконструированы (смоделированы)» [Чернейко 2015, с. 44]; то в нашем исследовании сочетаемостный поход помогает понять, как предметные имена работают на выявление таких представлений, какая когнитивная информация не об абстрактной, а о предметной сущности заложена в сочетаемости и как она отражает опыт и знания человека.
Анализ сочетаемости дополняет предложенный Дж. Лакоффом и М. Джонсоном метафорический метод, который основан на определении двух структур знаний – «источника» и «цели», взаимодействующих в процессе метафоризации, – и нахождении «гипотезы инвариантности» – некоем предположении о частичном воспроизведении структуры источника в структуре цели [Лакофф, Джонсон 2004, с. 9]. Данный метод помогает описать механизм оценивания сквозь призму оппозиции путем выявления категориального сдвига значения: стандартные для данного предиката категории синтаксических аргументов замещаются новыми для него, на первый взгляд «неподходящими» – например, для слов сладкий и горький вместо предмета, имеющего определенный вкус (апельсин, порошок) употребляется состояние (грезы, усталость). Все исследователи метафоры сходятся в том, что этот тип переноса не является произвольным: метафорический образ устойчив и проявляется не в отдельно взятом контексте, а во многих, потому что языковая метафора отражает более общие – культурные, а иногда и еще более общие – свойственные в целом человеческому сознанию (иначе говоря, когнитивные) – параллели [Рахилина 2010а, с.144].
Для определения когнитивных параллелей важно охарактеризовать синтаксические аргументы, при сочетании с которыми происходит категориальный сдвиг значения и рождается метафорическое оценочное значение. Анализ сочетаемости вербальных единиц оппозиций, в которой реализуется метафорическое оценочное значение, в текстах художественной и публицистической литературы, представленных в Национальном корпусе русского языка [НКРЯ] и в качестве иллюстраций в толковых словарях русского языка [например: Кузнецов 2006], позволяет выявить такие синтаксические аргументы и, сгруппировав, описать их.
Выделение синтаксических аргументов и определение семантических приращений, которые они создают, помогает охарактеризовать тип оценки и сферу бытия, объект которой оценивается посредством языковых представителей оппозиции, – эмоциональную; гносеологическую; этическую; эстетическую и др., – с опорой на метафорический анализ, предложенный Дж. Лакофффом и М. Джонсоном, которые рассматривают метафору в качестве фундаментальной когнитивной операции, обеспечивающей перенос образных структур из одной концептуальной сферы в другую.
Следует отметить, что представленное деление на сферы весьма условно, так же как и название самих сфер. В исследовании важно показать, для какой умопостигаемой области необходимо сопоставление с признаком, лежащим в основе оппозиции, как происходит перенос в эту сферу и какие смыслы он актуализирует.
Оппозиция горячий-холодный
В разряд экспериенциальных бинарных оппозиций входит и оппозиция горячий – холодный , языковые репрезентанты которой относятся к классу имен, описывающих состояния – и, в частности, температуру – окружающего пространства и самого человека. Внутри данного класса есть группы слов, связанных с идеей высокой температуры (жара, зной, горячий и т.д.) и низкой температуры (холод, стужа, мороз и др.), и в каждой из них выделяются слова, обозначающие температуру достаточно высокую / низкую, чтобы человек себя чувствовал комфортно (тепло / прохлада, свежесть и др.) [НОССРЯ 2000, с. 1240].
Главным лингвистическим критерием определения температуры для русского человека является температура человеческого тела: горячий – «выше температуры человеческого тела», теплый – равно температуре человеческого тела , холодный – «ниже температуры человеческого тела». Однако, признавая «антропоцентричность» определений отдельных температурных слов, Е.В. Рахилина одновременно отмечает, что «такой естественный антропоцентрический параметр … с типологической точки зрения все же не универсален», и приводит примеры из шведского языка, в котором «высокая» и «средняя» температуры оказываются выше, чем русские горячий или теплый, и из французского языка, для которого свойственна в качестве абсолютного нуля идея индифферентной, т.е. нечувствительной для человека (ни холодной, ни горячей, ни теплой) температуры, от которой затем вверх и вниз по температурной шкале «отсчитываются» другие значения [Рахилина 2010а, с. 216].
Переносные оценочные значения зафиксированы у следующих температурных слов: пыл, жар, горячий, гореть, теплый / холод, лед – и их производных: пылать, жаркий, горячий, горячо, тепло, теплота, потеплеть / прохлада, прохладный, холодный, охладить, охлаждение, ледяной, леденить, заморозить, морозить. Аксиологическая семантика развивается также в первичных значениях дериватов: пылкий, пылко, вспылить, вспыльчивый, погорячиться / охладеть, хладнокровный, хладнокровно. Анализ представленных лексем показывает, что основная сфера, в которой происходит метафоризация оппозиции горячий – холодный , – эмоциональная. Компоненты оппозиции горячий – холодный , оценивая сферу, отвечающие за эмоциональное состояние человека, становятся символами: горячий – символом высокой степени эмоциональности; холодный – безучастности, равнодушия.
В основе температурной оппозиции лежит контрарная противоположность, подразумевающая некоторую шкалу, на которой выделяются различные степени удаления от нейтрального значения, и вербализовать ее могут разные пары антонимов: теплый – прохладный, горячий – холодный, жаркий – ледяной, пламя – лед и др. Главным именем оппозиции является средний член шкалы – горячий – холодный.
Близкими к точке отсчета, но не нейтральными являются два показателя – теплый и прохладный .
Метафорическая семантика лексем теплый, теплота, тепло развивает экспериенциальные особенности их первичной семантики – «соответствует температуре человеческого тела, значит, приятна, комфортна человеку». В эмоциональной сфере приятными человеку могут быть искренние реакции, которые доставляют самому человеку приятные ощущения:
– отношения (ср.: Узами теплой дружбы и взаимопонимания были связаны три русских писателя, доживавших последние свои годы в далеком Париже: И.А.Бунин, Тэффи и Б.Г.Пантелеймонов. С. Никоненко; К своим пациентам относится она с душевной т еплот ой и сердечностью. Ю. Никулин; Король Иордании, в свою очередь, заявил, что у него сложились очень т ёплые отношения с Президентом России. «Дипломатический вестник», 2004);
– чувства (ср.: Даже его толстую тетрадь с выписанными в ней стишками и песнями она вспомнила теперь с тёплым чувством. Э. Казакевич; Я до сих пор вижу их в том золотистом освещении, и это помогает мне сохранить теплоту своей давней к ним привязанности. Ф. Искандер; В его маленьком гостеприимном флигельке у головного ярыка побывало много строителей, и каждый уносил оттуда чувст во большой теплот ы к этому старику. Ю. Домбровский);
– воспоминания (ср.: У меня сохранились тёплые воспоминания о походах туда с бабушкой и родителями, катаниях на пони по кругу, мороженом, кормлении (украдкой – простите, сотрудники!) уток в прудах. О. Баринов; Когда они их оставили, я теперь точно не помню, но навсегда сохранила т ёплые воспоминания об этих выдающихся личностях, о наших добрых и уважительных отношениях. И. Архипова; На всю свою жизнь запомнил Андреев эту рыженькую Лидию Ивановну, тысячу раз благословлял её, вспоминая всегда с нежностью и теплотой. В. Шаламов);
– общение (ср.: Четвертый уровень – это т еплот а русского общения, русская дружба, тосты и карамазовские разговоры, Натали уже не в кокошнике, а в популярной песне, доступные и недоступные девушки (в зависимости от личного общения). В. Ерофеев; Всю дорогу оставаясь вдвоем в купе, мы вели с Караевым теплую беседу. А. Микоян; Во весь вечер шел самый дружеский, самый теплый разговор. Ф. Достоевский);
– гостеприимство (ср.: Я не обманулась в своих ожиданиях: впечатления от разных городов с их прекрасной архитектурой, от всего нового, от тёплого приёма зрителей, приходивших на наши концерты, были очень яркими. И. Архипова; Потрясённый, так как только лес, только один лес мог расстилаться здесь, и во все стороны не было даже негритянской деревни ближе четырнадцати дней пути, Пелегрин двинулся на звук, и ему оказали тёплое гостеприимство. А. Грин; Взволнованный теплой встречей, Панин берет из рук товарища фуражку венгерского паровозника, друзья желают ему доброго пути. Е. Логинова);
– продукты творческой деятельности (ср.: Он получил тёплое письмо от Лысенко, тот высоко оценивал его рукопись, предлагал ему сотрудничать. В. Гроссман; Они сделали эту кинокартину столь теплой, легкой, доброй и замечательной, за что им огромное спасибо. Коллективный форум; В Нише известие о русской победе вызвало необычайную радость. Печать посвящает теплые статьи русской армии. «Новое время», 1915);
– обстановка (ср.: Иначе и быть не могло – когда работается в тёплой, доброжелательной обстановке, то и результаты соответственные.
И. Архипова; Вечер после концерта прошел в приятной и теплой атмосфере. Л. Вертинская; Эти визиты несколько раз повторялись и происходили всегда в очень теплой обстановке. К. Куприна).
Приятные ощущения могут возникать от:
– человека (ср.: Я не могла иначе поступить, когда поняла, что только ты мой любимый. Она стоит растрёпанная, тёплая, красавица, любимая… Девочка, предназначенная мне с самого детства. В. Аксенов);
– компании (ср.: Компания тёплая и небольшая, баскетболист с женой и другие, а в общем, тридцатилетние и даже моложе, худые, рослые, сомкнутые своим застольем и своей молодостью. В. Маканин).
Проявлением хорошего отношения, эмоционального участия как воспринимающей, так и воспринимаемой стороны являются:
– взгляд (ср.: Те из солдат в колонне, что оказывались поближе, время от времени одаривали его тёплыми взглядами, а некоторые даже приветствовали коротким движением меча. В. Быков; Он представлял тёплый уютный взгляд его вечерних окон, таинственность его закоулков, подобных таинственности женской души, защитительность его стен, подобных защитительности женской заботы. А. Слаповский; Взгляд охранника пот еплел, но Маша уже проскочила магнитный контур и схватила свою сумочку. Н. Александрова);
– глаза (ср.: Она стояла у притолоки и глядела на всех растроганными тёплыми глазами. И. Грекова; Я не могу вымолвить ни слова, смотрю на бледное, немного веснушчатое лицо, вижу, как оно улыбается добрыми губами, добрым взглядом близоруких глаз, в которых нет ничего, кроме весёлого спокойствия, сочувствия, теплоты – для всех… Ю. Трифонов; Он оглядел меня влажным взором, пронзительные зрачки потеплели, в них неожиданно появилось почти умиленное выражение. Л. Зорин);
– улыбка (ср.: И сейчас, на склоне лет, вспоминает Андрей теплую улыбку Болотникова. Л. Дурнов; Но в его улыбке – что-то дружеское и тёплое. Б. Окуджава; Симпатичная девушка-дилер одарила его теплой улыбкой – видимо, новый клиент начинал ей нравиться. М. Милованов);
– волосы (ср.: Когда откинула с головы на широкие плечи вязаный платок, лейтенант даже застонал про себя: поцеловать бы эти т ёплые светлые волосы! А. Толстой; Ее прелестный профиль, приоткрытые губы, теплые волосы были в каких-нибудь трех вершках от моего ощеренного резца, и сквозь грубоватую ткань мальчишеской одежды я чувствовал жар ее тела. В. Набоков; Я чувствовал щекой ее мягкие, теплые волосы, и мне казалось, что мог бы просидеть так всю свою жизнь. В. Токарева)