Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Исследование конфликтного текста в свете проблем юрислингвистики и лингвоконфликтологии
1.1. Дефиниция конфликта в современной науке. Критерии классификации конфликтов 13
1.2. Своеобразие конфликтного речевого поведения 18
1.3. Конфликтный текст как реальный / потенциальный объект юрислингвистики .26
1.4. Корреляция понятий «конфликтный текст», «конфликтогенный текст» и «конфликтоген» 29
1.5. Аспекты изучения конфликтного текста в рамках юрислингвистики и лингвоконфликтологии 37
1.6. Специфика лингвистической экспертизы текста 41
1.7. Типология лингвистических экспертиз 46
Выводы по первой главе 49
Глава 2. Структурно-семантический аспект исследования конфликтного текста
2.1. Общая семантическая характеристика текстов, обладающих конфликтным потенциалом 51
2.2. Лексико-фразеологические актуализаторы конфликтного потенциала текста 62
2.2.1. Лексические единицы 62
2.2.2.Фразеологические единицы 74
2.3. Особенности использования лексических новообразований в конфликтных текстах .76
2.3.1.Окказионализмы 77
2.3.2. Аббревиатуры 78
2.3.3. Неологизмы 81
2.3.4.Заимствования 84
2.4. Средства создания экспрессивности конфликтных текстов .87
2.4.1. Полисемичные лексемы 87
2.4.2. Иные тропеические средства .93
2.5. Роль словообразовательных играмматических явлений в продуцировании конфликтного текста 97
2.5.1.Словообразовательные и морфологические средства 97
2.5.2. Синтаксические средства 102
Выводы по второй главе 106
Глава 3. Прагматические характеристики конфликтного текста: направления анализа
3.1. Прагматическая составляющая конфликтных текстов .108
3.2. Эвфемизация как важнейшая стратегиянейтрализации конфликтного потенциала текста 118
3.3. Имплицитность как фактор, обусловливающий возникновение конфликтных текстов 126
3.4. Опытная разработка методологических основ проведения лингвистических экспертиз по делам об оскорблении .137
Выводы по третьей главе 150
Заключение 152
Список использованной литературы .156
Список источников языкового материала 178
Список условных сокращений 190
Приложение 192
- Корреляция понятий «конфликтный текст», «конфликтогенный текст» и «конфликтоген»
- Общая семантическая характеристика текстов, обладающих конфликтным потенциалом
- Полисемичные лексемы
- Опытная разработка методологических основ проведения лингвистических экспертиз по делам об оскорблении
Введение к работе
Актуальность данной работы обусловлена необходимостью: 1)
выявления и комплексного исследования семантических, структурных и
прагматических характеристик конфликтного текста как своеобразного
языкового феномена; 2) регулирования и профилактики увеличения
конфликтных проявлений в языке, обусловленных ростом антисоциальности,
общим снижением уровня речевой культуры, инвективизацией и
вульгаризацией речи, «существенным ослаблением коммуникативных
механизмов, традиционно сдерживающих проявления агрессии слова» [Щербинина 2008: 6].
Степень научной разработанности проблемы. Исследуемая нами
проблематика нашла отражение в трудах отечественных и зарубежных учных.
Так, анализу теоретических и прикладных проблем юрислингвистики
посвящены работы А.Н. Баранова, К.И. Бринева, Е.И. Галяшиной, Н.Д. Голева,
М.В. Горбаневского, Г.С. Иваненко, С.В. Ионовой, М.А. Осадчего, Е.А.
Яковлевой и др. Изучению речевого конфликта и конфликтного дискурса
посвящены работы О.Н. Матвеевой (2004), Н.А. Белоус (2008), В.С.
Третьяковой (2003) и др. Рассмотрением конфликтных газетно-
публицистических текстов занимаются Е.С. Кара-Мурза (2016), Н.Е. Петрова и
Л.В. Рацибурская (2017) и т.д. Для полноценного анализа заявленной
проблематики значимыми являются труды А.П. Сковородникова (2004) и Т.А.
Воронцовой (2006), посвящнные речевой агрессии, а также работы А.В.
Евстафьевой, в которых рассматривается «язык вражды» (2009).
Характеристике инвективы и проблемам лингвистической интерпретации оскорблений посвящены работы В.И. Жельвиса (2004), А.В. Коряковцева (2009), Г.В. Кусова (2004), И.А. Стернина, Б.Я. Шарифуллина (2007) и др.
Объектом исследования в данной работе являются языковые маркеры конфликтного потенциала текстов разных типов (газетных статей, стенограмм публичных выступлений и т.д.), в том числе представленных в материалах лингвистических экспертиз. Необходимо отметить, что в части, касающейся
лингвистических экспертиз, нами не рассматриваются косвенные источники экспертной информации (свидетельские показания, протоколы судебных заседаний).
Предметом исследования выступают структурно-семантические и прагматические особенности конфликтных текстов.
Материалом исследования послужили разноплановые тексты:
фрагменты и полные тексты статей из газет федерального и регионального значения («Комсомольская правда», «Московский комсомолец», «Труд 7», «Экспресс газета», «Советский спорт», «Новый регион 2», «Жизнь», «Известия»). Из более чем 2100 статей, обработанных автором, в качестве материала в исследовании использовано свыше 120 публицистических текстов. Материалом послужили также стенограммы 5 телепередач, 1 публичного выступления и 1 рэп-баттла. При написании работы было проанализировано около 100 заключений экспертов (специалистов) разного уровня, о результатах 10 экспертиз в той или иной мере упоминается в работе. Общий объм проанализированного материала составляет более 2000 контекстов.
Целью настоящей работы является комплексное исследование
конфликтных текстов с точки зрения юрислингвистики и
лингвоконфликтологии, подразумевающее системное описание семантических, формальных и прагматических особенностей данных речевых произведений. Сформулированная цель обусловила постановку следующих задач:
1) на основе анализа научной литературы определить содержание
базовых теоретических понятий исследования, таких как «конфликт»,
«конфликтное речевое поведение», «конфликтный текст», «конфликтогенный
текст», «диффамация» и др., уточнить их соотношение, а также
охарактеризовать их коммуникативно значимые признаки;
2) рассмотреть основные положения юрислингвистики и
лингвоконфликтологии, релевантные с точки зрения исследования
конфликтных текстов;
-
осуществить общую функционально-семантическую характеристику текстов, обладающих конфликтным потенциалом;
-
с опорой на газетно-публицистические тексты и другие материалы рассмотреть лексические и грамматические актуализаторы их конфликтного потенциала;
5) проанализировать прагматические особенности конфликтных текстов;
6) обобщить результаты проведнного исследования и наметить
перспективы дальнейшего изучения заявленной проблематики.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Конфликтный (конфликтогенный) текст понимается как результат
вербально выраженного коммуникативного столкновения взаимодействующих
субъектов (адресанта и адресата), который может стать причиной судебного
разбирательства. Отличительными свойствами рассматриваемых нами
конфликтных текстов можно считать наличие персонализованного адресата,
языковых индексов конфликтогенного потенциала, а также публичный характер репрезентации.
2. Ключевые стратегии, нашедшие отражение в изучаемых нами
конфликтных текстах, – это стратегии, деструктивно воздействующие на
позитивное восприятие персонализованного адресата: инвектива и
дискредитация. Инвективная стратегия имеет целью оскорбить, унизить,
высмеять личность, тогда как стратегия дискредитации ориентирована на
создание отрицательно оцениваемого образа адресата посредством
демонстрации негативных качеств, поступков личности. Напротив, одной из
важнейших стратегий нейтрализации конфликтного потенциала текста является
эвфемизация, в результате которой языковая единица используется автором с
целью обеспечения различных вариантов интерпретации текста, а также
смягчения негативных последствий его восприятия.
-
Названные стратегии находят сво формальное выражение в виде определнных лексических и грамматических маркеров, которые выступают актуализаторами конфликтного потенциала текста и являются ключевыми при формировании негативного отношения к характеризуемому лицу и/или поддерживают конфликтный характер высказывания.
-
Наиболее продуктивными актуализаторами конфликтных смыслов являются лексические единицы. С этой целью используются средства сниженного регистра (жаргонная, просторечная, обсценная лексика), фразеологизмы с оценочным значением, различные тропеические средства (в том числе полисеманты), а также единицы, способствующие пополнению лексического состава языка (окказионализмы, аббревиатуры, неологизмы, заимствования).
-
Важную роль в актуализации конфликтных текстовых смыслов играют грамматические средства, в том числе морфологические (нарушение норм употребления форм слов и их грамматических значений, неуместное использование местоимений, служебных частей речи, вводных конструкций и императивов и т.д.) и синтаксические (риторические вопросы, инверсия, языковая компрессия и др., а также стилистические фигуры: анафора, антитеза, градация, инверсия, эллипсис).
-
Конфликтный текст может быть проанализирован на предмет наличия в нм оскорбления с точки зрения трх основополагающих критериев: формы, содержания и функции.
Методы исследования. Цель и задачи диссертационного определили
выбор соответствующих методов исследования: нами использовались как
общенаучные методы (описание, сопоставление, классификация, индуктивно-
дедуктивный метод и т.д.), так и специальные методы лингвистического
анализа (метод сплошной выборки из текстов газет и других источников,
представленных как в печатном, так и в электронном виде; метод
семантического анализа, предполагающий разложение значения на
семантические составляющие на основе данных толковых словарей, метод лексикографического анализа при описании слов и словосочетаний, не
зафиксированных современными словарями русского языка, метод
дискурсивного анализа). По мере необходимости использовались примы статистического анализа.
Теоретико-методологической базой работы являются исследования в области:
– юрислингвистики и лингвоконфликтологии (А.Н. Баранов, Н.А. Белоус, К.И. Бринев, Е.И. Галяшина, Н.Д. Голев, М.В. Горбаневский, В.И. Жельвис, С.В. Ионова, Е.С. Кара-Мурза, Г.В. Кусов, О.Н. Матвеева, Н.В. Обелюнас, М.А. Осадчий, И.А. Стернин, В.С. Третьякова, Т.В. Чернышова, Е.А. Яковлева и др.);
– теории текста и дискурса (Р. Барт, Н.С. Валгина, И.Р. Гальперин, Р.А. Каримова, Г.Г. Хисамова и др.);
– семантики (Н.Д. Арутюнова, Л.М. Васильев, Е.М. Вольф, Л.А. Калимуллина, Л.А. Сергеева и др.);
– прагматики (Г.П. Грайс, Дж.Л. Остин, Ч. Пирс, Дж.Р. Срль, Д. Франк, Н.Д. Арутюнова, Б.Ю. Норман, Е.В. Падучева, И.П. Сусов, В.А. Шаймиев и др.).
Научная новизна исследования определяется следующими факторами:
-
осуществлено комплексное рассмотрение конфликтного текста на семантическом, формальном и прагматическом уровнях;
-
предложена экспериментальная методика верификации словарных помет, служащих индикаторами конфликтного потенциала текста;
-
на примере текстов оскорбительной семантики проведена опытная разработка методологических основ исследования конфликтного текста с учтом трх основных его составляющих: формы, содержания и функции;
4) введн в научный оборот ранее не изученный языковой материал.
Теоретическая значимость исследования заключается в том, что его
результаты могут быть учтены при формировании категориального и терминологического аппарата юрислингвистики и лингвоконфликтологии, в частности способствовать уточнению базовых понятий данных отраслей знания, а также решению ряда дискуссионных проблем. Предложенная в работе классификация лексических актуализаторов конфликтного потенциала текста может быть успешно использована в процессе создания юрислингвистического словаря. Кроме того, результаты работы могут быть применены в ходе дальнейшей теоретической и прикладной разработки проблем, связанных с исследованием конфликтного текста, в рамках целого ряда гуманитарных дисциплин: социологии, политологии, культурологии, психологии и т.д.
Практическая значимость исследования состоит в том, что его
результаты могут быть использованы в ходе разработки вузовских курсов
стилистики и культуры речи, филологического анализа текста,
социолингвистики, теории коммуникации, теории речевого воздействия, риторики (в том числе политической), языка СМИ, литературного редактирования, практической журналистики и др., а также при подготовке лингвистов-экспертов, в спецкурсах и спецсеминарах по судебно-экспертной деятельности, судебной лингвистике и лингвоконфликтологии. Результаты
проведнного нами исследования могут быть учтены при формировании продуманной языковой политики как в Российской Федерации в целом, так и в отдельных е регионах. Кроме того, предложенная методика проведения лингвистических экспертиз по делам об оскорблении может быть полезна специалистам, работающим в данной области.
Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были представлены в выступлениях на международных, межрегиональных и межвузовских научных конференциях: «Актуальные проблемы современной филологии», г. Уфа, 2011 г.; «Филологические проекции Большого Урала», г. Челябинск, 2012 г.; «Актуальные проблемы современной филологии»; г. Уфа, 2012 г.; «Язык и репрезентация культурных кодов», г. Самара, 2012 г.; «Филологические проекции Большого Урала», г. Пермь, 2013 г.; «Наука, образование, общество: тенденции и перспективы», г. Москва, 2013 г.; «Славянские языки, этносы и культуры в современном мире», г. Уфа, 2014 г.; «Теоретическое и методическое обеспечение современного филологического образования», г. Набережные Челны, 2016 г.; «Open Innovation», г. Пенза, 2017 г.
По теме диссертации опубликовано 16 работ, в том числе 3 из них в изданиях, включнных в перечень ВАК Министерства образования и науки РФ.
Кроме того, автором настоящего исследования было проанализировано 32 текста по постановлениям, вынесенным следователями следственных отделов по Кировскому, Октябрьскому и Советскому районам г. Уфы следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Республике Башкортостан. Заключения по данным текстам были приняты в качестве доказательств в суде.
Автор данной работы прошл повышение квалификации по
дополнительной профессиональной программе «Лингвистические основы взаимодействия: методы исследования конфликтного текста и его экспертизы» (16–23 октября 2017 г., г. Екатеринбург).
Структура диссертационного исследования. Работа состоит из введения, трх глав, заключения, списка условных сокращений, списка использованной литературы и приложения, включающего в себя примеры опросных листов, использованных в рамках проведения эксперимента. Общий объм работы составляет 192 страницы, библиография включает 207 позиций, в том числе 26 словарей и энциклопедий.
Корреляция понятий «конфликтный текст», «конфликтогенный текст» и «конфликтоген»
Некоторые учные рассматривают конфликтный текст, соотнося его с понятиями «конфликтогенный текст» или «спорный текст» или заменяя ими. Так, ряд лингвистов использует термин «конфликтогенный текст» для описания текстов, вовлечнных в судебную практику и распространяемых СМИ [Микулина 2011: 4]. В соответствии с таким определением не ясно, каковым является текст, опубликованный в печати и послуживший причиной возбуждения уголовного или административного дела, но охарактеризованный судом как не имеющий состава преступления (правонарушения).
И.В. Кичева определяет конфликтогенный текст как «речевое произведение (устное или письменное), содержащее конфликтные компоненты: слова, словосочетания, предложения, сверхфразовые единства, а также подписи, иконические знаки и т.д., которые могут вызывать конфликтные отношения говорящего (пишущего) и адресата информации, провоцируют конфликт и могут стать предметом судебного разбирательства» [Кичева 2013: электронный ресурс]. В данном определении фактор публичности текста, иначе – представленности в СМИ, не является принципиальным.
Анализ научной литературы, посвящнной исследованию данной проблематики, привл нас к выводу о том, что в большинстве случаев термины «конфликтный» и «конфликтогенный» используются как абсолютные синонимы. Однако при этом мы не можем не указать на несколько нюансов. Во-первых, в научной литературе прослеживается закономерность, в соответствии с которой конфликтогенными чаще всего называются тексты, опубликованные в СМИ. Такой формальный признак, разграничивающий данные понятия, представляется нам вполне допустимым. Во-вторых, компонент –генный (от лат. genos) означает «связанный с происхождением», в связи с чем термин «конфликтогенный» определяется как «порождающий конфликты». Таким образом, термин «конфликтный текст» является более широким, поскольку он может обозначать как тексты, созданные до начала конфликта и спровоцировавшие его, так и тексты, продуцируемые на всем протяжении конфликтной ситуации и даже вне е (потенциальный конфликт) [Белоус, Осколкова 2007: 103].
Если иметь в виду данные нюансы, то «конфликтогенный текст» – более узкое понятие, которое подразумевает текст, соответствующий ряду условий: 1) как правило, такой текст распространяется посредством СМИ; 2) провоцирует коммуникативное столкновение говорящих, формирующее противоречие разной степени интенсивности; 3) может иметь правовые последствия.
Конфликтный текст определяется как результат вербально выраженного коммуникативного столкновения взаимодействующих субъектов (адресанта и адресата), который также может стать причиной судебного разбирательства. В том случае, когда для максимально точной квалификации конфликтного текста необходимы специальные познания в области языка, судом или заинтересованными лицами приглашаются эксперты для проведения лингвистической экспертизы.
Таким образом, понятия «конфликтогенный текст» и «конфликтный текст» являются очень близкими, при этом их разграничение возможно по двум критериям: по фактору распространения (опубликованный / неопубликованный в СМИ) и по фактору возникновения. Стоит подчеркнуть, что такое разграничение является условным. Ввиду отсутствия устоявшегося, закрепившегося в научной терминологии определения, а также чтких, объективных критериев, разграничивающих понятия «конфликтный» и «конфликтогенный», мы склоняемся к тому, чтобы в данной работе использовать указанные термины как синонимы.
Конфликтный текст не может не зависеть от внеязыковой действительности и так или иначе сопряжн с внешнеситуационным компонентом. Фактором, порождающим конфликтную ситуацию, является конфликтоген, под которым в данном исследовании понимается вербальный или невербальный знак, провоцирующий возникновение конфликта. Вербальный конфликтоген придат негативную тональность даже нейтральному тексту. Текстовые конфликтогены (с точки зрения их структурно-семантических, стилистических и прагматических особенностей) отдельно будут рассмотрены нами в последующих главах данной работы.
В научной литературе при описании конфликтных текстов нередко используется также термин «спорный текст». Спорными текстами в юрислингвистике часто называют любые тексты, послужившие причиной лингвоправового спора. Однако мы вслед за Н.А. Белоус и Н.В. Осколковой считаем необходимым разграничивать понятия «конфликтный текст» и «спорный текст» [Белоус, Осколкова 2007: 101].О.Н. Матвеева среди конфликтных текстов, вовлечнных в сферу юрислингвистического исследования, выделяет тексты-неудачи, тексты-манипуляторы, тексты злоупотребления [Матвеева 2004: 67]. Так, тексты-неудачи, характеризующиеся отсутствием у автора намерения спровоцировать конфликт, и тексты-манипуляторы, ориентированные на суггестивное воздействие на адресата, авторы относят к спорным текстам. Таким образом, «конфликтный текст противопоставляется спорному тексту на основании наличия у его автора намерения сознательно и активно действовать в ущерб другому участнику столкновения (читателю, герою публикации и т.п.)» [Белоус, Осколкова 2007: 101].Практика показывает, что спорным называют любой текст, ставший предметом лингвистической экспертизы, а именно: текст, чь авторство предстоит определить (при проведении автороведческой экспертизы), текст рекламной направленности (при анализе товарных знаков), текст угрозы и т.д.
В данной диссертационной работе мы оперируем понятием «конфликтный текст», имея в виду, что оно включается в понятие «спорный текст». Тем не менее конфликтный текст также представляет собой многоплановое явление, поэтому считаем необходимым обозначить тот круг текстов, который будет рассмотрен в рамках нашего исследования. Нами анализируются конфликтные тексты, обладающие рядом характеристик:
1. Персонализованность адресата. Важно подчеркнуть, что категория адресата конфликтного текста является неоднородной. Так, если иметь в виду непосредственное устное общение (а также его графические аналоги, т.е. письменную фиксацию), то адресатом конфликтного текста является непосредственный коммуникативный партнр; если же речь идт о письменной коммуникации, то адресатом выступает описываемое (характеризуемое) лицо. Конфликтный текст адресован лицу, которое либо является определнным, либо идентифицируется как таковое исходя из контекста (при этом может быть не названо). Отметим также, что конфликтные тексты (прежде всего тексты СМИ) воспринимаются целевой аудиторией, для обозначения которой мы используем соответствующие термины: «реципиенты», «аудитория» и т.д.
2. Наличие в тексте языковых маркеров конфликтогенного потенциала. Негативно маркированные единицы могут быть выражены как эксплицитно (при помощи отрицательных характеристик, уничижительных диминутивов, стилистически сниженной, инвективной, пейоративной лексики и т.д.), так и имплицитно (посредством элементов языковой игры, негативно характеризующей определнного человека, фигур речи и эвфемизмов и т.п.).
3. Публичный характер репрезентации. В работе рассмотрены тексты, опубликованные в периодических изданиях, в том числе печатных и электронных газетах (т.е. письменные, не озвученные тексты), а также стенограммы телепередач (представляющие собой письменную фиксацию звучащей речи) и некоторые другие репрезентированные в СМИ тексты, в том числе стенограмма рэп-баттла.
Далее, оперируя понятием «конфликтный текст», мы будем иметь в виду текст, отвечающий вышеуказанным критериям.
Таким образом, тексты конфликтного характера отличаются чткой поляризацией объектов вербализации и доминированием оценочности при минимальной доле информирования. Некоторые конфликтные ситуации решаются с помощью внутриязыковых механизмов, часть – через систему этических норм. При невозможности разрешения подобных конфликтов ни в сфере языка, ни в сфере обыденной коммуникации конфликты переходят в сферу правового регулирования. Согласно мнению Н.Д. Голева, такие конфликты называются лингво-юридическими [Голев 2007: 22].
В последние десятилетия конфликтные тексты вс чаще становятся предметом диффамационных споров разного уровня. Следствием таких разногласий чаще всего является судебное разбирательство. С целью квалифицированного толкования конфликтных текстов суды зачастую назначают судебную лингвистическую экспертизу конфликтного текста, привлекая для е проведения специалистов-филологов. В связи с широким распространением такой экспертной деятельности некоторая часть юридических терминов стала постепенно проникать в область лингвистики. Одним из таких терминов, заимствованных лингвистикой из правовой сферы, является «диффамация».
В России термин «диффамация» не имеет однозначного толкования. Это связано, прежде всего, с тем, что законодательство, касающееся дел о диффамации, в России и Европе имело разные векторы развития. Так, в российском законодательстве XIX в. согласно статье 1039 Уложения о наказаниях [1866: 360] за оглашение в печати сведений, вредящих чести, достоинству или доброму имени частного или должностного лица, предусматривалось наказание в виде штрафа или тюремного заключения на срок до одного года четырх месяцев. Таким образом, закон о диффамации играл роль своеобразной цензуры, ограничивая свободу печати от вторжения в частную жизнь, а также от разоблачения в прессе неправомерных действий должностных лиц. Если обвиняемый предоставлял документы, которые подтверждали истинность оглашнного в печати позорящего обстоятельства, он имел право на освобождение от наказания.
Общая семантическая характеристика текстов, обладающих конфликтным потенциалом
В результате анализа печатных и электронных СМИ, а также некоторых других материалов мы осуществили условную типологию текстов, (1) содержащих языковые единицы с оценочным компонентом, (2) адресованных определнному лицу, (3) обладающих конфликтным потенциалом, сфокусировав сво внимание на семантике высказываний, которые включают негативные характеристики. Не претендуя на полноту и строгость данной классификации, остановимся на е рассмотрении подробнее.
I. Описание физиологических и физических особенностей лица: 1. Состояние здоровья. К этой группе относятся тексты, содержащие наименования болезней или их отдельных признаков, а также слова и выражения, обозначающие любые отклонения от терапевтической нормы: больной; не здоровый; с головой не дружит; по нему психушка плачет; иди лечись и т.д. Наиболее часто встречающиеся примеры связаны с характеристикой нескольких групп заболеваний:
1) психические расстройства и утрата умственных способностей: Если вы начнте брать на работу четврочников, то однажды утром проснтесь и обнаружите себя в окружении полных даунов с минусовыми оценками1 [Е. Арсюхин. От трпа правильного нажившь палаты каменные // «Комсомольская правда», 06.06.2013]. В данном примере прилагательное полный в значении «достигающий предела, наивысший» [Ожегов, Шведова 2006: 555] определяет смысл слова даун. Лексема даун в приведнном контексте является жаргонной, тогда как в повседневном общении данное слово используется лишь для обозначения человека, больного синдромом Дауна. В словаре современного
1Здесь и далее сохранена авторская орфография и пунктуация. молоджного жаргона содержится следующее толкование анализируемого слова: «1. Неинтересный и необразованный человек.2. Дурак» [Грачв 2006: 150]. Из представленного фрагмента текста ясно, что четврочники со временем (однажды) должны превратиться в даунов, тогда как в действительности данное заболевание является врожднным, и это ещ раз доказывает, что говорящий использует слово в переносном значении. Анализируемая лексема в данном примере не относится к конкретному лицу, а служит для воссоздания гипотетической ситуации и потому не может рассматриваться в качестве инвективы. Психические расстройства, как правило, сопровождаются также девиантным поведением, что находит сво языковое отражение в отрицательных характеристиках: Найти дебошира полицейским удалось спустя несколько дней после звонков Марии (дважды Борин просто уезжал от них на такси) [Автор не указан. Гореть тебе в аду!// «Жизнь», 14.09.2017].Впрочем, есть и не столь вменяемые – из числа так называемой несистемной оппозиции [Автор не указан.ЛДПР подводит черту // «Экспресс газета», №44 (1184), 18.12.2017, с. 4].
2) венерические заболевания: Сейчас мои ребята подойдут, тебе по морде дадут, подонок, и выгонят тебя из зала, бандит и пьяница! Сифилит ик! [А.Овчинников. Владимир Жириновский в Госдуме: «Сейчас мои ребята подойдут, тебе по морде дадут, подлец!» // «Комсомольская правда», 11.09.2013]. В обыденном сознании закреплено представление о том, что венерическими заболеваниями, как правило, страдают выходцы из низших слов общества, ведущие разгульный образ жизни, поэтому такое обращение к человеку нарушает нормы речевого поведения и выражает крайне неуважительное, пренебрежительное отношение к оппоненту;
3) психические заболевания, связанные с осуждаемыми в обществе интимными отношениями. Например, болельщики московского футбольного клуба «Спартак» во время матча, проходившего 6 марта 2016 года, разместили на своей трибуне большой баннер с надписью «Акинфеев педофил» (очевидно, адресованный вратарю «ЦСКА» Игорю Акинфееву). В данном случае болельщики, вероятно, пытались вывести футболиста из состояния равновесия, приписав ему указанную характеристику. Почвой для такой провокации, возможно, стали неподтвержднные слухи о том, что прежде игрок «ЦСКА» встречался с несовершеннолетней. За этот текст, размещнный в публичном месте (на футбольном стадионе), фанатов «Спартака» обязали заплатить штраф в размере 200 тыс. руб. Или: «Ты гомосексуалист, который живт со старой женщиной», – хамски обратился Алексей Панин к Максиму Галкину через свою страницу в соцсети [И.Котов. Всем стоять! // «Экспресс газета», №44 (1184), 30.10.2017, с. 8]. В российском обществе гомосексуализм воспринимается как заболевание, аномалия и всегда описывается в негативном ключе.
2. Внешний вид. Доминантными областями при оценочной квалификации внешнего вида выступают не только лицо, фигура, походка, одежда, но и облик в целом:«…И выглядеть хотя бы единожды прилично в жизни» [Н. Садовникова. Своими словами // «Комсомольская правда», 9-16.10.2014, с. 2]2.
3. Степень привлекательности. В анализируемых нами текстах могут характеризоваться как отдельные части тела, так и физический облик в целом: Вечером к ней пришли какие-то мордовороты, принялись выламывать дверь [А. Пигулина. Коллекторы угрожают уфимке расправой за долг в 10 тысяч рублей // «Комсомольская правда Уфа», 29.04.2016]. Некоторые характеристики могут не только относиться к оппозиции «привлекательный – непривлекательный», но и указывать на морально-нравственные качества: Посмотрите на рожу г-на Коломойского и скажите: это еврей? Как этот урод, поддерживающий фашистов, финансирующий их и принимающий от них властные полномочия, может быть евреем?![Автор не указан. Пусть за Стаса Михайлова пот Ревва! // «Экспресс газета», 02.03.2014];
4. Рост: Гнуснее, чем этот фараон российской эстрады, мастер спорта по боям с женщинами без правил, человек и каланча, болгарин, выведенный путм скрещивания армянина и еврейки, крутой лох, певец ртом под фонограмму, продюсер всякой убыточной … в трусах, похожий на
2 Ввиду ограниченного объма диссертационного исследованиямы сопровождаем комментариями лишь наиболее интересные и значимые примеры. двухметровый слипшийся веник и на 3,14-дора в стразах, шифрующегося под натурала? [Автор не указан. Волочкова и Стас Михайлов – самые надоевшие звзды! // «Экспресс газета», 11.09.2012].
5.Степень упитанности. Данная характеристика может относиться ко всему физическому облику лица: «Ты жирна я! Ужасно смотришься в купальнике!», – говорила ей (Дане Борисовой) Екатерина Ивановна [М.Ремизова. Дана Борисова: Меня упекли в клинику, чтобы отобрать дочь // «Комсомольская правда»,10-17.05.2017, 19-т (26676-т), с. 35]; Некий юный дрыщ под псевдонимом Данила Александрович выкладывает в Сеть селфи с известными политиками [Автор не указан. Как развлекаются дети российских буржуев // «Экспресс газета», 10.03.2016]; либо к отдельным частям тела:Баскетболист Крис Хамфрис утверждал, что у не (простите за грубую цитату) «нет таланта, зато есть жирная задница» [А. Зуб. Шоу бизнес дошл до точки…До пятой // «Комсомольская правда», 17-24.12.2014, с. 8]. Данная характеристика может быть репрезентирована имплицитно через опосредованное указание: Родив двух сыновей, «Красная Шапочка» пристрастилась к корзинке с пирожками, и он не смог терпеть е превращение в бабушку [В. Кузнецов.Николай II должен был жениться на Матильде Кшесинской // «Экспресс газета», №44 (1184), 30.10.2017, с. 8].
6. Физическая сила/слабость. Стивена сейчас хватает лишь на молодую любовницу, а на рок-н-ролл сил уже не осталось [А. Фадеева.Стивен Тайлер оклемался // «Экспресс газета», №44 (1184), 30.10.2017, с. 32]. Автор данного текста в некотором роде упрекает музыканта Стивена Тайлера, подчркивая, что он тратит свои силы на молодую любовницу, а не на рок-н-ролл.
II. Описание демографических признаков лица:
1. Возраст. К примеру, в обществе вызывают неоднозначную реакцию взаимоотношения между партнрами, чья разница в возрасте составляет несколько десятков лет, что находит соответствующее отражение в отрицательных характеристиках: Женщину подставила родня е престарелого бойфренда. Сластолюбец увидел прелести миловидной славяночки в «Playboy» и пустил старческие слюни [Автор не указан.Русская красавица села за рештку // «Экспресс газета», 31.03.2014]; Ална Свиридова с юным супругом Давидом Варданяном [В. Кузнецов. Николай II должен был жениться на Матильде Кшесинской // «Экспресс газета», №44 (1184), 30.10.2017, с. 8].
2. Этническая принадлежность. Слова, являющиеся названиями представителей этнических групп (этнонимы), нередко негативно окрашены, и потому их употребление может стать поводом для возникновения конфликтных ситуаций. Выделяются два вида подобных наименований: обладающие конфликтным потенциалом и нейтральные, которые, однако, в контексте могут приобрести негативные коннотации. Первые (хач, жид, негр, чурка и т.п.), как правило, употребляются с целью провокации, создания конфликтной ситуации. Например: Будете ещ что-нибудь про нас «ВКонтакте» писать? Точно?! – негодуют несколько «джигитов». – Ну, давай, скажи мне, что я – «хач» [А. Горбунов. На Урале кавказские борцы избили русских подростков за оскорбления в Интернете // «Комсомольская правда», 14.10.2013].Из контекста ясно: конфликт разгорелся из-за того, что в сети Интернет кавказских борцов назвали хачами. В приведнном примере лексема хач не выступает в качестве оскорбления, она употребляется как цитата, вероятнее всего, для конкретизации того, что именно это слово спровоцировало драку.
Полисемичные лексемы
В текстах СМИ при помощи многозначных лексем актуализируются конфликтогенные смыслы. Нейтральные в свом основном значении, полисеманты зачастую получают экспрессивный оттенок в переносном употреблении. Основными видами полисемии являются метафора, метонимия, синекдоха.
1. Метафоры в публицистических текстах занимают особое место, поэтому остановимся на рассмотрении этого тропа подробнее. Известные исследователи метафоры Дж. Лакофф и М.Джонсон справедливо считают, что «обыденная понятийная система метафорична по своей сути» [Лакоф, Джонсон 2004: 27]. Метафора, где бы она нам ни встретилась, всегда обогащает понимание человеческих действий, знаний и языка [Hoffman 1985: 327]. Под метафорой мы вслед за А.Н. Барановым понимаем «когнитивный феномен, представленный на уровне языковых форм словом, словосочетанием, фрагментом текста, а иногда и целым текстом, семантика которого сформировалась как результат осмысления сущности одной понятийной области через другую понятийную область: в е категориях и свойственной ей понятиях» [Баранов 2009: 71]. Проведение лингвистической экспертизы конфликтного текста, содержащего метафору, как правило, является сложной задачей. Важно отметить, что в конфликтных текстах наиболее распространнными являются зоосемантические метафоры. В.И. Жельвис называет уподобление человека какому-нибудь животному, обычно отрицательно воспринимаемому, безусловной непристойностью [Жельвис 2000: электронный ресурс]. Использование в языке зоонимических метафор (зоонимов, зоолексем, анималистической лексики), подчркивающих отрицательные свойства человека, является источником конфликтных ситуаций. Как было отмечено в первой главе, в книге М.А. Грачва «Судебно-лингвистическая экспертиза» имеется упоминание о деле, в котором поводом для обращения в суд стала зоосемантическая метафора козл.
В текстах СМИ зоонимы с негативным оценочным значением используются лишь в тех случаях, когда передатся чужая речь: Первая отреагировала резко: «Допрыгался, старый козёл! Так я и знала, что эта проныра его в гроб загонит!» [К. Малышева. 5 смертей и 3 жены // «Труд-7», 30.06.2010]; У тебя ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ МУЖ! А ты, я убеждена, обыкновенная курица![Атор не указан. Отклики //«Комсомольская правда», 23.12.2014]; «Судья баран со свистком» [К. Иванькин. Пять самых сумасшедших твитов Алексея Спиридонова // «Советский спорт», 22.07.2013].
В некоторых случаях наблюдается трансформация вторичного значения зоонима: На своей страничке в социальных сетях парень назвал борцов «обезьянами» и кем похуже (из-за того, что спортсмены выходцы с Кавказа и Закавказья) [А.Горбунов. На Урале кавказские борцы избили русских подростков за оскорбления в Интернете // «Комсомольская правда», 14.10.2013]. В последнем примере зооним обезьяна выражает негативную оценку, поскольку обозначает человека, склонного к подражанию, кривлянию, имеющего неугомонный характер. Однако в последние десятилетия зооним обезьяна приобрл ещ одно оскорбительное значение, став грубым обозначением жителей кавказского региона. Приведнный пример связан именно с таким негативно-оценочным употреблением лексемы, что подтверждается также комментарием, данным автором в скобках: из-за того, что спортсмены – выходцы с Кавказа и Закавказья.
Примечательно, что любой зооним (козл, курица, обезьяна и т.д.), взятый изолированно, вне контекста, воспринимается прежде всего в основном значении, в котором он чаще всего функционирует в речи.
Зоосемантические метафоры, подчркивающие негативные качества человека, ввиду своего конфликтного потенциала не так часто встречаются в текстах СМИ. Однако в сети Интернет такие примеры являются нередкими. Подчеркнм, что размещение общедоступной информации в сети Интернет регламентируется законодательством, более того, отмечаются первые прецеденты защиты доброго имени в судебном порядке. На сегодняшний день количество конфликтных текстов на просторах всемирной паутины значительно больше, чем на телевидении, радио или в печати. Рассмотрим текст, опубликованный в социальной сети Instagram на странице спикера парламента Чеченской Республики Магомеда Даудова:
Это опять Тарзан.. Наш старый друг. В меру веслый, в меру серьзный. Хвостом при виде кости не виляет, только иногда, если подойдшь к нему с добром, искренне.. Быстро распознат лицемеров, а шакалов, тявкающих где-то очень далеко игнорирует, потому что на равных выходит на поединок только с волками.. И то, только с матрыми.. Страшно не любит собак иностранных мастей Особенно американских.. Стаффордов разных, Питтбулей тмного окраса. Европейские породы тоже раздражают.. Особенно те, что ещ недавно сидели на цепи у нас под строгим присмотром хозяина.. От их закулисной возни некоторые дворняги совсем, бедные, изошлись непрерывным лаем.. Настолько разгавкались некоторые «моськи», что «Эхо» слышно из самой Москвы! Есть у нас «серьзные» кобели, из-за которых у миролюбивого Тарзана сильно чешутся клыки. Это, к примеру, пекинес «Каляпа», защищающий права тех, кого подскажут Питтбули, такса «Веня» со звонкой брехливой глоткой и громким «Эхо», московский беспородный пс «Пономарь» (себя заносчиво называет Львом), обитающий в мусорном ящике недалко от Госдумы РФ, создающий дискомфорт своим зловонием в самом центре нашей столицы, «Яшка» – дворняжка.. В общем, наш друг этих кобелей не любит, главным образом от того, что они ему сильно напоминают блудливых сук. Он, в отличие от них, тврдо убеждн в том, что кобель должен, вс-таки оставаться кобелем, а не превращаться в суку, даже если ему кажется, что жизнь на дворе становится очень собачьей..Оборзели, жалкие шавки, думают, что за ними стоят «наджные львы»..Тарзан в меру добрый, в меру терпеливый, умеет долго ждать.. Он знает главное правило этого жестокого мира: выпустишь волку кишки – шакалы глохнут, торопливо углубляясь в леса, вырвешь глотку питтбулю– дворняги, брык на спину, и давай хвостом асфальт мести, повизгивая от счастья при виде нового вожака.... Очень резвый стал Тарзан.. Еле сдерживаем. Ой, что тут было бы!!! Если бы не.. Демократия!!! А так, Тарзан добрый...[Instagram 2016: электронный ресурс].
Данный конфликтный текст имеет достаточно прозрачную метафорическую основу: все участники конфликта предстают здесь в образе собак разных пород. Смысл текста сводится к тому, что матерый пс Тарзан, который выходит на поединок только с волками,стал еле сдерживаем от раздражающих его собак других мастей, сильно напоминающих ему «блудливых сук». Тарзан – это кличка реально существующего пса главы Чеченской республики Р.А. Кадырова. С опорой на данный текст нельзя точно определить замысел автора относительно Тарзана: возможно, речь идт о кавказской овчарке, но нельзя исключать вероятность того, что он олицетворяет своего хозяина. Иван Грачев, журналист газеты «Комсомольская правда», анализировавший данный текст в рамках написания материала, предполагает, что прототипом остальных упомянутых собак является несистемная оппозиция, а именно в образе пекинеса «Каляпы» читается глава «Комитета по предотвращению пыток» Игорь Каляпин, таксы «Вени» «со звонкой брехливой глоткой и громким «Эхо» – главный редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов, за московским беспородным псом «Пономарм» (который себя заносчиво называетЛьвом)», скрывается правозащитник Лев Пономарв, а «Яшка – дворняжка» в тексте это оппозиционер, заместитель председателя Партии народной свободы – Илья Яшин [И. Грачв.На оппозицию спустили собаку Кадырова. А оппозиция на Кадырова – Ксению Собчак // «Комсомольская правда», 18.01.16].
В тексте наблюдается чткая поляризация субъектов: положительная коннотация, связанная с описанием Тарзана, подчркивается помещением других персонажей в негативный событийный контекст. Тарзан характеризуется с положительной точки зрения: старый друг, в меру веслый, в меру серьзный, в меру добрый, в меру терпеливый, на равных выходит на поединок только с волками и т.д., при этом он может дать серьзный отпор противникам: у миролюбивого Тарзана сильно чешутся клыки, он знает главное правило этого жестокого мира: выпустишь волку кишки – шакалы глохнут. Остальные герои, фигурирующие в тексте, охарактеризованы противоположным образом:обитающий в мусорном ящике, моськи, оборзели, жалкие шавки и т.д. Противопоставление двух сторон подчркивается употреблением в тексте таких оборотов, как наш друг этих кобелей не любит; он, в отличие от них...
Данный текст является яркой иллюстрацией того, что зоосемантическая метафора собака в зависимости от контекста, оценочных характеристик, комплекса лексико-грамматических и прагматических маркеров может выражать как положительную, так и отрицательную оценку.
Опытная разработка методологических основ проведения лингвистических экспертиз по делам об оскорблении
Лингвист при проведении судебной экспертизы в части, касающейся оскорбления, сталкивается с целым рядом трудностей, одна из которых – определение его сущности. В соответствии со ст. 5.61 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях оскорбление есть унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме. Важно отметить, что до 2011 года оскорбление считалось уголовным преступлением. В данный момент в Уголовном кодексе сохранилась лишь статья об оскорблении представителя власти, военнослужащего (ст. 319, 336 УК РФ).
Разработка унифицированной методики исследования конфликтных текстов – проблема, которая уже два десятилетия волнует вс лингвоэкспертное сообщество. В частности, остро стоит вопрос об алгоритмизации анализа конфликтных текстов, содержащих в себе признаки оскорбления, в рамках проведения лингвистической экспертизы. Учными (лингвистами и криминалистами) предложены различные методики идентификации оскорбления. Практика показывает, что в нашем регионе (Республике Башкортостан) эксперты при проведении лингвистических экспертиз по делам об оскорблении (в рамках ст. 5.61 КоАП РФ и ст. 319, 336 УК РФ) преимущественно ориентируются на классификацию инвективной лексики, разработанную авторами книги «Цена слова» и уточннную в книге «Понятие чести и достоинства…» [Понятие чести и достоинства 2004: 68-71]. Внутри инвективной лексики, включающей в себя адресованные кому-либо слова, выражения и фразеологизмы с эмоционально-оценочной окраской, использование которых не соответствует стилистической тональности контекста, нарушает нормы общественной морали и унижает адресата, выделяются восемь разрядов слов, относящихся к литературному языку [Там же]. М.А. Грачв в своей книге «Судебно-лингвистическая экспертиза» добавляет к данным группам ещ несколько разрядов слов. Таким образом, учными-юрислингвистами определены основные категории лексических и фразеологических единиц, которые в определнных контекстах употребления могут в адресации к тому или иному лицу обладать оскорбительными смыслами. Это следующие группы единиц:
1. «Слова и выражения, обозначающие антиобщественную, социально осуждаемую деятельность: мошенник, жулик, проститутка и т.д.
2. Названия некоторых профессий, употребляемые в переносном значении: палач, мясник и др.
3. Фито-зоосемантические метафоры, отсылающие к названиям животных и подчркивающие какие-либо отрицательные свойства человека: нечистоплотность или неблагодарность (свинья), глупость (осл), неповоротливость, неуклюжесть (корова) и т.п.
4. Слова, содержащие экспрессивную негативную оценку поведения человека, свойств его личности и т.п. без отношения к указанию на конкретную деятельность или позицию: негодяй, мерзавец, хам и т.д.
5. Глаголы с осуждающим значением или прямой негативной оценкой: воровать, хапнутьи пр.
6. Слова с ярко выраженной негативной оценкой, фактически составляющей их основной смысл, также обозначающие социально осуждаемую деятельность или позицию характеризуемого: расист, двурушник, предатель и под.
7. Эвфемизмы для слов первого разряда, сохраняющие, тем не менее, их негативно-оценочный характер: женщина легкого поведения, интердевочкаи др.
8. Специальные негативно-оценочные каламбурные образования: коммуняки, дерьмократы, прихватизаторыи т.д.
9. Нецензурные слова в качестве характеристики определнного лица.
10. Ненормативные лексико-фразеологические единицы из жаргонов, территориальных диалектов, просторечия: растащиловка, козл, вертухайи пр.
11. Пейоративные личные имена (Колька, Люськав определенном контексте).
12. Диминутивы с суффиксами, придающими слову пренебрежительно уменьшительный оттенок (депутатишка – плохой депутат, лекаришка – плохой лекарь).
13. Сравнение с историческими одиозными личностями и литературными персонажами» [Цена слова 2002: 182, 333-349; Матвеева О.Н. 2002: 55; Грачв 2016: 35].
На наш взгляд, какая-либо унификация оскорбительной лексики не может быть абсолютно объективной, поскольку одна и та же единица в определнной коммуникативной ситуации проявляет свой конфликтогенный потенциал, а в другой – характеризуется противоположно. В качестве примера можно привести знаменитоеАй да Пушкин! Ай да сукин сын, где словосочетание сукин сын не является инвективным, тогда как, например, в выраженииПошл прочь, сукин сын – является.
Можно также отметить, что ввиду многогранности изучаемого явления и множества методик его анализа складывается ситуация, когда эксперт, становясь заложником юридической терминологии, не может приводить в качестве аргумента указание на особенности функционирования языка. В рамках анализа конфликтного текста, в частности оскорбительного характера, принципиально важным является концентрирование внимания исследователей не только на лексико-семантических особенностях текста, но и на таких важных аспектах, как прагматический и функциональный. Г.С. Иваненко отмечает, что «методология, стоящая на одной опоре (обсценная лексема / необсценная), до бессмысленности упрощает сложную систему речевых воздействий и сводит результаты правовой защиты от речевой агрессии к формальным характеристикам, не соотносящимся с реальными результатами коммуникации» [Иваненко 2015: 133].
Проанализировав большой объм текстового материала, мы пришли к выводу, что его объективное изучение возможно при условии детального анализа текста с трх позиций: формы, содержания и функции. Для подтверждения данной гипотезы далее каждый аспект будет рассмотрен по отдельности.
А. Форма.
Формальный аспект инвективы, а именно, если оперировать юридическими терминами, неприличная форма е выражения, является камнем преткновения многих юрислингвистических исследований. Существует несколько подходов к идентификации неприличной формы выражения: юридический, лингвистический и обыденный [Стернин, Антонова, Карпов, Шаманова 2013: 19-20]. Как упоминалось нами во второй главе, согласно рекомендациям Роскомнадзора по применению №34-ФЗ «О внесении изменений в статью 4 Закона Российской Федерации О средствах массовой информации», к нецензурным словам относятся четыре слова (на е…, х…, п…, б…). Авторы пособия «Выявление признаков унижения чести, достоинства, умаления деловой репутации и оскорбления в лингвистической экспертизе текста» к названному списку добавляют пятое слово (на м…) [Стернин, Антонова, Карпов, Шаманова 2013: 19-20]. По мнению авторов, такие строгие рамки определения неприличной формы выражения обусловлены «интересами лингвистической экспертизы и правосудия, необходимостью максимально формализовать состав неприличной лексики» [Стернин, Антонова, Карпов, Шаманова 2013: 21].
Другой коллектив учных, практикующих экспертов, которые разработали методику проведения судебной лингвистической экспертизы по делам об оскорблении, указывает, что неприличная форма выражения подразумевает употребление лексем/фразеологизмов, которые:
1) в словарях субстандартной лексики имеют пометы «неценз.», «обсц.»; 2) в словарях субстандартной лексики имеют пометы «неприл.», «вульг.», «вульг.-прост.», и слово в прямом значении относится к сексуальной /экскретной лексике [Изотова, Кузнецов, Плотникова 2016: 92-98].
Есть основания полагать, что две указанные методики (сокращнно – по Стернину, по Изотовой) не во всех случаях способны отразить объективную картину функционирования языковых единиц, относящихся к неприличной форме выражения.
Автору настоящей работы был предоставлен для изучения текст, в котором в качестве конфликтогена выступила лексема педрила. Данное слово было адресовано сотруднику полиции в общественном месте, в присутствии третьих лиц, то есть публично. В рамках исследования было определено, что значение лексемы педрила зафиксировано в словарных статьях специальных толковых словарей: «Педрила (Педрило), м. Жарг., Презр. 1. Гомосексуалист. 2. Пассивный гомосексуалист» [Мокиенко, Никитина 2008: 170]; «Педрила, -ы, м., Педрило, -а, ср. Активный гомосексуалист (чаще о заносчивом, агрессивном; употр. в среде самих гомосексуалистов)» [Елистратов 2002: электронный ресурс].