Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Лингвистическая интерпретация феномена оксюморона 10
1.1. Традиционное понимание природы оксюморона 10
1.2. Преодоление традиционного взгляда на природу оксюморона 21
1.2.1. Проблема словарной недостаточности 21
1.2.2. Словосочетание и номинация 24
1.2.3. Оксюморон и проблема атрибуции 36
1.2.4. Оксюморон как факт номинационного аналитизма 39
1.3. Знаковая природа оксюморона 43
1.3.1. Денотативная основа оксюморона в аспекте плана выражения 45
1.3.2. Антонимические связи и статус оксюморона 50
1.3.3. Структурная классификация аналитических единицоксюморонного типа 57
1.4. Семантика оксюморона 68
1.4.1. Семантическая классификация оксюморонов 70
1.4.2.Возможность полярной систематизации оксюморонных единиц 74
1.4.3. Оксюморон и проблема семантической аномалии 79
1.5. Оксюморонная номинация как явление вторичного семиозиса (дискурсивный аспект) 84
ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 1 87
ГЛАВА 2. Оксюморонная номинация в прагматическом аспекте 88
2.1. Прагматический потенциал языка художественной литературы 90
2.2. Художественный текст и разговорная речь как уровни реализации функционально-прагматических возможностей аналитем оксюморонного типа 110
2.2.1. Функции оксюморона в художественном тексте. Прямая и косвенная оксюморонная номинация 116
2.2.2. Функции оксюморона в русской разговорной речи 127
2.3. Оксюморонная маркированность идиостиля писателя 132
2.4.Проблема словарной инвентаризации единиц оксюморонного типа 134
ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 2 138
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 140
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 143
- Традиционное понимание природы оксюморона
- Прагматический потенциал языка художественной литературы
- Художественный текст и разговорная речь как уровни реализации функционально-прагматических возможностей аналитем оксюморонного типа
Введение к работе
В языке функционирует достаточно явлений, требующих расширенного исследования, а также новаторского рассмотрения. В данном случае важно верно определить специфику изучаемого явления, при этом, не искажая традиционного понимания, не утерять связи с уже сформировавшимся мнением об исследуемом. Именно таким образом мы пытаемся, с одной стороны, увидеть в оксюмороне единицу аналитического типа, а с другой - сохраняя преемственность взглядов, рассматриваем стилистические свойства оксюморона как вторичные.
В современной филологии происходит своеобразная переоценка стереотипов и том числе переосмысление фактов номинации. Представляется интересной и актуальной проблема определения языкового статуса единиц зоны переходности между языком и речью, узусом и окказиональностью.
Настоящая диссертация представляет новый опыт анализа оксюморона, традиционно понимаемого как стилистический прием, фигуру речи.
Сказанное и определяет актуальность диссертационной работы. Оксюморон рассматривается как факт номинационного семиозиса и определяется как единица номинационно-аналитического типа. Объектом исследования является область языковых единиц номинационно-аналитического типа, восполняющих словарную недостаточность современного русского литературного языка. В качестве предмета анализа выступают оксюмороны как номинативно-аналитические единицы неклассического типа.
Новизна работы заключается в том, что сделана попытка определить оксюморон как сложную номинативную аналитическую единицу, обнаруживающую себя на двух уровнях (художественный текст и разговорная речь).
Выдвигается следующая гипотеза: словарная недостаточность обусловливает появление номинативных единиц «неклассического типа», в ряду которых определенное место занимает оксюморон, представляющий собой факт номинационно-синтаксического семиозиса.
Материал исследования включает 3000 контекстов, которые содержат языковые единицы, извлеченные из художественных произведений русской литературы XIX - XXI веков методом сплошной выборки. Кроме того, в работе использовались данные современной русской разговорной речи.
Цель работы определяется возможностью взгляда на феномен оксюморона в синтезе плана содержания и плана выражения в языке художественной литературы и разговорной речи. Первый круг поставленных проблем связан с лингвистической интерпретацией феномена оксюморона. Второй круг проблем затрагивает вопрос об особенностях поведения единиц оксюморонного типа в художественном тексте и разговорной речи.
Достижение поставленной цели предполагает решение следующих частных задач:
исследовать традиционное понимание природы оксюморона;
определить знаковость оксюморонных единиц;
рассмотреть оксюморонные единицы как факт вторичной номинации;
углубить представление о структурной и семантической классификациях оксюморона;
выявить функционально-прагматические возможности аналитем оксюморонного типа.
Решение основных потребовало использование ряда современных
методов. Помимо традиционных приемов и методов наблюдения, сопоставления, трансформации, метода лингвистического эксперимента, в работе применяются методы лингвосемиологического анализа языкового знака, семного и компонентного анализа.
Теоретической базой работы послужили исследования в области теории номинации, стилистики, фразеологии, семантики Ш. Балли, А.А. Потебни, В.В. Виноградова, И.Р. Гальперина, Д.Н. Шмелёва, А.А. Бурова,
Ю.М. Лотмана, Н.В. Павлович и др. Теоретическая значимость работы заключается в доказательстве гипотезы о знаковой природе и семиологическом статусе оксюморона, являющимся фактом семиозиса и разработке концепции оксюморона как номинационно-аналитической экспрессивной единицы словаря русского дискурса.
Практическая значимость состоит в том, что результаты исследования могут быть использованы в теории и практике преподавания русского языка, стилистики, филологического анализа художественного текста, в спецкурсах по теории номинации. Выборочно материалы диссертации могут привлекаться к рассмотрению на занятиях по стилистике и анализу художественного текста в средней школе.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Анализ оксюморонных сочетаний выходит за рамки стилистики и
оксюморон рассматривается как номинационная аналитическая единица
периферийного типа, в основе которой лежит ассоциативное восприятие
предмета, явления, признаков и т.д. через полярности.
Оксюморон представляет собой знаковую сущность, которая соотносится с противоречивым денотатом (явлением, предметом, состоянием и т.д.) и выражает целостное и сложное понятие. В этом случае денотация представляет собой гипотетическую реальность, которая ассоциируется с реальными моментами. Денотативная сфера оксюморона имеет динамичный характер.
Оксюморон - это сложное взаимоотношение атрибута и атрибутируемого, которое позволяет говорить о «взаимодополняющей» («смежной») атрибуции, расширяющей возможности номинации.
Оксюморонные единицы классифицируются по структуре и семантике, в связи с последней определяется место данной аналитемы в рамках поля противопоставленности.
5. Оксюморон - это рече-языковая единица, которая оформляется в
тексте и в определенных условиях усваивается языком.
Апробация работы.
Основные положения данной диссертации были представлены на научно-практических конференциях и научно-методических чтениях Пятигорского государственного лингвистического университета, а также в тринадцати публикациях по теме исследования в следующих сборниках научных трудов:
Употребление оксюморона в поэтическом языке (на материале стихотворений А.С.Пушкина// Межвузовский сборник научных трудов, посвященный «200-летию со дня рождения А.С.Пушкина. -Пятигорск: ПГЛУ, - 1998.- С. 65 - 72.
Употребление оксюморона в поэтическом тексте А.С.Пушкина // «Пушкин и Кавказ: история и современность»: Тезисы межвузовской научно-практической конференции 28 - 29 мая 1999 года. Пятигорск: ПГЛУ, - 1999.-С. 75-79.
Оксюморонная номинация в рассказе Л.Толстого «Кавказский пленник» // «Русский язык на Северном Кавказе»: Материалы международной научно-практической конференции. - Пятигорск: ПГЛУ, 2001.
Роль оксюморона «чужой между своими» в очерке Адыль-Гирея Кешева «Два месяца в ауле» // Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру: Тезисы докладов III международного конгресса 18 - 21 сентября 2001г. - Пятигорск: ПГЛУ, 2001. - С. 166 -168.
Оксюморонное поле «жизнь-смерть» в повести А.С.Пушкина «Гробовщик»// Стилистика и культура речи: Межвузовский сборник научных трудов. - Пятигорск: ПГЛУ. - 2001. - С. 151-155.
Оксюморонная номинация: лингвопрагматический аспект // Университетские чтения - 2002: Материалы научно-методических чтений ПГЛУ, 9 - 10 января 2002. Часть И. - Пятигорск, 2002. - С. 160-163.
Феномен оксюморона в художественном тексте // Русский язык и активные процессы в современной речи: Материалы Всероссийской научно-практической конференции (Ставрополь, 26-28 ноября 2003 г.). - М. - Ставрополь, 2003. - С. 268 - 271.
Филологический феномен оксюморона // Речевое пространство русского и английского языков: Вып. I. - Пятигорск, 2004. - С. 95 - 99.
Оксюморон как факт семиозиса // Молодая наука - 2005: Материалы региональной межвузовской научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых- Ч.ІІ. - Пятигорск: ПГЛУ, 2005.-С. 13-15
Проблема аномальных зон в семантике русского языка // Университетские чтения - 2005: Материалы научно-методических чтений ПГЛУ 13 января 2005. Часть III.- Пятигорск, 2005.-С. 5-6.
Аналитические единицы оксюморонного типа как факт вторичной номинации // Университетские чтения - 2006: Материалы научно-методических чтений ПГЛУ- Ч. VI. - Пятигорск: ПГЛУ, 2006.-С. 111-115.
12.Прагматические возможности оксюморона как средства создания
художественного образа // Актуальные вопросы современного
литературоведения. - ПГЛУ. - Пятигорск, 2006. 13. Традиции и новации в лингвопрагматическом осмыслении
оксюморона // Известия ВУЗОВ. Северо-Кавказский регион.
Общественные науки. Приложение.-2006.-№12-С. 144- 150. Структура исследования.
Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии.
Во введении характеризуется основная направленность работы, отмечается актуальность, новизна и практическая значимость исследования,
выдвигается гипотеза о знаковой природе и семиологическом статусе оксюморона как факте семиозиса.
В первой главе оксюморон рассматривается как лингвистическая единица аналитического типа и определяется как одно из возможных средств восполнения словарной недостаточности. Представлена сопоставительная характеристика составных наименований, фразеологических единиц и оксюморонных аналитем, которые продолжают этот ряд периферийных единиц. Исследуется денотативная основа оксюморона, и вводится понятие «динамическая денотация». Анализируется структура и семантика оксюморона, и в этой связи представлены структурная и семантическая классификации. Затрагивается проблема отношения оксюморона к фактам семантической аномалии.
Во второй главе исследуются прагматические возможности оксюморонных аналитем. Дан обзор типологических черт языка художественной литературы и последний рассматривается как объект семиотического анализа.
Выделяются два уровня функционально-прагматических возможностей оксюморонных знаков: художественный текст и разговорная речь. Оксюморон выступает прежде всего как одна из форм организации высказывания и способа нестандартной номинации в тексте. Представлена структура оксюморонного текста, которая достигается прямым или косвенным столкновением контрастных сем, синтетично наполняющих художественный образ.
Кратко оксюморон анализируется и как факт номинации, обусловленный разговорной ситуацией.
В диссертационном исследовании представлена попытка составления словаря оксюморонных единиц на базе контекстов XIX-XXI вв. и данных разговорной речи.
Традиционное понимание природы оксюморона
Рассматривая какое-либо лингвистическое явление, изучая его функции, определяя его место среди других, мы прежде всего опираемся не на отдельные языковые факты, а на язык в целом, выделяя общие пути развития и возможности. Язык - средство познания мира, и он воспринимается как посредник между миром и человеком. Для человека очень важно как можно лучше, вернее отобразить явления действительности через язык. По словам Гердера, «во всяком языке можно распознать один и тот же человеческий разум, ищущий приметы и признаки вещей» (Гердер, 1977: 252.)
По утверждению Э. Бенвениста, «язык вос-производит действительность. Это следует понимать вполне буквально: действительность производится заново при посредничестве языка. Тот, кто говорит, своей речью воскрешает события и свой связанный с ним опыт. Тот, кто слушает, воспринимает сначала речь, а через нее и воспроизводимое событие» (Э. Бенвенист,1998: 27).
Как известно, важнейшей функцией языка выступает коммуникативная, именно она преобразует индивидуальное сознание в общественное. Как отмечал Э. Бенвенист, «... в языке и через язык индивид и общество взаимно детерминируют друг друга. Человек всегда ощущал, а поэты часто воспевали основополагающее могущество языка, который создает воображаемую реальность, одушевляет неодушевленное, позволяет видеть то, что еще не возникло, восстанавливает то, что исчезло. Поэтому во многих мифологиях, там, где требовалось объяснить, как на заре времен нечто могло возникнуть из ничего, в качестве созидающего принципа мира избирали нематериальную и суверенную сущность - Слово. В самом деле, нет силы более высокой, и, по сути дела, все без исключения могущество человека проистекает из нее» (Э. Бенвенист, 1998: 27).
Человек отображает мир как прямо, так и косвенно. Примером последнего могут служить изобразительно-выразительные средства языка, которые, косвенно показывая мир, преображают его в словесной форме. Мы не будем касаться проблемы классификации изобразительно-выразительных средств, поскольку круг этих вопросов не связан с данным исследованием, а лишь отметим, что среди богатейшего арсенала тропов и фигур речи выделяют оксюморон, один из самых нестандартных приемов, основанный на контрасте.
Традиционно оксюморон рассматривают как стилистическую фигуру, которая представляет собой сочетание противоположных по значению лексических единиц. Согласно словарю лингвистических терминов О.С. Ахмановой, «оксюморон» (греч. oxymoron - остроумно-глупое) - фигура речи, состоящая в соединении двух антонимических понятий (двух слов, противоречащих друг другу по смыслу). Например: «сладкая боль» (Ахманова, 1975: 73).
В «Словаре литературоведческих терминов» Л.И. Тимофеева и СВ. Тураева оксюморон рассматривается как художественный троп - "сочетание противоположных по смыслу определений, понятий, в результате которого возникает новое смысловое качество" (Тимофеев, 1974: 82).
Словарь-справочник лингвистических терминов Д.Э. Розенталя и М. А. Теленковой дает следующее определение: «Оксюморон - стилистическая фигура, состоящая в соединении двух понятий, противоречащих друг другу, логически исключающих друг друга. Например: «звонкая тишина», «красноречивое молчание» (Розенталь, Теленкова, 1985: 82).
Г.Н. Поспелов говорит об оксюмороне как о своеобразной разновидности словесной антитезы. Оксюморон, по его мнению, является сочетанием слов, противоречащих друг другу по своему значению Т.В. Матвеева придерживается общей точки зрения и представляет оксюморон одной из стилистических фигур речи: «Стилистический прием усиления выразительности за счет объединения в одном словосочетании или в непосредственной близости логически несовместимых, противоречащих друг другу понятий ... Тому или иному предмету приписывается несовместимый с ним признак (живой труп, ужасно обрадоваться, богатые нищие), в результате чего сначала возникает впечатление внутренней противоречивости, а затем - их парадоксального нерасторжимого единства, особого состояния или особого понимания этого явления: другие - о, нежные, цепкие путы (М. Цветаева); Любимый враг! Спасибо за подмогу (А. Межиров)» (Матвеева, 2003: 452).
М.И. Фомина называет оксюморон стилистическим приемом, который строится на сопоставлении антонимических понятий. «Он заключается в сочетании слов, выражающих логически несовместимые понятия, резко противоречащие по смыслу и взаимно исключающие друг друга» (Фомина, 1990: 54).
И.Б. Голуб рассматривает оксюморон как разновидность эпитета. По мнению автора, оксюмороны представляют собой контрастные эпитеты, которые «образуют с определяемыми существительными сочетание противоположных по смыслу слов. Например, живой труп, радостная печаль» (Голуб, Розенталь).
Е.А. Атаева, исследуя атрибутивный оксюморон, считает, что оксюморон относится к таким стилистическим средствам, эффект которых основан на взаимодействии предметно-логического и эмоционального содержания слов. По ее мнению, природа оксюморона близка к эпитету. Как и последний «оксюморон выражает авторское субъективное отношение к описываемому, выделяя и акцентирую определенные черты предмета или явления» (Атаева, 1975: 15). Несмотря на данное сходство, исследователь выделяет оксюморон как отдельный стилистический прием, при этом показывая его отличия от эпитета. Например, эпитет, как правило, представлен одним словом, в то время как оксюморон это всегда словосочетание атрибутивного характера; в отличие от эпитета оксюморон не только называет признак предмета или явления, конкретизирует и индивидуализирует представление о предмете, но и вскрывает противоречивость явлений объективной действительности.
В концепции Л.А. Новиковой оксюморон выступает как один из видов поэтического противоречия, которое проявляется на языковом уровне. Поэтическое противоречие характеризуется ученым как «содержательная сущность, которая выражается в определенном конструктивном компоненте художественной речи - фигуре противоречия (точнее - тропофигуре, так как она не только усиливает впечатление от чего-то, но и дает определенное семантическое и этическое приращение мысли».
Понятийной основой противоречия как фигуры речи является «фигура мысли». Она отражает преобразование формального противоречия, характерного для обыденного языка («чистота» - «нечистота, грязь»), в диалектическое противоречие («чистая грязь», «грязная чистота») (Лиао-Лее-Йуех, 1999: 46).
В диссертационном исследовании А.В. Кузнецовой «Фигуры контраста и их функции в творчестве М.Ю. Лермонтова» автор в кругу других стилистических средств рассматривает и оксюморон. По мнению В.А. Кузнецовой, он представляет собой сочетание противоположных по значению лексических единиц, в результате которого возникает новое смысловое понятие. Оксюморон раскрывает противоречивые стороны явления или двойственность состояния, настроения говорящего. Один из компонентов этой фигуры выявляет объективно существующую особенность или качество референта, другой - служит для субъективной характеристики. «Семантическая несовместимость, сопровождаемая низкой степенью предсказуемости, порождает не только неожиданное сочетание слов, нарушающие привычные нормы сочетаемости, но и выявляет новые свойства референта» (Кузнецова, 1998: 71). Рассматривая отношения, возникающие между компонентами оксюморона, А.В. Кузнецова делает следующий вывод, который гласит, что оксюморон - «это единство отношений контраста по горизонтальной оси, отношения сходства (метафора) по вертикальной оси, их объединяют отношения метонимии» (Кузнецова, 1998: 58). По мнению исследователя, оксюморон является по своей природе гибридной фигурой и выступает как система риторических отношений. К этому заключению автор приходит, анализируя хрестоматийные оксюмороны «живой труп» и «оптимистическая трагедия». Непременным условием существования оксюморона выделяется логическая несовместимость компонентов и отношения контраста между ними. «Учитывая отнесенность оксюморона к определенному денотату (а именно - живому человеку) в компоненте труп прослеживаются метафорические отношения как установление в сообщении смысловой связи по сходству, отсылка и к прямому, и к переносному значению слова. Объединяют же два «несовместимых» компонента в оксюморон метонимические отношения, т. е. метонимия - установление связи между явлениями по смежности, перенесение свойств предмета на сам предмет, при помощи которого эти свойства обнаруживаются» (Кузнецова, 1998: 59). Эти отношения автор показывает в следующей схеме:
Прагматический потенциал языка художественной литературы
Как известно, главным принципом семиотического анализа любого текста, в том числе и поэтического, является учет диалектики. Для того чтобы выяснить, что такое поэтический язык, необходимо выделить основные признаки, характеризующие его. Важно установить, что в нем есть от языка национального, литературного, языка художественной литературы.
Национальный язык - это средство письменного и устного общения нации, категория историческая: он складывается в период развития народности в нацию. В структурно-языковом плане национальный язык полностью наследует структуру языка народности. Как и последний, этот язык общенародный, то есть его образуют все разновидности речевых средств общения людей - и местные диалекты, и просторечие, и литературный язык. Это совокупность разновидностей данного языка, объединяющихся общностью основного словаря, грамматических и фонетических систем.
В реальной структуре национального языка объединяются два ряда явлений: один ряд - это постоянные элементы языковой системы, равно существующие в любой разновидности национального языка, другой - это подвижные элементы, наличествующие в одной или некоторых разновидностях национального языка и отсутствующие в другой или других его разновидностях.
При всем многообразии подвижных элементов они не играют решающей роли в языке; возможность взаимопонимания людей, говорящих на национальном языке, обусловливается наличием постоянных элементов языка, которые позволяют говорить на одном национальном языке.
Литературный язык - форма общенародного языка, понимаемая говорящими на том или ином языке как образцовая. Это наиболее представительная его форма, играющая ведущую роль среди других его разновидностей (просторечия, территориальных и социальных диалектов). Литературный язык состоит из общенародных языковых элементов, прошедших культурную обработку, в нем сосредоточены оптимальные способы (формы) выражения идей, мыслей и эмоций, обозначений понятий и предметов - квинтэссенция национальной идиоматики. Функциональное значение литературного языка национальной эпохи заключается в обслуживании основных сфер деятельности всего исторически сложившегося социального коллектива людей, говорящих на данном языке. В этом смысле литературный язык противопоставлен территориальным и социальным диалектам.
Между литературным языком и другими формами языка существует взаимосвязь: литературный язык постоянно обогащается и обновляется за счет народно-разговорной речи. Это особенно характерно для русского языка. Развитие литературного языка связано с развитием художественной литературы. Язык художественной литературы воплощает лучшие достижения национальной речевой культуры (ЛЭС, 1990).
Своеобразие литературного языка определяется задачами, которые стоят перед писателем, воспроизводящим человеческую жизнь в самых разнообразных ее проявлениях и в индивидуальных формах. Отсюда вытекает включение в кругозор писателя разнообразных языковых стилей, которые в языковой практике сравнительно строго дифференцируются в зависимости от техники иных практических целей (деловая, разговорная, интимная и т.п. речь) мотивированное изображение в художественной литературе той или иной сферы жизни, что придает литературному языку своего рода систематический характер.
При этом в произведении язык мотивирован также тем, что он связан с конкретным его носителем, передает своеобразие характеристики личности человека, выражающееся в своеобразии речи.
Для лирики в особенности характерно то, что можно назвать ее монологичностью, - раскрытие в ней индивидуальных переживаний, не требующего никакой иной речевой среды (т.е. речи других персонажей или повествования) и вместе с тем редко эмоционально окрашенного, что влечет обращение к стихотворной речи. Своеобразие литературного языка зависит от применения в нем общеязыковых норм в зависимости от хронологических и жанровых мотивов, включающих в поле речевого зрения писателя самые разнообразные сферы и области языкового общения.
Поэтический язык вобрал в себя признаки как национального, так и литературного языка. Это объясняет тот факт, что в поэтическом тексте слову возвращается первоначальная свежесть, оно становится свободным от штампов. Поэтический язык всегда индивидуален.
Широкая трактовка поэтического языка, рассматривающая наиболее общие свойства поэтического начала (компонента) в языке художественной литературы, дана в концепции Винокура Т.О.
Поэтическим языком Винокур Г.О. считает язык, употребляемый в художественных произведениях. Имеется в виду не внутреннее качество языка, не какая-нибудь его особая функция, в сравнении с его функцией как средства обычного социального общения, а только особая традиция языкового употребления. Поэтический язык в этом смысле представляет собой особый стиль речи в ряду других: языка официального, научного, дипломатического, военного и т. д. Точно так же, как есть формы, слова, обороты речи, которые принято или не принято употреблять в языке науки или дипломатии, есть формы, слова, обороты речи, которые принято или не принято употреблять в поэтических произведениях.
Г.О. Винокур говорит о том, что язык, употребляемый в поэтических произведениях, может представляться связанным с поэзией не одной только внешней традицией словоупотребления, но и внутренними своими качествами, как язык, действительно, соответствующий изображаемому поэтическому настроению. В этом случае язык поэзии понимается нами как язык сам по себе поэтический и речь уже идет о поэтичности как особом экспрессивном качестве языка. Поэтический язык имеет свою историю. Ближайшим образом она отражает историю общественных языковых вкусов, социальную функцию языка.
Есть еще одно значение, принадлежащее выражению «поэтический язык». С ним имеем дело тогда, когда самое отношение между языком и поэзией мыслится не как связь того или иного рода - традиционная или экспрессивная, - а как свое законченное тождество, так что язык и есть сам по себе поэзия. Поэтическое слово, как считает Г.О.Винокур, вырастает в реальном слове, как его особая функция, совершенно так же, как поэзия вырастает из окружающего нас мира реальности. В поэтическом языке в принципе нет слов и форм немотивированных, с пустым, мертвым, произвольно-условным значением.
В тесной связи со всем сказанным стоит то свойство поэтического слова, которое можно назвать его рефлективностью, то есть его обычная обращенность на само себя. Сближая в тексте слова, давно утратившие ту взаимную связь, которой они обладали в силу своего этимологического родства или даже и вовсе никогда этой связи не имевшие, поэт как бы открывает в них новые, неожиданные смыслы, внешне мотивируемые самым различным образом: то шуткой, то глубоким раздумьем. Словосочетания типа оксюморона рождены стремлением выйти за пределы синтаксиса, найти свое утверждение в языковой практике.
Большинство авторов употребляют оксюморон не только как средство образной характеристики, но и как средство осмысления явлений окружающего мира, то есть средства языковой номинации. Оксюморон становится показателем существования особой сферы номинативных единиц, которая подчинена коммуникативной задаче.
Можно представить и более узкое понимание поэтического языка как языка поэзии, то есть ритмически организованного текста, обладающего потенциальной музыкальностью, текста, в котором доминирует гармоническое (гласные) начало, а семантическое (согласные) отходит на второй план. Отсюда проявление собственно эстетической функции языка поэзии.
Таким образом, понятие поэтического языка носит чрезвычайно сложный характер и вбирает в себя признаки как общеязыкового, так и индивидуального авторского плана. Для нас предпочтительным представляется именно этот синтез объективного и субъективного факторов, поскольку номинация как система обозначения явлений окружающей действительности неизбежно опирается как на традицию, так и на проявляющиеся в тексте и воспринимающиеся индивидуально знаки авторского обозначения. И если учесть, что все лексические единицы получают в тексте как бы новую жизнь, то именно в нем (в нашем случае это художественный текст) следует искать результаты авторского обобщения языка.
Некоторые считают, что язык и есть сам по себе поэзия. Здесь уже возникает вопрос об особой поэтической функции языка, которая не совпадает с функцией языка как средства обычного общения.
Поэтический язык в этом смысле есть то, что обычно называют образным языком. Художественное слово образно вовсе не том только отношении, будто оно непременно метафорично. Сколько угодно можно привести неметафоричных поэтических слов, выражений и даже целых произведений. Но действительный смысл художественного слова никогда не замыкается в его буквальном смысле.
Основная способность поэтического языка как особой языковой функции как раз в том и заключается, что это «более широкое», «более далекое» содержание не имеет своей собственной раздельной звуковой формы, а пользуется вместо нее формой другого, буквально понимаемого содержания. Таким образом, формой здесь служит содержание. Одно содержание, выражающееся в звуковой форме, служит формой другого содержания, не имеющего особого звукового выражения. Вот почему такую форму часто называют внутренней (Винокур, 1959: 491).
Индивидуальный стиль автора представляет собой трансформацию кодифицированного литературного языка (это база) и отбор тех средств словаря и его текстовой организации, которые соответствуют индивидуальной картине мира. Индивидуальный стиль, таким образом, включает как объективный компонент, так и компонент субъективный. Последний определяется тем потенциалом, который может раскрыться в процессе знакового отображения действительности. Поиск собственных индивидуальных авторских средств изображения не означает, что объективный компонент стиля уже исчезает. Напротив очень часто стилеобразующее начало расходится с общепринятой прочностью изображения, поэтому значительная часть общеязыковых средств не удовлетворяет автора. Главная область авторского поиска это, естественно, номинация.
Художественный текст и разговорная речь как уровни реализации функционально-прагматических возможностей аналитем оксюморонного типа
Посредством оксюморона в языке находит свое отражение один из законов развития - закон диалектической противоположности, или закон единства и борьбы противоположностей. Этот закон имеет всеобщий характер, и его действие человек наблюдает везде. Если даже мы не видим самого процесса взаимодействия противоположностей, но мы всегда становимся свидетелями конечного (результата) этого развития.
В развитии противоречий принято выделять следующие состояния: 1) гармонию; 2) дисгармонию; 3) конфликт.
Единству и борьбе противоположностей в состоянии гармонии свойственно взаимоукрепление: при разнонаправленности противоположностей каждая из сторон также содействует более полному раскрытию возможностей другой стороны и системы в целом. При гармоничном развитии единство системы непрерывно укрепляется, наращиваются темпы позитивных изменений, увеличивается динамизм, пластичность системы в ее взаимоотношении с окружающими системами, ее устойчивость, надежность (Философия, 485). Именно эти качества характерны для оксюморона как гармоничной микросистемы. Ведь еще досократики считали, что «гармония вообще возникает из противоположностей... Гармония есть... согласие разногласного» (Алексеев, 1997: 485).
Оксюморон - это одна из форм преодоления противоречий через язык, гармоничная микроструктура, для которой характерно взаимное соответствие ее составляющих.
Яркой иллюстрацией этого преодоления, на наш взгляд, выступает художественный текст и разговорная речь.
Лингвистические возможности, открывающиеся перед пишущим и говорящим как формой организации номинационного пространства высказывания (текста), носят субъективный характер и относительно безграничны. Важным регулятором между возможностями кода и потребностями текста выступает категория автора ( говорящего , пишущего). Автор знака выступает ведущим звеном в противопоставлении «код-текст». Оксюморон как номинационная единица обобщает в себе опыт творящего текст и опыт носителей языка. Языковая личность стремится к выбору наименования, которое станет единственно верным и точным, адекватным действительному денотату (предмету, состоянию, отношению и т.д.). Амбивалентность последнего определяет авторский поиск в сфере номинации. В соответствии с потребностями коммуникации, намечая денотат, определяет объём его внутренней формы и в тексте выбирает средства выражения денотата.
Наличие в тексте оксюморонных аналитем говорит об особом видении мира, о стремлении познать все его проявления, а следовательно, и об особом его отображении через языковой знак. Думается, что уместно говорить об оксюмороне как особой черте идиостиля писателя, например, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Ф.М. Достоевского, А. Грина, А. Ахматовой, В. Брюсова, Л. Улицкой и др.
Говоря о функциональном спектре употребления аналитем оксюморонного типа, мы имеем в виду не только его способность украшать речь говорящего или пишущего, создавать комический эффект, хотя это не менее важное качество оксюморона. Оксюморон выступает прежде всего как одна из форм организации высказывания и способа нестандартной номинации
Номинативная картина языка обусловлена взаимодействием двух взаимообратных процессов - выходом словаря в текст и пополнением словаря («насыщением») словаря за счет текста. Важное место в этом процессе занимает прагматика языковых единиц. Субъект речи «проецирует» определенные цели высказывания как явные, так и скрытые, осуществляет отбор материала и речевую тактику поведения, предусматривает прямые и косвенные смыслы, связь намерений говорящего с языковыми выражениями, оценочные пресуппозиции, эмоционально-экспрессивные факторы и др. Именно от автора текста во многом зависит употребление НЕ и формирование их «пространства» в соответствии с целями высказывания (Буров, 1999:11,99). Оксюморон - это номинационная единица, которая возникает вследствие процесса «насыщения» словаря за счет текста.
Любой создатель текста пытается обозначить контрастные ряды ощущений, состояний, отношений и т. д., а также показать их взаимопереходы. Человек говорящий или пишущий осваивает действительность, постигает её как сознательно, так и бессознательно, интуитивно. Это своеобразное преодоление жизненных ситуаций, которое получает языковое воплощение. Действительность будит воображение, развивает его. Возможно, наивысшая степень воображения превращает человека думающего в «человека играющего» с жизнью (действительностью), с образами, порожденными ею, и как следствие - со словом (игра с действительностью воплощается в языке, в знаке любого типа). Одним из таких знаков выступает оксюморон.
Привычное подвергается глубинному, многоаспектному рассмотрению. Внешний мир (при всей его очевидности) и внутренний - миры «скользящие», и этим осложняется их анализ, определение и выбор адекватного атрибута. Если внешний мир в большинстве случаев относительно легко отображается нашим сознанием и, как правило, безошибочно определим, то внутренний постоянно «ускользает». Зыбкий, неточный, находящийся в состоянии непрерывного развития (обновления, каждый раз он старый и новый, стремительно развивающийся, трудно осязаемый) внутренний мир (он) представляется в языке нестандартными единицами (обозначениями).
Языковая личность (а особенно творческая) входит в сущность реальности через воображение и даже фантазию (наиболее ярко, показательно обостренно это проявилось в поэзии символистов). При этом человек пишущий и говорящий находится в напряженном, обостренно-противоречивом состоянии. Его ощущения и чувства причудливы и замысловаты (мир его чувств и ощущений причудлив и замысловат).
Выбирая наиболее четкую языковую форму отражения внутреннего мира, говорящий или пишущий обнаруживает её в нестандартной номинации, в частности в сочетаниях оксюморонного типа. Здесь мы сталкиваемся с фактами вторичной номинации.
Как известно, в художественном тексте возможно осмыслить все, по крайней мере, авторы стремятся распознать мир через художественный текст. Художественная речь весьма усложнена по отношению к естественному языку, а особенно поэтическая речь. Об этом говорит Ю.М. Лотман в работе «Структура художественного текста»: «... усложненная художественная структура, создаваемая из материала языка, позволяет передавать такой объем информации, который совершенно недоступен для передачи средствами элементарной собственно языковой структуры» (Лотман, 2000: 94).
По своей сути язык художественного текста выступает определенной художественной моделью мира. Ю.М. Лотман замечает, что модель мира, создаваемая языком, более всеобща, чем глубоко индивидуальная в момент создания модель сообщения. По его мнению, художественное сообщение создает художественную модель конкретного явления, художественный язык «моделирует универсум в его наиболее общих категориях, которые, будучи наиболее общим содержанием мира, являются для конкретных вещей и явлений формой существования.»Поэтому изучение художественного языка воспроизводит модель мира в ее самых общих очертаниях. К этим выводам Ю.М. Лотман приходит анализируя язык искусства. Художественная литература говорит на языке слов, «на особом языке, который надстраивается над естественным языком как вторичная система». В художественном тексте совершенно иные границы знаков и иное понятие знака, как правило, не совпадающее с имеющимся в естественных языках. Художественный текст концентрирует огромную информацию и «выдает разным читателям различную информацию - каждому в меру его понимания, он же дает читателю язык, на котором можно усвоить следующую порцию сведений при повторном чтении. Он ведет себя как некоторый живой организм, находящийся в обратной связи с читателем и обучающий этого читателя» (Лотман, 2000: 207). Писатель сталкивается с проблемой нехватки языковых средств.
Ю.М.Лотман, рассматривая композицию словесного художественного произведения, отмечает, что рамка литературного произведения состоит из двух элементов: начала и конца, и моделирующая роль этих категорий непосредственно связана с наиболее общими культурными моделями (Лотман, 1998:207).
Исследователь замечает, что основными моментами бытия в культурных моделях разного типа выступают рождение или смерть, в результате возникают сюжеты типа «Рождение человека», «Три смерти», «Смерть Ивана Ильича» (примеры Лотмана).
Появление оксюморона в тексте обусловлено также структурой последнего. Здесь уместно говорить об оксюморонном тексте, рамки которого подвижны и в котором понятия «начало» и «конец» во многом условны и относительны. Не всегда рождение человека (а здесь мы имеем в виду не только физическое появление на свет, но и духовное становление - рождение души, её обновление) соотносится с началом художественного текста и, как правило, переносится в конец повествования. Смерть (физическая или духовная) представлена в начале текста, иногда воплощается уже в заголовке (названия типа «Гробовщик», «Кавказский пленник» - плен для героя равносилен смерти,- «Смерть Ивана Ильича» и др.) Это первая структура оксюморонного повествования. В иных случаях мы наблюдаем своеобразное «скольжение» в текстовом пространстве ключевых моделей - рождение и смерть и последующее их столкновение, которое может иметь место как в начале, так и в конце текста. Все это («блуждания» ключевых моделей) свидетельствует о том, что структура оксюморонного повествования несколько повернута, имеет скользящий характер, и сюжет движется наоборот вопреки общему ходу событий, который представлен следующим поясом: рождение -жизненный путь - смерть.
В оксюморонном тексте этот пояс выглядит иначе и имеет такие модификации:
Смерть - рождение - жизненный путь Жизненный путь - смерть - рождение Жизненный путь - смерть/рождение - жизненный путь
Третья структура предполагает столкновение понятии в центре повествования, и в текстах такого типа вероятно проявление оксюморонной номинации как скрытой (косвенной), так и прямой.
Это ярко видим в пушкинском «Гробовщике», в «Кавказском пленнике» Л.Н. Толстого, в «Преступлении и наказании» Ф.М.Достоевского, в «Герое нашего времени» М.Ю. Лермонтова, в « Весёлых похоронах» Л.Улицкой, «Белых одеждах» В. Дудинцева и др.