Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Аргументация и способы ее введения как объект лингвистики 11
1.1. Аргументация как особый тип дискурса 11
1.1.1. Подходы к изучению аргументации 13
1.1.2. Структура, основные компоненты и онтологическая сущность аргументативного дискурса 22
1.2. Аргументация в научном тексте 30
1.2.1. Основные характеристики научного текста 32
1.2.2. Риторические средства убеждения в научном тексте 35
1.3. Незнаменательная лексика в аргументативном дискурсе 40
1.3.1. Дискурсивные маркёры 45
1.3.2. Модель описания дискурсивного маркёра 49
Выводы по Главе 1 60
Глава 2. Семантико-функциональное описание маркёров аргументации в научной прозе 63
2.1. Аргументация как речевой ход 63
2.2. Подтверждение как аргументативный речевой ход 66
2.2.1. Маркёр введения подтверждения НЕДАРОМ 67
2.2.2 Маркёр введения подтверждения НЕСЛУЧАЙНО 81
2.2.3. Маркёр введения подтверждения ВЕДЬ 95
2.3. Объяснение как аргументативный речевой ход 114
2.3.1. Маркёр введения объяснения В САМОМ ДЕЛЕ 117
2.3.2. Маркёр введения аргументации-объяснения ДЕЛО В ТОМ, ЧТО 133
2.4. Опровержение как аргументативный речевой ход 149
2.4.1. Маркёр введения опровержения НА САМОМ ДЕЛЕ 152
2.4.2. Маркёр введения возражения ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, НО 164
Выводы по Главе 2 180
Заключение 184
Список литературы 191
- Структура, основные компоненты и онтологическая сущность аргументативного дискурса
- Маркёр введения подтверждения НЕДАРОМ
- Маркёр введения объяснения В САМОМ ДЕЛЕ
- Маркёр введения возражения ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, НО
Введение к работе
Актуальность данного исследования заключается, с одной
стороны, в необходимости описания средств экспликации
текстовых отношений и интенций говорящих, что позволит
углубить представление о функционировании прагматических
импликатур аргументации. С другой – в сохранении и изучении
культурного наследия образцовых научных текстов
филологической прозы выдающихся ученых ХХ века. В целом
исследование проведено в рамках антропоцентрической
парадигмы, подразумевающей использование функционального и когнитивного подходов.
Объектом исследования являются маркёры аргументации не случайно; недаром; в самом деле; на самом деле; действительно…, но; дело в том, что; ведь.
Предметом исследования являются семантические,
структурные и прагматические свойства данных маркёров введения аргументации.
Материал исследования извлекался методом сплошной выборки из текстов М.М. Бахтина, Б.В. Томашевского и Ю.Н. Тынянова.
Объем текстов составил 5685 страниц. В результате было отобрано и описано 602 языковых факта, содержащих различные по семантике, структуре и функциям маркёры аргументации (не случайно; недаром; в самом деле; на самом деле; действительно…, но; дело в том, что; ведь).
Целью работы является выявление и описание
семантических, структурных и прагматических свойств маркёров введения аргументации в текстах научных работ М.М. Бахтина, Б.В. Томашевского и Ю.Н. Тынянова.
Данная цель определила следующие задачи исследования:
-
дать характеристику понятию аргументации в целом и аргументативного дискурса;
-
представить особенности аргументации в научном тексте;
-
обосновать целесообразность применения термина «маркёр» к разным по морфологическим и синтаксическим свойствам единицам, вводящим аргументацию в текст;
-
разработать алгоритм описания дискурсивного маркёра;
-
представить функционально-семантическое описание маркёров аргументации в зависимости от выбранного автором речевого хода;
-
отметить особенности авторского употребления каждого маркёра, выявить характерные контексты, конструкции, в которых маркёр функционирует.
Цели и задачи работы определили использование
следующих методов исследования: описательный (включающий
приемы наблюдения, сопоставления, обобщения, типологизации),
процедурный, функционально-семантический (компонентный
анализ значения слова, приём семантического перефразирования) использовались при трактовке семантических свойств единиц; дискурсивный – при анализе экстралингвистических параметров.
Методология исследования базируется на
антропологическом, функциональном и когнитивном подходах, подразумевающих рассмотрение как имманентных свойств знаковой природы предмета, так и выходящие за его рамки параметры: экстралингвистическая ситуация, прагматические установки. Фактический анализ единиц был построен, с одной стороны, с позиций традиционного лексикографического подхода, с другой –с учетом прагматических параметров.
Теоретической базой исследования послужили труды отечественных и зарубежных ученых по теории аргументации: Х. Перельман, Л. Ольбрехтс-Тытека, Ст. Тулмин [Сергеев, Паршин, 1987], Дж. Блэр, Р. Джонстон [Важнейшие концепции теории аргументации, 2006], Ф. ван Еемерен, Р. Гроотендорст [Eemeren, Grootendorst, Henkemans, 1996], Ж.-К. Анскомбр, О. Дюкро, Д. Шпербер, Д. Уилсон [Матько, 2008], Г.А. Брутян [Брутян, 1992], А.А. Ивин [Ивин, 2000], А.П. Алексеев [Алексеев,
1991]. По теории аргументации в применении к лингвистической области [Баранов, 1990; Черненок, 2005; Фанян, 2000; Бороденков, 2009; Матько, 2008; Бардина, 2004]. По теории дискурса и речевых актов [Арутюнова, 1976; Демьянков, 1983; Кибрик, 2009; Карасик, 2004; Кубрякова, 2004; Чернявская, 2006; Остин, 1986; Серль, 1986; Бардина, 2004; Жителева, 2004; Кошеварова, 2006; Третьякова, 2004; Фанян, 2000; Кириллова, 2015]; по исследованию научного текста [Кожина, 1977; Котюрова, 2010; Чернявская, 2006; Варгина, 2004; Рождественский, 1999; Милянчук, 2005]; по описанию служебных слов [Виноградов, 1977; Щерба, 2007; Шведова, 1960; Белошапкова, 1970; Прияткина, 2007; Стародумова, 2011; Шереметьева, 2008; Сергеева, 2017; Ляпон, 1986; Черемисина, Колосова, 2010; Рогожникова, 2003] и незнаменательных единиц, принимающих участие в организации дискурса [Halliday, Hasan, 1976;Fraser, 1999; Schiffrin, 1987;Brown, Yule, 1983; Fisher, 2000; Brinton, 1996; Aijmer, 2002; Lewis, 2006; Trillo, 2005]; по дискурсивным маркёрам русского языка [Кобозева, Захаров, 2004; Егорова, 2009; Бабаева, 2008; Резанова, Когут, 2015; Феденко, 2007; Дараган, 2007].
Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые представлено семантическое, структурное и прагматическое описание языковых единиц в самом деле; на самом деле; ведь; дело в том, что; недаром; не случайно; действительно…, но в функции средства введения аргументации. Особенностью данного объекта является то, что его значение возможно интерпретировать через описание прагматических импликатур. Другая особенность объекта заключается в том, что данные единицы еще не утратили свойств знаменательных, а дополнительный прагматический потенциал реализуется в определенных контекстах. Кроме того, впервые лингвистическому исследованию в данном ракурсе подверглись тексты М.М. Бахтина, Б.В. Томашевского и Ю.Н. Тынянова, представляющие собой значительный вклад в развитие научной филологической мысли.
Теоретическая значимость работы заключается в
уточнении понятия маркёра при исследовании русскоязычного дискурса; в обосновании значимости разнородных по формальным свойствам единиц для интерпретации скрытой текстовой
информации; в составлении семантико-функциональных описаний ряда лексических единиц.
Практическая значимость работы определяется тем, что материалы и результаты данного исследования могут быть использованы в преподавании разных лингвистических дисциплин: синтаксиса современного русского языка, стилистики русского языка, филологического анализа текста. Отдельные разделы работы могут быть использованы в курсах, посвященных дискурсивному анализу языка. Опыт модели описания маркёра может быть использован при разработке параметров, адекватных для описания дискурсивных единиц, а также в лексикографической практике при составлении словарей служебных слов.
Положения, выносимые на защиту:
-
С лингвистической точки зрения в основе аргументации как важной составляющей речевой деятельности в научном дискурсе лежит каузальная связь, которая выражается посредством различных по грамматическим свойствам единиц, получивших терминологическое наименование «маркёр», отражающее его функцию сигнализирования.
-
Употребление маркёров аргументации в научном тексте определяется типом речевого хода и когнитивными установками автора.
-
Общая тактика аргументирования реализуется в таких речевых ходах, как подтверждение, опровержение и объяснение. Подтверждение маркируется единицами недаром, неслучайно, ведь. Опровержение: на самом деле, действительно..., но. Объяснение: в самом деле; дело в том, что.
-
При исследовании формальных, семантических и прагматических свойств дискурсивных маркёров целесообразно применить следующий алгоритм описания, который коррелирует как с дискурсивным подходом, так и с современной практикой лексикографического описания незнаменательных слов:
а. Вокабула,
б. Типы употребления,
в. Системные связи,
г. Операция,
д. Модификации,
е. Взаимодействие с другими единицами,
ж. Проявление авторского стиля,
з. Пунктуационное оформление,
и. Иллюстрации.
-
Дискурсивные маркёры различаются семантическими и прагматическими свойствами. Маркёры ведь и действительно..., но снижают категоричность высказывания, создавая свойственный научному стилю вежливый тон. Минимально кооперативным в этом плане является маркёр на самом деле. В семантике недаром превалирует ценностный аспект, в семантике не случайно– событийный. В семантике в самом деле и ведь присутствует ссылка на очевидность вводимой аргументации.
-
Когнитивные установки авторов направлены на поддержание вежливого тона, снижение категоричности через указание на одинаковый уровень осведомленности о предмете и отсутствие строго логических доказательств, которые заменяются объяснениями и пояснениями, а также использованием приема «опровержение под видом согласия».
Степень достоверности подтверждается
репрезентативностью выбранного материала и теоретико-
методологических трудов, а также апробацией результатов
исследования на аспирантских семинарах и научных
конференциях: V Международной научно-практической
конференции «Русский язык и русская культура в диалоге стран
АТР» (г. Владивосток, 2013), Международной научно-
практической конференции «Русский язык и русская культура как образовательная и духовная основа подготовки специалистов технического профиля» (г. Владивосток, 2013), международном форуме «Русский язык, литература и культура в пространстве АТР» (г. Владивосток, 2015), научно-практической конференции с международным участием «Русистика сегодня: традиции и перспективы» (г. София, 2016), VII Международной научно-практической конференции «Русский язык и русская культура в диалоге стран АТР» (г. Владивосток, 2017).
По теме диссертационного исследования опубликовано шесть статей, в том числе три в ведущих российских
периодических изданиях, рекомендованных Высшей
аттестационной комиссией РФ.
Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы.
Структура, основные компоненты и онтологическая сущность аргументативного дискурса
Сложность подхода к изучению аргументации состоит в том, что она реализуется вербально, а говорящий, проявляя себя как языковая личность, демонстрирует различные социальные и языковые компетенции (в том числе языковую, коммуникативную, лингвистическую), каждая из которых составляет предмет разных наук. Интегральный подход, объединяющий изучение языковой компетенции во взаимосвязи с различными экстралингвистическими факторами, предложен теорией дискурса. В ней аргументация как речевая деятельность, тесно связанная с прагматическими условиями реализации текста, рассматривается как специфический вид дискурса – аргументативный дискурс. Согласно Н.Е. Бардиной, он проявляет себя в вербализации ментального процесса участников социального взаимодействия, имеющей форму написанных или произнесенных высказываний в защиту той или иной точки зрения для реализации иллокутивных целей и характеризующейся такими особенностями, как а) целенаправленность и последовательность; б) многоступенчатая система взаимодействия интенций коммуникантов, использующих определенный набор речевых актов; в) определенная структура и наличие дискурсивных компонентов – целей, стратегий, жанров, участников с их ролями и социальными статусами [Бардина, 2004, с. 7].
К дискурсивным компонентам аргументативного дискурса Р.И. Бабаева относит коммуникантов с социально-психологическими характеристиками и аксиологическими установками, макроструктуру дискурса, реализующуюся в последовательности ходов – открытие, установление контакта, основная часть, заключительная фаза, микроструктуру дискурса, реализующуюся в виде реплик, коммуникативных ходов и речевых шагов, а также ситуации и условий общения, составляющих хронотоп [Бабаева, 2008а, с. 44–50]. Участниками аргументативного процесса являются пропонент (коммуникант, выдвигающий и отстаивающий определённую концепцию) и оппонент (коммуникант, выражающий несогласие с позицией пропонента), оппозиционные доводы (аргументы, факты, посылки) которых создают уникальную дискуссионную ситуацию, призванную с помощью критики установить границы применимости обсуждаемой теории (версии, мнения, положения, проблемы).
Терминологически участники дискуссии также именуются как протагонист, аргументатор, оратор, адресант (для пропонента); и антагонист, реципиент, адресат, аудитория (для оппонента).
Несмотря на то что аргументация может быть представлена как монологическим текстом, например, научной работы, так и диалогом – научной или иного рода дискуссией, полемикой, спором – на диалогичность ее указывает уже противопоставленность участников: говорящий (оратор, адресант) – слушающий (реципиент, адресат), убеждающий (аргументатор) – убеждаемый (реципиент, адресат), представитель одной точки зрения (протагонист, пропонент) – представитель другой точки зрения (антагонист, оппонент). Данное разграничение, конечно, условно: можно представить ситуацию, когда второе действующее лицо – результат мыслительной проекции первого. Сторонником монологического подхода к аргументации можно считать Г.А. Брутяна. Он полагает, что нельзя сужать границы аргументации рамками формы диалога. Многовековая практика показывает, что аргументация может осуществляться во всех возможных формах рассуждений, в том числе в споре с самим собой [Брутян, 1984, с. 32].
Аргументативный дискурс представлен рядом речевых ходов, которые композиционно складываются в целый комплекс высказываний в рамках общей стратегии убеждения и тактики аргументирования. Отдельные высказывания, составляющие аргументацию, представляют собой простые речевые акты других видов, и только взятые вместе они функционируют как сложный речевой акт аргументации. Обращаясь к его форме, а именно выстраивая композиционную рамку, А.П. Алексеев вводит понятие «аргументационной конструкции», в которой совокупность языковых выражений, понимаемых как тезис и аргументы к нему вместе составляют неотъемлемые логические компоненты аргументативного текста [Алексеев, 1991]. Таким образом, структура данного комплекса следующая. Первичной единицей анализа аргументации можно считать речевой акт несогласия. Этот акт может быть соотнесен с традиционным понятием тезиса – положения, мнения, которое подлежит обоснованию. Именно на нем сосредоточено основное внимание аргументатора и оппонента. Это означает, что любая информация, сопутствующая коммуникации, должна быть сопряжена с тезисом и служить его детальному анализу. Тезис, как правило, появляется в ситуации конфликта мнений (предполагаемого: учитель – ученики; действительного: оппоненты одного уровня), кроме того он может появиться как формулировка несогласия с высказанным до этого момента мнением. Последующую стадию развертывания аргументационной конструкции могут реализовывать различные речевые акты (информирование, объяснение, пояснение, возражение и под.), имеющие целью представить аргументы – известные положения, факты, сведения, с помощью которых достигается обоснованность и убедительность тезиса. По типу и содержанию отобранных аргументов можно составить представление о картине мира аргументирующего, его ценностях и мировоззрении. Безусловно, в них отражается и социальное: культурные и идеологические установки, которые могут использоваться аргументатором бессознательно или сознательно, чтобы усилить убеждающий эффект в определенной аудитории. Аргументы, убедительные в одной аудитории, могут быть не убедительными в другой.
Финальным композиционным элементом является демонстрация (или вывод), которая призвана продемонстрировать логическую связь тезиса и аргументов. Как правило, она производится в форме индукции или дедукции над фактами. Однако возможна демонстрация в форме сравнения, метафоры, которые призваны повлиять на эмоциональную составляющую сознания.
Аргументацию могут дополнять описания, пояснения, введение в историю вопроса и отступления. Кроме этого, особенностью аргументации является ее динамический характер. Г.А. Брутян отмечает, что «аргументация динамична, так как это всегда процесс (действительность)» [Брутян, 2001, с. 142–143]. Особенностью же этого процесса является установка на убеждение адресата, которое достигается за счет достоверности аргументов и последовательности их изложения [там же].
Обращаясь к когнитивным категориям, базовым для аргументативного дискурса, можно предположить, что когнитивный и ценностный диссонанс – неотъемлемая основа любого коммуникативного процесса в целом. При этом важным является несоответствие между разными видами знаний. Тем не менее, в стремлении прийти к консенсусу и установить отношения сотрудничества коммуниканты, во-первых, следуют установленным в определенной социальной общности правилам, а оппонент должен иметь право и возможность применить приемы и аргументы те же, что и пропонент. Аргументацию можно считать завершенной, если в результате диалога образовалось так называемое «единство умов» [Eemeren, Grootendorst, 1984, с. 499].
Другой чертой аргументации как дискурса является ее конфликтная природа, сопряженная в том числе с проявлением негативных эмоций (argument with a negative conflictual experience barged with negative emotion) [Gilbert, 1995, с. 2]. Конфликтность составляет естественную среду появления аргументации, тогда как стремление к достижению консенсуса – ее движущую силу и цель. Таким образом, аргументация будет строиться на динамическом соотношении конфликтности и согласия. Базовыми параметрами, или правилами выхода из данной конфликтной ситуации, можно считать разработанные в рамках теории аргументации максимы рациональности, такта и убедительности. В академическом дискурсе максимы аргументации были представлены в следующем виде: l) максима убедительности – говори убедительно, не перегружай деталями, 2) максима такта – выражайся понятно, не считай других глупее себя, 3) максима рациональности – объясняй все шаги логически, не обращайся к прописным истинам, 4) максима истины – выдвигай гипотезы с последующим объяснением, не выдвигай неверифицируемых суждений [Рябцева, 1992, с. 21].
Маркёр введения подтверждения НЕДАРОМ
Специальных исследований, посвященных изучению семантики единицы НЕДАРОМ, нами не обнаружено. Согласно словарным дефинициям, недаром имеет следующие значения «не напрасно, не зря, не без оснований, не без причины, не без цели, не без умысла» [Евгеньева, 1999, с. 422]. Подобное же толкование через ряд синонимов находим в словаре С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой и в словаре Д.Н. Ушакова. В ряду единиц, отрицающих случайность и тем самым утверждающих закономерность (недаром, не зря, не случайно, неспроста, не напрасно), недаром рассматривалась Е.А. Стародумовой. По мнению исследователя, вводя данную единицу, говорящий подтверждает содержание первого высказывания закономерным характером информации, выраженной во втором высказывании. Таким образом, правый текстовый блок приобретает характер аргумента [Стародумова, 2014, с. 50].
В ряде случаев может создаться впечатление, что отношения между частями текста, к которым отсылает НЕДАРОМ, – следственные. Однако можно показать, что между маркёрами следствия и НЕДАРОМ есть существенная разница. Сравните с наиболее распространенным средством выражения следственных отношений:
Однако не очень понятно, можно ли переносить эти результаты на все компании, поэтому в каждом конкретном случае нужно аккуратно считать расходы [Валерий Коржов. Банк с роботизированным лицом // «Computerworld», 2004] (НКРЯ). Полемичность положения в левом от ПОЭТОМУ контексте минимальна. После нее правомерно поставить «следовательно» и продолжить рядом последовавших событий или, как в настоящем примере, решений. Другие отношения создаются посредством НЕДАРОМ: Через преемственность научных теорий наука и движется по пути от незнания к знанию» недаром Ньютон говорил, что стоял на плечах гигантов [Александр Ослон. Мир теорий в эпоху «охвата» // «Отечественные записки», 2003] (по материалам НКРЯ). Текстовый блок, который стоит после НЕДАРОМ однозначно интерпретируется воспринимающим/говорящим как аргумент, как подкрепление уже высказанной позиции, в данном случае это ссылка на мнение авторитетного лица, но на ее месте может быть и уместная иллюстрация.
Таким образом, нельзя говорить об исключительно следственном характере отношений, которые создаются благодаря НЕДАРОМ. Как отмечает Е.А. Стародумова, частотное употребление после НЕДАРОМ частиц же и ведь, которые всегда отсылают к уже известному, также свидетельствует в пользу того, что НЕДАРОМ является средством аргументации [Стародумова, 2014, с. 50].
Недаром [н иэдаръм]
Катафорические:
1) М.М. Бахтин: Сам Франциск недаром называл себя и своих сторонников «скоморохами господа» («oculatores Domini»). Своеобразное мировоззрение Франциска с его «духовной веселостью» («la etitia spiritualis»), с благословением материально-телесного начала, со специфическими францисканскими снижениями и профанациями может быть названо (с некоторой утрировкой) карнавализованным католицизмом [Бахтин, 1990, с. 66–67].
2) Ю.Н. Тынянов: Баллада могла создаться на основании точного слова, почти прозаически-честного – Тихонов недаром в кружке прозаиков. Слово у него в балладном стихе потеряло почти все стиховые краски, чтобы стать опорным пунктом сюжета, сюжетной точкой [Тынянов, 2002, с. 447].
Анафорические:
1) М.М. Бахтин: Но и вся остальная латинская литература средневековья является, в сущности, большим и сложным диалогизованным гибридом. Недаром Пауль Леманн определяет ее как усвоение, переработку и имитирование чужого добра, то есть чужого слова [Бахтин, 1990, с. 441].
2) Б.В. Томашевский: Точность рифмы в «Горе от ума» превращает эту комедию в документ, фиксирующий систему старомосковского произношения, и недаром Р. Кошутич в своей «Грамматике русского языка» уделяет много места изучению рифм Грибоедова для определения особенностей старомосковского произношения. Р. Кошутич ставит в связь точность рифмы Грибоедова с тем фактом, что он был не только поэтом, но и музыкантом [Томашевский, 1959, с. 176].
3) Ю.Н. Тынянов: У ее любви есть своя поэзия. По этой поэтической, ложной картине ее любви Молчалин, вкрадчивый и умный, но робкий, делец и бюрократ, начинает свою карьеру, которой предстоит, конечно, блестящее будущее (недаром Салтыков выводит его позднее видным и преуспевающим чиновником) [Тынянов, 1986, с. 376].
Системные связи. Внутренняя форма НЕДАРОМ восходит к «дар» – нечто ценное, значимый объект, передаваемый безвозмездно. Ситуация «отдать даром» предполагает отказ от обмена вещи на аналогичную по ценности. НЕДАРОМ, соответственно, будет означать наличие чего-то ценного, значимого, участвующего в обмене. Таким образом, пропозициональное содержание, основанное на этимологических корнях, будет подразумевать наличие значимого контекста, который стоит за выраженной информацией; наличие некоего гаранта истинности высказывания. Причем говорящий оценивает сам факт наличия этого обоснования положительно.
Операция. НЕДАРОМ сигнализирует о наличии причины, обоснования в пред- или посттексте. Это своеобразный ориентир для воспринимающего информацию, указание на то, что данному факту, безусловно, имеется подтверждение.
Модификации. В зависимости от положения НЕДАРОМ в предложении мы выявили две модификации операции: 1) катафорическую и 2) анафорическую. В 1) катафорической модификации НЕДАРОМ сигнализирует об обоснованности выдвинутого тезиса (мнения, положения), а в посттексте приводится обоснование. НЕДАРОМ в данной позиции создает очень сильную правую валентность: Катенин недаром сердился на то, что в «Женихе» («Наташе», как он пишет) Пушкин «бессовестно обокрал» его «Убийцу»; прямого заимствования здесь нет, но зато – и это важнее – есть общность направления [Тынянов, 1986, с. 109]. Пропозиция «обоснованная претензия Катенина к Пушкину» подтверждается разъяснением причин в последующем тексте: использование Пушкиным общего сюжетного направления.
Описательно функцию НЕДАРОМ в катафорическом употреблении можно представить следующим образом. Некое событие было каузировано (событие произошло в связи с) другим событием, о котором мне известно, поэтому мое первое высказывание небезосновательно. Это основание я представлю непосредственно в следующем текстовом фрагменте, чтобы вы могли убедиться в справедливости моего суждения. Здесь можно говорить о рокировке причины и следствия. Сначала говорящий представляет нам постсобытие, потом предшествующую ему ситуацию.
Варианты катафорической модификации:
1.1. приведение иллюстрации, обосновывающей положение левого контекста;
1.2. экспликация фактов, на основании которых был сделан вывод.
1) НЕДАРОМ указывает на обоснованность тезиса. Правый контекст содержит подтверждение.
Схема: [недаром ТЕЗИС] [ОБОСНОВАНИЕ]
1.1. Приведение иллюстрации, обосновывающей положение левого контекста: Монахи особенно поразили его. И недаром: в Сардинском королевстве (в состав которого входили Пьемонт и Ницца) царствовала черная клерикальная реакция иезуитов, были уничтожены какие-либо следы радикального равноправия, введенные было при французах; суды колесовали и четвертовали за малейшее проявление вольномыслия [Тынянов, 1986, с. 306]. Особый эффект, который произвели монахи на Рабле, был обоснован. Чтобы понять, в чем он состоял, нужно представить себе условия жизни этих людей, которые продемонстрированы в правом тексте. Иллюстративность в данном случае понимается нами как детализированная определенными чертами «картина эпохи» или описательное представление эпизода. Тем не менее, в некоторых случаях нельзя однозначно сказать, что перед нами иллюстрация, а не ряд обосновывающих фактов. Сравним со следующей реализацией.
Маркёр введения объяснения В САМОМ ДЕЛЕ
По материалам 12 различных словарей было установлено, что образование В САМОМ ДЕЛЕ функционирует в современном русском языке как частица, вводное слово и наречие/предикат. Наиболее подробные описания даны в Словаре-справочнике по пунктуации [Пахомов, Свинцов, Филатова, 2012] и Словаре сочетаний, эквивалентных слову [Рогожникова, 2003]. Как частица оно употребляется при подтверждении (часто в ответной реплике); как наречие или предикат синонимично «в действительности», «на самом деле»; как вводное слово – указывает на то, что говорящий подтверждает что-либо, признает справедливость, истинность предшествующего высказывания. Выделяется знаками препинания, обычно запятыми [Свинцов, Пахомов, Филатова, 2012; Ефремова, 2000; Рогожникова, 2003].
Заметим, что словарные толкования сочетания В САМОМ ДЕЛЕ крайне ограниченны. Так, словари-справочники [Абрамов, 1999], [Лопатин, 1999], [Бучкина, 2011] фиксируют только необходимость написания единицы в три слова, не давая толкования семантики. В словарях [Ефремова, 2000], [Свинцов, Пахомов, Филатова, 2010], [Федоров, 2008], [Рогожникова, 2003], трактующих значение единицы, отмечены не все модификации: у А. И. Фёдорова не отмечено использование сочетания в качестве вводного слова, у Р.П. Рогожниковой нет описания данного сочетания как частицы.
В Путеводителе по дискурсивным словам В САМОМ ДЕЛЕ представлено как цельная в плане содержания единица, используя которую, говорящий соотносит содержание своего высказывания с идеей «реальности». « ... во всех случаях употребления данных единиц по отношению к Р ... говорящий производит оценку ее «реальности» – иными словами, дает ответ на вопрос о том, имеет ли место, с его точки зрения, данная ситуация в реальном мире» [Путеводитель, 1993, c. 76]. Для В САМОМ ДЕЛЕ основная операция заключается в том, что говорящий указывает, что некоторое высказывание Р, обоснованность которого вызывала сомнения, было подтверждено, и говорящий констатирует его бесспорность. В качестве общих семантических эффектов для В САМОМ ДЕЛЕ указано, что в утвердительных контекстах единица может выступать либо в функции прямого подтверждения Р, либо в функции косвенного подтверждения, вводя другое высказывание, обосновывающее Р [Путеводитель, 1993, c. 84].
Важной для интерпретации нашего материала является модификация «аргументы и факты». Модификация операции [Р в самом деле, Q], вводит высказывание Q, из которого следует, что высказывание P, вызывавшее сомнение, было подтверждено и представляется говорящему бесспорным. Настоящая модификация наиболее характерна, как нам представляется, для научных текстов. Поэтому при интерпретации образцов мы обращали внимание именно на эту модификацию. Дело в том, что в данной модификации идея подтверждения имеет «логическую» природу – она связана с процессом доказательства. Следует отметить, что здесь гипотеза Р, введенная в предыдущем контексте, всегда отличается от своего подтверждения Q: В САМОМ ДЕЛЕ представляет аргумент в пользу Р. Иван не ответил, так как счел это приветствие в данных условиях неуместным. В самом деле, засадили здорового человека в лечебницу, да еще делают вид, что это так и нужно! [М.Булгаков] [Путеводитель, 1993, c. 86].
К сходным выводам пришли исследователи семантического направления Л.Н. Иорданская и И.А. Мельчук. Их работа посвящена сопоставительному описанию синонимичных образований В САМОМ ДЕЛЕ в русском языке и ENEFFET во французском языке. Классифицируя данные единицы, авторы исходят из того, что к ним не применим традиционный частеречный подход и что подобные образования требуют терминологии, учитывающей их функциональный и безреферентный характер. Так, они относят В САМОМ ДЕЛЕ к текстовым коннекторам класса недескриптивных лексических единиц [Путеводитель, 1993, c. 78]. Интерпретация значения учитывает положение единицы в конструкции, которую она организует. И учитывает влияние контекста, что показано через контекстные модификации. Авторы выделяют четыре ситуации, что коррелирует с данными Путеводителя. Для нас представляет интерес первая с ее возможными подтипами:
1. Вводный, наречный оборот. В самом деле, Q =. В данном случае говорящий сигнализирует, что предшествующее высказывание является обоснованным и что Q является подтверждением или вводит подтверждение обоснованности высказывания.
В зависимости от свойств обоснования авторы выделяют следующие типы Q:
Q является доказательством – в данном случае в качестве обоснования представлен факт, весомый, логический аргумент. Сама коммуникативная ситуация, в которой формируется речевой акт, предполагает логическую защиту выдвинутого мнения. Зачастую эта ситуация – научная полемика.
Q является причинным объяснением – контексты данного случая отличаются тем, что В САМОМ ДЕЛЕ в них можно заменить синонимичным причинным союзом «потому что». Говорящий объясняет связь событий, условия реализации какого-то принципа.
Q является пояснением – в данном случае обоснование никак не связано с причиной; как правило, автор поясняет не причины формирования у него какого-либо мнения, а сущность самого объекта, о котором идет речь.
Q является утверждением-подтверждением – в данном случае говорящий присоединяется к мнению некоего большинства, подтверждением общего мнения становится его «свидетельские показания».
Q является вопросом-подтверждением – данный случай характерен для диалогической речи, однако учитывая, что монологический текст может содержать элементы, диалогизирующие его, например, риторические вопросы, есть возможность отметить его и в нашем текстовом материале.
Q вводит подтверждение. Исходя из примера, представленного авторами для этого случая характерна рамка: в самом деле, рассмотрим… Следует отметить такое замечание автора: «в самом деле говорящий настаивает на том, что Q корректно и уместно, и тем самым оказывает дополнительное давление на адресата, стремясь убедить его в обоснованности этого Q» [Иорданская, 2002, c. 106].
Исследование Л.Н. Иорданской и И.А. Мельчука, на наш взгляд, убедительно доказывает участие данной единицы в обосновании, а также показывает её положение в контексте и конструктивные свойства, что делает их подход наиболее предпочтительным при анализе нашего материала.
Следует отметить, что образование В САМОМ ДЕЛЕ нередко становится предметом рассмотрения в работах, посвященных описанию некоторой группы единиц [О.М. Исаченко, О.И. Северская], или в сопоставлении со своим паронимом НА САМОМ ДЕЛЕ [А.Д. Шмелев, Л.Н. Иорданская, И.А. Мельчук], который в определенных контекстах «используется в роли сигнала замещения предыдущего высказывания (или его фрагмента) как неверного, неистинного (иными словами, отрицание пропозиции – событийной или логической – на том основании, что она не соответствует реальному положению дел … В САМОМ ДЕЛЕ «напротив» часто маркирует различные речевые формулы заверения, подтверждения или согласия» [Исаченко, 2012, c. 29]. Т.В. Булыгина и А.Д. Шмелев квалифицируют основную риторическую функцию фраземы В САМОМ ДЕЛЕ как «снятие сомнения». Они также отмечают антонимию единиц. «В САМОМ ДЕЛЕ сигнализирует ПОДТВЕРЖДЕНИЕ2, высказывания, тогда как НА САМОМ ДЕЛЕ сигнализирует ОПРОВЕРЖЕНИЕ» [Булыгина и Шмелев, 1997, c. 465]), на то же указывают и Л.Н. Иорданская, И. А. Мельчук [Иорданская, Мельчук, 2002, c. 105]. Нельзя сказать, что выводы, сделанные разными исследователями, противоречат друг другу. Смежные и сходные выводы в отношении семантики единицы свидетельствуют об объективности примененных авторами методик.
В самом деле [ф съмъмд иэл ь ] Типы употребления Анафорическое:
1) М.М. Бахтин: Всякая пародия, всякая травестия, всякое слово, употребленное оговорочно, с иронией, заключенное в интонационные кавычки, вообще всякое непрямое слово есть намеренный гибрид, но гибрид одноязычный, стилистического порядка. В самом деле, в пародийном слове сходятся и известным образом скрещиваются два стиля, два «языка» [Бахтин, 1975, c. 438-439]
2) Б.В. Томашевский: Речь идет о реке. Может она быть мутной? Может. Значит троп не в слове мутная. Бурлила - тоже употреблено в прямом значении и не является тропом. Почуяв - уже метафора, но еще более выразительная метафора оковы. В самом деле, что такое оковы? Оковы это цепи, которые стесняют движения. Но что они означают в данном контексте? Это уже вопрос воображения [Томашевский, 1959б, c 222].
3) Ю.Н. Тынянов: М. А. Цявловский обратил мое внимание на черновую строфу стихотворения «19 октября» (1825): … В самом деле, если «лицейские мудрецы» объясняются названием лицейского журнала, если понятен и дисциплинарный лицейский «черный стол», то до сих пор оставалось неразгаданным выражение «наш словарь» [Тынянов, 1986, c. 250].
Анафоро-катафорическое:
1) М.М. Бахтин: Но эта логика случая подчинена здесь иной, объемлющей ее высшей логике. В самом деле. Служанка колдуньи Фотида случайно взяла не ту коробочку и вместо мази для превращения в птицу дала Люцию мазь для превращения в осла [Бахтин, 1975, c. 267].
Наречное (не является маркёром):
Враги же, пробудившись и увидев с одной стороны пожар, а с другой наводнение и мочетоп, не знали, что сказать и на что подумать. Одни говорили, что настал конец света и Страшный суд и что теперь все сгорит, другие - что их преследуют Нептун, Протей, Тритон и прочие морские божества и что это в самом деле соленая морская вода (кн. II, гл. XVIII) [Бахтин, 1990, c. 369].
Системные связи. В САМОМ ДЕЛЕ состоит из трех значимых компонентов: В, САМЫЙ и ДЕЛО. САМЫЙ в этимологическом словаре [Семенов, 2003] возводится к греческому слову, которое значит «один и тот же», «одинаковый».
Маркёр введения возражения ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, НО
В словарях ДЕЙСТВИТЕЛЬНО рассматривается как наречие, частица, вводно-модальное слово [Словарь русского языка, 1985; Словарь русского языка, 1999; Ожегов, 1995]. Нами было установлено, что единица обладает синтаксическими свойствами, в частности возможностью соединять фразы и абзацы в тексте [Титова, 2014]. Значение слова ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, общее для всех типов употребления, Е.А. Стародумова определяет так: «говорящий подтверждает истинность информации или чьё-либо (в том числе собственное) мнение (намерение, обещание, предположение и т.д.), высказанное ранее или просто известное. Информация или мнение таковы, что достоверность их (с точки зрения говорящего) может вызвать сомнения у адресата или вызывает сомнения у говорящего» [Стародумова, 2011, c. 236].
Помимо самостоятельного употребления в тексте встречается конструкция, образованная скрепой ДЕЙСТВИТЕЛЬНО с коррелятивным компонентом НО. Сочинительный противительный союз НО обозначает «противопоставление, ограничение» [Ожегов, Шведова, 1995, c. 410]; «в разговоре, в начале реплики, содержащей в себе возражение собеседнику»; «в сложных предложениях уступительного типа ставится в начале второго предложения в значении «однако», «все-таки»» [Толковый словарь Т.1, 1935, c. 412]. Вместе эти два компонента создают особую конструкцию с противоречивой семантикой: с одной стороны, говорящий соглашается с оппонентом, подтверждает истинность высказанных в предтексте фактов, с другой стороны, высказывает возражение. Получаем текстовую реализацию стратегии, имеющей место в научном дискурсе: возражение под видом согласия. Соединение противоположных когнитивных действий может быть объяснено спецификой научного поиска: выдвижение идей и опровержение их. Е.А. Стародумова полагает, что само слово способствует выражению диалогичности мысли: ««Действительно» оказывается нужным словом при столкновении мнений (знаний): это мнения (знания) или двух разных субъектов, или одного субъекта, раздвоенного – сначала сомневающегося, затем отвергающего собственные сомнения или просто считающего нужным заострить внимание на истинности факта» [Стародумова, 2011, c. 199]. Исследователи Т.В. Булыгина и А.Д. Шмелев обращают особое внимание на данное образование и отмечают, что оно «выражает согласие, но зачастую используется для внесения оговорки. Говорящий соглашается с общим положением, чтобы заострить внимание на частностях, с которыми он не согласен» [Булыгина, Шмелев, 1997, c. 306–308].
Нами были рассмотрены и другие единицы тематического поля реальности и показано, что данные единицы могут создавать конструкцию с НО, подобно слову «действительно» (действительно + но/однако; бесспорно + но; несомненно + но; конечно + но/однако; безусловно + но/однако) [Титова, 2014].
Действительно, но [д иэйств ит л нъ но]
Типы употребления
Полное опровержение : Далее, это вовсе не индивидуальное веселье мальчика, выпущенного из курной избы, это – коллективное веселье народной толпы на городской площади. Весна в этом образе совершенно уместна: это действительно весенний, или масленичный, или пасхальный смех. Но это вовсе не наивное веселье бегущего «очертя голову по лужам» мальчика, а народно-праздничное веселье, формы которого складывались на протяжении длинного ряда веков. Здесь эти формы весеннего или масленичного веселого цинизма перенесены на историческую весну, на встречу новой эпохи [Бахтин, 1990, c. 162].
Частичное несогласие : Объяснения Кауса во многом правильны. Действительно, полифонический роман мог осуществиться только в капиталистическую эпоху. Более того, самая благоприятная почва для него была именно в России, где капитализм наступил почти катастрофически и застал нетронутое многообразие социальных миров и групп, не ослабивших, как на Западе, своей индивидуальной замкнутности в процессе постепенного наступления капитализма. … Но объяснения Кауса оставляют самый объясняемый факт нераскрытым. Ведь дух капитализма здесь дан на языке искусства и в частности на языке особой разновидности романного жанра. Ведь прежде всего необходимо раскрыть конструктивные особенности этого многопланного романа, лишенного привычного монологического единства. Эту задачу Каус не разрешает [Бахтин, 1963, c. 12].
Согласие с оговоркой: По-видимому, Пушкин действительно писал какие-то французские стихи до Лицея, но известия, идущие от Ольги Сергеевны, не достаточны для того, чтобы составить себе представление, что это были за стихи [Томашевский, 1956, кн. 1, c. 8].
Системные связи. Основной компонент конструкции ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НО восходит к «действительный», которое в свою очередь происходит от глагола дйствити. В.В. Виноградов отмечает, что «действительный» сначала обозначало «действующий, активный, имеющий полную силу, действенный», в чем нам видится важная сторона смысла данной единицы, дающей ей возможность вводить и подчеркивать истинность пропозиции: действие, направленное на осуществление чего-либо. Неслучайно впоследствии в официально-деловом стиле у слова развились такие смысловые оттенки, как «фактический, осуществляемый на деле», в противоположность существующему только на словах, формальному; и «точный, истинный, подлинный, не подлежащий сомнению» [Виноградов, 1999, c. 131], что максимально приближает его к «гаранту обоснованности».
Операция. Основная операция маркёра состоит в том, что говорящий, стараясь соблюсти вежливый тон научной беседы, частично соглашается с оппонентом, чтобы опровергнуть всю или часть его позиции или внести значимую оговорку.
Модификации:
1) полное опровержение мнения оппонента;
2) частичное несогласие;
3) согласие с оговоркой. Кроме этого, мы указываем две неполные реализации конструкции ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НО, которые, как нам кажется, следует упомянуть в частности потому, что они отражают характерное использование данного средства Ю.Н. Тыняновым, у которого отсутствует маркёр в основном представленном здесь виде.
1. Полное опровержение мнения оппонента. Возможными перифразами для данной речевой формулы могли бы быть: «я трактую это по-другому», «у вас неверное понимание предмета», «я уважаю Ваше мнение, но согласиться с Вами не могу».
В данном случае автор в корне не согласен с мнением оппонента или сложившимся мнением, точнее: с трактовкой факта, понятия, явления. В таком случае мнимое согласие служит для смягчения категоричности высказывания и установления вежливого тона научной беседы [Милянчук, 2005]. Говорящий соглашается только с самым общим положением, выдвинутым оппонентом. По сути, он лишь подтверждает, что пропозиция имеет место, далее следует опровержение ее (пропозиции) интерпретации оппонентом и замена на верное, с точки зрения автора, понимание. Таким образом, маркёр дает возможность реализовать речевой акт опровержения в следующем виде: я согласен, что данный факт имеет место, но его понимание (интерпретация) вами совершенно неверна. В отличие от прочих для этой модификации важно полностью опровергнуть мнение оппонента. Создается следующая конструкция: ДЕЙСТВИТЕЛЬНО маркирует компонент, обозначающий факт, термин, событие, явление – все, что может быть проинтерпретировано тем или иным образом, НО маркирует верное понимание этого объекта, опровергающее предыдущее мнение. Основная задача данной модификации: коррекция неверного понимания. Это замена неверной, неточной интерпретации более глубокой и обоснованной.
Это может быть реализовано в таком контексте, где показатель тезиса возражения следует за неким утверждением, которое считается автором общеизвестным, общепринятой точкой зрения. К примеру, автор приводит общий тезис: «Иной раз уверяют, что это понятие (эстетическое) можно найти в предмете изучения непосредственно, что изучающему теорию литературы совершенно не нужно обращаться к систематической философии за понятием эстетического, что он найдет его в самой литературе ... » – говорящий соглашается с самым общим утверждением, не касающимся собственно предмета разговора: «Действительно, эстетическое как-то дано в самом художественном произведении, – философ его не выдумывает». Тезис возражения, следующий после «но», определяет собственно позицию автора по вопросу об эстетическом в литературоведении: «но научно понять его своеобразие, его отношение к этическому и познавательному, его место в целом человеческой культуры и, наконец, границы его применения может только систематическая философия с ее методами» [Бахтин, 1975, c. 9]. Определив таким образом свою позицию, автор приступает к ее аргументации. Оппозиционное мнение в таком случае используется как экспликатор темы, о которой пойдет речь далее.