Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Жанровая специфика лексики русских народных баллад 25
1.1. Определение количественных параметров лексикона 25
1. 1. 1. Принципы подачи словарного материала 25
1.1.2. Количественный анализ лексикона ...26
1. 1.3. Количественно-качественный анализ высокочастотной (ядерной) лексики 30
1.2. Сравнительный анализ доминантной лексики баллад, былин, исторических и лирических песен 39
1.3. Внутрижанровый анализ доминантной лексики баллад разной тематики .49
1. 4. Кластерная структура балладной лексики 60
1.5. Выводы 68
ГЛАВА II. Кластер «Тело» в языке русских баллад 70
2. 1. Квантитативный анализ лексики, номинирующей кластер «Тело» 70
2. 2. Субкластер «Организм» 81
2. 2. 1. «Общие обозначения тела» 81
2. 2. 2. «Голова» 84
2. 2. 3. «Части туловища» 94
2. 2. 4. «Конечности» 97
2. 2. 5. «Органы жизнедеятельности» 106
2. 2. 6. «Волосяной покров»
2. 2. 7. «Кости, костные образования» 116
2. 3. Субкластер «Телесные жидкости» 117
2. 4. Субкластер «Образования на теле» 123
2. 5. Выводы 124
ГЛАВА III. Кластер «Одежда и ткани» в языке русских баллад 126
3.1. Квантитативный анализ лексики, номинирующей кластер «Одежда и ткани» 126
3. 2. Субкластер «Разная одежда» 140
3. 2. 1. «Собственно одежда и её детали» 140
3. 2. 2. «Головные уборы» 156
3.2.3. «Обувь и её элементы. Чулки. Перчатки» 161
3. 3. Субкластер «Материалы для одежды» 166
3.3. 1. «Ткани» 166
3.3.2. «Кожа и другие материалы» 172
3.4. Субкластер «Действия, связанные с одеждой» 174
3.5. Субкластер «Характеристики предметов одежды, тканей и действий, связанных с одеждой» 178
3. 6. Выводы 179
ЗАКЛЮЧЕНИЕ ...181
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ 184
СПИСОК СЛОВАРЕЙ 185
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 187
ПРИЛОЖЕНИЕ 204
- Определение количественных параметров лексикона
- Квантитативный анализ лексики, номинирующей кластер «Тело»
- Квантитативный анализ лексики, номинирующей кластер «Одежда и ткани»
Введение к работе
1. Специфика жанра и история изучения русской народной баллады
В настоящее время, в период глобализации жизни, все сферы культуры стандартизируются и унифицируются, что является угрозой для национального самосознания. В связи с этим обостряется интерес к историческому прошлому в целом и к народной духовной- культуре в частности.
Язык русского фольклора является объектом внимания филологов на
протяжении почти двух веков. В работах В. П. Аникина, П. Г. Богатырева,
А. Н. Веселовского, А. П. Евгеньевой, С. Г. Лазутина, Д. С. Лихачева,
А. А. Потебни, В. Я. Проппа, Б. Н. Путилова и других учёных содержатся
интересные замечания о различных явлениях устно-поэтической речи (см.:
[Аникин 1987; Богатырев 1962, 1971, 1973; Веселовский 1940; Евгеньева
1939, 1963; Лазутин 1989; Лихачев 1979, 1997; Потебня 1976, 1989, 1990;
Пропп 1955, 1958, 1964, 1969, 2001; Путилов 1958, 1960, 1966, 1999, 2003]).
Весомый вклад в изучение устного народного творчества внесли
фольклористы А. М. Астахова, Д. М. Балашов, А. А. Горелов,
А. В. Десницкая, Б. П. Кирдан, А. Н. Лозанова и др. (см.: [Астахова 1967; Балашов 1963, 1966; Горелов 1991; Десницкая 1970; Зуева, Кирдан 1998; Лозанова 1956]). Проблемы народно-песенной речи успешно решались в исследованиях Е. Б. Артеменко, С. Е. Никитиной, И. А. Оссовецкого, 3. К. Тарланова, А. Т. Хроленко (см.: [Артеменко 1974, 1977, 1988; Никитина 1988; Оссовецкий 1952, 1958, 1975, 1979; Тарланов 1981; Хроленко 1977, 1981,1983,1990,1996, 2000]).
Несмотря на сравнительную разработанность многих теоретических и практических вопросов в области вербальной стороны народно-поэтической речи, ещё остаётся ряд проблем, не получивших должного освещения.
Только в конце XX столетия стали появляться работы о лексическом уровне разных фольклорных жанров. Систематическое описание лексики русского фольклора начинается с монографии А. Т. Хроленко «Лексика русской народной поэзии» (см.: [Хроленко 1976]), которая дала импульс к исследованию этого яруса в разных жанрах устно-поэтической речи. Кроме того, постепенно решалась проблема жанрового своеобразия фольклорной лексики (см.: [Богословская 1972; Кумахов 1979, 1986; Пропп 1954 и др.]). Составу лексикона, специфике объекта и особенностям лексикологических категорий в устно-поэтическом языке посвящена обобщающая работа И. С. Климас (см.: [Климас 2005]).
В качестве объекта исследования лингвисты выбирали язык традиционных жанров русского фольклора: былин (см.: [Хроленко 1992, 1995; Бобунова 1994; Бобунова, Хроленко 2000; Сабынин 1987]), лирических песен обрядовых (см.: Шишкова 2000]) и необрядовых (см.: [Бобунова 1990; Климас 20002; Моргунова 1994, 1996]), исторических песен (см.: [Степанова 2003i]), духовных стихов и свадебных причитаний (см.: [Никитина, Кукушкина 2000]), сказок (см.: [Давыдова 1984]) и т. д. Однако работы о лексическом строе русских народных баллад отсутствуют.
Термин «баллада» романского происхождения. В провансальском фольклоре так называли хороводную песню, сопровождавшую танец, который передавал её сюжет (от ballare - 'плясать'). В средневековой Англии и Шотландии баллады, однако, не были связаны с танцами и представляли собой песни исторического содержания, сюжеты которых носили трагический, а порой загадочный, таинственный характер. К произведениям этого типа близки русские народные баллады. По мнению Н. И. Кравцова и С. Г. Лазутина, в советской фольклористике для обозначения песен, сходных по типу с литературными (некоторыми творениями Р. Бёрнса, В. Скотта, Ф. Шиллера, В. А. Жуковского, А. С. Пушкина и др.) и западноевропейскими народными балладами, приняты термины «баллада» и «балладная песня». Первый из них более
7 распространен и вошёл в международный оборот (см. об этом: [Кравцов, Лазутин 1983]).
Баллады на Руси, по предположению учёных, возникли на рубеже XIII -XIV веков, когда постепенно начал угасать жанр былин - эпических песен о подвигах могучих богатырей. Нашествие орды, пожары деревень, осада городов, трагические судьбы угнанных в плен невольников, сословное неравенство способствовали созданию новых повествовательных песен, отражавших эти явления.
В центре внимания баллад - индивидуальные судьбы людей, в силу исторических или социальных условий попавших в безвыходные ситуации. Так, В. Я. Пропп считает, что «настоящая сфера русской народной баллады -это мир человеческих страстей, трактуемых трагически» [Пропп 1964: 63]. Б. Н. Путилов полагает, что «большие социальные проблемы, общественные конфликты преломляются здесь сквозь призму частных, личных отношений и судеб» [Путилов 1960: 13]. Н. И. Кравцов и С. Г. Лазутин подчеркивают: «В балладах повествуется о событиях и отношениях людей. Сюжеты их остроконфликтны. Конфликты носят, как правило, семейный и притом трагический характер» [Кравцов, Лазутин 1983: 189]. Д.М.Балашов называет балладу повествовательной песней драматического характера (см.: [Балашов 1963]). В своей работе мы придерживаемся определения, данного
A. В. Кулагиной: «Баллады - это эпические песни с семейно-бытовой
тематикой, в основе которых лежат трагические конфликты» [Кулагина 2001:
6].
Проблема баллады как жанра является одной из самых сложных и спорных в кругу историко-фольклорных проблем славянской науки о народном творчестве. Б. Н. Путилов отмечает: «Термин «баллада» довольно прочно утвердился в науке, хотя не существует ни общепринятого определения русской народной баллады, ни единого мнения в отнесении к этому жанру конкретных произведений» [Путилов 1960: 13].
B. И. Чернышеву и Н. П. Андрееву, как авторам первого специального
8 собрания русских народных баллад, пришлось исходить из самого общего определения жанра: баллады - это «песни с четко выраженным повествовательным содержанием (то есть эпические - в этом смысле слова), отличающиеся от былин, исторических песен и духовных стихов отсутствием характерных для этих видов специфических особенностей» [Балашов 1963: 6]. Отметим, что, по мнению многих исследователей, «своеобразие баллады проявляется прежде всего в ее отличии от других жанров» [Кравцов, Лазутин 1983: 198].
Обычно баллады сравнивают со смежными фольклорными жанрами -былинами, историческими и лирическими песнями (см.: [Путилов I960]).
Связь между балладами, былинами и историческими песнями наиболее точно охарактеризовал Б. Н. Путилов: «В русском фольклоре мы можем найти, кажется, лишь два случая, когда связи между жанрами по генетической линии непосредственно зафиксированы в живых формах и мы вправе говорить о жанре «источнике» и жанрах, «родившихся» из него: речь идет об исторических песнях и балладах, которые сложились путем преобразования элементов былинного эпоса» [Путилов 2003: 174]. Другой исследователь Н. И. Кравцов причисляет балладу к эпическим жанрам (см.: [Кравцов 1976]). Эпичность баллад, как полагает учёный, выражается в их сюжетности и объективности повествования. Действия, поведение и поступки персонажей служат в них средством выражения идейного содержания и вместе с тем средством характеристики действующих лиц.
Сюжеты в балладах строятся на преступлении, часто на убийстве. Это и придает балладам трагический характер. В былинах и часто в исторических песнях положительный герой торжествует, в балладах же он гибнет, а злодей не получает прямого наказания. Герои в балладах - не богатыри, не исторические деятели, а обычно простые люди; если это князья, то они выведены в своих личных, семейных отношениях, а не в государственной деятельности. В отличие от былин и исторических песен, смысл которых состоит в патриотических и исторических идеях, смысл баллад - в
9 выражении моральных оценок поведения персонажей, в защите свободного проявления чувств и стремлений личности.
Поскольку разные жанры черпают средства создания образа из общефольклорной системы средств, ряд традиционных формул (гнева, досады, печали), передающих те или иные чувства, используется как в балладах, так и в былинах и исторических песнях, но причины, вызывающие эти чувства, а также их последствия различны в каждом жанре. Если богатырь гневается на врага, напавшего на родные земли, и побеждает его в-борьбе, а Иван Грозный - на сына, не поддержавшего его политики, и едва его не казнит, то балладный муж приходит в гнев из-за того, что его жена не сберегла хозяйство или изменила ему, и убивает её. Следует сказать и о степени индивидуализации героев в балладах. Большинство действующих лиц не имеет даже имени, не говоря уже о характерах. Различаются они лишь по семейным отношениям (муж, брат, свекровь). Однако в отличие от былин, где отрицательный персонаж обычно изображается односторонне, в балладах раскрывается более сложный, противоречивый внутренний мир губителя. Жестокая свекровь, в одном эпизоде изводящая невестку, в другом предстаёт как любящая мать, а в третьем - винит себя и страдает. Король, пославший на казнь молодца, раскаивается в содеянном и жалеет о том, что нельзя уже исправить ошибку. Всё это делает образы балладных персонажей более жизненными и убедительными.
Славист И. Горак обратил внимание на то, что баллады отчасти близки к историческим песням, отчасти - к лирическим песням, в которых иногда содержится «эпическое ядро», как бы зародыш баллад. «Баллады - песни с эпической сюжетной основой, но проникнутые лирическим настроением и отличающиеся напряжённым драматизмом» (цит. по кн.: [Путилов 1966: 7]). На связь баллад с лирическими песнями указывают и другие фольклористы. По мнению А. В. Кулагиной, отождествлению баллад с лирическими песнями способствует их семейно-бытовая тематика и повествовательность, характерные для части лирических песен (см.: [Кулагина 2001]).
«Баллады, - по словам С. Г. Лазутина и Н. И. Кравцова, - произведения средней формы: они короче былин и длиннее лирических песен» [Кравцов, Лазутин 1983]. Русским балладам свойственно наличие сюжета, который обычно сводится к одному эпизоду; в лирических же песнях или нет определённого сюжета, или есть разные сюжетные ситуации. Именно поэтому баллады более обстоятельно раскрывают отношения персонажей, нежели лирические песни.
Баллада и смежные жанры в процессе бытования оказывают-взаимовлияние. В частности, Б. Н. Путилов говорил о возможных случаях перехода исторической песни в балладу, равно как и баллады в историческую песню: «Два жанра, при всех своих различиях, не отделены один от другого непроходимой гранью. Они взаимопроницаемы и взаимообратимы» [Путилов 1960: 14]. Кроме того, одна и та же тема может быть разработана поэтическими средствами былины и баллады, исторической песни и баллады, лирической песни и баллады, что иногда ведёт к ассимиляции этих жанров. «Балладность» в фольклорных произведениях - это наличие эпизодов с балладными конфликтами в былине, исторической песне или балладной ситуации в лирической песне.
Следует отметить, что в балладах присутствуют и сказочные мотивы. Например, в балладе «Князь и старицы» князя Митрия оживляют живой водой. В отличие же от сказок в балладах побеждает не добро, а зло. Однако отрицательные герои терпят моральное поражение: они осуждаются, нередко горюют и раскаиваются, но не потому, что осознали недопустимость своих поступков, а потому, что одновременно с теми, кого они хотели погубить, гибнут и любимые ими люди.
По мнению Б. П. Кирдана, фольклорное произведение несёт в себе не только признаки, присущие ему одному, но в нём реализуются специфика и художественные ресурсы жанра (см.: [Специфика фольклорных жанров 1973]). Жанровую специфику баллады определяет ряд особенностей её содержания и формы. Содержанию баллад свойственна совокупность
признаков: семейно-бытовая тематика, трагичность, идейная направленность, связанная с народной гуманистической моралью (осуждение зла, защита свободы чувства). По мнению А. В. Кулагиной, эти признаки по отдельности могут быть присущи и другим жанрам, но в такой совокупности они существуют лишь в балладе (см.: [Кулагина 2001]). Как отмечалось ранее, для формы баллады характерны: меньший по сравнению с былиной и больший по сравнению с лирической песней объём, наличие законченного сюжета, одноконфликтность и напряжённость действия, эпическая-повествовательность, объективность рассказа, тонический стих, напев без речитатива и распева. Отмеченные особенности баллад позволяют судить об их идейно-художественной ценности, обеспечивающей им долгую поэтическую жизнь. Эта ценность состоит в том, что баллады дают возможность глубоко осознать радость бытия и пережить очищающее душу сострадание к гибнущему. Смерть балладного героя воспринимается как обличение зла, утверждение моральных норм. Это открытие -художественная основа баллады, определяющая ее жанровое лицо. Мы поддерживаем мнение известного исследователя фольклора В. Я. Проппа, подытожившего, что «баллады обладают настолько специфическим характером, что можно говорить о них как о жанре» [Пропп 1964: 65].
Отечественные фольклористы (В. П. Аникин, Д. М. Балашов, Б. Н. Путилов и др.) отмечают неоднородность народных баллад по ряду признаков, в том числе по тематике. Обычно в балладах выделяются четыре тематических цикла: семейные, любовные, исторические и социальные (социально-бытовые) баллады. Последовательность возникновения этих циклов была, вероятно, следующей: ранее всего возникли семейные баллады и любовные, так как для всех названных циклов свойственны семейные, личные отношения и конфликты. Тяжелое положение славянских народов в период татарского нашествия способствовало возникновению исторических баллад, в которых семейные, личные конфликты мотивированы трагическими историческими условиями (этим объясняется популярность
12 сюжета: девушка в татарском плену). Социальные баллады относятся к более поздней стадии феодализма, ко времени обострения классовых противоречий. В балладах этой группы носителем зла выступают князь, пан, воевода и т. п. (см. об этом: [Кравцов, Лазутин 1983]).
Основное место в жанре баллад занимают произведения семейно-бытового характера. Такие тексты раскрывают острые семейные конфликты. Их персонажи - жена, муж, свекровь. Сюжет строится на отношениях мужа и жены или свекрови - и . снохи. В первом случае. в произведениях отражается _ средневековый деспотизм - господство мужа в семье (типичная баллада «Князь Роман жену терял», где муж убивает жену). Семейная баллада другого типа - «Князь Михайло». В ней молодую женщину губит не деспот-муж, а свекровь. Драматизм состоит в том, что свекровь убивает не только сноху, но и внука. Сын, узнав о преступлении матери, кончает жизнь самоубийством. Так поступок матери приводит к гибели сына. И третий тип семейной баллады представлен произведением «Василий и Софья», в которой мать отравляет сына и избранную им девушку.
Произведения, названные любовными балладами, также в основе имеют сюжеты, раскрывающие тяжелое положение женщины. В них по-прежнему проявляется мужской деспотизм: или в поведении жениха, или в поведении брата. Примером может служить баллада «Дмитрий и Домна», в которой создан образ девушки, отстаивающей свое право на выбор мужа. Домна смеется над недостойным ее женихом, поэтому оскорбленный Дмитрий, заманив к себе девушку, жестоко с ней расправляется. В этом цикле также популярны баллады о сестре-отравительнице.
Сюжеты исторических баллад связаны с историческими событиями. В них отразилось трагическое положение русских людей во времена монголо-татарского нашествия. Среди исторических выделяются две группы произведений: о татарском полоне и о трагических встречах родных. Примерами баллад первой группы служат «Татарский полон» и «Девушка бежит из татарского плена», раскрывающие свободолюбивые и
13 непримиримые натуры полонянок. Во второй сюжетной группе исторических баллад не просто показывается трагедия русских женщин, угнанных в полон, но и повествуется о встречах матери и дочери (например, «Мать-полонянка).
Для социально-бытовых баллад характерны две темы: общественное неравенство в личных отношениях и губительная роль церкви. К произведениям первой темы относятся баллады «Молодец и королева» и «Князь Волконский и Ваня-ключник». Социальный план этих текстов сводится к тому,- что в любви- живут- люди- разного, общественного-положения: королева и простой молодец, княгиня и ключник. Это и служит основой их трагической участи. Смысл баллад состоит в явном осуждении запрета любви людей неравного социального положения. К произведениям второй темы относятся баллады «Насильственное пострижение» и «Князь и старицы». В них ясно выражен народный протест против ограничения личности в ее стремлениях и желаниях; жестокости общественной и церковной морали противопоставлена защита свободного, естественного проявления человеческого чувства.
Д. М. Балашов считает, что деление баллад на тематические группы «в значительной мере условно» [Балашов 1963: 19]. Общей особенностью всех тематических разделов баллад служит то, что в основе их сюжетов лежат личные отношения, личные конфликты персонажей, хотя эти конфликты обычно связаны с историческими событиями или социальными противоречиями. «Баллада ставит в центре внимания индивидуальную человеческую судьбу. События общенародного значения, вопросы этические, социальные, философские воспроизводятся в балладах сквозь призму личных человеческих отношений и судеб» [Балашов 1963: 7]. Таким образом, русские народные баллады, различаясь по тематике, сохраняют характерные жанровые особенности.
По словам Б. Н. Путилова, история любого фольклорного жанра состоит из закономерных и последовательных переходов из одного состояния в другое и из эволюционного развития внутри данного состояния (см.:
14 [Путилов 1960: 16]). Народная баллада, видоизменяясь, прошла многовековой путь: «она была жанром раннетрадиционного, классического и позднетрадиционного фольклора. Можно выделить три исторических типа этого жанра: мифологическая баллада, классическая баллада и новая баллада» [Зуева, Кир дан 1998: 268-269]. Тематика мифологических баллад восходит к глубокой древности. Одним из самых популярных у славян является сюжет о заклятии героя в дерево. Образы славянских мифологических баллад - змей, Индрик-зверь («в- древнерусской-письменности Индрик - 'единорог'» [Зуева, Кирдан 1998: 270]). Большую популярность имели сюжеты с темой инцеста (от лат. incestum -кровосмешение). Содержание народной классической баллады обращено к теме семьи. Такую балладу волнует нравственная сторона взаимоотношений отцов и детей, мужа и жены, брата и сестры. В сюжете баллады хотя и торжествует зло, однако важна тема проснувшейся совести. В XIX веке, когда на фольклор стало оказывать сильное влияние профессиональное литературное творчество, возникла новая баллада. Если в старых балладах преобладала семейная тематика, то в новых - любовная. Кроме того, новые баллады приобрели лирические признаки (оценочные высказывания, морализацию, обращение рассказчика-повествователя к слушателям и др.) и стали лиро-эпическими. В связи с этим новые баллады часто похожи на романсы. Н. П. Андреев отмечал, что «вторая половина XIX в. (особенно конец века) уже переводит баллады в романсы» (см.: [Андреев 1936]). Того же мнения придерживалась и Э. В. Померанцева: «На известной стадии развития устного творчества жестокий романс является функциональным эквивалентом баллады» (см.: [Померанцева 1977]). Безусловно, новая баллада - неоднозначное явление. Русские исследователи (Д. М. Балашов, Э. В. Померанцева, Н. П. Зубова) показали ряд путей формирования этого типа жанра, когда в народное бытование вошли сюжеты западных баллад и русских поэтов. Однако продуктивная творческая жизнь новых баллад, как и старых, по наблюдениям ученых, уже подходит к своему концу.
Систематическое изучение баллад началось только в середине XX столетия, до этого о них были сделаны лишь отдельные замечания. Так, первым обстоятельным высказыванием о народных балладах была вступительная статья Н. П. Андреева к сборнику баллад, составленному В. И. Чернышевым. Н. П. Андреев давал определение жанра путём сравнения с другими жанрами и отрицания их признаков (см.: [Андреев 1936: 18]). Большое значение имеют для нас наблюдения и выводы выдающегося слависта И. Горака.-В-своей антологии «Словацкие-народные.баллады» он охарактеризовал жанровые особенности народных баллад и сопоставил их с другими видами народной поэзии. Исследователи фольклора В. Я. Пропп и Б. Н. Путилов выделили важные признаки баллады: её семейно-бытовую тематику и частые трагические разрешения конфликтов (см. об этом: [Пропп . и Путилов 1958]). Обратившись к жанру баллады в творчестве славянских народов, Н. И. Кравцов в статье «Славянская народная баллада» рассмотрел тематические группы славянских баллад, особенности сюжета, особое внимание уделяя эпическому характеру произведений этого жанра (см-Л: [Кравцов 1964]). Изучение баллады продолжил Б. Н. Путилов в книге «Славянская историческая баллада» (см.: [Путилов 1966]). Интересные наблюдения над чудесными мотивами в балладе содержатся в книге О. Ф. Тумилевич о балладе и сказке (см.: [Тумилевич 1972]).
В изучении баллад значительны заслуги Д. М. Балашова. Русским балладам он посвятил целый ряд работ, из которых наиболее ценны вступительная статья к сборнику «Народные баллады» (1963) и «История развития жанра русской баллады» (1966). Д. М. Балашов, изучив характер баллады на ряде основных сюжетов во всех версиях и вариантах, выяснил время возникновения жанра, особенности его развития, идеологическую направленность и художественные признаки. Он выявлял специфику баллад, считая их эпическим жанром, характеризующимся объективным повествованием о событиях. «Драматический конфликт отличается одноэпизодностью, широким развитием диалогизма, повторением эпизодов с
нарастанием напряжённости» (см.: [Балашов 1966]). Д. М. Балашов проследил эволюцию старинной русской баллады, её развитие и угасание, а также возникновение новой баллады. Более конкретно, чем другие исследователи, он рассмотрел этапы её истории, стараясь найти критерии для периодизации. Следя за историческим движением балладного жанра, учёный учитывал изменение социально-исторических условий жизни русского народа, форм его быта, семейных отношений и воззрений, отражение их в особенностях сюжетов, мотивов и обрисовке персонажей.
Определение количественных параметров лексикона
В центре нашего внимания находится лексикон русских народных баллад. Исследуемый- лексикон- составлен- на- основе- 258- текстов и_ представлен в форме словника и частотного словаря. Данный словник содержит 4621 лексему (36874 словоупотребления; далее - с/у). Лексемой мы называем «слово, рассматриваемое как единица словарного состава языка в совокупности всех его конкретных грамматических форм и выражающих их флексий, а также всех возможных значений (смысловых вариантов)» [БЭС 2000: 257].
Целесообразны некоторые замечания о статусе слова в данном словаре:
1) словник содержит знаменательные части речи, исключая местоимения и имена собственные;
2) образования с префиксом рас- рассматриваются как самостоятельные лексемы: раскеарталъный (2), расканалья (1), распашенька (1) (здесь и далее в скобках указано число словоупотреблений);
3) видовые корреляты представлены двумя компонентами: вспоминать (2) -вспомнить (6), вставать (18) - встать (7) и т. п.;
4) деепричастия на -учи (-ючи) сведены к глаголам того же вида: глядючи -глядеть, проклинаючи — проклинать и т. д.;
5) в словнике разведены лексические и грамматические омонимы с указанием значения или частеречной принадлежности, например: есть быть, существовать - есть кушать (46/22), печь (сущ.) - печь (гл.) (8/6); однако некоторые омонимичные формы, как-то: как, уж/уже, позад/позади и т. п. - на этом этапе работы не подвергались членению на самостоятельные и служебные части речи;
6) неполногласные формы имён существительных и имён прилагательных, например, глава, златой, младой считаются вариантами соответствующих полногласных форм голова, золотой, молодой и т. п. и сведены к ним;
7) краткие и полные формы прилагательных сведены к общепринятой для этой части речи начальной форме: белый - бел = белый и др.;
8). слова категории состояния,, например,, больно,_ горько,_ тошно и т. д., включены в группу наречий;
9) вариантами одной лексемы мы считаем слова типа нет/ нету/ нетути (66/23/1), тепериче/ теперичи/ теперича (1/1/2), пондравиться/ понравиться (1/1) и под.;
10) лексемы, которые в анализируемых текстах зафиксированы исключительно в диминутивной форме, приводятся со знаком , и их исходная форма реконструирована, например: бородавка (1) (в тексте бородавочка), нараспашку (1) (в тексте — нараспашечку) и т. п.. К количественным оценкам элементов языка обращались в своих работах такие учёные, как И. А. Бодуэн де Куртенэ [Бодуэн де Куртенэ 1963], A. М. Пешковский [Пешковский 1959], Е. Д. Поливанов [Поливанов 1991], B. В. Виноградов [Виноградов 1938] и другие. Ещё в 1938 году В. В. Виноградов писал: «По-видимому, в разных стилях книжной и разговорной речи, а также в разных стилях и жанрах художественной литературы частота употребления разных типов слов различна. Точные изыскания в этой области помогли бы установить структурно грамматические, а отчасти и семантические различия между стилями. Но, к сожалению, пока ещё этот вопрос находится лишь в подготовительной стадии обследования материала» [Виноградов 1938: 155]. Это высказывание представителя классического языкознания не оставляет сомнения в том, что необходимость количественных характеристик в науке о языке была осознана уже очень давно. Она не потеряла своей актуальности и теперь.
Учёт количественных параметров является важным требованием к научному анализу. Они могут подсказать исследователю не только направление поиска, но и зачастую являются тем необходимым фундаментом, на котором строятся многие научные выводы (см.: [Моргунова 1996:-20]). Количественные- параметры, могут- сигнализировать, как, об общеязыковых закономерностях, так и о чисто фольклорных особенностях балладной лексики.
Проведем количественный анализ представленного лексикона баллад. По количеству лексем первое место занимают глаголы - 2058 слов (44,5% словника), затем следуют имена существительные - 1451 (31, 4% словника), имена прилагательные - 756 (16, 4%), наречия - 308 (6, 6%), числительные -48 лексем (1,1%).
Соотношение с точки зрения словоупотребления выглядит несколько иначе: имена существительные - 15352 с/у - 41, 6%, глаголы - 10616 с/у -28, 8%, имена прилагательные - 7090 с/у - 19, 2%, наречия - 2860 с/у - 7, 8%, имена числительные - 956 с/у - 2, 6%.
Квантитативный анализ лексики, номинирующей кластер «Тело»
Система представлений о человеческом теле занимает одно из важнейших мест в картине мира. «В художественном тексте соматизмы могут иметь различную функциональную нагрузку, но в любом случае обладают_значимостью в рамках-всего-текстового целого» [Бодалев-1982: 39]. Не случайно слова данной тематической группы становятся объектом разных лингвистических, философских и других исследований [Апресян 1995; Богуславский 1994; Вежбицкая 2001; Жданова 2001; Завалишина 20031, 20032, 2003з; Казакова, Сорокин 1995; Колесов 1986; Лаврова 1984; Лихачев 1970; Маркова 2005; Праведников 1995; Селиванов 1977; Старикова 1985; Этинген 1976, 1982, 20021, 20022, 2003і, 20032].
Объект исследования - фрагмент фольклорной картины мира, репрезентируемый кластером «Тело» в словаре русских народных баллад. Для сравнения использовались материалы смежных с балладой фольклорных жанров: былины (см.: [Бобунова, Хроленко 2000]), лирической песни (материал предоставлен И. С. Климас) и исторической песни (см.: [Степанова 20032]).
Подмечено, что «отождествление человеческого тела с природным окружением реализуется на лексическом уровне. Одними и теми же лексемами обозначаются органы и части тела человека, животного и объекты природы. Единство способа номинации соответствует общности» [Мазалова 2001: 183]. Подтверждение этому мнению находим в балладах, где человек -это гармоничное соединение двух начал - природного и культурного. Согласно предложенной нами классификации, кластерное поле «Человек» состоит из двух кластеров: «Тело» (олицетворение природного начала) и «Люди в целом» (олицетворение культурного начала). Природное начало -это система наименований частей тела человека и всего, что с ним связано (телесные жидкости, органы жизнедеятельности, кости, волосяной покров, образования на теле). В кластер «Тело» мы включаем:
- наименования, непосредственно называющие организм человека, части тела и т. д. {бровь, кудри, нога, тулово);
- производные от них (волосяной, курносый, сердечный; в том числе субстантивавы глазастый, горбатый, носастый);
- телесные жидкости, или «субстанции человеческого тела» [Мазалова 2001:..94]),. (кровь,- руда,- слеза)- и- производные- от- них (искровить, кровавый, прослезиться, слёзно);
- сложные слова, этимологически связанные с вышеозначенными
(рукобитный, рукодельничать, челобитье).
Не вошли в рассматриваемый кластер лексемы, употреблённые не в соматическом значении, например, язык, пятка. Существительное язык реализует в балладах значение способность говорить [MAC: IV: 1070]:
Провещится быстра река
Человеческим языком 36 . Лексема пятка имеет значение задник обуви [MAC: III: 769], а однокорневое слово пята в балладном контексте является компонентом наречия на пяту настежь (о дверях, воротах) [СРНГ: XX: 116]:
Ой, шильцем пятки, остры носки 53 ,
Отворяет он кабацкие двери на пяту 29 . Существительное нос служит не только для названия элемента портрета, но и используется для наименования передней части судна [MAC: II: 697]:
С кормы на нос он по кораблю да запогуливал 241 . У слова коса в балладах выявлено два значения ( сплетённые вместе пряди волос и ручное сельскохозяйственное орудие для скашивания травы [MAC: II: 144]), поэтому омонимичная лексема тоже не включена нами в группу соматизмов:
Как поздно по вечеру идет его худая жена, Со крестьянской идет со работушки, На правой руке несет косу вострую 190 . Кроме того, не учитывались слова, обозначающие части тела животного или связанные с ним:
Он бьёт по крутым бёдрам:
«Ох ты, конь мой, ты добра лошадь,
Что же ты, конь, спотыкаешься
За ковыл-траву запинаешься? 167 ,
Да как брови у-Митрия Да как собаки горластые 94 . Таким образом, в кластер «Тело» нами включено 79 лексем, что составляет 1,7% от объёма полного словника. 30% слов, составляющих данный кластер, - лексика с частотой употребления 1. Остальные лексемы имеют количество словоупотреблений от 2 до 173. Средняя частотность слов в кластере (Fcp.) равна 12,9, что почти в два раза больше средней частотности (Fcp.) в словнике, где Fcp. = 7,9. Этот показатель подтверждает значимость соматизмов в балладных текстах.
Квантитативный анализ лексики, номинирующей кластер «Одежда и ткани»
Лексика, отражающая материальную культуру общества, образует группу имён артефактов, которые непосредственно связаны с историей народа и- представляют источник для- изучения его- культурных и-эстетических воззрений. Особая роль отводится названиям одежды, которые тесным образом связаны с бытом. Следует отметить, что одежда как результат воплощения творческой фантазии её создателей имеет долгую интересную историю. «Народный костюм - не только яркий самобытный элемент материальной культуры, стойкий этнический индикатор, но и синтез различных видов декоративного творчества, вплоть до середины XX столетия донесшего характернейшие традиционные элементы покроя, орнаментации, использования материалов и украшений, свойственных русской одежде в прошлом» [Русский народный костюм 1984: 5]. Однако «значение одежды не исчерпывается только её утилитарной ролью. Являясь одним из наиболее устойчивых этнических показателей, костюм издавна мог выполнять обрядовые, знаковые, социальные функции» [Панова 2002: 3]. Этим и объясняется интерес этнографов к лексике одежды (см.: [Горбачева 1950; Гринкова 1936; Ефимова 1989, 2000; Жирнова 1980; Коршунова 1979; Лебедева 1977; Мерцалова 1972, 1988; Молотова 1978]). Особенно много работ данной тематики появилось за последние пятнадцать лет. Среди них статьи лингвофольклористов (см.: [Баранчикова 1998, 1999, 2002, 2005; Климас 2000і]), диалектологов и других исследователей истории костюма (см.: [Вановская 2001; Варфаломеева 1988; Зеленин 1994; Каминская 1986; Киреева 1976; Киреева 2001; Кирсанова 1995,1997; Концова 2001; Кузнецова 1997; Кэссин-Скотт 2002; Мерцалова 1993; Некрасова 1983; Овсянников 2000; Пармон 1994, 1997; Петрова 1994; Тарабукин 1994] и др.).
Объектом исследования данной главы является комплекс наименований, в который входят существительные-названия одежды, тканей и материалов, употребляемых для изготовления одежды, а также прилагательные, наречия и глаголы, семантически и функционально связанные с существительными, номинирующими данный кластер. В своей работе мы руководствуемся определением, данным Э. Б. Плаксиной: «Одежда - это то, что защищает человека от неблагоприятных воздействий окружающей среды, то есть одежда - это система-материальных, оболочек,- покровов на-теле человека»-[Плаксина 2004: 6]. В связи с этим под одеждой мы понимаем «совокупность предметов, которыми покрывают тело» [MAC: II: 590 - 591], то есть и нательное бельё, и верхнюю одежду, и головные уборы, и обувь.
В названный кластер мы включили также наименования частей одежды и обуви {воротник, карман, рукав; каблук) и названия предметов, дополняющих одежду и сопутствующих ей (кушак, пояс). Особое внимание мы уделяли многозначным словам, которые в фольклорном тексте реализуют несколько значений, например: носить, изодрать, изорвать (имеют отношение к одежде или нет), пояс (соматизм и дополнение к одежде ), шёлковый (об одежде или нет).
В кластер «Одежда и ткани» нами включено 148 лексем, что составляет 3, 2 % от полного объёма словника. 44, 6 % слов, представляющих данный кластер, - лексика с частотой употребления 1. Остальные лексемы имеют количество словоупотреблений от 2 до 100. Коэффициент лексического разнообразия кластера (С) равен 0,2410, что почти в два раза больше соответствующего показателя в словнике баллад, где С = 0,1253. Коэффициент разнообразия подтверждает значимость номинаций анализируемой группы слов в балладных текстах.