Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Основные проблемы моделирования языковой картины мира 14
1.1. Основные понятия когнитивной лингвистики 16
1.1.1. Понятие «картина мира» 16
1.1.2. Типология картин мира 19
1.1.3. Проблема определения термина «концепт» в когнитивной лингвистике 25
1.1.4. Типология ментальных структур 29
1.2. Основы концептуального анализа 40
1.2.1. Методика концептуального анализа 40
1.2.2. Семантическое поле как инструмент исследования языковой картины мира 44
1.3. Особенности сопоставительных исследований в области когнитивной лингвистики 50
1.3.1. Методология сопоставительной лингвистики 50
1.3.2. Проблема лакунарности 53
1.4. Смех как объект междисциплинарных исследований 58
Выводы по главе 68
Глава 2. Моделирование семантического поля «Смех» в русском языке 71
2.1. Изучение семантического поля «Смех» в современной лингвистике 71
2.2 Определение слова-номинанта семантического поля «Смех» 74
2.3. Выделение ядерной зоны семантического поля «Смех» 78
2.4. Лексико-семантические группы слов, входящих в центральную и периферийную зоны семантического поля «Смех» 85
2.4.1 Глаголы и глагольные фразеологизмы, обозначающие процесс смеха, сопровождаемый звуками 89
2.4.2. Глаголы и глагольные фразеологизмы со значением действий, характеризующих положительное или отрицательное отношение к объекту смеха 97
2.4.3 Существительные – наименования субъектов и объектов смеха 104
2.5. Грамматический аспект описания лексических единиц семантического поля «Смех» 108
2.6. Динамические процессы в семантическом поле «Смех» 113
2.7. Взаимодействие семантического поля «Смех» с полями «Плач» и «Грех» 124
Выводы по главе 127
Глава 3. Моделирование ментальной структуры «Смех» в русской языковой картине мира (на фоне английской) 130
3.1. Проблемы моделирования ментальной структуры «Смех» в современной когнитивной лингвистике 131
3.2. Образная составляющая ментальной структуры «Смех» (на фоне фрагмента английской языковой картины мира) 134
3.3. Ментальный сценарий «Смех» 155
3.4. Взаимодействие образной и сценарной составляющих ментальной структуры «Смех» 182
Выводы по главе 192
Заключение 196
Список принятых сокращений 202
Список литературы 203
Список словарей 221
- Типология ментальных структур
- Выделение ядерной зоны семантического поля «Смех»
- Взаимодействие семантического поля «Смех» с полями «Плач» и «Грех»
- Взаимодействие образной и сценарной составляющих ментальной структуры «Смех»
Введение к работе
Актуальность данной работы в первую очередь заключается в том, что она
выполнена в русле активно развивающегося в современной науке направления –
когнитивной лингвистики. Когнитивисты рассматривают язык в качестве
основной формы фиксации знаний о мире [Lakoff, Johnson,1980; Lakoff,1987;
Серебренников, 1988; Кубрякова, 1988; Кубрякова,1991; Кубрякова, 1994;
Кубрякова, 2000; Кубрякова, 2004; Телия, 1988; Уфимцева, 1988; Демьянков,
1994; Кубрякова, Демьянков, 1996; Вежбицкая, 1990; Вежбицкая, 1996;
Вежбицкая, 1999; Бабушкин, 1997; Яковлева 1994; Яковлева, 1996; Аскольдов, 1997; Лихачев, 1997; Арутюнова, 1987; Арутюнова, 1999; Арутюнова, 2000; Степанов, 2001; Попова, Стернин, 1999; Попова, Стернин, 2001; Попова, Стернин, 2007; Стернин, 2001; Стернин, 2002; Красных, 2000; Красных, 2003; Залевская, 2001; Залевская, 2002; Залевская, 2003; Залевская, 2005 и др.]. В их работах поднимаются вопросы содержания и структуры основных категорий когнитивной лингвистики: когниции, картины мира, ментальных структур, концептов и способов их моделирования.
На сегодняшний день можно говорить о двух наиболее обоснованных
подходах в когнитивной лингвистике: лингвокогнитивном и
лингвокультурологическом. Цель обоих подходов – познание сути языкового
сознания и понимание глубинных основ различий между культурами. Однако
данные направления различаются исследовательскими векторами:
лингвокогнитивный подход предполагает изучение специфики национальной концептосферы (языковой картины мира) от индивидуального сознания к культуре (Н. Д. Арутюнова, Е. С. Кубрякова, З. Д. Попова, И. А. Стернин, В. Н. Телия, А. П. Бабушкин, С. А. Аскольдов и др.). Лингвокультурологический подход – это направление исследования от культуры к индивидуальному сознанию (С. Г. Воркачев, Д. С. Лихачев, Ю. С. Степанов, В. И. Карасик, В. В. Красных, В. А. Маслова и др.).
В рамках лингвокогнитивного подхода концепты понимаются как
индивидуальные содержательные ментальные образования, структурирующие и
реструктурирующие действительность. С позиции сторонников
лингвокультурологического направления концепты рассматриваются как
коллективные содержательные ментальные образования, фиксирующие
своеобразие соответствующей культуры. Для изучения особенностей
национальной культуры данная оппозиция не представляется значимой, скорее, важным фактом будет признание того, что концепт является важнейшей культурно значимой составляющей когнитивной системы. Как справедливо заметил В. И. Карасик, лингвокогнитивный и лингвокультурологический подходы
не являются взаимоисключающими: «концепт как ментальное образование в сознании индивида есть выход на концептосферу социума, т.е., в конечном счете, на культуру, а концепт как единица культуры есть фиксация коллективного опыта, который становится достоянием индивида» [Карасик, 2002, с. 139]. Поэтому разделение на движение вовне (от индивидуального сознания к культуре) и движение вовнутрь (от культуры к индивидуальному сознанию) является исследовательским приемом, в реальности же движение есть целостный многомерный процесс.
Настоящее исследование выполнено в русле лингвокогнитивного подхода,
и поэтому объектом нашего внимания становится коллективное сознание
носителей языка, а конечной целью – выявление и описание глубинных структур
этого сознания. Язык в данном случае является ключом к постижению
исследуемых ментальных сущностей, поскольку благодаря обработке,
упорядочиванию и хранению знаний функционирует как когнитивная система.
В современной когнитивной лингвистике изучены многие ментальные области и способы их языкового представления (например, эмоции, свойства характера и внешности человека, пространственные координаты). Однако это пока мало соотнесенные друг с другом фрагменты картин мира, представленные в разных «ментальных упаковках», поэтому можно говорить о необходимости и возможности следующего этапа в исследовательском поле когнитивной лингвистики: 1) наблюдается тенденция к рассмотрению ментальных структур в аспекте их укрупнения и усложнения [Ефремов, 2009]; 2) производится моделирование сложных участков ментального пространства, предполагающих хранение информации в разных «упаковках», как, например, концепт-образ и сценарий в их взаимосвязи [Трипольская, 1999; Плотникова, 2003; Бычихина, 2004; Бердникова, 2000; Бердникова, 2005; Маринова Е. Д., Евдокимова А. А., 2008; Мальцева, 2009; Боброва, 2017]. В настоящей работе делается попытка соотнести описание ментальных структур, моделируемых в разных форматах (как концепты, фреймы, гештальты и др.).
Актуальность настоящего исследования определяется необходимостью соотнести и соединить разрозненную концептуальную информацию о ментальной структуре «Смех» и описать ее с разных сторон (как образ и сценарий, пребывающие в отношениях включения, пересечения или непересечения), что позволит по-новому взглянуть на данный фрагмент языковой картины мира, на эволюцию языковой системы и динамику языковой картины мира.
Актуальным является также изучение фрагмента русской языковой картины мира на фоне английской, поскольку «фон» другого языка позволяет выявить такие когнитивные характеристики ментальной структуры «Смех», которые не были описаны в работах, сосредоточенных на материале только русского языка.
Объектом данного исследования является ментальная структура «Смех», репрезентируемая лексическими и грамматическими средствами русского и английского языков.
В качестве предмета исследования рассматриваются универсальные и уникальные смысловые характеристики анализируемой ментальной структуры в русской языковой картине мира (на фоне английской).
Целью работы является моделирование ментальной структуры «Смех» в русской языковой картине мира. В соответствии с целью исследования в работе ставятся следующие задачи:
1) изучение проблемы соотношения разных типов ментальных структур в
ментальном словаре говорящих;
2) разработка методики исследования, предполагающей системно
представить разрозненную ментальную информацию о смехе как концепте-
образе и как сценарии в соотнесении друг с другом;
3) моделирование семантических полей «Смех» и «Laughter» в русском и
английском языках как репрезентантов фрагментов языковых картин мира (с
учетом лексического и грамматического материала);
-
реконструкция соответствующей ментальной структуры в русской языковой картине мира (на фоне английской);
-
выявление универсальных и уникальных черт фрагмента русской языковой картины мира (на фоне английской).
Методологической базой исследования является интеграция и
паритетность традиционного семасиологического и когнитивного подходов к языку. С одной стороны, при описании языковой картины мира используются традиционные методы и приемы семасиологического анализа, а, с другой стороны, результаты этого анализа осмысляются с когнитивных позиций и выстраиваются ментальные модели. В итоге все частные и общие выводы о когнитивных феноменах строятся на прочном фундаменте языковых значений и устойчивых смыслов презентативных дискурсов. Таким образом, когнитивный анализ ментальной структуры «Смех» опирается на методы семасиологического описания языка (компонентный, дефиниционный и контекстный анализ), результаты которого интерпретируются в когнитивном ключе, а также на методы полевого и сопоставительного исследования.
Материал исследования представлен в виде двух картотек (картотеки
словарных статей и текстовых употреблений). Словарная картотека была
сформирована в результате направленной выборки из толковых,
словообразовательных, системных, фразеологических словарей русского и английского языков, а также двуязычных словарей (русско-английских и англорусских). Выявлено 415 лексических и фразеологических единиц в русском языке и 231 в английском. Составление контекстных картотек русского и английского языков осуществлялось методом направленной выборки из баз данных Национального корпуса русского языка (в том числе из англо-русского параллельного подкорпуса) и из корпусов английского языка British National Corpus и ABBYY Lingvo. Объем проанализированных контекстов – около 1500 для русского языка и около 1200 для английского.
Научная новизна работы заключена в том, что в ней впервые решен ряд задач: 1) описаны не только лексические средства, с помощью которых репрезентируется ментальная структура «Смех» (изучение которых было
традиционно в моделировании фрагментов картины мира), но и грамматические, позволяющие выявить наиболее глубинные слои исследуемой ментальной структуры; 2) определен и обоснован статус ментальной структуры «Смех» как сложной, воплощаемой в разных ментальных «упаковках» (концепте-образе и сценарии); 3) детально проанализированы и системно описаны образная и сценарная составляющие ментальной структуры в их взаимодействии; 4) ментальная структура «Смех» рассмотрена как фрагмент русской языковой картины мира на фоне английской с последующим выявлением универсальных и уникальных национальных черт.
Теоретическая значимость исследования заключается, во-первых, в том,
что построенные нами семантические поля, наряду с лексическим материалом,
включают грамматический, который традиционно рассматривался в рамках
функционально-семантического поля. Именно гибридный характер
семантического поля позволяет описывать сложную ментальную структуру как
образ и как сценарий. Попытка нахождения точек соприкосновения между
семантическим и функционально-семантическим полем является теоретически
значимым моментом для развития теории поля в современной лингвистике. Во-
вторых, предпринятая попытка соединить разрозненную ментальную
информацию об одном и том же фрагменте действительности и описать ее с
разных сторон, выявив образную и сценарную составляющие, позволяет
дополнить и углубить существующие представления о типах когнитивных
единиц, а также об образах смеха и о сценариях этого действия.
Практическая значимость обусловлена возможностью использования материалов исследования на теоретических и практических занятиях по лексикологии, спецкурсов по когнитивной и сопоставительной лингвистике, лингвокультурологии и на занятиях по русскому языку как иностранному.
Положения, выносимые на защиту:
1. Семантическое поле «Смех», репрезентирующее фрагмент русской
языковой картины мира, обладает следующими структурообразующими
свойствами: а) моделируется как гибридное (т.е. построенное с учетом
лексических и грамматических единиц в их взаимодействии); б) включает 3
основные синтаксические модели, в которых реализуется ситуация смеха, а
именно: глагольная, наречно-предикативная, метафорическая); в) по
категориальному типу является смешанным, или предметно-процессуальным; г)
включает в себя 16 основных лексико-семантических групп (4 ЛСГ глаголов, 6
ЛСГ существительных, 3 ЛСГ прилагательных, ЛСГ наречий, ЛСГ слов
категории состояния, ЛСГ междометий), в которых максимальной
представленностью отличаются ЛСГ глаголов (и глагольных фразеологизмов) и существительных. Выявленные признаки присущи и соответствующей языковой структуре в английском языке.
2. Семантическое поле «Смех» представлено как самоорганизующийся динамический фрагмент лексической системы русского языка, отличающийся незамкнутостью границ и пребывающий в постоянном движении и развитии. Активные динамические процессы в структуре поля происходят в двух основных направлениях: 1) появление новых лексем и новых значений; 2) перемещение
лексических единиц в семантическом пространстве языка и изменение их статуса в структуре поля.
-
«Смех» понимается как сложная ментальная структура, которая воплощается в разных ментальных «упаковках»: концепте-образе и сценарии. Образная и сценарная составляющие ментальной структуры «Смех» вступают в комплементарные отношения, создавая в сознании носителей языка информационное единство, которое определяется тем, что актуализация одной составляющей предполагает облигаторную актуализацию второй.
-
Образная составляющая ментальной структуры «Смех» представлена системой следующих метафорических наименований, универсальных для русского и английского языков: 1) милитарная метафора: смех как враг/ противник/неприятель; 2) морбиальная метафора: смех как болезнь/смерть; 3) натурморфная метафора: вещественные метафоры, включающие различные виды синестезии; «водная» и «огненная» метафоры; 4) артефактная: смех как щит и меч; как лекарство; 5) зооморфные образы субъекта смеха (лошадь/осел, гусь/курица, волк/собака). Специфичность русских зоометафор составляет образ свиньи (в отличие от английских, включающих представления о смеющемся как о гиене).
-
Русский инвариантный сценарий смеха содержит следующие элементы: субъект, предикат, каузатор, объект, цель действия, основание оценки объекта, эмоциональный и оценочный компоненты, а также способы взаимодействия участников ситуации. Такая же структура ментального сценария актуальна и для английской языковой картины мира. Инвариантный сценарий реализуется в вариантах доброго или злого смеха/насмешки, дифференцируемых по цели действия и включающих информацию об объекте смеха, а также интенсивности, уместности, возможности/невозможности смеха в конкретной ситуации.
-
В качестве национально-культурных особенностей русского ментального сценария смеха можно выделить следующие: 1) принципиально важно наличие причины смеха как таковой (в английском сценарии, к примеру, более существенна конкретная причина смеха и насмешки - человеческая глупость); 2) в ситуации злого смеха актуальным становится эмоциональное состояние объекта - обида/смущение/унижение (тогда как в английском сценарии важны ощущения субъекта, а именно его чувство собственного превосходства, высокомерие и презрение по отношению к объекту, обычно демонстрируемые мимически); 3) обозначение морального запрета на смех над определенным объектом (святыни, предметы культа, физические недостатки человека и т.п.) закреплено в русском языке посредством уникального сценария глумления.
7. Обнаружены 3 универсальные сценарные модели, описывающие
смеховую ситуацию в русской языковой картине мира: 1) сценарий военных
действий/борьбы/схватки между субъектом и объектом смеха (подсценарий
игрового нападения субъекта на объект смеха); 2) сценарий военных
действий/борьбы/ схватки между субъектом и самим смехом; 3) сценарий смеха
как болезни (а) подсценарий болезненного состояния субъекта смеха; б)
подсценарий заразительного смеха).
Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были представлены в виде докладов на всероссийских и международных научных конференциях: Четырнадцатых, Пятнадцатых и Шестнадцатых Филологических чтениях (октябрь 2013, апрель 2014, октябрь 2014, апрель 2015, октябрь 2015, апрель 2016, октябрь 2016, Новосибирск), на Международной научно-практической конференции молодых ученых (18-23 апреля 2016, Томск). Содержание работы отражено в 7 публикациях, в том числе 3 в изданиях, рекомендованных ВАК.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка принятых сокращений, списка литературы, включающего 249 наименований (из них 38 лексикографических источников). Общий объем работы составляет 223 страницы.
Типология ментальных структур
Вопрос о классификации ментальных структур – один из первых теоретических вопросов, поставленных когнитивной лингвистикой в процессе ее становления. Попытки построения учеными типологии ментальных структур опираются на разные основания:
1) по способу языкового выражения и словарного представления концепта: лексические, фразеологические [Бабушкин, 1997], морфологически и синтаксически репрезентируемые [Болдырев, 2001];
2) по характеру «наблюдаемости», объективированности для человека: вербализованные и невербализованные/скрытые [Попова, Стернин, 2007а, с. 120];
3) по принадлежности определенным группам носителей: а) универсальные (вода, солнце, дом), б) национальные (присущие только одному народу, например, русский концепт авось), в) групповые (возрастные, профессиональные, гендерные), г) индивидуальные [Там же, с. 120];
4) по структуре: а) одноуровневые (состоят только из чувственного ядра – чашка, тарелка), б) многоуровневые (включают несколько когнитивных слоев, различающихся по уровню абстракции и последовательно наслаивающихся на базовый слой – грамотный), в) сегментные (представляют собой базовый чувственный слой, окруженный несколькими сегментами, равноправными по степени абстракции – толерантность) [Попова, Стернин, 2001, с. 62];
5) по содержанию и степени абстракции: конкретно-чувственный образ, представление, схема, понятие, прототип, фрейм, сценарий, инсайт, гештальт и др. [Бабушкин, 1997; Болдырев, 2001; Попова, Стернин, 2007а];
6) по тематической отнесенности: а) мир – пространство, время, число, родина, туманное утро, зимний вечер; б) стихии и природа – вода, огонь, дерево, цветы; в) представления о человеке – новый русский, интеллигент, гений, дурак, юродивый, странник; г) нравственные концепты – совесть, стыд, грех, правда, истина, искренность; д) социальные понятия и отношения – свобода, воля, дружба, война и т. д.; е) эмоциональные концепты – счастье, радость; ж) мир артефактов – храм, дом, геральдика, сакральные предметы (колокол, свеча и др.); з) концептосфера научного знания – философия, филология, математика и т. д.; и) концептосфера искусства – архитектура, живопись, музыка, танец и т. д. [Маслова, 2007, с. 14].
Дискуссионными являются вопросы о количестве и объеме содержания выделяемых ментальных структур, а также о соотношении концепта с другими понятиями: фрейм, сценарий, гештальт и т.д. Концепт может мыслиться как родовой термин по отношению ко всем остальным, выступающим в качестве его видовых уточнений: схема, сценарий, фрейм и т.д. (З. Д. Попова, И. А. Стернин, А. П. Бабушкин, Н. Н. Болдырев и др.) Также концепт может определяться в качестве видового понятия, и тогда родовым становится понятие ментальная структура (М. Минский, Чарльз Дж. Филлмор, Т. А. Ван Дейк и др.).
Охарактеризуем основные типы ментальных структур, выделенные учеными, и рассмотрим их в соотнесении друг с другом.
Термин «фрейм» был введен М. Минским в рамках исследований искусственного интеллекта – проблемы представления знаний в памяти ЭВМ [Минский, 1979]. По М. Минскому, «фрейм является структурой данных для представления стереотипной ситуации» [Минский, 1979, с. 7]. Данная ментальная единица принимает участие в моделировании знания о типичных ситуациях. Когда человек пытается «познать новую для себя ситуацию или по-новому взглянуть на уже привычные вещи», он «выбирает из своей памяти некоторую структуру данных (образ), называемую фреймом, с таким расчетом, чтобы путем изменения в ней отдельных деталей сделать ее пригодной для понимания более широкого класса явлений и процессов. … С каждым фреймом ассоциирована информация разных видов. Одна ее часть указывает, каким образом следует использовать данный фрейм, другая – что предположительно может повлечь за собой его выполнение, третья – что следует предпринять, если эти ожидания не подтвердятся» [Там же, с. 7].
М. Минский отмечает, что фрейм обладает определенной структурой и представляет собой сеть, состоящую из отдельных «узлов», которые между собой находятся в соответствующих связях. В структуре фрейма можно выделить «верхние» и «нижние» уровни. «Верхние уровни» фрейма фиксированы, «четко определены, поскольку образованы такими понятиями, которые всегда справедливы по отношению к предполагаемой ситуации. На более «низких уровнях» имеется много особых вершин-терминалов или «ячеек», которые должны быть заполнены характерными примерами», частными данными на основе известной ситуации [Там же, с. 7].
М. Минский «рассматривает два вида фреймов, которые сейчас принято называть статическими (или просто фреймами) и динамическими (сценариями)» [Там же, с. 7]. Первые отражают некоторый предмет или статичное положение дел (например, ресторан), вторые некоторое изменяющееся во времени действие или событие (посещение ресторана).
К нуждам лингвистики понятие «фрейм» было адаптировано Ч. Филлмором, который предложил концепцию фреймовой семантики. По мысли ученого, многие «слова образуют группы, каждую из которых лучше изучать как единое целое, потому что каждая группа является лексическим представителем некоторой единой схематизации опыта или некоторого знания» (например, группа терминов родства). «В каждом случае, для того чтобы понять смысл одного из членов группы, необходимо до некоторой степени понять, что значат они все. … Такие группы слов удерживает вместе то, что они мотивируются, определяются и взаимно структурируются особыми унифицированными конструкциями знания или связанными схематизациями опыта, для которых можно использовать общий термин фрейм» [Филлмор, 1988, с. 54]. Как утверждает Ч. Филлмор, «фрейм образует особую организацию знания, составляющую необходимое предварительное условие нашей способности к пониманию тесно связанных между собой слов» [Там же, с. 54].
Развивая идеи М. Минского, В. В. Красных также отмечает сложность данного ментального образования и даёт ему следующее определение: «фрейм-структура есть когнитивная единица, формируемая клише/штампами сознания и представляющая собой «пучок» предсказуемых валентных связей (слотов), векторов направленных ассоциаций» [Красных, 2000, с. 55].
Понятие фрейма оказалось весьма существенным для типологии ментальных структур, поэтому поиски в этой области были продолжены. Для описания динамических фреймов многими учеными были приняты термины «скрипт» либо «сценарий». Так, по А. Вежбицкой, сценарии – это «прототипические модели поведения, которые задают последовательность мыслей, желаний, чувств» – сценарии ссоры, посещения кино [Вежбицкая, 1996, с. 300].
Учёные выделяют гештальт – структуру, с помощью которой организованы «мысли, восприятия, эмоции, процессы познания, моторная деятельность и язык» [Лакофф, 1981, с. 359]. В лингвистическом аспекте гештальт в понимании Дж. Лакоффа предстает как «способ соотнесения значений с поверхностными формами» [Там же, с. 366]. «Это не что иное, как способ оязыковления смысла (спонтанно – для говорящего) и осмысления языковой формы (интуитивно-рационально – для слушающего). Предложенное Дж. Лакоффом понимание гештальта корреспондирует с внутренней формой языковых выражений (но не эксплицитной, а имплицитной), с мотивацией (в широком смысле слова)» [Чернейко, 1997, с. 332]. С помощью гештальта могут быть описаны абстрактные имена.
А.П. Бабушкин, Н.Н. Болдырев, З.Д. Попова, И.А. Стернин понимают концепт как родовое понятие и выделяют его различные подтипы (по содержанию и степени абстракции), которые представлены в таблице № 1 [Бабушкин, 1997; Болдырев, 2001; Попова, Стернин, 2007а].
Выделение ядерной зоны семантического поля «Смех»
В ядре СП обычно располагаются лексемы, наиболее полно передающие идею поля, нейтральные, имеющие свободные лексические значения, семантически максимально простые и наиболее частотные.
Обратимся к анализу семантической структуры слова-номинанта СП «Смех». В словаре С. И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой (ТСОШ) представлена следующая дефиниция слову смех: 1) короткие характерные голосовые звуки, выражающие веселье, радость, удовольствие, а также насмешку, злорадство и другие чувства; 2) нечто смешное, достойное насмешки (разг.).
Как видим, слово смех является многозначным. Лексема смех определяется как полисемант и в других толковых словарях (ТС). Так, в словаре Д. Н. Ушакова (ТСУ) дается такая дефиниция слову смех: 1) короткие и сильные выдыхательные движения при открытом рте, сопровождающиеся характерными прерывистыми звуками, возникающие у человека, когда он испытывает какие-нибудь чувства (преимущественно при переживании радости, веселья, при наблюдении или представлении чего-нибудь забавного, нелепого, комического, а также при некоторых нервных потрясениях и т. п.); 2) сами эти звуки.
В Большом толковом словаре под ред. С. А. Кузнецова (БТС) и Малом Академическом словаре под ред. А. П. Евгеньевой (МАС) находим одинаковое толкование слову смех: 1) характерные прерывистые горловые звуки, вызываемые короткими выдыхательными движениями при проявлении веселья, радости, удовольствия и т. п.; 2) веселье, шутки или насмешки, ирония. Анализ дефиниций данного слова в толковых словарях русского языка позволяет выделить ядерные семантические признаки, интегральные семы: сема звук , движения лица , эмоциональное состояние («веселье, радость, удовольствие, а также насмешку, злорадство и другие чувства»), причинность , по которым будут объединяться другие единицы поля.
В любом случае к ядру СП «Смех» относится лексико-семантический вариант 1 (ЛСВ-1) значения слова смех (по данным разных ТС) как наиболее частотный, стилистический нейтральный, наиболее полно передающий идею смеха. Метонимическое второе значение, описанное в ТСУ («сами звуки смеха»), настолько тесно связано с первым, что тоже является ядерным. ЛСВ-2 лексемы смех (по данным ТСОШ, МАС, БТС) отнесем в центральную зону СП.
В ядерную зону СП входят также ЛСВ-1 и ЛСВ-2 лексемы смешной: 1) вызывающий смех: смешной анекдот; 2) достойный насмешки: смешной наряд (по данным ТСОШ).
Также к ядру мы относим наречие смешно. ТСУ приводит следующую словарную статью: Смешно 1. Нареч. к смешной. Смешно рассказывать. Смешно жестикулировать. 2. безл., в знач. сказуемого, кому-чему и с ифн. О желании смеяться, о позыве к смеху у кого-н. Шалун уж заморозил пальчик, ему и больно и смешно, а мать грозит ему в окно.
Как видим, в данном словаре слово смешно представлено как многозначное, но на самом деле мы наблюдаем явление грамматической омонимии: смешно как наречие (смешно рассказывать) и как слово категории состояния (СКС) (ему и больно и смешно).
СКС смешно, которое передает свойственную этой части речи семантику состояния (в данном случае эмоционального, как, например, в приводимом ТСУ предложении), мы тоже относим к ядру.
Однако в русском языке СКС может содержать семантику оценки, как видно из примеров: 1) Смешно же заявлять, что четверо взрослых людей говорили исключительно о кино (Василий Гроссман. Жизнь и судьба); 2) Смешно, конечно, называть такой матч товарищеским (Игорь Порошин. Индульгенция Романцеву. Сборная России побеждает общественное мнение (2002) // «Известия», 2002.04.18). Во втором контексте, например, оценивается факт признания матча товарищеским. СКС, семантика которых осложнена оценочностью, в ядро не входят.
Рассмотрим семантическую структуру глагола смеяться. В анализируемых ТС слово смеяться, как и смех, является многозначным. По данным ТСОШ, оно имеет 4 значения: 1) издавать смех; 2) над кем-чем. то же, что насмехаться; 3) перен., над кем-чем. пренебрегать кем-чем-нибудь, не знать страха перед кем-чем-нибудь; 4) перен. говорить в шутку, несерьезно.
Такие же значения слову смеяться дает ТСУ, сопровождая их стилистическими пометами: 1) издавать смех; 2) над кем-чем и (устар.) кому-чему. насмехаться, издеваться; 3) над кем-чем и (устар.) кому-чему. пренебрегать кем-чем-н, не считаться с кем-чем-н., не уважать, не бояться кого-чего-н. (разг.); 4) перен. говорить на смех, несерьезно, шутить (разг.).
Анализ словарных статей МАС и БТС не расширяет наше представление о семантической структуре данного глагола: даны только 3 значения, которые уже были описаны нами выше (по данным ТСОШ и ТСУ).
Таким образом, в ядро семантического поля «Смех» входит глагол смеяться в своем первом (основном) значении. ЛСВ-3 и ЛСВ-4, которые являются переносными и/или сопровождаются стилистическими пометами, отнесем к ближней периферии.
Что касается ЛСВ-2 глагола смеяться, то его мы отнесем в центр поля (где представлены лексические единицы с семантически более сложными значениями) наряду с глаголом насмехаться, через который в ТС и объясняется данный ЛСВ. Кроме интегральных сем в значении слова насмехаться появляется дифференциальная сема зло : насмехаться – «преследовать кого-нибудь, что-нибудь насмешками, издеваться, зло подшучивать над кем-нибудь или чем-нибудь» (ТСУ) или «подвергать кого-нибудь или что-нибудь насмешкам, издеваться» (ТСОШ). В обоих словарях значение глагола насмехаться объясняется через лексему издеваться, а по данным ТСОШ, издеваться – это «зло и оскорбительно высмеивать кого-нибудь или что-нибудь».
К ядру СП «Смех» мы относим и некоторые дериваты от глагола смеяться («издавать смех»), значение которых очень близко к семантике производящего глагола и отличается только наличием дифференциальной семы фаза действия : засмеяться («начать смеяться»), рассмеяться («начать сильно смеяться»), отсмеяться («закончить долгое действие смеха»), просмеяться («перестать смеяться»).
Для сравнения приведем данные о количестве единиц, входящих, на наш взгляд, в ядерную зону семантического поля «Смех» в английском языке. К ядру относим семантически содержательную однозначную лексему laughter, которая в английском ТС Concise Oxford English Dictonary объясняется следующим образом: laughter – (mass noun) the action or sound of laughing, т.е. laughter – (неисчисляемое сущ.) действия или звуки смеха.
Также в ядро СП «Laughter» отнесем только ЛСВ-1 существительного laugh1 (слова-номинанта поля), наиболее полно передающего идею смеха, наиболее частотного: 1) an act of laughing: she gave a loud, silly laugh (действие смеха: она издавала громкий глупый смех).
Остальные ЛСВ входят в центральную зону СП: 2) (a laugh) informal something that causes laughter; a source of fun, amusement or derision: come along, it ll be a laugh, he decided to play along with him for a laugh (то, что вызывает смех, является источником веселья, развлечений или насмешки: пойдем, это будет смех, он решил играть вместе с ним для смеха); 3) a person who is good fun or amusing company: I like Peter – he s a good laugh (человек, который смешит и веселит людей в компании: Мне нравится Питер – он хороший шутник) (по данным Concise Oxford English Dictonary).
Анализируя данные словарные дефиниции, мы обнаружили, что интегральные семы в значении слов английского языка совпадают с компонентами значения слов русских: сема звук , движения лица , эмоциональное состояние , причинность . В ядерную зону СП «Смех» в английском языке также включаем ЛСВ-1 глагола laugh2: 1) make the spontaneous sounds and movements of the face and body that are the instinctive expressions of lively amusement and sometimes also of derision: he rarely smiled or laughed, she couldn t help laughing at his jokes, we fell about laughing (издавать спонтанные звуки и совершать движения лицом и телом, которые являются инстинктивным выражением эмоций, а иногда и насмешек: он редко улыбался или смеялся, она не могла удержаться от смеха над его шутками, мы упали со смеху).
ЛСВ-2 глагола laugh2, представленный в ТС Concise Oxford English Dicto-nary, кроме интегральных сем, содержит дифференциальную сему scorn ( презрение ), что семантически усложняет значение и позволяет расположить данный ЛСВ в центре СП «Laughter», а не в ядерной зоне: 2) treat with ridicule or scorn: many people only laughed at these stories – относиться с насмешкой или презрением: многие люди насмехались над его рассказами.
ЛСВ-3 и ЛСВ-4 относим к центральной и периферийной зоне соответственно: 3) (laugh something off) dismiss something by treating it in a light-hearted way: he laughed off suggestions that the company was in trouble – отшучиваться, отделываться смехом: он отшучивался от предположений, что компания была в беде; 4) (be laughing) informal be in a fortunate or successful position: if next year s model is as successful, Ford will be laughing (быть счастливым и успешным, быть на коне: если модель следующего года будет так же успешна, то Форд будет счастлив) (по данным Concise Oxford English Dictonary). Последний пример иллюстрирует торжествующий смех по случаю достижения человеком успеха в каком-то деле.
Взаимодействие семантического поля «Смех» с полями «Плач» и «Грех»
Устройство любого СП предполагает пересечение по разным семантическим осям/векторам с другими полями. Единицы периферии одного поля могут принадлежать к периферии другого или к ядру, и наоборот. Вслед за Ю.А. Кузнецовым и М.С. Ротовой, мы признаем взаимосвязь СП «Смех» с другими семантическими полями: в первую очередь, с полем чувств и эмоций, также с полями звукообозначений, жестов, межличностных отношений, физического состояния человека [Ротова, 1984; Кузнецов, 2005].
В данном параграфе мы остановимся на том, как взаимодействует в русском языке СП «Смех» с СП «Плач», слова-номинанты и ядерные единицы которых находятся в отношениях антонимии [Ротова, 1984].
По данным словаря антонимов М. Р. Львова, в русском языке дериваты, образованные от антонимической пары смех – плач или смеяться – плакать, относятся к одному и тому же словообразовательному типу: смешливый – плаксивый, смешливость – плаксивость, засмеяться – заплакать, рассмеяться – расплакаться, насмеяться – наплакаться, посмеяться – поплакать.
Словосочетания, включающие данные антонимы, строятся однотипно, например: заливаться смехом – заливаться плачем (общая сема интенсивность ); разразиться смехом – разразиться плачем (общие семы интенсивность , неожиданно ). И то же самое мы можем наблюдать на материале английского языка: to burst into laugh/to break into laugh – to burst into tears/ to break into tears (общие семы интенсивность , неожиданно ).
В русском языке лексемы смеяться и плакать образуют градуальную/ступенчатую оппозицию, которая отражает постепенное изменение действия: улыбаться смеяться хохотать (ср. в английском: to smile to laugh to nicker) и хмуриться плакать рыдать (ср.: to frown to weep to cry).
Можно сделать вывод, что в сознании носителей русского языка представления о разных эмоциях, выражаемых смехом и плачем выстраиваются параллельно. Обычно смех возникает от радости, а плач – от грусти или горя. Однако плакать тоже можно от счастья (ср. в английском: to weep for joy). А когда человек в горе/отчаянии, он может нервно (nervously) и истерически (hysterically) смеяться. Сильный смех иногда сопровождает плачем: можно смеяться до слез (ср.: to laugh until one cries). Бывает смех сквозь слезы (ср. в английском языке – April weather; дословно апрельская погода).
СП «Смех» тесно связано с СП «Грех» [Кузнецов, 2005]. Фразеологизм и смех и грех нередко используется носителями русского языка. Обратимся к Толковому словарю В.И. Даля (ТСД) как к источнику русских фразеологизмов и пословиц:
Мал смех, да велик грех. Где грех, там и смех. Грех не смех. Грехи не смешки. Навели на грех, да и покинули на смех. И смех и грех. В чем живет смех, в том и грех. Грех - не смех, когда придет смерть. Много смеху, да не мало и греха. Сколько смеху, столько греха. И смех наводит на грех. Что грешно, то и смешно (потешно).
Как видим, в устойчивых выражениях слово смех семантически связано со словом грех. С одной стороны, грех противопоставляется смеху (Грех не смех. Грехи не смешки), с другой стороны, это два явления, не существующие друг без друга (Где грех, там и смех. В чем живет смех, в том и грех). Фонетически слова тоже схожи: они рифмуются. Кроме этого, по данным историко-этимологического словаря П. Я. Черных, лексемы смех и грех были образованы однотипным способом:
Смех – и.-е. корень (s)mei- тот же, что в о.-с. smijati s, 1 ед. smej s. Образование: и.-е. корень на ступени smoi- ( о.-с. sm-), суф. –s- (на о.-с. почве s ch после i, как в рус. грех и др.)
В этимологическом словаре М. Фасмера указывается, что, скорее всего, слав. grxъ связано с греть с первоначальным значением «жжение (совести)». В связи с этим, можно предположить, что выражение «и смех и грех» употреблялось в связи с ситуацией, когда смеяться было нельзя, но не смеяться не было никаких сил, и за смех испытывали чувство стыда или жжение совести. Как отмечает С. С. Аверинцев, «нельзя» или «можно» смеяться – это проблема православного отношения к смеху. «Западная институция карнавала» основана на том, что там смеются, когда «можно» (в строго определенные церковью дни). На Руси же смеялись, когда «нельзя» (или как бы «нельзя»). Это «переживание куда более острое, даже оргиастическое, нежели смеяться, когда «можно», зная, что «можно» [Аверинцев, 1993, с. 343]. Таким образом, фразеологизм «и смех и грех» связан с религиозной традицией.
Итак, СП «Смех» вступает во взаимодействие с полями чувств и эмоций, также с полем звукообозначений, жестов, межличностных отношений, физического состояния человека [Ротова, 1984; Кузнецов, 2005]. Обнаруживается пересечение СП «Смех» с СП «Плач» и «Грех». Моменты соотнесения, пересечения и взаимодействия СП смеха с другими полями отражают представления говорящих о соответствующих реалиях действительности.
Взаимодействие образной и сценарной составляющих ментальной структуры «Смех»
В соответствии с представлениями современной когнитивной семантики, сценарий (и фрейм), обладая четкой внутренней организацией, может использоваться для исследования метафорической (образной) репрезентации концепта (Дж. Лакофф, М. Джонсон, А. П. Чудинов и др.). Фреймово-слотовая организация метафор достаточно полно описана в монографии А. П. Чудинова, который считает, что концептуальная метафора – это «средство постижения, рубрикации, представления и оценки какого-то фрагмента действительности при помощи сценариев, фреймов и слотов» [Чудинов, 2001, с. 47]. Опираясь на мысли А. П. Чудинова, рассмотрим далее, как образная составляющая ментального образования «Смех» связана со сценарной и как они взаимодействуют между собой в его структуре.
Среди выделенных нами метафорических наименований обнаруживаются образы усложненной структуры, которые разворачиваются в сценарии разной степени сложности и детализации, представляющие типы смеховых ситуаций и способы взаимодействия ее участников (смех как щит и меч; смех как враг/противник/неприятель; смех как болезнь/смерть и как лекарство).
1. Образ смеха как щита и как оружия разворачивается в универсальный для РЯКМ и АЯКМ сценарий военных действий схватки/ борьбы, в котором между субъектом и объектом возникают особые отношения, какие существуют в военной сфере. Рассмотрим наиболее вероятные способы взаимодействия субъекта (S) и объекта (Ob) в подобной ситуации.
А. Нападение S на Ob (оружие – насмешка-1) поражение Ob (психологический ущерб, обида) победа S.
Субъект нападает на объект с помощью насмешки-оружия с целью нанести ему моральный или психологический ущерб. Если данная цель достигается, то субъект одерживает победу в этой схватке. Раненный насмешкой-оружием, объект терпит поражение. Он выходит из равновесия: раздражается, злится, расстраивается, огорчается, плачет, например: Во всяком случае, меня и Юру Любимова он доводил чуть ли не до слез своими криками и оскорбительным тоном, своими насмешками и ерничеством (В. Давыдов. Театр моей мечты); Philip flushed, for he hated to be laughed at (Somerset Maugham. Of Human Bondage). – Филип краснел: он всегда ужасно злился, когда над ним смеялись (Сомерсет Моэм. Бремя страстей человеческих).
Своей насмешкой-оружием субъект может даже убить объект: Не выдержав незаслуженного позора и оскорбительных насмешек, парень застрелился (Алимамедова Лариса. НАМ НЕ ДАНО ПРЕДУГАДАТЬ... // Труд-7, 2002.07.06).
Наибольший ущерб объекту приносит оружие-смех, если субъектом является несколько человек, которые делают из объекта посмешище: Совсем парубка засмеяли, что у него и нос опустился книзу, руки-ноги обвисли (В. Г. Короленко. Судный день); Now she had lost and, greater than her sense of loss, was the fear that she had made a public spectacle of herself (Margaret Mitchell. Gone with the wind). –Она потерпела поражение, но сильнее, чем горечь этого поражения, был страх: что, если она сделалась теперь всеобщим посмешищем? (Маргарет Митчелл. Унесенные ветром).
Б. Нападение S на Ob (оружие – насмешка-1) ранение Ob (психологический ущерб, обида) оборона Ob (защитное действие = ответное нападение) ничья.
Субъект нападает на объект с помощью смеха или насмешки-оружия с целью нанести ему моральный или психологический вред. Цель в той или иной мере достигается, но объект не намерен сдаваться полностью. Он вынужден обороняться, чтобы не допустить победы субъекта. Он защищается каким-то ответным действием (лучшая защита – это нападение), например: Разглядев, что Ефим надо мной насмехается, я позволил себе толкнуть его в плечо правой рукой, или, лучше сказать, правым кулаком (Ф. М. Достоевский. Подросток).
Приведем пример из английского языка: Crazy Horse and the other decoys now jumped on their ponies and began riding back and forth along the slope of Lodge Trail Ridge, taunting the soldiers and angering them so that they fired recklessly (Dee Brown. Bury my Heart at Wounded Knee). – Бешеный Конь со своей группой вскочили на лошадей и стали разъезжать взад-вперед по склону Лодж-Трейл-Ридж, насмехаясь над солдатами, и до того их разозлили, что те непрерывно стреляли (Ди Браун. Схороните мое сердце у Вундед-ни).
В. Нападение S на Ob (оружие – насмешка-1) ранение Ob (психологический ущерб, обида) оборона Ob (защита с помощью насмешки-щита = ответное нападение с помощью насмешки-оружия) ничья.
Объект может защититься в том числе ответной насмешкой, которая будет выступать и щитом, и оружием одновременно: Он … не опустит взгляда пред вашими взглядами и гордо подымет свою бесталанную голову, усмехнувшись презрительной улыбкой в ответ на ваши насмешки (С. Я. Надсон. Дневники).
Г. Смех Ob над самим собой (защита Оb) победа Ob
Одним из способов уберечься/защититься от насмешки-оружия со стороны становится смех-щит, который может возникать еще до того, как человек становится объектом смеха. Смех над самим собой обезоруживает желающих посмеяться над объектом и гарантирует человеку победу в схватке с противником: Высшая же победа человека – это смех над собой (Светлана КУЗИНА. Обезьяна, превращаясь в человека, долго смеялась // Комсомольская правда, 2013.03.30); Обезоруживая других, он смеялся над собой (Александр Генис. Довлатов и окрестности).
Ср.: в английском языке есть пословица Не is not laughed at that laughs at himself first. – He смеются над тем, кто первый над собой смеется (русский эквивалент: Нет лучше шутки, чем над собою).
Насмешка может восприниматься носителями русского и английского языков как оружие, даже если целью смеха является не нанесение морального вреда объекту, а выражение шутливого, ироничного отношения к нему. Обратимся к подсценарию игрового нападения ради развлечения, веселья, смеха, когда субъект настроен игриво, дружелюбно и шутливо по отношению к объекту. Существуют следующие варианты его развития.
A. Действие S (насмешка-2) веселье S и Ob/смех Ob в ответ.
«Добрая» шутка субъекта c целью развлечься, повеселиться может порождать общее веселье или же ответную шутку объекта, например: Тогда весело шутили друг над другом, весело смеялись (С. Сергеев-Ценский. Печаль полей).
Ср.: Then she must have decided he was joking, for a careful stiff smile slowly spreads across the lower half of her face (John Updike. Rabbit At Rest). – Затем она, видно, приходит к умозаключению, что он пошутил: неуверенная скованная улыбка медленно расползается по нижней половине ее лица (Джон Апдайк. Кролик успокоился).
Б. Действие S (насмешка-2 воспринимается Ob как оружие) поражение Ob (психологический ущерб, обида).
В ситуации насмешки-2, когда субъект «предлагает» развлечься, повеселиться вместе, его интенция не всегда может быть правильно понята объектом. Он может воспринимать даже «незлобную» и легкую насмешку как оружие, например: Ноздрин стал над ним подтрунивать. Тогда Вандага рассердился (В. К. Арсеньев. В горах Сихотэ-Алиня).
Ср. также: They seemed at first to be exchanging affectionate jokes, but soon va s face clouded (Elisabeth Kostova. The Historian). – Насколько я понял, сперва они перекидывались добродушными шутками, но скоро лицо Евы омрачилось (Элизабет Костова. Историк).
B. Действие S (насмешка-2 воспринимается Ob как оружие) поражение Ob (психологический ущерб, обида) оборона Ob (защитное действие = нападение).
Объект, в адрес которого была направлена насмешка-2, воспринимая ее как оружие, начинает обороняться, защищаться, например: Богачеву, однако, эта шутка не понравилась: он слез с козел и ударил Куманина кулаком по лицу с такой силой, что сшиб его с ног (неизвестный. «Шутники» (1904.12.18) // «Московский листок», 1904).
Г. Действие S (насмешка-2 воспринимается Ob как оружие) поражение Ob (психологический ущерб, обида) объяснения/извинения S
Чтобы не допустить психологического ущерба объекта (ведь такая цель и не ставится), субъект вынужден прояснить ситуацию, оправдаться или даже извиниться, например: Уверяю вас, что это невинная шутка; не сердитесь (Ф. М. Достоевский. Идиот); Now, now, my dear, I was only having a little joke with us (Henry Graham Greene. The Comedians). – Ладно, детка, не сердись. Я просто пошутил (Генри Грэм Грин. Комедианты).
Человек боится получить удар от оружия-смеха и пострадать от него, например: Слух у нее был неважный, и она боялась наших насмешек (Людмила Гурченко. Аплодисменты). Ср.: Ben Rogers hove in sight presently – the very boy, of all boys, whose ridicule he had been dreading (Mark Twain. The Adventures of Tom Sawyer). – Скоро из-за угла показался Бен Роджер – тот самый мальчик, чьих насмешек Том боялся больше всего на свете (Марк Твен. Приключения Тома Сойера).