Содержание к диссертации
Введение
1. Описные книги в лингвистическом и культурно-историческом контексте 14
1.1. История изучения деловой письменности. Жанр и общая характеристика описей 14
1.2. Описные книги монастырей как объект лингвокультурологического исследования 34
1.3. Выводы по первой главе 47
2. Композиционно-содержательные и стилистические особенности описных книг 50
2.1. Композиция описных книг 50
2.2. Стилистическая характеристика описных книг 72
2.3. Выводы по второй главе 89
3. Статья как основная единица лингвокультурологического анализа описной книги 92
3.1. Обоснование статьи как целостной единицы 92
3.2. Анализ компонентов статьи (на примере иконного инвентаря) 103
3.3 Выводы по третьей главе 126
4. Семантическое пространство описных книг 129
4.1. Семантико-синтаксическая организация текстов, описывающих храмовые иконы 129
4.2. Лексико-семантические особенности описных книг (на примере тематической группы «Декоративные украшения иконы») 140
4.3. Выводы по четвертой главе 161
Заключение 164
Список источников 171
Список литературы 178
Список Интернет-источников 199
Список словарей 199
Список сокращений 202
Приложение. Наименования декоративных элементов иконы по данным изученных памятников 206
- История изучения деловой письменности. Жанр и общая характеристика описей
- Композиция описных книг
- Обоснование статьи как целостной единицы
- Лексико-семантические особенности описных книг (на примере тематической группы «Декоративные украшения иконы»)
Введение к работе
Актуальность данного исследования обусловлена тем, что, с одной стороны, в настоящее время интерес к описным книгам заметно усилился. Это проявляется в активизации изданий описных книг, их комментированию и исследованию историками и культурологами, которые неоднократно подчеркивали ценность этого вида источников. Так, по справедливому замечанию историка М.С. Черкасовой, «введение в научный оборот церковно-монастырских описей <…> открывает новые перспективы для изучения многих сторон духовной жизни, культуры повседневности, локальной истории России»4. С другой стороны, монастырские описи как один из жанров деловой письменности практически не изучены лингвистами. В качестве самостоятельного объекта исследования описные книги были рассмотрены только М.Д. Ма-зуриным в работе «Описи имущества среднерусских монастырей XVII века как источник исторической лексикологии» (2000). В остальных случаях языковеды рассматривали описи лишь как дополнительный источник лингвистического материала в одном ряду с другими документными жанрами (А.Н. Качалкин, В.Я. Дерягин, М.С. Выхрыстюк, А.В. Волынская и др.). Сказанное позволяет считать, что изучение монастырских описных книг как особого жанра делового письма является актуальным.
1 Трофимова О.В. Жанрообразующие особенности русских документов XVIII века (на
материале тюменской деловой письменности 1762 – 1796 гг.): дис. ... д-ра филол. наук. –
Тюмень: 2002. – С. 6.
2 Никитин О.В. Русская деловая письменность как этнолингвистический источник (на
материале памятников севернорусских монастырей XVIII века): дисс. …канд. филол. наук. –
М., 2000. – С. 106.
3 Судаков Г.В. История русского слова. – Вологда: Изд-во ВИРО. 2010. – С. 67.
4 Черкасова М.С. О значении духовных грамот ХV–ХVI в. в становлении описей
имущества // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. – 2011. – № 3. – С. 127.
Целью настоящего исследования является определение структуры описных книг, их лингвокультурологической информативности; обоснование с опорой на жанрообразующие признаки структурно-семантических особенностей в организации текста основной части описи, отражающей инвентаризуемые предметы; выявление синтаксических и лексико-фразеологических черт описных книг XVI – XIX вв., созданных в центральном и северо-западном регионах страны.
Исходя из поставленной цели, были сформулированы следующие задачи:
1) выявить и обосновать критерии жанровой идентификации описных книг;
проанализировать с учетом жанрообразующих признаков исследуемые документы;
2) установить композиционно-содержательные части описной книги,
определить компонентный состав каждой из них и присущие им языковые и
лингвокультурологические особенности;
3) сравнить компонентный состав отдельных тематических блоков основной
части описей с целью выявления в них закономерностей отбора компонентов и
наличия сходных и различительных черт;
4) установить текстовую единицу основной части описей, отражающую
информацию о монастырском имуществе и реализующую коммуникативно-
прагматические задачи;
5) проанализировать на примере иконного инвентаря компонентный состав
выделенной текстовой единицы, установить языковые репрезентанты отдель
ных компонентов с учетом времени и места создания документов;
6) рассмотреть на примере описания храмовых икон особенности
семантико-синтаксической и коммуникативно-синтаксической организации
текстовой единицы;
7) охарактеризовать лексический состав тематической группы «Декоратив
ные украшения иконы» с целью определения особенностей употребляемых
языковых единиц и выявления лингвокультурологического потенциала иссле
дуемых памятников письменности.
Предмет исследования составляют текстовые единицы, отражающие разные уровни членения описей, а также анализ каждой из них с учетом жанрообразующих признаков, компонентного состава, синтаксических, семантических и лингвокультурологических особенностей.
Объектом диссертационного исследования являются описные монастырские книги в системе русского делопроизводства XVI – XIX вв., содержание данных книг представляет собой описание движимого и недвижимого имущества монастыря на определенный момент времени.
При отборе источников учитывался территориально-временной принцип. Всего к работе привлекается 61 описная книга XVI – XIX вв. двадцати пяти монастырей и одного собора, расположенных в Московской, Костромской,
Тверской, Вологодской, Архангельской и Мурманской областях. Основная часть рассмотренных памятников представлена в различных изданиях XIX – XXI вв. Помимо этого, изучаются рукописные тексты, составляющие 191 фонд Государственного архива Архангельской области, в объеме 268 листов.
Привлечение к анализу значительного объема источников, возможно, не совсем характерное для работ по истории языка, объясняется стремлением установить, прежде всего, общие черты текстов описных книг как особого жанра. Кроме того, учитывался тот факт, что в рассматриваемый период жанрово-стилистическая система находилась в процессе становления и развития. Поэтому именно большой хронологический и территориальный диапазон позволяет выявить как устойчивые, так и подвижные участки текстов описных книг, а значит определить общие закономерности динамики жанра, установить вполне сформировавшиеся и вариативные компоненты отдельных частей описи и структурно-семантические особенности каждой из них.
Положения, выносимые на защиту
1. Описные книги выделяются в самостоятельный жанр деловых документов
с учетом жанрообразующих характеристик: коммуникативно-прагматических,
композиционных, стилевых и собственно языковых.
-
Тексты описных книг имеют трехчастную композицию, типичную для отчетных документов. На основании различий в коммуникативно-прагматических установках, в содержании, в стилистическом и грамматическом оформлении выявлено противопоставление, с одной стороны, преамбулы и заключения, с другой – основной части. В преамбуле и заключении фиксируется коммуникативная ситуация, отражающая динамику реального исторического события. Основная часть представляет собой статическое описание, содержащее перечень инвентаризуемых предметов.
-
Основная часть описных книг может быть представлена как многоуровневая композиционно-содержательная модель, которая отражает последовательную, разветвленную сеть разделов и подразделов, включающих различные тематические блоки, и преобразуется со временем в еще более дробную структуру.
4. В качестве предельной единицы членения тематического блока
предлагается считать статью, которая обладает особой структурно-семанти
ческой организацией, обусловленной онтологическими свойствами описываемых
объектов, спецификой речемыслительного процесса, коммуникативно-прагма
тической направленностью на атрибутирование определенного предмета.
Различия в объеме отдельных статей, выделение разных признаков для
описания объекта можно объяснить субъективностью восприятия автора-
составителя, степенью развитости его коммуникативной компетентности.
-
Статья представляет собой полипропозитивную единицу, образованную путем контаминация двух логико-синтаксических типов предложений – бытийного и характеризации. С позиции коммуникативного синтаксиса в статье выделяется тема (номинируемый предмет) и несколько рем, равно соотносимых с тематическим компонентом. Сочетание предметной и качественной рематических доминант, отражающих категориальные значения выражающих их единиц, подтверждает глубинную контаминацию двух логико-синтаксических типов предложения.
-
С учетом различий в семантике и функциях единиц статья может быть представлена как инвариантная модель компонентов, реализация которой варьируется в каждом конкретном случае.
-
Состав лексики иконного инвентаря на протяжении всего исследуемого периода характеризуется высокой степенью устойчивости, отражает изменения, происходящие, прежде всего, в языке в целом, а не только в описях. Территориальные различия лексики немногочисленны, в основном связаны с обозначениями техники создания икон, деталей их украшений, а также присущи заимствованным словам как отражение процесса их адаптации. Относительную стабильность рассмотренной лексики можно объяснить культовым характером предметов, а также сложившейся традицией описания иконного инвентаря.
Научная новизна определяется тем, что впервые на обширном материале, представленном в широком временном и территориальном диапазоне, предлагается многоаспектная характеристика описных книг, включающая жанрово-стилистические и лингвокультурологические особенности. На основе разработанных критериев определяется статья как полипропозитивная структурно-семантическая текстовая единица основной части описных книг. Разработана компонентная модель статьи, в соответствии с которой подробно проанализированы описания иконного инвентаря, выявлены семантико-синтаксические и лексико-семантические репрезентации ее отдельных компонентов. Уточняются значения некоторых слов, не зафиксированные в словарях.
Теоретическая значимость работы заключается
– в уточнении жанровой классификации текстов деловой направленности путем идентификации описной книги как самостоятельного жанра;
– в обосновании целесообразности выделения статьи как текстовой единицы основной части описной книги;
– во введении в научный оборот источников, ранее не исследованных лингвистами.
Практическая значимость определяется возможностью включения материала исследования в курсы лекций по истории русского литературного
языка, исторической стилистики, лингвистического источниковедения, а также в спецкурсы по лингвокультурологии. Отдельные наблюдения над лексическим составом описных книг могут быть учтены при составлении исторических словарей.
Методы и приемы исследования. В качестве ведущего используется описательный метод, включающий наблюдение над языковым материалом, его систематизацию, обобщение и интерпретацию. Для установления общих и индивидуальных особенностей рассматриваемых документов применялись приемы сравнительно-сопоставительного метода. В процессе обоснования статьи как основной текстовой единицы описных книг использовался метод моделирования. Сбор материала, направленный на выделение статьи как текстовой единицы, осуществлялся методом сплошной выборки. Кроме того, применялись отдельные приемы количественного метода, контекстуального анализа и семантического описания языковых единиц.
Исследование опирается на современные методологические принципы изучения языка: интегральность (привлечение данных смежных гуманитарных наук, в первую очередь, истории и культурологи), антропоцентризм (акцент на роли человека как создателя культурных ценностей, языка и текстов), текстоцентричность (понимание текстов описных книг как завершенных произведений речемыслительного процесса), коммуникативность и функциональность (рассмотрение жанрово-стилистических особенностей, мотивированных прагматической заданностью). Особое место отводится принципу историзма, предопределяющему рассмотрение языковых явлений прошлых эпох как закономерных этапов развития современного языка.
История изучения деловой письменности. Жанр и общая характеристика описей
Изучение памятников письменности имеет богатую историю в отечественном языкознании, а сформированные на протяжении веков традиции такого изучения сохраняются и развиваются и сегодня. Поскольку работы ученых-историков языка XIX – XXI веков составили теоретическую и методологическую основы данного диссертационного исследования, обзорно представим их.
Поиск истоков возникновения интереса к изучению памятников письменности отсылает нас к XVIII столетию, когда создавались первые архивы и были сделаны первые существенные открытия в данной области, связанные с работами богословов и историков (В.Н. Татищева, М.М. Щербатова, Н.М. Карамзина и др.). Основание в 1724 году Российской академии наук, в проектах которой была и ориентация на сохранение национальных памятников прошлого, способствовало дальнейшему развитию памятнико-ведения.
XIX век связан с именами ученых, заложивших основы собственно лингвистического изучения памятников письменности и издававших древние тексты. Первым среди таких имен можно по праву назвать имя А.Х. Вос-токова. Должности хранителя рукописей императорской Публичной библиотеки, а позднее – главного редактора Археографической комиссии способствовали становлению А.Х. Востокова как одного из крупнейших специалистов в данной области. Результатом многолетней кропотливой работы стало издание в 1842 году «Описания русских и словенских рукописей Румянцевского музеума». Годом позже А.Х. Востоков опубликовал «Остромирово евангелие». На основе материалов памятников письменности в 1863 году ученым была издана грамматика церковно-славянского языка, а в 1858–1861 – «Словарь церковно-славянского языка». На основе изучения памятников местной письменности и говоров (А.Х. Востоков одним из первых обратился к изучению народного разговорного языка) был издан «Опыт областного великорусского словаря». Таким образом, совершенно справедливо замечание И.И. Срезневского о том, что «ни у кого из наших ученых исследование славянских рукописей не имело таких обширных применений, как у А.Х. Востокова, и эти применения тем более важны, что труды нашего филолога пользуются общепризнанной достоверностью по строгой добросовестности и точности» [Срезневский, 1864, с. 77].
И.И. Срезневский стал одним из известнейших продолжателей идей и традиций научной школы А.Х. Востокова. Изучению истории и языка памятников, а также их комментированному изданию И.И. Срезневский посвятил всю жизнь. Одним из наиболее значительных его трудов стала работа «Древние памятники русского письма и языка». Анализ памятников русской старины позволил ученому сделать ряд выводов об особенностях древнерусского и старославянского языков, а также стал основой для наблюдений и умозаключений в области палеографии. Обобщил многолетние исследования И.И. Срезневского его лексикографический труд «Материалы для словаря древнерусского языка». О монументальности работы и широте охвата источников, ставших базой для словаря, свидетельствует замечание самого автора, помещенное в предисловии к «Материалам»: «Данные, вошедшие в мой словарь, извлечены из всех памятников нашей древности, дошедших до нас в подлиннике или списках. Собственно русские памятники, насколько они мне известны, – летописи, грамоты, уставы, слова, сказания, жития святых, записи и надписи, – собраны мною для словаря все без исключения. Памятники славяно-русской церковной письменности также исследованы мною в словарном отношении, но еще не все. Памятники непрочитанные я продолжаю изучать один за другим и постоянно увеличиваю мой запас» [Материалы, 2003, с. 3]. Отметим, что ценность монастырских описей как источников языкового материала для словаря была по достоинству оценена И.И. Срезневским, и сами описи были включены автором в список источников. В исследованиях по истории языка лингвисты до сих пор обращаются к данным словаря как к одному из наиболее полных и авторитетных источников в этой области.
Почти одновременно с именем И.И. Срезневского в филологической науке появилось имя Ф.И. Буслаева. Автор нескольких десятков трудов, основанных на изучении древних памятников, сторонник сравнительно-исторического языкознания, Ф.И. Буслаев оказал значительное влияние на развитие источниковедческой науки. Педагог и автор методических работ, он указывал на важность изучения памятников письменного наследия прошлого уже в гимназиях: «учащиеся осознают так называемое историческое гораздо основательнее, вычитав оное из самих источников» [Буслаев, 1992, с. 61]. Среди работ, основанных непосредственно на исследовании древних текстов, находим «О влиянии христианства на славянский язык: Опыт истории языка по Остромирову Евангелию», «Палеографические и филологические материалы для истории письмен славянских, собранные из 15 рукописей Московской синодальной библиотеки», «Историческая хрестоматия церковнославянского и древнерусского языков», «Русская хрестоматия. Памятники древней русской литературы и народной словесности с историческими, литературными и грамматическими объяснениями». Для составления хрестоматии ученым было привлечено более 150 разножанровых рукописей XI – XVIII веков.
Новый этап в изучении памятников письменности связан с именем выдающегося лингвиста А.А. Шахматова. Для нас он интересен, в первую очередь, как исследователь памятников письменности Северной Руси («Исследование о языке новгородских грамот XIII и XIV века», «Несколько заметок об языке псковских памятников XIV – XV вв.», «Исследования о двинских грамотах XV века»). В этих работах приводится разбор фонетических особенностей памятников, даются морфологические и синтаксические комментарии. Значительны и труды ученого по изучению летописей (Несторовой, Печерской, Киевской, Ермолинской и других). В этой связи приведем интересное, на наш взгляд, замечание С.Н. Обнорского, иллюстрирующее умение Шахматова увидеть за рукописями живых людей, что является одной из важнейших особенностей современной антропоцентрической научной парадигмы: «Именно труды А. А. Шахматова впервые приоткрыли завесу над тем, как в реальности в древней Руси осуществлялась работа над летописью. Перед нами в новом свете встает фигура старого летописца, не немого отшельника, укрывшегося за глухой монастырской стеной от мирских интересов и страстей, а, напротив, человека, находившегося в центре общественной и политической борьбы своего времени и в своей работе над летописью отражавшего следы этой борьбы» [Обнорский, 1947, с. 8].
С традицией изучения и издания памятников письменности связаны труды таких ученых рубежа XIX – XX веков, как А.И. Соболевский и Е.Ф. Карский. Академик А.И. Соболевский в докторской диссертации «Очерки по истории русского языка» представляет обзор памятников галицко-волынского и псковского наречий, рукописей XI – XIV веков. Особо ученый подчеркивал необходимость привлечения данных диалектологии для полноценного понимания некоторых памятников: «Те, которые изучают древние памятники нашей письменности (как литературные, так и исторические, юридические), чрез изучение диалектологии почерпают средства к пониманию текста памятников» [Соболевский, 1897, с. 1]. География изученных А.И. Соболевским памятников обширна: это владимиро-суздальские, киевские, галицко-волынские, смоленско-полоцкие, псковские, новгородские рукописи. Любопытны выводы ученого о формах существования и ареалах распространения делового языка.
Значителен вклад в изучение письменной культуры прошлого академика Е.Ф. Карского. Лингвистическим, историческим, палеографическим интересам исследователя нашлось применение при обращении к разнообразным славянским памятникам. Особое место Е.Ф. Карский отводит белорусскому языку. Разделяя памятники по функциональному признаку, выявляя в них церковнославянские и чисто русские элементы, Е.Ф. Карский пишет: «Если от богослужебных и церковных книг перейдем к произведениям светским, каковы грамоты, договоры, отчасти летописи … , то увидим, что там чисто русский элемент является уже преобладающим, даже в лексическом отношении» [Карский, 1962, с. 132]. Помимо этого, в сфере интересов ученого оказалась и подготовка к изданию Полного собрания русских летописей, организованная Археографической комиссией АН СССР.
В первой половине XX века исследованием памятников письменности и разработкой лингво-исторической проблематики занимались такие известные ученые, как Н.Н. Дурново, Б.А. Ларин, Г.О. Винокур, В.В. Виноградов.
Крупный специалист в области истории славянских языков, Н.Н. Дурново исследовал и издавал старославянские и древнерусские тексты. Результаты работы он изложил в книге «Введение в историю русского языка». На страницах «Введения» Н.Н. Дурново представлены обзор и классификация русских письменных памятников, дается перечень работ, посвященных их изданиям. Объектом изучения лингвиста становятся: «а) надписи всякого рода: на монетах, медалях, амулетах, печатях, крестах, образах, стенах, надгробных и иных памятниках и т.д., b) рукописи в тесном смысле, с) печатные книги, d) грамоты, т.е. всякого рода правительственные и юридические акты: договоры, духовные завещания, купчие, дарственные, судебные решения, циркуляры, воззвания и пр.» [Дурново, 1969, с. 43]. Исследователь отмечает особое значение актовой письменности для изучения истории языка: «Этот род письменных памятников имеет особенно большую цену для истории языка, потому что отражает черты живой речи в большей чистоте, чем большая часть собственно рукописей» [Там же, с. 94].
Композиция описных книг
Будучи своеобразными документами своей эпохи, описные книги не могли не отразить ее реалий и особенностей культуры. М.И. Мильчик отмечал: «Текст каждой описи представляет горизонтальный срез монастырской жизни в определенное время» [Мильчик, 2003, с. 149]. Соответственно, рассмотрение описных книг, созданных в разные исторические периоды, позволяет проследить некоторые процессы в жизни монастырей.
Поскольку рассмотрение содержания делового текста в отрыве от его формы невозможно, мы предлагаем общий композиционно-содержательный обзор объектов нашего исследования.
Не вызывает сомнений, что композиция как «организация целого, своеобразный метатекст, сеть (метатекстовых) перформативов, которая и способствует связи высказывания с действительностью» [Дементьев, 2010, с. 36], является важным аспектом жанровой характеристики текста. При этом следует подчеркнуть, что понимание композиции не ограничивается только внешней, формальной, стороной, но включает также и смысловое начало. Учитывая это, можно выделить несколько композиционно-содержательных блоков в составе описных книг.
Начальным компонентом текста является заголовок (в нашем случае практически совпадающий с жанровым наименованием документа) – семантически емкая единица текста, в сжатом, концентрированном виде содержащая жанровую характеристику текста и отражающая его модальность. О значимости самоназвания как структурно-смыслового сегмента текста свидетельствует следующее высказывание А.Н. Качалкина: «если текст употреблен без самоназвания, то такой текст представляет собой псевдодокумент, составленный неграмотно, либо такой текст относится вообще к другим видам словесности» [Качалкин, 2014, с. 72].
Для документов рассматриваемого жанра в допетровский период характерно многообразие вариантов самоназваний, представленных чаще всего словосочетаниями с однокоренными словами: отписной список (ОКНКМ 1551; ОКАСМ 1556); отписные книги (ОКТПОМ 1654 1654), переписные книги (ОКИВМ 1591; ОКСМ 1597; ОКССУМ 1607; ОКЛПМ 1667), книги (ОККБМ 1601), описные книги (ОКСМ 1693); книги переписные (монастырские) (ОКСМ 1582).
Обращает на себя внимание такая яркая черта, как использование формы множественного числа в номинации документа: книги описные, отпис-ные, переписные. Вероятно, эта особенность объясняется тем, что словом книга обозначалась отдельная запись или раздел в документе [СРЯ XI – XVII вып. 7, с. 218]. Соответственно, совокупность таких записей обозначалась множественным числом. Традиция использовать для обозначения контрольно-учетного документа формы множественного числа (книги) сохраняется до начала XVIII века. Данная форма встречается в названиях документов Спасо-Каменного монастыря 1701 года, Павлова Обнорского 1701 и 1702 годов и Сямженского Евфимиева 1702 года.
В более поздних документах используется только единственное число – книга – в сочетании с определением описная или переписная.
В некоторых случаях в документах допетровского периода встречаем по два варианта самоназвания одного и того же документа: книги переписные / отписные книги (ОККНМ 1583); отписной список / перепись (ОКНКМ 1601); отписные книги / опись (ОКСНМ 1615); отписные книги / описные книги (ОККНМ 1657); книга переписная / книги переписные (ОКСПМ 1688).
Такое явление как вариативность наименований какого-либо документа в силу своей распространенности не осталось незамеченным лингвистами: «причину разных названий одного документа надо видеть в синонимии, вызванной тем, что язык допетровской эпохи недостаточно устоялся и в разных случаях, в том числе и в названиях документов, использует разные словарные средства» [Качалкин, URL]. В документах, созданных позднее XVII века, подобное явление отсутствует.
Анализ композиции описных книг показал, что содержание большинства из них опирается на достаточно сложную, многоуровневую композиционную схему документа, включающую разветвленную сеть разделов и многочисленных подразделов. В то же время, поскольку мы имеем дело с деловыми текстами, для которых характерна «структурная статика мысли» [Матвеева 1990, с. 65], то наблюдаем достаточно прозрачную структуру документа.
Тексты описных книг, как и большинство деловых документов, имеют трехчастную композицию, состоящую из вводной (преамбулы), основной и заключительной частей. Каждая из частей обладает лингвокультурологи-ческой информацией, однако с позиций коммуникативно-прагматической и семантико-синтаксической организации они различаются. Различие в способах подачи информации дает возможность противопоставить вступительную и заключительную части основной.
В преамбуле и заключении выделяются свои смысловые блоки. Они характеризуются максимальным количеством единиц, имеющих экстралингвистическую направленность. Эти единицы позволяют представить реальное событие, бывшее в истории: обозначают конкретные даты происходившего, называют реальные лица, вовлеченные в проверку, и предписываемые им обязанности в ходе инвентаризации. Все эти черты отражают высокую степень документированности и достоверности. Особенностью семантико-синтаксической организации предложений является использование глаголов-предикатов в форме прошедшего времени, указывающего на соотнесенность высказывания с отдельными фактами прошлого: и что против прежних описных книг прибыло, и чего не явится, о том значит ниже сего (ОКССУМ 1741, с. 56). При сем свидетельстве находились: Николаевский Игумен Вениамин, казначей иеромонах силвестр (ОКНКМ 1814, 17 об.); По сей описи значущемуся церковному имуществу свидетельство чинил протоиерей Матфий Поликин. При сем находились во свидетельстве: Священник Симеон Плотников. Церковной староста Егор Молвистов (ОККВС 1842, с. 279).
Основная часть составляет основной объем документа и содержит информацию, ради которой он и создавался, а именно: описание ревизуемого имущества. Основной единицей этой части является статья, обладающая особой семантико-синтаксической структурой, о чем подробнее будет сказано ниже. Обратимся вначале к вводной части описи.
Преамбула представляет собой ознакомительную часть текста, которая информирует читателя о некоторых фактах, сопутствовавших составлению документа. Несмотря на сравнительно малый объем (от одной до нескольких строк), вводная часть является чрезвычайно информативной, вбирает важные экстралингвистические сведения. Преамбула содержит несколько смысловых блоков: 1) датирующий, где обозначаются время и место составления документа; 2) мотивирующий блок, в котором указывается юридическое обоснование инвентаризации; 3) блок-указание на составителя (составителей) документа, содержащий информацию о том, кому предписывается проведение описи; 4) констатирующий блок, где перечисляются лица, которым поручена ревизия, а также содержится информация о том, что было сделано в процессе инвентаризации; 5) блок-наставление, содержащий назидание составителя описи своим преемникам.
Рассмотрим каждый из смысловых блоков подробнее. Обратимся вначале к датирующему смысловому блоку преамбулы. Все исследованные описи допетровского периода начинаются с указания даты составления документа. Формулы, представляющие датировку, однотипны.
Модель такой формулы – [Лета + год + месяц в родительном падеже + в + число + день]: Лета 7089-го июля в 8 день (ОККНМ, 1581); Лета 7099 генваря в 25 день (ОКИВМ 1591, с. 65); Лета 7109 июля в 21 день (ОККБМ 1601, с. 42); Лета 7109 года июля в 6-й день (ОКНКМ 1601, с. 34). Единственным исключением является опись Иосифо-Волоколамского монастыря, не содержащая указание на месяц и число: Лета 7053 (ОКИВМ 1545, с. 29).
Вследствие петровских реформ, в описях происходит изменение системы летоисчисления (не от сотворения мира, а от Рождества Христова): Лета от Рожества Христова 1701 августа 24де[нь] (ОКСКМ 1701, с. 137). На место лексемы лето в значении год [СРЯ XI – XVII вып. 8, с. 218] в петровских и более поздних документах постепенно приходит лексема год: 1728 году сентября дня (ОКК(Т)ПМ 1728, с. 112); 1741-го года августа в 12-й день (ОКССУМ 1741, с. 56).
На протяжении всего времени существования описных книг дата является их постоянным смысловым блоком. Однако со второй половины XVIII века дата не обязательно открывает рукопись: она может находиться в любой части преамбулы. Отметим также, что иногда могут не употребляться число и месяц: Комелского манастыря всему церковному и монастырскому имуществу при оном игумене Иувеналие Воейкове з братиею порядочная опись вновь учинена 1775 года. (ОКВККМ 1775, с. 333); Опись кольской соборной Воскресенской церкви с придельными к ней от 1803-го года апреля 3 дня при нижеподписавшихся (ОККВС 1803 – 1807, с. 133).
Обоснование статьи как целостной единицы
Антропоцентризм как один из главных принципов современной научной парадигмы в лингвистике активизировал перенос акцента с изучения языка как замкнутой системы на изучение человека как создателя и носителя языка. Это стимулировало развитие связей науки о языке с рядом смежных наук. В результате в XX веке сформировались психолингвистика, этнолингвистика, антропологическая и когнитивная лингвистики, лингвокультурология.
Истоки последней были заложены еще в XIX веке в трудах В. фон Гумбольдта. Идею немецкого ученого о том, что «во всем своем стройном сплетении он (язык. – А.Э.) есть лишь продукт языкового сознания нации, и поэтому на главные вопросы о началах и внутренней жизни языка … вообще нельзя должным образом ответить, не поднявшись до точки зрения духовной силы и национальной самобытности» [Гумбольдт, 1984, с. 47], можно назвать ключевой для понимания сути лингвокультурологических исследований. О необходимости изучения собственно делового языка в его взаимодействии с компонентами культуры писали многие исследователи. Так, О.В. Никитин отмечал: «только рассматривая деловую письменность в составе общего языкового развития и не отрывая ее от сложных историко-культурных, этнических, социальных и иных переплетений, можно грамотно проследить этапы развития языка деловой письменности и установить ее подлинное назначение и роль на каждом из них» [Никитин, 2000, с. 106]. Одним из базовых понятий, разрабатываемых в рамках лингвокульту-рологии, является понятие языковой картины мира. Введенное Л. Вайсгер-бером, оно обозначает совокупность знаний человека о мире, отраженных в языке. Для разработки вопросов, связанных с проблемами концептуализации действительности и описания фрагментов языковой картины мира исследователи-лингвисты (помимо многочисленного современного языкового материала) привлекают к изучению памятники деловой письменности прошлых столетий (О.В. Никитин, Е.И. Зиновьева, О.В. Баракова, А.В. Пирогова и др.).
Культурологическая информация может извлекаться из единиц различных языковых уровней, среди которых особое место занимает лексика (см. работы А.А. Камаловой и Л.А. Савеловой «Лингвокультурологическое описание северной русской деревни» (2007); Т.В. Симашко «Денотативный класс как основа описания фрагмента мира» (1998); «Региональная лексика в историко-культурологическом аспекте» (2007) «Язык и культура Русского Севера: к вопросу о региональной языковой картине мира» (2013) и др.)
На наш взгляд, репрезентация фрагментов языковой картины мира возможна (а для памятников деловой письменности и методологически целесообразна) на структурно-семантическом уровне. Прагматическая направленность документа (инвентаризация имущества) предполагает фиксацию и описание отдельных предметов. Из этого вытекает одна из жанровых особенностей основной части описной книги, связанная с традицией постатейного оформления данного вида документов. С другой стороны, принадлежность описей к деловым текстам, причем хозяйственно-учетного характера, требует четкости в оформлении обстоятельств реальной ситуации, в которой осуществляется инвентаризация, что также находит отражение в документе.
Поэтому описная книга как целое произведение речемыслительного процесса отражает разнородную информацию, следовательно, изучение организации текста предполагает разные уровни его членения. На первом – композиционно-содержательном выделяются преамбула, основная часть и заключение как крупные части описной книги. В преамбуле и заключении фиксируется коммуникативная ситуация, отражающая динамику реального исторического события с указанием даты, места, лиц, вовлекаемых в проверку и т.д. (о чем речь шла в 2.1). Эти харктеристики не только отличают их от основной части, но и противопоставлеют ей. Основная часть содержит статическое описание, отражающее перечень инвентаризуемых предметов. Оппозиция названных частей являетеся результатом различий, обнаруженных между ними в коммуникативно-прагматических установках, в содержании, в стилистическом и грамматическом оформлении. Следовательно, обращение к основной части описей ставит перед необходимостью учесть второй уровень членения – структурно-семантический, который касается ее внутренней организации и дает возможность поставить вопрос о главной текстовой единице основной части описей.
В современной текстологии вопрос о единицах, более объемных, чем одно предложение, и обладающих смысловым и грамматическим единством, остается открытым. Выделяются различные текстовые единицы. Для их обозначения существует ряд вариативных терминов: сложное синтаксическое целое (Н.С. Поспелов), сверхфразовое единство (О.С. Ахманова, И.Р. Гальперин), высказывание (В.В. Виноградов), компонент текста (И.А. Фигуровский), прозаическая строфа (Г.Я. Солганик), синтаксический комплекс (А.И. Овсянникова) и другие.
Для анализа делового текста (на примере таможенных книг) в свете теории концепта О.В. Бараковой в качестве обозначения аналогичной текстовой единицы был предложен термин субтекст. Исследователь пишет: «Субтекст – композиционно-концептуальная текстовая единица, обладающая самостоятельной структурой и в то же время подчиняемая общей текстовой интенции» [Баракова, 2004, с. 16]. В зависимости от функции, места расположения в документе и структурно-семантических особенностей, ученым выделяются пять типов субтекстов, типичных для таможенных книг, а именно субтексты: 1) заголовка, 2) статьи, 3) промежуточной записи счетного характера, 4) итоговой записи счетного характера, 5) удостоверяющей записи [Баракова 2004, с. 9]. «Данные субтексты иерархически эксплицируют концепт-доминанту, определяют типовую композиционно-смысловую структуру делового текста и передаются инвариантно различными способами языкового оформления» [Там же].
В представленной диссертационной работе для обозначения текстовой единицы основной части, содержащей информацию о монастырском имуществе, используется термин статья. В отличие от рассмотренного понятия субтекста как композиционно-концептуальной текстовой единицы, в данной работе композиционно-содержательное членение текстов, отражающее и концептуальную информацию, является первым уровнем членения. Тогда как каждая из выделенных композиционно-содержательных частей обладает своими структурными и семантическими особенностями.
Статья, представленная в качестве текстовой единицы, понимается как структурно-семантическая единица основной части описей, назначение которой состоит в фиксации и атрибуции движимого и недвижимого монастырского имущества. Онтологической основой этой части описных книг как описательных текстов является «воспринимаемый и осознаваемый человеком материальный мир, который представляет собой предметный ряд, существующий в пространственно-временном континууме» [Хамаганова 2002, с. 154]. Основу содержания статьи составляют, прежде всего, разнообразные сенсорно воспринимаемые характеристики описываемых объектов. Помимо этого, в статью могут включаться сведения, знания об объекте, которые автор-составитель считает важными для индивидуализации того или иного предмета. Эти сведения невизуального характера различны в зависимости от особенностей самого предмета, например, описывая какие-то ценные предметы, автор указывает имена подаривших их людей, обращаясь к тем или иным тканям, называет сорт, стоимость и т.д.
В любом случае – будь то сведения визуального или невизульного характера – они касаются характеристики одного и то же предмета. Имя описываемого объекта предстает в статье как имя микротемы, содержание которой, будучи синтаксически организованным, раскрывается в статье. Это и служит основанием того, чтобы признать статью структурно-семантической единицей основной части описей.
В работе различается понятие статьи как структурно-семантической единицы и ее реализация. В тексте одним и тем же именем может называться не один конкретный предмет, а множество однотипных объектов. Поэтому описания отдельных однотипных предметов монастырского обихода организуется одним и тем же именем, но, разумеется, каждый предмет осознается как отдельный. Таким образом, в тексте возникает тематический блок, в котором описываются однотипные объекты, обозначающиеся общим именем. Сами составители это хорошо осознают, подчеркивая разными способами, иногда ярко выраженными. Например, во многих документах XVI – XVII веков о начале новой статьи сигнализирует союз да, как, например, в тематическом блоке однотипных объектов с микротемой книги: Да Псалтырь съ святцыма въ полдесть на бумаге ... Да Псалмы ветхи въ полдесть на бумаге, въ затылокъ ... Да книга Патерикъ Печерской въ полдесть на бумаге ... Да книга въ полдесть па бумаге, въ начале Апокалипсии съ приписми (ОККИМ 1595, с. 33).
Лексико-семантические особенности описных книг (на примере тематической группы «Декоративные украшения иконы»)
Подчеркивая лингвистическую ценность монастырских письменных источников, основоположник лингвистического источниковедения СИ. Котков писал, что в них отражались «бытовые сюжеты, а вместе с тем и лексические элементы, какие встречаются сравнительно редко в прочей, более обширной письменности» [Котков, 1980, с. 255]. К числу таких «лексических элементов» в составе описных книг относятся те, которые разносторонне описывают иконы и, в частности, их декоративные украшения.
Не вызывает сомнений, что при обращении к исторической лексике «необходимо совмещение двух аспектов исследования - лингвистического и культурно-исторического» [Мазурин, 2000, с. 15]. Отметим, что в данном параграфе акцент делается на описании семантики слова, при необходимости привлекаются этимологическая, локальная и темпоральная характеристики.
СИ. Котковым, Г.В. Судаковым, О.Г. Прохоровой, Л.Я. Костючук, О.С. Мжельской, А.В. Волынской, М.Д. Мазуриным неоднократно отмечалась сложность лингвогеографических исследований старорусского языка.
Г.В. Судаков, обращая внимание на трудности разграничения словаря старорусского языка в географической проекции, объясняет это тем, что «в донациональный период в языке функционировали, кроме разговорных слов общерусского употребления, междиалектные лексические средства, употребляемые в нескольких или даже многих пунктах и связанные с несколькими диалектными континуумами. Разграничить эти явления при отсутствии в донациональную эпоху четкой противопоставленности литературное – диалектное, общеупотребительное – диалектное можно только путем накопления фактов … » [Судаков, 2010, с. 209]. Такое состояние дела приводит к тому, что «для обозначения локальных фактов прошлого требуется особый термин – локализм или регионализм» [Судаков, Там же]. Поэтому многие исследователи с осторожностью используют понятие «диалект» по отношению к лексике памятников письменности, заменяя его не только терминами, названными выше, но и такими, как «местная лексика», «территориально ограниченная лексика» и другими.
Установление регионального или общерусского характера слова в этот период требует привлечения значительного корпуса стилистически разнородных текстов различной территориальной отнесенности. Большую помощь в изучении старорусской лексики с точки зрения локализации могли бы оказать историко-диалектные словари. Однако сегодня они существуют лишь в проектах филологов (см., например, о проекте составления «Архангельского историко-диалектного словаря XVI – начала XVIII вв.» [Волынская, 2001, с. 64 – 74].
Известно, что весьма распространенным способом лексикологических исследований является изучение лексики в составе тематических групп. Выделение таких групп, как правило, опирается на экстралингвистический принцип, поскольку связи слов, образующих тематическую группу отражают связи обозначаемых ими явлений: «благодаря этим внеязыковым связям, – писал Д.Н. Шмелев, – слова объединяются в группы, которые можно назвать тематическими» [Шмелев, 1973, с. 13].
В данной работе не ставится цель комплексного описания всего лексического состава описных книг. Для исследования лексической содержательности и определения лингвистической ценности рассматриваемых источников проанализируем одну из наиболее крупных тематических групп, каковой является группа «Декоративные украшения иконы» из тематического блока «Иконы».
Ни одна из исследованных нами книг не обходится без описания декоративных элементов, украшающих икону (так называемой кузни), например: Образ Успение Пречистые, обложен серебром, басмы золочены. У образа Пречистые, что на одре, гривна серебряна басма сканью, кругом ее жемчугом сажено в одну прядь, а в гривне вставлено три льяники желты да лазурев; да две гривны серебряны же не золочены, а все семь гривен витые. У Пречистые же венец серебрян, скань золочена, круг венца жемчугом сажено в одну прядь [ОКСМ 1549, с. 44]. Конечно, содержание соответствующих фрагментов описных книг зависело от материального состояния монастырей. В текстах обнаруживаются примеры как достаточно скромных описаний украшений отдельных икон, так и весьма богатых. Важно подчеркнуть, что украшения, выполненные из драгоценных металлов, камней, жемчуга, с одной стороны, имели экономическую ценность и должны были быть учтены в соответствующих отчетных документах. С другой стороны, «иконы суть видимое невидимого и не имеющего фигуры, но телесно изображенного из-за слабости понимания нашего» [Языкова, 1995, с. 7]. Поэтому можно предположить, что в сознании верующего существовала связь между вещественным блеском золота и невещественным небесным светом, между материальным богатством иконы и богатством духовного мира, который открывается, благодаря созерцанию иконы. Дорогое украшение образов, на создание которых деньги зачастую собирали всем миром, – это попытка постигнуть и выразить пасхальную радость.
Поскольку традиция богато украшать иконы имеет глубокие корни и глубоко символична, пласт лексики, объединенной тематической группой «Декоративные элементы иконы», обширен и богат. Фрагментам описных книг, посвященных инвентаризации икон как особо почитаемых реликвий, отводилось особое место: с них начинались документы, а их описания отличались исключительной тщательностью и большим (по сравнению с описаниями других объектов) объемом.
Сегодня описные книги по праву пользуются вниманием специалистов в области исторической лексикологии и лексикографии. Лингвистами изучены различные тематические группы исторической лексики: художественное шитье и украшения тканей [Винниченко, 1999]; одежда [Миронова, 1978]; бытовая лексика [Судаков, 1985]; промысловая лексика [Гончаров, 1983]; сорта кожи, монастырские хозяйственные и жилые постройки, сухопутные средства передвижения [Мазурин, 2000]. Изучению названий некоторых украшений, бытовавших в XI – XVI веках, посвящен один из разделов монографии Г.Н. Лукиной «Предметно-бытовая лексика древнерусского языка» [Лукина, 1990].
К лексике иконописи обращалась в диссертационном исследовании А.А. Баландина [Баландина,1997]. Ею были описаны наименования икон, названия материалов иконописи, рабочих операций и профессий, связанных с иконным делом. Однако многочисленная тематическая группа «Декоративные элементы» не была включена в сферу исследования. Между тем анализ данной тематической группы в памятниках разной территориальной и хронологической отнесенности, несомненно, заслуживает внимания.
О том, что декоративным элементам отводилось особое место при инвентаризации икон, свидетельствует тщательность и детальность их описания в текстах. Например: Образ Благовещение Пречистые Богородици в киоте, обложен серебром золочен. У образа Пречистые Богородици и у архангелова по венцем репьи с финифты, а в репьех сорок восмь жемчюжков менших. … Да в репьех же шесть каменьев – три червьцы, а три лазоревы. … Гривна серебряна золочена, три гривны серебряны не золочены, крест серебрян золочен, икона синолойная обложена серебром, чепь серебряна. Да у архангела две гривны серебряны золочены, а две гривны серебряны не золочены да крест аспиден, обложен серебром золочен, чепь серебряна (ОКСПМ 1593, с. 29).
Тематическая группа названий декоративных элементов иконы характеризуется этимологической неоднородностью. Значительную часть слов представляют различные заимствования: тюркские (серьга, алмаз, басма, бисер, жемчуг), греческие (хрусталь, адамант, змарагд, сапфир, аспид, агат), латинские (корона / коруна, цата), арабские (бисер, бусы) и др.
Часть наименований составляют слова общеславянского происхождения: венец, вставка, гривна, золото, монисто, обруч, ожерелье, перстень. Некоторые из них прошли путь семантической деривации. Как отмечает Г.Н. Лукина, гривна, обруч, ожерелье, перстень – исконные слова, «образованные от более старого пласта лексики – наименования частей человеческого тела» [Лукина, 1990, с. 160)].
Редкая икона обходилась без оклада – «украшения иконы из разных материалов, состоящего из рамы, фона, венца, цаты» [Переписные книги 2011, с. 420]. О наличии оклада свидетельствуют его наименования существительным в различных формах, прилагательным или глагольной формой. Приведем несколько примеров из изученных книг: Образ Воскресения Христова со двоюнадесять праздники, оклад и венец медные, высеребрены чеканные, на налое (ОКВККМ 1775, с. 341); Образ неболшой Богородицы … оклад басмянной (ОККПС 1803 – 1807, с. 144); Да образ Зосимы и Саватия в молении з деянием, окладной, семипядной, золочен (ОКСМ 1570, с. 88); окладных образов: Деисус поясной, Спас да Пречистая, да Иван Предотеча (ОКССУМ 1607, с. 25); икона образ Вседержителев на жемчужной раковине, обложена серебром, скань золочена, в окладе четыре жемчуги (ОКИВМ 1591, с. 66); Да образ Изосима и Саватей чюдотворцы, обложен серебром, золочен (ОКСМ 1570, с. 63).