Содержание к диссертации
Введение
ЧАСТЬ I. Метаязык лингвистики в научном аспекте
Глава 1. Системность лингвистической терминологии в динамике 20
1.1. Проблематика теории систем и основные параметры развития системности терминологии 20
1.2. Особенности реализации системных отношений терминологии на уровне парадигматики 35
1.2.1. Системно-семантические связи в терминологической макросистеме 35
1.2.2. Родовидовые отношения как проявление уровневой системности 40
1.2.3. Антонимия и синонимия в лингвистической терминологии
1.3. Полифункциональность в сфере лингвистической терминологии 54
1.3.1. Полифункциональность как конститутивное свойство современного термина лингвистики 54
1.3.2. Когнитивные аспекты терминографии 59
1.3.3. Интегративность в аспекте особенностей ее реализации в терминосистеме лингвистики 73
1.3.4. Проблемы переходности лингвистической терминов и междисциплинарной интерференции 79
Выводы 81
Глава 2. Специфика функционирования современной лингвистической терминологии в научном дискурсе 86
2.1. Когнитивно-прагматические условия стандартизации и дифференциации функционирования лингвистических терминов в дискурсе 86
2.2. Усложнение терминологической системы лингвистики 94
2.2.1. Микро- и макроуровни усложнения терминосистемы лингвистики 94
2.2.2. Специфика увеличения плотности системно-семантических связей терминов лингвистики 101
2.2.3. Динамика развития и функционирования подъязыков интегративных сфер лингвистики 109
2.3. Когнитивно-ассоциативный эксперимент как метод оценки современного состояния лингвистической терминосистемы 114
2.4. Метафора как общий элемент научного и художественного дискурсов 131
ВЫВОДЫ 140
ЧАСТЬ II. Метаязык лингвистики в художественном аспекте 148
Глава 1. Лингвистические термины и единицы речепроизводства как составляющие художественного дискурса 149
1.1. Бытование лингвистических терминов и понятий в художественном дискурсе 149
1.1.1. Лингвистическое изучение функционирования терминов в языке художественной литературы 150
1.1.2. Особенности художественного дискурса с элементами метаязыка лингвистики 158
1.2. Репрезентация единиц речепроизводства и речевосприятия в художественном дискурсе 185
Выводы 202
Глава 2. Репрезентация языковой личности словесника в художественном дискурсе как вторичное представление метаязыка лингвистики 207
2.1. «Словесность» и «словесник» как метаязыковые сущности лингвистики и как объекты ее изучения 208
2.1.1. Интерпретативно-исторический подход к термину «словесность» и понятию «словесник» 208
2.1.2. Коммуникативно-прагматические способности языковой личности словесника 213
2.2. Отношение к профессии словесника 237
2.3. Аксиологический аспект языковой личности писателя С. Довлатова 261
2.3.1. Роль лингвистической аксиологии и метаязыка лингвистики в постижении языковой личности 261
2.3.2. Ценностные ориентиры С. Довлатова, связанные со словесностью 265
2.3.3. Парадоксы как неотъемлемая составляющая языка и ценностной установки языковой личности С. Довлатова 284
Выводы 299
Заключение 306
Библиографический список 319
- Родовидовые отношения как проявление уровневой системности
- Микро- и макроуровни усложнения терминосистемы лингвистики
- Метафора как общий элемент научного и художественного дискурсов
- Репрезентация единиц речепроизводства и речевосприятия в художественном дискурсе
Родовидовые отношения как проявление уровневой системности
Вопрос о методологии лингвистических исследований на современном этапе, очевидно, является одним из самых концептуально важных как в отечественном, так и в зарубежном языкознании. Аналитические исследования методов лингвистики, предпринятые Ю.Д. Апресяном (Апресян 1995), Е.С. Кубряковой (Кубрякова 1996), И.С. Куликовой и Д.В. Салминой (Куликова, Салмина 2002), Ю.С. Степановым (Степанов 2002) и другими авторами, позволяют сделать определенные прогнозы, касающиеся статуса и функционирования науки о языке на ближайшие годы. Можно выделить несколько основных направлений, характеризующих состояние и развитие данной отрасли знания в целом и представленных в различных школах и соответствующих метаязыковых системах. Наиболее значимые из тенденций: 1) интеграция лингвистики и других наук; 2) антропоцентризм и гуманитаризация научных методов; 3) инновации и установка на качественно новое кодирование парадигмы знаний (см.: Немыка 2014 (а)). Лингвистическая терминология не является рационально организованной, семиотически безупречной системой; она является открытой системой, которая постоянно пополняется в силу необходимости отражения новых замеченных свойств такого сложного объекта, которым является язык. Поэтому в языкознании постоянно существует проблема рационализации терминосистемы, под которой понимают устранение логической избыточности путем семантического размежевания терминов через построение дефиниций (Ахманова 1990, с. 509; Чернейко 2001, с. 43). Задача упорядочения данной терминологии должна сводиться: 1) к изучению реального лингвистического словоупотребления; 2) к отбору терминологии и описанию ее в словарях лингвистических терминов; 3) к сопоставлению национальных терминосистем в дву- и многоязычных терминологических словарях (Ахманова 1990, с. 509; Баранов 2003, с. 95–96; Чернейко 2001, с. 43).
Все эти направления взаимообусловлены и взаимосвязаны общим интеллектуальным компонентом, определяющим современную философию науки. Синтез новых знаний, как правило, сопровождается их дифференциацией друг от друга и от предыдущих научных представлений. В отличие от многих наук, отказывающихся на определенных этапах развития от прежних понятий о своих объектах и даже меняющих сами эти объекты в процессе научных революций, лингвистика всегда характеризовалась стремлением к познанию изначально заданного объекта, языка, и более устойчивым перечнем тех явлений, которые в ней старались понять и описать стабильным набором терминологических единиц, посредством металингвистики. В определении и параметрировании данного термина мы опираемся на дефиницию, данную О.С. Ахмановой, в соответствии с которой предметом металингвистики является изучение того, как реально говорят люди, обсуждая те или иные объекты лингвистического исследования, т.е. реальный метаязык, который имеет следующие основные составляющие: 1) собственно термины, т.е. те слова, которые либо вообще не употребляются в языке-объекте, либо приобретают, будучи заимствованными из языка-объекта, особое значение; 2) своеобразные сочетания слов и их эквивалентов, приводящие к образованию составных терминов, которые характеризуют метаязык лингвистики уже в его полном виде, как таковой (в связи с этим следует обратить внимание на то, что особенности того или иного метаязыкового словоупотребления нередко приводят к образованию составных терминов, входящих уже на одинаковых правах с цельнооформленными единицами в инвентарь собственно лингвистической терминологии); 3) общенаучная лексика (например, строй, система, структура, класс, категория и т.п.), которая, становясь частью лингвистической терминологии, специализируется, получает обязательный лингвистический компонент значения, обычно прямо выраженный составным термином (строй языка, языковая система, структура предложения и т.п.); 4) номенклатура – система специфических названий, которые используются для обозначения конкретных языковых объектов (номены и лингвонимы); 5) определенный социально-лингвистический аспект: данная форма метаречи отражает специфику того или другого лингвистического направления, эпохи и т.п.» (Ахманова 1990, с. 509). В.П. Даниленко полагает, что в метаязыке обнаруживаются также нейтральные в семантическом отношении пласты лексики, завершающие акт оформления специальной речи/текста (Даниленко 1996, с. 236).
Метаязык имеет также и свой «метасинтаксис» (Ахманова 1966), или метаграмматику (Бокадорова 1985) – систему связей между элементами научного знания, стоящую за данным текстом, или структуру знания. «Грамматика языка науки «фиксирует пути получения научных знаний, она является логикой научных рассуждений в широком смысле этого слова» (Бряник 1981, с. 32).
Микро- и макроуровни усложнения терминосистемы лингвистики
Осознание комплексного, разноаспектного характера многих лингвистических проблем привело к развитию промежуточных, синкретичных научных дисциплин. Пересмотр прежних понятий, перегруппировка категорий, концептуализация, обобщение, уточнение, дифференциация предметов, явлений и процессов действительности; познание нового через сопоставление с уже известным – все эти и другие когнитивные процессы реализуются в терминотворчестве интегративных сфер языкознания, обеспечивая в том числе функционально-дискурсивное развитие словаря метаязыка. Современная лингвистическая терминология характеризуется такими параметрами, как сложность, системность, структурированность, функциональная связанность, полифункциональность, развивающаяся целостность, интегративность, континуальность, открытость. Она находится в состоянии динамического равновесия под влиянием разнонаправленных тенденций к консервации и к семантическим изменениям, обеспечиваемых эволюционным поступательным движением развития метаязыка. Развитие и изменение семантических отношений в терминосистеме детерминируются процессами дифференциации в когнитивно-дискурсивном освоении мира. Развитие оппозиций связано с процессами противопоставления и фиксации в метаязыке свойств и признаков одной и той же сущности. Русскую синтаксическую терминологию в целом можно назвать макросистемой. Для подтверждения статуса терминосистемы как сложной динамической целостности, для выявления ее сущностных свойств необходимо применение системного анализа как логико-82 аналитического метода исследования сложных систем и разработка специальной методики в его рамках, представляющей собой совокупность нескольких методов и приемов исследования. На основе методик дефиниционного и полного компонентного анализа в разряд системно-семантических связей включаются синонимия, антонимия, полисемия, омонимия, гипонимия и гиперонимия; производится выявление их в макросистеме терминов русского синтаксиса. Если полисемия и омонимия терминов единичны, носят исключительно межуровневый характер и реализуются в макросистеме, то синонимия и антонимия в терминосистеме лингвистики представлены регулярно; они всегда реализуются обособлено в рамках каждого уровня, хотя возможна и межуровневая антонимизации значений терминоединиц. Большинство выявленных синонимичных терминов является дублетами. Термины, которым соответствует более двух дефиниций, квалифицируем как межуровневые полисеманты.
В настоящее время наблюдается значительное усложнение родовидовых отношений терминоединиц, ряд существовавших ранее одиночных терминов заменяется на микрогруппу с аналогичной тематикой, иногда с переходом на иной терминологический уровень. В ряду функционально-синонимических терминов термины дублеты, как и контекстуальные варианты терминов, подразделяются на формально-грамматические, историко-психологические, морфолого грамматические, функционально-стилистические, коммуникативные, логико-семантические. Для терминов-антонимов, помимо названных разновидностей, можно выделить еще и исторические. В современных (и не только) лексикографических источниках имеет место субъективность составителей словарей в отражении научной и наивной языковой картины мира и большое количество ошибок и неточностей, а также неоправданной вариативности и неоднозначности толкований терминов (особенно – новейших), что значительно затрудняет не только профессиональное общение специалистов, но и процесс обучения языку специальности. Все терминологические работы должны писаться коллективно – лингвистами и специалистами какой-либо области. Это касается также лингвистов, которые в обязательном порядке должны учитывать существующие взгляды в терминоведении.
Экстраполяция в область лингвистики понятий, терминов, методов других наук приводит к тому, что ряд ее базовых терминов заменяется еще не устоявшимися номинациями из области новых (интегративных) подразделов, таким образом, развивая дробную аспектность в ущерб фундаментальным принципам и знаниям, а общность объекта и/или метода приводит к вариативности в определении статуса и места новых наук среди смежных отраслей знания. Порядок структурного представления понятий обусловлен иерархическими отношениями между объектом изучения и инструментом этого изучения.
Области пересечения исходных денотатов «гибридных» терминов в аспекте изучения терминоаппарата интегративных сфер языкознания, которые возникли на пересечении лингвистики с психологией, математикой, логикой, философией и т.д., также спорны, поскольку на фоне усиления формальной стороны термина, маркирующей его как книжное специальное обозначение, понятийная сторона нового термина может быть неустойчива, диффузна, не всегда создается четкая оппозиция в горизонтальных и вертикальных рядах понятий.
Междисциплинарная интерференция в лингвистической терминологии, которой способствует наличие общенаучных терминов и терминоэлементов, отмечается на уровне деривации и узуса новых терминов, она требует системного изучения, поскольку ее механизм связан с недостаточной четкостью представлений о целях и задачах современной лингвистики как науки. Не менее важной проблемой для терминологии является то, что термины могут возникать в результате объединяющих процессов в рамках самой лингвистики и научных «диалектов» представителей разных школ за рубежом и в России, которые иногда претендуют на исключительную роль всеобщего метаязыка лингвистики, нарушают естественные принципы функционирования терминосистемы как сложной открытой целостности, что может искусственно превращать ее во множество относительно замкнутых подсистем и ограничить ее функциональные возможности, особенно при профессиональном общении и обучении.
Создание новых терминоединиц должно способствовать коммуникативно необходимому обновлению понятийной системы при сохранении преемственности знания. Термины-неологизмы нуждаются в дефинировании в рамках любого научного текста, потому что они являются еще не устоявшимися или носят формирующийся характер. При создании самостоятельных научных школ должны создаваться также собственные терминографические издания, причем с отсылками новых терминов к устоявшимся, уже существующим в терминологическом узусе их корреляциям, что, несомненно, поможет сохранить когнитивное и методологическое единство современной науки о языке.
Метафора как общий элемент научного и художественного дискурсов
А.А. Реформатский отмечал, что для термина очень существенную роль играет терминологическое поле, в которое он входит и понятие которого обозначает, которое и заменяет собой контекст. Ученый придерживался следующего мнения относительно термина: «Для понимания терминологии как структурного элемента языка прежде всего необходимо четко различать поля: терминологическое, где термин принципиально нейтрален, и нетерминологическое, где термин обязательно теряет свою нейтральность, так как все значимое в языке противопоставлено незначимому и друг другу. "Тот же" термин применительно к разному терминологическому полю (т. е. когда он входит в разные терминологии) – не то же самое, так как связи, фиксируемые этим термином понятия, различны для различных дисциплин, что и определяет его поле» (Реформатский 1961, с. 51).
На основании этого можно полагать, что художественный дискурс, в котором может функционировать термин (наряду с любыми средствами общенационального языка), также относится к разряду нетерминологического поля для терминов. Погруженные в иной, не научный, дискурс, лингвистические термины и понятия обретают субъективную окраску, становятся средством затекстовой или сверхтекстовой информации – об авторе текста, о его героях, времени, культуре и т.п. Как справедливо указывает М.Л. Мотько, авторская актуализация концептуальной метафоры в отличие от ее традиционной реализации в метадискурсе, наряду с когнитивным, обладает значительным прагматическим потенциалом, выполняя определенную риторическую задачу автора-лингвиста (Мотько 2007). Представляется, что есть все основания распространить этот вывод и на другие термины и понятия лингвистики. Этому будет посвящено наше дальнейшее исследование.
Если функционирование терминов в общелитературном языке давно привлекало интерес лингвистов (см., например: Чайкина 1956; Финк 1962; Капанадзе 1965; Капанадзе 1968; Туркина 1975 и др.), то активное системное лингвистическое изучение особенностей бытования терминов и понятий в художественном дискурсе начато сравнительно недавно. Так, в 1984 году Х. Шамсиддинов отмечал: «Употребление терминологической лексики в художественной речи до настоящего времени не было объектом специального исследования. А между тем, на современном этапе развития науки и техники специфические особенности художественной речи не отрицают имеющее место значительное использование подобных лексических средств» (Шамсиддинов 1984, с. 3). Во многом это оказалось возможным потому, что термин, называя предметы и явления в определенных областях науки и техники и используясь при обмене информацией специалистами соответствующего профиля, считается дополнительным средством коммуникации (Прохорова 1967, с. 3), хотя «в 80-х годах прошлого века научная лексика в литературе, несмотря на научно-технический прогресс и обилие научно-популярных изданий, воспринимается еще как нечто специфическое и инородное в художественном тексте» (Баринова 2011, с. 197).
Термины употребляются в художественной литературе как в авторской речи, так и в речи героев, во внутренних монологах и 150 публицистических отступлениях. «Широкий ввод терминов в ткань художественного произведения характерен именно для литературы нашего столетия» (Лексика русского языка… 1968, с. 169). И авторы художественных произведений, и лингвисты-исследователи справедливо считают, что «процесс заимствования научных элементов в поэтическую словесность вряд ли нуждается в оправдании – по своей природе художественный дискурс полистилистичен, и в нем могут быть синтезированы самые различные языковые средства» (Баринова 2011, с. 197). Этим объясняется то, что «в лингвистике… естественно возникает проблема функционирования терминов в художественной литературе, которая может исследоваться в стилистическом, конкретно-историческом, структурно-семантическом и других планах. В настоящее время эта проблема сохраняет свою актуальность в силу того, что миграция терминов в иные сферы не только продолжается, но и значительно усиливается» (Жидкова 2008). Научные лингвистические исследования, выполненные в данном направлении, позволяют наглядно доказать тезис о погруженности науки в структуры жизненного мира и инкорпорированности науки в культуру (Мотько 2007). При этом в фокусе внимания исследователей-языковедов находятся единицы метаязыка, в том числе лингвистики, в их текстовой представленности, безотносительно того, являются ли они общепризнанными терминами лингвистического знания или метафорически трансформированными единицами естественного языка, применяемыми для целей метаязыкового описания – моделирования, объяснения и понимания языка-объекта, его единиц и функций (Там же).
Репрезентация единиц речепроизводства и речевосприятия в художественном дискурсе
Сознательно или нет, но Довлатов в своих произведениях всегда стремится соблюдать тот общий постулат, который в Принципах кооперации П. Грайса гласит: «Добивайся взаимопонимания с собеседником». А юмор, как известно, в этом процессе лучший помощник, языковая игра способна вызвать чувство эстетического наслаждения.
По определению Б.Ю. Нормана, «языковая игра (в максимально широком понимании термина) – это нетрадиционное, неканоническое использование языка, это творчество в языке, это ориентация на скрытые эстетические возможности языкового знака» (Норман 1987, с. 168).
Под языковой игрой могут пониматься все явления такого рода, «когда, говорящий «играет» с формой речи, когда свободное отношение к форме речи получает эстетическое задание, пусть даже самое скромное. Это может быть и незатейливая шутка, и более или менее удачная острота, и каламбур, и разные виды тропов (сравнения, метафоры, перифразы и т.п.)» (Русская разговорная речь, с.172).
Поскольку языковая игра не является языковой деформацией образного мышления человека и входит в схему концептуализации опыта и окружающего мира, то ее можно рассматривать не только как языковой прием немногих носителей языка, обладающих даром красноречия, но и как фундаментальное свойство умственной деятельности, с помощью которого люди познают себя и окружающую действительность (Шаховский 1995, с. 51). Языковая игра универсальна, потому что человек применяет ее «не только в расчете на то, что его усилия по достоинству оценит собеседник, но иногда и ”просто так”, для собственного удовольствия» (Норман 1987, с. 168). Очевидно, что в своих произведениях Довлатов применяет языковую игру по обеим указанным причинам. «Коммуникативной целью языковой игры в текстах С. Довлатова обычно является установка на особый (чаще комический) эффект, который, в свою очередь, может соединяться с эффектом эстетическим. Коммуникативный эффект в зависимости от авторской интенции представлен двумя направлениями (иногда они выступают совместно): а) позитивным (мотивируемый желанием развеселить, развлечь и т.п.); б) негативным (соответственно – желанием обидеть, оскорбить, унизить и т.п.)… Тот факт, что функционирование языковой игры прослеживается практически во всех текстах С. Довлатова, позволяет говорить о том, что данный способ создания текста и интеллектуально-эмоционального воздействия осознается автором как коммуникативно необходимый и значимый семантически, психологически и эстетически» (Букирева 2000, с. 47–48).
Как коммуникативно-прагматическую аномалию, создающую языковую игру, Т.А. Букирева рассматривает, например, следующий контекст, в котором нарушение постулата связности (по Грайсу) позволяет автору продемонстрировать уровень интеллекта говорящего (Там же, с. 84-85): - И еще вот что, - попросил Жбанков, - ты слишком умных разговоров не заводи. Другой раз бухнете с Шаблинским, а потом целый вечер: Ипостась, ипостась»… Ты уж что-нибудь полегче… Типа – Сергей Есенин, армянское радио… (С. Довлатов. Компромисс. С. 344). Так же, с юмором, с использованием языковой игры Довлатов описывает своих коллег-словесников. Например, при создании образов писателей-почвенников и писателей-либералов, относивших себя к противоположным литературным течениям, размежевавшимся, разным внешне, Довлатов прибегает к приему псевдопротивопоставления. В частности, они по-разному общаются, по-разному относятся к параметрам и принципам речевой коммуникации, пользуются разными речевыми средствами, но, по сути, очень похожи, расхождения у них оказываются сугубо внешними – и те, и другие одинаково пафосны, нелепы и жалки. Приведем примеры:
Почвенники употребляли выражения с былинным оттенком. Такие, допустим, как «паче чаяния» или «ничтоже сумняшеся». И еще: «с энергией, достойной лучшего применения». А также: «Солженицын вас за это не похвалит». Либералы же использовали современные формулировки типа: «За такие вещи бьют по физиономии!» Или: «Поцелуйтесь с Риббентропом!» А также: «Сахаров вам этого не простит»… Почвенники не владели английским и заявляли об этом с гордостью. Либералы тоже не владели английским и стыдились этого (С. Довлатов. Филиал. С. 30-31). Другой известный в американской эмиграции времен Довлатова литературный деятель тоже обладает нелепой коммуникативной особенностью: он всех оскорбляет, матерится публично, сеет вокруг себя рознь, но умеет преподнести эти недостатки как достоинства, с которыми окружающие должны носиться как с писаной торбой. Сродни иному литературному персонажу, голубому воришке Альхену, который крал и стыдился, Рувим Ковригин матерился от застенчивости, извинялся оскорбляя, хамил по причине собственной болезненной чуткости и душевной ранимости. Такое поведение – тоже своего рода коммуникативное искусство, только со знаком минус. Ковригин каким-то образом заставляет окружающих с уважением и бережной трепетностью относиться к отвратительным «особенностям» своей речевой коммуникации, защищать его и обвинять других, ни в чем не повинных людей, что, разумеется, непозволительно в любом другом аналогичном случае. По какому-то странному закону вдруг оказалось, что Рувиму Исаевичу Ковригину оскорблять людей можно, а всем остальным – ни в коем случае: